Текст книги "Нежный плут"

Автор книги: Джоанна Линдсей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА XLII

Несмотря на то что это была не более чем семейная встреча, Джорджина обнаружила, что такие события были здесь достаточно официальными, когда Реджина принесла ей блестящее вечернее платье. Коричневый материал поблескивал и напоминал полированную бронзу, лиф у платья был сделан из тюля. Когда Джорджина надела это очаровательное платье, она вся заискрилась. Платье ей очень понравилось. Обреченная долгое время на пастельные цвета, она очень хотела одеться в более темные, более солидные цвета, которые ей теперь подобало носить. Фактически для своего гардероба, который она заказывала раньше, она выбирала только яркие, вибрирующие цвета.

Спустившись позднее вниз, они встретили в гостиной мужчин и увидели, что те выглядели очень элегантно. Энтони был немодно одет во все черное, за исключением идеальной белизны своего небрежно завязанного галстука. Джеймс по этому случаю надел сатиновый пиджак, но такого темно-изумрудного цвета, что его никак нельзя было назвать франтоватым. А какого цвета были при этом его глаза? Они напоминали драгоценные камни, в центре которых бушевал огонь. А Джереми, этот бездельник, выглядел как денди – в ярко-красном пиджаке и зеленовато-желтых бриджах. Как Реджина сказала Джорджине на ушко, этот наряд Джереми надевал только для того, чтобы позлить своего отца.

Был здесь и Конрад Шарп, что неудивительно, поскольку

Джеймс и Джереми считали его членом их семьи. Джорджина никогда не видела его в вечернем костюме, не говоря уже о том, чтобы он когда-либо брил свою бороду моряка. Так или иначе, но и он увидел ее впервые одетой во что-то другое, а не в одежды юнги, и трудно было особенно надеяться, что он упустит этот факт из виду.

– Господи, Джордж, а где же твои бриджи?

– Очень смешно, – пробормотала она.

Пока Конни и Энтони посмеивались, а Джеймс просто смотрел на ее глубокое декольте, Реджина заметила:

– Как не стыдно, Конни. Так не делают комплимент даме.

– Значит, ты уже ее защищаешь? – сказал он, привлекая ее поближе, чтобы обнять. – Спрячь свои лапки. Джордж не нуждается здесь ни в лести, ни в защите. Кроме того, небезопасно делать ей комплимент, когда рядом ее муж.

Джеймс пропустил эту шпильку мимо ушей и сказал своей племяннице:

– Поскольку я знаю, что это – один из твоих нарядов, то должен, дорогая, тебе сказать, что ты носишь слишком открытое декольте.

– А Николас не возражает. – Девушка хихикнула.

– Еще бы, я знаю вкусы этого клиента.

– Ну вот. Его еще здесь даже нет, а ты уже придираешься к нему, – сказала она с обидой и пошла поприветствовать Джереми.

Но когда взгляд Джеймса вернулся на Джорджину, в особенности на ее лиф, она заметила это и сказала:

– Если бы здесь были мои братья, то они тоже бы сделали какое-нибудь нелепое замечание в отношении того, как я должна изменить свой наряд, чтобы он стал не таким открытым. Вы случайно не об этом же думаете?

– Согласиться с ними? Не дай Бог!

С дразнящей улыбкой на губах, Конни сказал Энтони:

– У тебя нет такого чувства, что он не любит ее братьев?

– Не представляю, почему, – ответил Энтони с непроницаемым лицом. – После того, что ты рассказал мне о них, они выглядят занимательными ребятами.

– Тони… – предупредил его Джеймс, но Энтони уже слишком долго сдерживал свой смех.

– Запертый в погребе! – выпалил он. – Как бы я хотел это увидеть.

Если Джеймс еще продолжал терпеть, то для Джорджины этого было достаточно.

– Мои братья будут покрупнее вас, сэр Энтони. Уверяю вас, вряд ли бы вы выстояли против них, – сказала она и вышла из гостиной, чтобы присоединиться к Реджине, которая была в другой комнате.

Энтони, если и не был поставлен на место, то, по крайней мере, был удивлен.

– Черт побери, я действительно верю, что эта девчонка защитила тебя, Джеймс.

Джеймс улыбнулся, а Рослинн, слушавшая своего мужа с растущим раздражением, сказала:

– Если ты не перестанешь придираться к нему в ее присутствии, она способна на большее. Если она не сделает, это сделаю я, – и последняя женщина покинула их.

Конни хихикнул, заметив изменившееся выражение лица Энтони, которое сейчас выглядело огорченным. Он толкнул Джеймса, чтобы тот взглянул.

– Если он не будет осторожен, то, возможно, ему опять придется спать с собаками.

– Наверное, ты прав, старина, – ответил Джеймс. – Так что не будем обескураживать его.

Конни пожал плечами.

– Я могу прекрасно потерпеть что угодно ради нужных результатов.

– Полагаю, что ты можешь, даже когда тебя запирают в погребе.

– Я слышал это! – вмешался в их разговор Энтони. – Поэтому я имел право на это. Там был мотив для твоего безумия.

– Слушай, Тони, заткнись.

Вскоре прибыли старики, как любили называть своих старших братьев Джеймс и Энтони. Джейсон Мэлори, третий маркиз Хаверстонский и глава этой семьи, оказался для Джорджины сюрпризом. Ей сказали, что ему сорок шесть лет, и действительно, он выглядел как чуть постаревший Джеймс. Но на этом все их схожести заканчивались. Если Джеймс обладал шармом, то Джейсон был само спокойствие и солидность. И она подумала о том, что ее брат Клинтон тоже был слишком серьезным. Джейсон посрамил бы его, и, что хуже, ей рассказали о той злобе, которая в сочетании с вспыльчивым характером часто обрушивалась на его младших братьев. Разумеется, ей сказали и о том, что счастливее всего братья Мэлори были тогда, когда спорили между собой, и не было основания в этом сомневаться – достаточно было лишь взглянуть на Джеймса и Энтони.

Эдвард Мэлори не был похож на трех других братьев. На год моложе Джейсона, он выглядел коренастее Джейсона и Джеймса, хотя у него были такие же зеленые глаза и русые волосы. Казалось, ничто не могло омрачить его веселости. Он мог подшучивать над остальными тремя братьями, но беззлобно. По существу, у него, как и у его брата, полностью отсутствовал характер.

А когда Джеймс сообщил им эту новость, их неверие было столь же сильно, как и у Энтони.

– Я сомневался в том, что Тони когда-либо остепенится, но Джеймс? Господи, но он же был безнадежен, – заметил Джейсон.

– Джеймс, я поражен, – сказал Эдвард, – но, конечно же, я восхищен, абсолютно восхищен.

Джорджина не сомневалась в том, что ее примут в эту семью. Оба старших брата смотрели на нее так, будто она была какой-то волшебницей. Разумеется, им не рассказали об остальных обстоятельствах ее замужества, и на этот раз Энтони помалкивал. Но ее удивляло, почему Джеймс позволял им всем думать, что все было прекрасно.

Ему было бы довольно неловко объясняться, если бы он сейчас отправил ее домой, но она знала, что не остановила бы его, если бы он собрался сделать это. Собирался ли он это делать? Если бы этот вопрос не был так чертовски важен, она положила бы конец своим страданиям и спросила бы его еще раз, молясь о том, что на этот раз получит ясный ответ. Но если у него не было планов жить с ней постоянно, то ей не хотелось знать этого сейчас, когда снова начинала вселяться надежда.

Эдвард приехал со своей женой Шарлоттой и дочерью Ами – самой младшей из своих пяти детей. У остальных были более ранние обязательства, но они обещали заглянуть на этой неделе. Дерека, единственного сына Джейсона, в городе не было, по-видимому, он занимался какими-то проделками – поговаривали, что он быстро идет по стопам своих более молодых дядюшек – по крайней мере, никто не мог разыскать его. А жена Джейсона, Франчес, никогда не приезжала в Лондон, поэтому ее отсутствие не вызвало удивления. Реджина фактически призналась, что Франчес не разводилась с ее отцом только потому, что хотела, чтобы у Дерека и Реджины была мать; а сейчас, когда они стали взрослыми, она предпочитала жить отдельно от своего аскетичного мужа.

– Не волнуйся, ты скоро поймешь, кто здесь кто, – успокоила ее Рослинн. – Когда дорогая Шарлотта угостит тебя последними светскими скандалами, вот тогда ты запутаешься. Их так много и в то же время, в конце концов, каждый оказывается замешанным.

Встретиться со сливками английской аристократии? Благодарю, она могла обойтись и без этого. И вместе с тем она едва не задохнулась от иронического юмора, когда сообразила, что, кроме Конни и Джереми, каждый из присутствовавших в этой комнате был титулованным аристократом, включая теперь и се. И, ирония из ироний, она не находила их какими-то высокомерными, чванливыми или неприятными… ну за исключением, может быть, своего самого молодого деверя. Энтони со своими неприятными насмешками и намеками вообще ее не привлекал. Наоборот.

Но очень скоро Джорджине представилась первая возможность увидеть, как объединяются Мэлори. Едва в комнату вошел Николас Эден, виконт Монтиссийский, как Энтони и Джеймс прекратили цапаться друг с другом и объединились против него.

– Эден, ты опоздал, – приветствовал его Энтони с холодной резкостью. – Я подозреваю, что ты забыл, где я живу.

– Я старался, старина, но жена постоянно напоминает мне, – ответил Николас (его натянутую улыбку трудно было назвать приятной). – Ты же не думаешь, что мне нравится приезжать сюда?

– Сынок, тебе бы следовало научиться притворяться. Твоя жена заметила, что ты приехал, и ты же знаешь, как она злится, когда видит, как ты провоцируешь своих дорогих дядей.

– Это я-то провоцирую? – бедняга едва не задохнулся от гнева.

Но когда он взглянул туда, где Реджина была занята разговором с Эми и Шарлоттой, выражение его лица полностью изменилось. Реджина сделала ему знак, что присоединится к нему через минутку. Он кивнул и улыбнулся ей с невероятной нежностью. Джорджина старалась быть нейтральной, хотя слышала истории о том, почему эти мужчины вели себя так странно друг с другом, и подумала, что это нелепо, если такие странности продолжаются больше года. Наблюдая за этими нежными взаимными взглядами, она выбрала сторону Николаса Эдена… пока тот не повернулся и его глаза не зажглись, увидев Джеймса.

– Так быстро вернулся? А я-то надеялся, что ты утонул в море или что-то еще подобное.

В ответ Джеймс лишь рассмеялся.

– Жаль, парень, что приходится тебя разочаровать, но в этом рейсе у меня был ценный груз, поэтому пришлось быть особо осторожным. А как ты? Часто в последнее время спал на кушетке?

Николас нахмурился.

– Ни разу с тех пор, как ты уехал отсюда, проклятый педик, но думаю, что теперь это изменится, – пожаловался он.

– Будь в этом уверен, дорогой мальчик. – Джеймс коварно улыбнулся. – В конце концов, мы с удовольствием помогаем в хорошем деле.

– Ты сама душка, Мэлори. – Затем эти янтарные глаза задержались на Джорджине, стоявшей между этими братьями, при этом рука Джеймса обнимала ее за плечи. – А это что, могу я полюбопытствовать?

Намек был более чем прозрачен, и Джорджина оскорбилась из-за того, что ее опять приняли за любовницу. Но до тою как она смогла подумать о достаточно язвительном ответе, и прежде чем Джеймс смог ответить в еще более резких выражениях, в ее защиту выступил Энтони, удивив не только ее, но и Николаса.

– Ну-ка давай, Эден, без усмешек, – сказал он, и его гнев хорошо чувствовался в его спокойном голосе. – Это моя невестка, которую ты пытаешься сейчас оскорбить.

– Прошу прощения, – сказал Николас Джорджине, явно смущаясь и извиняясь за допущенную ужасную оплошность. Но его смущение быстро прошло, и он сказал Энтони:

– Я думал, что твоя жена была единственным ребенком в семье.

– Так оно и есть.

– Тогда как она может быть?… – Красивые янтарные глаза уставились на Джеймса и невероятно широко раскрылись. – О, господи, ты хочешь сказать, что ты женился! Тебе нужно было проплыть до края земли, чтобы найти женщину, которую бы не испугала твоя гнусная репутация. – Он снова перевел взгляд на Джорджину и добавил: – Вы знали, что берете в мужья кровавого пирата?

– Я думаю, что об этом упоминалось перед свадьбой, – уклончиво ответила она.

– И вы знали, что он держит обиды до конца жизни?

– Сейчас я начинаю понимать, почему, – возразила она, заставив и Энтони, и Джеймса взорваться смехом.

Николас неохотно улыбнулся.

– Очень хорошо, моя дорогая, но знали ли вы, что он донжуан и мошенник, настолько пресыщенный…

В этот момент в разговор вмешался Джеймс, который негромко буркнул:

– Если ты продолжишь дальше, то вынудишь меня…

– Вынудит тебя? – сказала Реджина, которая подошла к мужу и взяла его под руку. – Ты сказал ему, дядя Джеймс? Невероятно. Я могла бы поклясться, что это была маленькая пикантная новость, которую ты хотел скрыть от Николаса. В конце концов, тебе ненавистно иметь с ним что-то общее; а то, что вы оба были вынуждены жениться, – разве в этом мало общего?

Николас ничего на это не сказал. Он уставился на свою жену, стараясь, по-видимому, понять: говорила ли она серьезно или нет. Он был готов уже рассмеяться – Джорджина видела это по его глазам, но сдержался, заметив хмурый взгляд Джеймса.

Удивительно, но Энтони тоже не засмеялся. Вероятно, он просто не хотел иметь что-то общее с этим молодым виконтом, даже то, что оба считали очень забавным.

– Реджи, киска, – сказал он с явным неудовольствием, – я не знаю: удавить ли тебя или отправить к себе в комнату.

– У меня нет здесь больше комнаты, Тони.

– Тогда удави ее, – сказал Джеймс, взгляд у него был такой, будто он в буквальном смысле хотел этого. Но потом он посмотрел на свою племянницу со смесью нежности и раздражения. – Ты поступила так специально, любимая, не так ли?

Она и не пыталась отрицать это.

– Ну вы двое всегда против него, что вряд ли справедливо. Но ты не сердись на меня. Ведь, в конце концов, я живу с ним.

Это не разрядило обстановки, особенно когда на лице Николаса Эдена появилась ухмылка во весь рот.

– Возможно, мне следовало бы самому жить с тобой, Реган, – сказал Джеймс.

При этом Николас взорвался.

– Только через мой труп.

– Милый мальчик, это можно устроить.

В этот момент к ним присоединился Эдвард.

– Кстати, Джеймс, во всей этой суматохе я забыл тебе сказать, что сегодня вечером у дома остановился какой-то парень и спросил тебя. Я сказал бы ему, где тебя можно найти, но его вопрос прозвучал довольно враждебно. Я подумал, что если бы он был другом, то у него были бы более вежливые манеры.

– Он назвался?

– Нет. Хотя это был довольно крупный парень, очень высокий и, судя по акценту, – американец.

Джеймс медленно повернулся в сторону Джорджины, его брови сошлись на переносице, в глазах собирались штормовые облака.

– Неужели эти чурбаны, твои родственники, и здесь нас преследуют?

Ее подбородок демонстративно приподнялся, но она все еще не могла скрыть удивления, которое отражалось в ее глазах.

– Джеймс, мои братья просто беспокоятся обо мне, поэтому если ты вспомнишь, что последний раз Дрю и Бойд видели меня на твоем корабле, то получишь ответ на свой вопрос.

С трудом, но Джеймс все же вспомнил, что нес ее, схватив в охапку, на свой корабль с кляпом во рту, и тихо, но с чувством произнес:

– Проклятый непрекращающийся ад.

ГЛАВА XLIII

– Черт тебя побери, ты можешь быть серьезным? – разъяренно сказала Джорджина. – Мне нужно по крайней мере их увидеть. Они же проделали такой путь…

– А мне наплевать, сколько они сюда добирались! – ответил Джеймс с такой же злостью.

У нее не было возможности поднять вопрос о своих братьях прошлой ночью, поскольку она поднялась в свою комнату вскоре после отъезда «стариков» и хотя все ждала, что Джеймс присоединится к ней, тем не менее заснула раньше, чем он пришел. А сейчас, этим утром, он наотрез отказался отвезти ее в гавань, отказался организовать транспорт для нее, когда она попросила его об этом, и, наконец, заявил ей, что она вообще не увидит своих братьев, и точка.

Сейчас она собралась с мыслями и попыталась перевести обсуждение на более разумную основу, спросив негромко:

– Ты можешь мне сказать, почему ты занимаешь такую позицию? Ты должен понять, что они приехали сюда лишь для того, чтобы убедиться: со мной все в порядке.

– Как бы не так! – рявкнул он, не желая или не умея быть рассудительным, разумным или просто уравновешенным. – Они приехали, чтобы забрать тебя обратно.

Это был вопрос, который она не могла больше носить в себе.

– А не это ли ты намеревался делать все это время – отправить меня обратно?

Она затаила дыхание, пока он продолжал несколько долгах секунд сердито смотреть на нее. Затем фыркнул, будто она спросила нечто невероятно нелепое.

– Бога ради, с чего ты это взяла? Я что, говорил об этом?

– Тебе и не нужно было говорить. Я была на нашей свадьбе, помнишь? Тебя нельзя было назвать нетерпеливым женихом.

– Что я помню, Джордж, – это то, что ты убежала от меня, не попрощавшись!

Она моргнула глазами в удивлении от услышанного.

– Я убежала? Всего лишь, Джеймс, отправилась домой. Вот что я делала на твоем корабле в первую очередь – возвращалась домой.

– Даже не сообщив мне!

– Но это не моя вина. Я бы тебе сказала, но к тому времени, когда Дрю начал кричать на меня, что я сказалась на Ямайке, когда он думал, что я была дома, «Тритон» уже отплыл. Что же мне, прыгать за борт, чтобы просто сказать тебе «до свидания»?

– Ты не должна была вообще уезжать!

– Но это же смешно. Между нами не было ни взаимопонимания, ни даже устной договоренности, которая могла бы заставить меня поверить тому, что ты хотел продолжения наших отношений на какой-то постоянной основе – или любой основе. Что же я – должна была читать твои мысли? У тебя было что-нибудь постоянное в голове?

– Я собирался просить тебя быть моей… – Он заколебался над этим словом, когда увидел, как сузились ее глаза. – Ну, ты не должна выглядеть оскорбленной, – закончил он обиженно.

– Я не оскорблена, – сказала она, едва открывая рот, и он ясно понял, что это так. – Во всяком случае я ответила бы на твою просьбу – нет.

– Тогда я чертовски рад, что тебя не попросил! – выпалил он и направился к двери.

– Как ты смеешь уходить? – крикнула она ему вслед. – Ты еще не ответил на мой вопрос!

– Я не ответил? – Он повернулся, бровь его поднялась, он заводился. – Достаточно сказать, что ты – моя жена, а раз так, ты никуда не поедешь.

Она пришла в ярость.

– Ага, значит, мы сейчас признаем, что я – твоя жена? Только потому, что приехали мои братья? Это что, еще одна месть с вашей стороны, Джеймс Мэлори?

– Думай как тебе хочется. Но твои чертовы братья могут торчать в гавани, сколько им вздумается. Они не узнают, где тебя найти, и ты не поедешь к ним. На этом дискуссия закончена, моя любовь, – сказал он и хлопнул за собой дверью спальни.

Джорджина хлопнула этой дверью еще три раза, и тем не менее ее разозлившийся супруг не вернулся, чтобы закончить спор. Она решила, что он еще оставался кирпичной стеной. Но раз кирпичные стены нельзя сломать, по ним можно взобраться.

– Ты уже сказал ей, что любишь ее?

Джеймс медленно положил свои карты на стол и взял бокал со спиртным. От этого вопроса, который никоим образом не был связан с тем, о чем они все время говорили, у него поднялась бровь. Сначала Джеймс посмотрел на Джорджа Амхерста, сидевшего слева от него и изучавшего свои карты с таким усердием, будто он видел их впервые, затем на Конни, расположившегося напротив и старавшегося сохранить непроницаемое лицо, и наконец, на Энтони, который и задал этот вопрос с подвохом.

– Ты случайно не меня спросил, старина?

– А кого же еще, – усмехнулся Энтони.

– Ты что, сидишь здесь весь вечер и размышляешь об этом, да? Неудивительно, что ты постоянно проигрываешь.

Энтони взял в руки свой бокал и Лениво покрутил находившуюся в нем янтарную жидкость, наблюдая за ней, а не за своим братом.

– На самом деле я задумался об этом сегодня утром, когда услышал шум наверху. Потом еще раз сегодня днем, когда ты поймал эту дорогушу, пытавшуюся незаметно выскользнуть через парадную дверь, и приказал ей вернуться в свою комнату. Не слишком ли это много, по-твоему?

– Она ведь не уехала, не так ли?

– Нет, не уехала, но она не спустилась к обеду, из-за чего моя жена расстроилась настолько, что отправилась в гости.

– Значит, малышка дуется, – сказал Джеймс, пожимая плечами без особого беспокойства. – Это ее довольно забавная привычка, но к ней легко можно приспособиться. Я просто пока не готов к этому.

– О-хо-хо… – Энтони сдержанно засмеялся. – У нес нет доверия, особенно если ты еще не сказал ей, что любишь ее.

Бровь Джеймса взлетела еще выше.

– Уж не предлагаешь ли ты мне совет, Тони?

– Как говорит твоя жена, если ботинок впору.

– Но твои вовсе не годятся. Не ты ли тот парень, который любит ковыряться в несчастьях?

– Мы сейчас обсуждаем не меня, – лаконично поправил его Энтони и нахмурился.

– Очень хорошо, – согласился Джеймс, но добавил: – Но ты по-прежнему барахтался бы, если бы я не оставил Росслин ту записку, которая освободила тебя.

– Мне противно говорить тебе это, старина, – проскрежетал Энтони, – но я уже починил тот забор до того, как она прочитала твою записку.

– Господа, игра продолжается, – решительно произнес Джордж Амхерст, – и если вы не возражаете, я ставлю двести фунтов.

Конни наконец взорвался от смеха.

– Кончай, малыш, – сказал Энтони. – Он хочет и дальше ковыряться в своем собственном мусоре, пока ему не покажется удобным выползти из этой двери, и ни на момент раньше. Кроме того, я действительно верю, что ему нравится его мусор, это как вызов. Если она не знает, что он чувствует, тогда разумно предположить, что она не собирается рассказывать ему о том, что чувствует сама. Она ходит у него по струнке, не так ли?

Энтони повернулся к Джеймсу за подтверждением этой интересной идеи, но получил в ответ лишь насмешливое фырканье и сердитый взгляд.

Когда братья Мэлори брали свои карты, чтобы продолжить игру, Джорджина незаметно выскользнула через заднюю дверь и дворами вышла на Парк Лзйн, где после тревожного пятнадцатиминутного ожидания она смогла окликнуть проезжавшее такси, чтобы добраться до лондонских доков. К сожалению, ее высадили, и такси уехало до того, как она запоздало вспомнила о том, что она узнала во время своей первой поездки в Англию. Лондон один из самых крупных торговых и морских мировых центров, имел много доков. Был Лондонский док в Усппинге, Восточно-индийский в Блэкуэлле, Хермитэйдж-док, Шодвелл-док – вот лишь некоторые из них; они тянулись на целые мили вдоль Темзы по обоим ее берегам.

Как же ей найти корабль в столь поздний ночной час, когда большинство доков было закрыто?

Лучшее, на что она могла надеяться, – расспросить кого-либо, и это надо делать на причалах, где можно найти матросов с прибывших кораблей. А более точно, в тавернах, располагавшихся вдоль пристани.

Должно быть, она сошла с ума, если даже склоняется к такой возможности. Нет, просто она очень зла. Был ли у нес другой выбор, когда Джеймс оказался таким до нелепости упрямым? Он даже не разрешил ей выходить из этого чертова дома! И хотя Джорджина могла бы попытаться разыскать своих братьев днем, когда это место, где она находилась сейчас, было безопаснее, она понимала, что никогда ей не удалось бы выйти из этого дома незамеченной днем – в ту пору он полон слуг и членов семьи. И она не собиралась позволить своим братьям вернуться домой с мыслью о том, что ее бросил этот подлый бывший пират, за которого они выдали се замуж, просто потому что они не смогли найти се.

Но по мере того, как она приближалась к причалам, где во всех заведениях, работавших в столь позднее время, веселился народ, ее раздражение уменьшалось пропорционально тому, как росла нервозность. Ей не следовало находиться здесь. Она была одета не соответствующим образом – на ней был один из очаровательных нарядов Реджины с коротеньким жакетом.

Она не отказалась бы от того, если бы сейчас рядом с ней находился Мак, но он был за океаном. А когда она увидела, как из таверны вышли двое пьяных и, не пройдя десяти шагов, начали драться, то поняла, что прийти сюда было для нее безумием.

Ей нужно поработать над Джеймсом и уговорить его переменить свое решение. У нее же были женские уловки, не так ли? Они есть у всех женщин, и какой в них прок, если она ими не пользовалась?

Джорджина повернулась, чтобы идти обратно, когда в конце улицы она заметила, как ей показалось, скучающее такси.

Но чтобы добраться до него, ей нужно было миновать две таверны, которые располагались по обеим сторонам улицы и соперничали между собой по шуму, раздававшемуся из них, так что ей предстояло пройти перед одной или другой; и в этот момент двери обеих таверн распахнулись, выпустив клубы дыма и впустив внутрь холодный воздух, чтобы освежить посетителей. Она заколебалась, взвешивая вариант долгой прогулки по пустынным улицам, чтобы просто добраться до места, где она, возможно, смогла бы найти какой-либо транспорт и доехать до Уэст-Энда, и эту полуосвещенную улицу – за исключением площадки непосредственно перед тавернами, где горели огни, – которая была фактически пустынной, если не считать этих двух мужиков, которые сейчас валялись на земле и продолжали тузить друг друга. Минутная прогулка ускоренным шагом, и она выберется отсюда, и не о чем будет беспокоиться, кроме того, что она собиралась вернуться в дом на Пиккадилли незамеченной.

Она выбрала второй вариант, пошла быстрым шагом и – когда начала пересекать площадку перед таверной, находившейся справа от нее, поскольку та показалась не столь шумной, – перешла на бег. Повернув голову в сторону улицы, она наткнулась прямо на чью-то мощную грудную клетку и наверняка упала бы сама и повалила владельца этой грудной клетки, если бы кто-то третий не удержал их.

– Прошу прощения, – торопливо начала она и почувствовала, что руки обнимают ее, но не отпускают.

– Ничего страшного, любовь, – услышала она сиплый голос, в котором ощущался большой энтузиазм. – Вы можете налетать на меня в любое время.

Она не знала, быть ли ей благодарной или нет за такую вежливость, и предположила, что перед нею джентльмен, даже если он еще и не отпускал ее. И взгляд на хорошо одетую грудную клетку подтвердил это. Но когда она подняла свои глаза на него, то замерла. Этот здоровый, русоволосый и симпатичный молодой человек напомнил ей ее мужа, за исключением глаз, которые были скорее ореховые, чем зеленые.

– Может быть, она захочет присоединиться к нам, – послышался другой голос, немного невнятный.

Джорджина перевела взгляд на парня, который не дал им упасть, – он сам сейчас стоял, слегка покачиваясь, – тоже молодой джентльмен. И она догадалась, что это были повесы, забредшие в этот район трущоб.

– Замечательная мысль, Перси, – согласился с ним блондин, который удерживал се и говорил:

– Ну как, любовь? Хочешь присоединиться к нам, а?

– Нет, – сказала она резко и отчетливо и попыталась вырваться. Но парень не отпускал се.

– Ты не спеши, подумай, – начал он уговаривать ее, а потом: – О Боже, а ты симпотка. Милая, кто бы тебя не содержал, я дам тебе больше, а потом сделаю так, что тебе не придется ходить по этим улицам.

Джорджина была слишком ошарашена этим предложением, чтобы ответить на него сразу же, и тем самым дала возможность кому-то еще сказать за своей спиной:

– Господи, племянник, да ты же разговариваешь с леди. Если сомневаешься, взгляни на ее наряды.

Значит, их трое, поняла Джорджина, а не двое. Она ощутила растущее беспокойство, особенно потому, что этот здоровый блондин по-прежнему держал се.

– Не будь задницей, милый мальчик, – сухо сказал он третьему компаньону. – Здесь? И одна? – Потом он обратился к ней с улыбкой, которая, вероятно, действовала магически на всех остальных женщин, поскольку этот парень был действительно очень красив.

– Ты же не леди, любовь моя? Пожалуйста, ну скажи, что нет.

В этот момент она едва не рассмеялась. Он так искренне надеялся, что она не леди.

– Мне противно это признать, но теперь перед моей фамилией будет стоять «леди», и все это благодаря моему недавнему браку. Но независимо от этого, джентльмен, я полагаю, что вы меня держите слишком долго. Будьте добры, позвольте мне уйти.

Она произнесла это достаточно твердо, но он лишь ухмыльнулся. Она уже подумывала о том, чтобы ударить его и попытаться убежать, когда услышала за спиной чье-то резкое дыхание и удивленный голос.

– Черт побери, Дерек, я узнаю этот голос. Если я не ошибаюсь, ты сейчас пытаешься соблазнить свою свежеиспеченную тетушку.

– Очень смешно, Джереми, – фыркнул Дерек.

– Джереми? – Джорджина обернулась и действительно увидела сына Джеймса.

– И мою мачеху, – добавил этот парень, а потом прыснул со смеха. – Тебе чертовски повезло, что ты не попытался поцеловать ее. Мой отец, возможно, убьет тебя, если твой отец не отговорит его от этого.

Джорджину освободили так быстро, что она даже зашаталась. Три пары рук сразу же поддержали ее, но после этого тут же исчезли.

Сейчас Дерек Мэлори, единственный сын и наследник Джейсона, хмуро смотрел на нее, а Джереми перестал смеяться и, оглядевшись вокруг и не заметив своего отца, сделал правильный вывод, что она была здесь без него.

– Означает ли это, что эта красотка не присоединится к нам? – хотел узнать Перси.

– Закрой свой рот, – предупредил приятеля Дерек. – Эта леди – жена Джеймса Мэлори.

– Ты имеешь в виду того парня, который чуть не убил моего друга Ника? Значит, ты, Мэлори, посягал на его…

– Перси, задница, заткнись. Этот парень сказал же тебе, что она – моя тетя.

– Нет, извини, – возмущенно ответил Перси. – Он сказал тебе. Мне он не сказал.

– Ну ты же знаешь, что Джеймс – мой дядя. Он не собирается… А, черт с ним, обойдется. – Затем он хмуро посмотрел на Джорджину. Все больше и больше он напоминал ей Джеймса, но на десять лет моложе. – Я полагаю, что должен принести извинения, тетя… Джордж, не так ли?

– Джорджи, – поправила она, неспособная понять, почему он так раздражал ее сейчас, но его следующие слова немного прояснили причину ее раздражения.

– Не могу сказать, что я рад вашему появлению в нашей семье.

– Да?

– Нет, я предпочел бы, чтобы мы не были родственниками. – После этого он сказал Джереми: – И где только мои дяди находят их?

– Ну, мой отец нашел эту в таверне.

Джереми тоже смотрел на нее хмуро, но она скоро поняла, что его раздражение относилось к ее мужу.

– Поэтому, я думаю, не так странно встретить ее здесь.

– Джереми, все не так, как тебе представляется, – возразила она, и в ее голосе прозвучала обида. – Твой отец вел себя совершенно неразумно и запретил мне встречаться с моими братьями.

– Значит, вы сами решили найти их?

– Ну… да.

– А вы хоть знаете, где их искать?

– Ну… нет.

На это он презрительно фыркнул.

– Тогда, я думаю, будет лучше, если мы отвезем вас домой, хорошо?

Она вздохнула.

– Я не против, но я сама шла домой и хотела нанять вон ту карету.

– Это не кэб, это экипаж Дерека, и его кучер просто проигнорировал бы вас… Если, конечно, вы не назвали бы своего имени, что вы вряд ли бы догадались сделать. Вам чертовски повезло, что мы нашли вас… Джордж.