Текст книги "Белые велосипеды: как делали музыку в 60-е"

Автор книги: Джо Бойд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

Карнавал 1966 года был благоприятным началом, но не принес никаких денег, поэтому мы запланировали серию концертов в зале All Saints Hallна Пауис-сквер. Дженнер и Кинг пригласили группу, которую они знали по Кембриджу и которая хотела привлечь к себе внимание в Лондоне ^[121]. Pink Floydначинали как блюзовая команда, но после того как один кинематографист попросил их написать эскпериментальную музыку для сопровождения своего фильма и после того как Сид Барретт начал свои исследования изменяющих сознание веществ, музыка группы получила более оригинальное направление. С момента первого бенефиса в LFSв сентябре 1966-го до отбытия в американское турне в ноябре 1967-го музыка «флойдов» была саундтреком ко всему, что происходило в Подполье. Работа для кинофильма повлияла не только на музыку группы: Pink Floydнастолько понравилось играть на фоне движущихся световых пятен, что они сделали это основной особенностью своих сценических шоу. Четверо сосредоточенных «флойдов», согнувшихся над своими инструментами, в то время как пурпурные и бирюзовые световые пузыри переливаются поверх них – вот картины мероприятий Free School,вечеринки в честь «запуска» газеты International Times,происходившего в клубе UFO,или на фестивале 14 Hour Technicolour Dreamв Alexandra Palace,всплывающие в памяти в первую очередь.

В туманном свечении было трудно вычленить отдельные личности, но если центр внимания существовал, то это был Сид Барретт. Таковым его делала внешность озорника, притягивавшая девушек, пронзительные звуки, которые он извлекал, играя на гитаре «слайдом», и та импровизационность, с которой он пел свои песни с чудными мелодиями. Роджер Уотерс, с моей точки зрения, также выделялся. Он был очень длинным и играл на очень большой бас-гитаре, часто с широко открытым ртом. Иногда его характерный нос и крупная овальная голова были единственными человеческими чертами, которые можно было различить в сумраке светового шоу. Роджер «ставил на якорь» возвышенные аккорды группы, создавая основание для ее музыки, как никто другой.

Когда Сид и его песни уже были в далеком прошлом, саунд группы, который завоюет весь мир, представлял собой классические гармонии Pink Floyd,возведенные на фундаменте баса Роджера, украшенные искусно-попсоватым органом Рика Райта, а также тщательно продуманной барабанной игрой Ника Мэйсона и увенчанные «космической» блюзовой гитарой Дэйва Гилмора Возможно, Сид – самый известный из всех «флойдов», но только часть из тех миллионов, что купили пластинки Pink Floyd,слышали его песни.

Питер и Эндрю не знали в музыкальном бизнесе никого, кроме меня. Я играл флойдовскую демо-ленту Хольцману за месяц или около того до моего ухода, но для него она никак не прозвучала. Как только я стал свободным агентом, то задался целью найти контракт для Pink Floyd– да и для себя самого в качестве продюсера. Через джазовые турне я знал человека по имени Алан Бэйтс, который работал на фирме Polydor Records,и я пригласил его на Пауис-сквер.

В 1966-м Polydorбыла джокером в колоде британских фирм грамзаписи. EMIи Deccaдоминировали в этом бизнесе на протяжении десятилетий, лишь иногда сталкиваясь с несистематической конкуренцией. Warner Brothersеще не отважились выбраться за пределы Калифорнии, голландская компания Philipsлишь начинала пробовать свои силы, a CBSтолько-только открыла офис в Лондоне. Истории The Beatiesи The Stonesнаглядно продемонстрировали, что любой уважающей себя крупной компании необходимо иметь в Британии своих сотрудников отдела артистов и репертуара Polydor,дочерняя компания Deutsche Grammophon,занимавшаяся поп-музыкой, послала открывать британский рынок человека с не суливщим ничего хорошего именем Хорст Шмольци ^[122]. Вначале самым мощным оружием в его арсенале был Джеймс Ласт, разновидность тевтонского Лоренса Уэлка ^[123]. Ласт был популярен среди британских слушателей среднего возраста, которые искали спасения от досаждавших им новых звуков, преобладавших тогда в Top of the Pops.

Хорст, говорливый блондин немногим за тридцать, быстро стал завсегдатаем полночных тусовок лондонского поп-братства В течение года он увел The Whoу фирмы Decca,дав Ламберту и Стэмпу возможность создать собственную фирму Track Recordsпод крылом Polydor.Его сделка с Робертом Стигвудом позволила заполучить не только Cream Клэптона, но также и The Bee Gees.Когда я встретился с Хорстом, он только что подписал никому не известного американца по имени Джими Хендрикс Это было примечательное начало для того, кто набросился на англичан со всей деликатностью «порше», обгоняющего «моррис майнор» по крайней левой полосе. (Вообще, представители Polydorдипломатичностью не отличались: человек, посланный открыть американский офис компании, ошеломил собравшихся на нью-йоркском ланче для прессы, сказав им, что мечтал жить в этом городе с тех пор, как в 1943 году увидел его силуэт со стороны пролива Лонг-Айленд в перископ подводной лодки.)

От величины авторских отчислений и степени независимости, предусматриваемых сделками Хорста, у сотрудников фирм EMIи Deccaостановилось бы сердце. Но именно из-за этого самые расчетливые менеджеры и шли к нему. Политика крупных фирм в то время состояла в том, чтобы всегда использовать свои собственные студии и своих собственных продюсеров. То обстоятельство, что штатный сотрудник EMIДжордж Мартин стал, настолько монументально успешен с The Beatiesв студии Abbey Road,сделало их слепыми в отношении недостатков этой формулы.

Хорст был карикатурным немцем – вульгарным, громким и неимоверно самодовольным, – но мне нравился: он был в неподдельном восторге от всей этой музыки и бесстрашным в своих вкусах. Когда он услышал Pink Floyd,то «врубился» мгновенно, и мы приступили к составлению контракта, подписывающего их на Polydorчерез мою новую компанию, Witchseason Productions.

Яума не мог приложить, как назвать свою будущую фирму, и в этот момент Донован выпустил песню под названием «Season of the Witch»(«Сезон ведьмы»): «Раз битники стали богатыми и известными, должно быть, это настал сезон ведьмы».

Мне нравился этот образ, но к тому времени, когда мысль о том, чтобы быть владельцем компании, названной по песне Донована, вызывала у меня болезненную гримасу ^[124], было уже слишком поздно.

Пока юристы пререкались по поводу напечатанного в контракте мелким шрифтом, мы пошли в студию фирмы Polydor,чтобы отрепетировать первый сингл. Все одобрили выбор песни «Arnold Layne»– броского сочинения Сида о человеке, одержимом женскими трусиками с заднего двора (сюжет основан на реальном случае, произошедшем в Кембридже). На второй вечер нашего пребывания в студии мне позвонил Дженнер, чтобы сказать, что они подписали контракт с концертным агентством и антрепренеры хотят прийти в студию и познакомиться с группой. Ядо сих пор храню живые воспоминания.

О том моменте, когда ночной вахтер фирмы Polydorпозвонил по телефону, чтобы доложить о приходе посетителей. Это были Брайан Моррисон, Стив О’Рурк и Тони Ховард. Брайан стал музыкальным издателем, сколотил себе на этом состояние и сейчас играет в поло с принцем Чарльзом ^[125]. Стив был менеджером Pink Floydсо времени переворота 1968 года, в результате которого Дженнер и Кинг были отстранены от дел, до своей смерти в 2003-м Тони Ховард в семидесятые был преуспевающим антрепренером и менеджером Марка Волана; он также стал одним из самых моих близких друзей и безвременно покинул этот мир в 2001 году.

Но в тот момент, когда мы впервые встретились, я увидел только трех громил. Самым высоким был Стив: в больших очках в роговой оправе он выглядел как порочный брат-близнец Ива Сен-Лорана. Тони – небольшого роста, с лицом, расплющенным, как у тренера по боксу. У Брайана были темные волосы и узкие глаза, его лицо имело высокомерное выражение. Они были одеты в бархатные пиджаки, шарфы, завязанные узлом вокруг шеи, черные ботинки с Кингз-роуд, узкие брюки, и, кажется, на одном из них была гофрированная рубашка. Щеголеватость делала троицу только еще более зловещей: они выглядели как обезьяны, наряженные для рекламного ролика чая PG Tips,и говорили как Тони Секунда, но без его обаяния. Я снова почувствовал себя желторотым янки в дебрях лондонского музыкального бизнеса, столкнувшимся с воротилами уличной торговли, гораздо более умудренными жизнью и крутыми, чем я мог бы стать когда-нибудь.

Дженнер позвонил на следующий день, чтобы сказать, что Моррисон просмотрел контракт с Polydor/Witchseason,нашел его неподходящим и предложил другой план. Его агентство вложит деньги в запись сингла, а потом предложит его фирме EMIили Deccaрке в виде готового мастера Основываясь на том, что он услышал в студии, Моррисон был уверен, что они смогут выделить для этого аванс в размере 5000 фунтов стерлингов. Они хотели, чтобы сингл продюсировал я, но предпочтительнее в качестве наемного работника Floyd,а не наоборот. Я несколько раз пнул стену и выругался, а потом перезвонил и сказал, что дам согласие при условии, что мне гарантируют право спродюсировать первый альбом Брайан сказал, что он понимает мои чувства, но беспокоится, что люди из EMIне захотят оказаться со связанными руками, и мы будем вынуждены просто действовать по обстоятельствам В течение нескольких дней я держался, а потом «прогнулся», наивно предполагая, что если пластинка станет хитом, то сохранить добившуюся успеха команду будет в интересах каждой из сторон.

В начале февраля ^[126]мы пришли в студию Sound Techniques,где за две ночи записали и свели «Arnold Layne»и «Candy and a Currant Bun»,песню для стороны «В». Pink Floydмне нравились, и атмосфера в студии была хорошей. Даже при том что мы использовали четырехдорожечный магнитофон, микс был довольно сложным. Сейчас компьютеры запоминают каждое движение ползунков, и вы можете выставить правильный баланс для одного фрагмента, а потом приниматься за следующую часть. В 1967-м миксы были как дубли при записи; нужно было или сделать все целиком «за один проход», или возвращаться к началу и делать все заново. Инженер Джон Вуд и я выставляли большинство балансов, а Роджер перегнулся через мое плечо, протянув свой большой указательный палец к одному из ползунков, чтобы обеспечить правильный уровень звука в тот момент, когда начинается соло Рика. Это была хорошая, напряженная командная работа, и все мы были довольны результатом.

Как и предсказывал Брайан, EMIсингл понравился, и фирма предложила 5000 фунтов стерлингов, чтобы подписать группу. Авторские отчисления были гораздо ниже, чем предлагал Polydor,но Pink Floydнужны были наличные, чтобы купить микроавтобус В том, что касалось продюсера, фирма EMIбыла непреклонной. Ее руководство хотело, чтобы группа работала в студии Abbey Road Studiosс их штатным сотрудником Норманом Смитом, который только что добился успеха в качестве записывающегося артиста с песней в стиле «новелти» ^[127] «I Was Kaiser BUI’S Batman»,ставшей хитом У нас была еще одна, последняя ^[128]сессия звукозаписи вместе с Pink Floyd.Режиссер Питер Уайтхед снимал группу, записывавшую «Interstellar Overdrive»в Sound Techniques,для своего документального фильма «Сегодня вечером давайте все займемся любовью в Лондоне». То, что получилось в результате, – вероятно, максимальное приближение к тому, чтобы услышать, как оригинальный состав Pink Floydзвучал «вживую».

Я пошел на вечеринку по поводу выхода сингла и с тоской пожелал им всего хорошего. Witchseason Productionsдолжна была двигаться дальше без Pink Floyd. «Arnold Layne»попал в Top 20,несмотря на запрет на ВВСиз-за «непристойного текста». Норман Смит спродюсировал альбом The Piper at the Gates of Dawn,но Джон Вуд и я были удовлетворены тем, что им пришлось вернуться в Sound Techniques,чтобы добиться «звучания Arnold Layne”»на записи своего второго сингла.

Однажды вечером в мае 1967-го я наткнулся на Сида и его подругу на Кембридж-Серкус Странно вспоминать, что ранним вечером рабочего дня в сердце Лондона практически не было движения транспорта. Сид сидел, развалившись, на краю тротуара, его бархатные брюки были рваными и грязными, а глаза – безумными. Линдси сказала мне, что он сидит на «кислоте» целую неделю. Несколькими неделями позже поклонники Pink Floydвыстроились в три ряда вдоль Тоттенэм-Корт-Роуд, чтобы попасть на их концерт – возвращение в UFOпосле перерыва. В клубе не было отдельного входа для артистов, поэтому «флойды» один за другим протискивались между мною и толпой, направляясь в крошечную гримерную в дальней части клуба. Я обменялся любезностями с первыми тремя, когда из толчеи возник Сид Сверкающие глаза всегда были его самой привлекательной чертой, но в тот вечер они были пустыми, как будто кто-то пробрался внутрь его головы и повернул выключатель. На протяжении всего сета он почти не пел, стоя во время длинных проигрышей без движения, с безвольно повисшими руками и уставившись в пространство. Вскоре после этого в группу был введен Дэйв Гилмор, чтобы замещать Барретта, и к концу года для Сида все было кончено ^[129].

Я помню, как во время ранних концертов Pink Floydсобравшиеся в UFOсидели на деревянном полу перед сценой, полностью поглощенные происходящим Пит Таунсенд пришел однажды вечером и провел целую ночь в правом углу сцены у усилителя Роджера Уотерса в полном «улете» от какого-то препарата. Когда я проходил мимо, он показал на открытый рот Роджера и сказал мне, что этот рот собирается его проглотить. На те выступления приходило множество паломников: Хендрикс, Кристина Килер и Пол Маккартни в одну и ту же ночь, хотя и не вместе, съемочная группа немецкого телевидения, которая снимала единственный сохранившийся музыкальный видеосюжет из UFO ^[130]. Когда я слышу нисходящие аккорды, открывающие «Interstellar Overdrive»,то немедленно переношусь назад в те ночи, когда огни пульсировали и пузырились на фоне сцены, толпа приветствовала знакомую мелодию, четверка не сводила глаз со своих инструментов и нас уносило куда-то… Веселые припевы песен Сида были как обитаемые планеты в пустоте «улётной» импровизации: возвращение к основной теме после десятиминутной вылазки было одновременно и возбуждающим и успокоительным Даже сейчас, когда эра Сида стала смутным воспоминанием, а Роджер покинул группу, чтобы хандрить в одиночестве, в песнях Pink Floydесть нечто, что никому и никогда не удавалось сымитировать.

Дженнер и Кинг – так же, как и я – потеряли почву под ногами, как только в дело вступило агентство Morrison Agency.Это был только вопрос времени, когда они тоже останутся без работы. Никто из нас и представить себе не мог, что десятилетия спустя можно будет отправиться в самые отдаленные уголки земного шара и обнаружить там кассеты с записью Dark Side of the Moon,громыхающие в бардачке такси в какой-нибудь стране третьего мира, вместе с Мадонной и Майклом Джексоном.

Успех Pink Floydтрудно проанализировать или объяснить. То, что они принесли с собой из Кембриджа, полностью было придумано ими самими; случилось так, что Лондон в 1967-м влюбился в эту музыку первым.

Глава 18

Мы с Хоппи открыли клуб UFO,потому что оба оказались на мели. Я решил остаться в Лондоне и основать свою продюсерскую компанию, а Хоппи отказался от карьеры фотографа, чтобы начать издание газеты International Times.Ни одно из этих предприятий не сулило в скором времени большого дохода.

Мы провели несколько часов одного декабрьского дня 1966-го, носясь по Лондону в лиловом «мини» и просматривая заброшенные кинотеатры и ночные клубы, испытывающие трудности. (В те дни можно было носиться по Лондону в середине рабочего дня.) Нашей последней целью был цокольный этаж на Тотенэм-Корт-Роуд, рядом с кинотеатрами Berkeleyи Continentale(сейчас оба погребены под слоем бетона), с маленькой вывеской снаружи, гласящей THE BLARNEY CLUB.Широкая лестница с поблекшим красным ковром, прикрепленным болтами к цементным ступеням, вела вниз, в сумрачный танцевальный зал с низким потолком, крошечной сценой и натертым деревянным танцполом Слева был освещенный люминесцентными лампами коридор, ведущий в убогое помещение, где находился бар. Владелец клуба, мистер Гэннон, таскал на лямке ящики с прохладительными напитками и еле слышно пересчитывал их, попыхивая сигаретой марки «вудбайн ^[131].

Мы поинтересовались, можно ли снять клуб на один из вечеров уикенда «Думаю, я мог бы уступить вам ночь с пятницы на субботу за пятнадцать фунтов, – сказал он, – но мне нужно продавать эту вот газировку». Поскольку вероятность того, что большинство наших будущих посетителей будут страдать от синдрома сухости во рту и синдрома пересохшего горла, была очень велика, а также потому, что о продаже прохладительных напитков ни я, ни Хоппи не знали ничего, мы ударили по рукам и забронировали последние две пятницы в декабре. В качестве регулярно выступающей «домашней группы» были ангажированы Pink Floyd.Мы не могли сделать выбор между названиями Night Tripper ^[132]и UFO,поэтому на флаеры, которые раздавали на рынке на Портобелло-роуд в предшествующую открытию субботу, были помещены оба варианта Мы понятия не имели, кто заявится в клуб в тот первый вечер, 23 декабря 1966-го, но чудики по всему городу вылезли из всех щелей, и в результате мы получили прибыль. У всех было общее чувство неожиданности произошедшего и полученного признания; мало кто мог предполагать, что родственных нам душ так много.

В течение последующих месяцев клуб UFOпознакомил Лондон с Pink Floyd, Soft Machine, Crazy World of Arthur Brown,световым шоу, групповыми «кислотными „путешествиями”» и психоделическими постерами, которые печатались методом шелкографии и потом нелегально расклеивались. Мы открывались каждую пятницу в 10.30 и закрывались около шести утра, когда начинали ходить поезда метро. В магазине Indica Booksпродавались плакаты сан-францисских залов Fillmoreи Family Dog,поэтому мы решили создать что-нибудь наше собственное в том же духе. Мой друг Найджел Уэймут был совладельцем бутика Granny Takes a Trip,самого бескомпромиссного на Кингз-роуд, где продавались пиджаки с цветочным рисунком, костюмы из матрасной ткани и рубашки с воротниками, лацканы которых свисали до сосков. Витрина магазина была раскрашена Найджелом в постбердслеевской ^[133]манере «кислотных» грез, а из его стены, словно выезжая на тротуар, торчала передняя часть легкового автомобиля. Я выдвинул Уэймута кандидатом для решения задачи по созданию нашего первого постера.

У Хоппи был свой собственный художник Майкл Инглиш, который работал для IT ^[134]и Free SchoolРешение проблемы было типичным для 1967 года; мы представили Уэймута и Инглиша друг другу, заперли в комнате и сказали им не выходить, пока не нарисуют первый психоделический постер Лондона. Это принесло хорошие результаты: они приняли псевдоним Hapshash and The Coloured Coat ^[135],выпустили за восемнадцать месяцев более тридцати постеров, записали долгоиграющую пластинку и в конце концов каждый пошел своей дорогой и сделал успешную карьеру художника.

Мой самый любимый постер Hapshash,наверное, самый первый – громадное золотое поле с гигантской надписью UFO,изогнутой на манер «карамельной трости» ^[136]. Работы Hapshash and. The Coloured Coatв целом определили специфический английский стиль психоделии. Знаком признания их заслуг стала выставка, состоявшаяся в 2000 году в Музее Виктории и Альберта Шелкография была неэкономичным способом печати – увеличение количества экземпляров не приводило к уменьшению цены, – но она изменила лицо Лондона Были даже замечены воры с дымящимися чайниками, отдиравшие плакаты от заборов. Темные личности, контролировавшие расклейку, начали продавать постеры, вместо того чтобы их наклеивать. Таким образом, мы основали недолго просуществовавший бизнес по продаже постеров, чтобы нажить себе капитал на их популярности.

Если принять во внимание, что обычной программой клуба Blarneyбыли группы, исполнявшие музыку кейли ^[137]и ирландские девушки-тинейджеры в зеленых юбках, то мистер Гэннон переносил наплыв чудиков ^[138](мы предпочитали это название слову «хиппи») на удивление хорошо. В один из наших первых вечеров он отвел меня в сторонку «на пару слов». Говорил мистер Гэннон мелодично, с милым ирландским акцентом; он сказал, что не уверен и не хочет торопиться с выводами, но у него такое чувство, что «кое-кто здесь курит „травку”». Нисходящая мелодика звука «а» в слове «травка», как мне помнится, была особенно очаровательной.

– Ну что ж, мистер Гэннон, я не могу сказать это с абсолютной уверенностью, но определенно надеюсь, что вы ошибаетесь.

– Ну что ж, может быть, оно и так, а может, и нет, Джо. Но в любом случае я думаю, что неплохо было бы включить вентилятор».

В другой раз какой-то незнакомец спросил, не хотим ли мы устроить у себя британскую премьеру нью-йоркского андеграундного фильма Джека Смита под названием «Пылающие создания». Я помнил, что читал о нем в колонке о кино Джонаса Мекаса в газете Village Voice,и знал, что этот фильм считается классикой. Около двух часов ночи я объявил просмотр фильма, и на экране поплыли причудливые картины. Женщины, одетые как танцовщицы фламенко, под странную музыку принимали на кровати томные позы. В конце концов одна юбка была поднята, чтобы выставить на всеобщее обозрение самый неженский из каких только можно представить орган. Я пришел в ужас, когда увидел, что мистер Гэннон оставил свой пост возле стойки с прохладительными напитками и, не отрываясь, смотрит на экран. Я уверил его, что понятия не имел о содержании фильма, когда согласился его показать. (Это были времена ведомства лорда великого камергера ^[139], когда разрешения на устроение общественных зрелищ могли быть аннулированы из-за четырехбуквенного слова или наготы.) «Да не беспокойся ты, Джо, – сказал он, – я видел вещи гораздо хуже, когда во флоте служил».

Кроме Pink Floydмы ангажировали танцевальную труппу Exploding Galaxy,группы авангардного джаза, такие как Sun Trolley,и исполнителей десятиминутных комедий The People Show.Иоко Оно набирала участников своего фильма «Задницы» в основном среди посетителей UFO,которые для этого записывались в книге у дверей. В одну из ночей она попросила контактный микрофон на длинном шнуре, усилитель и лестницу-стремянку. Когда помещение было заполнено, мы освободили немного места перед сценой для лестницы, примотали клейкой лентой микрофон к ножницам, подключили его к усилителю и вывернули ручку громкости до упора Йоко появилась из гримерной, ведя красивую девушку в бумажном платье. Девушка безмятежно улыбалась наверху лестницы, в то время как Иоко по кусочку обрезала ее одеяние, и усиленный звук лязгающих ножниц гремел по всему клубу.

Через неделю после того, как его агентство увело у меня контракт на запись с Pink Floyd,в UFOпришел Тони Ховард, чтобы посмотреть клуб и поболтать. Мы прихватили пару бутылок содовой воды с синтетической апельсиновой отдушкой из запасов мистера Гэннона, и направились в крошечную нишу в стене рядом с основным танцзалом. «Флойды» становились все более и более известными, получая ангажементы по всей стране; Тони сказал, что они не могут продолжать работать в пятницу вечером в центре Лондона за пятьдесят фунтов. «Но ведь они получают большие гонорары только из-за известности, которую приобрели благодаря UFO!»– выпалил я. Если мы будем платить больше, нам придется поднять входную плату выше нынешних десяти шиллингов. Тони высказал соображение, что это мои проблемы, а вовсе не Pink Floyd.В конце концов мы пришли к компромиссу: они выступят еще дважды, каждый раз за 75 фунтов и потом, вне зависимости от того, насколько популярны они будут в июне, вернутся и сыграют последний концерт за те же деньги. Я сидел и рисовал в своем воображении, как это будет: к июню Pink Floydстанут самой популярной группой в Англии и появятся в UFO;мы привлечем к себе колоссальное внимание, и клуб будет набит до отказа. Именно так все и произошло, но это был триумф только внешне: к июню Хоппи попал в тюрьму, а Сид хоть и присутствовал телесно, душой был где-то далеко.

Теперь мне было нужно одновременно и заменить Pink Floydв UFO,и найти группу для Witchseason Productions.

Soft Machineбыли идеальны для UFO, но,что касается записей в студии, с моей точки зрения, они выглядели неубедительно. То, что они позаимствовали название у романа Уильяма Берроуза «Мягкая машина», вкратце отражало сущность их проблемы: в своем желании быть самыми крутыми и хипповыми ребята немного перестарались. Pink Floydнашли свое имя среди никому неведомого каролинского захолустья, поэтому от него и исходило ощущение тайны; выбор же «софтов» был банальным и производил впечатление сделанного на скорую руку.

Мне нравился барабанщик Роберт Уайет, голос которого был полон «песка», и Кевин Эйерс – обольстительный сочинитель, по которому девушки сходили с ума. Но вот присутствие задиристого Дэвида Аллена в роли лидер-вокалиста создавало для меня проблему. Позже в тот год меня наняли, чтобы я привнес в первый сингл Soft Machineнемного того волшебства, которое было в «Arnold Layne»,но сингл остался совершенно незамеченным ^[140].Тридцать лет спустя, уже после падения Роберта, в результате которого он сломал позвоночник и превратился в прикованного к инвалидному креслу проникновенного шансонье, я имел честь издать каталог его записей на своей фирме Hannibal.

В марте любитель джаза по имени Виктор Шонфилд рассказал мне о некой группе, игравшей в одном из баров квартала «красных фонарей» Шепердс-Маркет. В крошечном зале было с дюжину посетителей; они потягивали коктейли, в то время как трио музыкантов играло приджазованную музыку в стиле фьюжн. Основным инструментом группы был электроорган, по клавишам которого усиленно барабанили. После нескольких припевов на сцену выпрыгнул Артур Браун – в плаще как у Мерлина, лицо загримировано, голова объята пламенем Он начал и закончил свой сет пронзительным, но «цепляющим» гимном в честь «Бога адского пламени». Артур Браун быстро стал любимцем UFO. Яраздумывал, не стоит ли попытаться его подписать, но решил, что это певец одной-единственной песни. Относительно ограниченности его репертуара я был прав, однако эта самая единственная песня взлетела на вершину британского списка всего лишь несколькими месяцами позже ^[141].

Япоставил Артура в программу вместе с комедиантами-сюрреалистами Alberts.Мы уже установили связь между психоделией и дадаистским ^[142]юмором – благодаря визитам в наш клуб группы Bonzo Dog Doo Dah Band.Мне нравилось думать, что это служило доказательством того, что UFOбыл чем-то большим, нежели только аванпостом революции. Стилистическое разнообразие программы, как казалось, никогда никого не отталкивало. Начиная с пластинок пакистанского классического пения Ali Brothersв перерывах между выступлениями групп и заканчивал короткометражками с участием Даблъю Си Филдса, которые мы показывали в середине ночи, – все это публика жадно впитывала.

Однажды ночью, около двух часов, у входа в клуб со мной заговорил парень небольшого роста в клешеном костюме в стиле модов. Его белокурые волосы были коротко подстрижены, а огромные зрачки, расширенные под воздействием «спида» ^[143], казались еще больше из-за толстых стекол массивных очков. Он говорил настолько быстро, что я с трудом мог уловить, что же он хотел сказать, но было ясно, что ему нужен бесплатный проход в клуб. Парня звали Джефф Декстер, он был постоянным диск-жокеем из Tiles,ночного клуба модов на Оксфорд-стрит, и его визит был знаменательным событием Когда Джефф появился в UFO,с ним начала происходить метаморфоза, которая в конце концов превратила его в одного из старейшин «Власти цветов». Он был как первая ласточка весной, предвестник всеобщей миграции. В последующие месяцы любопытствующие из других племен будут приходить, чтобы разузнать, вокруг чего собственно весь этот шум. Когда «Arnold Layne»ворвался в чарты, плотину прорвало.

Новый источник талантов был открыт для меня Тони Ховардом, который в свое время внушал мне страх. Он предложил мирный договор: я буду говорить ему, какие группы хочу получить, а он будет вести переговоры, деля комиссионные с агентством группы. У Тони было ясное ощущение, что ангажемент в UFOдля музыкантов является своеобразным «знаком качества». Он свел меня с группами, уже сделавшими себе имя, но бывшими не прочь влиться в ряды ставших модными психоделистов. На самом деле все было не так цинично, как это звучит: приобретенный наркотический опыт преобразил многих из этих музыкантов, и в результате их музыка тоже изменилась.

Выступления Tomorrowи The Pretty Thingsбыли первыми плодами этих новых отношений.

По мере того как популярность клуба росла, мы с Хоппи прилагали все усилия к тому, чтобы сохранить его первоначальную атмосферу. Мы все так же демонстрировали перед рассветом фильмы Куросавы; расположившийся в углу Джек Нудист ^[144]из Уотфорда (всю ночь одетый) продолжал показы своего светового шоу, в то время как люди «улетали» и танцевали вокруг него; сотрудники нашей службы безопасности по-прежнему продавали «кислоту», которая была одной из лучших в Лондоне. Коридор между стойкой с газировкой мистера Гэннона оставался заполнен столиками, на которых лежали листовки, посвященные политическим заключенным, легализации наркотиков и предстоящему порно-фестивалю в Амстердаме. А в это время знаменитости, журналисты, «добропорядочные» и «новообращенные» появлялись у нас во все возрастающих количествах. UFOстал ключевым местом для лондонской музыкальной сцены, и мы с Хоппи могли продолжать существовать на доходы от клуба.

Успех UFOстал предметом зависти. В Подполье было такое чувство, что клуб скорее должен принадлежать всему сообществу, нежели находиться в чьем-то частном владении. Деньги, заработанные UFO,конечно же, подпитывали андеграунд, поскольку персонал, состоявший из чудиков, получал хорошую зарплату, да и стенд с газетой ITкаждую неделю приносил неплохую прибыль наличными. В клубе можно было пропагандировать любую идею, какой бы радикальной она ни была. Но когда ITоказалась в финансовом кризисе, последовавшем за налетом полицейских из отдела по борьбе с грязными публикациями, и возникло мнение, что UFOследует предоставить газете средства для спасения, я этому воспротивился, и Хоппи мне не возражал. Мы в клубе «пустили шапку по кругу», передали просьбы о помощи со сцены и оплатили счета за свою рекламу в газете на несколько недель вперед.

В апреле Хоппи и некоторые из членов команды ITорганизовали в Большом зале Alexandra Palaceфестиваль под названием 14 Hour Technicolour Dream. Ядумал, что они несколько самонадеянны, но рекламировал предстоящее мероприятие в UFOи надеялся, что организаторы не разорятся. Яне думаю, что они заработали на этом много денег, но ничего и не потеряли. Событие это имело широкий общественный резонанс, вдобавок его почтили своими августейшими визитами Джон Леннон и Джимми Хендрикс ^[145]. Громадное здание на вершине холма, разукрашенное той ночью огнями, выглядело фантастически. На следующее утро я лежал на траве, окруженный толпой, устремлявшейся прочь в ярком солнечном свете. Эту неумолимую силу было не остановить: то, что было Подпольем, становилось теперь господствующей тенденцией.