Текст книги "Таинственный герцог"

Автор книги: Джо Беверли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

– Благодарю вас за помощь, мисс Флинт. – Торн взглянул на Беллу. – Вы согласны с заявлением миссис Спенсер о невиновности?

– Полностью, ваша светлость.

– Кто будет следующим? – Он посмотрел в список. – Мисс Спротт, миссис Ормонд и мисс Аберкромби. Поговорим теперь с мисс Аберкромби.

Белла тревожилась за Бетси, которая была горячей сторонницей сестер Драммонд, а кроме того, была глупа и могла сказать что-нибудь, что поставили бы ей в вину. Однако Торн, вероятно, догадавшись об этом, задавал ей простые вопросы. Руководствуясь здравым смыслом или от ужаса, Бетси не сказала ничего опасного.

Следующей была Гортензия; от нее веяло враждебностью, но она отвечала кратко и по существу, а так как она ненавидела сестер Драммонд, все вышло удачно. Клара Ормонд была просто приятной пожилой леди, так что никто не мог ни в чем ее заподозрить.

– Вот мы и закончили, – сказал Торн, когда Клара вышла.

– Не совсем, – возразила Белла. – Есть еще Агнес Хувер, горничная леди Фаулер.

– Позовите ее, – распорядился Торн.

Клерк кивнул и вышел.

– Мы пытаемся обратиться к снисходительности короля. Очень важно, что все до одной леди благоразумны, серьезны и добродетельны.

– Понятно, ваша светлость, – отозвалась Белла, но взглянула на него, сведя брови. – Должна еще раз поблагодарить вас за усилия.

Затем вернулся клерк, а вскоре явилась и Агнес Хувер, в момент тяжелой утраты державшаяся столь же мужественно, как и все время. Сестрам Драммонд она дала убийственно-язвительную характеристику, и ее мнение о других женщинах тоже не было лестным, но оно не могло послужить основанием для обвинений.

– Благодарю вас, мисс Флинт, – сказал Торн, когда горничная ушла.

Белле хотелось получить возможность поговорить с Торном наедине и убедить его положить конец этому рискованному обману, но пришлось встать, сделать реверанс и уйти.

Торну очень не хотелось выпускать Беллу из ноля зрения и не хотелось, чтобы она продолжала волноваться за его безопасность, но он не видел подходящего момента, чтобы признаться ей в обмане. У нее разбегутся мысли, а в следующие дни ей необходима вся ее находчивость. Однако как только леди будут в полной безопасности, он все объяснит и будет надеяться на счастье – и чем скорее это произойдет, тем лучше.

– По моему мнению, все эти леди невиновны и их следует отпустить, – объявил он Норману.

– При всем уважении к вам, ваша светлость, не могу согласиться с этим. Несомненно, некоторые были добровольными сообщниками сестер Драммонд. Так заявляют они сами.

Будь он проклят. Ему доставило удовольствие выложить все это без предупреждения.

– Вы захватили сестер Драммонд?

– Да, сэр, – самодовольно ухмыльнулся Норман. – И они заявляют, что мисс Аберкромби и миссис Спенсер были рьяными, участницами. Клерк доложил мне, что миссис Спенсер во многом призналась.

– Она призналась в принуждении.

– Потому что боялась наказания за убийство.

– Могу заверить вас, Норман, что никто не умер и никто не собирается в связи с этим возбуждать дело.

– Сестры Драммонд также заявляют, что мисс Флинт была сторонницей их дела и часто говорила им об этом.

Настоящие змеи, подумал Торн, гадюки. Они или собираются погубить вместе с собой и других, или хитро пытаются связать свою судьбу с теми, кого, возможно, освободят.

Торн надеялся, что не будет необходимости искать милости короля, потому что Георг непредсказуем в таких делах, но теперь это был единственный выход – Ротгар, безусловно, оказался прав.

– Вам следует знать, Норман, – в свою очередь, взорвался Торн, – что король лично интересуется этим делом и склоняется к снисходительности – конечно, речь не идет о сестрах Драммонд.

– Мне известно, что его величество был чрезвычайно разгневан.

– Но только на настоящих преступников.

– Я подожду подтверждения его воли, сэр.

– Разумеется. Вы обязаны исполнять свой долг. Но я посоветовал бы разумный подход. О некоторых из этих леди, и в том числе о миссис Спенсер, заботятся влиятельные люди.

Торн отправился домой, обдумывая следующие ходы рискованной игры. Он понял, что никогда еще в своей жизни не играл по таким высоким ставкам. А ставки были такими высокими, потому что под угрозой была жизнь Беллы.

Глава 31

Торн тщательно готовился к аудиенции у короля. Она должна быть личной, поэтому полный пышный придворный наряд был неуместен. Однако король назначил местом приема Сент-Джеймсский дворец, и это делало встречу чрезвычайно официальной, а кроме того, предупреждало, что его величество не обязательно расположен к снисхождению.

Джозеф подал бархатный костюм, темно-синий, но слегка украшенный вышивкой. Торн одобрил его, только поменял жилет на более нарядный.

– Не стоит выглядеть как на похоронах.

После долгого размышления он решил не надевать напудренный парик, но это потребовало приглашения парикмахера, который искусно уложил ему волосы. В итоге, добавив изысканные драгоценности и ордена, Торн почувствовал, что его внешность достигла возможного совершенства, ведь ему совсем не хотелось ощущать хотя бы легкое беспокойство.

В итоге он представил себя на суд Табите, но она зажмурилась.

– Никакого совета?

– Уа-ау.

– Совершенно невразумительно. – Торн заглянул в корзинку. – А где ваше потомство, мадам? – Оглянувшись по сторонам, Торн увидел, что Соболь забрался на спинку кресла, а Георг сидит на полу. Торн взял Георга и посадил рядом с Соболем. – Хорошо, если бы другим Георгом можно было бы управлять так же легко, – заметил он и вышел из комнаты.

Как Торн и предвидел, король Георг держался надменно. Он был оскорблен, крайне оскорблен революционными намерениями женщин. Это попирало все законы человечества, Бога и природы и требовало продемонстрировать наглядный пример наказания.

– На сестрах Драммонд – конечно, сэр, но все остальные леди совсем не такие. Среди них сестра викария и вдова настоятеля собора, благородная пожилая леди. Они собрались вокруг леди Фаулер только потому, что у них нет другого пристанища.

Торн обнаружил, что очень трудно сохранять правильную интонацию: он проситель, но король никогда не поверит раболепству, и Торн сомневался, что способен на заискивание.

Георг, вероятно, думал, что выглядит суровым, но, на взгляд Торна, он скорее был похож на дующегося от обиды.

– Они благопристойные леди, сэр.

– Понимаю, понимаю. Несчастные, да?

– Исключительно, сэр. Они оказались в трудном положении. Недопустимо – я уверен, вы согласитесь, – чтобы такие достойные леди были брошены в тюрьму.

Торн с тревогой наблюдал, как король, сцепив за спиной руки, делал круг по комнате.

– Я не думал, Айторн, что вы из тех, кого привлекают к подобным делам.

Георг остановился и пристально посмотрел на него.

Торн был готов к этому.

– Нет, сэр, но меня попросил заняться этим лорд Ротгар.

– Ротгар, да? Он прислал мне письмо по этому делу. Достойные женщины, да? Никаких революционных замыслов?

– Абсолютно никаких, сэр.

Торн подавил мысли о Спротт и, возможно, о самой Белле.

– Нужно вступить в брак, да?

– Очень надеюсь вскоре сделать это, – отозвался Торн, поняв, что эти слова относятся к нему.

– Превосходно. Направляете свои мысли на долг мужчины и продолжение рода, да? Прощайте, беззаботные деньки.

– Я искренне надеюсь, что женитьба украсит мою жизнь, сэр.

– Украсит, украсит. Превосходно, да? И дети. Много детей, да?

Опасаясь, что разговор уйдет в неправильном направлении, Торн спросил:

– Итак, я могу освободить леди, сэр?

Король застыл, а потом как-то странно скривился. «Господи, не допусти, чтобы у него сейчас начался припадок». К счастью, они были не одни: камергер и лакей, подобный статуе, стояли у стены.

– Вероятно, мне следует представить вам этих леди, сэр, чтобы вы сами могли убедиться в их порядочности и преданности вам.

Торн решил разыграть последнюю карту, которую, он надеялся, не придется пускать в ход.

Король снова скривился и нахмурился, словно размышляя над предложением, а потом согласился:

– Да-да! Великолепная мысль. Но я познакомлюсь с ними там, где они находятся. Я побываю в том доме, посмотрю его, почувствую.

Торн понял, что тревоги имели под собой основание: король был не совсем в себе. Однако выводы из этого можно сделать позже, а сейчас главными задачами были спасение Беллы и это странное решение Георга. Торн ожидал, что король вызовет леди сюда, и рассчитывал, что при этом удастся изолировать воинственную Спротт. Однако его ожидания не оправдались и Торн не имел возможности послать предупреждение.

– Леди Фаулер недавно умерла, и в воздухе еще остаются свидетельства ее болезни, сэр, – попытался он отговорить короля.

– Вы стараетесь что-то скрыть, Айторн?

Король в упор посмотрел на него.

– Абсолютно ничего, сэр.

Они отправились в простом экипаже, без сопровождающих всадников, потому что король желал сохранить инкогнито, но грумы были вооружены и еще два вооруженных джентльмена скакали на некотором расстоянии. Они прибыли на Графтон-стрит без происшествий, но охранник у дверей дома чуть не получил апоплексический удар, когда увидел, кто приближается, а Норман, к удовольствию Торна, сначала побледнел, потом покраснел и стал покрываться потом.

– Где леди? – спросил Торн.

– В гостиной, ваша светлость, – ответил Норман. – Они не так давно закончили обедать.

– Пахнет грязью. Плохая экономка, да? – отметил король, оглядывая совершенно простой дом.

Торн не стал напоминать о том, что предупреждал его.

– Вон там есть пустая комната.

– Нет, я храбро встречусь с львицами в их собственном логове, да? – Георг заговорил добродушно, и это был хороший знак – король любил быть благодетелем. – Куда?

Бросившись вперед, Норман распахнул дверь в гостиную и объявил:

– Его величество король!

Торн не увидел того, что в первый момент увидел король, а когда последовал за ним, улыбнулся. Белла, конечно, хорошо сделала свою работу.

Все шесть леди находились в гостиной и занимались шитьем, за исключением миссис Аберкромби, которая читала им, и все шесть в изумлении поднялись на ноги.

Король сел, и Торн обрадовался, что все леди догадались остаться на ногах.

– Продолжайте читать, – приказал Георг, и миссис Аберкромби неуверенно продолжила.

Случайно или специально, но ею было выбрано нечто наподобие проповеди о покорности. Король несколько минут слушал, кивая, а потом сказал:

– Довольно. Довольно.

В комнате повисла тишина, и все взгляды обратились к королю. Некоторые были встревоженные, и Торн почти ощущал, как мисс Спротт сжалась, не в состоянии говорить. Лучше всех владела собой Белла, но и она держалась настороженно.

– Вы все были очень глупыми, – объявил король. – Женщинам никогда не приносит пользы отсутствие мужского руководства, и сейчас мы видим тому доказательство. Неподобающее поведение леди Фаулер началось только после смерти ее мужа.

У Спротт вырвался какой-то звук, правда, превратившийся в кашель.

– Мне сказали, что ни у кого из вас, леди, нет родного вам джентльмена, чье положение позволяло бы ему защитить вас, да?

Ответом ему были бормотание и кивки, что король, несомненно, расценил как само собой разумеющуюся потерю дара речи.

– Очень хорошо. Я беру вас под свое покровительство и буду вам всем любящим отцом.

У Торна возникли большие трудности с тем, чтобы сохранить серьезное выражение, особенно когда он заметил, что Белла старается сделать то же самое.

– В качестве своего доверенного представителя я назначаю его светлость герцога Айторна. Вы будете подчиняться ему, а он будет удерживать вас от повторения в будущем подобных глупостей.

Полная тишина опасно затягивалась, но положение спасла Эллен Спенсер.

– Ваше величество! – Бросившись перед королем на колени, она сложила перед собой руки. – Вы так добры, так великодушны! Вы так много сделали для таких глупых женщин, как мы!

Это было представление из тех, что доставляли королю удовольствие, но Торн понимал, что выступление совершенно искреннее. Остальные леди последовали ее примеру; миссис Ившем недовольно скривилась, мисс Спротт словно задохнулась, но они опустились на колени; Белла сделала то же самое, совсем низко склонив голову.

И Торн понял: в какой-то момент Белла осознала правду.

Ей хотелось верить, что он капитан Роуз, но никто не посмел бы продолжать играть роль герцога в присутствий самого короля. Торн сжал руки в кулаки, удерживая себя от того, чтобы не броситься к ней и не попытаться все объяснить, и в голову пришла совершенно смехотворная мысль: Ротгар бы лучше справился с этим делом.

Белла просто оцепенела.

Сначала она не видела никого, кроме короля, и была озабочена тем, чтобы сохранять должное выражение, когда останавливала взгляд на других. И только когда слова «герцог Айторн» дошли до ее сознания, Белла поняла, что он тоже в комнате. Она посмотрела, увидела Торна – и ей все стало ясно.

Сейчас это был до последнего дюйма придворный аристократ, в бархате и драгоценностях, в башмаках на высоких каблуках, с продуманно уложенными волосами, и невозможно было представить, чтобы он стоял перед бандитами в «Черной крысе».

Но там, должно быть, был настоящий капитан Роуз, единокровный брат Айторна.

Белла не могла разобраться, что происходило и кто был кто. Пока вокруг нее разворачивались драматические события, она старалась делать свое дело, хотя все ее мысли были направлены на то, чтобы понять, кто был Роуз и кто – Айторн. С кем она столкнулась в той комнате в «Компасе»? Кто читал ей в «Олене»? Кто доставлял ей потрясающее удовольствие? Она даже не заметила, как король и герцог Айторн покинули комнату, но затем ей пришлось внимательно прислушаться к возгласам облегчения и невнятному выражению новых тревог. Очевидно, они должны были немедленно перебраться в дом герцога, и у них оставалось только полчаса на то, чтобы собрать свои вещи.

– Отдать в его власть! – с осуждением воскликнула Гортензия. – Это возмутительно.

– Считайте, что вам повезло, – резко остановила ее Мэри Ившем. – Давайте делать то, что нам сказано. Не могу дождаться, когда уйду из этого дома.

– О да, – сказала Клара и поспешно вышла.

Остальные последовали за ней, а Белла обратилась к Норману:

– У меня здесь ничего нет. Прошлой ночью мне пришлось занять самое необходимое. Могу я сходить домой, чтобы собрать свои вещи?

У него не осталось людей, на которых можно было бы наброситься, поэтому он обратил свою озлобленность на Беллу.

– Вы никуда не пойдете, мадам; только туда, куда вас послали. Остальное будет решать его светлость.

Белла вернулась в гостиную, собираясь снова заняться шитьем, но не прикоснулась к работе, продолжая размышлять о сходстве.

Полуголый Роуз в «Компасе» явно растерялся при виде ее. Белла объясняла это тем, что он был пьян, но, возможно, он просто не понимал, о чем она говорила. Он, должно быть, был настоящим капитаном Роузом, но это означало, что в «Черной крысе» ее спас герцог Айторн.

А значит, и в том путешествии, когда был наказан Огастус, с ней был Айторн. Неудивительно, что он не волновался, встретившись с лордом Фортескыо. И нет ничего странного в том, что он не мог жениться на ней, – сама мысль об этом была совершенно нелепой.

Негодование помогло бы заглушить боль, но Белла заставила себя вспомнить, что герцог пришел сюда, чтобы спасти ее, и за это она до конца своих дней будет ему благодарна. Она жалела, что он не сказал ей правду в Апстоне, но в ее собственной жизни было достаточно лжи и притворства, и Белла понимала, как они затягивали.

Однако что ей теперь делать? Оставалось только надеяться, что герцог позволит ей уехать с мистером Клаттерфордом в Танбридж-Уэльс и согласится с тем, что им никогда больше не следует встречаться. Это будет болезненно, но постоянно находиться в его доме, понимая, что ее мечты неосуществимы, будет настоящим мучением.

Невозможность будущего стала еще более очевидной, когда они все прибыли в Айторн-Хаус. Леди высадились из трех экипажей, и их провели в огромный парадный холл. Конечно, Белла уже была здесь, но тогда он был театральной сценой. Теперь все было настоящим и вызывало благоговейный восторг.

Темные стены разделены полуколоннами из позолоченного мрамора; потолок расписан изображениями богов и богинь, парящих в недосягаемо высоких облаках и словно провозглашающих, что это место не предназначено для простых смертных; пол выложен роскошными мраморными плитами – она его запомнила, потому что он казался слишком простым для псевдоитальянской площади.

И в холле был Торн…

Нет, не Торн – Айторн. Он поручил всех леди заботам служанок, а Беллу попросил остаться. Она предвидела, что так и произойдет, а ей хотелось спрятаться в какой-нибудь скромной спальне и выплакаться.

Он жестом пригласил ее в приемную рядом с парадной дверью – в одно из тех помещений, где встречался с теми людьми, кого не считал возможным приглашать в личные комнаты. Белла оценила такое поведение, так как оно подчеркивало официальность.

– Вы позволите? – спросил он и закрыл дверь.

– Вряд ли кто-нибудь подумает, что вы хотите изнасиловать меня, – пожала плечами Белла.

Торн выдохнул и сказал:

– Хочу, вы же знаете.

– Нет. – Белла отвернулась. – Не могу представить, как все это случилось, но теперь понимаю, почему вы не желали встречаться со мной после Апстона. – Она нашла в себе силы повернуться лицом к нему. – Хорошо понимаю. Но я не могу быть вашей любовницей, поэтому теперь нужно положить всему этому конец.

– Ясно, Келено, – слегка улыбнулся он. – Но я хочу жениться на Белле Барстоу.

Значит, он все это время знал, что Келено – это Белла Барстоу, знал и ничего не сказал.

А затем до Беллы дошел смысл второй фразы.

– Понимаю, ваша светлость, вы оказываете мне честь, но нет.

– Нет?

Его изумление чуть не рассмешило Беллу, но ее возмущение и раздражение были слишком сильны.

– Это невозможно, и вы отлично это понимаете. Именно поэтому вы и не пытались меня найти. Вы могли бы это сделать, если бы захотели.

– Мог бы, – признался Торн и, на мгновение закрыв глаза, добавил: – Я не знал, как лучше поступить.

– Вздор. Вы прекрасно знали, что это глупо. Посмотрите на себя – и посмотрите на меня.

– Теперь я знаю, чего хочу. Я не могу жить без вас. С любыми мелкими трудностями можно справиться. – Он подошел ближе, и его голос стал нежным, таким, каким она его хорошо помнила. – Белла, я люблю вас. Люблю до безумия.

Белле очень хотелось сдаться, но это был не Торн. Этот невероятно элегантный мужчина, этот усыпанный драгоценностями аристократ не был ее любимым, ее другом, ее желанным мужем в уютной гостиной.

– Только послушайте себя! – бросила ему Белла. – «До безумия». Это проходящая болезнь. Это… – Она оборвала обидные слова и отвернулась. – Вскоре в один прекрасный день к вам вернется разум, ваша светлость, и я не хочу быть вашей женой, когда это произойдет.

– За какого дурака вы меня принимаете?

– По-видимому, за томящегося от любви. – Белла поморщилась от собственных слов. – Прошу прощения. Вы сама доброта.

– Белла…

– Я получила приглашение поехать в Танбридж-Уэльс. Прошу вас дать мне разрешение на это.

На нее навалилась тишина, но Белла не могла взглянуть на Торна.

– Конечно, я дам вам все, что вы хотите, – ответил Торн. – Даже это.

Услышав его голос, Белла не могла не обернуться, но перед ней был все тот же герцог.

– Так-то лучше, – сказала она.

– Да. Думаю, да. – Ее нелогичная обида, несомненно, была заметна, потому что он сделал резкое движение. – Я не это имел в виду. Я томящийся от любви дурак, потому что заговорил об этом сейчас. Я не мог ждать, но я буду ждать – ждать, пока вы передумаете.

– Прошу вас, не нужно. Если силы изменят мне, это только приведет к несчастью.

Торн взял ее за руки, и его прикосновение едва не сломило волю Беллы, но, взглянув вниз, она увидела кольцо с сапфиром и пышные кружевные манжеты – кружева, должно быть, стоили небольшого состояния, – а посмотрев вверх– серьгу с сапфиром.

Осторожно отойдя от Торна, Белла достала носовой платок. Единственная глупость, которую она позволяла себе все эти долгие месяцы. Развернув платок, она протянула герцогу серьгу в виде черепа.

– Весь смысл этой и всех прочих странностей заключался в том, чтобы замаскировать обман. Калеб и я похожи, но сходство не абсолютное, однако, когда люди видят старомодный сюртук, алый шейный платок и череп, они уверены, что это капитан Роуз. – Он взглянул на Беллу. – Когда мне удавалось украсть немного времени, я становился капитаном Роузом, но такое случалось не часто. Мужчина, с которым вы разговаривали в «Компасе», был мой брат Калеб. Он обо всем сообщил мне, и я отправился в Дувр, чтобы узнать, в чем дело. Я должен был все рассказать вам, но никак не мог выбрать подходящий момент.

– Мне следовало догадаться, когда мы встретились с Фортескью.

– Калеб пару раз изображал меня, но только в случаях крайней необходимости. Быть герцогом – трудная роль.

Его слова тронули Беллу, но она понимала, что должна устоять. Он, возможно, считал, что она переменчива, как море, и стала частью его мира, но Белла знала, что это не так.

– Из этого никогда ничего не выйдет, – сказала она.

Он положил череп в карман.

– Отдыхайте, Белла, после превосходно выполненной задачи. Можете доверить мне своих леди, а я завтра организую путешествие для вас и замечательного мистера Клаттерфорда. – Заметив ее удивление, Торн объяснил: – Он обратился ко мне за помощью, но меня еще раньше привлекли к этому делу. Буду честным: я прибыл в дом леди Фаулер, чтобы спасти Эллен Спенсер, и совершенно не подозревал о вашем присутствии там.

– Мэри во всем оказалась права, – неожиданно рассмеялась Белла. – Рекомендую ее вам, ваша светлость. У нее из всех нас самая светлая голова.

Он только улыбнулся и протянул ей руку. Белла поддалась искушению вложить в нее свою ладонь, хотя не сомневалась, что он ее поцелует.

– Мне жаль, что я не морской капитан, так как это то, чего вам хочется. Но я тот, кто я есть и кем всегда был. Буду надеяться, что вы простите мне это.

Выпустив ее руку, он направился к двери, но Белла остановила его вопросом:

– Почему вы пожертвовали тысячу гиней в Фонд леди Фаулер?

– Как вы об этом узнали? – Торн в изумлении обернулся. – Впрочем, не имеет значения, – криво усмехнулся он. – Вы – это вы. Просто еще одна глупость, и ничего больше, Белла. Вы подозреваете какой-то заговор? Я сделал взнос за друга, а он был обязан это сделать из-за дурацкой клятвы.

– Просто глупость? – Белла посмотрела ему в глаза. – Но она чуть не погубила нескольких людей; Не забывайте об этом, ваша светлость.

Белла сама открыла дверь и вышла в роскошный холл, где ее ждала служанка.

Присев в реверансе перед герцогом Айторном, Белла поднялась наверх в совершенно очаровательную спальню, где наконец-то, наконец-то нашла уединение и смогла плакать, пока не погрузилась в мучительный сон.