Текст книги "Перемены"

Автор книги: Джим Батчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 31 страниц)

– Кенку задолжали мне услугу, – объяснил Эбинизер. – Мне показалось, самое время вернуть долг.

Пересвистываясь друг с другом, издавая время от времени резкие, полные боевой ярости крики, странные существа заполонили поле стадиона и сшиблись с вампирами.

Зрелище было не для слабонервных. В воздухе свистели пули и заклятия. Каменное оружие сшибалось со стальным. Лилась кровь: черная вампирская, синяя кенку, но больше всего – алая человеческая. Ужас и неестественная красота смешались в этом неописуемом зрелище, и мне кажется, моя голова отреагировала на это, отключив абсолютно все, что не угрожало непосредственно моей жизни… ну, или не находилось от меня в радиусе нескольких ярдов.

– Мэгги, – спохватился я, схватив старого наставника за плечо. – Мне надо к ней.

Он поморщился и кивнул.

– Куда?

– В большой храм, – ответил я, ткнув пальцем в сторону пирамиды. – А метрах в четырехстах к северу от храма стоит прицеп для перевозки скота. В последний раз, когда я его видел, его охраняли. Там до сих пор люди, пленники.

Эбинизер хмыкнул и кивнул.

– Ступай забери девочку. Мы пока займемся Красными и их Повелителями Ночи. – Он сплюнул на землю; глаза его под капюшоном возбужденно горели. – Посмотрим, как этим скользким ублюдкам понравится приготовленное ими самими блюдо.

Я крепко сжал его руку, потом положил другую ему на плечо.

– Спасибо.

Взгляд его на мгновение затуманился, но он только фыркнул.

– Спаси девочку, Хосс.

Старик подмигнул мне. Я несколько раз моргнул и отвернулся.

Время истекало – и для Мэгги, и для меня.

Глава сорок седьмая

– Крестная! – крикнул я, сворачивая к пирамиде.

Леа возникла рядом со мной; сложенные в горсть руки переливались изумрудным и аметистовым светом.

– Мы продолжаем операцию?

– Угу. Не отрывайтесь от меня. Собираем своих и двигаем.

Ближе остальных ко мне стояла Молли. Я шагнул к ней и пригнулся к ее уху.

– Идем! – крикнул я. – Дальше здесь пускай люди-птицы разбираются. Нам пора.

Молли кивнула в ответ и опустила свои жезлы. Тем временем кенку уже заполонили поле стадиона и обезопасили нас с флангов. Кончики обоих жезлов Молли – не деревянных, а из слоновой кости – потемнели и потрескались. Руки у нее повисли плетьми, и лицо сделалось еще бледнее, чем было до начала моей дуэли с Арианной. Она повернулась ко мне, слабо улыбнулась, глаза ее закатились, и она осела на землю.

Секунду я потрясенно смотрел на нее, потом бросился на колени и засветил амулет, осматривая ее. В суматохе боя я и не заметил, что ее нога чуть выше колена покраснела от крови. Одна из пуль, наугад выпущенных со стены, угодила ниже бронежилета. Молли истекала кровью. Она умирала.

Томас плюхнулся на землю рядом со мной. Он сорвал с себя пояс и туго перетянул им ногу Молли выше раны.

– Я разберусь, – спокойно бросил он мне, почти не оборачиваясь. – Иди, да иди же!

Секунду я в неуверенности смотрел на него. В конце концов, Молли – моя ученица, и ответственность за нее лежит на мне.

Томас поднял на меня взгляд, и маска его невозмутимости на мгновение треснула, показав мне все напряжение, весь страх, которые он сдерживал в себе в бою.

– Гарри, – выдохнул он. – Я буду защищать ее хоть ценой собственной жизни. Клянусь.

Я кивнул и, стиснув кулаки, огляделся по сторонам. Такое сильное кровотечение должно было непременно притянуть к раненой девушке вампиров – как пчел на душистый цветок. Томас не мог оказывать ей помощь и биться одновременно.

– Мыш! – крикнул я. – Останься с ними!

Пес бросился к Молли и замер буквально у нее над головой, настороженно следя за окружением. Такой телохранитель не дрогнет.

Я подбежал к Мёрфи и Сане – обоих покрывали мелкие царапины и порезы, но оба, похоже, готовились ринуться в самую гущу сражения. Все это время от меня не отставал Мартин, спокойный и с виду даже словно не осознающий, что вокруг кипит бой. Что бы я там ни говорил про Мартина, его невозмутимость, скучающее выражение лица и, в общем-то, совсем не воинственная внешность служили ему в этой ситуации лучшей броней. Он просто не производил впечатления угрожающей цели, поэтому его не трогали.

Я пошарил взглядом по земле и подобрал меч, оброненный убитым воином, – прямой китайский меч, известный как «цзянь». Легкий, обоюдоострый, заточенный как бритва – меня это вполне устраивало.

– Идем к пирамиде! – скомандовал я Мёрфи и Сане. Группа из тридцати или сорока кенку обогнула нас и связала боем воинов-ягуаров, продолжавших преграждать нам выход со стадиона. – Туда! Быстро, быстро, быстро!

Я первым подал пример и ринулся в проход, проделанный для нас Эбинизеровыми союзниками. Моих чувств коснулось возмущение магической энергии, и я увидел, как стоявший у нас на пути вампир швырнул в нас огненный заряд. Я перехватил эту магическую молнию посохом – он оказался короче, толще и тяжелей моего. Заряд стек по посоху мне в руку, прошел через мои плечи и по другой руке – в меч, сорвавшись с острия которого угодил прямехонько в живот пославшему его вампиру. Тот пошатнулся, но устоял. Что ж, я перехватил посох горизонтально и засветил ему дубовым дрыном по носу. После этого супостат наконец полетел на землю.

Мы миновали обломки храма и вырвались на открытое пространство между постройками. Там царил хаос. Повсюду виднелись воины-ягуары и жрецы, почти поголовно вооруженные. Смертные наемники строились и бегом спешили на стадион, на помощь Красной Коллегии. В какой-то момент я заметил, что Мёрфи в сияющей белым одежде, окутанная золотым свечением, бежит справа от меня, а Саня – слева. Похоже, ослепительный свет двух Мечей наводил ужас как на вампиров, так и на полукровок, и они расступались перед этой аурой. Расступались, но не отступали; к ним подтягивались все новые, и по мере нашего приближения к пирамиде круг их смыкался все туже.

– Нам не пробиться, – бросила Мёрфи на бегу. – Они готовятся навалиться на нас со всех сторон.

– Ну вечно одно и то же, – жизнерадостно, но не без легкого раздражения заметил Саня. – Хоть бы чего-нибудь нового придумали.

Они были правы. Я и сам ощущал, как менялось настроение окружавших нас чудищ. Они отступали перед нами все медленнее, зато подступали сзади все ближе.

Я поднял взгляд на маячившую впереди пирамиду. Там, на пятом ярусе стояла, глядя на нас сверху вниз, фигура в золотой маске. Судя по всему, одного из Повелителей Ночи заклятие Эбинизера отшвырнуло к самой пирамиде. Я ощущал, как его воля укрепляет окружавших нас врагов, подпитывает их злобой и уверенностью.

– Вон тот тип, – сказал я, кивая в его сторону. – В золотой маске. Стоит его убрать, и мы, считай, прорвались.

Мёрфи посмотрела в указанном мной направлении. Потом взгляд ее скользнул по пирамиде вниз, к основанию лестницы.

– Идет, – сказала она.

Она занесла «Фиделаккиус» над головой, испустила вопль, наводивший ужас не на одного здорового мужика, схватывавшегося с ней на татами, и нырнула в самую гущу воинов Красной Коллегии, как пловец, подныривающий под волну.

Саня зажмурился.

Срань господня, я вовсе не ожидал от нее такойреакции.

– Маленькая, – заметил Саня. – Но свирепая.

– Да вы все сбрендили! – заорал я и вместе с ним ринулся вперед. Мартин прибавил ходу и старался не отставать от нас, одновременно отбивая попытки достать нас со спины.

Мёрфи удалось то, что не под силу нормальному смертному: она прорубила просеку в толпе вампиров-воинов. Она прорвалась сквозь полчища врагов так, словно это было не более чем облако дыма. «Фиделаккиус» сиял, и никакое оружие, поднятое против Меча Надежды – ни современная сталь, ни древний камень – не могло устоять перед ним.

Казалось, Мёрфи не нападает ни на кого конкретно. Она просто неслась вперед, и когда на нее пытались напасть, с тем, кто это делал, происходило что-нибудь очень и очень неприятное. Выпады мечей небрежно отбивались, а острие ее клинка как бы невзначай наносило сопернику, мимо которого пробегала Мёрфи, глубокую S-образную рану. Воины, набрасывавшиеся на нее всей своей массой, тряпками взлетали в воздух, где их доставал все тот же сияющий клинок. Края нанесенных им ран обугливались и шипели.

На нее наваливались по двое, а один раз даже втроем. Это не помогло воинам-ягуарам. Мёрфи еще новичком-полицейским привыкла справляться с противниками больше, сильнее и быстрее ее самой. Какими бы сильными и стремительными ни казались вампиры и полукровки, у них, похоже, имелось не больше шансов одолеть ее, чем у чикагских бандитов и хулиганов. Чем сильнее соперник ей противостоял, тем ярче сиял Меч, тем больше его свет сковывал движения и силу врага – не то, чтобы слишком сильно, но все же заметно. Мёрфи пригибалась, и уворачивалась, и подставляла противников ударам друг друга, используя их же силу в своих целях. В случае с тремя нападавшими это показалось даже несправедливостью. Один из воинов-ягуаров, вооруженный огромной палицей, размозжил головы двум своим сородичам, а потом тупо уставился на свое аккуратно разрубленное на три части оружие, лежавшее на земле рядом с его же собственной отсеченной ногой.

Кэррин Мёрфи возглавила атаку, и мы с Саней старались только не отставать от нее. Она пересекла море врагов скоростным катером, оставляя за собой совершенно обескураженных вампиров. Мы с Саней прокладывали дорогу сквозь эту оглушенную толпу, рубя и расшвыривая тех, кто оставался еще у нас на пути, – и все это время псих-русский не прекращал смеяться.

Мы добежали до лестницы, и сопротивление врага заметно ослабло. Мерфи бросилась дальше. Повелитель Ночи выбросил в ее сторону руку в золотых перстнях, и самый воздух перед нами словно сгустился и затвердел. Мы с Саней врезались в него как в кирпичную стену и остановились, однако на продвижение Мёрфи это повлияло не сильнее, чем все прошлые атаки, только золотое гало разгорелось еще ярче. Повелитель Ночи ударился в панику и швырнул в нее один за другим три разряда черной энергии. Мёрфи исполнила на лестнице подобие танца – так уклоняются от ударов боксеры легкого веса, – и все три заряда пролетели мимо, не причинив ей ни малейшего вреда.

Саня охнул и едва успел пригнуться, уворачиваясь от миновавшего Мёрфи заряда. Я прикрылся от второго щитом, а третий ударил-таки меня в бок. Доспехи моей крестной защитили мою плоть, но приложился я о каменные ступени довольно ощутимо.

Я вскинул взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как Мёрфи налетает на Повелителя Ночи и проскакивает мимо него, сделав мечом одно-единственное вертикальное движение.

Золотая маска свалилась с головы вампира – вместе с передней половиной черепа. Блеснула серебристая вспышка, от которой занялся огнем бугристый вампирский мозг, а потом воспламенилась и хлынувшая из раны кровь. Повелитель Ночи ухитрился каким-то образом вскрикнуть, вслепую расшвырял вокруг себя еще несколько зарядов своей энергии, а потом почерневшей, обугленной грудой упал на камни и затих.

Только тогда исчез сдерживавший нас с Саней барьер, и мы поспешили по лестнице вдогонку Мёрфи.

Впрочем, враг продолжал нас преследовать – слишком уж много их, черт подери, здесь собралось. Где-то ближе к вершине пирамиды я оглянулся и увидел, что Красная Коллегия начинает приходить в себя от неожиданного вторжения кенку. На поле для игры в мяч продолжал кипеть бой, и хотя каждый из пернатых бойцов стоил двух, а то и трех вампиров или полукровок, враг все равно превосходил их численностью. Мне оставалось только радоваться тому, что большинство владеющих магией вампиров остались там, пытаясь одолеть Серый Совет, а не поспешило за нами.

– Черт, – буркнул я, глядя на кишащую у подножия лестницы толпу. – Черт! – повторил я, бросив взгляд наверх, где в дверном проеме храма мелькали тени. Я беспомощно оглядывался по сторонам и вдруг почувствовал, как кто-то схватил меня за руку с посохом.

Мёрфи трясла меня за запястье до тех пор, пока я не посмотрел на нее.

– Мы с Саней останемся здесь, – сказала она, задыхаясь. – Мы сдержим их, пока ты не заберешь Мэгги.

Я снова посмотрел вниз. Сотни вампиров поднимались по лестнице. Срывая на ходу начавшие мешать им плотские маски. Сдержать их? Чистое самоубийство. Мечи давали своим носителям огромную силу в бою против порождений Тьмы, но сверхчеловеками они их при этом все равно не делали. Мёрфи с Саней бились уже минут двадцать – а ведь в арсеналах аэробики не найдется ни одного упражнения, сопоставимого по физическим требованиям с реальным боем. Оба уже начинали выдыхаться.

Самоубийство.

Но мне необходимо было попасть в храм.

– Дрезден! – окликнул меня Мартин. – Идемте!

Я даже не замечал, что он трясет меня за плечо, пытаясь заставить подняться дальше.

Наверное, я тоже здорово устал.

Я сосредоточился на Мартине, на ступеньках, стараясь при этом не обращать внимания на жжение в руках, в ногах, в груди. Я сделал глубокий вдох, и это помогло – словно глоток свежего, чистого ветра. Мне показалось, я слышу чей-то шепот на языке, которого я не понимал, – но я узнал голос своей королевы. Я заметил облачко белого тумана, сгущавшееся вокруг меня по мере подъема – это влажный воздух Юкатана конденсировался на наледи, покрывавшей мои доспехи.

А потом холод смыл жаркую усталость, и я почувствовал, как все во мне заполняется льдом – неумолимым, беспощадным, непреклонным. Мои ноги заработали, как поршни автомобильного движка. Один шаг на ступеньку вдруг показался мне недостаточным, и я понесся вверх, перепрыгивая через две, а иногда через три, оставив Мартина далеко позади.

Я вылетел на верхний ярус, и на меня бросился воин-полукровка. Я зарычал, отбил его меч своим и с размаху вдарил ему башмаком в грудь.

Я услышал, как хрустнул его позвоночник, и он отлетел назад, словно в него врезался грузовик. Он ударился о стену с силой, от которой с крыши наверху посыпалась пыль, и сломанной игрушкой рухнул на камни. Вот такую силу положено иметь Зимнему Рыцарю, и, глядя на бедного идиота, я не испытывал ничего, кроме удовлетворения.

У квадратного в плане храма четыре двери, по одной на каждую сторону, и в той, что была обращена ко мне, появился вампир, сбросивший плотскую маску, но до сих пор закутанный в шкуру ягуара. В руке он сжимал обсидиановый нож – кинжал Красного Короля. Тот самый, которого послали убить Мэгги.

– Дым сражения, говоришь? – спросил я его и почувствовал, как мои губы растягиваются в ухмылке. – Приятель, ты вышел в неудачную дверь, в неудачное время.

Взгляд его метнулся к полу слева от меня, и я тоже покосился в ту сторону. Там, на полпути от алтаря к левому дверному проему съежилась дрожащая, закованная в цепи Мэгги; казалось, она вжимается в пол в надежде, что ее не заметят.

– Ну, давай, – сказал я вампиру, снова поднимая на него взгляд. Я слегка подбросил меч в руке, и с его клинка сорвалось облачко белого тумана. И несколько снежинок. – Давай, покажи нам свою крутизну. Один твой шаг к этой девочке – и увидишь, что будет.

Противоположный от меня проем вдруг потемнел.

Там стояли Красный Король и четверо – целых четверо! – его ноблей в золотых масках, на которых играли отблески костров и вспышек кипевшего внизу боя.

Лицо его исказилось от ярости, и его воля вместе с волей стоявших за его спиной Повелителей ударили по мне с мощью кузнечных молотов. Я пошатнулся и оперся на посох моего наставника, чтобы не упасть.

– А теперь, – произнес Красный Король перехваченным от ярости голосом, – положите эту маленькую сучку на алтарь.

Один из Повелителей шагнул вперед и наклонился, чтобы схватить девочку за волосы.

– Нет! – выкрикнул я.

Красный Король подошел к алтарю и спихнул с него тело мертвой женщины.

– Смертный, – прошипел он. – Он все еще полагает, что его воля что-то значит. Но ты ничто. Жалкий ошметок плоти. Тень. Вот ты есть, а сейчас тебя не станет. Тебя забудут. Это судьба. Закон вселенной. – Он вырвал ритуальный нож из руки воина и снова уперся в меня полным ненависти взглядом; под кожей у него бугрилось и корежилось его истинное тело. Повелитель Ночи тащил кричавшего, лязгавшего цепями ребенка на алтарь, и черные глаза Красного Короля заблестели от возбуждения.

– Вот твое единственное предназначение, смертный, – произнес он. – Единственная польза, которую ты можешь принести. – Он посмотрел на Мэгги и оскалил свои остроконечные зубы. Изо рта у него стекала на подбородок слюна. – Умри.

Глава сорок восьмая

Красный Король занес нож над моей дочкой. Она издала негромкий вскрик, полный безнадежного ужаса и отчаяния, и как бы я ни бился, вкладывая в это всю полученную от Мэб новую силу, как бы ни защищали меня доспехи моей крестной, я ни черта не мог с этим поделать.

Но мне и не пришлось.

Белый свет, исходящий словно ниоткуда, вспыхнул над алтарем, и Красный Король взвизгнул. Оковы его воли исчезли, а одновременно с ними – и его правая кисть, сжимавшая каменный нож; отделившись от запястья, она описала дугу в воздухе и, так и не отпуская ножа, упала на пол. Нож при этом разлетелся на мелкие осколки.

Я торжествующе завопил. Остальные четверо продолжали удерживать меня на месте, но я вдруг понял, что могу шевелиться – а значит, и драться. Стоило Красному Королю с криком отпрянуть назад, как я вскинул руку, выкрикнул:

– Fuego! – и метнул огненную струю в воина-ягуара, продолжавшего стоять в паре футов от левой двери. Тот попытался бежать, но поскользнулся на залитой кровью ступени и покатился вниз по лестнице – там и настигло его мое заклятие.

Я мгновенно повернулся к стоявшим с противоположной от меня стороны алтаря Повелителям. Метать в них разрушительную энергию я не рисковал из боязни зацепить лежавшую на алтаре между нами дочь. Не уничтожить же представлявшего непосредственную угрозу воина-ягуара я не мог – только после этого я мог сосредоточить все свое внимание на Повелителях и Короле, иначе ничто не помешало бы ему перерезать мне глотку, пока я занимался бы вампирской элитой.

Однако вдвоем играть в эту игру было уже вполне реально – и моя физическая поддержка на порядок превосходила их.

Я собрал в кулак собственную волю, поднял взятый напрокат посох – и тут в храм вошли еще четверо типов в золотых масках.

Блин, да откуда они только берутся?

– Держите чародея! – рявкнул Красный Король, и давление враждебных сознаний на мое мгновенно удвоилось. Левая рука у меня задрожала, и посох, который я в ней держал, медленно опустился. В правой руке вообще словно бензин кончился, такими усталыми вдруг ощутили себя все ее мускулы, и кончик меча лязгнул, ударившись о каменный пол.

Красный Король встал и некоторое время смотрел на алтарь и на столб переливающегося над ним яркого света. Пока он стоял так, его чертова рука зашевелилась как паук. Не прошло и секунды, как она перевернулась ладонью вниз и поползла по полу обратно к нему. Король так и стоял, глядя на свет. Я пытался нащупать выход из-под навалившейся на меня груды темной воли. Понятное дело, светом могла быть только Сьюзен, скрытая ручной выделки завесой Леанансидхе, с «Амораккиусом» в руках. Я хочу сказать, сколько невидимых источников священного света, желающих защитить мою дочь, могло разгуливать по Чичен-Ице? Она не нападала, просто стояла над Мэгги – мне хотелось визжать, дать ей понять, что это единственный ее шанс. Не убери она сейчас Красного Короля – и он со своими золотыми масками справится с ней так же легко, как я только что с воином-ягуаром.

Но он не трогался с места – и я вдруг понял почему.

Он не понимал, что это за свет.

Все, что он знал, – это то, что ему сделали больно, когда он попытался убить ребенка. С его точки зрения, это могло оказаться практически чем угодно: архангелом-хранителем, или духом света, таким же ужасным, каким был Ик. Я вспомнил голос, вещавший устами Мёрфи, и вдруг понял, что заставляет Красного Короля колебаться, о чем он сейчас думает: о том, что это что-то над алтарем может оказаться и чем-то таким, в существование которого он прежде не верил. Ну, например, настоящим, подлинным Кукульканом.

И он боялся.

Сьюзен не могла поделать ничего.Начни она действовать – и она откроет всем, кто она, нерешительность врага исчезнет, и бой возобновится с новой силой. А в условиях подавляющего численного превосходства вампиров у нее не имелось ни единого шанса.

Но она знала – знала, даже в страхе и нерешительности, не шевелясь, не издавая ни звука, – что у нее есть оружие, не уступающее по мощи самим полубогам. В конце концов, оно уже парализовало Красного Короля. Однако это было хрупкое оружие, меч из стекла. Взгляд мой то и дело невольно возвращался к осколкам обсидианового ножа на полу.

Я не мог пошевелиться – а время работало против нас. С каждой секундой превосходящий нас числом противник оправлялся от нежданного вторжения на праздник небольшой армии, восстанавливал силы и организованность. Я отчаянно нуждался в возможности, в подходящей секунде. И нуждался безотлагательно.

Я напрягал все свои силы, борясь с волей Повелителей Ночи. Пошевелиться я так и не мог, зато отвлекал на себя все их внимание. Взгляд мой перемещался с одной золотой маски на другую. На некоторое время он задержался на последней, потом я снова переключился на первую, пытаясь справиться с каждой по отдельности, найти слабое звено на случай, если подвернется удобный момент.

Именно это время выбрал Мартин для того, чтобы абсолютно бесшумно просочиться в четвертую дверь, и на мгновение мне показалось, что момент этот чертовски близок. Все присутствующие Повелители сосредоточили свое внимание на мне. Красный Король продолжал в нерешительности стоять перед устроенным Сьюзен световым шоу. Тем временем его отрубленная кисть взобралась по его ноге наверх и прыгнула на родную руку. Из культи мгновенно выстрелили побеги черных сосудов, и рассеченная плоть начала срастаться.

Мартин оказался в ситуации, которая не могла бы привидеться агенту Братства даже в самых заветных мечтах: обнаженная, подставленная удару спина Красного Короля, и никого, кто мог бы ему помешать войти в историю как человеку, сразившему предводителя цитадели страха и насилия, какой без сомнения могла считаться Красная Коллегия.

Все так же бесшумно, даже не зашуршав сталью по нейлону, он достал из ножен мачете и занес для удара. На лице его застыло выражение решимости, какого я прежде не видел.

Он стремительно одолел два последних шага, начал разворачиваться, и я уже раскрыл рот, чтобы радоваться…

…когда нога его стремительно ударила в воздух над алтарем, чуть ниже белого сияния.

Я услышал, как вскрикнула, падая, Сьюзен. Удар застал ее врасплох. Двигаясь с закрытыми глазами, Мартин подобрался еще ближе, выбросил вперед обе руки и поймал ими что-то. Он рванул что-то левой рукой, чуть подвинул правую с зажатым в ней мачете, и на полу вдруг возникла Сьюзен, выгнувшаяся дугой от боли. Плащ из перьев валялся рядом на полу, а клинок Мартинова мачете прижимался к ее горлу.

Я завизжал от злости. Вслух, правда, получилось всего только сиплое бульканье.

Красный Король быстро отступил в сторону, не мешая атаке Мартина, но внимательно глядя на нее. Потом, когда появилась Сьюзен, голова его склонилась набок, словно он силился понять, что видит.

– Прошу прощения, милорд, – пробормотал Мартин, поклонившись Красному Королю – насколько это можно сделать в лежачем положении. – Брось, – ровным голосом скомандовал он Сьюзен. Он чуть пошевелился, надавив на нее еще сильнее и крепче прижав к ее горлу мачете. Пальцы Сьюзен разжались, «Амораккиус» упал на пол, и свечение его медленно погасло.

– Фокус, – произнес Красный Король. – Шарлатанский фокус. – Взгляд его переместился со Сьюзен на Мартина. – А ты раскрыл себя.

– Прошу смилостивиться надо мной, милорд, – ответил Мартин. – Мне показалось, это подходящий момент. По моей инициативе ударные группы два часа назад начали ликвидировать личный состав Братства и их убежища. К завтрашнему утру южнее границы Соединенных Штатов в живых не останется ни одного их оперативника. И наш финансовый отдел захватит или уничтожит более девяноста процентов их банковских счетов.

– Ты сукин сын, – прохрипела Сьюзен сдавленным от боли голосом. – Гребаный предатель.

Лицо Мартина чуть дернулось при этих ее словах, но взгляд оставался прикован к Красному Королю.

– Я дарю вам братство Святого Жиля, милорд, – произнес он. – И прошу вас об обещанной награде.

– Награду, – произнесла Сьюзен, вложив в это слово столько презрения и ненависти, сколько мне даже не представлялось возможным. – Что такого они могли предложить тебе, Мартин, чтобы ты совершил то, что совершил?

Красный Король посмотрел на Сьюзен.

– Объясни ей, – приказал он.

– Ты неправильно все поняла, Сьюзен, – спокойно сказал Мартин. – Я не предавал Братства. Так было задумано еще в тот момент, когда я вступал в него. Сама подумай. Ты знаешь меня меньше десяти лет, и ты видела, как близко проходила от нас порой смерть. Неужели ты и впрямь веришь, что я пережил сто пятьдесят лет, воюя с Красной Коллегией, пережил всех других агентов братства, служа ему по собственным меркам? – Он покачал головой. – Нет. Наши спасения были запланированы. Как и наши мишени. Это заняло у меня пятьдесят лет, и мне пришлось своими руками убить двух моих друзей, чтобы завоевать доверие братства. Но когда меня допустили в руководящие круги, их час пробил. Доверие – яд, Сьюзен. У меня ушло еще сто лет на то, чтобы выведать их секреты, но это наконец сделано. И наши люди завершат ликвидацию Братства – во всех смыслах этого слова – к утру. Все кончено.

Взгляд Сьюзен скользнул на меня. Мэгги продолжала тихонько всхлипывать, зябко охватив себя руками. Лицо Сьюзен исказилось от боли, в глазах ее стояли слезы.

А я даже не мог заговорить с ней.

– И что ты получишь? – спросила его Сьюзен дрогнувшим голосом.

– Продвижение, – ответил за него Красный Король. – У меня нет интереса принимать в ряды ноблей моей Коллегии кровожадных безумцев. Мартин проявил себя – его устремленность, самоконтроль и – что важнее всего – его компетентность проверены десятилетиями службы. Он пятьдесят лет проработал жрецом, прежде чем его допустили к этой службе.

– Честно говоря, Сьюзен, – заявил Мартин, – я много раз говорил тебе: нельзя позволять эмоциям воздействовать на твои обязанности. Если бы ты слушала меня, я уверен, ты бы догадалась. Мне бы пришлось убить тебя, как я поступил с несколькими другими, слишком сообразительными. Но ты бы обо всем догадалась.

Сьюзен закрыла глаза. Ее била дрожь.

– Ну конечно. Ты мог связываться с ними так часто, как хотел. Каждый раз, когда я навещала Мэгги.

– Верно, – тихо подтвердил он и снова повернулся к Красному Королю: – Прошу прощения, милорд. Единственное мое желание – дать вам то, чего вы хотели, и мне пора действовать, дабы не упустить благоприятный момент.

– С учетом обстоятельств, жрец, полагаю, я не стану возражать, – отозвался Красный Король. – Если нашим ударным группам будет сопутствовать предсказанный тобой успех, ты получишь свою награду и мою благосклонность.

Мартин поклонился Красному Королю и посмотрел на меня. Мгновение он вглядывался в мое лицо.

– У чародея в сумке лежит кинжал Аламайи, милорд, – сообщил он. – На случай, если вы желаете довершить ритуал.

Красный Король сделал глубокий вдох, выдохнул, и выражение его лица сделалось почти благожелательным.

– Мартин, Мартин, ты весь практичность. Мы бы пропали без тебя.

– Милорд слишком добр, – поклонился Мартин. – Прошу принять мои соболезнования по поводу кончины Арианны, милорд. Она была замечательная женщина.

– Замечательно амбициозная, – буркнул Красный Король. – Решительно цеплявшаяся за прошлое, вместо того чтобы исследовать новые возможности. Она и весь ее круг пытались копать под меня. Если бы она уничтожила вот это животное, – он мотнул головой в мою сторону, – а потом сдержала бы свое слово и сломала хребет проклятому Белому Совету, она начала бы представлять собой реальную угрозу моей власти. Мне не доставляет удовольствия думать об этом, но ее смерть мне на руку.

– Как скажете, милорд, – кивнул Мартин.

Красный Король с улыбкой подошел ко мне и потянулся за сумкой с кинжалом.

Сьюзен оскалила зубы. Она продолжала попытки высвободиться, но Мартин был сильнее.

Я не мог поделать ровным счетом ничего. Все складывалось настолько против меня, что даже если бы Мартин оставался на нашей стороне, ситуация выглядела бы довольно хмурой. Он выбрал для своего предательства просто идеальный момент, будь он проклят. Будь прокляты они все. Я ничего не мог по…

Давным-давно, когда я не вышел еще из подросткового возраста, мы с моей возлюбленной изобрели способ бесшумно переговариваться друг с другом во время занятий. Это напоминало магию с говорильными камнями, разработанную Эбинизером, только радиус действия был намного меньше. Я никогда не общался с помощью этого способа ни с кем, кроме Элейн, но мы со Сьюзен тоже были близки – и, мне казалось, в ту минуту мы с ней оба думали только о Мэгги.

Возможно, этого и хватит, чтобы установить связь, пусть даже только одностороннюю.

Преодолевая сопротивление связывавших мою волю чар Золотых Масок, я попытался собрать хоть капельку магии и транслировать свою мысль Сьюзен – как мог яснее. Ему известно не все,отчаянно передавал я ей. Он не знает про заклятие, защищающее твою кожу. Он знает лишь про плащ, потому что видел его в действии, когда мы только-только пришли сюда.

Глаза у Сьюзен удивленно расширились. Она услышала.

Алтарь,промыслил я. Ритуал, с помощью которого нас хотят убить, можно повернуть и против них самих. Если кто-либо из них погибнет от этого ножа, проклятие пойдет по их роду, не по нашему.

Глаза ее расширились еще сильнее. Я видел, что она лихорадочно думает.

– Мартин, – тихо спросила она. – Почему Арианна выбрала мишенью мою дочь?

Мартин покосился на Сьюзен, потом на Мэгги, потом отвернулся.

– Потому что отец ребенка – сын Маргарет Лефей, дочери человека, который убил ее мужа. Убив ее, она отомстила бы всем вам.

Если бы я не стоял уже более или менее неподвижно, я наверняка застыл бы на месте.

Маргарет Лефей. Дочь человека, который убил мужа Арианны, Паоло Ортегу.

Графа Ортегу. Которого убил Черный Посох.

Эбинизер Маккой.

Один из самых опасных чародеев на планете. Человек, обладающий такой физической, магической и политической силой, что она ни за что не смогла бы одолеть его в открытом бою. Поэтому ей и пришлось наносить удар, использовав для этого его потомков. Кровь передавалась от него его дочери, моей матери. От нее мне. От меня Мэгги. Убить Мэгги означало убить нас всех.

Вот, значит, что имела в виду Арианна, говоря, что все нацелено вовсе не на меня.

Не на меня, а на моего деда.