Текст книги "Перемены"

Автор книги: Джим Батчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц)

Глава двадцать первая

Мы с Гард отправились в Осло.

Это звучит так, словно путешествие заняло много времени, однако, поверьте, все произошло очень быстро. Все вообще происходит быстрее в случае, когда вам не нужно беспокоиться о регистрации, таможенном и паспортном контроле и вообще преодолении реальных земных расстояний.

Гард отворила портал в Небывальщину по соседству с зоопарком, вспоров ткань реальности украшенным рунами кинжалом. Тропа провела нас по темному, полному мертвых деревьев лесу и местности, которую она назвала Исландией. Так это или нет, но холод там и впрямь царил изрядный. Вторая Тропа пролегала по льду замерзшего озера и заканчивалась, упираясь в корни исполинского дерева, в стволе которого без труда уместилась бы вся моя квартира и еще осталось бы места для гаража.

Оттуда мы вышли в место, более всего напоминавшее промозглый, сырой подвал, где я оказался лицом к лицу с парой десятков людей в бронежилетах, с автоматическим оружием в руках.

Я не предпринимал решительно ничего. Очень старательно не предпринимал.

Один из мужчин произнес что-то на незнакомом мне языке. Гард ответила, насколько я понял, на том же языке и махнула рукой в мою сторону.

Старший группы еще пару секунд подозрительно всматривался в нас, потом вполголоса скомандовал что-то, и нацеленные на меня автоматные стволы опустились. Двое часовых вернулись на свои места у дверей. Двое других встали перед нами с Гард лицом к порталу – явно на случай, если тем же путем, что использовали мы, надумает пожаловать кто-нибудь еще. Остальные расселись за парой столов с игральными картами; кто-то завалился спать на койки.

– Эйнхерии, – пробормотала Гард, недовольно тряхнув головой. – Дай им хоть небольшой глоток возрожденной смертности, и четыре тысячи лет обучения псу под хвост.

– Я узнал некоторых, – заметил я, мотнув головой в сторону тройки картежников. – Вон те трое. Они были в рядах тех наемников, которых Марконе привел на вечеринку в Провале Рейтов.

Гард покосилась на них и закатила глаза.

– Ну. И что?

– И их услуги доступны другим нанимателям?

– Тем, кто в состоянии такое позволить, – улыбнулась, блеснув зубами, Гард. – Хотя должна вас предупредить, Дрезден, шкала оплаты у них гибкая. Нам сюда.

Следуя за ней, я миновал коридор и несколько помещений, заполненных достаточным количеством оружия, чтобы победить в локальной войне средней интенсивности в любой из выбранных вами эпох. Пирамиды деревянных копий соседствовали с древними «маузерами», а те, в свою очередь – с современными автоматами. Восточные мечи-катаны хранились в одном помещении с кремниевыми ружьями и пулеметами Максима. Один стеллаж привлек мое внимание экзотическим набором ручных гранат – от начиненных дымным порохом бомб с торчавшими из запального отверстия фитилями и до современных светошумовых зарядов. В общем, по содержимому эти помещения напоминали скорее музей, однако количество оружия не оставляло сомнений в том, что мы идем по арсеналу.

Потом мы поднимались в лифте с решетчатыми стенками, сквозь которые я мог разглядеть этажи. Насчитав семь уровней почти одинаковых оружейных складов, я плюнул и бросил это занятие.

– Похоже, ваш босс предпочитает быть готовым ко всему, – заметил я.

Гард улыбнулась:

– Да, это его конек. Один из.

– Вам не кажется, что с этим у него небольшой перебор?

Она внимательно посмотрела на меня, подняв бровь.

– Готовятся, как правило, к тому, чего могут ожидать, – сказала она.

Обдумав эту реплику, я решил, что при всей своей недосказанности, сие означает скорее ожидание чего-то плохого, причем во всех возможных разновидностях.

Лифт тем временем все продолжал подниматься. Оружейные склады сменились другими этажами. Один показался мне огромным спортивным залом, заполненным вспотевшими мужчинами и женщинами. Другой производил впечатление дорогой юридической конторы. Еще один, выкрашенный в стерильно-белый цвет, даже пах антисептиком. На четвертом горели свечи, и хор невидимых голосов тянул псалом. Пятый представлял собой огромную химическую лабораторию. Очередной этаж сплошь заполняли клетки, чьих обитателей я не смог разглядеть по причине их призрачности. Ну, и т. д., и т. п.

Я покачал головой.

– Блин-тарарам. Ни дать ни взять, съехавший с катушек парк аттракционов.

– С той только разницей, – поправила меня Гард, – что ничего из того, что вы видите, не предназначено для развлечения. И не утруждайте себя расспросами. Я все равно не отвечу. О, мы поднялись на первый этаж.

Лифт продолжал подниматься в огромном атриуме высотой десять или двенадцать этажей. В атриум открывались дорогие офисы с обилием деревьев в кадках, декоративной зелени, искусственных водопадов, что в сочетании с огромным зенитным фонарем создавало впечатление большого сада. Звуки офиса, жужжание оборудования, чириканье птиц и журчание водопада сливались в белый шум, полный жизни и движения. Мы миновали атриум, и лифт снова нырнул в шахту.

Мгновение спустя дверь отворилась, и мы вышли в новенькую, с иголочки приемную.

Здесь было все, чему положено быть в подобных помещениях: стойка дежурного секретаря, кресла для ожидающих, кофейный автомат и столик с глянцевыми журналами. С одной лишь разницей: все здесь было сделано из нержавеющей стали. Полы. Стены. Потолок. Даже люстры и кофейник. Разве что журналы оставались контрастными пятнами крикливых красок.

На одной из стен виднелась рельефная эмблема «Монок-секьюритиз», показавшаяся мне скорее гербом на щите, чем корпоративным логотипом: массивное кольцо, рассеченное вертикальной линией. Она вполне могла бы сойти за упрощенное, условное изображение глаза, выбитого из глазницы каким-то острым лезвием – собственно, подобное изображение имеется и у меня на лице; я заполучил этот шрам, когда порез от брови до скулы на долю дюйма промахнулся мимо глаза. А может, это был просто абстрактный символ – ну, например, обозначение округлых мужчины и женщины, поддерживающих друг друга в неустойчивом равновесии. Или – ба! – наложенные друг на друга буквы греческого алфавита, «йота» и «омега». «До последней йоты омега»? Последняя деталь? Может, это означало «все до последней мельчайшей детали»?

А может, это объединяло все это вместе – типа всевидящий слепой глаз.

Угу. Очень похоже на правду.

За стойкой сидели две женщины. Мониторы их компьютеров представляли собой маленькие полупрозрачные облачка, в которых плавали светящиеся знаки и символы. Какая-то ультрасовременная технология, решил я.

Женщины, судя по внешности, были однояйцовыми близнецами. Одинаковая короткая стрижка черных как вороново крыло волос, одинаковые черные костюмы. Одинаковые темные глаза, светившиеся умом и наблюдательностью. Одинаково бледная кожа и примечательные, пусть и не идеально красивые черты. Обе не затерялись бы в толпе, но и на супермодели с глянцевой обложки, пожалуй, не тянули.

Стоило дверям лифта отвориться, как обе встали со своих мест, внимательно глядя на нас. Мне приходилось прежде смотреть в зрачок ружейного дула. На этот раз мне показалось, что в меня целятся сразу четыре. Они стояли неестественно неподвижно. У обеих красовались на голове гарнитуры хэндз-фри, но только одна из двух пробормотала что-то в свой микрофон.

Я сделал было попытку шагнуть из лифта, но Гард предупредительно выставила руку, преграждая мне выход.

– Не шевелитесь, пока вас не пригласят, – посоветовала она. – Они вас убьют. Возможно, и меня заодно.

– В этих краях так любят крутых секретарш? – поинтересовался я.

– Я бы рекомендовала вам поменьше шутить, – чуть слышно шепнула Гард. – Они ничего не оставляют без внимания – и никогда ничего не забывают.

Та секретарша, что говорила в микрофон, сжала и разжала пальцы лежавшей на столе руки. Из-под ногтей со столешницы из нержавеющей стали поползли тонкие завитки серебристой стружки.

Я подумал, не отпустить ли шуточку насчет маникюра… и решил, что не стоит, пожалуй. Вот он, какой я умный Чародей Гаджет.

– А вы апельсины тоже так чистите? – спросил мой рот, не посоветовавшись с остальной частью меня. – А кухонные ножи, там, всякие ножницы и садовый инвентарь не точите? А то у моей домовладелицы есть газонокосилка, так ей не помешала бы помощь девушки вроде ва…

– Дрезден! – прошипела Гард; глаза ее расширились от злости и близкого к паническому ужаса.

Теперь обе секретарши целились в меня своими зрачками еще пристальнее. Та, что до сих пор молчала, чуть сменила позу, словно готовясь шагнуть вперед.

– Ну же, Сигрюн, – повернулся я к своей спутнице. – Я пытаюсь налаживать дипломатию. Моя хитрозадость известна всему миру. Если я буду обращаться к ним не так, как в свое время к королевам Фэйре или вампирским Коллегиям – Коллегиям, во множественном числе, – полубогам и властелинам демонов, как знать, вдруг они почувствуют себя оскорбленными?

Гард внимательно посмотрела на меня, а потом в ее голубых глазах мелькнула этакая бесшабашная дерзость. Надо сказать, ей это шло гораздо больше и выглядело естественнее, чем страх.

– Не уверена, что ваши наглость и бесцеремонность являются достоинствами, каковыми вы их полагаете.

– Йех, – хмыкнул я. – Ценное замечание.

Вторая двойняшка чуть склонила голову набок, прислушиваясь, потом снова выпрямила шею.

– Сию минуту, сэр, – произнесла она и уставила указательный палец в мою сторону. – Вы. Пройдите в дверь за моей спиной. – Палец нацелился в сторону Гард. – Вы. Пройдете следом за ним и представите его.

Гард кивнула и мотнула головой в сторону означенной двери. Мы вышли из лифта и, миновав двойняшек, направились к двери. Те поворачивали головы, не спуская с меня глаз. Поверьте, ощущение было довольно жуткое.

За дверью обнаружился длинный коридор, тоже от пола до потолка из нержавейки. В стенах виднелись многочисленные круглые лючки размером с суповую тарелку, все до одного закрытые. У меня сложилось впечатление, что любой посетитель, отведавший деликатесов из этих тарелок, не попросит после обеда счет.

Завершался коридор еще одной парой стальных дверей, бесшумно отворившихся перед нами. За ними взгляду открылась еще одна отделанная нержавеющей сталью комната, вся обстановка которой состояла из одного-единственного массивного стола, за которым сидел мужчина.

Донар Ваддерунг сидел, подперев подбородок рукой, и хмуро всматривался в голографический дисплей компьютера. Первое, что шепнули мои инстинкты – это что этот человек очень, очень опасен.

Впрочем, на вид в нем не было ничего такого особенного. Мужчина в хорошей физической форме, лет сорока с лишним. Долговязый, подтянутый, он сошел бы за бегуна-марафонца, когда бы не слишком широкие и мощные для этой дисциплины плечи и руки. Прическа у него показалась мне длинноватой для его возраста и чуть неряшливой. Любопытного цвета были у него волосы: готовой вот-вот разразиться ливнем грозовой тучи. И голубой как лед глаз. Второго я не видел – он прятался под черной повязкой. Вертикальный шрам вроде моего навел меня на мысль о том, что я, возможно, не ошибался насчет происхождения корпоративной эмблемы. Еще он носил короткую холеную бородку. В общем, внешность его – особенно повязка – сообщала ему образ типа, отсидевшего тридцать лет из положенного тройного пожизненного заключения, а потом уговорившего охрану отпустить его – к вящему их последующему огорчению.

– Сигрюн, – вежливо приветствовал он мою спутницу.

Гард опустилась на колено и склонила голову. Я не заметил ни тени колебания – движение не показалось мне отработанным ритуальным жестом. Она и правда верила, что Ваддерунг заслуживает такой покорности.

– Господин, – произнесла Гард. – Я привела вам чародея, как вы и просили.

– Отлично, – произнес тот и сделал ей жест встать. Не думаю, чтобы она со склоненной вот так головой видела его, но она мгновенно повиновалась. Возможно, они просто натренировались на протяжении нескольких веков.

– Господин, позвольте представить вам Гарри Дрездена, чародея и Стража Белого Совета.

Я поклонился Ваддерунгу.

– Чародей, это Донар Ваддерунг, генеральный директор «Монок-секью…»

– Полагаю, я достаточно хорошо представляю себе, руководителем чего он является, – перебил я ее вполголоса.

Уголки губ у мужчины чуть скривились в легкой улыбке. Он махнул рукой в сторону стального стула, стоявшего напротив его собственного кресла.

– Прошу вас, садитесь.

Я покосился на голографический дисплей.

– Вы уверены, что готовы рискнуть вот этим? Если я окажусь слишком близко от этого…

Ваддерунг запрокинул голову и искренне расхохотался:

– Я рискну.

– Что ж, я не против, – сказал я, подошел к столу и уселся. Ни подушки, ни чего-либо такого у стула не имелось, но он оказался неожиданно удобным.

– Кофе? – спросил он у меня. – Что-нибудь поесть?

Я помолчал, прежде чем ответить. Подобные встречи накладывают на принимающую сторону определенные обязанности по отношению к гостю. Если Ваддерунг был тем, кем мне казалось, значит (если верить молве) он время от времени выходил в народ проверять, соблюдают ли люди традиции гостеприимства – щедро награждая при этом блюстителей и, напротив, сурово карая скупцов, жадин и садистов.

В сверхъестественном же мире подобные обязанности приобретают у подавляющего большинства его обитателей прямо-таки жизненно важное значение. Даже не знаю почему. Возможно, это имеет какое-то отношение к магическим свойствам порогов и прочим энергетическим барьерам, охраняющим жилище.

– Если только это вас не затруднит, – кивнул я.

– И что-нибудь поесть, – сказал Ваддерунг, обращаясь к Гард.

– Да, господин, – отозвалась она, склонив голову, и вышла.

Хотя хозяин кабинета сидел, не вставая, я понял, что роста он большого. Черт, почти великанского. Стоя, он наверняка оказался бы выше меня на пару дюймов, а уж по сравнению с его плечами мои казались бы так, книжным корешком. Он снова опустил подбородок на руку и внимательно посмотрел на меня ярко-голубым глазом.

– Что ж, – произнес он. – Насколько я понимаю, вам известно, кто я.

– У меня несколько предположений, – ответил я. – Думаю, довольно точных. Сигрюн сама по себе могла уже служить подсказкой. Однако, честно говоря, это никоим образом не связано с тем, зачем я к вам сегодня явился.

В угол голубого глаза сбежались морщинки.

– Так ли?

Я нахмурился и чуть склонил голову набок.

– А это не так?

Объясняя, он поднял руку ладонью вверх.

– Некто, в достаточной мере предусмотрительный, мог бы, например, подготовиться к тому, чтобы в один прекрасный день оказать помощь юному чародею Белого Совета. Возможно, то, кем я являюсь, напрямую связано с тем, почему я здесь.

– Да, пожалуй, такое вполне вероятно, – согласился я. – Чисто формально возможно, что мотивы, по которым вы мне помогаете, носят альтруистический характер. С другой стороны, формально столь же вероятно, что вы двуличны, и что на деле все, что вы хотите – это изыскать возможность получить надо мной власть, пользуясь затруднительной ситуацией, в которой я оказался. – Я пожал плечами. – Не сочтите за оскорбление, но я не вижу особых поводов для альтруизма.

– Столько цинизма для вашего возраста. – Он оглядел меня с головы до пят. – Впрочем, это вполне естественно. Вполне естественно.

– У меня к вам несколько вопросов, – сказал я. – Боюсь, они не настолько философские, как «кто я?» или «что я здесь делаю?», но в данный момент они для меня на порядок важнее.

Ваддерунг кивнул:

– Вы ищете свою дочь.

Я ощутил, как тело мое каменеет.

– Откуда?..

Он улыбнулся, и улыбка у него вышла довольно-таки волчья.

– Я знаю многое, Дрезден. А если не знаю чего-то, то знаю, как это узнать. Подобно тому, как это делаете вы. Это моя работа.

Почти минуту я молча смотрел на него.

– Вам известно, где она? – спросил я наконец.

– Нет, – негромко, но твердо ответил он. – Но мне известно, где она будет.

Я опустил взгляд на свои руки.

– Во что мне обойдется узнать это?

– Чичен-Ица, – произнес Ваддерунг.

Я удивленно вскинул голову и уставился на него.

– Я…

– Не понимаете? – спросил Ваддерунг. – Все не так сложно. Я на вашей стороне, молодой человек.

Я задумчиво запустил пятерню себе в волосы.

– Почему там?

– Красный Король и его ближайшее окружение, Повелители Внешней Ночи, готовятся заварить большую кашу. Для этого им необходимо место с хорошей энергетикой. В данном случае они используют Чичен-Ицу.

– Но почему там?

– Они затевают жертвоприношение. Как в старые времена. – В голосе его зазвучали гневные нотки, от чего меня вдруг пробрал озноб. – Они готовят сглаз на кровной связи.

– Чего?

– Магическое убийство, – пояснил он, – основанное на кровном родстве. Смерть, которой подвергнут приносимого в жертву ребенка, поразит ее братьев, сестер и родителей. А также братьев, сестер и родителей последних, и так далее. Это распространится по всему фамильному древу, пока не останется никого.

Внутри меня все похолодело.

– Я… Я никогда еще не слышал о сглазе такого масштаба. Это ж какая энергия нужна… ужас просто. – Я помолчал, думая. – И все равно, глупость какая-то. Сьюзен была единственным ребенком, и родители ее давно уже умерли. И мои тоже…

Ваддерунг, вскинув брови, посмотрел на меня.

– Правда, так? Они, эти старые монстры, как правило, не упускают ничего.

Я постарался не выдавать своих эмоций. Сглаз, который готовили Красные, убил бы меня, удайся им ритуал. Но не одного меня: они убили бы и единственного моего родственника, сводного брата, Томаса.

– Как это действует? – спросил я внезапно севшим голосом.

– Вырывает из груди сердце, – ответил Ваддерунг. – Терзая его по пути на мелкие клочки. Вам это ничего не напоминает?

– Блин-тарарам, – пробормотал я. Прошел не один год с тех пор, как я перестал вспоминать Виктора Селлза и его жертв. Хотя было время, я просыпался по ночам от кошмарных снов с их участием.

Ваддерунг чуть пригнулся ко мне, и голубой глаз его, казалось, засиял еще ярче.

– Все взаимосвязано, Дрезден. Вся игра. И вы только начинаете догадываться, что за игроки в ней участвуют. – Он вновь откинулся на спинку кресла и помолчал немного, придавая веса своим следующим словам. – Чернокнижник, использовавший это заклятие в Чикаго, не обладал достаточной силой для того, чтобы оно поражало кого-либо, кроме непосредственной мишени. Красная Коллегия обладает. Уже тысячу с лишним лет никто не обладал еще такой силой.

– И целятся они в меня?

– Говорят, человек познается по его врагам, Дрезден. – Он улыбнулся, но смех, угадывавшийся в его словах, так и не прорвался на поверхность. – Вы дерзите существам, которым не составило бы особого труда заставить вас замолчать. Вы сопротивляетесь неодолимым силам по той простой причине, что не считаете их неодолимыми. Вы не склоняете головы ни перед демонами, ни перед ангелами, и вы становитесь на пути у зла, чтобы защитить тех, кто не способен защититься сам. – Он медленно кивнул. – Кажется, вы мне нравитесь.

Я выгнул бровь и несколько секунд молча смотрел на него.

– Раз так, помогите мне.

Ваддерунг задумчиво побарабанил пальцами по губам.

– Боюсь, в этом я вас разочарую. Я… не тот, каким был прежде. Дети мои рассеялись по свету. Большинство их забыли наше предназначение. Когда отступили ётуны… – Он покачал головой. – Вам важно понять, что в этом сражении вам противостоят существа вроде меня.

Я нахмурился:

– Вы имеете в виду… богов?

– По большей части вышедших на пенсию, – уточнил Ваддерунг. – Когда-то им поклонялись целые цивилизации. Теперь их чтут десятки людей, а сила их крови распылена на тысячи отпрысков. Но у Повелителей Внешней Ночи даже остатков этой силы достаточно, чтобы они оказались вам не по зубам.

– Это мне уже говорили, не раз, – заметил я.

Ваддерунг только покосился на меня.

– Позвольте мне помочь вам понять, – произнес он.

И сила сотни кузнечных молотов опрокинула меня со стула на пол.

Я оказался лежащим на спине, задыхаясь как выдернутая из воды рыба. Я пытался пошевелиться, встать, но даже руку от пола не мог оторвать. Я напряг волю, надеясь с ее помощью оградить себя хотя бы от части этой энергии, и…

…и воля моя вдруг столкнулась лоб в лоб с другой. Сила, удерживавшая меня, исходила не от земной магии, как я полагал. Это была простая, голая, грубая воля Донара Ваддерунга, Отца Грома, Отца и Повелителя Асов. Это воля Отца Одина пришпилила меня к нержавеющему полу, и я мог сопротивляться этому не более, чем букашка – опускающейся на нее подошве башмака.

И стоило мне осознать это, как сила исчезла, словно ее и не было. Я лежал на полу, глотая воздух.

– В моих силах убить тебя, юный чародей, – негромко произнес Ваддерунг. – Я мог бы желать твоей смерти. Особенно здесь, в Мидгарде, средоточии моей мощи. – Он встал, обошел стол и протянул мне руку. Я принял ее. Он с легкостью поднял меня на ноги. – Ты окажешься в средоточии ихмощи. Их будет дюжина, и каждый почти так же силен, как я. – Он на мгновение положил руку мне на плечо. – Ты упрям, умен и – время от времени – удачлив. Все эти свойства бесценны в сражениях вроде того, что ведешь ты. Но против таких сил тебе не помогут и они. Даже если тебе повезет, и ты сможешь бросить королю Красных вызов в Чичен-Ице, тебя сокрушат так, как это произошло минуту назад. Ты ничего не сможешь поделать, только смотреть, как погибает твоя дочь.

Он смолк и некоторое время просто глядел на меня. Потом дверь кабинета отворилась, и в нее просунула голову одна из секретарш.

– Сэр, – сказала она. – У вас ленч через пять минут.

– Разумеется, – кивнул Ваддерунг. – Спасибо, М.

Она кивнула в ответ и исчезла, закрыв дверь.

Ваддерунг снова повернулся ко мне. В дверь вошла Гард с накрытым подносом. Она поставила его на стальной стол и отступила на шаг назад.

– Вы бросаете вызов судьбе, Дрезден, – сказал Ваддерунг. – Вы устояли перед врагами на порядок сильнее вас. Этим вы завоевали мое уважение.

– Скажите, а я не могу обменять ваше уважение на… дайте подумать… полдюжины валькирий, вашу секретаршу и пару взводов павших героев?

Ваддерунг снова расхохотался. Хороший у него был смех – сердечный; должно быть, так мог бы смеяться Санта-Клаус в молодости, когда он еще гонял футбольный мяч.

– Боюсь, я не в состоянии обойтись без своих секретарш. – Он посерьезнел. – Что же до остальных, то они… в средоточии сил Красных от них будет немного толку. – Он покачал головой. – Нравится это вам или нет, это дела смертных. И улаживать их должны тоже смертные.

– То есть вы мне не поможете, – тихо произнес я.

Он подошел к стальному шкафу, отворил дверь и снял с вешалки пальто. Застегнув пуговицы, он еще раз подошел ко мне.

– Молодой человек, я играю в эту игру уже очень, очень долго. Как знать, может, я уже дал вам именно то, в чем вы нуждались сильнее всего?

Ваддерунг снял крышку с подноса, радушно кивнул мне и вышел.

Я посмотрел на поднос. С чашки чая поднимался пар, рядом лежало три пустых пакетика из-под сахара. Чай благоухал мятой. Мой любимый. Рядом с чашкой лежали на блюдце два пончика, щедро посыпанные сахарной пудрой, без каких-либо других съедобных украшений.

Подняв взгляд, я успел еще заметить, как Ваддерунг в сопровождении секретарш подошел к стене, а потом все трое просто исчезли. Должно быть, в Небывальщину.

– Ну? – спросила Гард. – Готовы идти?

– Минуточку, – отозвался я.

Я сел за стол, медленно, задумчиво выпил чай и съел пончики.