Текст книги "Когда герои падают (ЛП)"

Автор книги: Джиана Дарлинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Глава 27
Елена

В тот день, когда мы наконец узнали, когда дело Данте будет передано в суд, пошел снег.

17 апреля.

Это несчастливое число.

Число смерти.

Я сидела за столом, слепо уставившись в окно, после того как Яра передала новости. Я должна была работать, оформлять дела, которые мне поручил старший партнер, или привести в действие мой план в отношении мошенника, который подставил Данте.

Но я просто сидела и смотрела в окно, как первый декабрьский снег падает на Манхэттен и превращает суматошный, красочный город в приглушенный мир белого цвета.

У моего риска, на который я шла, была официальная дата окончания, которая могла построить мою карьеру или разрушить ее.

Дата окончания моего соглашения с капо.

Так почему же я чувствовала себя… не в своей тарелке? Мрачнее, чем когда-либо за последние месяцы, задолго до того, как я переехала в оживленный дом Данте.

Возможно, дело в этом. Я бы просто скучала по его компании. Я буду скучать по его команде и нашему распорядку дня. Мне будет не хватать неугомонной болтовни Роры и ее неумения готовить без беспорядка. Я буду скучать по милому смеху и тихому присутствию Бэмби. Я даже буду скучать по Торе, хотя мы никогда особо не общались. Я буду скучать по нему, потому что мне нравилось видеть, как он заставляет Данте улыбаться.

Я застонала, уронив голову на стол в конференц-зале.

Это нехорошо.

За неделю, прошедшую после автомобильной погони, завершившейся сценой на его Феррари, мы с Данте каждый день находили время и повод для прикосновений. Он трахал меня на пианино, в своем потрясающем душе, в своем кабинете, прижав к той же книжной полке, где он несколько недель назад поцеловал меня в шею. Каждый раз мы сливались воедино.

Логически я понимала, что это происходит потому, что процедура Моники сработала. Болезненные, мешающие кисты на яичниках, которые не позволяли мне испытывать ничего, кроме слабого удовольствия, исчезли. После почти двух лет интенсивной терапии я, наконец, была в ладу со своим телом и своим прошлым.

После этого любой мужчина мог довести меня до оргазма.

Но это был не просто любой мужчина.

Это был Данте Сальваторе, черноглазый капо.

Как я могла допустить, чтобы это произошло?

Я больше не была объективна по отношению к нему как к клиенту.

На самом деле, мне грозила опасность потерять безоглядное уважение к закону и полностью скомпрометировать свои прежние жесткие взгляды на мораль, потому что, по правде говоря, они не всегда были правильными.

Данте был одним из лучших мужчин, которых я знала, и я могла признать это сейчас.

Но он также, без сомнения, был преступником высшего класса.

Прежняя Елена хотела бы, чтобы он сидел за решеткой всю жизнь.

Новая Елена не могла представить без него ни дня.

Это полная неразбериха.

Хуже того, я беспокоилась о нем.

Волновалась, что наступит 17 апреля, и Яра, команда юристов и я не сможем защитить его должным образом. Что самый жизненно важный человек, которого я когда-либо знала, будет вынужден провести остаток своей жизни за решеткой.

Я просто не могла себе этого представить, да и не хотела.

Поэтому я совершила невероятную глупость.

Я собрала свою сумочку и пальто и вышла из офиса сразу после полудня. Такси доставило меня вглубь Бронкса, в ирландский район с местным заведением под названием У Отца Патрика.

Я слышала, как команда Данте упоминала его в связи с Томасом Келли, ирландским мафиози.

Человек, с которым работал мой отец.

Я сказала себе, что веду себя глупо, даже когда заплатила за такси и выскользнула на холодный воздух: теперь снежные хлопья падали обильно, так густо, что я едва могла разглядеть бар на другой стороне улицы. Я забежала в маленький магазинчик, купила дешевый водянистый кофе и стояла у окна, пока пила его. Наблюдала.

Симус Мур был пьяницей и азартным игроком.

В детстве я помню, как подходила к нему, отключившемуся на кухонном столе в окружении бутылок. Я всегда отправляла его спать до того, как просыпались остальные, но запах крепкого алкоголя въелся в древесину стола.

Если бы здесь тусовалась его компания, он был бы там, даже после часа дня.

Я прождала всего сорок минут, когда увидела яркие рыжие волосы, убранные в черную вязаную шапочку. Он шел быстро, пригибаясь от ветра, на мгновение остановился у двери бара, прежде чем нырнуть внутрь.

Я глубоко вдохнула и позвонила по номеру, который нашла в своем телефоне.

– Заведение У Отца Патрика, – ответил хрипловатый голос. – Я вас слушаю?

– Я ищу Симуса.

Пауза, затем отвратительное сопение, наполненное мокротой.

– Это не моя проблема.

– Нет, – согласилась я. – Но он может быть заинтересован. Скажите ему, что это его дочь.

Еще одна пауза, затем:

– Подождите.

Я ждала, раздирая заусенец на большом пальце, пока не пошла кровь, красная струйка потекла по внутренней стороне запястья, пачкая кремовое пальто.

– Козима? – сказал Симус, немного нетерпеливо и задыхаясь.

Я боролась с желанием закатить глаза.

– Сомневаюсь, что твоя любимая дочь будет с тобой общаться после того, как ты продал ее, чтобы выплатить свои игровые долги.

– Елена, – сказал он, на этот раз со вздохом. – Конечно, это ты. Единственная из моих детей, у которой больше яиц, чем ума.

У меня не было ответа на его бестактное заявление, поэтому я просто перешла к делу.

– Я хочу заключить сделку.

– Сделку?

– Ты оглох от старости? – ласково спросила я. – Обмен. У меня есть информация о Семье Сальваторе, которая, я думаю, покажется тебе… интересной. Но в обмен я хочу знать, какие отношения у тебя с ди Карло.

Последовала небольшая пауза, а затем он подозрительно сказал:

– Не надо меня разыгрывать, Елена. Я не какой-то там il novellino [139]139
  новичок


[Закрыть]. Я занимаюсь этим с тех пор, как ты была в пеленках.

– Тогда ты должен распознать хорошее предложение, когда услышишь его, – спокойно возразила я.

– Зачем ты это делаешь? Ты говорила мне, что ненавидишь меня и не хочешь больше видеть. А теперь предлагаешь помочь своему дорогому старому отцу?

– Нет, я все еще ненавижу тебя, – заверила я его. – Но еще больше я ненавижу Данте Сальваторе. Он беспринципный и жестокий.

Слова звучали горько на языке, но Симус так хотел мне верить, что заглотил наживку несмотря на то, что от нее несло перегаром.

– Мы должны встретиться, – решил он. – Телефоны слишком ненадежны. Ты можешь записывать меня, насколько я знаю.

– Хорошо, – согласилась я. – Терраса Бетесда в шесть вечера. Я ожидаю, что ты сможешь принести доказательства, которые я смогу использовать.

– Ты хочешь использовать их, чтобы посадить ди Карло? – догадался он, смеясь. – Это моя девочка. Никогда не довольствуешься тем, что имеешь, хочешь добиваться большего.

Его слова обожгли меня, потому что до этого они всегда были правдой.

Я никогда не была довольна.

Даже на пике моих отношений с Дэниелом, когда я была новым блестящим юристом в Филдс, Хардинг и Гриффит.

Потребовалось потерять все, чтобы понять, насколько пустой я себя чувствовала, когда гналась за чем-то большим. Я никогда не находила времени, чтобы оценить то, что у меня уже было. Я позволила своим отношениям с братом и сестрами сойти на нет. Я отдавала приоритет своей карьере и не завела друзей, а единственный замечательный мужчина, которого я когда-либо хотела, ускользнул от меня, потому что я постоянно убегала от своих страхов.

На этот раз я не хотела большего.

На этот раз я хотела только сохранить то, что у меня есть.

– Увидимся в шесть, – сказала я Симусу и повесила трубку.

Но я не покинула маленький русский магазинчик.

Я ждала еще двадцать минут, пока знакомая рыжая голова не вынырнул из бара и не направился на запад по улице.

Я последовала за ним.

На самом деле это оказалось гораздо проще, чем я могла бы подумать. Его длинные рыжие волосы и борода были легким маяком, но снег затруднял видимость, скрывая лица на улицах. Это был достаточно оживленный район, и я не единственная, кто шел позади Симуса, направляясь от Бронкса в сторону моста Мэдисон-авеню. Конечно, я не собиралась пренебрегать Данте.

От одной мысли об этом у меня сводило живот.

Но мой отец, тот самый человек, который продал свою собственную дочь в сексуальное рабство, не понимал понятия верности, поэтому слишком легко поверил мне.

Я рассчитывала, что именно отсутствие верности приведет к тому, что отец предаст меня. Поэтому я не удивилась, когда он спрятался под навесом бензоколонки рядом с мостом и стал ждать.

Я тоже, с другой стороны улицы, притворяясь, что делаю покупки в мебельном магазине со скидкой.

Я предполагала, что он встречается с братьями ди Карло или Томасом Келли.

Но я не была готов к тому, кто его встретит.

Элегантный золотистый Бентли въехал на заправку и подъехал к колонке. Мгновением позже из машины вышел мужчина и обогнул капот, чтобы залить бензин.

Он не был высоким или особенно ярким, но я знала, кто это, даже находясь на противоположной стороне улицы, где движение и снег мешали мне видеть.

Его каштановые волосы были зачесаны назад на бок, а длинный черный тренч почти полностью скрывал его фирменный синий костюм. У него был вид человека, наделенного властью, офицера в армии или капитана полиции, его лицо было почти строгим в своей суровости.

Деннис О'Мэлли.

Прокурор Соединенных Штатов по южному округу Нью-Йорка.

Я моргала и дышала, слишком потрясенная, чтобы реагировать, глядя, как Симус подошел к бензоколонке и прислонился к другой стороне, доставая телефон, словно для того, чтобы написать кому-то сообщение. Но я видела, как двигался его рот.

Деннис встречался с Симусом Муром.

Что. За. Черт?

Когда мы говорили о моем отце, он казался таким неосведомленным о его прошлом, о его криминальной истории, но сейчас у него какая-то встреча с ним после того, как я позвонила и сказала, что собираюсь настучать на Данте?

Деннис заговорил, заставив меня вспомнить, почему я вообще здесь оказалась. Я стянула зубами кожаную перчатку и подняла телефон, чтобы снять видео, большим пальцем нажимая на кнопку фото, пока записывала. Оно было не самого лучшего качества, и если бы я не видела лицо Денниса сотни раз за последние несколько лет, возможно, мне было бы трудно его опознать. Но у меня не было никаких сомнений в том, кто этот человек.

В моем нутре вспыхнула ярость и даже больше, чем возмущение.

Я была возмущена, когда Яра оказалась коррумпированной мафией, но в этом был смысл. Фирма Филдс, Хардинг и Гриффит была одной из лучших в городе, но все они были печально известны тем, что брали неблагонадежных клиентов. Для них были важны деньги и конечный результат, а не пожизненное заключение злодеев.

Но Деннис…

Деннис представлял институт и аспект права, которым я всегда восхищалась. Он должен был сажать преступников за решетку, а не общаться с ними вне суда.

Это шокирующее предательство, хотя сам Деннис ничего для меня не значил.

Это предательство моих собственных идеалов, этой конструкции, которую я создала, как карточный домик в воображении. Хорошие парни против плохих парней.

Я позволила себе объединиться с плохими, потому что мне всю жизнь говорили, что я плохая.

Сначала Симус, потом Кристофер, а когда моя собственная семья отвергла меня за мое отношение к Жизель после того, как она и Дэниел обманули меня.

Я допускала подобное отношение к себе, потому что считала, что заслуживаю этого, но втайне всегда хотела быть одним из тех хороших парней.

И теперь я столкнулась с тем, что все это было иллюзией.

Деннис был так же мотивирован на победу, как и мы. Его жадность и гордость развратили его так же легко, как ирландскую мафию.

На один долгий момент я была глубоко обескуражена. Я больше не знала, как оценивать что-либо или кого-либо.

С одной стороны, был Деннис, человек, прославившийся тем, что сажал преступников, который выдвинул свою кандидатуру в сенат на основе своего послужного списка супергероя.

А с другой Данте.

Самый известный мафиози последних двадцати лет, человек, которого судили за убийство, которого, как я знала, он не совершал, так же как я знала, что он совершал другие.

Я поняла, что у меня было представление о герое как о человеке, который был принят обществом, которого почитали массы. Но героизм не всегда проявлялся в белых одеждах, увенчанных нимбом, или на спине сияющего коня.

Героизм заключался в готовности исправлять ошибки, жертвовать собственным комфортом и безопасностью, влияя на изменения, когда вы столкнулись с чем-то, что требовало перемен. Это было принятие на себя ответственности за людей, у которых не было сил постоять за себя.

Речь шла о том, чтобы быть достаточно смелой, чтобы жить по своим правилам и принимать себя такой, какая ты есть, со всеми недостатками. Я долго стояла на том заснеженном углу после расставания Денниса и Симуса, позволяя всему моему мировоззрению рухнуть к ногам, и когда я ощутила, что моя кожа замерзла, а кровь горит, я почувствовала себя легче, чем когда-либо за последние годы.

Я отдала отснятый материал Яре.

Она не задала ни одного вопроса. Вместо этого она подняла одну темную бровь и назначила экстренную встречу с обвинением перед судьей Хартфордом.

Я была в восторге, когда мы ехали на такси к зданию суда, моя нога тряслась от переживаний всю дорогу.

Яра, казалось, не разделяла моего волнения. Она выглядела странно угрюмой, а в глазах, когда они встречались с моими, было почти сожаление.

Я ничего не понимала, пока мы не оказались в кабинете судьи. Мартин Хартфорд был одет в костюм и сидел в одном из двух кожаных кресел, попивая бокал светлого ликера, когда нам разрешили войти.

В другом кресле сидел Деннис О'Мэлли.

Я нахмурилась, когда он протянул мне свой бокал.

– Скотч? – предложил он с красивой дежурной улыбкой, словно деревянной по краям.

– В чем дело? – спросила я, хотя это было не мое дело.

– Мы с Мартином просто общались, когда вы позвонили, – мягко объяснил Деннис. – Мы старые друзья. Сколько уже прошло, Марти? Двадцать два года?

– Двадцать три, – поправил он.

– Двадцать три. – Деннис указал на одну из старых фотографий на стене судьи Хартфорда. – На ней мы вдвоем, скромные первокурсники в офисе окружного прокурора. Мы оба работали над делом Рино Мальоне.

Рино Мальоне был одним из самых известных предателей в истории американской мафии.

– Мы уже давно сажаем уличных отбросов, – продолжил он, подняв свой бокал, чтобы судья чокнулся им о свой. – За долгие годы, мой друг.

Рядом со мной Яра тихо вздохнула.

– Вы сегодня встречались с Симусом Муром, – обвинила я, потрясенная происходящим. – Мы требуем пересмотра судебного разбирательства на том основании, что вы напрямую связаны с ирландской мафией.

– Он был информатором, – сказал он, пожав плечами.

– Не следует так встречаться с информатором, – напомнила я ему, чувствуя, как под кожей нарастает жар. – Мы вызовем вас для дачи показаний, и вы будете вынуждены взять самоотвод. Юрист, участвующий в деле, не может быть свидетелем в том же процессе.

– Очень хорошо, мисс Ломбарди. – он рассмеялся. – Действительно, отличная студентка. Только это не постановочный процесс. Это реальная жизнь и реальный суд. Я, конечно, не собираюсь брать самоотвод от данного дела. Если мы выиграем его, я буду на пути к тому, чтобы стать следующим сенатором штата.

Я недоверчиво посмотрела на судью Хартфорда, но его лицо было совершенно спокойным.

– Срок полномочий Фицджеральда на посту мэра почти истек, фф лукаво сказал нам Деннис, наклонившись вперед, чтобы хлопнуть судью по колену. – Я думаю, что Марти будет в выигрыше.

Боже мой.

Я не могла в это поверить.

Это было за гранью понимания.

Такие вещи происходят в Италии, а не в Америке. Разве нет?

Судя по выражению лица Яры, это было не так.

Коррупция была повсюду, и, похоже, я просто была слишком своевольна и наивна, чтобы увидеть ее.

– Если это все? – спросил судья Хартфорд. – Жду вас всех в зале суда 17 апреля.

Я замерла на мгновение, пока Яра не взяла меня за локоть и не вывела. Только когда мы оказались в машине на обратном пути в офис, я наконец обрела дар речи.

– Вы знали, что это случится.

Ее вздох был долгим, вздох усталости.

– Вы еще молоды, Елена. Когда вы играете с большими собаками, вы узнаете, что у них совсем другие правила.

– Как будто этого и не было, – сказала я. – Деннис О'Мэлли встречался с известным сообщником Томаса Келли, мафиози, связанным с семьей ди Карло, и ничего не происходит? Процесс просто идет по плану.

– Почему вы думаете, что я чувствую себя настолько оправдано, используя наши собственные недобросовестные методы? – потребовала Яра. – Вот как это делается, Елена.

– Да, но мы в жопе, – провозгласила я. – Вы беспокоитесь о нем.

Я не стала отрицать это, но и не ответила, скрестив ноги и уставившись в окно на снег.

– Я бы не волновалась слишком сильно. Вы только входите в этот мир, но Данте уже много лет является королем своего дела. Он знает, что делает.

Я ничего не ответила, потому что правда заключалась в том, что я была на взводе.

Я была опустошена, потому что чувствовала, что подвела Данте. Я была так уверена, что Симус приведет меня к чему-то, что поможет ему, но это только усугубило ситуацию.

Я боялась, что Деннис сделает все, чтобы Данте осудили.

Я боялась, что он победит, и Данте проведет остаток жизни в федеральной тюрьме.

Я была в ужасе от того, что человек, о котором я начинала заботиться больше, чем готова была признать, оставит меня.

И я снова останусь одна, даже больше, чем раньше.

Глава 28
Елена

Позже тем же вечером я собирала вещи, чтобы уйти с работы пораньше, потому что не могла сосредоточиться после нашего возвращения из суда, когда зазвонил телефон.

Я не узнала номер и, подумав, не Гидеоне ди Карло ли это снова, и почти не ответила.

В последний момент я все-таки приняла звонок и положила телефон между плечом и ухом, продолжая собирать вещи.

– Алло?

Наступила пауза, от которой по позвоночнику побежали мурашки.

– Алло? – повторила я, сканируя глазами кабинет в поисках тех, кого там не должно быть.

– Я разочарован в тебе, дорогая, – наконец сказал Симус мягким голосом.

Мое сердце остановилось.

– Откуда у тебя мой номер?

– У меня есть нечто большее, – заверил он меня. – Я знаю, что сейчас твоя мать находится в Сохо в своем маленьком ресторанчике. Я знаю адрес квартиры Жизель в Бруклине… Я смотрю на нее прямо сейчас, на самом деле. Какая красивая маленькая девочка Женевьева.

Мое дыхание замерло в легких. Возможно ли, чтобы Симус был настолько злым?

– Что ты делаешь? – медленно спросила я. – Не беспокой Жизель и ее дочь.

– Нет? – он засмеялся. – Всегда пытаешься защитить свою семью, даже от собственного отца. Даже когда Жизель украла твоего парня. Бедная маленькая Елена. Семья никогда не относилась к нам хорошо.

От мысли о том, что Симус наблюдает за Жизель и Женевьевой, а они обе совершенно ничего не подозревают, лед растаял, превратившись в тошноту.

– Тебе ничего от них не нужно, – напомнила я ему. – Что тебе нужно от меня?

– Умная девочка, – похвалил он. – Я хочу, чтобы ты знала, что твоя сегодняшняя маленькая выходка дорого мне обошлась. Келли в ярости. У нас хрупкое взаимопонимание, а ты его чуть не нарушила.

– Ты хочешь извинений? – я не могла остановить недоверие, просочившееся в мой тон.

– Есть несколько моментов, которые, я думаю, ты должен сначала прояснить.

– Я не хотел этого делать. – его голос был грустным, почти как у маленького мальчика, раскаивающегося в том, что он сделал что-то, чего не должен был. – Но ты не оставила мне выбора. Вместо того, чтобы стоять рядом с твоим отцом, с твоей семьей, как я тебя воспитывал, ты отвернулась от меня, и теперь у меня нет выбора.

– Точно так же, как у тебя не было выбора продать Козиму, – огрызнулась я. – Она заставила тебя проиграть все деньги, которые ты когда-либо зарабатывал? Из-за нее ты так задолжал Каморре, что только ее красота была единственной фишкой, которую ты мог разыграть?

– Stai zitto о Козиме[140]140
  не говори о Козиме


[Закрыть], – прорычал он в трубку. Наступило молчание, пока он собирался с мыслями. – Встретимся внизу через десять минут, – сказал он мне, снова успокоившись. – Ты сядешь в черный седан, стоящий у тротуара, и не отключишь этот звонок, пока не сделаешь это.

– Нет, – просто ответила я.

Еще один порывистый, драматический вздох.

– Ты слышишь это, Елена?

Когда он включил громкую связь, звук изменился, и мне стали слышны звуки окружающего мира. Вдалеке я услышала женский смех.

– Жизель наслаждается, показывая своей дочери снег в первый раз, – рассказывал Симус.

При его движении раздался хруст снега, а знакомый голос стал громче.

– Ma petite choux [141]141
  с франц. моя маленькая капусточка


[Закрыть], – послышался голос Жизель откуда-то слишком близко от Симуса. – Посмотри на себя, тебе так идет снег!

Мой желудок горел, будто я проглотила раскаленный уголь.

– Не делай этого, папа, – тихо попросила я его. – Пожалуйста, просто прислушайся к себе. Это же твоя дочь и твоя первая внучка. Прекрати. Если ты остановишься, еще не поздно. Ты можешь загладить свою вину перед всеми. Ты сможешь встретиться с Женевьевой как положено, и у нас снова будут нормальные отношения.

Он засмеялся, но звук был прерывистым и однобоким, уродливым в моих ушах.

– Нет… нет, я знаю, что для этого уже слишком поздно. Я смотрел в глаза двум своим дочерям, и все, что я видел, это ненависть. Ты не сможешь обмануть меня вновь, Елена. Ты можешь быть бойцом, но это тебе досталось от меня. – затем тихо, почти как будто он не знал, что произнес эти слова. – Я просто пытаюсь бороться за то, чтобы остаться в живых здесь.

– Я могу помочь тебе, – попыталась я снова, в таком отчаянии, что чувствовала металлический привкус паники на языке. – Данте может помочь тебе, – предложила я, и знала в сердце, что он поможет.

Даже если бы они были врагами, Данте помог бы Симусу ради Козимы.

Он помог бы Симусу ради меня.

– Пять минут, Елена, – сказал он снова, его голос звучал в полную силу, и все размышления, которым он поддался, были полностью забыты. – Не опаздывай. Я бы не хотел прерывать день Жизель. Помни, не вешай трубку. Я буду слушать.

Он замолчал, но связь не прервалась, и я поняла, что он отключил звук.

Я долго держала телефон прижатым к уху, пытаясь не расплакаться.

Соберись, Ломбарди, приказала я себе.

Сначала я сделала глубокий, успокаивающий вдох, прогоняя из головы туман страха, а затем посмотрела на телефон. Я все еще могла писать, даже когда линия была занята.

Похоже, не было никакого быстрого решения для этой ситуации.

Если я не поеду, то не исключено, что Симус похитит Жизель и Женевьеву. Он и раньше поступал хуже, и оказался между молотом и наковальней. Животные отгрызали себе конечности за меньшее, а Симус был именно таким – загнанным в угол монстром, отчаянно пытающимся выжить.

Что бы ни произошло, между нами, я ни за что на свете не позволила бы кому-то причинить боль Жизель и ее ребенку.

Абсолютно ни за что.

Несмотря на то, что слезы жгли мне глаза, потому что я не представляла, как выйду из этой ситуации целой и невредимой, я взяла сумочку, накинула пальто и вышла из офиса.

Адриано не ждал меня снаружи, как обычно, хотя я написала ему сообщение пятнадцать минут назад, сообщив, что готова уехать. Беспокойство сменилось паникой, и мне захотелось вырвать.

Прежде чем покинуть зону безопасности, я сделала единственное, что могла сделать, чтобы обеспечить наилучшие шансы на то, что все получится.

Я написала Данте.

Затем прошла через вестибюль, протиснулась сквозь стеклянные двери и, высоко держа голову, направилась к черному седану, стоявшему на обочине.

Когда-то Данте читал мне лекцию о жертвенности, но я не понимала этого, пока не открыла дверь и не скользнула в салон машины.

– Здравствуй, – сказал Томас Келли с широкой ухмылкой, а через мгновение он уже стоял передо мной.