Текст книги "Где Ангел не решится сделать шаг"

Автор книги: Джеймс Сваллоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

– Это ничего не изменит, – уверенно произнес Сангвиний. – Мне не нужно видеть сон, чтобы понимать происходящее. Свяжись с кораблями в космосе, назначь «Завет Ваала» новым командным кораблем и прикажи, чтобы они продолжали сражаться, – рука в золотой перчатке сжалась в кулак. – Я хочу, чтобы небеса Сигнуса были нашими.

– А это, милорд? – командир гвардии указал на безжизненную землю, раскинувшуюся вокруг места крушения.

Лицо Ангела расплылось в улыбке.

– Это? Мой сын, ветра войны доставили нас в сердце нашего врага. Это место станет нашим плацдармом. Нашим оплотом, из которого мы ударим по монстрам, которые осмелились противостоять Империуму!

Волевые слова примарха наполнили решимостью сердце Ралдорона. Он сжал кулаки, а к голове прилила кровь.

– До этого момента мы осторожно передвигались по скоплению Сигнус, встречая необъяснимые и чудовищные явления, – сказал Сангвиний, словно озвучив собственные мысли Ралдорона. – Существа, которые наводнили эти миры, играли с Кровавыми Ангелами достаточно долго. Мое терпение закончилось.

Примарх посмотрел на павших членов экипажа.

– Они ударили по самым слабым из нас, тем, кто отдал свои жизни на службе легиону, хотя им не посчастливилось быть измененными генетической технологией моего отца. Такая тактика свойственна трусам, и она не поможет, – Ангел указал на опустошенные окрестности. – Они ждут нас в этой пустоши, считают, что нанесли нам серьезную рану, что мы не готовы к предательской войне, – затем он засмеялся, громко, энергично и бесстрашно. – Они не знают нас.

За несколько часов «Красная слеза» перестала быть космическим кораблем. Боевая баржа превратилась в крепость, огромный остров обгоревшего красного металла посреди мертвой земли. Воины легиона укрепили корабль и оценили повреждения. Все, что было пригодно для боевых действий, приобрело первостепенное значение, а от того, что нельзя было спасти, отказались. Выживших среди смертных было немного, многие погибли от удара и пожаров, но еще больше от смертоносного эффекта психической болезни, которая проникла в их разумы. Они просто умерли от страха, сердца остановились, когда они оказались в темной тени покинутого мира.

Небо Сигнуса Прайм, казалось, ненавидело саму мысль о том, что Кровавые Ангелы осмелились ступить на губительную поверхность планеты. Тяжелые тучи медленно и непрерывно проливали дождь из пылающей серы. Зловонные обжигающие ветры неистовствовали над землей, неся острые абразивные песчинки.

Поначалу сообщения с орбиты доходили спорадически. Крейсеры и фрегаты затерялись, невидимые даже примарху. Адские корабли столкнулись с крупными силами, и атака захлебнулась, суда-мутанты сбежали под защиту густого пояса обломков. Началась игра из ударов и контрударов, когда имперские корабли охотились за судами-ренегатами в космосе, полном опасностей.

С «Игнис» сообщили, что флот начал систематический обстрел завесы обломков, полный решимости превратить их в радиоактивную пыль. Ничто не сбежит с Сигнуса Прайм.

Ангел холодно улыбнулся, он знал, что это существо, Кирисс, и его слуги не собирались покидать планету. Они хотели привести легион к своим вратам и добились этого. Не имело значения, что направляло в последние минуты жизни запаниковавшую Афину ДюКейд – их зловещая рука или заразившее ее безумие. Сыны Сангвиния были здесь, и невиданная прежде война пришла вместе с ними.

Мерос почувствовал странное, неприятное ощущение в затылке. Легкую потерю равновесия, хотя это было невозможно. Нет, это было знакомое чувство неправильности, которое плохо сказывалось на нем.

Он посмотрел вверх, на темные, бурлящие облака. Планета казалась неправильной, и описать это ощущение словами было непросто. Словно апотекарий смотрел на творение безумного художника, написанное на желтоватом полотне оттенками крови и огня, на образ, рожденный скорее фантазией, чем реальностью.

Огромная открытая арена, на которой он стоял, только усугубляла ощущение. Десятки легионеров в полном боевом облачении, собравшиеся разрозненными группами, обратили лица на чужое небо, глядя с башен и зубчатых стен приземлившегося звездолета. Все они были вооружены и готовы, нет, жаждалибитвы.

Казалось странным находиться здесь, на вершине одной из башен верхней части «Красной слезы». Меросу никогда прежде не доводилось стоять на корпусе огромного корабля, а то, что это происходило под небом, а не посреди черной, безвоздушной пустоты космоса, казалось еще более странным. Вокруг корабля уже были вырыты оборонительные насыпи и траншеи. Задействовали посадочные модули вместе с вереницами наземных машин, которые еще оставались в строю. Девятый легион окапывался.

Собралось большое количество офицеров и боевых братьев Трех Сотен, некоторые из частей, находящихся на борту флагмана, другие недавно прибыли на «Грозовых птицах» и «Ястребиных крыльях» с кораблей на орбите.

Мерос во второй раз почувствовал себя не в своей тарелке. Возможно, даже больше, чем в зале из литокаста, когда он предстал перед капитанами и командирами. Апотекарий в самом деле находился среди самых прославленных героев Кровавых Ангелов безо всяких ритуалов и церемоний. На миг он осмелился подумать об офицерах рядом с собой, как об обычных братьях, сынах Ваала и Терры, объединенных верностью Ангелу и Императору… Но не смог.

За всю жизнь Мерос никогда еще не чувствовал себя таким незначительным. Почетные знаки и награды придавали великолепие броне и оружию воинов. Даже в своих обычных доспехах они шествовали как чемпионы из величественной легенды.

Сложно было сдерживать эмоции от увиденного, но момент прошел, и снова вернулось мрачное состояние, которое окутывало его мысли, как черные грозовые тучи на небе. Безрадостное настроение отпечаталось на лице каждого из собравшихся Кровавых Ангелов. Многие воины слышали лишь часть из того, что произошло на орбите, и примарх собрал их, чтобы они могли узнать все.

Ангел хотел, чтобы его сыновья слушали не через дымку гололита, но лично, дабы они могли посмотреть друг другу в лица и узнать правду.

Тусклый свет Сигнуса придал янтарный оттенок золотой перчатке примарха, когда он указал на апотекария.

– Расскажи им, брат Мерос, – приказал он, – что ты видел.

Мерос помедлил и встретился взглядом с Кано, который стоял рядом с капитаном Ралдороном. Его друг слегка кивнул ободряюще, но отнюдь не доброжелательно. Подробно и четко апотекарий передал то, что видел с галереи левого борта «Красной слезы» за несколько минут до того, как вражеская орда грубой силой взяла на абордаж флагман. Он говорил не о странных чудовищах, которые вызвали тревогу и были изгнаны легионерами, но о действиях Тануса Крида и «Темной страницы».

– Ты видел, как корабль Крида стрелял по нападавшим? – вопрос пророкотал из вокодера брата Клотена, воина-дредноута из 88-й роты.

– Нет, – ответил Мерос. – Я только успел заметить корму этого корабля, когда он разворачивался, – скрыть горечь в голосе было невозможно. – Бегство «Темной страницы» сделало «Красную слезу» уязвимой. В этом нет никакого сомнения.

– Медика не было на корабле, – проскрежетал Клотен. – Он не знает, что там случилось!

– Режущий плоть говорит правду, – Хелик Красный Нож стоял, скрестив руки на груди. – Я тоже это видел. Крид сбежал с поля битвы.

Космический Волк обратил твердый взгляд на Азкаэллона.

– Скажи, что это не так, командир гвардии.

Суровое ястребиное лицо Азкаэллона напряглось.

– Брат Мерос говорит правду. «Темная страница» сбежала в самый сложный для нас момент. «Алый» проследил за кораблем до зоны обломков и потерял его след. Они не ответили ни на один сигнал. Корабль Крида не обменивался огнем с врагом. – Он нахмурился. – Противник его полностью проигнорировал.

Зазвучали возмущенные голоса, многие из присутствовавших воинов не могли принять того, что брат-космодесантник, даже из другого легиона, так открыто оставил в беде другого.

– Здесь творятся темные дела, мои сыновья, – сказал Сангвиний, пронизывающие ветры разносили его слова. – И враги хотят бросить нам вызов.

Примарх рассказал им о существе, назвавшем себя Кирисс, о том, как оно осмелилось появиться в святилище Ангела и вызвало на бой, насмехаясь и подстрекая.

– Если мы должны начать войну на этом истерзанном мире, то сделаем это. И я увижу смерть этого существа. Мы должны отсечь голову змее, убить мерзкого Кирисса и покончить с его правлением.

– Мы по-прежнему говорим о «мерзостях»…

Слова были произнесены низким рыком, и некоторые воины отодвинулись, чтобы увидеть говорившего. Капитан Амит шагнул в центр арены и встал напротив своего примарха.

– Почему мы не называем его тем, кем он есть, милорд? Не можем произнести его имя?

– Не забывайся, Расчленитель, – предупредил Азкаэллон, но Амит не послушался.

– Я назову его, если вы этого не сделаете, – продолжил он, его взгляд не отрывался от глаз Ангела. – Демон.

Волна голосов пробежалась по собравшимся, и Мерос услышал знакомый голос Аннеллуса.

– Это имя из детских историй, пережиток древней мифологии и легенд, изгнанных просвещением Императора!

Амит обернулся к хранителю, ткнув в него пальцем.

– Не отрицай то, что видел собственными глазами. Твари, с которыми мы сражаемся, не нефилимы и никогда ими не были! И это не чужие, такое определение им не подходит, – он огляделся, сердито взирая на остальных. – Кто из вас осмелится сказать мне, что тоже не чувствует это? Ничто рожденное в нашей вселенной не могло сотворить эти кошмары, а мы отрицаем это себе во вред!

– Ты высказал свое мнение, Амит… – начал Сангвиний.

– Нет, – резко ответил капитан, осмелившись перебить своего повелителя, – нет, мой господин. Я не все закончил.

Стоявший рядом с примархом сангвинарный гвардеец Мендрион шагнул вперед, чтобы наказать капитана, но рука Сангвиния удержала его на месте.

– Мне есть что сказать, – произнес Амит. – И многие не захотят это услышать, но во имя Ваала и Терры это нужносделать!

Мерос почувствовал, как холодеет кровь в жилах, когда ангельский облик примарха стал твердым, словно высеченным из мрамора.

– Тогда говори, мой сын.

Амит кивнул, и Мерос увидел в капитане то, что никогда прежде не замечал: мимолетные сомнения и печаль.

– Мои опасения относительно Сигнуса Прайм подтвердились. Это место – ловушка для нашего легиона. Нас опутали ложью и тенями с самого начала похода, – он бросил короткий взгляд на Кано, затем снова отвел глаза. – И двуличность Крида, которая привела нас к этому, означает только одно. Нас предали.

– Криду может не доставать мужества, – сказал Ралдорон, прервав свое молчание, – но у него нет причин вести нас на погибель.

– Ты мыслишь узко, Первый капитан, – ответил Амит. – Не Танус Крид задумал все это. Он исполнитель, а не руководитель.

– Эреб? – не раздумывая, назвал имя Азкаэллон.

Амит покачал головой.

– Берите выше, братья. Кто направил нас сюда?

– Осторожнее выбирай свои следующие слова, – произнес примарх, став абсолютно неподвижным.

Капитан безрадостно рассмеялся.

– Вы знаете, что это не в моем характере, повелитель. Я должен сказать то, в чем убежден, а я убежден, что Воитель направил нас сюда с ложью на устах, прекрасно зная, что он…

Золотой доспех сверкнул молнией, и Мерос вздрогнул от треска удара металла о керамит и громкого хлопка белых крыльев. Амит вдруг растянулся на корпусе с новой вмятиной на своем потрепанном доспехе, а над ним стоял Сангвиний. Ангел двигался так быстро, что апотекарий едва заметил движение, в результате которого Амит был сбит с ног ударом эфеса огромного меча. Красный клинок теперь находился в руках примарха, острие прикоснулось к обнаженному горлу капитана.

– Ты будешь молить о прощении за клевету на моего брата Хоруса, – яростно произнес примарх, его облик был ужасен, – а затем я сдеру с тебя этот доспех и назначу наказание.

У Мероса перехватило дыхание от ледяного гнева, с которым эта угроза была произнесена.

– Н… не буду, – с трудом выговорил Амит, губы покрылись пятнами крови, в этот миг Расчленителю понадобилась вся его отвага. – Демоны знали о нашем прибытии. Кто им сказал?

– Кирисс знал ваше имя, повелитель, – тихо произнес Ралдорон. – Он знал все о нас.

– Мой брат не предал бы меня! – яростно выкрикнул Сангвиний, и ветер подхватил его слова. – Предательство одного – это предательство всех, а это было бы оскорблением нашего отца! Хорус верен, Лоргар может быть своенравным, но он никогда не бросит вызов Императору. Ни один из нас.

– Это не так, Великий Ангел, – Красный Нож шагнул вперед. – Подобное уже случилось.

Примарх повернулся, направив меч на Космического Волка.

– Никаких загадок, сын Фенриса.

Красный Нож поклонился.

– Мои братья прибыли сюда следить за тобой, милорд. По приказу Волчьего Короля, от имени Сигиллита. Доложить, если ты сбился с пути, подобно иным, – он поднял голову. – Как сбился Алый Король.

– Магнус? – на лице примарха промелькнула целая гамма чувств, ни один воин не осмелился заговорить. В глазах Сангвиния на мгновение вспыхнуло разочарование.

– Он нарушил свое слово, – это был не вопрос.

Кровавые Ангелы молчали, потрясенные чудовищной перспективой. Она не укладывалась в голове: братство примархов должно было быть выше таких низменных человеческих чувств. И все же, когда Мерос прислушался к биению сердца в груди, когда он посмотрел на своего повелителя, он знал, что им открылась правда.

Подобно ледяному кинжалу, его мысли пронзили яркие воспоминания. Казалось, прошла целая жизнь, но на самом деле всего несколько недель после сражения на Нартаба Октус. Тогда попавший в живот эльдарский снаряд-«душеискатель» почти оборвал жизнь апотекария. Рука Мероса провела по месту на животе, отмеченному шрамом.

На пороге смерти, внутри саркофага легиона, когда Мерос боролся за свою жизнь с телепатическим ядом чужих, к нему пришло странное и сильное видение. Другой Кровавый Ангел, знакомый и в то же время нет, сражался рядом с ним.

Последним произнесенным призраком словом было имя, звучащее, как предупреждение. Как самое темное проклятье.

Хорус.

Воспоминание апотекария разбилось, как стекло, и он неожиданно вернулся в настоящее. Вокруг него одновременно заговорили все воины, неистово споря над смыслом подозрений Амита и мрачных последствиях откровения Красного Ножа. Он видел яростную полемику Аннеллуса и Клотена, видел, как Ралдорон смотрит вдаль, словно лишившись дара речи, слышал, как Азкаэллон отрицает снова и снова, а Накир с Карминусом мрачно соглашаются.

Затем на крыльях ангела снизошел гром.

Яростно оскалившись, Сангвиний зарычал и прочертил огромным, гудящим в тяжелом воздухе мечом дугу сияющего металла. Ангел опустил клинок с силой, сотрясшей землю, вонзив острие в покореженный и почерневший адамантий корпуса «Красной слезы». Могучее оружие издало чистый и идеальный колокольный звон, который разнесся над пустошью. Примарх убрал руку с эфеса меча, который вибрировал от силы резонирующего удара.

– Нет, – сказал Сангвиний, и Мерос на миг почувствовал, что одного этого приказа будет достаточно, чтобы остановить под его ногами вращающийся мир. Ангел посмотрел на каждого из них по очереди, и величественный облик серафима сменился суровым видом полководца.

– Независимо от того, какую правду скрывают от нас сейчас и скрывали прежде… В этот день и в этом месте она не имеет значения, – Сангвиний снял одну из перчаток и бросил ее на палубу.

Ралдорон и Азкаэллон сделали то же самое, и в течение нескольких секунд каждый воин на палубе последовал примеру Ангела.

– Обнажите свои клинки, – сказал он им и замолчал, протянув руку Амиту, помогая ему подняться.

Мерос извлек цепной топор из магнитного замка на спине, Кровавые Ангелы вокруг него обнажили боевые ножи и мечи. В тусклом свете солнца сверкал лес обнаженной стали.

Сангвиний обхватил обнаженное лезвие своего меча и сжал руку. Густая ярко-багровая жидкость полилась из его ладони по лезвию меча. Мерос кивнул и сжал бритвенноострые вольфрамовые зубья топора. Все его боевые братья вытянули клинки, красные капли брызнули на корпус корабля, перемешиваясь друг с другом. Традиция чаши была соблюдена на лезвии клинка и большим, чем обычно, числом участников.

– Это наша клятва, – сказал Ангел. – Мы сделаем то, что должно быть сделано. Сразимся и победим. Это все, что имеет значение.

Пока.Сангвиний не произнес этого слова, но каждый из его сыновей услышал его.

14
РАВНИНЫ ПРОКЛЯТЫХ
В БОЙ
ЖАЖДУЩИЙ КРОВИ

Кано шел по посадочному отсеку, стараясь не оступиться. После каждого шага он силой воли старался отрешиться от боли, вытягивая раскаленный жар и изолируя его. Тем не менее это мало помогало, а действия нейрохимических желез в его биоимплататах и принятые лекарственные препараты не могли остановить сильнейшую боль. Кано шел по лезвиям, держась со стоическим, железным спокойствием.

Чудовище, напавшее на него в межкорпусном пространстве, навалилось всей массой, расколов доспех и угрожая раздавить. Растрескавшаяся с головы до пят и ставшая почти бесполезной броня была снята и отправлена мастерам Метрикулуса с тщетными надеждами на ремонт. Но у оружейников накопилось много другой работы, и Кано сомневался, что будет носить в ближайшем будущем что-то, кроме служебных одежд.

Доспех был уничтожен, сохранив ему жизнь, но все-таки его оказалось недостаточно, чтобы полностью защитить Кано. Сокрушительная масса чудовища сдавила его, как гигантский удав, переломав множество костей, несмотря на значительное содержание металла в его генетически измененном скелете. Второстепенные органы получили серьезные повреждения и требовали хирургического вмешательства для дальнейшего удаления и замены. По всем правилам Кровавый Ангел должен был находиться в глубоком восстановительном сне, но он отказался задействовать анабиозную мембрану. Кано не мог позволить себе покинуть эту войну.

И тем не менее, когда он пробирался через скопление воинов, готовящихся к высадке, то знал, что уже покинул ее.

– Кровь Императора! – он откинул капюшон и повернулся, увидев Мероса, который направлялся к нему из тени «Лендрейдера» «Фобос». Сержант Кассиил и остальное отделение собрались у десантной рампы, проверяя готовность оружия. Выражение лица его друга было суровым.

– Брат, ты спятил?

– Я… – слова застряли в горле. Кано забыл все, что хотел сказать.

Мерос видел это.

– Что? – спросил он. – Собираешься солгать мне? Скажешь, что ты цел и невредим и готов встретить врага? – медик покачал головой. – Возможно, другие поверят, но я знаю тебя лучше. И я видел атаку того монстра.

– Я должен был погибнуть, – возразил Кано. – Благодарю за то, что спас меня, но теперь думаю, что мне не стоило беспокоиться.

– Мы столько раз выплачивали друг другу этот долг, что я сбился со счета, – возразил Мерос. – Ты не пойдешь с нами, – он покачал головой.

– Ты не будешь мне приказывать…

– Сейчас я приказываю! – почти закричал медик, привлекая внимание остальных. – Я спрашивал магистра Апотекариона о твоих ранениях. Он думает, что ты все еще лежишь в лазарете!

Кано опустил взгляд.

– Я не могу оставаться без дела, – сдавленно сказал он. – Мерос, я просто не могу. Ты не знаешь, на что это было похоже, оказаться в физическом контакте с тем отродьем варпа, – каждое слово сочилось ядом. – Я слышал его голос. Он пел мне.

Раздражение Мероса прошло.

– Я ничего не слышал… Но, думаю, я просто не смогу, не так ли?

– Да, – ответил Кано. На мгновение он замолчал. Повсюду разносился рев «Ястребиных крыльев», приземляющихся в посадочных зонах за открытыми вратами отсека. Отряд терминаторов направлялся в дымку, палуба дрожала от совместного грохота их бронированных ботинок.

– Что он сказал тебе? – Мерос посмотрел вверх, когда звено гравициклов типа «Вол» пронеслось над их головами, доспехи управляющих ими воинов были того же багрового цвета, что и тупые носы машин.

«В тот миг он узнал мое имя», – Кано закрыл глаза. – «Сказал, что он один из Гида Льял, порождение Губительных Сил».

– Он рассказал мне, – ответил легионер боевому брату. – Как мы умрем, если не сдадимся.

Второй легионер фыркнул.

– Это все? Если бы я получал один трон каждый раз, как слышал подобную угрозу, тот смог бы уже купить собственную галактику.

– Ты не понимаешь, – процедил Кано сквозь стиснутые зубы, пытаясь найти нужные слова и не находя их. – Я должен быть там. Что-то приближается, и я… Мы должны быть готовы сразиться с этим.

– Мы? – прежде чем Кано смог сказать больше, Мерос наклонился к нему. – Брат, послушай меня. Я знаю, что ты не станешь отдыхать, не сейчас, когда эта битва начинается по-настоящему.

Он ткнул друга в грудь.

– Даже если ты не полностью выздоровел. Вот почему я отправил тебя к магистру Апотекариона и сказал ему, что тебе не нужен саркофаг и сон для выздоровления.

– А, – Кано слабо улыбнулся. – Я-то удивился. Спасибо.

Лицо Мероса посуровело.

– Но если выкинешь какую-нибудь глупость и погибнешь, тогда не вздумай, черт возьми, благодарить меня за это, – он снова ткнул его. – Ты не идешь с нами. Ты останешься здесь, защищай «Красную слезу». Повтори.

Наконец Кано устало кивнул.

– Я останусь.

Мерос тоже кивнул и повернулся к «Фобосу». Он сделал два шага и остановился.

– Ты прав, – сказал он, не поворачиваясь. – Вы нам понадобитесь в этой битве. Все вы. Не важно, что говорит указ.

Когда Ралдорон вошел в оружейную, его встретило кольцо золотых серафимов. Азкаэллон и остальные сангвинарные гвардейцы стояли в равноудаленных точках вокруг низкого подиума в центре помещения. Там сервиторы прислуживали примарху. Керамитовые элементы повседневного доспеха, который Ангел носил на корабле, снимали и заменяли боевым снаряжением, предназначенным для данной боевой обстановки. Азкаэллон и гвардейцы делали то же самое, подражая своему повелителю с торжественной тщательностью.

Первый капитан не обладал привилегией носить такое великолепно сработанное боевое снаряжение. У него был всего лишь доспех «Максимус», который, несмотря на превосходное состояние, казался слишком простым в сравнении с тем, что носил Азкаэллон. Хотя у Ралдорона были богато украшенные наплечники и крылатый шлем для исключительных случаев, таких как собрание клинков и войсковые учения, их не видели со времен марша легиона на Улланорском параде, он задался вопросом, увидят ли когда-нибудь еще.

Тело примарха покрывали резные и кованые тяжелые пластины из меди и золота, внушая благоговение своим великолепием. Ангельские крылья были прижаты к могучим плечам, их изгибы говорили о принадлежности скорее гигантскому ястребу, чем серафиму. Декоративные кольца и цепи, обычно украшавшие перья, исчезли, предоставив им возможность раскрыться в случае необходимости.

В мерцающие золотые пластины брони были врезаны рубиновые диски, разделенные каплями из черного сапфира. С пояса Ангела свисали лавры и гравированные боевые знаки, а плащ из шкуры карнодона удерживали нити, сплетенные из карбоновых волокон и золота. Взгляд Ралдорона приковал к себе великолепный меч из красного металла, который чистил и готовил технодесантник.

Сангвиний поднял взор и кивком подозвал Ралдорона, когда последнюю часть брони водрузили на положенное место.

– Вы свободны, – отпустил он остальных.

Сангвинарная гвардия молча покинула зал, и капитан почувствовал на своей спине вопросительный взгляд Азкаэллона.

– Значит, мы готовы? – спросил Ангел.

– Легион ждет, – кивнул Ралдорон, вынув пикт-планшет из сумки на поясе. – Капитан Красный Нож запросил разрешения присоединиться к сражению, и я предоставил ему такую возможность. Подразделения флота на орбите докладывают, что ситуация стабилизировалась, но битва продолжается. Мы все еще не захватили господство в космосе, но и не уступили его врагу.

Он постучал по дисплею, активируя его.

– Доклад от наших скаутов. В нескольких километрах к северу они установили местонахождение объекта, который выглядит как одинокая крепость огромных размеров.

– Одна крепость, – повторил примарх. – Рал, перепись колониального ведомства упоминает о шести поселениях только в этом квадранте.

– Именно. Я направил скаутов по этим координатам. Их нет, милорд. Не осталось даже развалин, – он протянул планшет. – Это все, что есть.

Сангвиний взял устройство и изучил его, просмотрев воздушные съемки вражеской крепости. Он поднял бровь.

– Почему пикты такого плохого качества?

– Помехи в оптических системах наблюдательных птиц, которых мы направили к цели, – капитан помедлил. – Дроны вернулись… измененными. Я сбил их и сжег.

– Сложно оценить размер, – сказал Ангел.

– Приблизительная высота центрального шпиля три километра, – пояснил Ралдорон. – Лазерные дальномеры не смогли дать точную оценку. Создается впечатление, что здание находится там не полностью, – он внимательно изучал снимки, пока странное, нарастающее ощущение дискомфорта в животе не заставило его отвернуться. Твердыня напоминала древний собор, состоящий из высоких узких конусов и громадных церковных арок. Центральную башню окружали четыре меньших шпиля, затем кольцо еще из восьми. Большой угол пикта с наблюдательной птицы показывал в архитектуре четкий геометрический узор. При этом основание строения было скрыто необычным тусклым туманом, который озарялся красноватым светом из тысяч мутных окон. Необычную конструкцию огромного собора покрывали пятна, словно здание построили из неправильно обработанных камней.

– Выстрел из лазерного орудия с орбиты непременно проверит реальность этого места, – Сангвиний говорил словно с собой.

– Они не видят его, – объяснил ему Ралдорон. – Я связался с Галаном на «Завете Ваала», попросил его канониров провести зондирование на предмет возможной бомбардировки. Он спросил, почему я хочу превратить в стекло голый кусок пустыни.

– Крепость здесь, – сказал примарх, – также ясно, как… – Он замолчал, нахмурившись и всматриваясь в размытые снимки. – Хотя, возможно, и нет.

Сангвиний вернул планшет.

– В этой войне не предполагалось удерживать господствующие позиции и постреливать с большой дистанции, – на лице Сангвиния появилась усмешка. – Такие действия не свойственны нам и не отражают нашей сути.

Ралдорон сглотнул и осмелился высказаться.

– Существо Кирисс знает это. Если это ловушка, как говорил Амит, тогда это место – приманка. Они хотят, чтобы мы пришли туда.

– Я знаю, – ответил Ангел. – Но врага, который считает, что мы не понимаемэтого, погубит собственное высокомерие. – Он подошел к своему мечу и поднял его так, словно он ничего не весил. Сангвиний взглянул на собственное отражение в лезвии, и Ралдорон мельком увидел его встревоженный взгляд.

– Как только я выйду из этой комнаты, мы выступим, старый друг. Мы снова отправляемся в бой.

– Мы делали это прежде сотню раз, повелитель, – сказал капитан. – Это Крестовый поход.

– Неужели? – Ангел повернулся к нему. – Эта кампания совсем не такая, какой должна была быть. Наш враг, прикрываясь ложью, был неизвестен до этого дня. Противостоящие нам силы скручивают вероятность, как нити шелка… И этот страшный вопрос Амита.

– Брат Амит всегда доходит до крайности, – сказал Ралдорон.

– Да, – ответил примарх, – и поэтому я держу его рядом. Мой свирепый сын не омрачен заботами, которые слишком сильно занимают других. Как я и мои братья – частицы олицетворенной воли моего отца, так вы, мои сыновья, – частицы меня. Поэтому Амит говорит то, что никто другой не осмелится сказать.

Казалось, прошла вечность, прежде чем Сангвиний снова заговорил, и от тяжести его слов у Ралдорона перехватило дыхание.

– Мог мой брат отвернуться от отца?

– Зачем Хорусу совершать подобное? – капитан моргнул. – Зачем ему направлять нас сюда, в это безумие?

– Чтобы изолировать меня, и я не смог отговорить его совершить какой-то глупый выбор? – сказал его господин. – Он стал отдаляться после того, как пал на Давине. Общение с ним перестало быть теплым и дружеским. Я не обращал на это внимания, думал, это последствие его ранений… – он печально улыбнулся. – Оказаться на пороге смерти огромное потрясение. Тем более когда речь идет о Хорусе, – улыбка погасла. – Мысленно, Рал, я играю в жестокую игру, мучаю себя. Представляю, что Амит прав. И представляю весь масштаб того, что это будет значить.

Ралдорон держал свои сомнения при себе, но сейчас они одолели его с новой силой. Капитан постарался принять мрачные перспективы, которые несли сомнения. Если Воитель Хорус отправил Кровавых Ангелов на Сигнус, отлично зная, с чем они столкнутся, если он сделал это в сговоре с Лоргаром и его Несущими Слово… тогда два легиона встали на путь предательства. «А возможно, и больше», – подумал он. – «Тысяча Сынов уже подняли мятеж по только им известной причине? Темные Ангелы и Альфа Легион всегда были себе на уме? Кто примет сторону Воителя, если дойдет до раскола?»

Он отбросил мрачные мысли, прежде чем они могли завладеть всем его вниманием, и понял, что Ангел наблюдает за ним. Сангвиний мрачно кивнул.

– Да. Возникают вопросы о мотивах, не так ли? В последние дни мы столкнулись с более чем странными явлениями.

Он вздохнул, и Ралдорон снова увидел мимолетную печаль.

– Я о многом жалею, мой сын. И боюсь, не хватит времени отвратить от нас неминуемый рок, – затем Сангвиний взмахнул могучим мечом. – Мы вступим в эту битву, а после отправимся на поиски Хоруса. И тогда я узнаю правду.

Он отсалютовал мечом.

– Отдай приказ. Мы идем на север. В бой.

У бортов «Красной слезы» летательные аппараты, машины и тысячи космодесантников двинулись вперед по опустошенной земле Сигнуса Прайм, подняв массы песка в воздух. Танки «Хищник» и гравитационные боевые машины, спидеры и гравициклы образовали наконечник боевого порядка. Одновременно сотни частей тяжелой поддержки, когти дредноутов и отделения терминаторов двигались на бронетранспортерах. Они устремились к далекой вражеской твердыне, тусклый солнечный свет отражался от обнаженных клинков и готовых к бою болтеров.

Штурмовые подразделения с оглушительно ревущими реактивными ранцами преодолевали расстояние длинными прыжками. Их несли струи желтого пламени, а во главе подразделения, окружив кольцом бело-золотую фигуру примарха и его почетную стражу, маршировали элитные роты.

Сангвиний извлек меч, и по всей армии пронеслись громкие возгласы, подобно огромной волне, разбивающейся о берег.

Враг ответил, отворив врата ада.

От стен далекого города-собора, из густых испарений белого тумана, наступала по Равнинам Проклятых армия чуждых существ. Отбеленные пески почернели от их следов. Войско, которое люди никогда не встречали на поле боя, явило себя. У него не было ни самолетов, не боевых машин в том смысле, в котором их представлял воин Легионес Астартес. Вместо них у этой армии были твари из страшных легенд. Чудовища и монстры, иначе их нельзя было назвать. Мантикоры и химеры, геллионы и разорители, огры и тролли, суккубы и мертвые головы – сотни тысяч темных духов из бесчисленных поколений ужасных легенд, порождения страхов человеческого сердца, которые обрели форму из оскверненной плоти и сгнивших костей. Живые, вопящие, жаждущие крови Кровавых Ангелов.