Текст книги "Где Ангел не решится сделать шаг"

Автор книги: Джеймс Сваллоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

– Как прикажете, – ответил он.

6
СТРАХ
ФОРУС
ЗВЕЗДЫ ГАСНУТ

Сангвиний не имел своего места на мостике флагмана. Он сам так решил, командный трон находился в личном святилище на верхних уровнях башни управления «Красной слезы», но фактически у него на корабле не было формального центра власти. Эта легкая скромность практиковалась на боевом флоте Кровавых Ангелов с самого начала правления Сангвиния. Примарх отказывался занимать капитанское кресло на любом корабле своего флота, чтобы не ослаблять власть командующего офицера. Сангвиний стоял, положив руку на высокую спинку трона адмирала ДюКейд, пока хозяйка корабля управляла своим экипажем. Ангел был неподвижен и безмолвен, как и воины почетной стражи, которые ждали в нишах, задрапированных багровыми портьерами, по обеим сторонам мостика.

Центр командования и управления «Красной слезы» напоминал небольшую боевую арену или круглую театральную сцену. На самом нижнем уровне находились основные операционные пульты управления, занятые ДюКейд и ее старшими флотскими офицерами. Далее поднимались тремя ярусами, наподобие зрительских лож, полукруглые площадки вторичной и третичной рабочих станции остального командного состава: артиллерийских и инженерных офицеров, специалистов систем обнаружения и многих других. Вместо капитана ядром космического корабля и ведомого им флота была адмирал, возвышающаяся над всеми и наблюдающая за экипажем с видом надменной королевы.

Только одни существа имели право находиться выше всех. В потолке в небольшом углублении из серебристого металла, украшенном гравюрами созвездий и символов звезд, была видна нижняя поверхность обитаемой сферы, где в невесомости жили навигаторы «Красной слезы». Запертые за толстыми, заглушающими чувства стенами, псайкеры пребывали в бессознательном состоянии, пока корабль находился в обычном пространстве.

Их кузены по женской линии, астропаты, не были столь везучи. Они жили в модуле глубоко внутри корабля, защищенные слоями тяжелой брони и энергетическими барьерами. Тайные технологии соединяли астропатов с механизмами психического проецирования мыслей, бесконечно сложными системами, которые так восхищали примарха.

Сообщение из астропатического святилища не вселяло оптимизма. Сангвиний приказал им дотянуться разумами до скопления Сигнус и прослушать переговоры своих сородичей. Принятые автоматическими передатчиками флота помехи безжизненных воксов беспокоили его куда больше, чем он показывал. Ангел надеялся, что телепаты смогут найти какой-нибудь след в глубине звездной системы, который даст понять, что Кровавые Ангелы успеют спасти эти миры.

Когда примарх спросил их, что они слышат, псайкеры зарыдали и заговорили синететическими загадками. Астропаты настолько разволновались, что Ангел подумал, как бы они не навредили себе. В конце концов, не получив ответов, Сангвиний оставил их под охраной и вернулся на мостик. Судя по всему, уловки, которые использовал враг, чтобы заставить замолчать Сигнус, простирались на эфирный мир так же, как и на реальный.

– Я не знаю, что сказать об этом, милорд, – голос ДюКейд вырвал его из минутной задумчивости. Адмирал протягивала ему пикт-планшет, который он дал ей несколькими мгновениями ранее. На его стеклянной поверхности медленно прокручивались снимки с фотокамер перехватчиков типа «Ворон», показывая стробоскопические изображения поля обломков и плазменных сгустков в космосе.

– Структура повреждений напоминает детонацию глубоко внутри корабля, – она подняла голову, чтобы посмотреть на примарха – крошечная женщина, окруженная широким металлическим каркасом кресла.

Он кивнул, пряди светлых волос упали на лицо.

– Я тоже так думаю, – согласился Ангел, – но сканограммы не показывают ни признаков теплового повреждения, ни следов, подходящих для химического или ядерного взрыва.

ДюКейд кивнула, нахмурившись.

– Как и необычных частиц. Значит, это не могло быть редким оружием вроде гравитационного лезвия или конверсионного луча, – адмирал повернулась и, не прерывая разговора, кивком головы отдала приказ младшему офицеру. – Эти остовы выглядят так, словно были разорваны изнутри.

– Словно клетки, вскрытые злобным зверем. – Азкаэллон подошел ближе, уловив обрывки разговора. Он слегка поклонился своему повелителю.

– Я не могу понять, как и почему эти корабли вообще оказались в этом районе космоса. У большинства нет варп-двигателей, и они не способны развить половину световой скорости, и тем не менее они, по-видимому, держали курс в межзвездное пространство. Им понадобились бы века, чтобы достичь ближайшей звездной системы, и еще тысячелетие – имперского мира.

– Чтобы ответить на этот вопрос, командир гвардии, – сказала ДюКейд, – требуется то, чего нет у Легионес Астартес.

– И что же?

– Страх.

Сангвиний заметил скачок в ее пульсе по микроскопическому изменению цвета бледных щек и движению тонких рук.

Адмирал продолжила:

– Задумайтесь. Люди на этих кораблях были так напуганы, что с готовностью бросились в объятия глубокого космоса. Перспектива медленной смерти от голода по мере истощения запасов пищи, от удушья или переохлаждения при выходе из строя системы жизнеобеспечения.

– Возможно, они надеялись, что найдут здесь спасителя, – сказал примарх, на мгновение представив себя на их месте, – но здесь не было никого, кто мог бы им помочь. Кто опередил бы смерть, которая в конечном итоге настигла их.

– Они не так боялись этой смерти, как ужаса, что изгнал их из дома, – заметил Азкаэллон, поморщившись. – Такая точка зрения также чужда мне, как и любой ксенос.

– Адмирал? – аугментированный помощник ДюКейд подошел к командующей. – Носовые наблюдатели сообщают, что мы выходим на дальность прямой видимости планеты Форус. Скорость флота снижается согласно вашим приказам. Мы пересечем границу системы Сигнус приблизительно через две минуты.

– Объявить боевую тревогу по флоту, – ответила она, – покажите мне планету.

Офицер отдал честь и повернулся к передней части командной палубы.

– Смотровая система! – по его приказу открытая носовая часть полукруглого амфитеатра разошлась, а обращенные в космос широкие порталы из армированного стекла изменились. Электромагнитные заряды ударили по молекулам прозрачного вещества, изменив плотность и структуру самого большого иллюминатора – безукоризненного диска, установленного в эллиптическом каркасе, который напоминал человеческий глаз. Внешнее изображение стало четче, показав детально нос «Красной слезы» вместе с эскортом. Линкоры «Игнис» и «Завет Ваала» двигались на траверзе огромной баржи, а за ними свет Сигнус Альфы огибал сферу Форуса. Смутные, в красном ореоле очертания планеты с каждым мгновением становились все отчетливее.

Примарх первым почувствовал неладное.

– Азкаэллон, – подозвал он командира гвардии. – Ты видишь? Цвет?

Сангвинарный гвардеец метнул взгляд на ближайшую панель управления системами, за которой работала младший лейтенант по навигации. Экран показывал созданный когитатором образ, извлеченный из обширных информационных источников «Красной слезы». Картинка была создана на основе данных зонда и отчетов имперского колониального бюро переписей: стандартный планетарный каталог, запись для Сигнус VII, местное наименование Форус.

Изображение показывало непримечательный шар из камня и льда, испещренный кратерами от ударов астероидов. Он напоминал сферу, сделанную из фарфора и покрытую неровными линиями, словно сброшенную с большой высоты, а потом заново собранную.

– Альбедо планеты неверное, – сказал ему Сангвиний.

Грязно-белая окраска Форуса должна была резко выделяться на фоне кровавого света звезды, но вместо этого планета полностью поглощала ее свечение.

– Всем кораблям передового эшелона, – вызвала ДюКейд, – обследовать Форус сенсорами и доложить.

Информация незамедлительно начала стекаться в буферы данных «Красной слезы». Азкаэллон увидел, как на верхних ярусах включились дюжины вспомогательных экранов – это когитаторы обрабатывали новые показания.

– Форус был домом для девяноста тысяч колонистов, – сказал примарх, глядя на передний портал, – но, боюсь, больше он таковым не является. Посмотрите на поверхность.

Острый ум командира гвардии уловил связь между тем, что он видел, и образом, который не покидал его мысли. Форус не попал, как он думал, под частичное затмение звезды, от чего поверхность планеты стала темной.

Планета выглядела сожженнойдочерна от полюса до полюса. Не было видно подробностей рельефа, а все остальные цвета полностью исчезли.

– Докладывает «Игнис», – сказал помощник ДюКейд. – Они запустили зонд в гравитационный колодец планеты. Дроны показывают отсутствие атмосферных помех и излучения энергии окружающей среды.

– Они были в процессе терраформирования Форуса, – настойчиво произнес Ангел, – там будут следы.

– Да, милорд, – майор слегка поклонился. – То есть нет, милорд. Там ничего нет. Телеметрия зонда показывает, что мир полностью мертв. Безжизнен. До микроскопического уровня.

Азкаэллон заметил, что его повелитель стал полностью неподвижным, только великолепные крылья, сложенные поверх брони, слегка пошевелились.

– Лорд Сангвиний, – обратилась адмирал. – Что нам делать? Мы пересечем орбиту Форуса через минуту.

– Здесь для нас ничего нет, – сообщил через мгновенье примарх, – сохраняйте курс и двигайтесь в направлении центра системы.

Командир гвардии понял, что не может отвести взгляд от мертвой планеты. Она проплыла перед носом «Красной слезы» на одном уровне с флагманом, когда тот вошел в пределы системы.

А затем, подобно глазу океанского хищника, который медленно вращался, следя за движением добычи, Форус зашевелился.

Черная сфера начала менять облик, оборачиваясь против обычного вращения, а выжженная поверхность покрылась рябью. На дюжине панелей управления зазвучали сигналы тревоги, когда сенсорные сервиторы обнаружили явления, которые не совпадали ни с одним планетарным движением, известным или рассчитанным их программами.

Сангвиний шагнул вперед, подойдя к бронестеклу иллюминатора, его руки надавили на прозрачный барьер.

– Адмирал! Прикажите флоту увеличить дистанцию с Форуса, немедленно!

– Что… – Азкаэллон мгновенье пытался сформулировать вопрос, когда ДюКейд выкрикнула приказ за его спиной. – Что там происходит?

– Я не знаю, – прозвучал ответ примарха, от которого по телу гвардейцу прошла ледяная дрожь.

Форус вращался и вращался на виду у каждого космического корабля флота Кровавых Ангелов, невероятно быстро проходя цикл смены дня и ночи, словно его связь с законами природы была разорвана. Наконец темная сфера обрела какое-то устойчивое состояние, повернувшись тем, что считалось ее южными полярными районами, к «Красной слезе» и ко всем, кто смотрел через иллюминаторы и экранные трансляторы.

На черной опустошенной поверхности Форуса, там, где вспыхнул огонь, появился новый – огненно-оранжевый – цвет. Если бы на планете находились люди, они увидели бы, как покрытые сажей, обезглавленные горы погружаются в бездонные карстовые воронки, а от горизонта до горизонта расползаются громадные трещины. Высоко в небо ударили раскаленные струи магмы, выброшенные из самого ядра планеты. Это жуткое зарево было видно с орбиты.

А сверху и только сверху постепенно прояснялся полный размах того, что творили с Форусом. Сначала появилось впечатление внезапной и необъяснимой геологической катастрофы. Гравитация пограничной планеты возросла многократно, из-за чего по поверхности протянулись разломы шире океанических заливов.

Планеты умирали подобным образом, разрушаясь под собственной массой и раскалываясь на части. С точки зрения астрономии, это был обычный эпизод. Но никогда подобный процесс не происходил так неожиданно и без видимых причин. Он как будто начался с появлением зрителей.

Форус не умирал, с ним творилось нечто совершенно иное.

По планете тянулись чудовищные трещины, которые вопреки здравому смыслу были идеально ровными. Они, пересекая друг друга, разрезали слои почерневшей горной породы и пылающего льда. Массивы суши раскалывались с математической симметрией, слишком точной и безупречной, чтобы быть творением истерзанной природы. Казалось, невидимое божество держало Форус в могучих когтях, вырезая линии на разрушенной поверхности, как человек, аккуратно рассекающий кожицу созревшего плода.

Процесс закончился так же быстро, как начался. Планета вначале обрела, а затем утратила новую атмосферу, когда огромный объем токсичных газов вырвался из пылающей каменной мантии в космос. Ландшафт Форуса фантастически изменился, слепленный в паутину забитых магмой каньонов, достаточно широких, чтобы поглотить город-улей. Из всего этого возник грандиозный рисунок, одновременно безупречный и ужасающий.

С мостика «Красной слезы» символ был отчетливо виден, пылая подобно клейму на фоне тьмы. Одновременно протянулись огненные линии и одна за другой пересеклись, образовав зловещую восьмиконечную звезду.

Примарх нарушил царившую на командной палубе гробовую тишину, отвернувшись от догорающих останков планеты.

– Это послание.

– Что оно значит? – голос майора дрожал.

– Запомните мои слова, – сказал Сангвиний, оскалившись, – я получу ответ на этот вопрос, даже если мне придется вырвать его из глоток наших врагов, – он произнес эти слова с холодной, жестокой решимостью. – Если это было сделано, чтобы лишить нас мужества, то ксеносы недооценили волю…

– Милорд, – адмирал ДюКейд поднялась с командного трона и нажала на вокс-бусину в правом ухе. – Срочное донесение с тяжелого крейсера «Чаша».

Азкаэллон вспомнил имя корабля, тот входил в состав арьергарда, следуя в нескольких сотнях километрах позади. Примарх взглянул на нее, и ДюКейд продолжила.

– И такое же донесение с нескольких других… – Из медной бусины было слышно дребезжащее бормотание наслаивающихся радиосигналов. Она сняла ее, пытаясь, насколько могла, успокоиться, прежде чем передать новости.

– Примарх, капитан «Чаши» и несколько дозорных кораблей докладывают о необычном астрономическом феномене.

Сангвиний повернулся к большому порталу и присмотрелся, не обращая внимания на огни опустошенного Форуса. Азкаэллон приблизился и услышал тяжелое дыхание Ангела.

Сангвиний поднял руку и указал в космос.

– Там. Ты видишь это?

Командир гвардии посмотрел и скривился, затем и у него перехватило дыхание.

– Звезды…

Позади губительного красного свечения Сигнус Альфа и мерцания ее солнечных сестер менялись скопления звезд и туманностей, которые были видны с «Красной слезы». У Азкаэллона возникло внезапное ощущение, словно на галактическую сцену опустился колоссальный занавес. Огромный покров, непроницаемый и зловещий, заслонил все.

Потрясенный и безмолвный, он стоял рядом с Ангелом и смотрел, как гаснут звезды.

УЛЛАНОР

Кто-то скажет, что Триумф на Улланоре начался с эха первых залпов по зеленокожей орде верховного владыки Урлакка Урга, другие, что он был отмечен пролитой кровью, когда Хорус Луперкаль сбросил чудовищного ксеноса с площадки могучей цитадели, и тот разбился о плиты. В конце концов, имели значение только победа и завоеванный в тяжелых боях путь, который миллионы солдат и сотни тысяч легионеров прорубили в сердце орочьего нашествия.

Огромные орды ксеносов грозили разрушить новые связи, выкованные Великим крестовым походом. Поэтому армия воинов из благородных легионов прибыла, чтобы уничтожить эту угрозу до того, как она распространится за пределы сектора, в котором зеленая волна росла с каждым днем.

Лунные Волки под командованием Хоруса перенесли сражение в сердце орды Урга, введя в заблуждение армию чужаков отвлекающим маневром. В то время как его отец Император вел обычных солдат и фаланги титанов по Улланору Майорис, именно Хорус нанес смертельный удар.

После убийства Урга зарождающаяся орочья империя развалилась, и ксеносов, которых не истребили в грязи огромных полей сражений Улланора, преследовали на сотнях звездных системах, до самого Чондакса, пояса Кайвас и дальше.

Грубая сила помогла одержать победу, после чего прозвучал призыв прибыть на празднование Триумфа. По приказу Императора Улланор преобразовали в трофейный мир, обозначенный на всех галактических картах и в записях десятин, как Мундус Трофеум. Он станет не только местом славы, но и зрелищем, которое закрепит эту отдельную победу над силами, выступившими против человечества, а также великим символом самого Крестового похода. За двести терранских лет великий поход Императора пересек Галактику, неся единство и просвещение утерянным дочерним мирам Древней Земли. Он отбросил ночь, заново выковал старые связи между цивилизациями, преодолел угрозы чужих, но, к сожалению, часто нес кару. И все же приближались перемены, поворотной точкой которых стали события на Улланоре.

Никто из ступавших на этот мир не знал, что эхо Триумфа будет разноситься десятилетиями, столетиями, тысячелетиями.

Взводы геоформеров Механикум доставили планетарные механизмы и камнеплавилки, чтобы прорезать громадную полосу в изломанном после сражения ландшафте. Миллионы мертвых орков похоронили под перемещенной породой и вершинами раздробленных гор. Механикум уничтожили все следы врагов до последнего и проложили поверх останков ксеносов гигантский проспект, парадный плац, равный площади некоторых городов.

Они построили магистраль и установили на ней только одно сооружение – украшенный павильон из черного мрамора и гранита, который был построен по частям на Терре, а затем доставлен через космос специальным посланником. Вдоль дороги тянулись памятные шесты, украшенные черепами орочьих командиров, а за ними ярко пылали огромные чаши с бездымным прометием, непрерывно освещая магистраль сине-белым пламенем.

Когда Механикум закончили, прибыли избранные, чтобы засвидетельствовать свое почтение выигранному сражению, идеалу Крестового похода и тому, кто был для всех них отцом. Имперская Армия и легионы Титанов окружили по периметру район смотра. Солдаты стояли бесчисленными рядами, их войско походило на море из боевых доспехов и парадной формы. Каждый мужчина и каждая женщина, стоявшие в этот день на земле Улланора, были выбраны за отвагу и службу, получив до конца своей жизни исключительную честь носить на форме ониксово-золотую Триумфальную планку. Награда был выкована из собранных на поле боя и переплавленных болтерных гильз. Вокруг солдат построились огромные боевые машины Коллегии Титаника, вздымающиеся в небо, которое исполосовали инверсионные следы тысячи аэрокосмических истребителей. А над ними, выше белых перистых облаков, в верхних слоях атмосферы медленно плыли боевые корабли, с их пустотных щитов срывались раскаленные потоки, когда они поворачивались бортами, подтверждая свою верность.

Наконец легионеры. Из всех генетически усовершенствованных воинств на Улланоре были представлены четырнадцать легионов, и с ними прибыли девять существ непревзойденной силы и великолепия.

Девять богов и ангелов во плоти, примархов величайших армий, когда-либо созданных людьми. Мортарион, жнец людей и повелитель Гвардии Смерти, его смертоносный облик в капюшоне повторяли воины-стражники «Савана». Фулгрим Фениксиец, блистающий своей красотой и пышным облачением, освещенный сиянием золота и платины. Магнус Красный, Алый Король, повелитель неизвестного, чья душа так же загадочна для реального мира, как сущность варпа и его призраков. Лоргар Аврелиан, тихий и задумчивый фанатик, скрывающий глубоко в сердце огонь невероятной энергии, он мало говорит и держится настороже. Его полная противоположность – Ангрон, повелитель-гладиатор и сын скорби, неспособный усмирить и сдерживать свою кипучую, бесконечную ярость, постоянно находящийся на грани срыва и насилия. Доблестный Дорн, высеченный из камня Имперский Кулак, непоколебимый и сконцентрированный, тот, кто всегда повинуется, всегда готов исполнить долг. Хан, чьи отделанные мехом одежды и искусный доспех стали свидетелями тысяч историй о легионе Белых Шрамов, каждый его шаг бросает вызов Галактике. Затем Сангвиний из Кровавых Ангелов в окружении почетной стражи в золотых доспехах из Сангвинарной гвардии, его могучие крылья сложены поверх боевого доспеха, лик обращен к небесам, приветствуя невероятное, величественное зрелище.

И, конечно же, Хорус Луперкаль. Хорус Лунный Волк, Герой Улланора, освободитель и первый среди равных. Хорус, которому дарован новый почетный титул, выше любого пожалованного прежде. И этот титул будет вечно нести эхо его имени.

Кроме команды, исполнения и завершения действия, воспоминания о собственной личности отсутствовали. Если память когда-то существовала, то ее мастерски удалили скальпелями и лазерными лучами. Кусочки мозгового вещества вырезали и выжгли, превратив собственное «я» в ничто.

Или, возможно, больше, чем ничто, если некто был великодушен. Был ли инструмент ценной вещью? Достойна похвалы жизнь в рабстве? Возможно, но только если такой службе отдаваться беззаветно. Если же приковать к ней, сделать рабом во имя самой службы, то это совершенно иное.

Работа устройства Восемь-Восемь-Каппа-Два начиналась и заканчивалась в этом месте, пышном шатре командира, установленном на южной стороне платформы Великого Триумфа. Легкий ветерок трепал пологий конус верхушки шатра, но сервитор едва зарегистрировал атмосферный эффект. Возможно, в случае изменения погоды пришлось бы модифицировать его операционные параметры в соответствии с условиями, но пока такой необходимости не было. Сервитор не обладал самосознанием, чтобы действовать согласно этим данным. Если требовались изменения, тогда новая директива передавалась в модуль-имплантат, который занимал целую четверть черепной коробки устройства Восемь-Восемь-Каппа-Два. Внешний покров модуля был сделан из меди, отполированной до яркого янтарного блеска, так же как и пуговицы на парчовом плаще сервитора, пряжки на ботинках, разнообразные дополнительные пальцы на длинных руках.

Устройство было даром командира Второго Ксифосского моторизованного полка. После демобилизации вследствие ранений, полученных во время боев на Брокториане, офицер завещал личного слугу легиону Лунных Волков. Сервитор попал на Ксифос от Механикум приблизительно за сорок два года до передачи. До этого устройство Восемь-Восемь-Каппа-Два было Тоином Сепсое, насильником и убийцей женщин из ульев Холлонана, но, как и остальная часть его отвратительной и мерзкой первой жизни, эта информация была изъята и уничтожена. Сепсое был схвачен городской стражей, осужден и приговорен к вечному рабству, адепты при помощи химических препаратов подавили и удалили всю его личность. Вредную индивидуальность, подобно раковой клетке, уничтожили, а то, что осталось от тела, изменили для использования во имя всеобщего блага.

Устройство Восемь-Восемь-Каппа-Два готовило еду, убирало, стирало и прислуживало, и если не приглядываться к нему, то можно было принять за человека. Конечно, это было не так, под военной униформой плоть и кости, которые когда-то были человеком по имени Сепсое, модифицировали более надежными керамитовыми биоорганическими имплантатами. Они позволили ему жить дольше обычного человека, обходиться без сна и употреблять в пищу огромное количество питательной каши, словно гроксу или ездовому животному.

Оно не понимало значения места, где работало. Оно не видело разницы между бараками рядовых солдат Имперской Армии и залами Императорского дворца. Все, чем обладало устройство Восемь-Восемь-Каппа-Два, – рабочие расписания, имплантированные в ядро памяти, временные файлы, которые указывали ему, кто хозяин и какой уровень обслуживания оно должно ему предоставить.

В этот момент в палатку вошел человек из этого списка, и его движения выдавали раздражение. Для сервитора вошедший был гигантом, способным идти только широкой поступью. Он был облачен в силовой доспех, который гудел с каждым тяжелым шагом.

Активировалась подпрограмма, заставив устройство Восемь-Восемь-Каппа-Два низко поклониться и пробормотать запрограммированное приветствие:

– Милорд Хорус. Я жду ваших распоряжений, – голос был хриплым.

Хорус проигнорировал сервитора и шагнул в дальний конец палатки, где эластичная вставка в атмосферостойком материале позволяла выглянуть наружу. На Улланоре наступала ночь, но Великий Триумф продолжался. Корабли в небе сверкали, как сияющие драгоценности, костры потрескивали непрерывным хором, над которым перекатывался шум победоносной армии, подобный океанскому прибою. Здесь люди и сверхлюди праздновали и горевали в равной степени. Они приветствовали Императора и только что назначенного командующего всеми силами Империума, но печалились от известия, что повелитель человечества покидает Великий поход и продолжит свою работу. Хорус скинул с плеч волчью шкуру, даже не посмотрев, куда она упала. Послушный сервитор подошел и поднял ее.

После заданной паузы программа устройства Восемь-Восемь-Каппа-Два снова дала команду заговорить:

– Чего пожелаете, Воитель?

– Воитель, – повторил Хорус, пробуя слово на вкус. Не похоже было, что его настроение улучшилось. Он повернулся: – Принеси вина.

– Я существую, чтобы служить, – сервитор неторопливо подошел к столу и взял круглый кувшин-ойнохою, который был расписан бегущими волками под полумесяцами. Он наполнил бронзовую чашу и протянул Хорусу. В руках сервитора сосуд казался большим, в ладонях Воителя – хрупким.

Устройство Восемь-Восемь-Каппа-Два вернулось в режим ожидания, немного склонив голову и безучастно наблюдая. Оно не обратило внимания на то, как величественные черты Хоруса омрачил сердитый взгляд, который исчез вместе с глотком вина.

В этот момент хлопок откидной двери палатки заставил голову сервитора резко подняться и сосредоточиться на новом госте. Вошедший стоял ниже Хоруса в табели рангов, но все же был высокопоставленной персоной. Устройство Восемь-Восемь-Каппа-Два следило за человеком несколько секунд, изучая его. Он был таким же гигантом, как магистр войны, но его фигуру странным образом искажали белые формы, плотно прижатые к плечам. Крылья.

– Брат, – произнес с улыбкой Сангвиний. – О, прости, Воитель, – он слегка поклонился. – Титул придает столько авторитета, не так ли?

Хорус выдавил улыбку в ответ, но она была мимолетной.

– Стану ли я ему соответствовать?

Казалось, Ангел не обратил внимания на его слова.

– Это он станет соответствовать тебе. И ты будешь носить его должным образом.

Мгновение растянулось в паузу, затем снова заговорил Хорус:

– Как это тебе удается?

– Ты о чем?

– Постоянно находить подходящие слова в нужный момент. Я вижу, как ты обращаешься к другим, к рядовым воинам. Даже к нелегионерам.

Сангвиний развел руками.

– У всех нас есть немного от дара красноречия отца.

– Да, – согласился магистр войны. – Но когда я пытаюсь выразить свои мысли, то должен сначала подобрать слова, оценить их, затем подстроить. Ты делаешь это без всяких усилий.

– Ошибаешься, – сказал Ангел, подзывая сервитора легким движением тонких пальцев. – Я просто лучше создаю видимость отсутствия усилий.

Устройство Восемь-Восемь-Каппа-Два выполнило распоряжение, принеся новый кубок и вино для обоих примархов. Ни один из них даже не взглянул на сервитора, и тот снова удалился.

– Я видел посадку императорского катера, – кивнул Хорус в направлении посадочных площадок. – Кустодианская Гвардия готовится к отбытию.

– Путешествие на Терру неблизкое, – сказал примарх Кровавых Ангелов. Его тон был странным образом нейтрален.

– «Император Сомниум» перешел на дальнюю орбиту. Император несомненно собирается покинуть нас. Он вернется в Сегментум Солар, а мы… мы вернемся к нашему Крестовому походу.

Символ «Император Сомниум» быстро зарегистрировался в ядре памяти сервитора: межзвездный корабль уникального класса, допуск безопасности скромного машинного раба даже не позволял ступить на борт одного из его шаттлов-катеров. Голиаф среди космических кораблей, командный центр Императора был сравним по размерам с огромными орбитальными платформами «Рига» и «Скай», которые парили над поверхностью далекой Терры, как гонимые ветрами острова. Когда корабль впервые вошел на орбиту Улланора, то частично затмил солнце планеты, а рулевой был вынужден вести баржу твердой рукой, чтобы не позволить массе корабля вызвать изменения в местной метеосистеме.

– Наш Крестовый поход, – повторил Хорус. – Теперь он действительно наш, брат. Решив вернуться в Императорский дворец, отец передает его прямо в наши руки.

Они на минуту замолчали.

– Ты был удивлен, как и остальные, – сказал наконец Сангвиний. – Я думал, что он сообщил тебе о своем намерении.

– Чтобы руководить театром, необходимо крепко держать его в руках, – отрешенно ответил Хорус, – и основу для этого мы создали здесь.

Он замолчал, отвернувшись к окну.

Сангвиний снова заговорил, не дав Хорусу продолжить.

– Думаю, я не вовремя. Ты хочешь побыть один, – он повернулся к выходу, поставив кубок на стол, так и не пригубив его. – Уделю внимание остальным.

– И что ты скажешь? – спросил Хорус ему вслед, и Ангел остановился. – Что нашел меня погруженным в раздумья?

– А это так? – беспечно спросил Сангвиний. – Я думал, этой ночью мы оставим раздумья Ангрону.

– Он недоволен.

Хорус кивнул.

– Он все время недоволен. Это его удел, – Сангвиний повернулся. – Он в ярости. Я имею в виду – больше, чем обычно.

Что-то блеснуло, мгновенно привлекая внимание сервитора, застывшего в ожидании. Хорус дотронулся до платиновой цепочки, на ней висел сапфир, вырезанный в форме Ока Терры. Медальон был символом звания и положения и был пожалован Хорусу несколько часов назад на церемонии посвящения.

– Ангрон не единственный. Будут и другие, которых разозлит награда, дарованная мне отцом. Когда Пертурабо услышит о ней… – он не закончил предложение.

Лицо брата на миг омрачилось.

– Ему не понравится, это так. Он будет считать, что звание должно принадлежать ему. И Курц…

Сангвиний помедлил, прежде чем произнести следующие слова:

– Они будут ненавидеть тебя за это. По крайней мере, поначалу.

Хорус нахмурился и выпустил медальон из пальцев.

– Я никогда не просил ее. Но и сожалеть не буду.

– И не должен! – Сангвиний потянулся за кубком и снова взял его.

– Брат, мантия магистра войны твоя, и так и должно быть, – он улыбнулся. – Я не могу выразить, как горд и рад за тебя.

– Ты, – сказал Хорус, словно только сейчас понял это.

– А Лоргар с Фулгримом? – продолжил его брат. – Ты разве не слышал, как они радовались вместе со мной, когда отец назначил тебя верховным главнокомандующим? Остальные были всего лишь эхом позади, но эти двое чувствуют то же, что и я. Уверен, если бы Рогал не был таким суровым, он поступил бы так же.