Текст книги "Кросс"

Автор книги: Джеймс Паттерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Глава 24

Теперь я точно знал, зачем Нед Маони меня сюда вызвал.

По нашим оценкам, в лаборатории хранилось более ста пятидесяти кило дури, продажная цена – семь миллионов. Копы против копов. Ситуация выглядела безнадежной, никто из ввязавшихся в эту свару не выйдет из нее победителем. Я помнил, что сказал мне капитан Моран: «Шел бы ты отсюда подальше! Тут я работаю, и мне неохота каждый день видеть твою рожу!» Вот такое подведение итогов.

Никто из «сидельцев» не выказывал никакого желания сдаваться – ни наркодилеры, ни ребята из СВАТ. Кроме того, они не позволяли уйти оттуда рабочим подпольной лаборатории, запертым на четвертом этаже. Нам уже были известны фамилии и примерный возраст некоторых из них. Все эти женщины – выходцы из других стран – жили по соседству и не могли найти себе другую работу из-за незнания языка и отсутствия образования. А жить чем-то надо было.

У меня не было пока никаких соображений по выходу из сложившейся ситуации. Время близилось к десяти часам вечера, и я решил выйти за оцепление и походить вокруг. Слегка проветрить мозги. Может, придет в голову какая-нибудь идея, если отойти подальше и чисто физически ощутить себя вне заварушки.

Вокруг уже собрались сотни зевак, включая репортеров и телеоператоров. Я пересек несколько кварталов по Эм-стрит и добрался до угла, где жителей соседних домов уже интервьюировали телерепортеры. Я прошел мимо них, погруженный в собственные мысли, но вдруг услышал, как какая-то женщина, рыдая и всхлипывая, говорит: «Там мои родные, моя плоть и кровь, они заперты, и никому нет до этого дела! Всем на это наплевать!»

Я остановился. Женщине было не более двадцати, и она была беременна. Судя по виду, могла скоро родить. Может, сегодня же.

– Мой бабушка семьдесят пять лет. Она там, чтоб заработать, чтоб мой дети ходить католическая школа. Ее зовут Розарио. Она прекрасный женщина. Мой бабушка не должен умирать!

Я выслушал еще несколько таких же эмоциональных тирад. Говорили члены семей работавших в лаборатории, жены и дети наркодилеров. Одному из них было всего двенадцать лет от роду.

В конце концов я вернулся внутрь оцепления и стал разыскивать Неда Маони. Обнаружил я его среди каких-то начальников – все были в строгих костюмах; капитан Моран стоял поблизости, возле командного пункта, где обсуждался вариант отключения в здании электричества.

– У меня есть идея, – сообщил я.

– Отлично!

Глава 25

Мясник все еще крутился недалеко от установленного полицией ограждения, хотя и знал, что ему не нужно оставаться здесь, в Вашингтоне. Ему уже давно следовало быть дома, в Мэриленде. Но он решил, что стоит подождать. Ведь совершенно невероятное событие! С ума можно сойти! Он бродил в толпе зевак и чувствовал себя как ребенок, оторвавшийся от родителей на ярмарке.

У них тут даже продавцы мороженого топчутся, и хот-доги продают! Глаза у людей блестели от возбуждения: все хотели поглазеть на настоящую бойню. Что ж, ему тоже этого хотелось!

Он ведь на самом деле был помешан на всяких криминальных разборках. И знал, что эта его ненормальная страсть брала начало в тех далеких днях, которые он провел со своим папашей в Бруклине. Когда он был маленьким, папаша всегда таскал его с собой на все пожары и катастрофы, сообщения о которых он перехватывал с помощью приемника. Это было единственным развлечением, которое предоставлял ему родитель.

Его папаша был настоящим уродом. Он обожал пялиться на трупы – валяющиеся на тротуаре, изуродованные в автокатастрофах, вытаскиваемые из пылающего дома. Этот спятивший старик был когда-то первым Мясником из Слайго [9]9
  Город и графство в Ирландской Республике.


[Закрыть]– и гораздо хуже и страшнее, чем Мясник нынешний. Теперь Мясником был он сам. Его боялись, его, убийцу, искала полиция всех штатов. Он был настоящим мужчиной, он мог делать все, что пожелает, в том числе и сейчас.

Из задумчивости Майкла Салливана вывел голос, звучащий из микрофона. Он поднял голову и снова увидел этого детектива, Алекса Кросса. Это была сама судьба, словно в гости к Мяснику явились призраки из прошлого.

Глава 26

Я понимал, что моя идея довольно рискованная и вообще сумасшедшая, но все же ее стоило попробовать осуществить, если она спасет несколько человеческих жизней. А кроме того, никто все равно не предложил ничего лучше.

Так что в полночь мы установили микрофоны позади мощного заслона из полицейских машин и рейсовых автобусов – они были расставлены вдоль противоположной от здания стороны Пятнадцатой улицы. Выглядело это весьма внушительно. Вокруг, конечно, крутились с камерами телерепортеры.

Потом сюда пришли семьи заложников, я просил их рассказывать в микрофоны свои истории и умолять всех, кто находится внутри, сложить оружие и покинуть здание или хотя бы выпустить оттуда работников лаборатории. Родственники подтверждали, что положение безнадежное и что если засевшие в доме не сдадутся, многие могут погибнуть. Зрелище было душераздирающим, в толпе заплакали.

А потом началась трагикомедия. Дети напоминали о воскресном футбольном матче, где папочка должен быть судьей; кто-то говорил о свадебной церемонии, до которой осталась всего неделя, а беременная девица явилась сюда, чтобы умолить своего бойфренда сдаться властям.

Ответ не замедлил себя ждать.

Он последовал, когда двенадцатилетняя девочка говорила в микрофон о своем отце – наркоторговце. Внутри здания поднялась стрельба.

Она продолжалась минут пять, потом все стихло. Мы понятия не имели, что там произошло. Знали только одно – обращения родных и близких не подействовали.

Наружу никто не вышел. Никто не сдался.

– Ну ладно, Алекс, – сказал Нед, отводя меня в сторону. – Может, это помогло нам выиграть немного времени. – Мы, конечно, не этого добивались! И результат не соответствует нашим ожиданиям. Но…

В полвторого ночи капитан Моран отключил микрофоны. Выходить, похоже, никто не собирался.

Тогда было решено, что первыми в здание пойдут ребята из группы. За ними последуют полицейские округа Колумбия. И ни одного – из СВАТ. Решение было жесткое. Никто уже не хотел вести переговоры, чтобы уладить кризис. Не знаю, устраивало меня это или нет, но я хорошо понимал обе спорящие стороны.

Мы с Недом Маони входили в состав первой штурмовой группы. Собрались мы на Четырнадцатой улице, позади осажденного здания.

Парни в нетерпении ходили кругами, нервничали, переговаривались между собой.

– Скверное положение, – заметил Нед. – Эти парни из СВАТ прекрасно понимают, что мы задумали. И наверное, даже знают, что это произойдет ночью.

– Ты кого-нибудь из них знаешь? Из тех, кто внутри? – спросил я.

Нед покачал головой:

– Мы обычно не проводим совместных операций.

Глава 27

Мы переоделись в черные летные комбинезоны, натянули бронежилеты и прочие защитные приспособления. Нам с Недом выдали по автомату «МР-5». При ночном штурме трудно что-либо предугадать заранее, особенно в такой ситуации.

Нед получил команду и повернулся ко мне:

– Все, пошли, Алекс. Держи голову пониже, приятель. Эти ребята стреляют не хуже нас.

– Ты тоже поберегись.

И тут случилось неожиданное. На сей раз не такое уж и плохое.

Передняя дверь распахнулась. В течение нескольких секунд оттуда никто не появлялся. И никто не понимал, что происходит.

Потом оттуда под яркий свет прожекторов, направленных на здание, вышла пожилая женщина в лабораторном халате. Высоко подняв руки над головой, она повторяла:

– Не стреляйте в меня!

За ней последовали еще несколько молодых и пожилых женщин в таких же халатах, потом двое мальчишек лет двенадцати-тринадцати.

Родственники, столпившиеся за ограждением, выкрикивали их имена, плакали от радости, бешено хлопали в ладоши.

Передняя дверь снова захлопнулась.

Исход заложников завершился.

Глава 28

Освобождение одиннадцати работников лаборатории остановило штурм дома и открыло новый раунд переговоров. На сцене появились комиссар полиции и шеф отдела расследований. Они посовещались с капитаном Мораном. Потом с ним беседовали и местные священники. Хотя было уже очень поздно, телевизионщики продолжали съемки.

Около трех мы получили команду – штурмовать. Приказ был окончательным.

В половине четвертого мы с Недом уже продвигались рысцой к боковому входу здания. За нами шли ребята из ГОЗ. Все наше защитное снаряжение имело то преимущество, что могло остановить пулю, но оно замедляло движение, мешало быстро бегать и затрудняло дыхание, заставляя дышать короткими и резкими вдохами и выдохами.

Снайперы держали под прицелом все окна, стараясь свести к минимуму возможное сопротивление.

Маони всегда именовал такие вот предприятия «пятиминутками паники и нервной встряски». Я же неизменно думал о них с ужасом. По-моему, это скорее были «пятиминутки приближения к раю или аду». Мне вовсе не следовало быть здесь, но мы с Недом уже участвовали в штурмах, так что мне и сейчас не хотелось оставаться в стороне.

Громкий, оглушительный взрыв вынес заднюю дверь.

Откуда-то появились клубы черного дыма, а вся территория оказалась под обломками. В следующую секунду мы уже бежали сквозь этот ад. Я лавировал, стараясь не попасть под пули. И еще надеялся, что этой ночью никто не умрет.

И тут мы с Недом вызвали на себя такой огонь, что даже не успели понять, кто так разошелся: наркоторговцы или парни из СВАТ. Наверное, и те и другие.

От грохота автоматов и взрывов гранат в коридорах я совсем оглох. Мы карабкались вверх по винтовой лестнице. Из-за жуткого шума невозможно было сосредоточиться.

– Эй, вы, засранцы! – услышал я чей-то голос над нами. Тут же последовал залп из многих стволов, в темноте засверкали слепящие вспышки.

Нед застонал и тяжело рухнул на ступени.

Я сначала не понял, куда его задело, потом разглядел рану возле ключицы. То ли от пули, то ли от осколка. Из раны хлестала кровь.

Я остался с ним и вызвал по рации помощь. А сверху доносились взрывы, крики, мужские и женские вопли. Сущий хаос.

У Неда дрожали руки. Раньше я никогда не замечал, чтобы он боялся. Перестрелка, бушевавшая в здании, лишь усиливала ощущение ужаса и замешательства. Нед сильно побледнел и вообще выглядел скверно.

– Они уже идут за тобой, – сказал я ему. – Держись, Нед, не теряй сознание. Слышишь?

– Глупо все это, – со стоном произнес он. – Ввалились прямо в пекло.

– Как ты себя чувствуешь?

– Могло быть и хуже. Но могло быть и лучше. Кстати, тебя тоже задело.

Глава 29

– Ничего, я это переживу. – Я привалился к стене лестничной клетки.

– Да и я тоже. По всей вероятности.

Пару минут спустя в это узкое пространство втиснулись санитары. Когда они наконец унесли Неда, перестрелка закончилась. Я вспомнил, как Нед говорил: «Пятиминутка паники и нервной встряски».

Отовсюду стали поступать рапорты. Капитан Моран сообщил мне, что штурм лаборатории, судя по всему, дал смешанные результаты. Большинство из нас полагало, что нам не следовало начинать так рано – но решение принимали не мы. С нашей стороны было четверо раненых – двое из полиции и двое из ГОЗ. Неда отправили прямо на операционный стол.

Из тех, кто сидел внутри, пострадали шестеро, включая парней из СВАТ. Среди погибших оказалась семнадцатилетняя мать двоих детей. Она почему-то осталась внутри, когда остальные работницы покинули здание. Муж ее тоже погиб. Ему было шестнадцать.

В шесть утра я добрался до дома. Совершенно вымотанный, я еле тащился, все кости болели, я не представлял, сколько сейчас времени.

Но то, что ждало меня дома, оказалось полной неожиданностью. Нана не спала и сидела на кухне.

Глава 30

Она пила чай с тостом и выглядела как-то неуверенно, но я-то знал, что это совсем не так.

Горячий чай исходил паром, то же самое происходило и с ней. Детей она еще не будила. Ее маленький телевизор был настроен на местный канал – передавали сообщение о полицейской операции нынешней ночью на Кентукки и Пятнадцатой. Смотреть подобную съемку у себя на кухне было очень странно и непривычно.

Взгляд Наны застрял на ссадине у меня на голове. Увидела она и бинт.

– Это всего лишь царапина, – сказал я. – Ничего особенного. Скоро заживет.

– Только не надо этих твоих дурацких отговорок, Алекс! И не смей разговаривать подобным снисходительным тоном, словно я какая-нибудь дура! Нетрудно себе представить, как летела эта пуля – отклонись она на дюйм, и вышибла бы тебе мозги, и оставила бы твоих бедных детей сиротами! Ни отца, ни матери! Что, разве не так? Конечно, именно так! Меня тошнит от этого, Алекс. Я устала от этого повседневного страха, а именно так я живу уже десять лет. Но теперь все. Сыта по горло. Да-да, с меня довольно. Со всем этим покончено! Навсегда! Я уезжаю! Да-да, ты правильно меня понял. Я уезжаю от тебя и от детей! Уезжаю!

Я поднял обе руки, сдаваясь.

– Нана, я поехал с детьми, и тут пришел этот срочный вызов. Я же понятия не имел, что меня куда-то выдернут! Откуда мне было знать? И я ничего не мог с этим поделать, не мог не поехать.

– Ты принял звонок, Алекс. Потом ты принял вызов. Ты всегда так поступаешь. И называешь это преданностью делу. Долгу. А по-моему, это сплошное безумие.

– У меня не было выбора.

– Выбор у тебя всегда есть, Алекс. В том-то все и дело. Ты мог сказать «нет», сказать, что ты наконец вырвался побыть с детьми. Что бы они с тобой сделали? Выгнали бы? За то, что у тебя есть какая-то личная жизнь? За то, что ты отец троих детей? Даже если бы в результате счастливого стечения обстоятельств тебя и выгнали, это было бы просто отлично!

– Не знаю, что они со мной сделали бы, Нана. Надо полагать, меня бы действительно поперли.

– А разве это так уж плохо? Да ладно, будет тебе! – сказала она и грохнула кружкой по столешнице. – Все, я уезжаю.

– Господи, помилуй, но это совершеннейший абсурд, Нана! Я вымотался, я ранен. Ну почти. Мы лучше потом поговорим. А сейчас мне надо поспать.

Нана внезапно встала и пошла прямо на меня. Лицо ее пылало от возмущения, глаза превратились в маленькие черные бусинки. Я уже много лет не видел ее такой, наверное, с того времени, когда я был подростком, и довольно хулиганистым.

– Абсурд?! Ты назвал это абсурдом? Как ты смеешь говорить мне такое?!

Нана ударила меня в грудь обеими ладонями. Это было не больно, но обидно, как и то, что в ее словах была правда.

– Извини, – сказал я. – Я просто устал.

– Найди себе экономку, няньку, кого угодно. Ты вымотался? Это я вымоталась! Это я сыта по горло и до смерти устала волноваться за тебя!

– Нана, мне очень жаль… Что еще я могу сказать?

– Ничего, Алекс. Ничего не говори. Я и слушать тебя тоже устала.

Она с шумом вылетела из кухни, больше ничего не сказав. Ну вот, подумал я, все и кончилось в итоге. Я присел к кухонному столу совершенно опустошенный.

Но это было еще не все.

Через несколько минут Нана снова появилась в кухне, таща старый кожаный чемодан и дорожную сумку на колесиках, поменьше размером. Прошла мимо меня, через столовую и вышла из дому через парадную дверь, не произнеся больше ни звука.

– Нана! – крикнул я ей вслед, с трудом оторвавшись от стула и бегом догоняя ее. – Подожди! Пожалуйста, подожди, давай поговорим!

– Мне надоело говорить!

Когда я подбежал к двери, то увидел на улице перед домом нещадно чадившее раздолбанное бледно-синее такси фирмы «Ди-Си кэбз». Один из моих многочисленных кузенов, Абрахам, работал таксистом в этой компании. Я успел разглядеть в машине его затылок.

Нана залезла в это уродство, и оно тут же рвануло прочь от дома.

И тут я услышал позади детский голосок:

– А куда Нана поехала?

Я обернулся и взял на руки Эли, который выбрался вслед за мной на крыльцо.

– Не знаю, малыш. Кажется, она нас бросила.

Он был поражен.

– Нана бросила нашу семью?

Глава 31

Майкл Салливан проснулся внезапно, от какого-то внутреннего толчка. Его била дрожь, и он понял, что снова ему уже не заснуть. Ему опять снился его папаша, этот поганый ублюдок, постоянно преследовавший его в ночных кошмарах.

Когда он был маленьким, папаша два-три раза в неделю брал его с собой на работу в мясную лавку. Так продолжалось с того времени, когда ему исполнилось шесть, и до одиннадцати, когда все закончилось. Лавка занимала первый этаж двухэтажного дома из красного кирпича между Квентин-роуд и Восточной Тридцать шестой улицей. «КЕВИН САЛЛИВАН, МЯСНИК» – эта лавка славилась самым лучшим мясом во всем бруклинском квартале Флэтлендс и тем, что удовлетворяла спрос и вкусы не только ирландской общины, но также итальянской и немецкой.

Пол был посыпан толстым слоем опилок, которые каждый день тщательно выметали. Стекло витрин всегда сияло. И еще у Кевина Салливана был своего рода собственный фирменный стиль – предлагая покупателю кусок мяса, он всегда улыбался, а потом вежливо кланялся. Любая покупка всякий раз сопровождалась этим его поклоном.

Но Майкл, его мать и трое братьев знали и другую сторону отцовской натуры. У Кевина Салливана были могучие руки и мощные пальцы. Однажды он поймал в кухне крысу и буквально сплющил зверька голыми руками. Сыновьям он сказал, что и с ними может сделать то же самое, переломать им все кости, а у матери, хрупкой худенькой женщины, редко выдавалась неделя, когда она не ходила с красно-фиолетовым синяком.

Но самое худшее было не это. И не эти воспоминания будили Салливана по ночам, будили всю жизнь. Настоящий ужас начался, когда ему исполнилось шесть и они однажды вечером убирали лавку после закрытия. Отец зазвал его в маленькую комнатенку при лавке, где стояли стол, шкаф для накладных и койка. Кевин Салливан сидел на койке и велел Майклу сесть рядом с ним. «Вот тут, мой мальчик. Рядом со мной».

– Прости меня, папочка, – тут же сказал Майкл, понимая, что в чем-то провинился, когда вкалывал в лавке, раз уж его позвали сюда. – Я все исправлю. Я все приведу в порядок.

– Да сядь ты! – велел отец. – Тебе есть за что каяться, но речь не об этом. А теперь слушай. И слушай хорошенько!

Он положил ладонь на колено мальчика.

– Ты ведь знаешь, как я могу тебя избить, Майкл, – сказал он. – Отлично знаешь, да?

– Да, сэр, знаю.

– И я тебя изобью, – продолжал папаша, – если ты хоть одной живой душе проболтаешься!

«Проболтаюсь? О чем?» – хотел спросить Майкл, но решил, что лучше помолчать, не перебивать отца, раз уж тот начал говорить.

– Ни единой живой душе! – И папаша так сжал ногу мальчика, что у того на глазах выступили слезы.

А потом папаша нагнулся и поцеловал Майкла в губы, а потом еще много чего с ним делал такого, чего ни один отец никогда не должен делать со своим сыном.

Глава 32

Старый Салливан скончался много лет назад, но этот паршивый мерзавец никогда не оставлял Майкла, память о нем отравила его мозг, и он придумал собственные способы спасения от своих жутких детских воспоминаний.

На следующий день около четырех пополудни он отправился в торговый дом «Тайсонз» в городке Маклейн, в штате Виргиния. Он искал подходящую девушку – для игры под названием «Зеленый свет – красный свет».

Вот уже полчаса он ходил по пассажу, присматривался к возможным кандидаткам.

Подход был прямой и неизменный – сначала широкая улыбка, а потом напор: «Привет. Меня зовут Джефф Картер. Можно задать вам пару вопросов? Не возражаете? Это не займет много времени».

У пятой или шестой девушки, к которой он обратился, было милое, невинное личико, и она выслушала все, что он говорил. Те, к которым он подходил раньше, были вполне вежливы, одна даже немного с ним пококетничала. Но все они ушли. Ну это не проблема. Ему нравились сообразительные люди, а эти девушки были осторожны в выборе случайных знакомых. Есть на этот счет старая поговорка: «Не хватай что попало, можно обжечься».

– Понимаете, это не совсем даже вопросы, – продолжал он забалтывать девушку. – Другими словами, если я предложу вам что-то и это будет вам не по вкусу, я просто заткнусь и пойду дальше. Подходит? Ну вроде как красный свет – зеленый свет.

– Странная какая-то игра, – сказала темноволосая девушка. У нее было и впрямь прелестное лицо и красивое тело, насколько он мог судить. Голос, правда, невыразительный, монотонный, но никто ведь не идеален. Кроме, может, его самого.

– Но это же совершенно невинная игра, – продолжал он. – Кстати, мне нравятся ваши сапожки.

– Спасибо. Мне тоже нравится слышать, что они вам нравятся. Они мне и самой нравятся.

– И у вас прелестная улыбка. Вы ведь знаете об этом, правда? Конечно, знаете!

– А вот с этим поосторожнее! Смотрите, не перегните палку!

Они оба рассмеялись. Первый лед сломан, решил Салливан. Игра пошла. Надо только не нарваться на красный свет.

– Так что, я продолжаю? – вкрадчиво произнес он. «Всегда спрашивай у них разрешение. – Этого правила он придерживался постоянно. – Всегда будь вежлив».

Она пожала плечами, чуть закатив карие глаза, и положила ногу на ногу.

– Наверное. Мы уже достаточно далеко зашли, не так ли?

– Тысяча долларов, – сказал Салливан. Именно в этот момент игра обычно была выиграна или проиграна.

Улыбка исчезла с лица девушки – но она не ушла. У Салливана забилось сердце. Итак, она уже готова. Теперь нужно только завершить сделку.

– Никаких фокусов, обещаю, – быстро сказал Салливан, вкладывая в эти слова все свое обаяние, но стараясь не переборщить.

Она нахмурилась:

– Ха! Он обещает!

– Всего на часок, – уговаривал Салливан. Тут весь фокус в том, каким тоном это сказать. Совершенно обычным, словно ничего тут особенного и нет, ничего угрожающего. Просто один час. Просто тысяча долларов. Почему бы и нет? И что за беда?

– Красный свет, – бросила она и ушла, надувшись и ни разу не оглянувшись. Понятно. Обиделась и разозлилась.

Салливан был в бешенстве, сердце колотилось. Ему хотелось схватить ее и удавить прямо посреди пассажа. В отбивную превратить. Но ему слишком нравилась эта игра, которую он сам придумал. Красный свет – зеленый свет.

Спустя полчаса он уже пытал счастья возле магазина «Викториас сикрет», рядом с домом «Тайсонз». Он уже почти договорился о встрече «на часок» с волшебной блондинкой из отдела «Джерси герл», где торговали разными маечками. Но опять не повезло. А ему нужна была победа, нужен был прилив адреналина.

У следующей девицы, к которой он подошел, были потрясающие, сверкающие на солнце рыжие волосы. Сложена великолепно. Длинные ноги, маленькие округлые груди, ритмично колыхавшиеся, когда она разговаривала. Эта рыжая никуда от него не ушла.

– Вы полностью контролируете ситуацию, все время. Сами выбираете – в гостинице или у вас. Все, что пожелаете, все, что вам кажется правильным. Вы все решаете сами.

Она с минуту смотрела на него молча, и он понимал, что она пытается его оценить – они всегда в этот момент смотрят тебе прямо в глаза. Он уже понял, что эта полностью доверяет своим инстинктам. Плюс – хотелось заполучить эту тысячу долларов. А может быть, ей очень нужны были деньги. И конечно же, она была хорошенькая и смышленая.

В конце концов Рыжая заговорила – спокойно и тихо, ведь никто не должен был их услышать.

– Деньги у вас с собой? – спросила она.

Он показал ей пачку сотенных купюр.

– И там все сотенные?

Он показал пачку.

– Вы не против, если я спрошу, как вас звать?

– Шерри.

– Это ваше настоящее имя?

– Какая разница? Джефф? Пошли. Время уходит – твой «часок» уже начался.

И они пошли.

После того как «часок» с Шерри истек, Майкл Салливан денег ей не дал. Ни гроша. Он просто показал Шерри свою коллекцию фотографий. И скальпель.

Красный свет – зеленый свет.

Забавная игра!