Текст книги "6-я мишень"
Автор книги: Джеймс Паттерсон
Соавторы: Максин Паэтро
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)
Глава 71
Перед глазами все еще стояло искаженное болью лицо Лена. Доставив его прошлым вечером в больницу, Юки подождала, пока состояние шефа стабилизируется, и лишь потом позвонила на автоответчик Дэвиду Хейлу.
– У нас проблема. Встретимся в офисе в шесть утра. Будь готов – придется идти в суд.
Сейчас она сидела за грязным, замызганным сосновым столом в конференц-зале с чашкой растворимого кофе и, листая бумаги, вводила Дэвида в курс случившегося.
– А почему бы нам не попросить отложить рассмотрение дела? – спросил Дэвид. Выглядел он представительно – светло-коричневый шерстяной пиджак «в елочку», синие брюки, галстук в полоску. Не мешало бы подстричься, но это не самое главное. Из всех заместителей прокурора наиболее подходящей кандидатурой был именно Дэвид Хейл.
– Нельзя. По трем причинам. – Юки постучала по столу пластмассовой ложечкой. – Во-первых, Лен не хочет терять Джека Руни как свидетеля. Руни – наш слабый пункт. В ноябре он был в отпуске, и если мы упустим его сейчас, то, возможно, уже не сможем заполучить в нужный день. И тогда запись как улика будет исключена.
– Ладно, пусть так.
– Во-вторых, Лен рассчитывает на судью Мура.
– Это я уже понял.
– Лен говорит, что будет на месте к последнему заседанию.
– Он сам это сказал?
– Да, когда его готовили к операции. Заявил четко и ясно. Ты же знаешь, упрямства ему не занимать.
– А что сказал доктор?
– Доктор сказал, цитирую: «Есть основания полагать, что ущерб здоровью мистера Паризи не является непоправимым».
– Ишь как завернул. Так они его разрезали?
– Да. Я уже позвонила жене Лена. Операцию перенес хорошо.
– И собирается выступать в суде с заключительным словом? Через неделю с небольшим?
– Не думаю, что его выпустят так рано. В любом случае сплясать тарантеллу уже не получится. – Она вздохнула. – В связи с чем перехожу к причине номер три. Лен сказал, что я готова к процессу не хуже, чем он сам. Сказал, что верит в меня. И мы не можем позволить себе подвести шефа.
Секунду-другую Дэвид таращился на нее с открытым ртом, потом, обретя способность говорить, промямлил:
– Послушай, у меня же нет абсолютно никакого опыта работы в суде.
– У меня есть. Несколько лет за спиной.
– Но ты занималась гражданскими делами, а не уголовными.
– Помолчи, Дэвид. Главное, что я представляла одну из сторон. Наша задача – сделать все возможное. Придется постараться. Ради Рыжего Пса. У нас в запасе три часа, так что давай пройдемся по делу еще раз, повторим, что уже знаем.
– У нас есть надежные, заслуживающие доверия свидетели. Есть запись Руни. И есть жюри, которое никак не готово согласиться с доводами защиты насчет невменяемости.
– Именно об этом Лен и говорил. Чем необычнее преступление, тем меньше мотивов для убийства и тем сильнее опасение, что Бринкли, проведя какое-то время в психушке, выйдет на свободу и…
Юки не договорила – по лицу Дэвида Хейла расползлась широкая улыбка.
– Так что ты теперь думаешь, Дэвид? Нет, подожди, не говори. Вопрос снят. Пожалуйста, Дэвид, только не говори ничего, – едва сдерживая смех, пропищала Юки.
– И все-таки я скажу, – торжественно произнес ее новый напарник. – Это как орешек щелкнуть. Дело – верняк.
Глава 72
Юки стояла перед переполненным залом суда, чувствуя себя зеленым новичком, ведущим свое первое дело. Вцепившись пальцами в края трибуны, она вспоминала Лена – он на этом месте походил на дирижера за кафедрой, она же казалась ученицей на экзамене.
Присяжные выжидающе смотрели на нее.
Удастся ли ей убедить их в том, что Альфред Бринкли виновен в предумышленном убийстве?
Юки вызвала первого свидетеля, Бобби Коэна, пожарного с пятнадцатилетним стажем, чья располагающая к доверию внешность и твердость в показаниях должны были заложить первый надежный камень в основание дела «Народ против Альфреда Бринкли».
Отвечая на ее вопросы, Бобби Коэн подробно рассказал обо всем, что увидел на палубе «Дель-Норте», когда прибыл на борт парома после швартовки.
Микки Шерман задал ему всего один вопрос:
– Вы лично были свидетелем трагического инцидента на пароме?
– Нет, не был.
– Спасибо. Других вопросов у меня нет.
Провожая Коэна взглядом, Юки подумала, что этот раунд остался за ней. Свидетель сделал свое дело, подготовив присяжных к следующим показаниям, нарисовав впечатляющую картину человеческого горя, которая, несомненно, послужит фоном для последующих показаний.
Она пригласила второго свидетеля, Бернарда Стрингера, также пожарного, своими глазами видевшего, как Бринкли застрелил Андреа и Тони Канелло. Стрингер вразвалку прошел к свидетельскому месту и, принеся присягу, опустился на стул. Ему было около тридцати, а крепкое сложение и открытое лицо делали его похожим на типичного американского бейсболиста.
– Мистер Стрингер, кем вы работаете?
– Я пожарный. Работаю в 14-й пожарной команде. Это на Двадцать шестой.
– Как вы оказались на пароме «Дель-Норте» первого ноября текущего года?
– Я, что называется, воскресный папа, – улыбнулся он. – Всегда провожу выходные с детьми, а они у меня любят кататься на пароме.
– В тот день, о котором идет речь, случилось что-нибудь неожиданное?
– Да. Я видел стрельбу на верхней палубе.
– Стрелявший находится в зале суда?
– Да, он здесь.
– Можете указать его нам?
– Да вон он сидит. Мужчина в синем костюме.
– Прошу судебного секретаря отметить, что мистер Стрингер указал на обвиняемого, Альфреда Бринкли. Мистер Стрингер, как далеко вы находились от Андреа Канелло и ее сына, Энтони, когда мистер Бринкли выстрелил в них?
– Примерно на таком же расстоянии, как сейчас от вас. Футах в пяти-шести.
– Расскажите, пожалуйста, что вы видели?
Лицо свидетеля напряглось. Он едва заметно вздохнул, мысленно возвращаясь к тому ужасному дню.
– Миссис Канелло отчитывала мальчишку. Мне показалось, немного резковато. – Стрингер пожал плечами. – Не поймите меня неправильно, она его не бранила и не оскорбляла. Просто парнишка, может быть, такого и не заслуживал. Я хотел было вмешаться, но не успел, потому что обвиняемый выстрелил в нее. А потом выстрелил в мальчика. А уж потом такое началось…
– Мистер Бринкли сказал что-нибудь своим жертвам, прежде чем выстрелить в них?
– Ничего не сказал. Поднял револьвер и спустил курок. Как ни в чем не бывало. И бровью не повел.
Юки выждала немного, давая присутствующим время, чтобы представить картину произошедшего и содрогнуться от ужаса, затем спросила:
– Что вы имеете в виду, когда говорите, что обвиняемый и бровью не повел?
– Я имею в виду то, как он их расстрелял. Совершенно спокойно. И лицо у него было будто каменное.
– Спасибо, мистер Стрингер. – Она повернулась к защитнику: – Свидетель ваш.
Глава 73
Сунув руки в карманы, Микки Шерман небрежно подошел к свидетелю в золотистом сиянии отраженного дубовыми панелями света. Улыбка на его лице не была притворной, но простоватый язык и мягкие манеры служили прикрытием, за которым скрывался цепкий, изворотливый ум адвоката, славящегося умением наносить неожиданные удары.
Юки доводилось работать с Шерманом в одной команде, и, наблюдая за ним, она поняла – Микки приготовил сюрприз. Сейчас он дотронется указательным пальцем до верхней губы, а потом… Потом, распрямившись, как пружина, вцепится противнику в горло.
– Мистер Стрингер, миссис Канелло или ее сын сделали что-нибудь такое, что могло бы спровоцировать моего подзащитного?
– Нет. Насколько я могу судить, они его даже не замечали.
– И вы говорите, что мистер Бринкли, стреляя в них, выглядел абсолютно спокойным?
– Ну, вообще-то он выглядел довольно диковато, но, когда стрелял, как я уже говорил, показался мне спокойным. Отрешенным. И рука не дрожала.
– Сегодня мистер Бринкли выглядит так же, как тогда, когда вы видели его на пароме «Дель-Норте»?
– Не совсем.
– А в чем, по-вашему, отличие?
Стрингер вздохнул и, прежде чем ответить, на секунду опустил глаза.
– Тогда он был другим. Неряшливым. Опустившимся. Длинные волосы. Всклокоченная борода. Грязная одежда. И от него жутко воняло.
– Итак, он выглядел неряшливым и опустившимся. Пустое, без всякого выражения лицо. И от него воняло. И у вас на глазах он застрелил двух человек, которые абсолютно ничем его не спровоцировали. Они даже не замечали его присутствия.
– Верно.
Микки Шерман поднес палец к верхней губе.
– Другими словами, Альфред Бринкли выглядел и вел себя как сумасшедший.
Юки моментально вскочила со стула.
– Возражение, ваша честь. Защитник направляет свидетеля.
– Возражение принято.
Шерман обаятельно улыбнулся.
– Мистер Стрингер, мой клиент выглядел нормальным?
– Нет. Я бы сказал, что он выглядел настоящим безумцем.
– Благодарю вас, мистер Стрингер.
Юки попыталась сформулировать вопрос, чтобы свести на нет эффект прозвучавших в зале слов «сумасшедший» и «безумец», но вместо этого сумела произнести лишь дежурную фразу:
– Обвинение вызывает мистера Джека Руни.
Глава 74
Джек Руни медленно шел по проходу, тяжело опираясь на палку, перенося вес тела сначала на левую ногу, затем поворачивая правое бедро и повторяя все заново. Публика и присяжные наблюдали за ним, словно загипнотизированные этой неуклюжей, но стойкой борьбой с недугом.
Дойдя до свидетельского места, Руни воспользовался помощью судебного пристава и, опершись на предложенную руку, медленно опустился на стул. Глядя на него, Юки подумала, что более надежного свидетеля трудно даже представить. Уж его заковыристыми вопросами не собьешь.
Или все же…
– Спасибо, мистер Руни, за то, что согласились приехать, хотя вам это и нелегко, – сказала она, когда свидетель наконец уселся поудобнее. Старик пришел на суд в красном кардигане, белой рубашке и с красным галстуком-бабочкой. На носу красовались большие квадратные очки, седые волосы были разделены аккуратным пробором и тщательно приглажены, как у первоклассника в первый школьный день.
– Пожалуйста, – расцвел в улыбке Руни.
– Мистер Руни, вы были на борту парома «Дель-Норте» первого ноября?
– Да, дорогуша, был. С женой, Бетти, и двумя друзьями, Лесли и Джо Уотерсами. Мы все, знаете ли, живем возле Олбани и в Сан-Франциско выбрались впервые.
– Случилось ли что-нибудь необычное во время этой прогулки?
– Да уж случилось. Вон тот парень, что там сидит, открыл стрельбу и убил кучу народу. – Мистер Руни вытянул руку в направлении Бринкли. – Признаюсь, я так перепугался, что чуть в штаны не наделал.
Юки позволила себе улыбнуться, а по залу прошел добродушный смешок.
– Прошу секретаря суда отметить, что свидетель опознал обвиняемого, Альфреда Бринкли. Мистер Руни, вы сделали видеозапись случившегося?
– Ну, вообще-то я собирался снимать достопримечательности – мост Золотые Ворота, Алькатрас и все такое, – но получилось совсем другое кино. Камера у меня маленькая, – старик показал на пальцах размеры, – не больше «сникерса», но работает хорошо. И фотографии можно делать, и фильмы снимать. Мне ее внук подарил. Я снимаю, а внук все в компьютер загоняет. Так вот, фильм свой я потом продал одной телестанции. Неплохо выручил, все расходы по той чертовой поездке покрыл.
– Ваша честь? – с усталой миной обратился к судье Микки Шерман.
Судья Мур подался вперед.
– Мистер Руни, пожалуйста, если вас не попросят дать детальное объяснение, отвечайте на вопросы коротко, «да» или «нет». Хорошо?
– Ладно.
– Вы предоставили мне копию той самой записи, не так ли, мистер Руни? – спросила Юки.
– Точно.
Юки повернулась к судье:
– Ваша честь, прошу разрешения продемонстрировать видеозапись и квалифицировать ее как вещественное доказательство.
– Пожалуйста, мисс Кастеллано.
Дэвид Хейл сунул диск в компьютер, и лица присутствующих обратились к двум большим телевизорам, установленным в передней части помещения. Экраны замигали, фильм начался.
Первый эпизод ничем не отличался от обычных любительских видеозаписей подобного рода – панорама залива, планы с известными всем достопримечательностями, улыбающиеся Джек Руни и его жена… В какой-то момент промелькнул случайно попавший в объектив Альфред Бринкли – будущий убийца сидел на скамейке, глядя на воду и пощипывая волоски на руке.
Второй эпизод явил публике и присяжным картину кровавого ужаса.
Загремели выстрелы, эхо охваченных паникой людей заметалось между стенами зала судебных заседаний. Юки украдкой взглянула на лица присяжных.
Камера резко ушла в сторону, успев захватить перекошенное страхом лицо смертельно раненного мальчика. В следующий момент Тони Канелло отбросило на перила, а потом он медленно завалился на тело убитой матери.
Юки видела фильм много раз, но эффект жуткой сцены не ослабевал – каждый кадр заставлял ее сжиматься, словно от удара в живот.
Рыжий Пес ошибался. Присяжные смотрели на экран так, словно видели запись впервые, и объяснялось их внимание одним простым обстоятельством – на этот раз убийца сидел всего лишь в нескольких ярдах от них.
Некоторые из присяжных отвернулись, другие в ужасе закрыли глаза, но в конце фильма взгляды всех обратились на виновника кровопролития.
Бринкли словно не замечал исполненных ненависти взглядов – сидя неподвижно, словно окаменевший, он смотрел на экран, где метались в панике пассажиры и падали сраженные выпущенными им пулями невинные люди.
– У меня вопросов нет, – бросил Шерман и, наклонившись к подзащитному, прошептал что-то ему на ухо.
– Благодарю вас, мистер Руни, – сказал судья Мур. – Вы свободны.
Свидетель медленно проковылял по проходу. Дверь за ним закрылась.
– Обвинение вызывает доктора Клэр Уошберн, – объявила Юки.
Глава 75
Путь к свидетельскому месту оказался нелегким – Клэр чувствовала, что все смотрят только на нее. Вчера в это время она лежала в постели и сейчас молила лишь о том, чтобы через пару часов оказаться там же.
Потом она увидела Юки – прелестную двадцативосьмилетнюю женщину, храбро вцепившуюся в трибуну, взволнованную, пылкую и перепуганную до полусмерти, но изо всех сил старающуюся не показать этого.
Клэр положила руку на Библию, повторила за бейлифом слова присяги и, поправив складки ставшего свободным платья – за три недели в больнице она потеряла пятнадцать фунтов, – опустилась на стул.
– Спасибо, что пришли, доктор Уошберн. Вы ведь всего лишь два дня назад выписались из больницы, не так ли?
– Верно.
– Можете сказать присяжным, почему вы оказались в больнице?
– В меня стреляли.
– Человек, стрелявший в вас, находится сегодня в этом зале?
– Да. Вон тот маленький засранец.
– Возражение, ваша честь, – не вставая со стула, подал голос Микки Шерман. – Не уверен насчет причин, но свидетель не имеет права называть моего клиента «засранцем».
Судья кивнул и укоризненно посмотрел на Клэр:
– Доктор Уошберн, боюсь, мистер Шерман прав.
– Извините, ваша честь. Сорвалось. – Она повернулась к Бринкли. – Мне очень жаль. Я, конечно, не должна называть вас «засранцем».
Публика оживилась, смешки докатились даже до скамьи присяжных, так что судье пришлось взяться за молоточек.
– Успокойтесь. Все. Когда я говорю «все», я имею в виду всех. – Он взглянул поверх очков на Клэр. – Предупреждаю, я этого не потерплю. Мы здесь не в театре, и если подобное повторится, мне придется очистить зал. Мисс Кастеллано, пожалуйста, призовите к порядку вашего свидетеля. Это ваша обязанность.
– Извините, ваша честь. Я понимаю. – Юки откашлялась. – Доктор Уошберн, расскажите нам подробнее о характере вашего ранения.
– В меня выстрелили из револьвера 38-го калибра. Пуля пробила левое легкое и только по случайности не попала в сердце.
– Неприятный инцидент.
– Да уж, более чем.
– Присяжные уже видели видеозапись случившегося на пароме. Что вы сказали обвиняемому перед тем, как он выстрелил в вас?
– Я сказала: «Ладно, сынок. Хватит. Отдай мне оружие».
– И что было потом?
– Он сказал, что это моя вина, что я должна была остановить его. И выстрелил. Что дальше – не помню. Я очнулась, когда санитары уносили меня с парома на носилках.
– Вы пытались остановить его, помешать выстрелить в других?
– Да. Но только он никого не слушал. Стрелял и стрелял. На моих глазах убил мистера Нга.
– Спасибо, доктор. – Юки взглянула на защитника: – Свидетель ваш.
Глава 76
Микки Шерман знал Клэр Уошберн на протяжении многих лет, питал к ней искреннюю симпатию и был рад, что она осталась в живых после трагедии на пароме «Дель-Норте».
Но сейчас Клэр выступала свидетелем обвинения и представляла серьезную угрозу его клиенту.
– Доктор Уошберн, кто вы по профессии?
– Я главный судебно-медицинский эксперт Сан-Франциско.
– Другими словами, вы медик? В отличие, скажем, от коронера?
– Да.
– Вы наверняка проходили интернатуру и, вероятно, стажировались в клинике?
– Да.
– Доводилось ли вам бывать в психиатрическом отделении?
– Доводилось.
– И вам, конечно, встречались пациенты, бродившие по палате с отсутствующим взглядом?
– Возражение, ваша честь, – вмешалась Юки. – Вопрос не по существу.
– Возражение отклонено. Свидетель может ответить на поставленный вопрос.
– Вообще-то, мистер Шерман, я уже и не помню пациентов психиатрического отделения. Теперь у всех моих пациентов отсутствующий взгляд.
– Хорошо, пусть так. – Микки улыбнулся и, засунув руки в карманы, прошелся перед присяжными. – Скажите, доктор, вы ведь имели возможность наблюдать за мистером Бринкли?
– Слово «наблюдать» не вполне подходит для этого случая.
– Да или нет, доктор Уошберн?
– Да, я «наблюдала» его на пароме и вижу сейчас.
– Давайте поговорим о том, что произошло на пароме. Вы показали, что мой подзащитный сказал что-то вроде «это вы виноваты» и «вы должны были остановить меня».
– Верно.
– Вы считаете себя виноватой в том, что случилось?
– Нет.
– Тогда что, по вашему мнению, имел в виду Альфред Бринкли?
– Понятия не имею.
– Как, по-вашему, мистер Бринкли в тот момент находился в здравом рассудке? Он мог отличить добро от зла?
– Не могу сказать. Я не психиатр.
– Хорошо. Он намеренно пытался застрелить вас?
– Пожалуй, да.
– Вы встречались с ним прежде?
– Нет, сэр.
– Вы могли каким-то образом спровоцировать мистера Бринкли?
– Я пыталась остановить его.
– В таком случае следует признать, что он выстрелил в вас совершенно беспричинно, что это был ничем не обусловленный акт?
– Думаю, что да.
– Вы так думаете? Вы не встречались прежде. Он обращается к вам со словами, которые представляются совершенно бессмысленными. Перед тем как выстрелить в вас, он уже убил четырех человек. Как же нам охарактеризовать человека, который ведет себя подобным образом? Разве нет для этого простого и понятного всем слова? Разве не правильно сказать, что такой человек не в себе? Разве он вменяем?
– Возражение, ваша честь. Вывод получен посредством косвенных утверждений, что не входит в компетенцию защиты.
– Возражение принято.
Юки опустилась на стул. Взгляд ее метнулся от судьи к присяжным и снова к адвокату. Микки Шерман усмехнулся про себя. Обвинение нервничает. Это хорошо.
– Мистер Бринкли показался вам вменяемым, доктор Уошберн?
– Нет.
– Спасибо. Больше вопросов не имею.
– Мисс Кастеллано, у вас есть вопросы к свидетелю?
– Есть, ваша честь.
Юки поднялась и, держа руки за спиной, подошла к свидетельскому месту. Микки Шерман знал о ее склонности к широким жестам и понимал, каких усилий стоит эта внешняя сдержанность. Молодец, работает над собой, подумал он.
– Доктор Уошберн, вы знаете, о чем думал Альфред Бринкли, когда стрелял в вас?
– Даже не представляю, – с чувством ответила Клэр.
– По-вашему, доктор, мистер Бринкли отдавал себе отчет в том, что, стреляя в вас, поступает неправильно? Он сознавал, что так делать нельзя?
– Да.
– Благодарю вас, доктор Уошберн. Ваша честь, других вопросов к свидетелю у меня нет.
Судья отпустил Клэр Уошберн, и пока она шла к выходу, Микки наклонился к клиенту и даже отгородился ладонью от сидевших поблизости, делая вид, что сообщает Бринкли нечто крайне важное и приватное.
– Что думаете, Фред? По-моему, дела идут неплохо, а?
Бринкли туповато, как качающая головой кукла, кивнул – напичканный лекарствами, он, похоже, с трудом вникал в происходящее, – и в этот момент Юки Кастеллано громко произнесла:
– Пригласите, пожалуйста, сержанта Линдси Боксер.
Глава 77
Проведя несколько веселеньких часов на диване в квартире Синди, я отправилась патрулировать тихие коридоры Блейкли-Армс. Проверила запасные выходы, лестницы, крышу и, не обнаружив ничего подозрительного, спустилась в подвал, где застигла какую-то старушку, которой вздумалось заняться стиркой в два часа ночи! Дождавшись рассвета, я заскочила на минутку домой, приняла душ, переоделась и поспешила в суд. Голос бейлифа, громко выкрикнувшего мое имя, отозвался хорошо знакомым волнением.
Миновав массивные двойные двери, я прошла по центральному проходу к свидетельскому месту, где поклялась говорить правду и только правду.
После обычной формальной процедуры Юки перешла к делу и задала первый вопрос:
– Вы узнаете человека, признавшегося в стрельбе на пароме?
Я ответила, что узнаю, и указала на чистенький мешок дерьма, занимавший место по соседству с Микки Шерманом.
Сказать по правде, Альфред Бринкли мало походил на человека, явившегося к моему дому с повинной несколько недель назад. Физиономия располнела, глазки уже не бегали. Чисто выбритый и постриженный, он как будто помолодел лет на шесть.
И что хуже всего, Бринкли выглядел совершенно безобидным, незлобивым парнем, который вполне мог быть вашим кузеном Фредди или давним соседом.
Повернувшись ко мне на высоченных шпильках, Юки спросила:
– Вы удивились, когда обвиняемый позвонил вам в дверь?
– Не просто удивилась, а была ошарашена. Но потом, когда он подошел к окну и попросил меня выйти и арестовать его, я уже пришла в себя.
– И что вы сделали?
– Вышла, забрала у него оружие, надела наручники и вызвала подкрепление. Потом мы с лейтенантом Уорреном Джейкоби отвезли его в управление, оформили по всем правилам и допросили.
– Вы зачитали мистеру Бринкли его права?
– Да. Сначала там же, у дома, и потом еще раз, уже в управлении.
– На ваш взгляд, он понимал, что ему говорят?
– Несомненно. Для этого существует определенная процедура, и я удостоверилась, что он знает свое имя, понимает, где находится и что совершил. Мистер Бринкли письменно отказался от своих законных прав и признался в том, что это он стрелял на пароме «Дель-Норте» и убил несколько человек.
– Он показался вам вменяемым, сержант?
– Да. Задержанный был возбужден, выглядел довольно неряшливо, но мы с лейтенантом Джейкоби пришли к однозначному выводу, что он пребывает в здравом рассудке и отдает себе отчет в происходящем. На мой взгляд, такой человек абсолютно вменяем.
– Спасибо, сержант Боксер. – Юки повернулась к адвокату: – Свидетель ваш.
Взгляды присяжных обратились к модно одетому мужчине, сидевшему рядом с Альфредом Бринкли. Микки Шерман неспешно поднялся, застегнул на среднюю пуговицу шикарный темно-серый пиджак и одарил меня ослепительной улыбкой.
– Привет, Линдси, – сказал он.
