Текст книги "Покойники всегда безопасней. Дело тяжеловеса"

Автор книги: Джеймс Хедли Чейз

Соавторы: Эрл Стенли Гарднер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Медленно поднявшись с дивана, она приоткрыла губы в холодной улыбке. В ее глазах я заметил еле сдерживаемую ярость.

– Но, Харт, дорогой, – произнесла она, – мы говорили…

– Это мистер… Извините, я не расслышал ваше имя. – Леннокса Хартли неожиданно бросило в сторону, и, не попадись ему под руку спинка стула, он растянулся бы на полу.

– Слейден, – ответил я. – Если я помешал…

– Что вы! Напротив. – Он опустил на мое плечо тяжелую потную руку. – Сузи, дорогая, это мистер Слейден. Он пришел обсудить со мной один важный вопрос. Мы поговорим с тобой завтра. Я заеду к тебе, хорошо?

Метнув на него полный ненависти взгляд, Сузи прошествовала мимо и исчезла в холле. До нас донесся громкий стук двери и грохот сорвавшихся со стены лыжных палок.

Хозяин дома проводил ее медленным взглядом.

– Извините. Мне не хотелось… – начал я.

Пьяный смех Хартли помешал мне закончить.

– Забудьте о ней. Вы выручили меня. Эта девка доведет меня до сумасшедшего дома. – Подойдя к серванту, уставленному бутылками разных калибров, он выбрал два самых больших бокала и до краев наполнил их виски. Потом с трудом дотащился до места, где сидел я, и протянул мне один из них.

– За ваше здоровье! – сказал он, бессильно опускаясь в кресло. – Скажите откровенно, как вы относитесь к женщинам?

– Я принимаю их такими, какие они есть, – глубокомысленно ответил я.

– Завидная философия. – Он тяжело вздохнул. – Я, к сожалению, не могу обходиться без них. Из-за этого вся жизнь у меня идет кувырком. Без дам мне тоскливо. Смешно, правда?

Я ответил, что в жизни бывают ситуации и позабавней.

– Вероятно, вы правы. – Увидев, что я с удивлением рассматриваю интерьер гостиной, он торопливо добавил: – Владелец особняка – выживший из ума старик. Только сумасшедший мог заказать архитектору такую безвкусицу. Я здесь всего лишь скромный арендатор. – Он с силой провел ладонью по лбу и, нахмурившись, посмотрел на меня: – Так что вам от меня нужно, приятель?

– Вы писали в полицию Уэлдена, что знакомы с одной девушкой. Ее фотография на днях появилась в газетах.

Во взгляде Хартли промелькнуло удивление:

– Писал. Откуда вам известно?

– У меня тесный контакт с полицией. Мы пытаемся узнать ее прошлое.

– Почему они послали вас, а не приехали сами?

– Тампа-Сити – не их округ. Чтобы избежать осложнений, мне пришлось приехать сюда как частному лицу. – Я протянул ему фотокарточку Фей Бенсон: – Вот эта девушка. Вы уверены, что были знакомы с ней?

Прищурившись, Хартли внимательно разглядывал небольшую фотографию. Чтобы лучше видеть, он даже включил настольную лампу.

– Она, – сказал он. – Правда, у нее были темные волосы. Но черты лица те же. Вы можете на меня положиться – женские лица моя специальность. Я художник-дизайнер и имею дело с сотнями хорошеньких женщин. – Он помахал фотографией. – Эта девушка позировала мне. Мегера, которая выскочила отсюда, тоже моя натурщица. Вы не представляете, что мне приходится выносить от этих красоток.

Он кивком указал на фотографию Фей: – Она, например, попортила мне кровь.

– Ее звали Фей Бенсон?

– Нет, ее имя было Фрэнсис Беннет. Она танцевала в «Золотом яблоке» – дорогом кабаке на бульваре Рузвельта.

– Вы сказали, она была вашей натурщицей?

– Она позировала мне много раз. Я отыскал ее в клубе в июне прошлого года, и мы договорились о работе. Мне показалось, что ее лицо и фигура будут неплохо смотреться с обложки журнала. Она регулярно приходила ко мне в студию, а потом неожиданно исчезла. Что с ней произошло, я так и не выяснил.

– Когда вы видели ее в последний раз?

– В конце прошлого лета, кажется, в августе.

– Вы не помните точную дату? Для меня это крайне важно.

Хартли поднялся с кресла и подошел к шкафу. Некоторое время он стоял, повернувшись ко мне спиной, потом с папкой в руке вернулся на прежнее место.

– Здесь у меня последний эскиз Фрэнсис. Он не закончен, но на обратной стороне я поставил дату. – Порывшись в папке, он извлек лист бумаги: – Смотрите, вот она.

Хартли бесспорно был способным художником. С наброска на меня смотрело привлекательное девичье лицо, принадлежащее – в этом я был уверен – Фей Бенсон. Я глянул на обратную сторону, там размашистым почерком было выведено; «Второе августа».

Итак, в этот день Хартли видел ее в последний раз. Еще через пятнадцать дней она исчезла из Уэлдена, куда, как мне было уже известно, прибыла девятого числа. Что делала Бенсон между вторым и девятым?

– Она не предупреждала вас, что больше не сможет позировать? – глядя на эскиз, спросил я.

– Нет, Фрэнсис исчезла совершенно внезапно. Ей нравился рисунок, и она сгорала от нетерпения увидеть законченный портрет. Она сама предложила прийти на следующий день и даже назвала время. Но я прождал напрасно.

– В котором часу она ушла от вас второго августа?

– Около четырех. Я не привык изнурять себя работой и над ее портретом трудился как обычно – с половины первого до двух. Потом мы слегка перекусили, и она уехала.

– В тот вечер она танцевала в клубе?

– Да. Я там был и видел ее выступление в кабаре.

– Вы не знаете, где она жила?

Он встал и выдвинул ящик шкафа. Потом достал картонную карточку и протянул мне.

– Вас, наверное, удивляет, что я большой педант, – заметил он. – По моему виду этого не скажешь. И тем не менее я люблю пунктуальность.

Я взял карточку в руки и прочел:

«Беннет, Фрэнсис Люси. Глинн-авеню, 25. Телефон 4475. Артистка кабаре. Клуб „Золотое яблоко“. Возраст 26 лет. Брюнетка, голубые глаза. Рост 5 футов 6 дюймов. Объем бедер – 36 дюймов, бюста – 36 дюймов. Вес 120 фунтов. Фотогенична. Перспективный компаньон для пикников и морских прогулок. Терпеливая натурщица».

– Такие карточки я составляю на всех натурщиц, – объяснил Хартли. – Без них в моей работе не обойтись. Если мне срочно требуется девушка с определенным типом лица, фигурой, габаритами, стоит только порыться в ящике.

Я записал ее адрес.

– Вам не известно, с кем из мужчин она встречалась?

– Понятия не имею. С натурщицами я не касаюсь вопросов личной жизни. Когда я забываю об осторожности, возникают осложнения. Пример вы видели сами – Сузи. Но это моя вина. Наш контакт приобрел чересчур интимную окраску.

– Вас трудно упрекнуть, любой мужчина поступил бы так же, – засмеялся я. – Вы не слышали о человеке, который называет себя Генри Ратленд? Высокий, красивый парень, владелец зеленого «кадиллака»?

Виски делало свое дело, и Хартли быстро терял интерес к разговору.

– Нет, – лаконично ответил он, закрывая глаза. – Вот и все, приятель, больше мне ничего неизвестно. Меня что-то клонит ко сну, наверное, я нездоров.

– Спасибо, мистер Хартли, – сказал я, поднимаясь. – Возможно, я побеспокою вас еще раз. Не утруждайтесь, я сам найду выход.

С таким же успехом я мог разговаривать со стенкой. Он уже громко храпел, когда я выходил из гостиной.

Глава восьмая

I

На город спустились вечерние сумерки, когда в лабиринте незнакомых улиц мне удалось отыскать Глинн-авеню. Я направился туда прямо от Хартли, не заехав в отель. Мне хотелось сделать как можно больше, пока головорезы Дунана не вышвырнули меня из города. Если, конечно, предупреждения Крида и Брэдли не пустые слова.

На парадной двери дома под номером двадцать пять висели таблички с фамилиями жильцов. Имени Беннет я не обнаружил – кто-то, по-видимому, уже давно занял ее квартиру. Я собирался войти в вестибюль, когда из дома вышла девушка – брюнетка с бледным лицом и большими глазами. Она не блистала красотой, но показалась мне скромной. При виде меня девушка вздрогнула от неожиданности.

– Вы испугали меня.

– Извините, я только что собирался нажать на кнопку, – ответил я, приподнимая шляпу.

Вид девушки внушал мне доверие, и я решил действовать без обиняков. – Мне нужна мисс Беннет, говорят, она живет где-то здесь.

Во взгляде девушки выразилось удивление.

– Фрэнсис не живет здесь уже много месяцев. Она уехала из Тампа-Сити в августе прошлого года.

– Не может быть! Какая неприятная неожиданность! Мы договорились встретиться, когда я вновь соберусь в ваш город. Я обещал сводить ее куда-нибудь поразвлечься.

Девушка улыбнулась:

– Очень жаль, но Фрэнсис уехала, и я не могу сообщить ее адрес. Все время надеялась, что она напишет, но так и не получила письма.

– Вы были подругами?

– Да. Мы снимали одну квартиру на двоих.

– Моя фамилия Слейден, – сказал я. – Вы не представляете, как я расстроен. Теперь придется ужинать одному.

Она подняла глаза, и в ее взгляде я прочитал легкую настороженность, к которой примешивалась изрядная доля женского любопытства.

– Меня зовут Ирен Джерард. Не знаю, упоминала обо мне Фрэнсис или нет. К сожалению, ничем не могу вам помочь.

Изобразив на лице открытую мальчишескую улыбку, которая действует на некоторых женщин, я сказал:

– Вы, вероятно, заняты сегодня, мисс Джерард? Я так рассчитывал на компанию, что в одиночестве у меня кусок не пойдет в горло.

Мисс Джерард нервно рассмеялась. Она определенно не знала, как вести себя дальше.

– Видите ли, мистер Слейден, если говорить откровенно, вы для меня совершенно посторонний человек. Я собиралась поужинать одна. Конечно, если…

– Со мной вы будете в полной безопасности, – не дав ей закончить, сказал я. – Вы сможете убедиться в моей искренности, составив мне компанию на сегодняшний вечер.

Согласитесь, мне будет трудно это доказать, если вы откажетесь.

Она снова рассмеялась:

– Вам не занимать красноречия. Хорошо, вы меня убедили. Я пойду с вами, но надеюсь, мне не придется об этом жалеть.

– Чудесно! Машина стоит в конце улицы. Где нам лучше поужинать?

– «Лодони» – неплохой ресторан. Немного дороговат, но готовят там изумительно. Особенно блюда из морских черепах.

Я ответил, что с детских лет помешан на морских черепахах.

Когда впереди показалась неоновая вывеска ресторана, мы ворковали, как голубки. От ее настороженности не осталось и следа. Она сообщила мне, что работает в рекламной конторе Раймонда Томаса – агента по недвижимости.

– Пожалуй, нам не следовало сюда приезжать, – с сомнением в голосе сказала она, вылезая из машины. – Я не прощу себе, если вы обанкротитесь.

Будь Ирен знакома с Файеттом, она наверняка ходила бы у него в любимицах.

– Не вводите меня в смущение разговорами о деньгах, – ответил я. – Не часто приходится ужинать с интересным человеком.

«Лодони» произвел на меня приятное впечатление. Хотя в зале свободных мест не оказалось, нам удалось отыскать столик на балконе. С него открывался великолепный вид на залитый лунным светом океан, в волнах которого шумно резвились любители ночных купаний.

Когда официант принес заказ – жаркое из черепахи и два бокала сухого мартини, – я вернулся к теме, которая интересовала меня больше всего – Фей Бенсон.

– Почему уехала Фрэнки, мисс Джерард? – спросил я. – Что заставило ее так внезапно покинуть город?

Ирен покачала головой:

– Не знаю. Поведение Фрэнки мне кажется необъяснимым. В тот вечер я вернулась домой как обычно, но ее уже не было. Она даже не написала записки – просто ушла.

– Она не оставила вещей?

– Нет, все забрала. Иначе я, наверное, сошла бы с ума от беспокойства. Ее внезапный отъезд не укладывается у меня в голове. Я позвонила в клуб, где она выступала, но там удивились ее поступку не меньше меня.

– К кому вы обратились в клубе?

– К менеджеру кабаре мистеру Хьюлиту. Его Фрэнки тоже не предупредила.

– Вы не помните даты ее отъезда?

– Я могу назвать ее совершенно точно: третье августа. Мне она запомнилась потому, что на следующий день мы отмечали день рождения моего брата. Я купила ему в подарок галстук и собиралась показать Фрэнки. Вернее, спросить, нравится ли он ей. Но ее уже не было.

– И ничто не указывало на ее предстоящий отъезд?

– Абсолютно ничто.

– Она рассчиталась за квартиру?

– Деньги я нашла на камине. Вот это меня и удивило: если она не забыла оставить деньги, почему бы не черкнуть пару слов? Мы были хорошими подругами, мистер Слейден, восемь месяцев жили в одной квартире. И ни разу не поссорились.

Я заказал кофе. Когда официант поставил на столик чашечки с ароматным напитком и удалился, я задал еще один вопрос:

– В ночь на второе августа она выступала в клубе?

– Да. После полудня она позировала мистеру Хартли – известному художнику. Когда я вернулась домой из своей конторы – а возвращаюсь я около шести, – Фрэнки чуть не прыгала от восторга, так ей понравился портрет. Она сказала, что Хартли обещал закончить его на следующий день.

Потом она пошла в магазин и, возвратившись домой, начала собираться в клуб. В восемь ее уже не было.

– Она не казалась расстроенной или возбужденной?

– Фрэнки была в превосходном настроении. Я не заметила у нее никаких признаков волнения.

– Вернулась из клуба в обычное время?

– Чуть позже. Как правило, я слышу ее шаги около двух ночи. Мы спали в разных комнатах, но я почти всегда просыпалась, когда она возвращалась домой. В ту ночь я подумала, что Фрэнки, наверное, задержалась в клубе. Впрочем, не уверена. Мне хотелось спать, и я не посмотрела на часы. Все же мне показалось, что за окнами светает.

– Вы не заходили в ее спальню перед тем, как уйти на работу?

– Нет, я старалась не беспокоить ее по утрам. Она не просыпалась раньше одиннадцати. Мне же надо было уходить около девяти.

– Она вернулась из клуба одна?

Ирен бросила на меня быстрый взгляд:

– Странно, что вы задаете этот вопрос. Мне действительно показалось, что с ней кто-то был. И хотя я была в полусне, мне отчетливо слышался голос мужчины.

– Ее часто навещали поклонники?

– На моей памяти мужчина заглянул к ней только однажды. Это было в конце июля прошлого года. Фрэнсис попросила меня провести вечер в другом месте. У нас с самого начала существовала договоренность: если ко мне приходили друзья, она исчезала из дома, и наоборот. В тот вечер я ходила в кино со знакомым и вернулась поздно. Фрэнсис и ее гостя уже не было дома. В гостиной я обратила внимание, что пепельница забита окурками египетских сигарет. Я заметила это потому, что не терплю их запаха.

– Но ведь гостем Фрэнки могла быть и женщина?

– Приходил мужчина. На окурках не было следов помады.

Я улыбнулся:

– Из вас, мисс Джерард, вышел бы превосходный сыщик.

– Из вас тоже, – серьезно ответила она. – Мне не совсем понятно, мистер Слейден, чем вызваны ваши вопросы.

– Могу объяснить. У Фрэнсис неприятности. – Я вынул из бумажника фотографию Фей Бенсон и положил на стол: – Это она, не так ли?

Ирен посмотрела на карточку:

– Конечно, только здесь она блондинка. Зачем ей понадобилось перекрашиваться? И когда был сделан этот снимок?

– Не позднее чем через две недели после ее отъезда из Тампа-Сити. Эта девушка, – я коснулся пальцами фотографии, – называла себя Фей Бенсон. Девятого августа она приехала в Уэлден и нанялась танцовщицей в клуб «Флориана». Семнадцатого августа она исчезла при загадочных обстоятельствах. Полиция полагает, что здесь не обошлось без похищения. Видите, я вполне откровенен с вами, мисс Джерард. Но прошу наш разговор никому не передавать.

В ее глазах появилось испуганное выражение.

– О разговоре никто не узнает.

– Полиция Уэлдена поручила мне выяснить некоторые обстоятельства, связанные с исчезновением Фрэнсис. В Тампа-Сити косо смотрят на частных лиц, интересующихся подобными вопросами, поэтому мне и приходится проявлять осторожность.

– Если ее похитили, то сейчас, наверное, давно бы уже нашли, – заметила Ирен, глядя на меня расширившимися от возбуждения глазами. – Она исчезла семнадцатого августа – больше четырнадцати месяцев назад.

– Пока никто не знает, где она. – Мне казалось излишним сообщать ей о трагической гибели Фей Бенсон. У нее могла пропасть охота к продолжению разговора. – Возможно, никто и не думал ее похищать.

Она могла скрыться из виду по собственной инициативе. Кстати, был у нее постоянный кавалер?

– Не думаю. Все вечера она проводила в кабаре, и встречаться с кем-нибудь регулярно ей было трудно. Она часто жаловалась, что скучно проводит время.

– И все же у нее были знакомые мужчины. Один заходил к ней в июне, другой, может быть, тот самый – накануне исчезновения.

– Об этих посетителях Фрэнки не обмолвилась ни словом. Сама же я не видела их ни разу.

– Вы никогда не слышали от нее о человеке по имени Генри Ратленд? – Ирен отрицательно покачала головой. – А золотой браслет с брелоками вы у нее видели?

– Я видела его много раз.

– Говорят, один из брелоков был яблочком? Вы не помните?

В глазах Ирен промелькнуло удивление.

– Конечно, помню. Его подарил Фрэнсис мистер Ройс. Ее выступления в клубе пользовались успехом, и мистер Ройс подарил ей эту безделушку в знак признательности.

– Гамильтон Ройс – владелец клуба?

– Да.

Гамильтон Ройс – Генри Ратленд? Похоже, это одно и то же лицо, подумал я.

– Вы встречали когда-нибудь мистера Ройса?

– Нет. Фрэнки редко говорила о нем, но я знала, что он ей нравится. Самой же мне встречаться с ним не приходилось.

– Фрэнсис не рассказывала, как он выглядел?

– Не помню. Но у меня сложилось впечатление, что он очень красивый мужчина.

Мистер Ройс начал вызывать у меня определенный интерес. Я решил, что он заслуживает более пристального внимания, а может быть, и знакомства.

Наша беседа продолжалась еще с полчаса, но больше ничего существенного мне выяснить не удалось. Запас информации у Ирен был исчерпан.

В целом я был удовлетворен результатами встречи. Теперь мне было ясно, что следует установить контакт с мистером Гамильтоном Ройсом.

Я отвез Ирен домой и обещал поставить в известность, если прояснятся обстоятельства исчезновения ее подруги. Потом вернулся в отель.

Лежа в постели, я мысленно подводил итог минувшего дня. У Фей имелся загадочный поклонник. По непонятным причинам она предпочитала о нем помалкивать. Если их отношения представляли собой обычную связь, тогда самым естественным для нее было бы рассказать о нем своей подруге. Но Бенсон молчала. Почему?

Кто этот знакомый? Ройс или другой мужчина? Хотя на этот вопрос я не мог ответить, мне была известна одна важная деталь: знакомый Фей курил египетские сигареты. Конечно, не один он в городе баловался восточными сортами, но все же любители египетского табака встречаются не так-то часто.

Когда Бенсон уехала из Тампа-Сити? Если это произошло в ночь на второе августа, она, вероятно, была не одна, а со своим загадочным знакомым. Я помнил, что в отеле «Шед» в Уэлдене она поселилась в один день с Генри Ратлендом.

Меня сбивал с толку отрезок времени между вторым августа, когда она покинула Тампа-Сити, и девятым – датой ее прибытия в Уэлден. Семь дней – что она делала и где находилась в течение недели?

– Думай, Шерлок, думай, – сказал я себе, – в один из этих семи дней произошло событие, решившее ее судьбу.

II

На следующий день пополудни я нанес визит Ленноксу Хартли.

Филиппинец, отворивший дверь, попросил меня подождать в холле, ему нужно было спросить у хозяина, сможет ли тот меня принять.

Я прождал полчаса, прежде чем появился художник. Мне бросились в глаза его чисто выбритое лицо – вчера оно топорщилось густой щетиной – и красный с белыми полосами халат, небрежно наброшенный на жемчужно-серую пижаму.

– Опять вы? – удивленно спросил он, подходя прямо к бару. – Джин или виски?

Услышав, что я предпочитаю последнее, он плюхнул виски в два больших бокала, добавив туда кусочки льда. Рука у него была такой же твердой, как осиновый лист. Отхлебнув виски, он грузно опустился в кресло. По его телу пробежала легкая дрожь, и он закрыл глаза.

– Солнечный свет и ранние визитеры, что может быть хуже? – уныло сказал он. – Иногда хочется жить на Луне. Скажите, вам никогда не хотелось жить на Луне?

Я ответил, что боюсь холода и поэтому предпочитаю солнечную Калифорнию неуютному спутнику Земли.

Он безразлично пожал плечами:

– Вы правы, конечно, но подумайте о восхитительном одиночестве, в котором вы будете проводить дни. – Он снова отхлебнул из бокала: – Итак, приятель, что вам нужно на сей раз?

– Вы член клуба «Золотое яблоко»?

– Угадали, – глядя на меня с некоторым недоумением, ответил Хартли. – Но не судите меня слишком строго. Вы пришли, чтобы узнать о моем членстве?

– Вы не согласитесь отвести меня в клуб сегодня вечером?

Разинув рот от изумления, Хартли поставил бокал на столик:

– Вы не слишком церемонны! Отвести вас в клуб! Забавно, очень забавно, мистер След – так вас, кажется, зовут?

– Слейден, – поправил я.

– Извините, но это неважно. – Он снова взял бокал и теперь держал его на уровне груди. – Повторяю, мистер Слейден, мне ваша просьба кажется очень забавной. Что дало вам основания предполагать, что у меня есть желание провести с вами вечер?

Я не собираюсь оскорблять вас, но посудите сами: я встретил вас вчера впервые в жизни, а сегодня вы делаете мне такое нелепое предложение – сводить вас в самый дорогой кабак на всем тихоокеанском побережье. Не обижайтесь, мистер Слейден, но если я трачу на кого-нибудь свои кровные денежки, так это на шлюх, которые чувствуют себя обязанными в какой-то степени возместить мои расходы. Вы же к таковым не относитесь.

Я захохотал:

– Согласен, мистер Хартли. На вашем месте я бы расходовал деньги точно так же. Но сегодня мне не до шуток, у меня серьезное дело. Я имею все основания предполагать, что Фрэнсис Беннет убита.

Рука Хартли дрогнула и виски пролилось ему на халат.

– Убита?

– Да. Именно поэтому для меня очень важно побывать в клубе. Ключ к загадке находится там. Вы единственный член клуба, с которым я знаком. Сводите меня туда и вы окажете следствию большую услугу.

Погрузившись в раздумье, Хартли сосредоточенно смотрел на ковер. Судя по страдальческому выражению его лица, процесс мышления был для него мучителен и непривычен.

– Ее убил член клуба?

– Возможно. – Я открыл рот, чтобы спросить, что он знает о Ройсе, но передумал – Хартли наверняка сделал бы вывод, что я подозреваю Ройса. Поделись он своими мыслями со знакомыми, и слухи распространились бы по всему городу. Для меня они могли иметь катастрофические последствия.

– Вряд ли благоразумно появляться в клубе вместе, – сказал он. – Постараюсь объяснить причину. Я никогда не приглашаю в клуб мужчин, хотя бываю там довольно часто. Наш совместный приход непременно вызовет подозрения у швейцара – мерзкого типа из бывших уголовников.

– Но это срочное и чрезвычайно важное дело, – запротестовал я. – Неужели я стал бы беспокоить вас по пустякам?

Он снова закрыл глаза, потом радостно щелкнул пальцами:

– Нашел! В клуб вас отвезет Сузи, я попрошу ее. Она тоже член клуба – все время таскает туда своих приятелей. Такой вариант вас устроит?

– Меня устроит любой вариант, лишь бы попасть в клуб. Сомневаюсь только, что Сузи согласится. Мне показалось, она не восторге от моей персоны.

Хартли махнул рукой, отметая мои сомнения:

– Вы не знаете Сузи. Она не пропускает никого новенького в брюках. Положитесь на меня, я все устрою. Какую сумму вы можете израсходовать?

Я непонимающе посмотрел на него:

– Какую сумму? Обычную, как всегда в ресторане.

Хартли разразился оглушительным хохотом. Присутствуй при нашем разговоре Файетт, кровь застыла бы у него в жилах от этих зловещих звуков.

– Самые идиотские слова, которые я когда-либо слышал! – задыхаясь от смеха, воскликнул он. – Как всегда в ресторане! Если вы, молодой человек, решили поразвлечься с Сузи, будьте готовы продать свою машину. Заложить дом и навсегда закрыть счет в банке! Вот почему я встречаюсь с ней только у себя дома. Я не настолько богат, чтобы приглашать ее в клуб.

– Договаривайтесь с ней, – коротко бросил я, игнорируя его слова. – Для чего-то ведь существуют накладные расходы?

III

Клуб «Золотое яблоко» ограждала от внешнего мира высокая кирпичная стена.

Возле стальных ворот, освещенных мощными прожекторами, стояли два дюжих детины в белой форме охранников. Прежде чем пропустить машины внутрь, они тщательно осматривали их.

– Без приглашения сюда лучше не соваться, – заметил я, обращаясь к сидевшей рядом Сузи.

– У нас закрытый клуб, – отозвалась она, презрительно подернув плечами. – Не пускать же сюда нищих!

Не знаю, хотела она оскорбить меня или, напротив, наградить комплиментом, но у меня чесалась рука отвесить ей увесистую оплеуху. Когда я вижу сноба – мужчину или женщину, – во мне поднимается волна бешенства.

Перед воротами мне пришлось сбросить скорость и двигаться вслед за другими машинами не быстрее улитки. Водители, высунув руку из окна, показывали охранникам пропуска.

Краешком глаза я смотрел на Сузи. В отделанном золотом вечернем платье и шелковой шали на красной подкладке она выглядела удивительно эффектно. На ее открытой шее сверкало в свете прожекторов бриллиантовое ожерелье. Кто-то основательно потряс мошной, сделав ей этот чудовищно дорогой подарок.

Хартли представил меня Сузи как богатого бизнесмена из Нью-Йорка, вырвавшегося из домашнего ада в деловую поездку. Мои карманы, по его словам, были набиты деньгами. Подобная рекомендация несколько сгладила ее первое негативное впечатление обо мне. Хотя она и снизошла до моего общества, поведение ее оставалось высокомерным и пренебрежительным.

Мы проезжали ворота, когда к нам подошел один из охранников. Он холодным взглядом прошелся по салону машины и задержал глаза на мне.

– Хэлло, Хенк, – проворковала Сузи. – Это всего лишь я.

Кончиками пальцев охранник коснулся фуражки:

– Все в порядке, мисс, проезжайте.

Он снова посмотрел на меня долгим немигающим взглядом и отступил назад. Я включил передачу и не спеша двинулся по посыпанному песком проезду.

– Он старался запомнить мою физиономию? – поинтересовался я.

– Конечно, ему за это платят. Между прочим, если ты хочешь записаться в члены, я могу за тебя поручиться.

– Спасибо. Не знаю, долго ли я у вас пробуду, Если меня задержат дела, с благодарностью воспользуюсь твоим предложением.

Резкий поворот дороги, и в глазах у меня зарябило от нестерпимо ярких огней – клуб «Золотое яблоко», залитый ослепительным светом, сверкал в темноте южной ночи. Это было фантастическое зрелище. Здание с красной черепичной крышей, причудливыми башенками, узорчатыми чугунными решетками в стиле испанского монастыря было словно по мановению волшебной палочки перенесено в наши дни из глубин средневековья. Мраморную лестницу, ведущую к парадному входу, устилал ковер из пурпурного бархата. Толстосумы Тампа-Сити, степенно поднимавшиеся по широким ступеням, выглядели сытыми, безукоризненно опрятными, довольными жизнью и своими доходами.

– Где стоянка? – поинтересовался я.

– О машине позаботится прислуга, – ответила Сузи с оттенком раздражения в голосе.

Я передал «бьюик» на попечение лакея, а сам со своей спутницей проследовал наверх. Угрюмый верзила в безупречно сшитом смокинге внезапно вырос у меня на пути. Его отталкивающее, с налетом желтизны лицо несло на себе печать звериной жестокости. Блеск глаз напоминал сверкание стального лезвия. Он был похож на испанца, хотя с таким же успехом мог оказаться мексиканцем или кубинцем. Верзила перевел вопросительный взгляд с меня на Сузи.

– Добрый вечер, Хуан, – сказала Сузи, и меня покоробила угодливость ее тона. – Это мистер Слейден, бизнесмен из Нью-Йорка. Он – мой гость.

– Распишитесь, пожалуйста, в книге для визитеров, мистер Слейден, – сказал Хуан.

Его голос соответствовал внешности – лающие гортанные звуки вылетали из глотки, сделанной, казалось, из ржавого железа. Безликая улыбка, которой приветствуют гостей, ни разу не промелькнула на его грубом лице. Он определенно сожалел, что вынужден допустить меня в эту святая святых местной элиты.

Я подошел к конторке, где молодая особа в черном облегающем платье вручила мне гусиное перо. Ее взгляд был холодным и оценивающим.

Я начертал фамилию «Слейден», но проставил другие инициалы. Если Хуан в часы досуга почитывает «Мир преступлений», ему не обязательно знать, что я один из его сотрудников.

– С вас десять долларов, – сказала молодая особа.

Верзила стоял позади меня и дышал мне в затылок.

– Десять… что? – удивленно переспросил я.

– Десять долларов, мистер Слейден, плата за временное членство, – коротко объяснил Хуан.

Вспомнив, что мне отведена роль денежного мешка из Нью-Йорка, я вовремя подавил протест и заплатил. В обмен мне вручили изящную карточку, дававшую право пользоваться гостеприимством клуба один вечер. Месяц подобного гостеприимства, и я превращусь в безнадежного банкрота, подумалось мне.

Отдав шляпу девушке-гардеробщице и избавившись наконец от присутствия Хуана, устремившегося навстречу очередному визитеру, я вслед за Сузи прошел в бар – самое вместительное и роскошное питейное заведение, в котором мне когда-либо приходилось бывать. Изрядно потратившись на коктейль с шампанским, я приготовился к приятной и непринужденной беседе со своей хорошенькой спутницей, но в это время появился лощеный субъект во фраке.

Субъект, оказавшийся официантом, учтиво поинтересовался, будут ли господа ужинать.

Сердце мое болезненно сжималось, когда Сузи деловито заказывала блюда. Устрицы, с которых она вознамерилась начать пиршество, стоили по доллару за штуку. О цене форели, жаркого из фазанов и салата по-французски я не рискнул даже строить догадки. Сказав, чтобы мне принесли то же, что и ей, я безучастно смотрел на официанта, который, сделав пометки в записной книжке, степенно удалился.

– У тебя отличный аппетит, – заметил я. – Как тебе удается сохранять фигуру?

– Тебе нравится моя фигура? – томно отозвалась она.

– Очень. И твой аппетит тоже. Все-таки ты, наверное, постишься время от времени?

– Иногда, – ответила она. Тема ее не интересовала. – Выпьем еще? – предложила она, приподнимая пустой бокал.

Мы сидели в баре около получаса, и я начал беспокоиться, достаточно ли захватил с собой денег. К счастью, внезапно Сузи переменила решение, заявив, что пора ужинать. Мы встали и прошли в ресторан.

На ярко освещенной эстраде танцевали две полуголые артистки. Их выступление, как и музыка, было высоко профессиональным.

Я трудился над жарким из фазанов, когда метрдотель подвел к соседнему столику двух мужчин и двух женщин. По подобострастному поведению метра я заключил, что это важные персоны. Он пятился, извиваясь как червь и размахивая руками. Догадайся кто-нибудь вложить ему в руку американский флаг, и картина стала бы восхитительной по своей нелепости.

Женщина, шедшая первой, привлекла мое внимание. Лет двадцати шести, невысокая, с гибким, удивительно пропорциональным телом.

Стройность фигуры подчеркивало огненно-красное вечернее платье, сидевшее на ней, словно вторая кожа. Лицо, классически строгое, как у греческой богини, излучало холодную надменность. И все же, взглянув на нее, каждый интуитивно чувствовал, что в ней полыхал скрытый огонь. Это делало ее живой, женственной и желанной, какой в свое время была, вероятно, Елена Троянская.