Текст книги "Триггер и ее друзья (сборник)"

Автор книги: Джеймс Генри Шмиц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 64 страниц)

Колл издал свистящий звук.

– Если мы сможем удержать ее?

– По вашим собственным сведениям, как вы сами дали понять, Тувелы являются чрезвычайно изобретательными существами, – кротко заметил Тайкос. – Но если вам и удастся захватить в плен или убить Хранительницу, остальные немедленно отправятся сюда на поиски. В результате ваше присутствие неизбежно вскроется.

Он пожал плечами:

– Такого варианта я хочу избежать. Мой долг как служителя Хранителей – оберегать их по мере сил и возможностей от всякого рода неприятностей. Как вам известно, я до сих пор пытаюсь убедить некоторых Вечноживущих в том, что от ваших планов, направленных против моих соплеменников, необходимо отказаться еще до того, как всеобщее столкновение станет неизбежным.

– Я это знаю, – сказал Колл. – Вы пользуетесь изумительным и скандальным успехом. Глас Осторожности становится все более настойчивым. Даже подозрительное предложение воспользоваться вашим переговорным устройством и то получило поддержку. Послушайте, доктор Кей, а, может быть, вы сами – Хранитель, который намеренно позволил себя схватить, чтобы посеять смуту в рядах Вечноживущих и ослабить их решимость?

– Нет, – промолвил Тайкос. – К сожалению, я не Хранитель.

– Вы – Гулон?

– Раз уж вы так называете типичных представителей человеческого рода, то я Гулон.

– Такое прозвище мы дали одной норовистой и безмозглой твари, с которой довелось нам встретиться когда-то в прошлом, – пояснил Колл. – Это существо мы уничтожили, так что название осталось не у дел и только ждало нового применения. Несмотря на все ваши старания, мы не откажемся от своих намерений, доктор Кей. Я знаю, что вы лжете, и довольно складно при этом, но недалек тот час, когда мы подвергнем ваши россказни настоящему испытанию… А теперь продолжайте заниматься вашей коллекцией и почаще вспоминайте о моей…

Тайкос не заметил, чтобы Колл сделал какой-нибудь жест, однако Оганун справа от Колла пристегнул пыточное устройство к одному из ремней своей упряжи, опоясывающей его объемистое тело, и обернулся вполоборота. Крошечная мумия в мантии произвела один из своих блошиных прыжков и уселась на плечо подчиненного. Группа снялась с возвышения и направилась по поднятой над полом дорожке к выходу. Вооруженный паж, прикрывавший тыл, отходил короткими мощными скачками, бдительно держа Тайкоса на прицеле. В помещении стал разгораться привычный яркий свет.

Тайкос пронаблюдал, как вся троица исчезнет в дверях, услышал тяжелый лязг замков. Он прерывисто вздохнул, взял с рабочего стола устройство, заключенное в коробку с лямками, и прикрепил к своему поясу. Это был многофункциональный прибор, с помощью которого контролировалась температура, влажность, уровни поглощения излучения и другие показатели состояния биологических образцов, размещенных в разных участках помещения.

Руки его не слушались. Допрос прошел совсем не так, как ему бы хотелось. Колл не походил на самого себя – обычно грозного и беспощадного – и это, несмотря на некоторый намеренный вызов со стороны Тайкоса. Палач только раз воспользовался возбудителем боли. Зная Колла, можно было назвать его отношение к Тайкосу на этом допросе дружелюбным, если не панибратским. Худой признак. Все указывало на то, что Колл совершенно убежден (и вовсе этого не скрывал) в том, что мог бы запросто развеять все сомнения, посеянные Тайкосом среди ведущих Палачей. По мнению Колла, Палач мог доказать, что Тайкос их дезинформировал. Целыми неделями Тайкос тщательно сплетал паутину изо лжи, полуправды и продуманных, будоражащих воображение намеков. Он стремился наполнить сердца Вечноживущих страхом перед Человеком или, на худой конец, перед Тувелами, которых, насколько было известно Тайкосу Кею, просто не существовало в природе! Временами ему трудно было придерживаться согласованности в своих словах, однако со временем он так свыкся с общей схемой своей выдумки, что она иногда ему самому казалась правдой.

До сих пор он успешно сдерживал намерения демонов. Независимо от Колла, так могло продолжаться и дальше – это в немалой степени зависело от случая. Тайкос бесшумно вздохнул. Он уменьшил эту степень, насколько мог, но все равно его усилий было недостаточно!

Он неторопливо прошелся по комнате, то и дело манипулируя рычажками своего прибора, тем самым подстраиваясь под нужды биологических образцов. Доктору никогда не удавалось с точностью установить, находится ли он в данный момент под визуальным надзором, или нет. Но это вполне могло быть вероятно, и он не должен выглядеть слишком озабоченным. Временами он чувствовал, как под его ногами то и дело поднимается и опускается пол, словно палуба огромного корабля. Вслед за этим со стороны отгороженного дальнего конца комнаты раздавался ритмичный плеск морской воды. Там находилось его переговорное устройство. При нем неизменно находились на посту Огануны-охранники, следя за тем, чтобы он не приближался к ним, пока нет разрешения от Вечноживущих. Почти весь пол там был затоплен водой, так как охранникам нужно было постоянно поддерживать свои похожие на сыромятную кожу шкуры во влажном состоянии.

Из прикрытого энергетической заслонкой вентиляционного окна под потолком доносился неопределенный звук, напоминающий приглушенный рев какого-то зверя. Этот звук, а также периодическое покачивание пола оставались для Тайкоса в течение последних нескольких дней единственным признаком того, что снаружи продолжают бушевать тайфуны…

* * *

Половина моря под аэрокаром была скрыта стеной дождя. В южных широтах Нэнди-Клайна стоял сезон штормов…

Вдали неясно вырисовывалась сине-черная линия горизонта. Мрачные тучи, одна за другой, летели, клубясь, по небу над океаном на юг.

Маленький, ладный аэрокар внезапно закружило воздушными вихрями. Затем, подчиняясь рулям, он выправился и возобновил полет в юго-восточном направлении.

Присутствующая в салоне Найл Этланд нажала ряд кнопок на переговорном устройстве, вмонтированном в приборный щиток, и отрывисто произнесла в микрофон передатчика:

– Фармацевтическая Станция «Джиард» – прием! Говорит Найл Этланд!.. «Джиард», прием!

Секунду ее загоревшее лицо было сосредоточено в ожидании. Переговорное устройство зажужжало, потом звук перерос в пульсирующий вой вперемежку с треском атмосферных помех. Найл нетерпеливо покрутила ручку настройки: сначала по часовой стрелке, потом – против. По всей шкале из динамика раздавался неразборчивый шум. Найл сердито пробормотала какое-то ругательство. Пальцы пробежались по кнопкам вызова, набрали еще одну комбинацию сигналов.

– Данрич Паррол! Говорит Найл! Прием! Дан, ты меня слышишь? Прием!

Секундное молчание. Затем из динамиков прорвался все тот же бессмысленный дребезжащий звук. Губы Найл скривились от досады и раздражения. Она отключила динамик и посмотрела на животное, покрытое густым, блестящим бурым мехом, свернувшееся калачиком на полу кабины. Животное подняло усатую морду. Темные глаза уставились на Найл.

– Дан? – спросило оно высоким, тонким голосом.

– Нету Дана! Вообще никого нет! – выпалила Найл. – Дальше, чем двадцать километров во все стороны – и мы вязнем в каше из атмосферных помех.

– Каша?

– Ладно, Свитинг, не ломай голову. Попробуем связаться с глиссерщиками. Может, они помогут нам найти профессора Кея.

– Найти Тайк-коса! – согласилась Свитинг. Покрытая мехом выдра переменила позу и, выпрямившись, встала на задние лапы. Опираясь короткими и сильными передними лапами о щиток управления, Свитинг всмотрелась в участки морского пейзажа и неба на обзорных экранах. Потом самка посмотрела на Найл сверху вниз. Двухметровая в длину – от носа до кончика мускулистого хвоста – она была меньшей из пары охотничьих выдр-мутантов, которые были на службе у Найл.

– Где глиссерщики?

– Где-то впереди. – Найл повернула аэрокар на пятнадцать градусов к востоку. – Сядь на место.

Глиссер, который она заметила на экранах несколько минут назад, вскоре снова появился в поле зрения – теперь уже всего в нескольких километрах от них. Сканеры летательной машины, увеличивающие изображение, показали стопятидесятиметровый корпус из плавучего дерева с плоской, обтекаемой надстройкой, несущийся по волнам на своих водных полозьях в двенадцати метрах от поверхности моря. Центральный киль, используемый только в ненастную погоду, был опущен и разрезал волны между полозьями. При менее бурных погодных условиях глиссер легко и непринужденно скользил бы по воде с убранным килем и поднятым парусом. Сейчас мачты были уложены на палубу. В сторону смещавшегося штормового фронта глиссер гнали мощные водометные двигатели, размещенные по краям. Потемневший от дождя ют[7] был украшен парой синих треугольников. Это был знак «Голубой Гуул», означавший принадлежность судна к флоту Сотиры.

Когда глиссер скрылся за очередной грядой облаков, Найл переключила переговорное устройство на диапазон ближней десятикилометровой связи и произнесла в микрофон:

– Доктор Найл Этланд из «Джиард Фармацевтик» вызывает на связь глиссер Сотиры! Отзовитесь, пожалуйста! – Ага, кажется, ближняя связь работала нормально. Они должны узнать ее по имени. Глиссеры Сотиры периодически занимались сбором морского урожая для «Джиард».

Внезапно из переговорного устройства послышалось:

– Говорит капитан Донкар с глиссера Сотиры. Я вас слушаю, доктор Этланд…

– Я нахожусь в воздухе за вашей кормой, – объявила Найл. – Можете принять меня на борт?

Секундное молчание. Потом Донкар произнес:

– Если это вам нужно – мы вас примем. Только учтите: менее чем через четверть часа мы будем проходить через сильный шторм.

– Я знаю, но не хочу в этом шторме вас потерять.

– Тогда немедленно снижайтесь, – посоветовал Донкар. – Мы приготовимся к вашей посадке.

Глиссерщики и в самом деле оказались готовы. Чуть ли не до того, как Найл смогла вылезти из аэрокара, с полудюжины облаченных в плавательное снаряжение мужчин с обнаженными мускулистыми спинами, которые блестели от хлещущего дождя, надежно прикрепили ремнями маленькую машину к палубе рядом с каким-то закутанным в пластиковое покрывало предметом. Вероятно, то была гарпунная пушка очень больших размеров. Команда выполнила работу умело и организованно. Когда они отступили, из центрального ряда кают торопливо выбежала очень смуглая девушка, одетая, как и члены команды, в соответствии с погодой. Она что-то кричала, но из-за воя ветра и шума дождя ее почти не было слышно.

Найл обернулась в ее сторону:

– Джат!

– За мной, Найл! Пока нас не затопило разверзшимися хлябями!

Сквозь сплошную стену ливня обе ринулись к каютам. Свитинг вприпрыжку последовала за ними. Все, бывшие на палубе, сторонились выдры. Большинство аналогичных мутантов предпочитало неограниченную свободу океана Нэнди-Клайна совместной жизни с людьми в прирученном состоянии. Приспособленные к существованию в морской воде выдры-мутанты были известны каждому глиссерщику понаслышке, как минимум. Никто из команды не хотел наживать себе неприятностей.

– Сюда! – Джат рывком распахнула дверь, запустила в каюту Найл и выдру и прошмыгнула следом. На столе лежали приготовленные полотенца. Два из них она всучила Найл, третьим быстро обтерла свою бронзовую кожу. Свитинг отряхнулась так, что крупные брызги разлетелись по всей каюте. Найл использовала первое полотенце для просушки промокшего комбинезона, а другим вытерла волосы, лицо и руки.

– Спасибо!

– Донкар сейчас очень занят, не может отлучиться, – пояснила Джат. – Он меня попросил выяснить, чем мы можем помочь. Итак, что ты забыла тут по такой погоде?

– Кое-кого разыскиваю.

– Здесь? – В голосе Джат послышалось искреннее удивление.

– Я ищу доктора Тайкоса Кея.

Пауза.

– Доктор Кей находится в этом районе?

– Не исключено, что он…

Найл вдруг запнулась. И было отчего – Джат быстрым и четким движением приложила сложенную пригоршней руку к своему уху и тут же опустила.

Подруги знали друг друга достаточно давно, чтобы понять смысл этого жеста. Кто-то на глиссере подслушивал их разговор. Найл коротко и понимающе кивнула. Очевидно, в этой части океана происходило нечто такое, что глиссерщики Сотиры считали сугубо своим личным делом. А Найл, хоть и пользовалась особым уважением у глиссерщиков, все-таки являлась представительницей континента. Она не входила в их круг.

– Сегодня утром, – сказала она, – я получила донесение от дежурных метеорологов о крупном скоплении плавучего леса, который они засекли незадолго до наступления тайфунов. Этот лесной массив дрейфует где-то в этом районе. Остров, на котором располагался лагерем доктор Кей, вполне может оказаться частью этого лесного массива…

– Ты в этом сомневаешься?

– Да, я не совсем уверена в этом. Вот уже два месяца от него не было никаких вестей. Но течение Мерал могло отнести его стоянку далеко на юг, как раз в этот район. Мне не удалось с ним связаться. Может быть, с ним все в порядке, однако я уже начала беспокоиться.

Джат закусила губу. Бирюзовые глаза пытливо уставились на Найл.

– То, что ты проявляешь беспокойство, это, конечно, правильно. Однако поисками надо было заняться пораньше. Если он находится на том самом массиве, который обнаружили синоптики, мы этого проверить уже не сможем.

– Почему не сможем? И почему надо было раньше этим заняться?

– В этом сезоне плавучие леса считаются громгорру. Равно, как и вода в двадцатикилометровой зоне вокруг любого острова. Так говорит Флот.

Найл испуганно спросила:

– Когда об этом стало известно?

– Пять недель назад.

Громгорру… Термин глиссерщиков, обозначающий несчастье, дурное предзнаменование, злых духов. Нечто таинственное и зловещее, чего следовало всячески избегать, и что при обычных обстоятельствах с представителями континента не обсуждают. Джат умышленно употребила данное слово. Это вряд ли могло порадовать незримых «слухачей».

Затрещал зуммер.

Джат быстро подмигнула Найл.

– Это меня. – Она направилась к двери, но по дороге обернулась. – У нас на борту находятся представители Венн. Они сейчас зайдут повидаться с тобой.

Оставшись вдвоем со Свитинг, Найл бросила нахмуренный взгляд на затворившуюся за Джат дверь. Она представить себе не могла, какая связь между громгорру и островами плавучего леса. Но если Тайкос Кей находился в этом районе океана, – а расчеты показывали, что он должен находиться где-то неподалеку отсюда – она непременно должна продолжать поиски.

Глава 2

Когда-то в один прекрасный день Тайкос Кей без предупреждения объявился на Фармацевтической Станции «Джиард» на планете Нэнди-Клайн, чтобы повидаться с Найл. Он был преподавателем биохимии в течение последних двух семестров ее учебы в университете на Орадо. Это был седой, жилистый, рослый мужчина и глубоко мыслящий ученый, гений и чудак одновременно, лучший наставник из всех, с которыми Найл где-либо и когда-либо приходилось встречаться. Она была счастлива снова увидеть своего учителя. Тайкос сообщил, что это она поспособствовала его появлению здесь.

– Каким же это образом? – поинтересовалась она.

– Своей исследовательской работой по плавучим лесам.

Найл вопросительно посмотрела на него. Она написала больше дюжины статей по морским плавучим лесам. Эти феномены Нэнди-Клайна бесконечно дрейфовали по изобилующей водной поверхностью планете, на которой имелся всего один небольшой по размерам континент. Он да еще массивы полярного льда являлись единственными существенными препятствиями для циркулирующих по планете океанских течений. Она получила информацию на эту тему из первых рук еще в детстве. Леса, которые Найл изучала наиболее подробно, пересекали вместе с большим течением Мерал экваториальный пояс, потом их относило дальше на юг. Многие леса возвращались в итоге к началу своего пути, завершив, таким образом, цикл, длившийся от четырех до десяти лет. Так продолжалось до тех пор, пока их не перехватывали другие течения. Если океанского скитальца не сковывал навсегда полярный лед, и если он не застревал на мелководьях вблизи материка, то его организм, казалось, не знал естественной смерти. Плавучий лес был долгоживущей разновидностью растительного мира, настолько древней, что она стала прибежищем для необозримого количества других биологических видов, тем или иным способом приспособившихся в процессе миграции к переменам климата. Когда плавучий лес пересекал участки океана, где гнездились различные паразитические организмы, те на некоторое время прибивались к его массиву. При выходе леса из ареала привычных для его попутчиков температур они либо покидали своего хозяина, либо погибали.

– А это интересная тема, – сказала Найл.

– Вы хотели спросить, неужели я потратил целых три недели на дорогу сюда только лишь для того, чтобы обсудить эту тему с вами?

– Совершенно верно.

– Да, вы правильно ставите вопрос, поскольку, конечно, причина заключается не только в этом, – признался Тайкос. – Где-то с месяц тому назад я посетил Джиардовский Центр в Орадо-сити. Помимо всего прочего я узнал, что на Нэнди-Клайне не хватает биологов, подготовленных нужным образом для работы в полевых условиях.

– Это еще мягко сказано, – сказала Найл.

– И все же, – заметил Тайкос, – это, по-видимому, не доставляет вашей лаборатории особых неудобств. «Джиард» находится на хорошем счету в главном управлении.

– Да, я в курсе. Мы это заслужили благодаря тому, что далеко оторвались от конкурентов. Но на каждый один объект исследования, попадающий нам в руки, из которого мы можем извлечь для «Джиард» непосредственную практическую пользу, в природе остаются нетронутыми тысячи объектов, о возможном применении которых в технологическом плане никто и не подозревает. Люди, которые на нас работают – хорошие сборщики, но они не в состоянии проделать серьезный приборный анализ. Да если бы они даже и умели это делать, то все равно не знали бы, что нужно искать. Они приносят только то, о чем их просишь, не более того. Я до сих пор принимаю участие в экспедициях, если могу себе это позволить. Впрочем, сейчас это бывает не так уж часто. Дикая нехватка времени.

– Почему же нельзя подыскать новых работников?

Найл пожала плечами.

– Причина лежит на поверхности. Если человек – достаточно хороший биолог, он обеспечен лучшей работой непосредственно в самом Ядре. Может, здесь, на периферии, они добьется большего, но ему совсем не светит периодически мотать из гущи Звездного Скопления на Нэнди-Клайн для грязной полевой работы. Я… постойте, постойте… а вы, профессор, случайно не собираетесь устроиться на работу в местный филиал «Джиард»?

Он кивнул.

– По правде сказать, да. Я считаю себя достаточно квалифицированным специалистом, и у меня с собой своя аналитическая лаборатория. Она в космопорте. Как вы думаете, управляющий вашей станцией заинтересован в моей кандидатуре?

Найл прищурилась.

– Естественно, Паррол просто вцепится в вас! Но я все-таки не могу понять до конца, каким образом вы собираетесь совмещать полевую работу с преподавательской деятельностью в университете?

– Еще в начале года я ушел с кафедры и уволился из университета. Что же касается здешней работы… у меня есть несколько обязательных условий, при соблюдении которых я согласен приступить к ней немедленно.

– И в чем же эти условия заключаются?

– В первую очередь, я ограничусь островами плавучего леса.

«Почему бы и нет, – подумала Найл. – При условии, если фирмой будут предприняты соответствующие меры предосторожности».

Внешне светило биохимии выглядел физически крепким, и его ученице было известно, что он принимал участие в нескольких экспедициях на другие планеты, всем участникам которых приходилось работать в полевых условиях.

Кивнув, она сказала:

– Мы можем зачислить вас в группу ассистентов, которые числятся у нас по первой категории. Им не хватает научной подготовки, но они уже очень давно занимаются плавучими лесами, так что опыта им не занимать. Их всего то ли десять, то ли…

– Нет-нет! – решительно замотал головой Тайкос. – Если вы не против, мы вместе с вами выберем какой-нибудь остров, и я отправлюсь туда один. В этом состоит условие номер два. Для моего проекта это очень существенный момент.

Найл уставилась на учителя. Многочисленные формы жизни, встречающиеся в плавучем лесу, существование которых он обеспечивал, нельзя было назвать необычайно свирепыми и опасными для человека. Но они обитали там вследствие того, что сами заботились о себе в постоянно меняющихся условиях. Одним из таких условий являлась частая смена врагов и добычи и, вследствие необходимости управляться и с теми, и с другими, – частая смена тактики защиты и нападения. Для незнающего человека, углубившегося в заросли плавучего леса, эти тактические уловки могли обернуться всевозможными ловушками, в том числе и смертельными. По большей части угроза, как, например, у зыбучего песка, не носила характер осмысленного, целенаправленного действия. Но от этого она не становилась менее опасной.

– Профессор, – заявила Найл прямолинейно, – да вы просто не в своем уме! Вы не протянете в плавучем лесу и суток! Вы хоть представляете себе…

– Представляю. Я внимательно изучил ваши статьи, наряду с другими доступными материалами по местной флоре и фауне; которые, правда, оказались чрезвычайно скудными. Я согласен, что у меня могут возникнуть определенные проблемы во взаимоотношениях с окружающей средой. Мы их обсудим подробно. И все же мое одиночество на острове – это непреложное требование.

– Ну почему вам так приспичило…

– У меня личная заинтересованность: я буду заниматься здесь, главным образом, проблемой долголетия.

– Честно говоря, – сказала она неуверенно, – не вижу никакой связи.

Тайкос усмехнулся:

– Это естественно. Для того чтобы было понятно, мне нужно все рассказать с самого начала.

– Может и стоит рассказать. Проблема долголетия… – Найл помолчала немного. – Выходит, что, м-м-м, личное…?

– Продлит ли то, чем я интересуюсь, мою собственную жизнь? Я однозначно нахожусь в таком состоянии, при котором она, жизнь моя, требует постоянного и заботливого ухода. Причем, из первых рук.

Найл была поражена. Тайкос, хоть был излишне худощав, зато обладал крепкими мускулами, был подвижен, как юноша, а его лицо полностью лишено морщин. Несмотря на седину, она вовсе не считала его старым. Ему, вероятно, было где-то чуть за шестьдесят, и он, по-видимому, совсем не помышлял о космических гормонах.

– Вы уже начали курс терапии, продлевающей жизнь? – спросила она.

– Довольно давно, – сухо сказал Тайкос. – А насколько вы, моя милая, знакомы с общепринятыми технологиями по обретению долголетия?

– Разумеется, у меня есть только общее понятие о них. Но я никогда не занималась более детальным изучением предмета. Никто из тех, кого я знаю, не обладает… – конец ее фразы опять повис в воздухе.

– Прошу вас, только не смущайтесь, что обсуждаете эту тему с такой замшелой древностью, как я, – сказал Тайкос.

Она уставилась на него во все глаза.

– Простите, но сколько же вам лет?

– Совсем скоро будет ровно две сотни. Да, да, двести стандартных земных лет. Полагаю, я один из старейших граждан Ядра. Не принимая во внимание, конечно, календарного возраста старожилов из прошлого, которые когда-то прибегли к длительному анабиозу, потом проснулись уже в наше время, и до сих пор еще периодически встречаются в качестве свадебных генералов на презентациях и богемных вечеринках.

Двести лет! Практически, это был предел биологической продолжительности жизни человека. На секунду Найл лишилась дара речи. Она постаралась не выдать потрясение услышанным своим выражением лица. Однако Тайкос, видимо, это заметил, потому что заговорил более непринужденным тоном:

– Любопытно, знаете ли, что мы до сих пор не можем ощутимо продвинуться дальше в этой области! Естественно, во время военных столетий, такой непрактичной области исследований, как геронтологии, уделялось мало внимания. И такое отношение вполне понятно.

– Непрактичной? – повторила Найл.

– С точки зрения биологического вида. Неограниченное продление жизни отдельных индивидов на самом деле не очень желательно в этом отношении. Естественные восполнения выбывших имеют очевидные преимущества. Собственно, сама эта теория не вызывает у меня особых возражений. Тем не менее, я склонен скорее отвергнуть тот факт, что эту теорию можно применить и ко мне.

Он начал отрицать это приблизительно два десятилетия назад. До того времени он исключительно благополучно применял биохимические регулировки и манипуляции с органами, сопровождаемые время от времени пересадками тканей. Затем начались неприятности. Они появлялись постепенно, так что прошло довольно много времени, прежде чем до ученого дошло, что он столкнулся с настоящей проблемой. Его поставили в известность, что результаты корректировок становятся все более нестабильными, – и пока никто не знал, каким образом привести их к более стабильному равновесию. Вскоре потребуются более серьезные операции по пересадке и расширенное применение искусственных тканей. Ему было предложено занести в компьютер все, что имелось у него в мозгу, и передать на хранение в информационный банк с целью наведения справок в дальнейшем, – а потом, возможно, записаться на длительный анабиоз.

Тайкос решил, что ему не по душе ни одна из предложенных перспектив. Уровень его заинтересованности не снизился, и он не имел ни малейшего желания ограничивать свою жизненную активность ростом количества рубцов и заплат на своем многострадальном теле и подвешенным состоянием длительного анабиоза. Если сейчас он откажется от длительного сна, он может прибегнуть к нему по достижении двухсотлетней возрастной отметки, правда, на не очень длительный срок. Раньше он не уделял вопросам регенерации много внимания. Эти проблемы существовали для других – в распоряжении Тайкоса имелась большая выборка разнообразных проектов по домашним животным, которые он сам выбрал. Потом он решил, что ему следует обратиться к исследованиям в этой области, ибо сможет найти приемлемое решение своей проблемы.

– Этим вы и занимались последние двадцать лет? – спросила Найл.

– Примерно. В проект включены тысячи исследовательских направлений. Это обстоятельство делает разработки очень длительными.

– Я думала, большая часть этих исследовательских направлений принадлежит не науке, а фантастике, – заметила она.

– Для очень многих так и обстоит дело. Знакомясь с ними, мне приходилось подвергать представленные материалы тщательной проверке. Проблема заключается в том, что никто не может доказать, что их методика ведет к гарантированному увеличению продолжительности жизни – ведь ни одна из них не могла быть опробована достаточно долго. По той же причине мне трудно опровергнуть значимость любой такой методики, по крайней мере, адресуя опровержение тем, кто в нее искренне верит. Из-за этого в геронтологии множество самовлюбленных болванов, которые любого оппонента примут в штыки. Даже общепризнанные работы в этой сфере – и те вызывают сомнение. В частности, у меня.

– Теперь я вас понимаю, – сказала Найл. – Напрашивается вывод, что этим должны вплотную заняться не отдельные ученые или институты, а непосредственно Федерация.

– С одной стороны посмотреть, вроде бы и правильное предложение, – согласился Тайкос. – Однако вполне возможен и такой вариант, при котором на самом высоком правительственном уровне возобладает мнение о том, что неограниченное продление человеческой жизни весьма сомнительное достижение. Вследствие психологических, экономических, социальных, расовых и прочих факторов. Во всяком случае, хоть Федерация и не препятствует геронтологическим исследованиям, она и не поддерживает их в достаточной мере. Можно сказать, относится к ним терпимо.

– А как же с их собственным возрастом? Члены правительства ведь тоже люди и тоже не молодеют.

Биохимик пожал плечами:

– Возможно, они полностью полагаются на анабиоз – этакое счастливое ничегонеделанье до пробуждения в грядущем, в котором проблемы долголетия благополучны решены. Хотя сказать точно, что движет руководителями Федерации, не могу. Конечно, кое-кому кажется, что если он один из избранных, то ему уж наверняка обеспечат столь комфортное существование, что оно будет длиться неограниченно долго. Хотя лично я в чудеса не верю. Во всяком случае, сейчас я в значительной степени делаю ставку на биохимию. Так сказать, внимание – отдельные клетки! Очищайте их постоянно от накопления вырождения в генетической цепочке, и все остальные проблемы могут оказаться не столь уж существенными. Несколько лет назад я добился определенных сдвигов в этом направлении. Непосредственным результатом явились улучшения, произошедшие во мне самом. По сути, мне была предоставлена возможность понять, что причина старения, вероятнее всего, заключена в отдельных клетках. Как видите, я до сих пор пребываю в хорошем рабочем состоянии.

– Вы все это опубликовали? – спросила Найл.

– Не под своим именем. Права на интеллектуальную собственность принадлежат университету. Я по-прежнему не оставляю биохимических исследований, но также работаю и в новых направлениях. Занимаясь всеми этими вещами, я часто поражался тому, что наши инстинкты, по всей видимости, не очень-то благосклонно относятся к нашему же потенциальному бессмертию.

Девушка нахмурилась:

– Что именно навело вас на такую мысль?

– В первую очередь тот факт, что люди вообще не склонны прилагать к достижению бессмертия больших усилий. Значительное количество моих соратников сыграли, извините за выражение, в ящик просто потому, что постоянно забывали, а то и отказывались проделывать сравнительно несложные вещи, необходимые для нормального поддержания жизни. Словно решили, что оно не имеет особого значения, поэтому не стоит и беспокоиться.

Найл недоверчиво спросила:

– А вы не преувеличиваете, профессор?

– Абсолютно нет. Безразличие к своему здоровью – широко распространенное явление. Инстинкты благосклонно принимают цикл жизни и смерти, даже если наше сознание противится этому. И это понятно, такое отношение способствуют выживанию биологического вида. Для него, биологического вида, каждый индивид имеет значение только в тот период времени, когда достигает зрелости. Инстинкты поддерживают его существование до той поры, когда у него появляется возможность сделать свой генетический взнос. После этого они начинают работать против. Если в конце концов будет разработан метод сохранения жизни и биологической молодости, при котором человеку не надо не только прилагать никаких усилий для достижения этого, но и заводить потомство, то это может кардинально изменить существующее положение вещей. В настоящее время похожую картину создает длительный анабиоз. Но эта процедура лишь откладывает решение проблемы. Я начал подозревать, что исследование вопроса долголетия само по себе блокируется инстинктами. И я не уверен, что оно… что нам… и в самом деле следует углубляться в этот вопрос. Во всяком случае, я решил проконсультироваться со специалистами, чьи интересы лежат в схожей сфере, физиологии мозга. Они фундаментально занимаются природой инстинктов, и, возможно, обладают необходимой информацией…