Текст книги "Триггер и ее друзья (сборник)"

Автор книги: Джеймс Генри Шмиц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 64 страниц)

5

Посыльное судно-жнейка «Атрис» раскачивалось на пологих, медленно набегающих волнах. Гудел якорный двигатель. Дьюз скрылся за горизонтом, и кучевые облака закрывали половину ночного неба. На севере и западе формировался туман. За минувший час корабельное переговорное устройство только и делало, что возбужденно трезвонило. Капитан «Атриса» буквально извелся и теперь выглядел огорченным.

Находившаяся на краю одной из близлежащих стай морских жнеек, одиночная машина стала перемещаться на запад – вначале медленно, но, по мере отдаления от «Атриса», увеличивая скорость.

Спустя полчаса заблудшая жнейка достигла точки, расположенной в восьми километрах к западу от посыльного судна. Автоматический зуммер разбудил пилота самолета-погонщика, базирующегося на «Атрисе». Он взглянул на подсвеченную карту для определения местоположения, расположенную над койкой, и увидел мигающую красную точку у самого края восьмикилометрового круга. Сонно выругавшись, он слез с койки и связался по прямой линии с посыльным судном.

– А тебе-то какого рожна надо? – раздался из динамика хриплый голос капитана.

– Засек заблудшую овцу, – начал пилот. – Я думал…

– Дуй за ней, балбес! Ты же знаешь, что у нас все должно быть в ажуре!

Линия отключилась.

Пилот нахмурился, зевнул и уселся в пилотское кресло. Самолет-погонщик скользнул по носовой палубе «Атриса» и легко поднялся в воздух. Через несколько минут он завис над жнейкой. Пилот направил на кожух двигателя жнейки луч-«погонялку», крутанул рычаги управления и с досадой обнаружил, что рулевые механизмы автоматической жнейки не слушаются. Он грязно выругался, потому что придется выправлять их вручную.

Самолет опустился на воду. Пилот пришвартовался к жнейке, прошел по дощатому настилу к машинному отделению, открыл дверь и ступил внутрь. Спустя миг оттуда раздался дикий вопль, затем из-под машинного отделения донесся сильный всплеск. За ним вскоре последовали низкие каркающие звуки, лишь отдаленно напоминающие человеческую речь.

В дверном проеме машинного отделения показалась «морская ведьма» с пилотом, перекинутым через плечо. Он наглотался морской воды и потерял сознание. Следом вышла еще одна ведьма. Было заметно, как им трудно дышать воздухом, но они все-таки дышали. Первая ведьма забралась в самолет вместе с пилотом. Вторая отвязала жнейку, оттолкнула прочь и присоединилась к своему товарищу. Самолет развернулся, поднялся с поверхности моря и, набирая скорость, устремился строго на запад.

* * *

Незадолго до рассвета на фермы континентального побережья надвинулся густой туман и пополз дальше, вглубь континента. Он плотно окутал Фармацевтическую Станцию «Джиард». Внутри здания многие помещения были безлюдны и погружены в темноту. Но в кабинете Паррола горел свет. Находившееся там грузное существо с нелепой, уродливой, испещренной серыми крапинками головой и с телом, заключенным в некое одеяние, похожее на плащ, очевидно, второпях вырезанное из куска парусины, корпело перед стенографическим аппаратом. На экране было увеличенное изображение очень длинного шифрованного послания. В данный момент это послание подвергалось незначительной правке в виде вычеркиваний и исправлений. Наконец существо выключило аппарат. Экран исчез, и серый, словно распухший от пчелиного укуса, палец вдавил клавишу на боковой стенке стенографа. На стол выскочило две карточки, покрытые микропечатью. Существо внимательно их рассмотрело, потом тяжело поднялось на ноги.

Из открытой двери кабинета послышался хриплый, огрубевший, но, тем не менее, узнаваемый голос Найл Этланд:

– Мне наконец удалось связаться с Фризи, Дан. Она на пути в госпиталь, где собирается устроить все как надо. Через полчаса сможем спокойно пробраться через служебный вход. Кроме Фризи и доктора Тея никто не будет знать, что мы там и в каком состоянии.

– Как раз примерно полчаса нам и нужно здесь оставаться, – голос управляющего был таким же искаженным, как и у нее, но таким же узнаваемым. – Фиаве я, разумеется, передам, что мы в госпитале.

– Да уж, ему следует знать об этом.

– Ты объяснила Фризи, что произошло?

– В общих чертах. – Найл зашла в помещение. На ней тоже был надет импровизированный плащ, закрывающий все, кроме головы, однако недостаточно, чтобы скрыть факт, что туловище под этим плащом было неуклюжей карикатурой на человеческую фигуру. – Я сказала, что мы подцепили заразу, которая поражала морских коров, и когда она нас увидит, мы будем походить на утопленников после двухнедельного пребывания в воде.

– Неплохое сравненьице! – усмехнулся Паррол. – Будучи «морскими ведьмами», мы были куда симпатичнее, чем теперь, в переходном состоянии!

– Как ты думаешь, тебя до сих пор разносит?

Он поднял вверх уродливые пальцы, внимательно их рассмотрел.

– Несомненно. Не могу поверить, что полчаса назад они выглядели так же страшно, как сейчас. Кроме того, у меня такое ощущение, будто мои внутренности медленно раздирают на части.

– У меня точно такое же ощущение, – призналась Найл. – Боюсь, нам предстоит пережить крайне неприятные минуты, Дан. Но что радует, мы определенно возвращаемся в прежнее состояние.

– Тело старается возвратиться?

– Да. Невозможно предсказать наверняка, что получится. Но морские коровы, кажется, оказались способны повернуть процесс вспять. Может, и нам это удастся. А может быть, и нет. – Она бросила беглый взгляд через всю комнату на кресло, в котором был распростерт пилот самолета-погоняльщика. Глаза у него были закрыты. Его комбинезон, кресло и пол под креслом намокли от воды. – Как там наш воинственный друг?

– Не знаю, – сказал Паррол. – Я не обращал на него внимания с тех пор, как свалил туда. По-моему, он так ни разу и не пошевелился. Наверное, то, что его волокли по прибрежной топи весь последний участок пути, не пошло ему на пользу.

Найл подошла к пилоту и пощупала пульс:

– Во всяком случае, он жив. Я тут прихватила по пути из канцелярии ампулу успокоительного. Для верности сделаю ему укольчик, чтобы он сидел смирно, пока не прибудет полиция. У тебя есть какие-нибудь срочные планы в отношении Илиума Велдроу?

– Нет, – сказал Паррол. – Я надеялся, что мы успеем застать предателя здесь. Я бы с удовольствием понаблюдал за выражением его лица в момент, когда бы мы к нему зашли. Но… придется полностью предоставить его в распоряжение Фиавы. Давай-ка, отошлем наши отчеты. Как говорится, куй железо, пока горячо.

Найл достала инъектор, нажала спуск и присоединилась к Парролу у переговорного устройства. Он закладывал карточки в телетайп.

– Это для Дабборна из Управления по Борьбе с Наркотиками, – пояснил он. – Я воспользовался его личным кодом, где предупреждаю, что в его конторе возможна утечка информации. Если он попытается оттуда со мной поговорить, это сразу станет известно заправилам нидитового бизнеса самого высокого ранга. А они тотчас предпримут шаги, чтобы «отмазаться» от всего этого. А Фиаве мы позвоним домой. Он может потом связаться с Дабборном и вместе с ним разработать детали операции.

Найл кивнула. Паррол включил переговорное устройство, набрал номер. Сразу же загорелась лампочка выхода на связь. Он нажал кнопку передачи на телетайпе.

– Сообщение принято, – раздался спокойный женский голос. – Будете ждать ответа?

Паррол хранил молчание. Приблизительно через десять секунд лампочка выхода на связь погасла.

– Голос секретарши Дабборна, – сказал он. – Значит, он на своем рабочем месте. Теперь давай поднимем с постели начальника полиции, – пора приступать к решительным действиям. – Он вынул карточки, бросил их в уничтожитель и набрал еще один номер.

Прошла почти минута, прежде чем Фиава отреагировал на звонок. Наконец он известил своим глубоким, сиплым спросонья голосом:

– Фиава слушает. Кто это?

* * *

– Для человека, – глубокомысленно заметил Мачон, – который провел в больнице семь недель, будучи настолько плох, что все это время не мог принимать посетителей, вы выглядите на редкость бодро.

Паррол, сидевший на другом конце обеденного стола, усмехнулся в ответ.

– Меня несколько человек навещали, – сообщил он. – Время от времени заглядывали Дабборн и Фиава, чтобы держать в курсе, как продвигаются дела по нидиту.

– Они проделали первоклассную работу по поимке этой шайки из «Эйджнес»! – заверил Данрича секретарь Ассоциации Фермеров. – Возможно, пара крупных «шишек» и отделается лишь потерей своих кресел. Зато остальные крепко прижаты к ногтю!

– Я знаю об этом, и с удовольствием приму участие в процессе, как свидетель обвинения. – Немного помявшись, Паррол добавил: – Строго говоря, ни я, ни Найл не болели. Некоторое время нам было чрезвычайно не по себе. Однако по истечении двухнедельного пребывания в больнице мы могли бы принимать посетителей. Но Найл настояла на том, чтобы нас никто не видел до тех пор, пока мы не будем готовы к выписке. За исключением очных бесед с Фиавой и Дабборном, мы строго придерживались этого принципа. Я полагаю, что теперь можно рассказать обо всем – но только, чтобы это осталось строго между нами. Вообще-то Найл для Общества по Изучению Иных Форм Жизни подготовила статью, в которой наш случай излагается во всех подробностях. Статья появится через несколько недель. Но предупреждаю, что Найл все равно против того, чтобы подробности нашего опыта стали достоянием гласности.

– Не волнуйтесь, я умею держать язык за зубами, – заверил его Мачон. – Валяйте.

– Ну что ж, тогда я познакомлю вас с теорией Найл. В своей основе она, по-видимому, верна. Итак, существует известная модель симбиоза «фрайи-чалот». В течение короткого промежутка времени она представляет собой полный симбиоз – во всех отношениях. Каждый год фрайям приходится приспосабливаться к подводной жизни на этот период. Затем навыки жизни на поверхности быстро восстанавливать. А ведь фрайи являются псевдомлекопитающими. Их тела способны к резкой и кардинальной перестройке не более чем тела морских коров или наши с вами.

– Минуточку! – прервал его Мачон. – Насколько я понял, сами-то вы перестроились кардинально, да еще как! Это просто фантастика! Вы с Найл буквально превратились в «морских ведьм», разве не так?

– Так-то оно так, но на самом деле мы не изменились. Чалот живет за счет промежуточного хозяина, в котором находится. Для нормальной жизнедеятельности нам просто приходилось снабжать его материалом. Проще говоря, мы ели. Когда изменения в вашем организме незначительны, вам всего лишь хочется кушать. Если же они принимают глубинный характер, то на вас периодически нападают приступы самой настоящей прожорливости. Чалот наращивает свои структуры и поддерживает их существование. Его нужно постоянно подпитывать, иначе структуры просто разрушатся. Если вы не обеспечиваете его питанием, которое поступает в ваш организм извне, он начинает потреблять запасы вашего собственного тела. Мы это поняли. Возникает чувство, что ты помираешь с голоду. Возможно, если ничего не предпринимать, так и может случиться. Поэтому и приходится столько есть.

По отношению к животным-хозяевам чалоту надо выполнить две вещи. Во-первых, ему необходимо добиться того, чтобы фрайи смогли опуститься к «огненным лесам» и находиться там некоторое время, поедая взрослые растения чалота и, тем самым, выпуская на волю его семена. Во-вторых, ему нужно позаботиться о том, чтобы «хозяин» не сдох или не получил сильной травмы. Тогда он сможет вернуться на следующий год и возобновить процесс. Чалот непосредственно не воздействует на организм «хозяина», пока у него не возникает потребности извлекать пищу для себя. Из клеток чалота в теле «хозяина» формируются различные дополнительные органы, предназначенные, вместе со всем его организмом, для выполнения всяческих новых функций. Образовавшийся из чалота и его «хозяина» конгломерат – соединение неустойчивое. Но оно способно существовать в течение некоторого времени на дне океанских расселин.

Конгломерат остается таковым, пока вокруг имеются заросли чалота, который поддерживает его существование. Фрайи питаются в разломах взрослыми растениями и сохраняют глубоководную ипостась в течение всего сезона размножения. Затем они подчищают весь наличный урожай чалота и возвращаются на поверхность. Морские коровы, которые попали сюда, в Континентальный Разлом, могли дышать и питаться под водой только в течение тех дней, которые потребовались туче спор чалота, зародившейся в Разломе Таскасона, на то, чтобы добраться до течения Мерал. В местных «огненных» лесах чалот отсутствует, поэтому коровы поднялись наверх. Когда их доставили на место, они ведь были здорово раздобревшими, правильно?

– Да, – согласился Мачон. – Диета «огненного» леса нисколько им не повредила. Можно даже сказать, что пошла на пользу. Правда, они нагуляли, в основном, жир.

– Да уж, – скривился Паррол, – в основном, жир… Мы с Найл подцепили одну партию спор здесь, на одном из местных ранчо и, возможно, еще одну – в воде по ту сторону отмели. Тогда споры ничего не добавили к нашим системам жизнедеятельности, кроме способности дышать в воде. Когда же нам пришлось не по своей воле спуститься в Разлом Таскасона, мы стали нуждаться в полном изменении наших организмов. Его мы и получили… По пути в Разлом мы, благодаря чалоту, превратились в глубоководный вариант человека – «морских ведьм». Но оставались мы таковыми только на протяжении нескольких часов. Это произошло из-за того, что споры, которые мы изначально впитали в себя здесь, расходовались на поддержку новых структур в наших организмах, а в Разломе Таскасона чалот уже давно не растет. Вот и нечем было возместить потраченный спорами материал.

Очевидно, у чалота же имеется опыт по генетическому видоизменению, благодаря обширному многообразию хозяев, в которых он «откладывал» свои споры. Сейчас у него остался только один природный хозяин – фрайя. Когда-то Нэнди-Клайн кишмя кишел псевдомлекопитающими этого класса. Можно предположить, что у многих из них имелись сходные симбиотические взаимоотношения с чалотом. У фрайей они сохранились до сих пор. Типы приспособляемости, которые чалот обеспечивает своим хозяевам, варьируются в зависимости от разновидности и соответствуют их потребностям. Изменения в морских коровах гораздо менее радикальные, чем те, которым подвергаются фрайи при переходе в глубоководную форму.

Вообще говоря, превращение воздуходышащего человека в способную обитать на больших глубинах «морскую ведьму» – мероприятие исключительно экстраординарное. Чалот извел на нас всю свою массу. Все это время нам периодически приходилось жадно есть, чтобы дать ему все необходимое для поддержания нашей глубоководной ипостаси. Боже мой, как мы лопали! А потом мы выбрались на поверхность моря и стали изменяться в обратную сторону. Найл этого вначале не заметила. Но когда увидела, каким образом осуществляется метаморфоз, она поняла, что происходит.

– И что же? – спросил Мачон.

– Жир, – сказал Паррол. – Когда вся эта сложная плотная структура чалота, которая обеспечивает вашу жизнедеятельность в океане на глубине трехсот метров, начинает разлагаться, она превращается в жир, который откладывается в теле промежуточного хозяина! Если вы – фрайя, то это просто замечательно. Для них жир – это что-то вроде премии, которую они получают в результате взаимоотношений с чалотом. После этого они могут целый месяц не есть. У морских коров это было не очень заметно, поскольку чалот мало чего добавил к их и без того крупным прослойкам жира в организме. Но зато мы с Найл!..

Паррол покачал головой.

– Не хочется распространяться обо всех малоприятных подробностях, но доктор Тей вынужден был применить пластиковую кожу, чтобы наши тела буквально не расползлись! Мы выглядели чудовищами. Первые десять дней он держал нас в чанах с водой и хирургическим путем удалял все лишнее из организмов. Потом решил, что нам поможет лечебное голодание. Оно и в самом деле помогло. Правда, чтобы прийти в нормальное состояние, нам понадобилось почти два месяца, полтора из которых Найл не позволяла видеться с собой даже мне…

Сейчас она уже вернула себе первоначальный облик, но ее тщеславие до сих пор остается уязвленным. Думается, скоро это пройдет. Но если в течение ближайшего месяца или около того кому-то вздумается упомянуть при ней о каком-нибудь существе, страдающем излишним весом, вроде морской коровы, и при этом улыбнуться, то, держу пари, он без лишних разговоров рискует получить прямо в торец!

ДЬЯВОЛЬСКОЕ ОТРОДЬЕ

Глава 1

Когда боль, жгучей пеленой застилавшая разум, стала постепенно уходить, Тайкос Кей был даже скорее удивлен тем обстоятельством, что до сих пор держится на ногах. Обработка была жестокой и труднопереносимой. Временами казалось, что с ней почти невозможно справиться. Тем не менее, он ее выдержал. Ощущение жара от чего-то раскаленного добела, которое, ворвавшись ему в сознание, все-таки не оказало на мозг ожидаемого воздействия, постепенно снижалось. Жар сменился теплом, исходящим от вяло и уныло тлеющих углей. Потом и угли угасли. К Тайкосу стало возвращаться зрение.

Он маленькими порциями пустил в свое сознание ощущение собственного тела. Ощущение было не из приятных. До сих пор в некоторых участках тела оставались отголоски жгучей боли, будто в эти места втыкались крошечные раскаленные лезвия и кромсали плоть. Ущерб, наносимый нервной системе человека одним сеансом болевой обработки, был ничтожен. Однако, суммарный эффект от целого ряда таких сеансов был уже гораздо значительнее. За последние несколько недель сеансы проводились двадцать раз. Теперь, каждый раз подсчитывая вред, который этот процесс нанес организму, Тайкос подумывал, не придется ли ему признать, что кумулятивный эффект достиг такого уровня, при котором ущерб стал необратим.

Однако на этот раз трагедии не случилось. Разум был затуманен, но так было всегда после обработки, и длилось недолго. Убедившись в этом, он переключил внимание со своих внутренних ощущений на окружающий мир.

Появились четкие очертания большой комнаты. Она почти полностью была погружена в темноту, так как освещение было выключено демонами везде, кроме центра потолка. Осталось только пятно света, в которое попадала большая часть рабочего стола, к которому он был прислонен. А еще возвышение метрах в десяти поодаль, с которого за ним наблюдали. Полки, стены, ряды биологических образцов, наборы анализирующего и записывающего оборудования были погружены в темноту.

Тайкос Кей осмотрелся, воспринимая реальность, как она есть. Потом глянул на демонов.

– Вам опять удалось избежать болевых ощущений? – спросил один из трех – меньше всех ростом.

Тайкос размышлял. Облик маленького демона был все еще как будто в тумане, хоть и начал мало-помалу проясняться. Его звали Колл… Да, точно. Великий Палач Колл. Один из наиболее влиятельных руководителей Вечноживущих. Заместитель председателя Гласа Решимости…

Тайкос напомнил себе: «В общении с Коллом проявляй большую осторожность!»

Он издал звук, представлявший собой нечто среднее между вялой попыткой что-то сказать и тяжким стоном. Он мог бы отозваться сразу же. Но во время допроса следовало мыслить ясно и четко, без какого бы то ни было тумана в голове – особенно в тех случаях, когда допрос проводил Колл.

Все трое молча, не шевелясь, уставились на Кея. Кожа и обмундирование посверкивали, будто мокрые, – словно они только что выползли из моря. Кстати, такое вполне могло иметь место: составной частью демонов являлась соленая вода. Им становилось плохо, неуютно, если они долго обходились без нее. Тот, кто находился справа от Колла, держал устройство с посверкивающим голубым глазком. Когда глазок разгорался ярче, это означало, что скоро начнется болевая обработка. У того, что находился слева от Колла, было оружие, направленное на Тайкоса. Эти двое были коренастыми, мощными созданиями с мускулистыми и кривыми ногами. В данный момент оба сидели на корточках. Однажды Тайкоса заставили смотреть, как один такой демон обхватил руками грудную клетку человека и, не прилагая при этом видимых усилий, медленно сдавливал, пока тот не умер от пневмоторакса.

Экзекуция была проделана по распоряжению Колла. Крупные демоны были простыми исполнителями. Палачи называли их Оганунами. Колл принадлежал к тому же виду, но не был ни крупным, ни сильным. Как и многие Великие Палачи, он был морщинистым и крошечным, ростом чуть больше тридцати сантиметров. В плаще и капюшоне он походил на сморщенную от старости мумию. Но мог перемещаться, как стальная пружина. До этого Тайкос видел, как Колл подпрыгнул на двухметровую высоту, чтобы с размаху всадить парализующую иглу в глаз Огануна, когда тот чем-то ему не угодил. Он вонзал иглу пять или шесть раз, да так молниеносно, что его жертва, казалось, окостенела, как мертвая, не понимая, что происходит.

Тайкос был решительно настроен не злить Колла. В то же время ему нужно было хранить молчание, насколько это позволит ему Колл, чтобы с ясной головой отвечать на вопросы. Некоторое время он сохранял неустойчивое равновесие между этими двумя соображениями. Он подождал, пока разговорная щель над глазами Колла дернулась, чтобы открыться, и только тогда неуверенно произнес:

– Избежать всех болевых ощущений я не смог. Но все же они оставались терпимыми.

– Они оставались терпимыми, – донеслось из разговорной щели, словно Колл размышлял вслух над этим высказыванием. Тайкос уже давно привык к тому, что многие Вечноживущие прекрасно владели человеческой речью, однако голос Колла до сих пор казался ему неестественным. Глубокий бархатный голос, густой и громкий, который совсем не подходил такому маленькому и зловредному существу.

– Эти ребятишки боятся вас, доктор Кей, – сказало оно Тайкосу. – Знаете, почему?

– Нет, не знаю, – промолвил Тайкос.

– Настроенные лишь на десятую долю той мощности, которая была применена по отношению к вам, – объяснил Колл, – эти инструменты предназначены для наказания за серьезные проступки. Они наводят на них самый настоящий ужас. Они вас боятся, потому что вы, по-видимому, способны переносить мучительную боль, которая выше их понимания. Существуют и другие причины… За последние два дня ваше переговорное устройство зафиксировало шесть сигналов вызова на связь.

– Да, я это слышал, – кивнул Тайкос.

– Вы предсказывали, что одна из так называемых Тувел попытается связаться с вами, когда вы будете здесь.

Тайкос нерешительно произнес:

– Тувела – это ваш термин. Личность, которую вы имеете в виду, известна мне, как Хранительница.

– Очевидно, существо такого же типа, – заявил Колл. – Существо, которому некоторые приписывают обладание аномальными свойствами. Среди них – несокрушимость. Доктор Кей, что вы знаете об этих замечательных качествах, – если, конечно, они вообще существуют?

Тайкос пожал плечами.

– Как я уже сказал, о Хранителях и об их деятельности внутри нашей цивилизации мне стало известно сравнительно недавно. Они действуют чрезвычайно скрытно. У меня был личный контакт только с одной из них. Она произвела на меня впечатление исключительно одаренного человеческого существа. Но если у нее или у Хранителей в целом и имеются какие-то аномальные свойства, я ничего о них не знаю. Очевидно, Вечноживущие знают о Хранителях больше, чем я, – добавил он.

– Что ж, это вполне возможно. Судя по вашим словам, они утверждают, что бессмертны.

Тайкос покачал головой.

– Мне было сказано, что они разработали метод возвращения организму юношеского здоровья и сохранения его в течение длительного времени. Насчет бессмертия ничего сказано не было. Лично для меня это категория принципиального значения не имеет.

– Представление о бессмертных существах не имеет для вас значения, доктор Кей?

Тайкос вновь замялся, так как затронутая тема с любым Палачом могла повернуть разговор в опасное русло. Тем не менее, он произнес:

– Кто может доказать, что бессмертен, пока не дожил до конца времен?

Темное лицо Колла скривилось в подобии ухмылки. Видимо, реплика Тайкоса его позабавила.

– Да и в самом деле – кто? – согласился он. – Опишите мне ваши взаимоотношения с этими Хранителями.

Ранее Тайкос уже несколько раз описывал Коллу эти взаимоотношения.

– Два года назад, – сказал он, – мне предложили сотрудничать. Я согласился.

– Зачем?

– Я старею, Великий Палач. Среди многих вознаграждений за службу мне посулили обучение методам Хранителей, которые применяются для обретения долголетия и сохранения качеств, присущих молодым.

– Они научили вас этому?

– В моем обучении за основу принят один из основополагающих принципов. Мои успехи, насколько могу судить, явно удовлетворительны.

– В чем заключается ваша служба, доктор Кей?

– Я пока прохожу процесс обучения и до сих пор не в курсе, в чем она будет состоять. Я вполне допускаю, что сыграет какую-то роль мое научное прошлое.

– Способность управлять нервной системой, которую вы применяете, чтобы исказить действие возбудителей боли, вы приобрели в результате практики по увеличению продолжительности жизни?

– Да.

За ответом последовала длительная пауза. Разговорная щель Колла закрылась, и он застыл. Нижняя часть его глаз с двойным хрусталиком была затянута веками, верхняя – с каким-то отсутствующим выражением пристально таращилась на Тайкоса. Громоздкая свита тоже замерла, видимо, в порыве подобострастия. Тайкос не мог догадаться, что означает это молчание. То же самое происходило иногда и во время ранних допросов. Видимо, крохотное чудовище просто размышляло по поводу сказанного. А, возможно, Палач впал в небольшую прострацию. Если бы к нему обратились сейчас, он никак не отреагировал бы. Казалось, он вообще не замечает ничего вокруг. Тайкос подозревал, что Колл имел склонность к состоянию, которое являлось неким эквивалентом человеческого безумия. Даже Великие Палачи, равные Коллу по рангу, похоже, побаивались своего коллегу. Он же обращался с ними с почти нескрываемым презрением. Его темная мантия с капюшоном были изготовлены из простого материала. Часто при нем не было никаких украшений. А они скрывали свои карликовые тела под роскошно убранными одеяниями, которые были усыпаны сверкающими драгоценностями. Они явно предпочитали избегать общества Колла. И все же он оказывал на них очень сильное влияние.

Разговорная щель над глазами, скривившись, приоткрылась.

– Доктор Кей, – раздался голос Колла, – меня неодолимо тянет пополнить вами мой музей человеческих существ. Вы видели мою коллекцию?

Тайкос откашлялся.

– Да, – сказал он.

– Разумеется, видели, – вымолвил Колл, будто только сейчас осознал этот факт. – Я ее вам показывал. В качестве предостережения, чтобы вы не вздумали водить нас за нос. Особенно меня.

Тайкос произнес, тщательно выбирая слова:

– У меня и в мыслях не было говорить неправду, Великий Палач.

– Неужели? А я вот совсем не уверен в этом, – сказал Колл. – Вы считаете, что личность, которая пытается связаться с вами по переговорному устройству, – это Хранительница, о которой вы нам рассказали?

– Да, – кивнул Тайкос. – Хранительница Этланд.

– Почему вы решили, что это именно она?

– Позывных моего переговорного устройства больше ни у кого нет.

– Потому что вы с самого начала намеревались жить здесь в полной изоляции?

– Да.

– Хранительница Этланд курирует ваше обучение?

– Да.

– Судя по вашему описанию, это молодая особь женского пола.

– Я сказал, что она только выглядит молодой, – поправил его Тайкос. – Сколько лет ей на самом деле, я не знаю.

– Вы утверждаете, что эти Хранители или Тувелы разработали некую формулу долголетия, которая обеспечивает им даже возвращение молодости…

– Именно это Хранительница Этланд и имела в виду.

– И тем не менее, – сказал Колл, – вы утверждаете, что по заданию Хранителей среди форм жизни, населяющих эту планету, вы отыскиваете такие вещества, которые способствовали бы долголетию. Зачем Хранителям заниматься поисками того, чем они уже обладают?

Тайкос пожал плечами.

– Я знаю, что они подвергают меня различным проверкам. Может быть, таким образом они желают убедиться в моих способностях, как биохимика. Но нельзя исключать и того, что они до сих пор заинтересованы в отыскании более простых и более надежных методов достижения долголетия, нежели те, что имеются у них в наличии.

– Какую роль в нынешней методике играет использование химических веществ?

– Не знаю. Я описал основные подходы, в которых мне было велено практиковаться. Они ни словом не обмолвились о природе более совершенных процедур по достижению долголетия. Мои исследования сводятся к наблюдению за действием пробных материалов.

– Вы предположили, что исследования, проведенные на этом уровне, могут представлять интерес для Вечноживущих…

– Я этого не говорил, – сказал Тайкос. – Конечно, я понимаю, что некоторые Палачи наблюдают за результатами моих проб и анализируют вещества, которые участвуют в процессе.

– Не обольщайтесь, доктор Кей, что их интерес к научной стороне дела гарантирует вам длительную безопасность. Наши методы достижения индивидуального долголетия не нуждаются в улучшении. Я уверен, что вы нам лжете, и намерен выяснить, в чем конкретно. Зачем вам понадобилось разрешение отозваться на звонок Хранителя?

– Причину я объяснил Палачу Моге.

– Теперь объясните ее и мне.

Тайкос уже мог различать оборудование и образцы, размещенные в затемненных нишах помещения.

– Ответственность за этот проект лежит на Хранительнице Этланд. Она отвечает за меня и за мое обучение. До вашего появления она строго регулярно наведывалась сюда, чтобы проконтролировать, насколько успешно продвигается мое обучение. С тех пор она здесь не появлялась.

– Что из этого следует, по вашему мнению?

– Вероятно, Хранителям стало известно о вашем присутствии.

– Я не считаю это правдоподобным, доктор Кей.

Тайкос пожал плечами.

– Я вижу в этом единственную причину, по которой Хранительница Этланд прервала свои посещения. Возможно, Хранители считают более предпочтительным для себя, чтобы вы потихоньку покинули эти места до того, как начнутся всеобщие беспорядки. Если мне будет дозволено включить переговорное устройство, когда она снова подаст сигнал вызова, мы, возможно, узнаем, что Хранительница направляется сюда скорее для переговоров с Вечноживущими, нежели для свидания со мной…

– Она сознательно заявится на подвластную нам территорию?

– После того, что сообщили мне некоторые Палачи, – заметил Тайкос, – такое поведение Тувелы не покажется неожиданным. Если это правда…

– Будем считать, что это неправда, доктор Кей.

– В таком случае, – сказал Тайкос, – мне тем более следует дать разрешение на связь, чтобы я попытался отговорить ее от свидания со мной в настоящее время. Если, не подозревая о вашем присутствии, она заявится сюда, то она его обнаружит. И даже, если вы сможете удержать ее, дабы воспрепятствовать ее возвращению…