Текст книги "Триггер и ее друзья (сборник)"

Автор книги: Джеймс Генри Шмиц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 64 страниц)

– Если делать все именно так, когда наступит омоложение?

– В пределах десяти лет, – сказал Мантелиш, – субъект должен ощутить, что его биологический возраст не увеличился, а наоборот, уменьшился лет на пять. Процесс омоложения медленный, но устойчивый. Сами танги выбирают тот биологический возраст, который им нравится больше всего, и несколько лет используют препарат. И, конечно, невозможно уменьшить биологический возраст, если вы уже давно не юноша.

– Понимаю, – снова сказал Фиам. – И как панацею тангов нужно употреблять?

– Танги пьют экстракт, – ответил Мантелиш. – Человеческий организм противится этому. Мы нашли более подходящий способ – внутримышечные инъекции.

– Есть разница, какой препарат колоть – этот, что в контейнере, или какой-нибудь другой?

– Абсолютно никакой.

Паэс Фиам снова похлопал по контейнеру, улыбнулся и сказал:

– Содержимое готово к употреблению?

– Да.

– Нужны ли какие-то особые меры для того, чтобы сохранить его в полноценном виде, например, при транспортировке?

– Он самосохраняется, – сказал Мантелиш. – Считается, что в его составе не найти существенных отличий даже, предположим, через сто лет хранения. Но как я уже сказал, нельзя на сто процентов быть уверенным в том, что он безопасен. Испытание на шести подопытных кроликах ни в коей мере не может дать полные и окончательные результаты. Так, например, седьмой может отреагировать на инъекцию крайне негативно. Но что гораздо страшнее – нежелательные последствия могут проявиться лет через пять, десять или пятнадцать…

– Без сомнения, – согласился Фиам и причмокнул: – Будьте осторожны, профессор, при выборе ответа на мой следующий вопрос. Вы сказали, что препарат в этом контейнере должен значительно продлить жизнь одного человека. Сколько это в стандартных годах?

Мантелиш долго колебался и ответил крайне неохотно:

– По моим оценкам, что-то около трех сотен лет. Но это приблизительно.

Довольный Фиам усмехнулся и подмигнул напарнику:

– Триста лет, а, как тебе? Нам это вполне подойдет, профессор! Как вы, возможно, уже начали подозревать, мы и есть те самые потенциальные клиенты, для которых и предназначается панацея тангов. У нас нет ни малейшего желания продавать его, целиком или порциями. И, пожалуй, мы рискнем, что лет через десять, пятнадцать или сто возникнут побочные эффекты, но зато можно сорвать и главный куш – наши увлекательные жизни продлятся еще на сто пятьдесят лет!

Он встал и отошел от стола:

– У вас в лаборатории наверняка есть все, чтобы сделать инъекцию. Вы принесете инъекторы сюда, а я в это время буду держать вас на прицеле. Ваша задача – показать Велку в точности, как, сколько и в какую мышцу нужно колоть. Делать все это будете, продолжая находиться под действием детектора лжи. Так что не вздумайте ошибиться хоть в одной детали, иначе, поверьте мне на слово, вы горько об этом пожалеете! И, наконец, самое главное: первую инъекцию вы сделаете мне. Затем я сделаю инъекцию Велку под вашим контролем. После этого мы заберем контейнер с остатками препарата, и вы нас больше не увидите…

* * *

Десять минут спустя Мантелиш сидел за столом и уныло наблюдал за тем, как Фиам укладывает контейнер и еще несколько готовых изобретений, попавшихся ему на глаза, в чемодан. Велк стоял за спиной профессора, ствол его парализатора упирался в шею Мантелиша.

– Теперь позвольте мне рассказать вам оставшуюся часть этой истории, профессор, – сказал Фиам. Затем он взял со стола химический пистолет Мантелиша, покрутил в руках и тоже положил в чемодан. – Вы несколько раз упомянули о том, что мне не выйти сухим из воды. Позвольте разуверить вас в этом. Во-первых, как только мы вошли, то установили в комнате временный шифратор. Он находится там, на одной из полок. Там он и останется, и продолжит работать еще в течение получаса после того, как мы уедем. Таким образом, никто не сможет узнать о том, что происходило здесь в последние несколько часов, и уж тем более идентифицировать меня с Велком. Мы все делали в пластоперчатках, и у следователей, которые прибудут сюда, нет ни малейшего шанса навесить на нас Большое Ограбление Мантелиша. Позволю себе похвастаться: на Маккадоне у нас великолепная репутация – под другими именами, естественно – законопослушных бизнесменов с Эвали. Когда установят, что здесь совершено преступление, мы под подозрение точно не попадем, даже если о нас кто-то вспомнит. Вообще-то, – Фиам посмотрел на часы, – через двадцать минут мы уже окажемся среди приглашенных светского раута в Сеусе. Таким образом, любой из них сможет подтвердить, что мы провели весь вечер там.

Он улыбнулся Мантелишу:

– Еще один момент. Важный для вас, дорогой профессор. Вас, естественно, найдут мертвым, но возникнет вопрос, от чего вы умерли. Мы оставим федералам маленькую, но чрезвычайно любопытную загадку. Итак, контейнер тангов отсутствует. Но по какой причине? А она, причина эта, чрезвычайно драматична: вы обнаружили, или вообразили, что обнаружили, у себя какой-то жуткий побочный эффект (отросли рога, хвост и копыта, например), ужаснулись и вылили все до последней капли в океан для того, чтобы никто больше не пострадал. А затем, возможно, покончили жизнь самоубийством, предпочтя такой радикальный способ томительному ожиданию неизбежного конца.

– Ах, самоубийство! – зарычал Мантелиш. – Да в Галактике не найти ни одного психа, который способен покончить с собой с помощью парализатора!

– Совершенно верно, – согласился Фиам. Он достал из чемодана химический пистолет. – Я внимательно изучил это небольшое устройство. Его конструкция достаточно проста. Вот так оно взводится, верно? Теперь можно стрелять, – он навел оружие на Мантелиша и добавил: – Отойди-ка в сторонку, Велк.

Велк быстро отодвинулся к стене. Глаза Мантелиша расширились.

– Вы не сможете…

– Еще как смогу, – сказал Фиам. И как только профессор вскочил с яростным рыком, бандит нажал на курок.

Мантелиш замер, на искаженном лице застыл оскал. Тело боком навалилось на стол и с грохотом обрушилось на пол.

– Ух! – произнес Велк, не в силах отвести взгляд от трупа. – У него все лицо посинело!

– Он мертв? – спросил Фиам, глядя через стол.

– Не видел никого мертвее! Или синее! – дрожащим голосом сообщил Велк.

– Хорошо, только не дотрагивайся! Яд может просочиться и сквозь перчатки, – Фиам обошел стол, положил пистолет на пол и сказал: – Подтолкни это чем-нибудь к его руке, и убираемся отсюда…

Как только они вышли в холл и закрыли за собой дверь, вновь раздалось пиликанье КомСети. После того, как оно прекратилось, в доме Мантелиша воцарилась гробовая тишина.

* * *

– Просто чудо, – сказала Триггер, – что вы все еще живы!

Даже сквозь загар ее кожа казалась бледной. К тому времени, как они с Тэйтом примчались пару минут назад, профессор уже утратил тот яркий лазурный оттенок, который так впечатлил Велка. Теперь кожа профессора отливала отвратительной зеленью, и лишь местами начинал проступать нормальный розовый цвет.

– Никакого чуда, моя дорогая, – спокойно сказал Мантелиш. – Паэс Фиам потерпел неудачу, чего и следовало ожидать от дилетанта, рискнувшего бросить вызов авторитетному ученому, и где, на его игровом поле! Он проиграл уже в тот момент, когда переступил порог моей лаборатории! Здесь в моем распоряжении всегда с полдюжины самых разных химикалий, которые способны помешать любым преступным намерениям. Но поскольку я тоже находился в лаборатории, большинство из них могло быть чрезвычайно опасно или, по крайней мере, вредно для меня самого. Как только я увидел, что он собирается использовать химическое оружие, я решил воспользоваться его некомпетентностью.

Спецуполномоченный Тэйт заглянул в руководство по использованию оружия.

– Тут написано, что его действие приводит к немедленной смерти, – заметил он.

– Так и есть. Действие химпистолета действительно приводит к немедленной смерти, – согласился Мантелиш, – если стрелять из него в рамлианских огненных жуков. Я разработал это приспособление для того, чтобы помочь колонистам уничтожить этого паразита. У человеческого организма оно вызывает лишь кратковременный паралич.

– А также придает совершенно отвратительный вид! – съязвила Триггер, пристально глядя на профессора.

– Это все мелочи, моя дорогая. Через пару часов я буду выглядеть вполне пристойно.

Холати Тэйт вздохнул и положил пистолет обратно на стол.

– Ну вот, на основании ваших показаний, профессор, теперь мы поймаем мерзавцев, раз знаем, кто они такие, – сказал он. – Я немедленно подниму тревогу в космопортах и задействую своих Скаутов. Нам повезло хотя бы в том, что у них был не слишком большой гандикап.

Мантелиш сжал его бицепс.

– Пожалуйста, только не беспокойся о препарате, Холати, – сказал он. – Я уведомил полицию, Фиама и Велка скоро арестуют.

Специальный уполномоченный с сомнением произнес:

– Да знаю я маккадонскую полицию…

– Дело не потребует от блюстителей блестящих способностей, Холати. Фиам сдуру похвастался, что после моего убийства они с Велком будут расслабляться на каком-то светском рауте. Это было около получаса назад, – профессор Мантелиш кивнул на КомСеть: – С минуты на минуту я ожидаю звонка от полиции, которая сообщит, что преступники задержаны.

– В таком деле лучше не рисковать, профессор, – предупредила Триггер. – Убийцы могли изменить планы, особенно теперь, когда у них препарат, и вполне способны убраться с планеты немедленно.

– Тут есть один небольшой нюанс, Триггер. Если бы Паэс Фиам дождался официального сообщения о планете тангов, он бы пять раз подумал, прежде чем делать себе укол. Даже если закрыть глаза на природную агрессивность тангов, с ними в буквальном смысле невозможно общаться, когда они употребляют экстракт бессмертия. Чтобы вернуться в лоно цивилизации, я и пятеро остальных подопытных кроликов вынуждены были ждать несколько месяцев, пока его эффект не пойдет на убыль. Мы бы вообще не смогли жить среди тангов, если бы временно не отключили обонятельные центры в мозгу.

– Обонятельные центры? – не поняла Триггер.

– Да. Это было абсолютно необходимо. Примерно через полчаса после приема препарата он начинает действовать и при этом производит самую отвратительную и резкую вонь, с которой когда-либо сталкивался человек. Где бы Паэс Фиам и Велк ни находились, их местоположение можно безошибочно определить как минимум за полкилометра. Я предупредил полицию, что оперативникам для ареста понадобятся противогазы…

Он прервался, потому что зуммер КомСети вновь ожил.

– Ага, вот и они! Может быть, ответите вы, Триггер? Скажите, что я нездоров. Боюсь, что в настоящий момент органы правопорядка несколько обозлены на меня.

НАСЛЕДИЕ

1

В Белом Городе Сеусе, красивой и безмятежной столице Маккадона, Университетского Мира Федерации, всходило солнце.

В комплексе зданий и тропическом парке Колониальной Школы, растянувшихся на целых пять километров, вторая смена студентов отправилась на завтрак, в то время как большая часть четвертой смены, не спеша, двигалась к своим койкам. Организация занятий в Школе не слишком привязывалась ко времени суток, но большая четырехугольная площадка для физических упражнений была практически пуста. За ограждением тира стояла молодая женщина. В руке она держала пистолет и ждала, пока автоматика позволит выбрать новую серию мишеней.

Ей было около двадцати четырех лет, она была стройна и экипирована в удобную спортивную форму Школы: коричневую рубашку и такие же шорты, открывающие круглые колени, высокие гольфы в тон и туфли на мягкой подошве. Принадлежащая ей панамка висела на ограждении, и утренний ветер трепал волосы, едва доходившие до плеч и мелированные по последней моде в серебристый и белый цвета.

Ее маленький пистолет – двуствольный спортивный «Дентон» – знающие люди Ядра Звездного Скопления квалифицировали как оружие профессионалов. В учреждениях, подобных Колониальной Школе, он встречался не часто.

В тот момент, когда на дисплее высветилась новая серия мишеней, девушка заметила аэрокар, который направлялся к ней со стороны административных корпусов. Она довольно долго всматривалась в сидевшую в каре пару, потом обратила взор на появившиеся мишени, еще несколько мгновений неторопливо прикидывала траекторию полета и, наконец, подняла «Дентон». Из ствола вылетели восемь бесшумных, невидимых, губительных игл. Шесть небольших облачков кровавого цвета повисли в воздухе. Две оставшиеся иглы описали дугу и вернулись в оружие.

Девушка раздраженно прикусила губу, затолкала оружие в кобуру и помахала рукой дежурному, как бы говоря, что закончила. Затем снова посмотрела на аэрокар, который приземлялся поблизости, и критически оценила пассажиров.

– Хорошенький пример, доктор, вы подаете студентам! – заметила она укоризненно. – Лететь прямо через зону поражения!

Доктор Племпони, директор Колониальной Школы, улыбнулся:

– Восемь лет назад твой отец отругал меня по той же самой причине, Триггер! Причем, должен сказать, он употреблял при этом гораздо более сильные выражения. Знаешь, это была первая встреча со стариком Рансером Арджи, и я…

– Племп, ради звезд! – предостерегающе крикнула с заднего сидения Мискаль, глава женского подразделения физической подготовки. – Смотри, что ты делаешь, придурок!

Доктор Племпони глянул на метрессу смущенно. Трясущийся, как в лихорадке, аэрокар практически шлепнулся с высоты последних полутора метров.

Мискаль выругалась, Племпони начал извиняться, а Триггер подошла к машине.

– И часто он с вами так поступает? – поинтересовалась она.

– Да практически всегда! – заверила девушку Мискаль, высокая худощавая женщина с развитой мускулатурой. На вид ей можно было дать лет сорок. Она подмигнула Триггер из-за спины Племпони: – Когда Племп за рулем, нужно иметь под рукой адрес хорошего костоправа.

– Ну, хватит, хватит уже, – примиряющим тоном сказал доктор Племпони. – Просто ты на секунду отвлекла мое внимание, вот и все. В общем, Триггер, когда мы перекусывали перед ланчем, Мискаль сказала, что в старой доброй Колониальной Школе ты не чувствуешь себя абсолютно счастливой. Вот почему мы отложили все дела и прибыли сюда. Если у тебя больше нет дел, собирайся, поедем в офис и обсудим это. – Он открыл ей дверцу.

– Больше нет дел? – повторила Триггер, внимательно посмотрев на доктора. – Хорошо, доктор. Поедем и обсудим.

Она сбегала за панамкой, забралась в аэрокар и когда захлопывала за собой дверцу, привычно поправила «Дентон» в кобуре на бедре.

Племпони с сомнением покосился на оружие.

– На всякий случай, противостоять вооруженному налету или киднэппингу? – он потянулся к панели управления.

Триггер покачала головой.

– Скорее для вымещения накопившейся злости. – Она подождала, пока доктор могучим рывком не оторвет кар с земли. – А то, что было вчера, это и в самом деле бандитский налет?

– Мы почти уверены, – сказала Мискаль с заднего сиденья. – Хотя до меня дошли слухи, что все это могло случиться из-за тех двух сверхсекретных плазмоидов из вашего Проекта.

– Не похоже, – заметила Триггер. – Налетчики находились в полукилометре от того места, где должны были быть, если им на самом деле потребовались плазмоиды. А парни, которых я видела, явно не доросли для подобной работенки.

– Я тоже так подумала, – согласилась Мискаль. – В любом случае, они профессиональные пилоты. Мне удалось рассмотреть кое-что из их экипировки. Сногсшибательные пистолеты – кажется, спрейганы и стремительный кар.

– Стремительный, это точно, – кивнула Триггер в знак согласия. – Именно это и показалось мне подозрительным, когда они появились.

– А еще в холмах их поджидал высокоскоростной межпланетный хоппер, в котором сидели два человека. Полицейские поймали и их, – сказала Мискаль и тут же добавила. – Это были киднэпперы.

– Удалось выяснить, за кем они прилетели? – спросила Триггер.

– Нет, – сказала Мискаль. – Слишком много вариантов. Десятка два студентов или даже больше могли послужить приманкой для налетчиков. А копы молчат и признались только в том, что о налете их предупредили. Но это и без того очевидно. Стоило просто увидеть, как они выскочили из ниоткуда и повязали этих юнцов.

– Я этого не видела, – призналась Триггер. – Когда подлетел их кар, крикнула, предупредив ближайшую группу студентов, и распласталась за большим камнем. Потом, когда рискнула высунуться, полицейские уже схватили их.

– Ты поступила очень разумно, – сказал Племпони. – Надеюсь, эти головорезы получат свое. Похищения – дурное дело.

– Вон та большая штука впереди, летящая прямо на тебя, – спокойно заметила Мискаль, – еще один аэрокар. Он имеет право летать по этой траектории. В отличие от тебя. Понимаешь, Племп?

– Ты уверена? – с удивлением переспросил доктор Племпони. – А, к дьяволу! Я включу сирену.

И включил.

Триггер вздрогнула.

– То-то же! – промолвил Племпони с триумфом в голосе, когда другой водитель в панике свернул в сторону.

Триггер приказала себе расслабиться. Аэрокары являлись довольно надежными машинами, и, максимум, что мог натворить Племпони – это внести некоторый беспорядок в движение.

– Со времени моего отъезда случались другие налеты на Школу? – спросила она, когда доктор направил кар к балкону своего офиса.

– Чуть больше четырех лет назад, не так ли? – сказала Мискаль. – Хотя нет, ты все еще была здесь, когда это произошло. Шесть лет назад. Помнишь?

Триггер помнила. Тогда похитили двух студентов, сыновей важных должностных лиц Федерации. Бандитам удалось скрыться, и, лишь через несколько месяцев, до Триггер дошло известие об освобождении мальчиков.

Хотя машину слегка трясло, Племпони совершил мягкую и аккуратную посадку. Как и намечал, на балконе своего офиса. Он одарил Триггер взглядом, полным самодовольства.

– Видишь, деточка! – бросил он через плечо. – Ну что ж, дамы, пройдемте. Триггер, ты уже завтракала?

Триггер согласилась на чашку кофе, несмотря на то, что завтракала полчаса назад. Мискаль же отказалась. Ради сохранения фигуры. Она подошла к рабочему столу Племпони и, скрестив руки на груди, рассматривала спокойными голубыми глазами Триггер. Девушка подумала, что своими повадками и гибким телом Мискаль иногда напоминает хорька, но приятное загорелое улыбчивое лицо отгоняло подобные мысли прочь. Обе женщины, несмотря на солидную разницу в возрасте, неплохо ладили между собой еще тогда, когда Триггер училась на старших курсах.

Пищевой дозатор выдал Племпони переполненный поднос с завтраком, и доктор, потянувшись за стулом через Триггер, уселся с ним на коленях, извинился и, непрерывно жуя, начал:

– Пока мы еще не разобрали чрезвычайно справедливый протест, изложенный вчера тобою, Мискаль, я хотел бы указать на кое-какие моменты.

Триггер кивнула:

– Будьте так любезны.

Племпони продолжил:

– Триггер, ты всегда желанный гость в Колониальной Школе. Ты дочь нашего старого друга и коллеги Рансера Арджи. Ты была одной из наших лучших учениц, и не только в качестве блестящего специалиста по огневой подготовке. Теперь ты секретарь и помощник специального уполномоченного Холати Тэйта, и это делает тебя соавтором, возможно, величайшего научного открытия столетия… Я, конечно же, имею в виду, – добавил Племпони, – открытие Тэйтом плазмоидов Старых Галактиан.

– Допустим, – согласилась Триггер. – К чему вы клоните, Племп?

Он помахал у нее перед носом хорошо прожаренным гренком:

– Пожалуйста, не перебивай старших, деточка! Должен отметить, что благодаря исключительным организаторским способностям, которые ты показала во время работы с Тэйтом, тебя направили сюда, в администрацию колонии, для оказания помощи спецуполномоченному Тэйту и профессору Мантелишу в Проекте «Плазмоид» Университетской Лиги. А это означает, что ты стала важной персоной, Триггер! Мантелиш, при всех особенностях его характера, несомненно, является величайшим авторитетом Лиги в области биологии. А Проект «Плазмоид» – в настоящее время самое важное предприятие Лиги.

– Мне тоже так сказали, – сказала Триггер. – Именно поэтому я и хочу узнать, что именно пошло не так.

– Секунду, деточка, секунду, – сказал Племпони. Он нашел салфетку и аккуратно вытер губы: – Я старался выражаться простыми словами, чтобы дать понять: мы сделаем все, что угодно, дабы тебе было хорошо. Мы безмерно рады видеть тебя здесь. Это высокая честь для нас! – улыбка засияла на директорском лице. – Ты не возражаешь?

Триггер улыбнулась:

– Ну, если вы так считаете. И спасибо вам огромное за заботу, доктор. Но, может быть, вернемся к делу?

Племпони переглянулся с Мискаль.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он.

– Вы прекрасно знаете, что именно, – ответила Триггер. – Но я уточню: где спецуполномоченный Тэйт?

– Не знаю.

– А где Мантелиш?

Он покачал головой.

– Тоже не знаю.

Он выглядел несчастным.

– Даже так? – сказала Триггер и наморщила нос. – Кто же, в таком случае, это знает?

– Мне нельзя говорить тебе об этом, – твердо заявил Племпони.

Триггер подняла бровь.

– Почему?

– Дело касается безопасности Федерации, – нахмурившись, произнес Племпони и добавил: – Я не должен был говорить и этого, но что я могу поделать?

– Безопасность Федерации? Значит, речь идет о плазмоидах?

– Да… ну… я бы так… ну, не знаю.

Триггер вздохнула:

– Вы не должны рассказывать об этом только мне?

– Нет-нет-нет, – торопливо произнес Племпони. – Никому. Я не должен рассказывать никому, что я знаю о местонахождении Холати Тэйта или профессора Мантелиша.

– Ну, вы и фантазер! – спокойно произнесла Триггер. – Значит, все-таки знаете!

Племпони умоляюще посмотрел на Мискаль, та только усмехнулась.

– Мой рот на замке, Триггер! Не могу ничем помочь. Пожалуйста, поверь мне.

– В таком случае, позвольте подвести итог, – Триггер пробарабанила пальцами по подлокотнику. – Восемь недель назад, несмотря на все трудности, я закончила работу в системе Мэнон и была переведена сюда для того, чтобы организовать работу Проекта «Плазмоид». Единственная причина, по которой я согласилась на эту работу, состояла в том, что спецуполномоченный Тэйт убедил меня, что для него это крайне важно. То есть важно, чтобы это была именно я. Я даже позволила ему уговорить себя выполнять задание под вымышленным именем Раи Фарн и, – она подняла руку и потрогала волосы, – перекрасить волосы. Кстати, он не назвал ни одной уважительной причины для этого! Только сказал, что это требования Университетской Лиги.

Доктор Племпони кашлянул.

– Ну, в этом нет ничего удивительного – ведь ты знаешь, Триггер, насколько чувствительна Лига к славе отдельного индивида.

Девушка приподняла одну бровь.

– К славе отдельного индивида?

– В хорошем смысле этого слова! – торопливо сказал Племпони. – Твое имя сейчас у всех на устах, оно стало настолько популярно, что не передать словами. Обозреватели новостей регулярно упоминают о тебе в сообщениях о Полнолунии, сразу после упоминания о специальном уполномоченном. Что, разве я не прав, Мискаль?

Мискаль кивнула в знак согласия:

– Все верно, ты добилась успеха, маленькая подружка! Мы несколько раз видели тебя в солидо-выпусках.

– Ладно, допустим, – сказала Триггер. – Хотя я по-прежнему не вижу особого смысла в преувеличивании моих заслуг в этом деле. Давайте забудем о моих успехах и поговорим по существу дела. После того, как я сюда прибыла, с Мантелишем удалось встретиться только однажды. Я попыталась выяснить его требования к своим сотрудникам, и, в частности, ко мне, но он высказался крайне неопределенно. Специальный уполномоченный Тэйт иногда появляется на территории Проекта, иногда исчезает. Причем, значительную часть времени его нет. А еще он стал изъясняться довольно обтекаемо. Самое интересное, не по отдельным позициям, а по поводу всего на свете. Три недели назад, как я уже упоминала, он исчез. И никто из здешней администрации не знает или не хочет говорить, куда он делся и как с ним можно связаться. То же самое происходит на Маккадоне в офисе Прекола. То же самое на Эвали в министерстве внутренних дел. То же самое в любом офисе Университетской Лиги. Что же мне прикажете делать? Я пробую связаться с Мантелишем. И узнаю, что профессор с Тэйтом! А они оба мне заявили, что я должна позаботиться обо всем, – она в раздражении развела руками. – Позаботиться о чем? Я сделала все, что могла, и теперь как бы провисла между небом и землей в ожидании дальнейших инструкций от людей, которые, предположительно, возглавляют этот предположительно крайне срочный и важный проект! А у Мантелиша, как я выяснила на днях, похоже, даже нет заместителя.

Племпони кивнул:

– Да, меня поставили в известность, что он еще не набрал ассистентов для Проекта.

– Кроме, разве что, этой кучки молодых ученых, которые заперлись вместе с плазмоидами, – ядовито сказала Триггер. – Они знают меньше, чем ничего, и слишком напуганы для того, чтобы рассказать мне хоть что-то.

Племпони на мгновение смутился.

– Эта последняя фраза… – начал было он, но в последний момент сдержался: – Ну, ладно, ладно, не буду придираться. Продолжай.

И Триггер продолжила:

– Вот именно. Прежде всего, я поняла, что совершенно не нужна Холати для этой работы. Во-первых, здешние организационные вопросы решаются в два счета. И пока чего-нибудь экстраординарного не случится – желательно как можно скорее – нет никакого оправдания моему пребыванию здесь.

– А не могла бы ты, деточка, – предложил Племпони, – расценить свое назначение, как своего рода небольшой заслуженный отпуск?

– Допустим, могла. Но тот же Холати внушил мне, что один из нас должен постоянно оставаться на территории, где ведется Проект, так что я даже не имею возможности покинуть Школу хотя бы на время. Я прочла все, что у меня было на кристаллах, а еще Мискаль прогнала меня через два боевых курса. Но проблема в том, что я не на каникулах. В жизни не поверю, что то, чем я занимаюсь, выглядит для Прекола командировочной работой!

На некоторое время воцарилась тишина. Племпони, уставившись на свой опустевший поднос, сказал «извините», и пошел к пищевому автомату, встроенному в стену.

– Не тот паз, – сказала в спину ему Триггер.

Он обернулся в недоумении:

– А?

– Вы хотите положить поднос на место, не так ли?

– Благодарю, – рассеянно произнес Племпони. – Всегда это делаю и всегда путаюсь…

Он вставил поднос в нужный паз, вымыл руки в специальной нише, затем вернулся, все такой же рассеянный, и остановился перед Триггер.

– Специальный уполномоченный Тэйт оставил сообщение для тебя, – сказал он внезапно.

Триггер прищурилась:

– Когда?

– На следующий день после того, как уехал. – Племпони предупреждающе поднял руку: – Подожди! Сейчас ты все поймешь. Он позвонил и сказал, цитирую: «Племп, у тебя немного шансов сохранить все в секрете от Триггер, так что не буду говорить тебе лишнего. Если те дела, которыми мы сейчас занимаемся, не позволят вернуться к работе над Проектом в течение следующих нескольких недель, девочка забеспокоится. Когда она начнет жаловаться, – но не раньше – скажи ей, что есть причины, по которым я не могу в настоящее время связаться с ней или дать ей знать о том, чем я занимаюсь, и что сам свяжусь с ней, как только смогу». Конец цитаты.

– И это все? – удивилась Триггер.

– Да, все.

– Тэйт не говорил ничего о том, как долго продлится эта ситуация?

– Нет. Я передал сообщение слово в слово. Ты знаешь, что у меня превосходная память, Триггер.

– Получается, мое вынужденное безделье может продолжаться недели? Или даже месяцы?

– Да. Возможно. Я полагаю… – на лбу Племпони выступила испарина.

– Племп, – произнесла Триггер, – а вы можете передать Холати сообщение от меня?

– С радостью! – брякнул Племпони. – Что? Ну что я за болван… ох-ох-ох! – он покраснел.

– Все правильно, – сказала девушка. – Вы можете связаться с ним, я так и думала.

Доктор Племпони смотрел на нее с укоризной:

– Так нечестно! Как я мог упустить из виду, что ты на удивление сообразительна, Триггер?

Триггер пожала плечами.

– Не вижу никаких оправданий для всех этих заморочек с отсутствием Тэйта и Мантелиша, – она встала. – В любом случае, вот сообщение. Передайте спецуполномоченному, что если кто-то – и как можно скорее – не назовет мне разумную причину того, что я болтаюсь здесь, как банан в проруби, то буду вынуждена обратиться в Прекол с просьбой вернуть меня в Проект Мэнон.

Племпони скис.

– Триггер, – сказал он, – я, конечно, сделаю все, что возможно, для передачи сообщения по адресу, но в остальном…

Девушка мило улыбнулась:

– Я знаю – ваш рот на замке. Простите, если я побеспокоила вас, Племп. Но, в конце концов, я служащая Прекола. Если мне приходится тратить впустую их время, то хочу хотя бы знать, для чего это нужно.

Племпони смотрел, как она вышла из комнаты и идет через холл. На его лице смешались такие далекие друг от друга эмоции, как тревога и одобрение.

– Ладная фигурка у нашей девочки, ты не находишь? – сказал он, обращаясь к Мискаль, и сделал руками волнообразное движение, повторяющее изгибы тела. – А какая волнительная походка…

– Угу, – сказала Мискаль. – Вот же старые козлы!

– Что? – не понял доктор Племпони.

– Я как-то стала невольной свидетельницей того, как ты с Мантелишем обсуждал фигуру Триггер.

Племпони опустился за стол.

– Ты не должна была подслушивать, Мискаль, – сказал он строго, – это не корректно.

– А корректно пускать слюни на молоденькое мясо?

– Ладно, давай замнем. У нас есть работа поважнее. Полагаю, что нужно как можно скорее отправить сообщение Тэйту. Триггер имела в виду именно то, что сказала, тебе не кажется?

– А то, – убежденно сказала Мискаль.

– Тэйт предупреждал меня, что Триггер может стать неуправляемой примерно к этому времени. Мне кажется, что она слишком добросовестна.

– Ага, а еще у нее на Мэноне, – вставила Мискаль, – остался парень. Они неразлучны с тех самых пор, как отучились в нашей Школе.

– Тогда им надо пожениться, – сказал Племпони. Голос его задрожал: – У меня кровь стынет в жилах всякий раз, когда я подумаю о том, насколько близко вчерашние головорезы подобрались к ней!

Мискаль пожала плечами:

– Расслабься, малыш! У них не было ни одного шанса. Девочку охраняют ребята Тэйта – это самая реактивная бригада, которую я когда-либо видела в действии.

– Да, – задумчиво произнес Племпони, – такое вряд ли можно приложить к полиции Маккадона.

– Это уж наверняка. В любом случае, если кто-то соберется захватить Триггер Арджи в Школе, ему понадобится минимум линкор.

Племпони нервно посмотрел на безоблачное синее небо.

– После общения с Холати Тэйтом, – сказал он, – у меня возникло ощущение, что у этого кого-то может оказаться даже линкор.