Текст книги "Милое видение (ЛП)"

Автор книги: Джейми Макгвайр

Соавторы: Тереза Маммерт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

– Не замечала за собой чувство раздражительности или головные боли после

аварии? – Он потянулся, нежно потирая мое плечо около шеи. Я застыла. – Ты выглядишь

хорошо, но я переживаю, что ты не станешь жаловаться, дабы не пропустить работу.

Он смотрел на меня своими большими голубыми глазами, подчеркнутыми

испещренными сединой бакенбардами. Его красота была сравнима с внешностью актеров, игравших докторов на экране. Когда-то я замирала, не в силах подобрать слов, но больше

он не заставлял меня нервничать. Мои плечи передернулись, избавляясь от его

прикосновения.

– Только первую неделю. Спасибо за беспокойство.

Он заглянул себе через плечо, а затем обернулся ко мне, понизив голос.

– На самом деле, я очень беспокоился о тебе. Прошу прощения, если переступаю

грань, но до меня дошли слухи, что ты начала проводить время с одним из парамедиков

и…

– Доктор Розенберг, – перебила его я. – Не думаю, что мы должны…

– Я понимаю, – подмигнул он. Раньше подобное вскружило бы мне голову. Теперь

же захотелось поежиться. – Приятели ведь общаются. Я считаю тебя своим другом. Мы

работали вместе почти два года, и… не хочу, чтобы тебе сделали больно. Джош Эйвери

создал определенную репутацию за короткое время, проведенное здесь. Просто… будь

осторожна. Я волнуюсь о тебе.

До меня дошло, что я стояла, разинув рот, так что поскорее его закрыла. Доктор

Розенберг всегда вел себя со мной более непринужденно, чем с остальными медсестрами, но это было совсем не по-дружески.

– Спасибо, – ответила я. Потом моргнула и выпрямилась, когда к нам

присоединилась Дэб.

Доктор Розенберг посмотрел на часы.

– Ох. Совсем забыл о встрече. Наслаждайтесь своей курицей, Хамата. – Он встал,

собрал свои вещи и оставил нас наедине.

Дэб нерешительно сглотнула.

– Что? – Задала я вопрос.

– Ты заметила, что среди всех медсестер он только тебя называет по имени?

– Да? И что с того?

– Ничего, – она откусила кусок. – Просто констатирую факт, – и продолжила с

набитым ртом, – его очень заинтересовала твоя дружба с Джошем, к тому же он стал более

разговорчив с момента аварии, когда тебя привезли сю… – она помедлила, и мои брови

устремились вверх. – Возможно, он отпросился из смотровой, потому что слишком

переживал.

– Слишком переживал? Ты серьезно?

– Он вел себя странно. Думаю, он понял, что испытывает к тебе чувства, а теперь ты

еще встречаешься с Джошем.

Я закатила глаза и откинулась на спинку кресла.

– Ошибаешься, Хамата. Нет никаких причин разыгрывать драму.

Она приняла оскорбленный вид.

– Как ты могла так обо мне подумать.

– Возможно, авария помогла ему понять, что мы друзья и близкие коллеги, и теперь

его беспокоит мое общение с Джошем. На что он имеет полное право. Джош заработал

определенную репутацию. Дэб, у доктора Розенберга дочери-подростки. И за мной он

просто приглядывает. Мне кажется, это мило.

– Ты вознесла его на пьедестал, и когда он свалится оттуда на свою задницу, то

разобьет твое маленькое наивное сердечко. Во всяком случае, за этим будет весело

наблюдать.

В комнату зашли еще несколько медсестер и МРТ-технолог, и Дэб запихнула в рот

остатки своего ланча.

– Перерыв окончен. Пора за работу.

– Ни с кем не делись своей теорией, хорошо? Судя по всему, обо мне и так судачат.

– Это было обидно, Эйвери. Очень, – на выходе произнесла она.

Растерявшись, я осталась стоять на месте. Мне никогда не удавалось разозлить Дэб.

Не думала, что такое вообще возможно.

Она просунула голову обратно.

– Шучу. Рада, что ты предупредила. А то я собиралась разболтать всем, что Док

Рози хочет связать тебя и засаживать, пока ты не начнешь выкрикивать «папочка».

– Ненавижу тебя, – последовала за ней я.

Остальная часть дня тянулась бесконечно долго. Один раз Джош и Куинн привезли

пациента, но, когда нам выдался момент поговорить, его снова вызвали.

Перед его уходом мне достался поцелуй в щеку, который запустил неистовый поток

сплетен среди остальных медсестер. Стоило Эштон пронюхать об этом, она мгновенно

оказалось в моем личном пространстве.

Как только мне удалось закончить отчет, она стояла рядом, накручивая прядку

волос на палец, изо всех сил стараясь выглядеть непринужденно.

– Так, – произнесла она с улыбкой Чеширского кота на лице. – Ты и Джош.

– Нет, – ответила я.

– Нет? Так это не правда? Он не целовал тебя?

– Нет, – повторила я.

Она облегченно вздохнула.

– Хорошо, потому что, знаешь, мы общаемся уже несколько месяцев, и мне бы не

хотелось, чтобы ты попала в список «бывших», если понимаешь, о чем я.

– Под «нет» я имела в виду, что не собираюсь обсуждать с тобой свою личную

жизнь. Мне не очень хотелось бы стать тем, кто откроет тебе глаза, Эштон, – сказала я, закончив делать запись в карте. После чего захлопнула ее и посмотрела на собеседницу. –

Ты и есть «бывшая». Каждая медсестра, успевшая переспать с Джошем, – «бывшая».

Она задохнулась от возмущения и поджала губы, а ее пухлые щеки покраснели.

– Мне очень жаль, если он тебе нравится. Джош есть Джош. Его природную

харизму девушки часто путают с флиртом. Но мы общались с самого его приезда. Тебе не

обязательно вести себя, как ревнивая сучка.

Я нахмурилась.

– Следи за словами, Эштон. Мы на работе.

– Я твой начальник.

– И все равно не имеешь право называть меня «сучкой» на работе.

Двери скорой помощи со свистом раскрылись, и выражение лица Эштон мгновенно

изменилось.

– Джош! – Воскликнула она со взволнованной улыбкой, покачиваясь на каблуках.

– Здравствуй, Эштон. – Он улыбнулся, посмотрев на меня. – Ты готова?

– Ага, сейчас только закончу с последней картой, – ответила я, доставая большую

коричневую папку.

– Гм! – Начала Эштон, беспокойно поправляя волосы. – Что происходит?

Джош не стал увиливать.

– У нас с Эйвери свидание.

Эштон моргнула, а выражение ее лица выдало напряжение.

– Что, черт возьми, ты подразумеваешь под словами «у вас свидание»? Мы ведь

только вчера говорили о встрече.

Джош сделал глубокий вдох.

– Нет , ты говорила о встрече. Я отказался.

– Ты не говорил мне об Эйвери, – пожаловалась она.

– Ого, это становиться слишком похоже на «Дни Нашей Жизни», – я закрыла папку.

И посмотрела на Джоша. – Мы можем идти?

– Да, – его рука покоилась на моей спине по пути к шкафчикам.

Он остался ждать около входа, пока я забирала сумку и мыла руки. И когда,

наконец, вышла из раздевалки, рядом с ним со слезами на глазах стояла Эштон.

– Серьезно? – Обратилась я к Джошу.

– Карисса, уж не знаю, как еще донести до тебя. Я твердил об этом последние

четыре месяца.

– Твердил, о чем? Я не понимаю.

– Мы переспали однажды. И если бы я знал, что ты не отстанешь, этого бы вообще

не произошло. Повторяю, в последний раз: меня не интересуют отношения с тобой.

Перестань, пожалуйста, искать со мной встреч.

Эштон в ошеломлении выпятила грудь. Ее губы задрожали, и она уставилась на

меня, прежде чем уйти.

Джош в удивлении изогнул брови, сформировал ртом букву «о» и выпалил.

– Это на нее не похоже.

– Видимо, ты разбил ей сердце.

– Когда мы шли к ней домой – где, кстати говоря, очень грязно и пахнет, как «баба

гануш» (популярное блюдо восточной кухни; закуска, состоящая главным образом из

пюрированных готовых баклажанов, смешанных с приправами), – я сказал, что не ищу

отношений. Она согласилась.

– Никто не смеет обвинить Эштон в рациональности.

– Ты рациональна, благоразумна и избирательна… и мне это нравится.

Я засмеялась.

– Звучит очень скучно.

– Определенно не скучно, – ответил он, открывая пассажирскую дверь машины.

Он привез нас к многоквартирному дому в трех зданиях от моего. Когда он

заглушил двигатель, я потянулась к ручке, но передумала.

– Ты здесь живешь? – Спросила.

– Да. Мне нужно взять бумажник. Я быстро. – На его лице вспыхнула самая

очаровательная из его арсенала улыбка, после чего он выскочил из машины и подбежал к

моей стороне, открывая дверцу. – Тебе не обязательно входить, если почувствуешь себя

некомфортно.

– В твоей квартире пахнет «бабой гануш»? – Поинтересовалась я.

Он засмеялся.

– Нет.

Джош взял меня за руку и не желал отпускать до тех пор, пока мы не подошли к

крыльцу. Он пытался воспользоваться своим ключом, когда дверь внезапно распахнулась.

– О! – Произнесла женщина. Она была ненамного младше меня с грязным светлым

пучком и в толстых очках.

– Вовремя, – ответил Джош.

– А это кто? – Спросила она, сделав шаг в сторону, чтобы мы смогли пройти.

– Это, – Джош с гордостью указал на меня. – Эйвери Джейкобс.

– Медсестра? – Удивилась Синда, приподнимая очки.

Джош усмехнулся, опустив на мгновение взгляд.

– Да, она медсестра.

Синда кивнула.

– Приятно познакомиться. Я проверяла пушистого комочка трижды, погуляла с ним,

поиграла и с сожалением должна добавить, он наблевал в твоей кухне.

Джош поморщился.

– Чем ты его кормила?

– Не стану ни подтверждать, ни опровергать, что избавилась от каджунских мясных

полуфабрикатов.

– Синда, я тебе говорил, что его организм не усваивает это дерьмо.

Она подавила смешок.

– Но ему так нравится! Ты даже ничего не заметишь. Я вычистила весь пол и

проветрила квартиру. Еще помыла посуду, потому что… фу.

Джош, казалось, был в замешательстве. – У меня не было грязной посуды.

Она задумалась.

– Возможно, это была кое-чья еще посуда. Вы же напарники. Мне пора на работу.

– Все еще приглядываешь за близнецами Рэмси?

– Как видишь, они меня еще не доконали, – ответила она и прошла мимо.

Джош закрыл дверь и снова взял меня за руку, проведя по двум лестничным

пролетам до второй двери справа. Затем взялся за дверную ручку.

– Это моя. – Он указал вдаль по коридору. – А та – Синды. Я всегда знаю, когда она

дома по детскому крику.

– Ее детей? – Встревожилась я.

– Нет. – Засмеялся он. – Нет, Синда – профессиональная няня. И очень талантливая.

Если она дома, то всегда приглядывает за детьми. Даже по ночам. У нее отличная

репутация, – добавил он, открыв дверь в свою квартиру. – Она также приглядывает за

щенком из-за моей постоянной занятости. Мне, скорее всего, не следовало заводить

собаку, но Куинн не захотел его брать, и в тот момент мне показалось необходимым

совершить добрый поступок. – Его голос затих, когда он, наконец, открыл дверь в свою

квартиру.

Его жилище оказалось таким же пустым, как и мое, в гостиной стояли:

потрепанный диван, кресло и комод. Я вдохнула, но вместо того, чтобы почувствовать

куриную рвоту или «баба гануш», уловила аромат отбеливателя, мяты и одеколона Джоша.

– Долго здесь живешь? – Поинтересовалась я.

– Не-а. Всего несколько месяцев. Мне нужно было побыстрее найти что-нибудь,

чтобы перестать перебиваться чужим диваном.

– И почему же? – Не удержалась я.

– Почему я перебивался чужим диваном?

Я ответила кивком.

– Потому что только переехал в город.

– Зачем?

– Черт. – Ухмыльнулся он. – Кто бы мог подумать, что меня ожидает испанская

инквизиция.

От холода я скрестила на груди руки. Кондиционер работал на полную мощность.

– Я нахожусь с тобой наедине в твоей квартире. Мне кажется, я имею право знать

основы.

– Замерзла? – Забеспокоился он.

– Здесь такой мороз, как в мясном холодильнике.

– Мне так лучше спится.

– Как же ты оплачиваешь счета? – Спросила я.

Джош исчез в дверном проеме, а затем вышел, держа в руках серую толстовку. Он

бросил ее мне.

– Надень. Она теплая.

Я посмотрела на себя.

– Ты точно не хочешь, чтобы я надела ее поверх своей формы.

– Да ладно, как будто я не провожу весь день, покрытый телесными жидкостями?

Отшлифуется. Надевай, пока не замерзла.

– Отшлифуется? Странно сказано.

Он пожал плечами.

– Как шлифуют царапину на машине. Мой отец говорил так при любом случае. Мы

– механики. Обычно я по локоть испачкан смазочным материалом. Меня это расслабляет.

Прочищает голову.

Я натянула толстовку через голову. Зеленый фирменный логотип «Адидас» оказался

спереди самой мягкой вещи из тех, что мне довелось носить.

– Боже, как чудесно.

– Да? Моя любимая.

Его жест, когда он дал мне свою любимую толстовку, не остался не замеченным. –

Я верну ее, после того как постираю.

– Не торопись… Вот ты где! – Сказал он, забирая свой бумажник с комода и засунув

его в задний карман джинсов.

– Теперь можем идти. Прости за заминку, – он позвал свою собаку и погладил ее.

– Какое ужасное имя. Напоминает имя серийного убийцы, – сказала я.

Джош изобразил обиду.

– Тебе не нравится? Тогда, назови его сама.

– Что? Нет. Я просто…

Джош стоял, скрестив руки.

– Серьезно. Придумай новое имя, если тебе не нравится это.

– Типа прозвище?

– Ага. Я до сих пор называю его… – со стороны пола раздалось тихое поскуливание,

и я наклонилась, запуская пальцы в черно-коричневую шерсть.

– Диди, – перебила его я. – Это похоже на его привычное имя, так что он не

запутается.

Джош поморщился. – Это мальчик, Эйвери.

– Ладно. Тогда просто Ди.

– Пусть будет Ди, – Джош наклонился и потрепал Ди по макушке. – Вернусь позже.

Ди заскулил, когда мы подошли к двери.

Уголки моих губ опустились вниз. Он выглядел таким одиноким, мне было знакомо

это чувство.

– Ты только пришел. Мы можем остаться здесь?

– Ты уверена? – Спросил он.

– Ага, закажем еду в «ДжейВоке» и посмотрим кино.

Джош покачал головой.

– Никаких фильмов. Я, вроде как, наслаждаюсь инквизицией. – Он толкнул дверь,

открывая ее, и схватил телефон. Щенок, извиваясь всем телом, потерся попой о лодыжки

Джоша, а затем подбежала ко мне. Я взяла его на руки и села на диван.

– Привет, это Джош.

На моем лице появилась улыбка. Джош обращался к ним так же, как и я.

– Мне как всегда, тут еще Эйвери. Ага, жареный рис с курицей и соевый соус с

низким содержанием натрия. – Он показал на меня, проверяя правильность заказа. Я

кивнула. – С доставкой. Спасибо, Коко.

– Если бы у меня все еще была машина, – произнесла я. – Я бы попросила тебя

научить меня менять масло. Это сэкономило бы кучу денег.

Он пожал плечами.

– Я сам могу, мне совсем не сложно.

Не испытывая энтузиазма, я посмотрела на него.

– Мне необходимо научиться делать это самостоятельно, когда ты решишь, что не

заинтересован в отношениях.

Он осмотрел свою квартиру и подошел ко мне, присаживаясь рядом.

– Мне даже в голову не приходило.

– Точно, – безразлично заметила я.

Я не пыталась изображать наивность, только ради Джоша. Мне необходимо было

защитить свое достоинство, если не гордость. Знать, о чем думают другие медсестры, увидев наше общение и узнав планы, когда он привозил пациентов в скорую помощь,

очень тяжело. Однажды я была на их месте, поспорив с Дэб о количестве напитков,

которые потребуются Джошу, чтобы затащить очередную медсестру в постель, и сколько

дней она потом проплачет.

Мне будет легче работать, если разобраться во всем сразу.

– Я думала, мы решили не заниматься этим, – невесело произнес он.

– Чем?

– Играть в игры.

– Напоминаю твои слова, ты сказал «играть по правилам». Технически, все равно

можно играть.

– Я не то имел в виду. Знаешь, – начал он, поерзав от неудобства. – Как говорится, будем смелее. Приложим все усилия. Без спешки или отступлений, никаких ожиданий

друг от друга. Попытаемся преодолеть трудности, оставаясь честными, и не станем

беспокоиться, что ведем себя слишком… как-нибудь.

– Хорошо, – неуверенно согласилась я.

– Ты мне нравишься, – признался он. – Очень. Ты привлекала меня еще до аварии,

но с тех пор все изменилось. Я хочу узнать тебя получше, но мое поведение было

ужасным с момента появления в городе, и я абсолютно уверен, что ты не веришь не

единому моему слову.

– Нет, но твоя излишняя откровенность очень увлекательна. Продолжай.

Он улыбнулся.

– Ты выглядишь исключительно прекрасно в моей толстовке. Эйвери?

– Да?

– Можно тебя поцеловать?

– Кхм, конечно. – Я поморщилась от того, как странно прозвучал мой голос.

Он бережно запустил пальцы в мои волосы на затылке и потянулся вперед. Мои

глаза закрылись, но тут внезапно раздался скулеж. Ди подпрыгнул, облизав и куснув меня

за подбородок.

Я завизжала, откинувшись назад и вытирая пострадавшее место рукавом толстовки.

– Перестань! – Засмеялся Джош и поставил жесткошерстного щенка на пол.

– Он соскучился по тебе, – сказала я.

Он покачал головой, указав на шерстяной комочек.

– Нет, нельзя, – приказал он, стараясь не рассмеяться. И повернулся ко мне. – Задай

мне вопрос.

– Любой?

– Почти.

– О чем я могу спросить?

– Ой, да ладно тебе!

– Ты попросил задать тебе вопрос! По крайней мере, ответь на этот.

– Я не люблю рассказывать о прошлом.

– Добро пожаловать в клуб.

– Оу, у милой Эйвери Джейкобс имеются скелеты в шкафу? – усмехнулся он.

– У всех они есть. Так что большая часть с тобой не обсуждается.

– Спрашивай. Не могу обещать, что отвечу сейчас, но позже обязательно это

сделаю.

Я задумалась на мгновение.

– Почему ты переехал в Филадельфию?

– Мой дед нашел для меня здесь работу, в «ЛайфНэт».

Я кивнула.

– Твой дедушка живет здесь?

– Раньше жил, когда впервые женился на бабушке. Они переехали в Эбботтстаун,

когда узнали, что она беременна. У него остались некоторые связи, и он сказал, что мне

будет полезно.

– Почему?

Джош поерзал.

– Позже.

Я кивнула.

– Ты всегда был таким… обаятельным?

– Приятно слышать. Мне никогда не становилось неловко из-за этого, но сидя

сейчас с тобой, вроде как, стало.

– Тебе нечего стесняться. Я не какая-нибудь девственница.

– Нет? – Мне не удалось прочитать выражение его лица.

Мои плечи опустились, и я незаинтересованно посмотрела на него.

– Ради Бога. Мне двадцать четыре года. Ты знаешь того, кто в этом возрасте остался

девственником?

– Только тебя.

Я фыркнула.

Он поерзал на месте.

– Сколько?

– Ты нахрен издеваешься надо мной? Не прилично спрашивать женщину, сколько у

нее было мужчин на втором свидании.

– Если бы у нас было свидание, мне стало бы стыдно. Мы проводим время… чтобы

узнать друг друга получше. Пока я узнал только то, что обожаю, когда ты ругаешься. Так

сексуально.

– Хорошо. Папа был тем еще матершинником. Моим первым предложением стало

«черт побери».

– Так сколько?

– Сначала ты.

– Не знаю, – честно признался он.

– Я не стану отвечать, если ты будешь жульничать.

Он засмеялся.

– Клянусь. Думаю, где-то около сорока. Наверное.

– Ты – ходячее ЗППП (заболевание, передающееся половым путем), – выдала я.

– Нет. Я самый здоровый ублюдок, которого ты встречала. Проверяюсь каждые три

месяца, как по часам.

– Скорее, как проститутка.

Его рот распахнулся.

– Полегче!

– Ага, тебя определенно можно назвать «легким», – парировала я. – Двое. –

Призналась.

Его улыбка испарилась.

– Двое.

– Ага. И что?

– Не знаю. – Нахмурился он. – Понимаю, как неразумно это прозвучит, но мне не

нравится мысль о тебе и другом мужчине.

– Правда? Тебя беспокоит моя однозначная цифра?

– Да. Кто они? Скорее всего, я выслежу их по Фэйсбуку.

– Ты не узнаешь имен. Смирись с тем, что я не невинная дева.

Его брови нахмурились еще сильнее.

– Нет. Во мне кипит настоящая ярость. Лучше притворюсь, что ты девственница.

Я закатила глаза.

– Только не говори, что ты один из тех парней, которые переспав с половиной

города, предпочитают, чтобы их женщина оставалась невинна.

– Совсем нет. Я только сейчас понял, что могу быть ревнивым.

– Ужасно откровенно с твоей стороны.

– Это то, что мы делаем?

– Похоже на то, – согласилась я. – Что у тебя в комоде? Он заперт.

Джош посмотрел на отслаивающуюся белую краску, обдумывая свой ответ.

– Это мой бар. Только для чрезвычайных ситуаций.

– Что ты считаешь чрезвычайной ситуацией?

– Моя мать – алкоголичка. – Он посмотрел на комод. – Я открывал замок всего

дважды по приезде в город. Оба случая включали аварии с детьми. Одна стопка виски из-

за поезда, сбившего в мае автомобиль с ребенком. И две стопки из-за целого фургона в

прошлом месяце.

Я нахмурилась.

– Я помню это. Сама напилась до отключки. Ты выпил всего две стопки?

Он пожал плечами.

– Я пообещал себе, что буду пить только в баре. Знаю, звучит глупо. Но так

началось у моей мамы, она выпивала дома.

– Вообще-то, в этом есть смысл.

Джош посмотрел мне прямо в глаза, выражая признательность за разговор. Когда

кто-то позвонил в дверь, он поднялся. Подошел к небольшому серебристому квадрату в

стене около двери и нажал черную кнопку, впуская гостей.

Джош на ходу достал бумажник, обращаясь к подросшему щенку, увивающемуся за

его ногами. Спустя несколько секунд раздался стук, и Джош открыл дверь.

В холле, протягивая белый пакет, стоял Джереми из службы доставки «ДжейВока».

Он наклонился, заглянув за Джоша, и помахал мне рукой. Я махнула в ответ.

– Спасибо, приятель, – поблагодарил его Джош.

– Коко просила передать, чтобы в этот раз ты не накосячил.

– Пока, Джереми. – Джош закрыл дверь, скинул ботинки и вернулся к дивану.

– Второй раз вдвоем, – произнесла я, забравшись в свою коробку с лапшой. – Два

замечательных вечера подряд.

– Мои лучшие вечера с тех пор, как я приехал в Филадельфию.

Я поджала губы, стараясь не улыбаться как идиотка, и потом кивнула, глядя в

лапшу.

– Моя очередь, – произнес Джош. – Что еще ты ненавидишь, помимо болтовни во

время фильма и Рождества?

– Встречаться с мудаками, – без всяких колебания заявила я.

– Это я тоже смогу исправить.

Глава 8.

Джош.

По моему подбородку стекала вода, когда, наклонив голову и сжав руками колени, я

пытался отдышаться. Один. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. Восемь. Блять

соберись. Девять. Десять.

Нам пришлось спасать малыша, упавшего в семейный бассейн, но в данную

секунду мою грудь сдавило от боли тисками воспоминаний, когда темные волосы

мальчика обернулись кудряшками, порожденными моей памятью. Я потер ладонями по

мокрой футболке, пытаясь прийти в себя. Мама мальчика обернула своими руками мою

шею, и из начального курса испанского мне было понятно, что она выражала

благодарность и называла своим героем.

Я ничего не ощущал, только как Куинн оттаскивал ее от моего тела, его голос то

пропадал, то появлялся подобно радио, поймавшего не точную волну. Внезапно глаза

прорезал яркий свет карманного фонарика, словно ослепляющие фары несущейся на

встречу фуры. Эта ассоциация всколыхнула в памяти прекрасное лицо Эйвери, ее нежные

прикосновения, так что я мгновенно пришел в себя и, оттолкнув напарника, выпрямился.

– Я в полнейшем порядке. Просто устал.

– Эйвери не давала уснуть всю ночь? – Усмехнулся он.

Я повел плечами, вытягиваясь в полный рост. Мы с Куинном часто обсуждали

женщин, но говорить о ней, показалось неправильно.

– Она не такая, – резко ответил я. Затем стянул с себя прилипшую к телу футболку и

бросил ее на виниловое кресло машины скорой помощи. Покопавшись в сумке, достал

запасную.

– Она тебя отшила? – Удивился Куинн.

Я уставился на него и натянул футболку на живот, прежде чем повернуться и

двинуться к задней части фургона.

– Я даже не пытался.

Как только слова сорвались с моего языка, я пожалел об этом.

– Прости, – произнес он, звуча при этом совсем не искренне. – Ты, что, отрастил

себе вагину?

Я резко остановился и повернулся к нему. Он практически впечатался мне в грудь.

Куинн был не маленьким, но я возвышался над ним, по меньшей мере, на пол фута.

– Если это так, ты просто обязан показать ее мне. Поделись с ближним своим.

Покачав головой, я прошел мимо к водительской двери, задев его плечом.

Куинн захлопнул обе задние дверцы и побежал к пассажирской стороне фургона.

Он закрыл дверь и откинулся на сиденье, натянув кепку на лоб.

Я повернул ключ зажигания, и скорая затряслась, когда мы выехали на главную

дорогу. – Похоже, у тебя с Дэб полный порядок.

– У этой девушки, рот моряка, только… понимаешь, грудь и все остальное.

Я покачал головой и выдохнул смешок.

– Знаешь, женщины тоже могут быть моряками.

– Как думаешь, она наденет для меня такой мини наряд моряка?

– Дэб? Думаю, она позволит бросить на ее задницу колбаску, если это тебя

развеселит.

– Ты прав. – Он задумчиво посмотрел в окно. – Она идеальна.

Работа была слишком утомительна, но мне удалось перезарядиться энергией, стоя в

дверях квартиры Эйвери. Она постоянно действовала на меня подобным образом. Я

подвез ее до дома после работы час назад, чтобы сменить испачканную форму и привести

в порядок растрепанные волосы. Она скрылась в своей спальне и вернулась уже в платье

сливового цвета на завязках, свободное на бедрах и чуть не доходящее до колен. Мне сразу

же показалось, что я совершенно не соответствую ей в джинсах и серой футболке-поло.

– Что ты на сегодня запланировал? – Спросила она.

– Сложно переплюнуть свалку и игру в двадцать вопросов, но мне кажется, я нашел

то, что тебе понравится. Это тебе. – Я протянул свою потную ладонь, на которой лежала

маленькая коробочка, в надежде, что она не рассмеется мне в лицо.

Ее брови сошлись на переносице, а тонкие пальчики обхватили синюю бархатную

коробочку.

– Надеюсь, ты не делаешь мне предложение руки и сердца, потому что я не успела

собрать вещи для Вегаса, – съязвила она, и на ее щеках появились глубокие ямочки.

– Пока нет, – ответил я прежде, чем смог остановить себя. – В смысле, никогда. –

Пиздец. Слова извергались из меня тошнотворным потоком, подобно фильму «Изгнание

дьявола».

Когда ее глаза расширились, моя рука непроизвольно дернулась прикрыть мужское

достоинство, словно она собиралась по нему врезать.

– Я совсем не то имел в виду, – застонал я. – Просто открой чертову коробку.

Подавив смешок, она открыла крышку квадратной коробочки и подняла с

крошечной атласной подушечки аккуратную цепочку. Блестящее пенни, найденное мною в

тот день в машине, повисло перед ее блестящими зелеными глазами. Ее воображение

заиграло, в ожидании моего объяснения

– Это амулет на удачу. Пенни на удачу. Я нашел его в своей машине в день аварии.

– По-моему, у нас с тобой разное представление об удаче. – Ее бровь изогнулась,

когда я забрал кулон из ее рук и расцепил замочек.

– Ты стоишь сейчас здесь, так? – Начал доказывать свою точку зрения я, ожидая,

когда она повернется ко мне спиной. Она повиновалась, приподняв свои длинные волосы

и обнажив шею. Ее кожа казалась шелковистой и идеальной. – И я стою рядом с тобой.

Закинув кулон ее за шею, я завозился с застежкой, мои пальцы оказались слишком

большими, чтобы соединить края. Мне выпала удивительная возможность наклониться

ближе и вдохнуть медовый аромат ее волос.

– Я бы назвал себя самым счастливым человеком на Земле. – Последовал мой

шепот.

Ее плечи затряслись от мелкой дрожи. С третьей попытки, замочек, наконец,

поддался. Эйвери опустила каскад своих волос на плечи, поверх моих пальцев. Они были

мягкими словно шелк, и мне потребовалось огромное усилие, чтобы не запустить в них

свои пальцы.

Повернувшись, она взяла в руку пенни, висевшее на ее груди.

– Очень продумано, Джош.

Я поморщился, пытаясь разобраться, она говорит серьезно или издевается.

– Ты уже говорила так.

– И имела это в виду.

Я пожал плечами, удивляясь, не сделал ли из себя дурака.

– Цветы завянут, к тому же у нас на работе их достаточно. Я подумал, талисман

будет тебя беречь, ну знаешь, если меня не окажется рядом, чтобы помочь выбраться из

разбитой машины.

Она выдохнула смешок. Мои пальцы приподняли ее подбородок, чтобы она

смотрела мне в глаза.

– Пенни за твои мысли?

Ее зубы прихватили нижнюю губу.

– Ты просто… удивил меня. Ты не похож на такого парня.

– Какого? – Я изо всех сил постарался подавить приступ ревности. Мне было

прекрасно известно, что она обо мне думала и на кого изначально положила глаз.

– Ну… – она приподняла пенни и провела пальце по отверстию, проделанному в

центре. Ее брови сошлись на переносице. – Я просто не представляла, что ты занимаешься

рукоделием. Что дальше? Фотоальбомы? Рисунки «розовых» облачков?

Хватка на руле была настолько сильной, что отдавалась болью в пальцах. Мне еще

никогда не приходилось нервничать, чтобы произвести впечатление на женщину. Решив

посмотреть на Эйвери, я расслабился. Она, не задумываясь, крутила пенни между

большим и указательным пальцем.

– Ты выглядишь нервной, – я замедлил ход на Милтон Авеню и свернул к Бродбек

Стрит.

– Может так и есть, – своим признанием она заставила меня выпрямиться. – Не в

том смысле. – Вздохнула она и закатила глаза для большей драматичности.

– А в каком?

– Просто… я знаю, что это твоя фишка. Вижу, как женщины на работе смотрят на

тебя, и сколько всего у тебя за спиной.

– Думаешь, я с тобой просто играю? Претворяюсь, чтобы забраться в твои

«бабушкины панталоны»?

– Ну, да… погоди, что? Я не ношу «бабушкиных панталон»! Кто тебе сказал? Дэб?

Я засмеялся.

– Я знаю о своей репутации. Не стану лгать тебе и утверждать, что не заслужил ее.

– Поставив машину в режим парковки, обернулся к ней и увидел, что она сцепила на

коленях руки, заметно сжавшись.

– Я никому не давал никаких обещаний, Эйвери. Все женщины знали, на что шли.

– Мне ты тоже не давал обещаний, – ее голос едва превышал шепот, но мне удалось

разобрать нотку боли в ее словах. – Думаю, я просто хочу сказать… если это все часть

игры, не уверена, что хочу играть. Я не такая как остальные медсестры.

Я потянулся к ней, притормозив ненадолго, прежде чем убрать прядь ее медового

цвета волос за ухо, мои пальцы коснулись нежной щеки. Она смотрела на меня с

беспокойством в глазах. Не знаю, как описать то, что происходит между нами, но она

разделяла мои чувства, и это пугало нас обоих до ужаса.

– Эйвери, думаешь, меня волнует? Причина, по которой ты мне нравишься.

В ее глазах все еще горела неуверенность, но девушка собиралась довериться мне и

дать шанс. Это все, о чем я мог просить. Между нами что-то изменилось в тот день, когда

она лежала на моих руках без сознания. Я не мог причинить Эйвери боль. Если бы все

зависело от меня, ей больше никто не смог бы причинить боли.

Она посмотрела за окно на ряд деревьев перед нами.

– Ты привез меня… в лес.

– Да. – Я вышел из машины и направился в ее сторону, чтобы открыть дверцу.

Она замешкалась прежде, чем подать мне руку и позволить вытащить из машины.

– Я совсем не одета для прогулки по лесу. Ты должен был предупредить меня. Я бы

переоделась перед уходом.

– Ты выглядишь идеально. Просто доверься мне, Эйвери. – Соединив наши пальцы,

я потянул ее через зеленые кусты и деревья и по сосновым иголкам, хрустящим под

ногами. Ее рука сильнее сжала мою, когда из-за веток показались мигающие огоньки.

– Что это? – спросила она. После чего ускорила шаг, теперь уже тянув меня за

собой. С моего лица не сходила улыбка, когда в поле зрения попало ее собственное

настоящее рождественское дерево. Я очень старался очистить территорию вокруг

небольшой сосны. Самой сложной частью было найти в середине лета подходящие

украшения. Моя семья нечасто отмечала праздники после смерти сестры, и я особо не

старался поддерживать традиции со времени переезда.

Она охнула, и моя улыбка стала шире.

Я не признался Эйвери на нашем последнем свидании, но у меня были собственные