Текст книги "Дикие сердца (ЛП)"

Автор книги: Джей Ти Джессинжер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Он пожимает плечами. – Хорошо, если ты настаиваешь. Малек – новый глава Русской Братвы.

От этого у меня перехватывает дыхание.

Итак, вот оно. Причина, по которой Мал хотел, чтобы я уехала из России.

Я вспоминаю его гипотетический вопрос о том, чтобы держать что-то ценное при себе, хотя это было бы опасно, и жалею, что не огрела его сковородой по голове, чтобы заставить заговорить со мной.

Ошибка, которую я никогда больше не повторю.

Стряхивая с себя приливную волну эмоций, которая угрожает захлестнуть меня, я спрашиваю: – Что случилось с Паханом?

Деклан приподнимает бровь. – Что ты знаешь о Пахане?

–Что он делает сомнительный выбор одежды, в том числе носит натуральный мех и кольца на мизинцах. Что с ним случилось?

Деклан приподнимает вторую бровь, так что теперь он смотрит на меня с нескрываемым изумлением. – Ты встречалась ним?

–Да. Мы ужинали вместе. Он действительно милый. Что с ним случилось?

–У него рак. Он решил сделать Малека своим протеже.

Рак. О, нет. Он был так добр ко мне. Вспоминая наш ужин, я рассеянно говорю: – Ты имеешь в виду преемником.

–Прости?

–Протеже находится в процессе обучения. Преемник вступает во владение там, где кто-то остановился.

Слоан говорит: – У нее пунктик со словами. Просто продолжай.

—Вот и все.

Взяв себя в руки, я спрашиваю: – Какие хорошие новости?

В его глазах появляется загадочный блеск, как будто у него есть секрет. – Откуда ты знаешь, что это не были хорошие новости?

Я смотрю на Слоан.

Она говорит: – Серьезно, милый. Посмотри на это лицо. Ты берешь свою жизнь в свои руки.

–Спасибо тебе, сестренка.

Она улыбается мне. – Не за что.

–Хорошо ... Давайте просто скажем, что у нас с Малеком теперь есть общий друг.

Я хмурюсь. – Ты имеешь в виду парня, которого Мал навестил в Нью-Йорке, чтобы получить информацию о том, как тебя найти?

Деклан замирает. Он медленно произносит: – Какой парень?

–Какой-то парень по имени Казимир. Я слышала, как Мал произнес это имя за ужином с Паханом, и спросила его об этом позже.

Его неподвижность сменяется жесткостью. В его глазах вспыхивает жажда убийства. Сквозь сжатые челюсти он говорит: – Казимир сказал Малеку, как меня найти? Чтобы он мог убить меня?

Слоан присвистывает. – О, у него будет так много неприятностей.

–Что я упускаю?

Морщась, она смотрит на меня. – Это муж Нат.

–Ого! Подожди! Что за блядь?

–Кейдж—Казимир – глава Братвы здесь, в США.

Я чувствую, что мои глаза вылезают из орбит, как из мультика. – И Нат с ним помолвлена?

–Это долгая история. Я введу тебя в курс дела позже. Прямо сейчас, я думаю, нам троим нужно провести телефонную конференцию.

Деклан рычит: – Я не собираюсь разговаривать по телефону с этим чертовым засранцем!

Слоан похлопывает себя по груди. – Я имел в виду нас, трех девочек, милый.

Брызжа слюной от ярости, он говорит: – Ты не будешь разговаривать с Натали! Я запрещаю это!

Слоан целует его в щеку. – Это мило. Она протягивает мне руку. – Давай. Чем скорее мы разберемся с этим, тем скорее его кровяное давление придет в норму.

Мы оставляем Деклана в комнате, выкрикивающего что-то на гэльском, что, похоже, не имеет никакого отношения к его кровяному давлению.

45

Райли

Я провожу два часа на телефоне с Нат и Слоан, начиная со слов: – Хорошо, объясните мне все это, как будто я маленькая.

Я выслушиваю историю, от которой у меня глаза разбегаются.

Бывший жених Нат, Дэвид, который пропал без вести в день их свадьбы много лет назад и которого все считали погибшим, на самом деле был бухгалтером Братвы по имени Деймон, который присвоил деньги, сдал своих боссов и попал в программу защиты свидетелей. Под новым именем он переехал на озеро Тахо, где встретил Нат. Перенесемся на несколько лет вперед, он пропал без вести, а Нат все еще в трауре.

За исключением того, что этот горячий незнакомец Кейдж переезжает в соседний дом, и дремлющие скорбящие яичники Нат пробуждаются к жизни, как ожившие зомби, изголодавшиеся по мозгам.

Мозги – это эвфемизм для обозначения исключительно горячего члена, которым обладает Кейдж.

Но Кейдж, будучи скрытным, скрывает от Нат тот факт, что на самом деле он убийца, посланный найти Деймона и все деньги, которые он украл у Братвы, а затем убить ее.

Я имею в виду, понятно, что он опустил эту досадную деталь, не так ли?

Это нарушило бы соглашение для большинства девушек.

Но Нат, тоже осторожная, выясняет, кто такой Кейдж и ее бывший на самом деле – подождите, где-то там есть еще один убийца, который появляется, чтобы убить ее, потому что Кейдж не смог этого сделать – и она отправляется в Панаму, чтобы найти Деймона, который на самом деле никогда не был мертв, просто ждал, когда она найдет его по секретному сообщению, которое он оставил на картине. Он уехал из города в день их свадьбы, потому что ФБР сообщило ему, что Братва обнаружила, где он прятался.

За исключением того, что к тому времени, когда Нат находит его, он женат на какой-то другой даме.

Который также не знает своего настоящего имени или того, что он был в мафии.

В любом случае, Кейдж и Нат заканчивают все тернистые дела "Меня-послали-убить-тебя" и вместе переезжают в Нью-Йорк. Тогда, конечно, Слоан должна навестить свою лучшую подругу Нат на Манхэттене, потому что количество миллионеров на душу населения там выше, чем где-либо еще в США.

Когда я спрашиваю Слоан, откуда она это узнала, она говорит, что посмотрела.

Я в шоке.

Итак, Кейдж присылает за Слоун частный самолет – клянусь, эти гангстеры и их частные самолеты – и Слоун направляется в Нью-Йорк. Однако, как только она выходит из машины у дома Нат и Кейджа, подъезжает Деклан с ирландской кавалерией, чтобы похитить ее по приказу тогдашнего босса Диего, который хотел получить информацию о Кейдже и перестрелке, произошедшей в каком-то мексиканском ресторане в Тахо, где были убиты как ирландцы, так и русские, и причиной была Слоан.

Затем Диего умирает – предположительно, но не на самом деле – и Деклан становится новым боссом мафии.

Я знаю. Я тоже с трудом разобралась во всем.

Но я не упустила ту часть, где Деклан получил за похищение гораздо больше, чем рассчитывал, потому что в течение нескольких дней вся его команда ела из наманикюренных рук Слоан, а его самого обвели вокруг ее мизинца.

Там была побочная история о каком-то парне по имени Ставрос и другом самолете, но я к тому времени отключилась.

Суть в том, что Слоан влюбилась в Деклана, начала новую жизнь как человек (я очень старалась не фыркнуть, когда она это сказала) и захотела наладить отношения с младшей сестрой, с которой она никогда не была так близка, отчасти потому, что младшая сестра – ошибочно – думала, что она когда-то увела у нее парня.

К концу всего этого я выдохлась.

Мы вешаем трубку с Нат, которая, судя по всему, собирается сделать что—то жестокое со своим мужчиной Кейджем за то, что тот передал Малу информацию о Деклане, и я ложусь на пол.

Обращаясь к потолку, я говорю: – Итак, подводя итог, мы трое влюблены в троицу могущественных гангстеров.

Слоун говорит: – Которые все враги. Да.

– Почему Мал и Кейдж должны быть врагами?

–Возможно, враги – неподходящее слово, но эти мальчики не любят делиться своими игрушками.

–Значит, они ненавидят друг друга не так сильно, как Деклана.

Она ложится на пол рядом со мной и берет меня за руку. – Верно. Хотя я не понимаю, что Деклан имел в виду, когда сказал, что у них с Малеком теперь есть общий друг. Мне придется спросить его об этом позже.

Что бы это ни значило, я знаю, что она вытянет это из него. Женщина была рождена, чтобы подавлять независимую волю мужчины.

–Возвращаюсь по кругу. Как Паук с самого начала узнал, что я в Москве?

–Кейдж рассказал Деклану в обмен на маркер.

–Это какой-то сленг гангстеров, который я должна знать?

–Маркер это услуга за услугу. Очень большая. Услуга должна быть оказана в любое время, и Деклан не сможет отказаться.

–Фу ты.

–Точно.

Я чувствую себя неловко из-за той гневной речи, которую я произнесла в адрес Деклана, когда впервые вошла, пока снова не запутываюсь. – Подожди, так Кейдж и Деклан враги, но они работают вместе?

– Иногда. В других случаях они пытаются убить друг друга.

Это заставляет меня улыбнуться. – Звучит прям как у нас сестрер.

–Хa.

–А как же Диего? Он все еще в больнице?

–Он уехал жить к своей сестре в Нью-Йорк. Он до сих пор не может вспомнить ничего из того, что произошло. Он работает в закусочной поваром быстрого приготовления.

–Бедный парень.

–Не знаю, думаю, ему было бы лучше умереть.

–Что заставляет тебя так говорить?

–Вероятно, не так уж много людей пытаются убить поваров быстрого приготовления.

–Хорошее замечание. А Киран? Я беспокоилась о нем.

–Он танк, этот парень. Три выстрела в туловище, и он выжил! Деклан отправил его в отпуск на некоторое время, но он вернулся к работе. Она поворачивает голову и улыбается мне. – Он почти такой же крутой, как ты.

–Да, мы, мышиные олени с крошечными бивнями, похожими на клыки, супер крутые. Когда она делает растерянное лицо, я говорю: – Забудь об этом. Внутренняя шутка.

Затем я впадаю в депрессию. Внезапно, полная депрессия и тоска по Малу с такой сильной болью, что я едва могу дышать.

Я шепчу: – Он отпустил меня. Он отпустил меня.

–Звучит так, будто он пытался защитить тебя.

–Я знаю, что он был таким, но каким мудаком!

–Ты же не думаешь, что он мудак.

–Да, я действительно хочу!

Она кривит губы и искоса смотрит на меня. – Помнишь, как в " Сумерках", когда Эдвард бросил Беллу, чтобы защитить ее, несмотря на то, что это убило его, и ты подумала, что это самая романтичная вещь, которую ты когда-либо слышала?

–Нет!

–Заткнись. Да, это так.

–Я ненавидел этот фильм!

–Да, но тебе понравились все книги. И ты полюбила Эдварда, мистера задумчивого вампира-телепата, который пожертвовал бы чем угодно ради своей тупой человеческой подружки, включая собственную жизнь.

Я думаю о склонности Мала к самопожертвованию и его любви к сексу с укусами и должна признать, что она, возможно, права. – То есть ты хочешь сказать, что в этом сценарии я тупая, как скала, человеческая подружка.

–Нет, я говорю, что ты на самом деле не считаешь Мала мудаком. Ты думаешь, что он круче всех.

–Кто это говорит? Сколько тебе, восемьдесят?

Пропустив это мимо ушей, она размышляет: – Знаешь, что забавно? Никто никогда не упоминает, что Эдварду было около ста лет, а Белле было всего семнадцать. Поговорим о том, как он совратил ребенка.

Я морщусь, представляя моего дорогого Эдварда Каллена растлителем малолетних. – Спасибо, что испортила ради меня мою любимую книжную серию.

–Хa! Я знала, что ты любишь "Сумерки"!

Я ворчу: – Как скажешь. И он не покидал Беллу до Новолуния.

Мы долго лежим в дружеской тишине, пока я не сажусь и не вытираю лицо руками. – Боже, это хреновая ситуация.

Слоан приподнимается на локтях и задумчиво смотрит на меня. – Возможно, мы смотрим на это неправильно.

–Что ты имеете в виду?

–Ну, между вами, мной и Нат, у нас трое самых влиятельных людей в США и России совершенно влюбленные.

Я сухо отвечаю: – Всегда неисправимый романтик.

–Я имею в виду, подумай, чего мы могли бы достичь!

Я вижу безумный блеск в ее глазах и знаю, что она что-то замышляет. Например, свергнуть все правительства мира и стать Верховным правителем Земли.

Я уже вижу ее трон, массивное сооружение, сделанное из всех человеческих душ, которые она раздавила.

– Перво-наперво. Мне нужно вернуться в Россию.

–С этим может возникнуть небольшая заминка.

Мы со Слоан оборачиваемся на звук голоса Деклана. Он стоит в дверном проеме, глядя на нас сверху вниз, держась за дверную ручку, с непроницаемым выражением лица.

Я спрашиваю: – Например?

–Малек сообщил об этом. Любой, кто поможет тебе вернуться к нему, умрет.

Потрясенный, я кричу: – Что?

–Очевидно, он хорошо тебя знает.

Я вскакиваю на ноги и смотрю на него, дрожа от гнева. – Очевидно, он этого не сделает! Потому что я поплыву туда, если понадобится!

Он мягко говорит: – Может, это и к лучшему, девочка. Ты никогда не будешь в безопасности с ним, не с тем, что он делает.

–Ты имеешь в виду, что Слоан небезопасно с тобой, но она все еще здесь? Ты имеешь в виду, что Нат небезопасно с Кейджем, но они все еще вместе?

Какое-то время он пристально смотрит на меня, и в его глазах крутится миллион невысказанных слов. – Не совсем.

Когда он не продолжает, я говорю: – Я пробью тебе горло, гангстер.

–Дорогой, просто расскажи нам, что происходит, – говорит Слоун, вставая.

Он переводит взгляд с меня на меня, затем поднимает глаза к небу и вздыхает.

–Перестань молиться и выкладывай!

–Есть такая группа под названием the Thirteen, —начинает он, но его перебивает Слоун, которая спрашивает: – Группа? Нравится эта группа?

Деклан бормочет: – Я сказал ему, что это дерьмовое название. Затем, громче: – Это не группа.

Далее он описывает сюжет фильма о Джеймсе Бонде. Плохие парни, замаскированные под хороших парней, хорошие парни, замаскированные под плохих парней, международный шпионаж, коррумпированные правительства, я даже не знаю, что еще, потому что я перестаю слушать на середине.

Слоун спрашивает: – Ты в этой группе?

–Мы время от времени помогаем друг другу, но я не являюсь участником.

–А как же Казимир?

Он выглядит оскорбленным. – Нет!

–Не пачкай свои трусики, я просто спрашиваю.

Я громко говорю: – Все заткнитесь. У меня важный вопрос.

Слоан и Деклан смотрят на меня.

–Кто бы еще ни был в этой дурацкой международной шпионской группе – какой бы ни была группа, есть ли у кого-нибудь из них подружки или жены?

Деклан мгновенно отвечает: – Конечно.

Он осознает свою ошибку, когда я бросаю на него свирепый взгляд. Затем он поднимает руки, как будто я собираюсь его ограбить. – Не я устанавливаю правила, девочка.

–Знаешь что? Это чушь собачья. Позвони Малу.

–Ты так говоришь, как будто думаешь, что у меня есть его номер.

–Ты сказал, что у вас есть общиий друг, позвони этому парню и узнай его номер!

У него такой вид, будто он сожалеет обо всем этом разговоре. – Он не чертов телефонный справочник.

–У меня есть номер телефона твоего парня.

Мы все оборачиваемся. Позади Деклана в коридоре стоит Паук и смотрит на меня из-под опущенных бровей.

–Ты его хочешь? Он загибает палец, затем разворачивается и уходит, не сказав больше ни слова.

После того, как Слоан оказывается вне пределов слышимости, он с беспокойством говорит: – Почему у меня такое чувство, что за это будет назначена цена?

Я бормочу: – Шантаж популярен не просто так, затем следую за Пауком к двери.

46

Райли

Паук ведет меня по коридору в другую спальню и закрывает за нами дверь. Он стоит, положив руку на ручку двери, отвернувшись от меня, затем тихо говорит: – Объясни мне это.

–Тут нечего обьяснять.

Он поворачивается ко мне. То, что я вижу в его глазах, заставляет меня сделать шаг назад.

Мы смотрим друг на друга в напряженной тишине, пока он не говорит грубо: – Три месяца. Я искал тебя почти три гребаных месяца.

Я уже могу сказать, что это будет наполненный драматизмом разговор, и готовлюсь к худшему. Я облизываю губы и говорю: – Я знаю.

Напряженный, как пружина, он отходит от двери и приближается ко мне. Его пристальный взгляд не отрывается от моего лица.

–Ты знаешь? Ты знаешь, через что я прошел? Как я не мог есть? Я не мог спать? Я не мог даже закрыть глаза, чтобы не увидеть выражение твоего лица после того, как я выстрелил в тебя?

Я мягко говорю: – Это был несчастный случай.

Он повышает голос. —Несчастный случай, которого никогда бы не случилось, если бы этого сукина сына не было с тобой в комнате.

На его шее пульсирует вена. Его дыхание прерывистое. Он явно расстроен, и часть меня хочет обнять его.

Я знаю, что если бы я это сделала, это было бы катастрофой.

Он говорит с горечью: – И теперь ты думаешь, что влюблена в него. Убийца, который пришел убить Деклана. Человек, который похитил тебя и увез в другую страну.

–Пожалуйста, Паук…

–Мужчина, который вышвырнул тебя, как мусор, когда покончил с тобой.

Это похоже на удар в живот.

Когда он видит выражение моего лица, он закрывает глаза и бормочет: – Черт.

Я отворачиваюсь, обхватываю себя руками и делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться.

Он говорит: – Мне очень жаль.

–Все в порядке.

–Нет, это не так. Посмотри на меня, девочка. Пожалуйста.

Когда я не оборачиваюсь, он подходит и встает передо мной. Он смотрит на мою позу, на то, как я обхватываю себя руками, и тяжело вздыхает, проводя рукой по своим волосам.

–Теперь ты меня боишься. Это чертовски замечательно.

–Я тебя не боюсь. Но я не могу понять, почему ты не послушал меня, когда я снова и снова умоляла тебя не сажать меня в тот самолет. Отвезти меня обратно к магазину. Я не особо стеснялась в выражениях.

Он делает паузу, затем говорит хриплым голосом: – Ты знаешь почему.

Когда я не отвечаю, он подсказывает: – Не так ли, девочка?

Я колеблюсь. Прикусив губу, я киваю.

Мое молчание делает его смелее. – Почему? Скажи это.

Сгорая от стыда, я выпаливаю: – Пожалуйста, не усложняй мне задачу еще больше.

Он подходит ближе. Его голос понижается. – Скажи это. Скажи мне, что ты знаешь, что я чувствую. Чего я хочу. Скажи это, и я дам тебе его номер.

Когда я продолжаю молчать, и он делает еще один шаг ко мне, его энергия граничит с угрозой, я кладу руку ему на грудь. Глядя ему в глаза, я говорю: – Этого достаточно.

Под моей ладонью его сердце бьется как сумасшедшее.

Стараясь говорить мягко, хотя я зла, я говорю: – Ты мой друг, и ты мне небезразличен. Я ненавижу, что ты заставил себя пройти через ад с чувством вины …

–Ты и половины всего не знаешь.

–и я ненавижу, что ты не хочешь признать, что я ни в чем тебя не виню. Что я знаю, что ты не это имел в виду. И спасибо тебе, честно, спасибо, что пытался найти меня, что потратил столько времени на поиски. Я никогда не забуду, что ты это сделал.

–Но, пожалуйста, не думай, что сможешь загнать меня в угол и заставить говорить то, чего я не хочу говорить, или делать то, чего я не хочу делать, потому что я провела последние три месяца, превращаясь в человека, который знает свою силу. Я посмотрела смерти в лицо и сказала ей, чтобы она шла на хуй. Никто больше не может мной помыкать.

Он стоит и смотрит на меня, его челюсть сжимается, а ноздри раздуваются.

–Пожалуйста, Паук. Пожалуйста, мы можем просто остаться друзьями и оставить это в прошлом?

После долгой паузы он решительно говорит: – Конечно. Мы будем друзьями.

Он отступает назад и направляется к двери. Я в смятении смотрю, как он уходит.

– Я так понимаю, это означает, что ты не дашь мне номер Мала.

Через плечо он говорит: – У меня его, блядь, никогда не было.

Он выходит, распахивая дверь с такой силой, что она ударяется о стену.

Следующая неделя – самая длинная в моей жизни.

Я остаюсь с Декланом и Слоан в их новом доме в Бостоне, вяло брожу взад и вперед по коридорам, вздыхая, пока Слоан не кричит, что я свожу ее с ума. Я удаляюсь в спальню, которую они мне дали, чтобы поразмыслить в одиночестве.

Деклан согласился передать сообщение своему таинственному другу, чтобы тот попытался связаться с Малом для меня, но не стал обещать, что это сработает.

Сообщение было простым: – Мышиный олень никогда не сдается.

Я ничего не слышу в ответ.

Я часами сижу за компьютером, изучая карты России, прокладывая маршруты во всех направлениях, которые привели бы меня в маленький городок, находящийся в двух часах полета плюс в часе езды от Москвы.

Их сотни.

Даже если бы я каким-то образом добралась до России, я могла бы потратить годы, пытаясь найти маленькую хижину в лесу. Страна огромная.

Если бы я только могла вспомнить слово, которое сказал Мал, когда я впервые проснулся в комнате. Я спросила его, куда он меня привез, и он произнес русское слово, которое, по-моему, было названием его города, но моя память отказывается его воспроизвести.

Я могла бы начать с Москвы, поискать высокое стеклянное здание, в котором находилась квартира Мала, но сомневаюсь, что узнала бы его. Я видела его только один раз, посреди ночи. И Москва тоже огромная. Я не водила машину, поэтому не знаю, какое здание находится рядом. И я не могла никого спросить, потому что не говорю на этом языке.

И любой, кто поможет мне добраться туда, будет рисковать своей жизнью.

Мне каждую ночь снятся кошмары. Я не могу проснуться от них. Или, может быть, я не хочу просыпаться, потому что они такие яркие и включают Мала.

Это всегда одно и то же. Его лицо, удаляющееся в окне фургона, когда Паук уносил меня от него. Его страдальческое выражение.

Его красивые, затравленные глаза.

Я прохожу почти все пять стадий горя, за исключением того, что никогда не прихожу к принятию. Я просто начинаю все сначала с отрицания, провожу много времени в гневе, затем торгуюсь и, наконец, впадаю в депрессию, в которой барахтаюсь до тех пор, пока снова не разозлюсь.

Меня от этого тошнит. Буквально тошнит.

По крайней мере, раз в день меня тошнит.

Паук исчезает. Деклан туманно намекает на то, что ему нужен выходной, и я не спрашиваю подробностей.

Опять ничего.

Проходит еще неделя. И еще одна. Июнь сменяется июлем. Слоан спрашивает, не хочу ли я вернуться в Сан-Франциско, потому что они оплатили аренду моей квартиры, пока меня не было, но я отвечаю "нет". Сейчас это не мой дом.

Мой дом – это хижина в лесу с мужчиной, который предпочел бы видеть меня в объятиях своего врага, чем держать с собой, если бы это означало, что я буду в безопасности.

Боже, как я ненавижу его за это.

Рыцарство – это чушь собачья.

Затем Судьба решает подбросить мне кривой мяч.

—Ты дерьмово выглядишь.

– Спасибо за это, – говорю я сухо. – Твоя поддержка всегда так полезна.

– Нет, я серьезно, – говорит Слоун, наблюдая за мной через кухонный стол. —Ты выглядишь нездоровой, Смоллс. У тебя нехороший цвет лица. Тебя постоянно тошнит. И я думаю, что ты похудела с тех пор, как приехала сюда.

Я ковыряю вилкой блинчики на тарелке передо мной. Приторно-сладкий запах кленового сиропа заставляет мой желудок перевернуться. – Наверное, это опухоль.

Проявляя большую терпимость, она воздерживается от того, чтобы ударить меня. – Это не опухоль.

–Тогда это болезнь Лайма. Жуки всегда находили меня вкусной.

–Ты можешь быть серьезным хоть секунду? Я действительно беспокоюсь за тебя.

Когда я поднимаю взгляд, то обнаруживаю, что она наблюдает за мной с беспокойством в глазах. Вздыхая, я говорю: – Я в порядке. Клянусь мизинцем. Это просто ... ты знаешь. Я делаю неопределенный жест, чтобы охватить общую хуйню моей жизни. —Ситуация.

Когда она морщится, я говорю небрежно: – Я не беременна, если это то, о чем ты думаешь.

–Откуда ты знаешь?

–Я вколола противозачаточный укол.

Только когда она прищуривается, глядя на меня, мое сердце замирает.

Подождите. Как давно у меня была я это сделала?

Проглатывая кислый привкус желчи, подступающий к горлу, я начинаю лихорадочно подсчитывать даты в уме.

Я была с Малом три месяца. Прошло три недели с тех пор, как я вернулась.

За сколько до того, как я поехал в Россию, я сделала его?

Мой мозг, который в последнее время был мне совершенно бесполезен, бодро выдает точный ответ: за шесть недель.

Это было за неделю до Дня Святого Валентина, а значит, укол должен был действовать примерно до начала или середины мая.

Я была с Малом до середины июня.

Сейчас вторая неделя июля.

И у меня еще не было месячных.

О, черт.

Слоун резко спрашивает: – Райли?

–Ага. Избегая ее взгляда, я смотрю на свои блинчики так, словно в сиропе находятся выигрышные номера лотереи. О, черт, о, черт, о, черт.

–Значит, ты подстраховалась?

–Ага. Мне пора на очередной укол, но, учитывая, что я не буду заниматься сексом ни с кем, кроме себя, всю оставшуюся жизнь, я могу не беспокоиться.

Дерьмовая писулька. Долбоеб Камбаббл!

Она выдыхает. – В любом случае, мы должны отвезти тебя к врачу на обследование. Это ненормально.

–Я в порядке. Все нормально. Это просто депрессия, вот и все.

После минутного молчания она встает, обходит стол и обнимает меня.

– Все будет хорошо, – шепчет она. —Не забывай, что я люблю тебя.

Эта сука пытается меня убить. Она никогда раньше не говорила мне, что любит меня. Насколько я помню, ни разу за всю нашу жизнь.

Мой голос срывается, когда я повторяю это.

Затем меня накрывает горячая волна тошноты. Я бегу к кухонной раковине, и меня рвет.

Тяжело дыша, со слезящимися глазами, склонившись над раковиной и уставившись на содержимое своего желудка, я задаюсь вопросом, как, черт возьми, я собираюсь пронести тест на беременность в это безопасное место.

Как оказалось, мне и не нужно. Роясь в ящике в ванной Слоан, я нахожу три нераспечатанные коробки с тестами на беременность в поисках бутылочки шампуня.

Для уточнения новостей требуется только один из них.

Мое сердце бешено колотится, я смотрю на две маленькие розовые линии в окошке на белой пластиковой палочке и шепчу: – Твой папочка придурок, детка.

Тогда я делаю единственную разумную вещь, которая мне остается.

Я громко плачу.

47

Райли

Я провела остаток того дня как в тумане. Я ложусь в постель, натягиваю одеяло на голову и пытаюсь ясно обдумать, что мне делать дальше.

Это бесполезно. Мой мозг сломан.

Чтобы соответствовать другому сломанному органу в моей груди.

Теперь у Мала появится еще одна причина не подпускать меня. Еще более веская причина. На карту поставлена не только моя безопасность.

У меня на борту малыш-гангстер.

И если Мал настолько заботлив, что держит меня на расстоянии вытянутой руки ради моей же безопасности, я могу точно представить, каким психом он был бы, если бы узнал, что я беременна.

Он, вероятно, переехал бы на другую планету. Он открыл бы свою лавочку на Меркурии и оттуда руководил Русской Братвой.

Я вообще не сплю этой ночью. На следующее утро я решила, что мне просто нужно ставить одну ногу перед другой и сначала разобраться с самой очевидной вещью.

Я должна сказать своей сестре, что беременна от убийцы, который поклялся отомстить мужчине, которого она любит, за убийство его брата.

Иисус на крекере. С чего начать этот разговор?

Как оказалось, не с чего, потому что у Слоан есть свои важные новости, которыми она хочет поделиться.

Она стучит в мою дверь и просовывает голову, когда я не отвечаю.

–Ты не спишь?

Из-под одеяла я выдыхаю свинцовый воздух. – Та, с яркими глазами и пушистым хвостом. Заходи.

Матрас прогибается под ее весом. Одеяло сползает мне на лицо, потому что она стягивает его.

–Доброе утро, Маленькая мисс Солнышко.

–Фу. Не улыбайся так. Люди подумают, что ты лидер культа.

–Не будь раздражительной. Мне нужно тебе кое-что сказать, и я хочу, чтобы ты была этому рада.

–Подожди, дай я угадаю. Я разглядываю ее волнующую мегаваттную улыбку. – В Bergdorf's огромная распродажа.

Вместо ответа она поднимает левую руку. На ее безымянном пальце сверкает кусочек льда, который мог бы служить детским катком.

Я ахаю, приподнимаясь на локтях. – Это кольцо! —воскликнула я.

–Так и есть!

–Наконец-то ты сказал "да"!

–Я сделала это!

–Вы официально помолвлены!

–Я знаю! Разве это не потрясающе?

Мой голос прерывается, глаза слезятся, я с энтузиазмом киваю.

– О, черт, – говорит она, широко раскрыв глаза. – Я такая идиотка.

–Нет, это не так. Я так р-рада за тебя! Затем я начинаю плакать, потому что это моя новая настройка по умолчанию.

Я виню во всем гормоны.

Она хватает меня и обнимает так крепко, что у меня перехватывает дыхание.

–Боже, как я вовремя. У меня всегда было все в ужасное время! Ты можешь ударить меня по лицу, если тебе от этого станет лучше.

Я обдумываю это мгновение, но отбрасываю идею в сторону. Я не могу бросаться с кулаками в тетю моего ребенка. Между всеми враждующими группировками мафии у нас будет достаточно семейных разборок.

–Нет, я рада, что ты мне рассказала. Я отстраняюсь, вытирая глаза. – Я очень, очень рада за вас, ребята. Вы уже назначили дату?

–Послезавтра.

Это заставляет меня удивленно моргнуть. – О. Вау. Сarpe diem.

–Именно. Пока тебя не было, я поняла, что жизнь коротка и полна случайного дерьма. Мы должны хвататься за хорошее, пока можем его схватить.

–Подожди, ты же знаешь, что carpe diem означает – "лови момент", верно?

– Нет, это – "хватайся за хорошее". Я знаю парня, у которого это вытатуировано на предплечье. Он мне это объяснил.

–Угу. И этот доктор философии имел хоть малейшее представление о том, что у него на коже была написана латинская фраза, заимствованная из одиннадцатой оды Горация, или он просто думал, что это классный Instagram-мем?

Она вздыхает. – Ты могла бы довести человека до инсульта.

–Неудивительно, что люди продолжают говорить мне, что мы так похожи. Вернемся к твоей свадьбе. Где она будет проходить?

–Старая Северная церковь. Это домашний приход Деклана.

Я нахожу интересным, что глава Ирландской мафии ходит в церковь, но я предполагаю, что ему, вероятно, предстоит много исповедоваться. – Папа приедет?

По ее лицу пробегает тень. – Я его не приглашала. И прежде чем ты спросишь почему, мне нужно рассказать тебе историю, но я в слишком хорошем настроении, чтобы обсуждать ее сейчас.

Я знаю, что они не были близки с тех пор, как она была подростком, и что она и наша мачеха никогда не ладили, но похоже, что все гораздо хуже.

Лучше оставить это в покое, пока ей не захочется поговорить об этом.

–Хорошо, следующий вопрос. Нат?

– Она будет с...

–С каким-таким-лицом?

Слоан улыбается. – Как будто он выпустил ее из виду.

–Я чувствую, что мне не хватает какой-то закулисной логистики.

–Я сказала Деклану, что не выйду замуж без присутствия моей лучшей подруги. И Нат сказала Кейджу, что она подумает о том, чтобы не кастрировать его за то, что он дал Малу информацию о Деклане, если он появится на свадьбе, чтобы извиниться.

Она сжимает мою руку. – Прости, милая. Я не хочу, чтобы это прозвучало так, будто Мал плохой парень.

Я отмахиваюсь от этого, слишком заинтересованная развитием драмы, чтобы обращать на это внимание. – Значит, Нат и Кейдж придут на свадьбу?

–Да.

–И Деклан не против присутствия Кейджа там?

Она смеется. – Ни капельки. Но таковы правила, по которым работают мальчики. И не похоже, что они никогда раньше не были вместе в комнате. Она делает паузу, чтобы подумать. – Хотя я почти уверена, что каждый раз, когда это происходило, в кого-нибудь стреляли.

–Вау. Это должна быть веселая свадьба.

Она, кажется, не беспокоится о возможности резни во время ее бракосочетания, беззаботно говоря: – В соборе будет охрана. Перед входом в церковь всех обыщут и заберут оружие. Я уверена, что они смогут вести себя прилично в течение тридцати минут.

Я совсем не уверена в этом, но я восхищаюсь ее уверенностью.

–Что на мне будет надето? Я не могу одолжить еще один из твоих нарядов, чтобы надеть на твою свадьбу. Похоже, это было бы плохой приметой. Предполагается, что невеста должна надеть что-то позаимствованное, а не гости.