Текст книги "Клятва, которую мы даем"
Автор книги: Джей Монти
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)
– Я не шизофреник, – повторяю я, просто чтобы почувствовать это на языке.
Мой рот наполняется правдой, отчаянно желая большего, и я даю ее. Я наблюдаю за каждым из них, пока рассказываю все части своей истории. Каждую деталь секрета, который я хранил в себе гораздо дольше, чем следовало. Секрет, который я поклялся хранить при себе, только чтобы защитить Розмари.
Я рассказываю им об этом, потому что мы – ничто, если не можем быть рядом друг с другом в неизвестности. Это была причина, по которой мы нашли друг друга. Каждый из нас испытал невыразимую боль. Это был первый раз, когда я заговорил о своей.
Слова рвутся из меня, я так отчаянно хочу поделиться ими после долгих лет пыток. Они всегда вертелись на кончике моего языка, умоляя произнести их вслух, но страх был щитом.
Коралина помогла избавиться от этого. Это научило меня тому, что немного веры в чей-то голос имеет большое значение.
– Почему ты нам ничего не сказал? – голос Рука прерывается от недоверия. Возможно, ему жаль, что он не расспросил меня раньше. – Почему ты страдал в одиночестве?
Я смотрю на него, зная, что его мягкое сердце возьмет вину за это на себя. Что он уйдет отсюда и возненавидит себя за то, что я не мог ему довериться. Как будто это была его вина.
Но Рук никогда не был виноват. Он всегда был для меня солнцестоянием. Человеком, рядом с которым я мог просто существовать, не истощаясь. Он – топливо для моей души. Так было всегда. И так будет всегда.
– А ты бы мне поверил? Или ты бы подумал, что я просто так говорю, чтобы не принимать лекарства?
Повисает пауза, каждый из них знает ответ. Если бы я не рассказал им о жестоком обращении с Розмари, никто из них не воспринял бы мои слова как правду. Каждый из них слишком боялся бы последствий того, что я не буду принимать лекарства.
Я их не виню.
Я не сержусь на Алистера.
Я не испытываю ничего, кроме облегчения, зная, что те, кто был мне всегда близок, узнают меня. У каждого из нас есть своя история, невероятно трудная, блядь, история.
Они причиняют боль и кровоточат. Когда их не замечают, они становятся мифом. Но это не делает их менее реальными для нас. Я смотрю на них, зная, что, несмотря на ложь, одна правда – это наша прочная основа.
– Мы все – невероятные обстоятельства, которые являются абсолютной правдой.
32. ПИРСИНГ
Коралина
– Коралина, план сработает, – снова говорит мне Сайлас, запуская руки в мои волосы и удерживая мое лицо, – я обещаю.
– Но что, если он узнает, что мы перенесли свадьбу, и что тогда? Он появится с бомбой на груди? Сайлас это касается не только нас с тобой, но и твоей семьи, – бормочу я, сердце бешено колотится, хотя прошло уже несколько часов с тех пор, как он рассказал мне о том, что сказал Истон.
– Он этого не сделает. Он не причинит тебе вреда. Мне просто нужно, чтобы ты доверяла мне.
Да? А как насчет тебя? Хочу спросить я, кто защитит тебя?
Пронзительный звук будильника моего телефона заставляет меня вздрогнуть. Я откладываю кисточку и провожу двумя руками по волосам.
Завтра я выхожу замуж во второй раз, и все, что я чувствую в своем животе, – это ужас. Сайлас говорит, что у него есть план. Я знаю, что доверяю ему.
Но слишком много жизней под угрозой, слишком много людей, которые стали мне дороги, могут пострадать под перекрестным огнем. Если Стивен узнает о том, что планируют сделать парни, это может стать катастрофой, и ради чего?
Ради меня.
Все это ради меня.
Я стискиваю зубы, когда прижимаю руки к черному холсту, толкая его вперед и наблюдая, как он падает на пол. Краска разбрызгивается по нему.
Я думала, что день, проведенный в моей студии, поможет успокоить нервы, но, по-моему, от этого стало только хуже. Я была наедине со своими мыслями, и никто не мог отговорить меня свернуть с этого пути.
Путь, который завел меня в опасные воды, за которые Сайлас возненавидел бы меня.
– Струсила, Хекс?
Я не успеваю закончить свою мысль, потому что Сайлас прислоняется к дверному проему. Сердце колотится у меня в горле и громко стучит в ушах.
Несправедливо, что он так хорошо выглядит в костюме. Невероятно сильный, мускулы невозможно скрыть под гладким черным материалом. Он ухмылялся, глядя на меня и приподняв бровь.
– Говорят, видеть невесту до свадьбы – плохая примета, Хоторн, – я встаю с табурета, оставляя холст на полу.
Он отталкивается от дверного косяка и проходит дальше в комнату, засунув руки в карманы брюк.
Я ненавидела себя за то, что, несмотря на то, что я хотела защитить его, держась на расстоянии и совершив глупость, например, позвонила бы Стивену и предложила ему себя, чтобы спасти Сайласа, я все равно хотела, чтобы он был рядом со мной.
Когда он в комнате, трудно не захотеть быть рядом с ним. Все его существование – бальзам для моей души. Как будто он был создан для того, чтобы успокаивать меня.
– У меня есть подарок для невесты. Который нужно было доставить лично, – он хмыкает и останавливается, когда оказывается передо мной. Смотрит на меня сверху вниз с улыбкой в глазах.
Я приподнимаю бровь.
– Ты можешь перестать покупать мне всякую ерунду, пожалуйста?
– Перестань быть той девушкой, которой хочется покупать, и я подумаю об этом, – бормочет он, наклоняясь вперед и целуя меня в лоб, прежде чем достать из кармана черную коробочку.
Несмотря на мой страх перед завтрашним днем, я позволяю себе насладиться этим моментом с ним. Не зная, сколько еще таких моментов у меня может быть. В глубине души я знала, что совершила бы глупость, если бы это означало, что он в безопасности. Даже если бы это заставило его возненавидеть меня.
Он с хлопком открывает коробку.
– Какой ты настоящий альфа-самец, – смеюсь я, глядя на кольца для сосков, лежащие поверх мягкого материала. – Боишься, что я забуду твои инициалы?
Два серебряных кольца для сосков, украшенных буквами С и Х с каждой стороны, смотрят на меня снизу вверх.
– Моя мама отдала тебе свои старые туфли. Лилак подарила тебе что-то голубое. Это что-то новое39, – его глаза темнеют. Эти глаза похожи на мокрую землю, твердую почву, в которой могла бы зародиться жизнь, но предпочла этого не делать. Место, где можно пустить корни и расцвести. – Как напоминание о том, кому ты принадлежишь.
Я прикусываю нижнюю губу.
– По-настоящему или понарошку?
Его пальцы движутся, чтобы заправить мне за ухо выбившуюся прядь волос – его привычка, которая нравится мне все больше.
– Между нами никогда не было ничего фальшивого, Коралина.
Он подходит ближе, ни один из нас не произносит ни слова, пока я изучаю его лицо, мои глаза мечутся между его пристальным взглядом и губами. Дыхание Сайласа овевает мое лицо, он медленно наклоняется, пока его губы едва не касаются моих.
Я кладу руки ему на грудь, слегка отталкивая его.
– Я боюсь, что причиню тебе боль. Со мной что-то не так, – бормочу я.
Большие ладони обхватывают мои бедра, притягивая меня к твердой груди.
– Прикосновение к тебе всегда было для меня большим даром, чем любое проклятие, Хекс.
– А если это убьет тебя?
– Будет не так больно, как если бы я больше никогда тебя не поцеловал.
Подушечки его больших пальцев скользят по изгибам моих бедер, согревая кожу. Я провожу пальцами по линии его скул, ощущая мягкость кожи под моими прикосновениями, прежде чем он наклоняется вперед, соединяя наши губы.
Мне не следовало этого делать. Не тогда, когда я знаю, что буду делать после сегодняшнего дня. Я не должна впускать его в себя, чтобы не разбить себе и ему сердце, оттолкнув его.
Но его губы вызывают привыкание, они пожирают каждый дюйм моего тела, выпивают меня, словно он никогда не сможет насытиться мной. Мое тело – это колодец, в котором он любит тонуть.
– Будь хорошей девочкой и сними свою рубашку, – он прикусывает мою нижнюю губу и тянет материал вверх, к груди.
Меня охватывает желание, хочется поддаться удовольствию быть с Сайласом в последний раз. Я просто хочу побыть эгоисткой еще хоть мгновение. Поэтому я позволяю своему телу получить это и надеюсь, что он коснется меня так глубоко, что я никогда от него не избавлюсь.
Я подчиняюсь его правилам и снимаю с себя рубашку. Он знает меня достаточно хорошо, чтобы понять, что под ней нет лифчика, потому что его ладони обхватывают мою грудь. Сжимают мягкую плоть, я выгибаюсь навстречу ему, задыхаясь.
Внизу моего живота разгорается огонь, я хватаюсь за его плечи для поддержки, когда он зарывается лицом в мою шею. Губы прижимаются к мягкому местечку между шеей и плечом.
– Сайлас, – я стону, чувствуя прикосновение его губ. – Я не смогу скрыть засосы в своем свадебном платье.
– Хорошо, – он ворчит, прикусывая мое горло, чтобы доказать свою правоту. – Пусть все знают, что ты принадлежишь мне. Это тело, эти колдовские губы, твое сердце. Все это мое.
Я знала, что к тому времени, как мы закончим, моя кожа будет покрыта фиолетовыми и красными отметинами. Отмеченная и запятнанная его ртом, чтобы весь мир знал, что я его.
Даже если это всего на несколько дней.
Мои руки обвиваются вокруг его шеи, в одну секунду я стою, а в следующую он поднимает меня за бедра, ноги обхватывают его талию, из-за чего моя обувь спадает, когда он поворачивается и несет меня в обратном направлении.
Мои руки жадно обводят линии его плеч и лица, когда он опускается на колени. Я опускаюсь горизонтально на пол.
Я задыхаюсь, когда моя спина ударяется о что-то холодное и мокрое.
– Что…
– Позволь своему телу творить для меня искусство, Хекс, – шепчет он мне в шею, проводя губами по моей груди, языком по моему затвердевшему соску, заставляя меня стонать.
Он не торопится раздевать меня и себя, и я рада этому. Я хочу наслаждаться каждой секундой происходящего. Сохраняя это в своей памяти, чтобы в будущем это стало для меня тайным местом счастья. Когда мир снова погрузится во тьму, Сайлас будет рядом, как луч света.
Они говорят, что Парни Холлоу – это чистая тьма, прогнившее зло.
Эти люди никогда не любили никого из них. Никогда не видели, что скрывается за завесой, и насколько ослепителен свет под ней.
Сайлас раздвигает мои бедра, открывая меня для себя. Прохладный воздух касается моего обнаженного тела, заставляя меня вздрогнуть, но его теплый рот заменяет холод. Одного только вида того, как он стоит на коленях, поклоняясь мне между бедер, достаточно, чтобы свести меня с ума.
Его длинные пальцы впиваются в чувствительную кожу моих бедер, широко раздвигая меня, чтобы его язык проник между моими складочками. Если я что-то и знала о нем, так это то, что он всегда был голоден. Он всегда отчаянно стремился доставить мне больше оргазмов, чем я могла бы испытать.
Он хотел, чтобы я была выжата и онемела, когда он закончит. Трахаться с Сайласом было равносильно тому, что разум пустеет, никаких мыслей.
Его жадный язык скользит по моему клитору, втягивая в рот комок нервов. Моя спина выгибается дугой, краска прилипает к коже, когда я двигаю бедрами навстречу его рту. Я кладу руку ему на плечо, а другую на голову, прижимаясь к его умелому языку.
– Трахни меня, – я задыхаюсь, когда его палец скользит в меня, массируя мои внутренние стенки с особым мастерством. – Боже, ты слишком хорош в этом.
Его глаза прищуриваются, он ухмыляется, глядя на меня между моих бедер. Большие руки скользят под меня, обхватывая мою задницу ладонями, крепко прижимая меня к своему лицу, прежде чем весь мой мир начинает вращаться вокруг своей оси.
Буквально.
Сайлас с легкостью переворачивает наши тела: теперь его спина лежит на холсте, а я сижу на его лице. Он продолжает водить губами вверх и вниз по моим складочкам, вырисовывая языком круги вокруг моего клитора. От давления моего веса на его рот мой живот сжимается.
– Ты будешь скакать на моем лице и смачивать мой язык, как хорошая девочка, детка, – он хмыкает, заставляя меня дрожать. – А потом ты оседлаешь мой член и позволишь мне наполнить эту тугую киску.
Я покорно киваю, приглушенные стоны эхом разносятся по пустой студии, когда я раскачиваю бедра взад-вперед. Ядро сжимается, я гонюсь за восхитительным трением между ног.
– Поиграй со своими сиськами, пока я трахаю тебя языком, Хекс.
Мои руки скользят вверх по телу, обхватывая грудь, игра с пирсингом вызывает у меня шипение удовольствия. Когда я с Сайласом, мне становится тепло. Эта пустота во мне подогревается его присутствием, и прямо сейчас я сгораю вместе с ним.
– Я так близко, – хнычу я, быстрее двигаясь на его языке, отчаянно приближаясь к краю.
Сайлас прижимает свой язык к моему клитору, двигая головой в такт моим резким движениям. Оргазм нарастает слабой волной, но волны увеличиваются. Мое дыхание становится неконтролируемым и прерывистым, когда мои бедра извиваются в его объятиях, но он прижимает меня к себе, не давая мне остановиться.
Когда его зубы скользят по моему клитору, я выкрикиваю его имя, падая с обрыва в омут экстаза. Моя кульминация течет сквозь меня, как вода, разливаясь по всему моему телу, заставляя меня дрожать от удовольствия.
Сайлас ласкает меня, продолжая лизать и играть с моей киской, пока я не начинаю умолять его остановиться. Умоляю его трахнуть меня. Моя рука опускается на холст, когда он двигает меня вниз по своему телу, пока я не оказываюсь верхом на его груди. Красная краска покрывает материал под нами, создавая завитки и всплески цвета, отмечая каждое движение, вызванное желанием, и я тихо радуюсь, что будет что-то физическое, что будет напоминать об этом.
Мы – искусство и разрушение. Все прекрасное, что находится между ними, теряется друг в друге.
– Ты будешь скакать на моем члене? Будешь хорошей женой, черт возьми, и позволишь своему мужу использовать эту тугую киску? – он ворчит, усаживая меня к себе на колени.
Вены его члена прижимаются к моей влаге, заставляя меня дрожать, когда я трусь об него. Мне нужен он внутри меня, каждый жестокий дюйм.
Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, приподнимаясь, чтобы он оказался на уровне моего входа. Медленно опускаюсь на него, наслаждаясь ощущением того, как его член заполняет и растягивает меня дюйм за дюймом. Восхитительная боль, сопровождающая принятием его, ощущение, как мое тело раскрывается только для него.
Губы Сайласа слегка приоткрываются, и он со стоном откидывает голову на холст. Когда он полностью входит в меня, я замираю, едва шевелясь, затем двигаю бедрами, медленно приподнимаясь, прежде чем снова опуститься. Стимулируя его член своими внутренними стенками.
– Сайлас, – я хнычу, впиваясь ногтями в его грудь в поисках опоры, наслаждаясь каждым дюймом его тела, погруженного в меня. Его руки сжимают мои бедра, помогая мне подпрыгивать вверх-вниз по его длине.
Мы двигаемся синхронно, трахая друг друга так, словно наши тела созданы для этого. То, как он прижимается своими бедрами к моим, и мое тело встречает его.
– Так хороша для меня, детка. Так хорошо принимаешь этот член, какая хорошая, блядь, девочка, – он стонет, приподнимаясь и прижимаясь губами к моим. Обхватывает мою талию и использует ее как рычаг, чтобы входить глубже.
Я провожу языком по его припухшим губам, слегка прикусываю их. Наши движения становятся быстрее по мере того, как в нас нарастает голод. Сайлас поднимает руку к моему лицу, засовывая большой палец мне в рот.
– Соси, – приказывает он, и мой язык уже повинуется, медленно посасывая, пока он не убирает его и не перемещает к моему пульсирующему клитору. Его толчки становятся все сильнее, заставляя мою задницу подпрыгивать с каждым глубоким ударом.
– Черт, черт, о черт, – бормочу я, ощущая, как его палец описывает круги вокруг чувствительного бутона, пока его член проникает в меня. Растягивая и массируя внутри, эти пирсинги вдоль его ствола трутся об меня.
Мои стенки сжимаются вокруг него, вызывая его стон в мою шею, заставляя его двигаться с настойчивостью. Как будто все, о чем он может думать, – это как я кончаю.
– Такая чертовски узкая. Так чертовски хорошо, – шепчет он напротив моей вспотевшей кожи, моя кульминация быстро приближается.
Сайлас идеально заполняет меня, каждый толчок попадает именно туда, куда я жажду. Его руки сжимают меня так крепко, что на моей коже останутся синяки, помечает меня. Он использует мое тело как выход для своих сексуальных желаний.
Узел в моем животе затягивается, его имя слетает с моих губ, как молитва.
– Кончи для меня, малышка. Высоси все из моего гребаного члена.
Я опускаюсь на него раз, второй, и все мои нервы на пределе, прежде чем я взрываюсь. Меня пронзает еще один оргазм, и вся его длина пропитывается моей влагой, пока он продолжает трахать меня. Мои внутренние стенки сжимаются вокруг него, давая ему то, что ему нужно, чтобы достичь своего пика.
– Вот так. Вот так. Собираюсь наполнить эту киску до краев, – шепчет он мне на ухо, входя в меня до тех пор, пока не начинает стонать, прижимаясь к моей коже, пока его сперма наполняет мое тело. Опустошая нас обоих, пока он не замедляется и, в конце концов, останавливается.
Мы остаемся так, прижавшись друг к другу на холсте. Пот покрывает нашу кожу, пока мы слушаем дыхание друг друга. Я все еще трясусь от силы оргазма.
– Ты такая красивая, когда кончаешь для меня, Хекс.
Сайлас убирает волосы с моего лица, случайно измазывая мне лоб краской, и улыбается. Улыбкой, которая показывает зубы, дарит мне мой любимый подарок.
Свое счастье.
– Если ты не веришь в проклятие, зачем называешь меня Хекс? – я вздыхаю, прижимаясь лбом к его лбу, чувствуя слабость в конечностях.
Его пальцы мягко поглаживают мою шею сзади.
– Шестнадцатеричный.
– Хм?
– Это не значит «ведьма», детка. Это сокращение от шестнадцатеричной системы40, – он бормочет, потираясь своим носом о мой. – С того момента, как я увидел, как ты покидаешь этот гребаный адский дом, между нами возникла тайная связь. Я понимал тебя, видел твою боль и хотел забрать ее. Как будто я знал, что тебе нужно, еще до того, как ты скажешь. Я не называю тебя ведьмой, я говорю, что ты – особый язык, который могу расшифровать только я.
Слезы обжигают глаза, тихо скатываясь по щекам.
Я знаю, что никто не понимает, в чем я нуждаюсь больше, чем он. В минуты хаоса он знает, как помочь мне обрести покой. Он ни разу не заставил меня почувствовать себя уязвимой или сломленной.
Он всегда видел во мне просто Коралину, и ему этого всегда было достаточно.
Мое сердце разрывается. То, что от него осталось, разбивается вдребезги.
Я люблю этого мужчину. Я люблю его, и это пугает меня. Я люблю его, и это единственная причина, по которой я знаю, что должна уйти от него.
Сайлас оставляет меня дома после того, как мы приводим себя в порядок. Отдавая честь свадебным богам, он проведет ночь с парнями на мальчишнике, оставляя меня наедине с сестрой готовиться к завтрашнему дню.
Оставляя меня делать выбор, за который, я надеюсь, он когда-нибудь простит меня. Когда у него будет время и возможность понять, почему я так поступила. Что принять это решение мне было не легко, и это было ради него. Ради тех, кого он любит.
Я не могла подвергать риску его и этих людей. Не ради себя. Я этого не стоила. Как бы Сайлас ни пытался убедить меня в обратном.
Наступает ночь, и моя сестра засыпает. Я сижу одна, слушая гудки телефонного номера, по которому никогда не хотела звонить.
– Вот и ты, Цирцея. Я ждал тебя.
33. РАЗЛУЧИТЕ НАС
Сайлас
Когда вы должны понять, что женщина, на которой вы женитесь, не придет?
Как долго вы стоите в конце прохода, ожидая, пока не убеждаетесь, что она оставила вас на произвол судьбы?
Возможно, если бы я не знал Коралину, я бы ждал дольше, но в тот момент, когда я подошел к священнику, готовому нас обвенчать, я понял, что что-то не так. Я чувствовал это всем своим существом, как предчувствие чего-то дурного.
– Где, черт возьми, моя жена?
Девочки смотрят на меня с беспокойством на лицах.
– Она должна была встретиться с нами здесь, чтобы подготовиться, но она не отвечает на звонки, и мы ничего не слышали от нее со вчерашнего вечера, – говорит Лира, она одета в красновато-оранжевое платье в тон цветам, украшающим внутреннюю часть часовни.
Я потираю челюсть, пробивая кулаком стену позади себя, потому что, черт бы ее побрал.
Я знал, что не должен был рассказывать ей о том, что запланировал Стивен, знал, что должен был оставить ее упрямую задницу в неведении, но не мог так поступить с ней. Умолчать – это все равно солгать, и она никогда бы не простила меня за сокрытие правды от нее, не после всех тех секретов, которыми мы делились. Не после того, как я пообещал, что она будет хранителем моих секретов.
– Ее телефон продолжает переключаться на голосовую почту, – бормочет Сэйдж, глядя на экран, как будто в нем есть ответы.
– Куда она могла пойти? Почему она просто…
– Потому что она не хочет, чтобы мы ее нашли. Потому что она сделала что-то чертовски глупое, – я прерываю Лиру, как раз когда дверь в раздевалку для девочек распахивается.
– Ее нет нигде, ни в церкви, ни дома, – Рук хмурится, его некогда отглаженный костюм теперь весь мятый после поисков.
Лучше бы я не знал Коралину так хорошо.
Жаль, что я не знал, что она собирается это сделать, жаль, что я оставил ее одну прошлой ночью. Я хочу забыться в этот момент, потому что, возможно, незнание принесло бы мне больше покоя, чем знание. Я прижимаю пальцы к глазам, тяжело вздыхая.
– Она ушла к Стивену, – я произношу эти слова, хотя они кажутся мне отравленными на вкус. Страх и ярость создают ядовитую кислоту в моем желудке, потому что она упрямая, но я также знаю, что сейчас она напугана. Напугана и без меня. Напугана и чертовски одинока, когда в этом нет необходимости.
В комнате царит атмосфера стресса и паники. Все пытаются придумать, как ее найти.
Вот что хорошо в знакомстве с Коралиной Уиттакер.
Я знал, что она рискнет улететь, с того момента, как встретил ее, и знал, что, когда расскажу ей о Стивене и нашем плане, мне понадобится страховка. Поэтому, хотя кольца для сосков, которые я ей подарил, были безобидными, в них также был микрочип.
– Черт возьми! – бормочу я, глядя на ее точное местоположение.
– Что? Где она?
– Я дам вам одну гребаную подсказку.
Коралина
Во мне нет страха.
Когда я смотрю через всю комнату на человека, который разносит в клочья то, что осталось от его кабинета, я ничего не чувствую. Несмотря на то, что хомуты впиваются в кожу моих запястий, я его не боюсь. Стивен Синклер может физически дотронуться меня руками, но никогда больше не сможет прикоснуться ко мне. Не так, как в том подвале.
Раньше я не знала, кто я такая. У меня не было ни личности, ни чувства собственного достоинства. Стивен смог вылепить мой разум, надругаться над моим телом и превратить меня в свою маленькую идеальную куклу. Ему было легко сломать меня, разрушить мой разум и превратить его в свою игровую площадку.
Сейчас же? Я знала, кто я, и эта девушка никогда, никогда не будет принадлежать Стивену Синклеру. Как бы сильно он ни ранил меня физически, он никогда не получит меня. Никогда не получит ту, которой я являюсь с Сайласом Хоторном, которая навсегда будет принадлежать ему.
– Они забрали все, что бы ты ни искал, оно, черт возьми, давно уже исчезло, – говорю я, когда Стивен перекидывает ящик своего стола через плечо, и остатки вещей с грохотом падают на твердый деревянный пол.
Я прожила под этим кабинетом в Поместье Синклеров два года, и это был первый раз, когда я могу как следует рассмотреть его.
Мы заключили сделку, когда я позвонила. Я приезжаю к нему по доброй воле, а он покидает Пондероза Спрингс. И оставляет в покое всех, кто тут живет.
Это был честный обмен. Я в обмен на их свободу.
Волосы Стивена свисают за уши. Пряди спутанных, вьющихся волос колышутся, когда он переводит взгляд на меня. Его губы изгибаются в оскале, обнажая пожелтевшие зубы, глаза сужаются.
Тюрьма не была благосклонна к бывшему декану Холлоу Хайтс. Его некогда светлые волосы теперь потускнели и покрылись серыми пятнами. Зубы пожелтели от плохой гигиены, а кожа приобрела болезненный вид. Хорошо сшитый костюм, который он когда-то носил, истаскался. Он источал страдания, показывая, как сильно разлагается его внутренняя сущность.
– Нам нужны деньги, детка, – он отрывается от своих маниакальных поисков, – я должен быть в состоянии позаботиться о тебе.
К горлу подкатывает желчь. Он говорит со мной как с ребенком.
– Если бы ты позволил мне снять деньги с моего счета…
– Мне не нужны деньги твоего отца, Цирцея. Я мужчина, я знаю, как позаботиться о тебе.
Моя челюсть напрягается, коренные зубы скрежещут друг о друга. Он смотрит на меня с другой стороны стола, в его взгляде вспыхивает гнев.
– Я бы поторопилась, Стивен, – язвлю я. – Каждая секунда, проведенная в Пондероза Спрингс, делает Сайласа на шаг ближе. Не говори потом, что я тебя не предупреждала.
– Ты думаешь, он станет твоим рыцарем в сияющих доспехах, Коралина? – он усмехается, и его смех, кажется, сотрясает воздух. – Ты ничего для него не значишь. Ты просто средство достижения цели для Хоторна.
Я ухмыляюсь, закатывая глаза:
– И что, Стивен? Я что-то значу для тебя. Я твоя особенная девушка.
Он швыряет бумаги и направляется к стулу, к которому привязал меня. Я шиплю, когда он хватает меня за волосы, больно дергает мою голову вверх, глядя на меня сверху вниз, словно я ниже его.
В нос ударяет его знакомый запах.
– Ты моя, Цирцея. Ты любила меня однажды, ты полюбишь меня снова. Я бы рекомендовал тебе забыть о Сайласе, так тебе будет намного легче.
Я никогда не любила его. Не совсем. Мой разум делал то, что было необходимо, чтобы выжить в той пытке. Я прикидывалась мертвой, как опоссум на дороге, пытающийся избежать смерти от браконьеров. Я приспособилась и делала то, что мне было нужно, чтобы выжить.
В том подвале не было любви.
Слюна скапливается у меня во рту, прежде чем я выплевываю ее ему в лицо.
– Иди на хуй.
Я ожидала, что он нанесет удар, ожидала ощутить металлический привкус во рту, прежде чем он заполнит мое горло. Моя губа запульсировала от пощечины. До боли знакомо. Жестокое обращение Стивена было похоже на то, как если бы ты вошел в дом своего детства, ты помнил его, знал его секреты и никогда не смог бы сбежать оттуда. Это навсегда часть тебя.
Я уже пережила его однажды и смогу сделать это снова. Даже если нет, я знала, что о Лилак позаботятся, а Сайлас будет в безопасности.
Теперь все закончится для всех. Они смогут быть свободными и счастливыми. Избавиться от цепей, которыми Стивен Синклер обмотал всех нас. Наконец-то все они могли двигаться к светлому будущему, и это оправдывало всю боль.
Он хватает меня за лицо, удерживая на месте:
– Мне снова придется учить тебя, как себя вести, Коралина?
Я обнажаю зубы в оскале, показывая кровь во рту:
– Я не та девушка, которую ты оставил гнить в том подвале, Стивен. На этот раз тебе меня не сломить.
Другая рука врезается мне в челюсть, кость на щеке пульсирует от боли. Слезы жгут уголки моих глаз от силы удара. Возможно, если бы я разозлила его достаточно сильно, подтолкнула достаточно далеко, он бы быстро покончил с этим для нас обоих.
Он замахивается, чтобы ударить меня снова, но этого не происходит.
За дверью раздаются удары.
Один, второй, на третий деревянные щепки разлетаются. Дверь полностью слетает с петель, когда Сайлас врывается внутрь.
Я вздрагиваю от исходящей от него волнами чистой силы, когда он входит в комнату, только что выломав дверь.
Стивен пятится от меня как раз в тот момент, когда Сайлас бросает взгляд в мою сторону. Он смотрит на меня всего секунду, прежде чем броситься на Стивена, как дикий хищник.
У меня внутри все переворачивается, когда Стивен пытается дотянуться до пистолета, лежащего на его столе, но он недостаточно быстрый. Как только он обхватывает рукоятку, большая ладонь Сайласа обрушивается на нее сверху.
Резким движением он хватает Стивена за руку, а затем ударяет ею о стол. До моего слуха доносится хруст кости, когда он повторяет процесс, пока пистолет не падает на пол, а кости в руке Стивена не раздробляются.
– Говорят, что использование оружия устраняет личный аспект убийства, – спокойно говорит Сайлас. – Это личное.
Хотя Стивен заметно боится, но с трудом сдерживает смех.
– Остальные три пса не хотят играть? – он бормочет, пытаясь вырваться из хватки Сайласа. Сайлас одним движением хватает его за шею и с силой швыряет на стол.
Его глаза сверкают от ярости:
– Сегодня никаких игр. На этом мы с тобой заканчиваем.
– Это никогда не закончится, – Стивен хрипит, задыхаясь, а Сайлас все крепче сжимает его горло, обеими руками вырывая воздух из легких. – Ты не сможешь убить память обо мне. Я буду жить в ней вечно.
– Смотри на меня.
Вены на руках Сайласа вздуваются, а хватка становится все крепче. Лицо Стивена приобретает неприятный оттенок темно-фиолетового. Каждый вдох становится борьбой, хватка за жизнь, которой он не заслуживает.
Два длинных года я представляла, как это будет выглядеть. Желала увидеть, как умирает Стивен, как тускнеет свет в его глазах и бледнеет его лицо. Это был мой утешительный сон на тонком матрасе в подвале.
Я никогда не ожидала, что он умрет от руки человека, которого я люблю.
– Посмотри на нее, я хочу, чтобы ты запомнил ее лицо и знал, что проведешь вечность в аду, расплачиваясь за то, что ты с ней сделал, – тихо шепчет Сайлас. – Если бы я мог убить тебя дважды. Я бы это сделал.
Я наблюдаю, как жизнь покидает Стивена, страх отражается на его лице, когда он судорожно старается сделать глоток воздуха. Часть меня хочет отвернуться, чтобы оградить себя от насилия, но я не могу.
Сайлас полностью завладел моим вниманием.
Я была свидетелем того, как он взвалил на свои плечи бремя вины, которая никогда не являлась его, наблюдала, как он молча страдал, слишком боясь сказать правду. Но в этот момент, когда человек, который чуть не разрушил его жизнь, испускает последний вздох, я кое-что вижу в Сайласе.
Ту тьму в нем, которая пугает других. Но не меня.
Он убивает не ради удовольствия или мести, а ради справедливости. Чтобы покончить с этим.
Смерть входит в комнату с холодными руками, она наполняет воздух, и тело Стивена Синклера, наконец, обмякает.
***
Запах горящей плоти едкий. В нем есть нотки кислого пота, вонь сточных вод.
Он въелся в ткань моего свадебного платья за семь тысяч долларов. Полагаю, стойкий запах – наименьшая из моих проблем, учитывая состояние ткани.
Порванная, заляпанная грязью, забрызганная кровью.
Это было уже не белое платье, знаменующее начало любовного союза, а прощальное одеяние, символизирующее конец романа ужасов, между страницами которого я провела несколько лет.
С каждым потрескивающим угольком, вылетающим из глубокой ямы в земле, приходит чувство облегчения. Я чувствую, как внутри меня снимаются еще одни оковы.
