Текст книги "Клятва, которую мы даем"

Автор книги: Джей Монти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

Я не знаю, что ищу в нем. Я без зазрения совести вторгаюсь в ее личную жизнь, пролистываю последние текстовые сообщения, чтобы узнать, не должна ли она была встретиться с кем-то здесь сегодня, но ничего не нахожу.

Я просматриваю ее социальные сети, пытаясь найти хоть что-нибудь, что поможет мне выяснить, где она может быть или кто виноват, когда вдалеке раздается рев мотоцикла.

На стоянку въезжает мотоцикл, за которым следует культовый грифельно-серый «Додж Челленджер» Сайласа 1970 года выпуска. Я не удивлена, что он позвал с собой друзей, учитывая обстоятельства.

Если Стивен имеет к этому какое-то отношение, лучше, чтобы все они были здесь.

Хлопанье автомобильных дверей заставляет меня вздрогнуть. Они вчетвером движутся синхронно, нависшие тени, которые скользят в унисон. Какая-то часть меня всегда завидовала им, их связи. Они никогда не были одиноки, всегда были в стае.

Меня завораживала мысль о том, что нечто большее, чем наследие их семей, связывает их так крепко. Вы не просто общаетесь с человеком на протяжении всего времени. Что они делают друг для друга? Их связывают травмы и секреты.

Какими бы загадочными они ни были, я смотрю только на Сайласа. Эти глубоко посаженные карие глаза говорят то, о чем не может сказать его голос. Когда имеешь дело с кем-то вроде него, кто не говорит и не проявляет никаких эмоций, быстро учишься улавливать микродвижения.

Как сейчас, когда его брови хмурятся, а глаза чуть прищурены, разглядывая меня с ног до головы. Он беспокоится обо мне, проверяет, нет ли у меня травм, убеждается, что со мной все в порядке.

Когда он останавливает свой взгляд на моей руке, я инстинктивно опускаю взгляд на нее и смотрю на небольшую лужу крови, собирающуюся на земле внизу. Как будто мой мозг только сейчас напомнил мне о травме, в запястье появляется тупая пульсация.

Я поднимаю руку и смотрю на неровный порез, тянущийся от уголка запястья до костяшки пальца, из которого сочится кровь.

– Что случилось?

– Ничего, – отрывисто отвечаю я, вытирая запястье о джинсы, чтобы стереть немного крови. – Просто порез от окна машины.

Я не слабая.

Не внешне.

Я не покажу им, насколько я на самом деле сломлена.

Даже если один из них уже знает.

Невзирая на мое безразличие к нему, на мою внутреннюю борьбу с влечением и потребностью в дистанции, я знаю, что Сайлас сохранит этот секрет. Он не расскажет им о том, как я сломлена и напугана.

Сайлас Хоторн – хранитель секретов. Столкновение непреодолимой силы и неподвижного объекта²². Тихая вода, неведомые глубины которой наполнены тайнами, которые он унесет с собой в могилу.

– Я нашла ее телефон, но не нашла никаких упоминаний о том, куда она могла пойти, если она вообще ушла с этой парковки. Думаю, нам стоит разделиться.

Рук, Алистер и Тэтчер наблюдают за мной, все трое оценивают меня по-своему, делая выводы о том, что они знают и что видят. Взгляды, устремленные на меня, никогда не вызывали у меня дискомфорта, только чертовски раздражали. Я могу справиться с пристальными взглядами, но меня беспокоит их осуждение.

– Что? – огрызаюсь я. – На что ты уставился?

– Нет представления? – спрашивает Рук, приподнимая бровь. – Ты заплатила за наш ужин той ночью, и это заставляет тебя думать, что ты можешь отдавать приказы?

Они меня не понимают. Не понимают, и это нормально. Мне они тоже не понятны, но я пришла сюда не для того, чтобы заводить с ними дружбу. Я здесь не для того, чтобы сблизиться или болтать о наших печальных историях.

Я хочу найти свою сестру.

Я не звонила им. Я позвонила Сайласу. Если у них с этим проблемы, пусть обращаются к нему.

– Я не заинтересована в том, чтобы нас представляли друг другу. Не тогда, когда ты знаешь мое имя, а я знаю твое. Прямо сейчас это все, что нам нужно знать друг о друге, – резко возражаю я. – Температура падает. Если она находится где-то в бухте, то не переживет ночной погоды.

– Не обижайся, но почему мы должны тебе помогать? – этот вопрос исходит от Тэтчера, который, засунув руки в карманы брюк, смотрит на меня так, будто видит мой скелет. – Мы здесь только потому, что ты утверждаешь, будто это связано со Стивеном. Зачем ему сбегать из тюрьмы, только для того, чтобы преследовать твою сестру? Если ты воспользуешься ситуацией, тебе не понравится результат.

Мои коренные зубы скрежещут, челюсть дергается, когда я убираю телефон Лилак в задний карман. Краем глаза я наблюдаю, как Сайлас подходит ко мне чуть ближе, прежде чем заговорить.

– Она здесь не враг. Осторожнее, блядь, – голос Сайласа звучит резко, с жаром пронзая мою кожу и шокируя его друга, судя по выражению его лица.

Однако мне не нужно, чтобы кто-то меня защищал.

Я смотрю прямо в глаза человеку, которого они называют смертью. Того, кто, по слухам, заживо разделывает людей ради забавы и засыпает под звуки криков. Его суровые голубые глаза впиваются в меня, но я отказываюсь вздрагивать и отводить взгляд.

– Ты думаешь, я боюсь тебя, Пирсон? – жестокая улыбка тянется к уголку моего рта. – Я выдержала пытки, которые заставили бы тебя обделать свои брюки Brioni. Не позорься, пытаясь запугать меня.

Я некоторое время смотрю на них всех, а потом хватаюсь за низ футболки и отрываю длинный кусок ткани, чувствуя, как она поддается моим пальцам.

– По крайней мере, она знает бренды, – слышу я его бормотание под нос.

– Ты хочешь, чтобы Стивен умер, верно? Это здорово. Я тоже, – я обматываю черную ткань вокруг кровоточащего запястья, пока говорю. – Тебе нужно найти его, и я – твой лучший шанс. Так что либо мы помогаем друг другу, либо ты убираешься с моего пути.

Тэтчер слегка наклоняет голову, и я клянусь, что вижу в его взгляде вспышку уважения.

– Мне все равно, насколько печальна твоя история. Мы делаем тебе одолжение, находясь здесь.

Я не могу удержаться от насмешки.

– Значит, вы знаете, где он прячется? Какой у него план? – я качаю головой, удивляясь их невежеству. – Никто не знает его лучше меня. Я знаю, как он двигается, как думает. Если вы рядом со мной, вы на десять шагов ближе к нему.

– И мы должны верить тебе на слово?

Я угрожающе делаю шаг вперед. Что самое худшее может сделать этот чувак? Убить меня? Ему придется сделать гораздо больше, чтобы напугать меня.

Парни Холлоу – это детские игры по сравнению с тем, что я видела.

– Пусть он закроет тебя в подвале на два года, и тогда ты сможешь снова задать мне этот гребаный вопрос.

Холодные глаза Тэтчера сверкают, подбородок приподнимается, когда он смотрит на меня сверху вниз.

– Ты – детская забава по сравнению с тем, что я видела. Помогай или нет, – я пожимаю плечами, отводя взгляд. – Я собираюсь найти свою сестру.

Дневной свет на исходе, а у меня нет ни времени, ни терпения спорить с Тэтчером Пирсоном. У него есть свои причины опасаться меня, я уверена, но мне плевать.

Я звонила не ему.

Я позвонила Сайласу.

И сейчас я начинаю жалеть об этом решении.

Я оставляю их решать, что делать дальше, без меня, и направляюсь к деревянному причалу, который ведет к пляжу. В дальнем конце бухты Блэк Сэндс есть пещеры.

Подростки ходят туда курить травку и трахаться как кролики. Лилак умна. Если бы ей нужно было спрятаться, она пошла бы именно туда. Я заставляю свое сердце биться медленнее, дышу через нос и выдыхаю через рот.

В ушах воет ветер с океана, соленый бриз обдувает мое лицо, а причал превращается в мягкий песок. Я сжимаю пояс джинсов, зная, что у меня не было времени их сменить, но жалея, что не успела. Я в секунде от того, чтобы снять их и ускорить поиски в нижнем белье.

Ревущий океан неспокоен, он несется и разбивается о берег, темно-синие и насыщенно-оранжевые полосы разливаются по темнеющему небу. Бухта Блэк Сэндс всегда отличалась неповторимой красотой, особенно когда она пуста.

– Лилак! – я кричу ее имя в надежде, что она рядом и услышит. – Лилак!

Мне отвечает лишь эхо, гуляющее между соснами слева от меня. На несколько секунд воцаряется тишина, прежде чем ее имя снова выкрикивается из глубины деревьев, на этот раз более глубоким голосом, затем еще одним, потом еще.

Я чувствую себя неловко за то, что была так резка, зная, что они помогают, но я отмахиваюсь от этого.

Их бы здесь не было, если бы они не получали от этого какую-то пользу. Помни об этом, Коралина. За все приходится платить.

У меня болит горло, когда я снова выкрикиваю ее имя, а грудь сжимается от того, что та маленькая надежда, которая у меня была, начинает улетучиваться, оставляя меня гнить в панике.

Я помню боль от его ударов, помню, как по ночам я умоляла его ударить меня кулаками, лишь бы он не подвешивал меня на цепях. Я жила с постоянной, мучительной, потребностью в еде и физической близости. Как будто крошечное существо поселилось у меня внутри, царапаясь и напоминая мне о том, чего мне не хватало.

Он кормил меня лишь чуть, чтобы я была жива и зависела от него, отчаянно желая его возвращения, даже если это означало причинение мне боли в процессе.

Я мысленно представляю свою младшую сестру в этом сценарии, не в силах избавиться от этого. Ее светлые волосы перепачканы кровью и грязью. Спортивное, здоровое тело, изуродованное голодом. Я закрываю глаза и держусь рукой за живот, когда меня начинает тошнить.

Вокруг меня раздаются ее крики, пронзительные, разрывающие барабанные перепонки, когда она умоляет спасти ее. Звала ли она меня, когда он забрал ее? Думала ли она, где я? Злилась ли она, что меня не было рядом, чтобы защитить ее?

Руки у меня на спине, большие теплые ладони скользят по позвоночнику, когда человек, которому они принадлежат, описывает круги по моей спине. Пальцы скользят по моим бедрам, не сжимая, а просто касаясь кожи.

Легкий ветерок приносит с собой запах табака и дуба. Успокаивающий аромат пропитанной туманом земли в лесу, в котором есть что-то женственное. Он такой насыщенный, такой всепоглощающий, что я практически вижу, как капли дождя соскальзывают с сосновых иголок.

– Дыши для меня, Хекс. Дыши, – шепчет Сайлас, тихим шепотом, словно скрывая свой голос от ветра, как будто он подслушивает, ожидая, чтобы рассказать секреты морю. – Мы найдем ее.

С закрытыми глазами я слышу щелчок, шуршание ткани, прежде чем я чувствую, как его пальцы подтягивают мои джинсы на бедра. Сильные руки, такие мощные и в то же время чертовски нежные со мной.

Как будто я хрупкая. Как будто я не опасна для такого человека, как он.

– Она – последнее хорошее, что у меня осталось. Я не могу ее потерять.

– Я обещаю тебе, – говорит он, пока его пальцы продевают что-то в каждую петлю, полностью обхватывая мою талию. – Когда ты откроешь глаза, мы продолжим поиски, и ты не будешь думать о том, что случилось со Стивеном. Ты в безопасности.

Ремень.

Я чувствую, когда он затягивает его вокруг моей талии, кожа удерживает мои джинсы на месте, когда он застегивает его.

Я испытываю нечто среднее между благодарностью и раздражением.

Всю мою жизнь, особенно после возвращения в Пондероза Спрингс, люди смотрели на меня как на пазл, сломанный и недостойный того, чтобы его собрать, – слишком много работы для них.

Однако для Сайласа я словно стекло.

Он видит меня насквозь, способен понять, что мне нужно, без моих слов. Как будто, глядя на меня, он слышит каждую мысль, проносящуюся в моем мозгу.

– Расслабься и открой глаза, – уговаривает он, проводя большим пальцем по моей скуле. – Давай, посмотри на меня, Хекс.

Я прикусываю нижнюю губу, чувствуя, как мои веки трепещут.

Сайласу Хоторну принадлежит фраза мертвые глаза.

В них царит тревожная тишина, словно окна в его мир лишены эмоций. Суровая красота и явная мужественность, которые он носит едва ли не лучше, чем свою облегающую черную футболку.

Как он выглядел, когда был жив?

– Хекс, – вздыхаю я. – Почему ты зовешь меня...

– Коралина!

Мое тело вздрагивает, словно наэлектризованное, от звука голоса Лилак, зовущей меня. Я поворачиваю голову в ту сторону, откуда он доносился, уходя от прикосновения Сайласа и направляясь на голос моей сестры.

– Лилак, я здесь! Где ты! – кричу я, перекрикивая завывание ветра, и бешено ищу, оглядывая глазами линию деревьев.

Я думаю, что мой разум разыгрывает меня, что это было всего лишь мое воображение, но я вижу, как она падает с дерева, запутываясь в высоких сорняках, и поворачивает голову в поисках меня.

Когда она находит меня, мир словно замедляется на секунду.

Наши ноги ударяются о землю, когда мы бежим навстречу друг другу. Мы не останавливаемся, пока ее тело не врезается в мое. Мои руки обвиваются вокруг ее шеи, ладони обхватывают ее затылок, прижимая ее слишком сильно к моей груди. От нее пахнет потом и грязью.

Облегчение, охватившее меня, мгновенно. Воздушный шарик сдулся. Я говорю себе, что никогда не приму это как должное – ощущение ее в своих объятиях. Ее безопасность. Я клянусь себе, что никогда больше не подвергну ее подобному риску.

Ничто не остановит меня от того, чтобы сделать все необходимое для ее защиты.

– Мне так жаль, – всхлипывает она, ее тело дрожит. – Я не знала, Кора. Клянусь, я не знала.

Под шум волн я слышу шаги Сайласа, который подходит достаточно близко, чтобы слышать наши слова, но при этом дает нам возможность побыть наедине.

– Все в порядке, – успокаиваю я, поглаживаю ее волосы и хмурюсь. – Что случилось, Ли? Чего ты не знала?

Этот вопрос вызывает еще один всхлип из ее горла, еще больше слез и икоты. Я пытаюсь подготовиться к худшему, приготовиться к тому, что она скажет, но она просто плачет, слишком напряженная, чтобы говорить.

– Лилак, посмотри на меня, – я зажимаю ее голову между ладонями, поднимая ее лицо так, чтобы смотреть на нее сверху вниз. – Очень важно, чтобы ты рассказала мне правду, хорошо? Все, что случилось. Я обещаю тебе, что не расстроюсь.

– Я такая глупая, Кора. Я должна была знать лучше. Ты учила меня, но я думала… – у нее перехватывает дыхание, прежде чем она снова начинает говорить. – Это казалось настоящим. Это было так чертовски реально для меня.

Я молчу, давая ей время выговориться. Чтобы она произнесла слова так, как ей нужно. Мои зубы впиваются во внутреннюю часть щеки, предвкушая.

– Я должна была впервые встретиться с Рис. Мы договорились встретиться здесь, так как обе любим пляж. Я была так взволнована, что приехала на тридцать минут раньше. Но появилась не Рис.

Моя кровь холодеет, ветер становится ледяным.

– Кто это был? – спрашиваю я.

– Стивен, – большие, жирные слезы капают из ее глаз, когда она смотрит на меня. Все, что я вижу, – это боль. – Рис никогда не существовало. Все это было уловкой, чтобы добраться до тебя. Все эти подарки, разговоры по ночам. Это была игра. Это был он.

Я чувствую так много и в то же время ничего не чувствую.

Меня охватывает оцепенение.

– Какие подарки?

– А?

– Что за подарки он тебе прислал?

– Цветы, – бормочет она, ее плечи успокаиваются, а тело перестает дрожать. – Экземпляр книги «Цирцея» с комментариями и пара рисунков углем.

Вернулась прежняя тошнота.

Он подарил ей мои рисунки, те самые, что висели на стенах той бетонной камеры, где он наблюдал за каждой мерзостью, которую сотворил со мной. Он подарил моей младшей сестре мою травму.

– Это... – прочищаю я горло, – это цветы были похожи на вывернутые тюльпаны?

Как будто мне нужно еще одно доказательство того, что это действительно он заманил ее. Как будто я и так не верю каждому ее слову. Мой разум все еще отрицает это. Возможно, так было с тех пор, как я услышала новость о его побеге. Мне нужны были конкретные доказательства.

Что он действительно вернулся за мной.

– Да, он сказал, что они называются подснежниками. Почему? – спрашивает она, выглядя растерянной, совершенно не понимая, что подарки, которые она получила, были для меня.

Стивен издевается надо мной.

Мои рисунки углем.

Книга с моим прозвищем.

Цветы, которые он приносил мне.

– В «Одиссее» Гомера Гермес дал Одиссею молибден, волшебную траву, чтобы защитить его от магии Цирцеи. Биолог назвал подснежник настоящим молибденом, – рассеянно произношу я, выплевывая слова, которые он сказал мне однажды ночью. – Стивен часто говорил мне, что, когда я ему надоем, и он будет готов меня отпустить, он заставит меня ими подавиться.

Я говорю это вслух не для того, чтобы она узнала, не для того, чтобы кто-то узнал. Слова просто вырвались наружу, как будто воспоминания нужно было произнести вслух.

Это подходит для него.

Видеть себя героем, Одиссеем, в нашей истории.

А я – злая, коварная Цирцея, которая обманом втянула его в любовь, заставив остаться со мной. Я не оставила ему выбора, говорил он мне. Это все моя вина, – говорил он, поглаживая мои волосы.

Проклятие в моей крови, эти колдовские глаза не позволили ему продать меня. Он должен был оставить меня у себя. Я заставила его держать меня там, в подвале. Он был пленником моей любви, моего тела и души.

Именно из-за моего проклятия он не мог меня отпустить.

Чего нельзя сказать о моей сестре.

Я выпускаю Лилак из объятий и поворачиваюсь так, чтобы видеть Сайласа, который стоит чуть позади меня, не шевелясь, и наблюдает за мной с тем же пассивным выражением лица, что и всегда.

В нем нет ни печали, ни сочувствия, только мертвые глаза.

– Нам нужно поговорить.

13. ЭТО НЕСЧАСТНОЕ СЕРДЦЕ

Коралина

– С ней все в порядке? – слышу я, как только закрываю за собой дверь.

Сайлас прислоняется к темному гранитному острову на своей кухне, скрестив руки на груди, и смотрит на меня. Его дом именно такой, каким я его себе представляла, хотя я об этом и не думала. Просто по дороге сюда я на мгновение представила его.

Здесь пахнет свежим кофе и его одеколоном – успокаивающая смесь.

Он дорогой, с грубым мужским характером. Открытая планировка с темным деревом и черными акцентами, угрюмая и пропитанная его запахом. Две спальни, приглушенное освещение, стены, выкрашенные в глубокий угольный цвет, – лучшее, что можно купить за деньги в Пондероза Спрингс.

Минималистичный интерьер, я уверена, созданный дизайнером, и идеально подходящий ему.

Отсутствие цвета, чистота – все это так отличается от моей квартиры, это физическое отражение нашей непохожести.

– Нет, – я тяжело вздыхаю, в груди напряжение. – Но она спит, и со временем все будет хорошо.

Я не лгала, когда сказала, что нам нужно поговорить, но я также не собиралась оставлять Лилак одну. Его квартира ближе к бухте, чем моя. Она заснула в машине, а это означает, что сегодня я, скорее всего, буду спать на диване Сайласа Хоторна.

Ближе, чем я когда-либо хотела быть к нему.

Я прохожу через гостиную на кухню и встаю на противоположной от него стороне острова, опираясь руками на прохладную поверхность. Подвесные светильники мягко освещают его лицо, и я не могу удержаться, чтобы не пересчитать несколько веснушек, которыми усыпаны его щеки и нос.

– Спасибо, – говорю я ему, проглотив свою гордость и понимая, что он заслуживает искренней благодарности с моей стороны. Даже если это происходит только сейчас. – За все.

Он смотрит на меня секунду, а затем берет белую квадратную коробку, лежащую перед ним, и открывает ее большим пальцем, чтобы показать медицинские принадлежности.

– Я в порядке. Я не...

– Я и не спрашивал, – вмешивается он, хватая несколько предметов и направляясь на мою сторону острова. Я наблюдаю, как Сайлас раскладывает бинт, пластырь и, как я предполагаю, перекись водорода. – Не хочу, чтобы ты истекала кровью на моей кухне.

Не спрашивая, он тянется вниз, осторожно поднимает мою руку и переворачивает ее ладонью вверх, после чего развязывает кусок ткани, пропитанный кровью.

Я не могу не вздрогнуть при виде пореза. Я почти не чувствовала его, пока адреналин не иссяк. Запах антисептика обжигает мне нос, когда он промывает рану. Жжение сильное, но я остаюсь неподвижной, словно его пальцы, обхватившие меня, – это якорь.

– Тебе нужно что-нибудь съесть, – бормочет он, обматывая бинтом мою руку. – У меня в холодильнике есть остатки говядины и брокколи. Могу разогреть для тебя.

Я качаю головой, глядя на него, пока он сосредоточенно рассматривает мой порез.

– Я не ем мясо.

– Ты вегетарианка?

– Технически, но все равно ем рыбу. Ты удивлен? Считаешь меня мясоедом? – я приподнимаю бровь, пальцами нащупывая пульс на запястье. Интересно, считает ли он мое учащенное сердцебиение?

В Сайласе есть какая-то мягкость, о которой никогда не говорилось в сплетнях. Спокойствие, о котором не упоминалось в суровых историях. Как будто он чувствует мои эмоции, эмоции всех, кто его окружает, и точно знает, когда требуется его внимание.

– Не удивлен, просто любопытно.

Когда он заканчивает, то поворачивается ко мне спиной.

Мышцы на его спине напрягаются под футболкой, когда он тянется за кофейной кружкой. Я быстро отвожу взгляд, разворачиваюсь к острову, опираясь на него локтями для опоры.

– Раньше Стивен… – я делаю паузу, осознавая, что он – один единственный человек, которому я открыто рассказываю о том, что со мной произошло. Мысль, что я уязвима, вызывает у меня тошноту, но в нем есть что-то безопасное. – Он заставлял меня есть сырое мясо. Теперь меня тошнит от его запаха.

Я слышу, как он двигается позади меня, прежде чем снова появляется на противоположной стороне острова, ставя перед собой темно-серую кружку.

– Ты хочешь, чтобы он был мертв? – спрашивает он. – Поэтому ты хотела поговорить? – он берет ложку и опускает ее в банку с медом, а затем выливает в кружку. Методично, как будто он делает это каждый день.

– Нет. Я имела в виду то, что сказала. Я не хочу мстить, Сайлас.

– Тогда почему ты здесь, Коралина?

Между нами воцаряется тишина, пока он продолжает размешивать мед в кофе, а я наблюдаю за ним. Наши глаза встречаются, и мы просто смотрим друг на друга.

О чем ты думаешь, Сайлас?

Что ты видишь, когда так смотришь на меня?

Видит ли он, какая я ужасная внутри? Видит ли он мои уродливые, эгоистичные стороны, которые выходят наружу в тот момент, когда я злюсь или боюсь? Или он ничего не видит? Еще одна девушка, еще одно лицо в толпе.

Он – стоическая статуя, которой можно восхищаться, но которую никогда не понять по-настоящему. Сайлас воплощает идею о том, что присутствие человека может говорить о многом без лишних слов.

– Я пришла спросить, нужен ли тебе еще кто-нибудь на роль фальшивой девушки?

Прямолинейно, быстро, без стеснения. Только так я могла перейти к делу, не дав себе отступить. Быстро оторванный, старый пластырь был причиной, по которой я хотела с ним поговорить.

– Нет, – он продолжает помешивать жидкость в кружке, глядя вниз, а потом снова на меня, но взгляд его глаз теперь другой. В уголках блестит игривость, которую я никогда у него не видела.

Он ухмыляется, не шевеля губами.

– Мне нужна жена.

Если я умру от остановки сердца, причиной смерти будет либо то, как он на меня смотрит, либо то, как он произносит слово жена. Возможно, и то, и другое, но, надеюсь, Лилак сможет получить страховку.

Жена.

Не паникуй. Не паникуй, мать твою.

Это причина, по которой я пришла сюда сегодня. Именно поэтому я буду спать на его диване, именно поэтому я в его гребаном доме.

– Если я сделаю это – если мы сделаем это – мне нужно, чтобы ты дал мне обещание.

Сайлас молчит, просто ждет, когда я продолжу, давая мне возможность высказаться. Это по-другому, это освежает – разговаривать с кем-то, кто действительно слушает, а не просто ждет ответа.

– Что бы ни случилось, ты вытащишь из этого Лилак, – я стараюсь, чтобы мой взгляд не дрогнул. Оттенки наших радужек сталкиваются, взгляд эбенового дерева и мокко, и ни один из них не уступает.

– Ты можешь использовать меня, чтобы сблизиться со Стивеном. Женитьба на мне выведет его из себя. Это выманит его. Я буду висеть на твоей руке и играть роль для «Хоторн Технолоджи». Но если в процессе со мной что-то случится, ты должен позаботиться о моей сестре. Только так я скажу да.

Защитить ее было единственной мыслью в моей голове, когда она упала в мои объятия. Одной меня недостаточно, чтобы обеспечить ее безопасность, особенно от такого человека, как Стивен Синклер.

Но четыре семьи-основательницы смогли бы.

Может, я и слишком гордая, чтобы иногда просить помощи у других, но для Лилак?

Я бы попрошайничала на улицах за мелочь.

Я сделаю все, чтобы обеспечить ее будущее.

Этого не должно было быть в планах, но и Стивен не должен был сбегать из тюрьмы. Я должна сделать то, что должна. У меня нет выбора.

– Она знает?

Я отгоняю мысленный туман.

– Что?

– Твоя сестра знает? – снова спрашивает он, слегка прищурив глаза. – Что ты убиваешь себя ради ее счастья? Что единственная причина, по которой ты все еще в Пондероза Спрингс, – это то, что ты не можешь ее бросить?

Острая боль пронзает мое сердце. Стены, окружающие меня, снова рушатся; я и не подозревала, что позволяла им разрушаться.

Если мы поженимся, я планирую дать обет молчания. Он не должен читать меня в таком состоянии. Я не позволю ему заставить меня чувствовать себя такой чертовски прозрачной.

Я сжимаю губы в плотную линию, чувствуя, как во мне нарастает напряжение. У меня возникает желание взбунтоваться, оттолкнуть его, отпихнуть за то, что он думает, что может подойти близко. Мой язык медленно скользит по передним зубам, и я качаю головой.

– Нет, – твердо говорю я. – Она в блаженном неведении. И так будет и дальше. Сегодня ночью у нее украли частичку невинности. Только через мой гребаный труп это повторится вновь.

Сайлас смотрит на меня тяжелым взглядом.

– Потеря невинности неизбежна. Это случается со всеми нами. Ты не можешь остановить судьбу, Хекс.

Я наклоняю голову, с вызовом приподнимая брови. В моем голосе звучит неподдельная убежденность.

– Посмотри на меня.

Не упуская ни секунды, он отвечает:

– Смотрю.

Словно жидкий бархат, он берет ложку и подносит ее к губам, слизывая с поверхности капли кофе, ни разу не прервав зрительного контакта. Мышцы на его руках напрягаются, когда он опирается на кухонный остров и подносит кружку ко рту.

На его предплечьях выступают толстые вены под слоями чернил.

Сайлас – тихий тип красоты.

Не кричащий. Он словно шепот на ухо в темноте. Он похож на звук, который издают мурашки, когда они появляются на моих руках, и его очарование отражается в холодном воздухе, скользящем по теплой коже.

Воздух вокруг нас гудит.

За этот брак по расчету придется заплатить, и платить будет мое сердце.

Хуже всего то, что не он разобьет его. Это сделаю я.

Я единственный злодей в этой истории.

Я делаю это ради Лилак, но я не буду эгоистичной по отношению к Сайласу Хоторну.

Его сердце не заслуживает того, что я могу с ним сделать.

– Правила, – я прочищаю горло. – Между нами должны быть правила. Как долго мы должны оставаться в браке?

Он постукивает пальцем по краю своей кофейной чашки.

– Два года, если верить совету.

– Я полагаю, ты хочешь, чтобы я переехала к тебе. Будет странно, если мы этого не сделаем, но я хочу, чтобы моя сестра осталась здесь, пока не разберемся со Стивеном. Мы с Лилак можем жить в одной комнате.

Он кивает, молча соглашаясь.

– Никакого секса, – я прикусываю нижнюю губу, мягко пряча улыбку, когда он кашляет, давясь напитком. – Ты можешь завести любовницу на стороне, да хоть сразу двенадцать.

Грохот кружки о мраморную столешницу отдается у меня в ушах, как гром, звук накаляет атмосферу. Его челюсти сжимаются, полуприкрытый взгляд сверлит меня. Проходят секунды, и я ощущаю их, как капли воды на своей коже.

– Ты планируешь сделать то же самое?

Мои глаза сужаются, в словах слышится вызов.

– А если да?

Когда он выпрямляется в полный рост, футболка задирается и виден его подтянутый живот. Я опускаю глаза на долю секунды, пока ткань не возвращается на место.

Воздух трещит.

Упоминание слова секс заставляет меня думать о сексе с ним.

Грязный, грубый секс.

Секс с Сайласом.

Я смотрю на его руки, на большие ладони, которыми он, вероятно, оставил бы синяки на моей заднице. Мы бы уничтожили друг друга в спальне. Ни один из нас не захотел бы отдать контроль, оставляя на телах друг друга синяки от поцелуев и глубокие царапины.

Я уже давно не испытывала вожделение, и мне не нравится признаваться, что я скучаю по этому. По тому, как оно лижет пятки, как тепло ползет к животу и сжигает изнутри.

Я повторяю его позу: стою прямо, скрестив руки, и не произношу ни слова, пока его глаза откровенно блуждают по моему телу. Мое эго говорит мне, что он думает о том же, о чем и я.

Сайлас наклоняется вперед, глаза сужаются, когда он обдумывает мои слова.

– Не договорились, – ворчит он, и от этого звука у меня по спине пробегают мурашки. – Никто не поверит, что я изменяю своей жене. Все знают, что происходит, когда кто-то прикасается к тому, что принадлежит мне.

– Я не принадлежу тебе, – я киплю, моя челюсть сжимается от гнева.

Внутри меня бурлят жар и раздражение, разгорается пламя.

– Сейчас не принадлежишь, – его зубы прикусывают нижнюю губу, заставляя меня содрогаться, а его взгляд скользит по моему телу. – Наедине ты можешь диктовать условия. Но для всего остального мира? Ты, блядь, моя, и я не буду делиться.

По позвоночнику пробегает электрический разряд.

Я не вещь, которой можно владеть, никогда больше.

Но я не могу отрицать, что мысль о том, чтобы позволить Сайласу Хоторну управлять моим телом, заводит меня.

Мне отчаянно нужно переспать с кем-то или хотя бы испытать оргазм, прежде чем это произойдет.

– Тогда остается воздержание до нашего развода, потому что я не буду с тобой спать.

Хотя я хочу этого, если бы наши обстоятельства сложились иначе, я бы сделала с ним ужасно пошлые вещи. Однако мы и так слишком близки. Секс только размоет границы, а это никому из нас не нужно.

Я не могу рисковать.

Его взгляд темнеет, и он молча ухмыляется.

– Тогда тебе лучше запастись батарейками, Хекс. Они тебе понадобятся.

Мои щеки вспыхивают, и в голове всплывает яркая картинка, как он смотрит, как я трогаю себя одной из своих игрушек. Но я отмахиваюсь от этого, нахмурив брови.

– Браки по расчету – обычное дело, Сайлас. Почему мы должны устраивать шоу на публику?

Огонь, горящий в его глазах, гаснет, эмоции исчезают почти сразу.

– Мои родители, – он вздыхает, проводя рукой по своей твердой челюсти. – Сердце моей матери будет разбито, если она узнает, что я женюсь не по любви. Я не сделаю этого с ней. Это мое единственное условие.

Как бы мне ни была неприятна концепция собственничества как наедине, так и на людях, я ее понимаю. Меня возмущает, что я это понимаю, но его преданность семье заставляет меня восхищаться им. Чего я никогда не ожидала от себя.

Сайлас тоже не хочет оказаться в такой ситуации. Я уверена, что в его планы не входило жениться на мне.

Но он сделает это, потому что должен.

Он сделает это, потому что любит людей, которые его окружают.