Текст книги "Клятва, которую мы даем"
Автор книги: Джей Монти
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)
«Клятва, которую мы даем»
Монти Джей
Книга 5
Серия: «Парни из Холлоу»
Каждому, кто никогда не верил в сказки, потому что понимал злодея.
И мне, за то, что я закончила писать лучшую серию в своей жизни.
ВНИМАНИЕ!
Это темный роман. В нем затрагивается болезненные темы. Он включает в себя, помимо прочего, яркие сексуальные сцены, насилие, серийные убийства, сексуальное насилие, торговлю людьми, упоминания о самоубийствах и суицидальных наклонностях, похищения людей и пытки. Если вы обнаружите, что что-то из этого или похожего на триггер сработало, пожалуйста, не продолжайте.
Плейлист
Hex Girl – Dreadlight, Maiah Wynne
Black Magic Woman – VCTRYS
Lifeless Stars – Palaye Royale
Heartless – Dermot Kennedy
I Need My Girl – The National
THE DEATH OF PEACE OF MIND – Bad Omens
Follow You – Bring Me The Horizon
Another Life – Motionless in White
Dial Tone – Catch Your Breath
Broken – Palaye Royale
Voices – Motionless in White
Destroy Myself Just For You – Montell Fish
Eternally Yours – Motionless in White
Machine – Neoni
Rain – Sleep Token
Pretty Little Fears – 6LACK, J. Cole
Talk to a Friend – Rain City Drive
Alkaline – Sleep Token
Sugar – Sleep Token
Spiracle – Flower Face
Shameless – Camila Cabello
A Thousand Years – James Arthur
Desert Rose – Lolo Zouaï
Sex and Candy – Alexander Jean
Let me Be Sad – I Prevail
Unknown/Nth – Hozier
Without You – Lapalux
Infra-Red – Three Days Grace
Past Life – Sølv
Lose Control – Teddy Swims
Whiskey N Honey – Hueston
Till Death do Us Part – Rosenfeld
«В конце концов, все взаимосвязано».
Чарльз Имз.
ПРИМЕЧАНИЯ АВТОРА
Привет! Это я, Монти! Прежде чем вы начнете читать эту книгу, я хотела бы сказать вам несколько вещей.
Во-первых, спасибо, что читаете. Я люблю вас и ценю.
Во-вторых, в этой книге упоминаются многие психические расстройства здоровья. Психическое здоровье – это целый спектр, оно отражается у всех по-разному, и я ни в коем случае не хочу сказать, что созданные мной персонажи являются эталоном этих конкретных расстройств и болезней. За год 43,8 миллиона взрослых страдают психическими заболеваниями. Каждый пятый взрослый в Америке страдает психическим заболеванием. Почти каждый двадцать пятый (десять миллионов) взрослый в Америке живет с серьезным психическим заболеванием. Я сама живу с психическими заболеваниями и последствиями неправильного диагноза. Я просто хотела сообщить всем, что при создании персонажей Сайласа и Коралины были проведены тщательные исследования, но я ни в коем случае не являюсь экспертом. Сайлас, то, кем он является, и травмы, которые он переживает в этой книге, могут не совпадать с тем, что пережили другие люди с этим расстройством. Поэтому, пожалуйста, не думайте, что раз я так написала своего персонажа, то это отражает судьбу всех людей, которые страдают и живут с этим заболеванием. Если у вас есть вопросы о психических заболеваниях, я настоятельно рекомендую вам обратиться к тем, кто сталкивается с ними не понаслышке.
В-третьих, я хотела бы поделиться некоторыми распространенными заблуждениями о шизофрении. Это одно из самых неправильно диагностируемых и неправильно понимаемых заболеваний в спектре психического здоровья. Поэтому, если вы перевернете страницу, то найдете информацию о шизофрении, взятую из WEB Md1.
Если вы или ваш близкий человек борется с психическими расстройствами, пожалуйста, обратитесь к специалисту и попросите о лечении. Самое трудное для любого человека – попросить о помощи. Это не делает вас слабыми, это делает вас такими сильными.
С любовью,
Эм-Джей.
Миф № 1: Шизофрения значит, что у вас диссоциативное расстройство идентичности (DID2). Это одно из самых больших заблуждений о шизофрении. Согласно одному из опросов, 64 % американцев считают, что это заболевание связано с DID, при котором идентичность человека не является целой и складывается впечатление, что в теле одного человека существует несколько разных личностей. Одними из самых распространенных симптомов шизофрении являются галлюцинации и бред, в том числе слышание голосов в своей голове и действие на основе ложных убеждений. Это не то же самое, что DID.
Миф № 2: Большинство людей с шизофренией жестоки или опасны. В фильмах и телепередачах кто является безумным убийцей? Часто это персонаж с таким заболеванием. Хотя люди с шизофренией иногда ведут себя непредсказуемо, большинство из них не склонны к насилию, особенно если они получают лечение. Люди с шизофренией чаще становятся жертвами насилия. Они также чаще причиняют вред себе, чем другим – среди людей с шизофренией высок уровень самоубийств. Когда люди с этим расстройством мозга совершают насильственные действия, у них обычно есть другие причины, например, проблемы с поведением в детстве или злоупотребление психоактивными веществами. Но само по себе это расстройство не делает человека физически агрессивным.
Миф № 3: Причиной является плохое воспитание. Особенно часто в этом обвиняют матерей. Но шизофрения – это психическое заболевание. У нее много причин, включая гены, травмы и злоупотребление наркотиками. Ошибки, допущенные вами как родителем, не приведут к развитию у вашего ребенка этого заболевания.
Миф № 4: Если у кого-то из родителей шизофрения, то и у вас она появится. Гены действительно играют определенную роль. Но если один из ваших родителей страдает этим психическим заболеванием, это не значит, что вы обречены на него. У вас может быть немного выше риск, но ученые не считают, что гены – единственная причина. Определенные вирусы, недостаточное питание до рождения и другие факторы играют роль во включении генов. Если один из родителей болен шизофренией, ваш риск заболеть этим заболеванием составляет около 10%. Наличие более чем одного члена семьи, страдающего этим заболеванием, повышает риск.
Миф № 5: Люди с шизофренией глупые. Некоторые исследования показали, что люди с этим заболеванием испытывают больше проблем в тестах на умственные способности, такие как внимание, скорость и память. Но это не означает, что они не очень умны. Многие творческие и талантливые люди на протяжении всей истории человечества страдали шизофренией. Ученые даже ищут связи между генами, которые могут быть связаны как с психозом, так и с творчеством.
Миф № 6: Если у вас шизофрения, вам место в психиатрической больнице. Было время, когда людей с психическими заболеваниями отправляли в психушки или даже тюрьмы. Но теперь, когда специалисты знают больше об этом заболевании, все меньше людей нуждаются в долгосрочном лечении в психиатрических клиниках. Уровень необходимого вам ухода зависит от того, насколько тяжелы ваши симптомы. Многие люди с шизофренией живут самостоятельно, а некоторые – с семьей или в домах престарелых в своем районе. Важно поддерживать тесный контакт с врачом и иметь поддержку, которая поможет вам продолжать лечение по мере необходимости.
Миф № 7: Если у вас шизофрения, вы не сможете удержаться на работе. При шизофрении вам будет сложнее найти работу и ходить на нее каждый день. Но при правильном лечении многие люди могут найти работу, соответствующую их навыкам и способностям.
Миф № 8: Шизофрения делает людей ленивыми. При этом заболевании человеку может быть сложнее заботиться о своих повседневных потребностях, таких как одеться и искупаться. Это не значит, что человек ленив, просто ему нужна помощь в повседневных делах.
Миф № 9: Появляется при внезапном психическом срыве. Факт: у некоторых людей случаются серьезные психические события, которые приводят к диагнозу «шизофрения». Но симптомы могут появляться со временем, и их трудно заметить. Если у вас есть ранние симптомы шизофрении, вы можете:
– быть менее общительным;
– проявлять меньше интереса к обычной деятельности;
– отстраняться от повседневной жизни.
Другие симптомы, такие как бред и галлюцинации, могут проявиться позже.
Миф № 10: Это заболевание не поддается лечению. Хотя лекарств от шизофрении не существует, лечение может помочь вам справиться с ее симптомами и уменьшить ее влияние на вашу жизнь. Антипсихотические препараты помогут стабилизировать ваше состояние и снизить риск появления симптомов в будущем. Разговорная терапия и когнитивно-поведенческая терапия также являются полезными инструментами, которые могут показать вам, как лучше справляться со стрессом и жить в гармонии. Однако со временем шизофрения может усугубляться. Лечение обычно требуется до конца жизни.
Благодаря лечению многие люди с этим заболеванием могут жить полноценной, продуктивной жизнью.
ПРОЛОГ
ДО ОСВОБОЖДЕНИЯ
Февраль
– Ты не шизофреник.
Десять лет.
Десять лет я ждал, чтобы кто-то, кроме Розмари Донахью, сказал мне эти слова. Чтобы кто-то живой и чертовски компетентный подтвердил то, что я так долго знал.
Мой взгляд невозмутим от этого заявления. Я держу зрительный контакт с Дженнифер Л. Тако из медицинского учреждения «Эвергрин». Вот уже почти год я вижу ее три дня в неделю. Эта невысокая, седовласая женщина с родимым пятном цвета портвейна под левым глазом сказала мне единственное, что мне нужно было услышать с детства.
Я жду. Жду несколько минут в комфортной тишине. Жду, когда тяжесть спадет, когда появится чувство удовлетворения, но этого так и не происходит. Я не могу заставить себя чувствовать что-либо, кроме принятия.
Большая часть моей жизни была потрачена на то, чтобы жить во лжи, придуманной для защиты других. Были те, кто не заслуживал моего молчания, и те, кто всегда получал его по праву. И теперь я должен сидеть здесь с этой правдой – моей правдой – и пытаться понять, что это значит для моего будущего.
Буду ли я знать, как прожить жизнь, в которой нет лжи?
Дженнифер поправляет тонкую оправу овальной формы на переносице, кладет одну изящную ножку на другую и на ее лице появляется кислое выражение. Интересно, знают ли психотерапевты, что они дают нам инструменты, чтобы читать их?
– Я не знаю, какой врач считал этот диагноз приемлемым. Это было крайне опрометчиво и требует пересмотра его медицинской лицензии, – ее взгляд немного смягчается, когда она смотрит на меня через кофейный столик между нами. – Мне жаль, что мы никогда не сможем спросить его о причинах, Сайлас. Ты, по крайней мере, заслуживаешь объяснений.
Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, придерживая язык.
Пондероза Спрингс, город, который она никогда не поймет, пойдет на радикальные меры, чтобы скрыть свои мерзкие тайны и коррупцию. В мире нет такой клятвы Гиппократа, которая не позволила бы никому, в том числе и врачу, лгать, чтобы избежать негативной реакции.
– Да, – говорю я откровенно. – Мне тоже.
К этому врачу не осталось вопросов. Я знаю, почему он лгал моим родителям, почему подделывал медицинские заключения, чтобы они соответствовали его диагнозу. Мне жаль только, что он погиб в результате несчастного случая на лодке до того, как я смог заставить его проглотить собственные коленные чашечки за то, что он сделал с ней.
Конечно, Дженнифер ничего этого не знает. Это и не нужно, чтобы верно оценить меня. Никто никогда не узнает, почему Рональд Брюэр заставил любящих родителей и жестокий город поверить в то, что двенадцатилетний мальчик болен шизофренией.
Тайна. Клятва, которую я пообещал унести с собой в могилу. По сей день я держу данное ей слово. Это был единственный способ защитить ее.
Хотя мое обещание оберегать ее было нарушено в день ее смерти, я поклялся на ее надгробии, что никому не сойдет с рук причинение вреда Розмари Донахью. Никогда больше.
Плата за голову Стивена Синклера была фунт плоти3, и я готов был плюнуть в лицо богу, чтобы получить ее.
– Хочу сказать, что удивлена твоей реакции, – замечает Дженнифер, слегка наклонив голову. – Но с тех пор как я встретила тебя, Сайлас Хоторн, ты всегда был спокоен словно гладь воды. Никто не знает, какие глубины скрываются под ней, правда?
Уголок губ подергивается в ответ.
– Как долго ты знал, что не являешься шизофреником?
Я облокачиваюсь на спинку кожаного кресла, оглядываю кабинет из стекла и стали, скрещиваю руки на широкой груди и выпускаю тяжелый вздох.
– С пятнадцати лет.
Я понял это, когда мне было двенадцать; я знал, что я видел, но они так хорошо умели убеждать меня, что это все мое воображение. Они были непреклонны. Нет никакой девочки. Ее никогда не было, – говорили они мне.
Ее не существует. Ее голос звучит в твоей голове. Маленькая дурацкая игра, в которую играл со мной мой разум.
Снова и снова.
Неважно, что я говорил, никто мне не верил.
Поэтому я сдался и замолчал. Зачем говорить, если никто не придает значения твоим словам? Может быть, они так хорошо меня обработали, что я даже поверил им на какое-то время.
– Это тогда ты перестал принимать лекарство?
Я медленно киваю.
– Таблетки с витамином В.
На ее губах появляется улыбка. Я уверен, что мой терапевт не должен одобрять подмену лекарств, но Джен всегда была приветлива, и я думаю, что, учитывая мою не самую обычную ситуацию, улыбка вполне оправдана.
– У меня был эпизод, когда я… – я делаю паузу, ненавидя себя за необходимость спрашивать. Ненавижу себя за то, что они заставили меня усомниться в своем здравомыслии настолько, что я нуждаюсь в подтверждениях. – … когда меня сюда привезли, этот эпизод, что это было?
В моей памяти всплывают воспоминания о прошлой весне, фрагменты кошмара. Сэйдж Донахью возвращается в Пондероза Спрингс после смерти сестры. Голоса, которые пришли ко мне впервые в жизни, наблюдение за тем, как дом Фрэнка Донахью пылает, а демоны танцуют среди них.
Я вижу эти моменты, фрагменты и половину времени мне кажется, что это был не я. Я просто смотрю фильм, а главный герой, оказывается, похож на меня.
– Эпизод, который привел к твоей госпитализации, был психотическим срывом4. Ты пережил невообразимую травму – смерть человека, к которому был эмоционально привязан. Эта травма в совокупности с годами, когда тебе никто не верил, запустила спираль, которую не смог бы остановить даже ты сам, если бы захотел. Это неудачное стечение обстоятельств, но это не шизофрения.
Дженнифер перелистывает бумаги на коленях, нахмурив брови и продолжая говорить.
– Насколько я могу судить, эпизод, который они зафиксировали, когда ты был маленьким, был не таким же. В записях доктора Брюэра почти нет информации, и этого недостаточно, чтобы поставить такой серьезный диагноз пациенту в таком юном возрасте.
Я усмехаюсь, не в силах сдержаться.
Мой первый эпизод.
Я был ребенком, кричащим о помощи. Не из-за галлюцинаций или бреда. Меня никто не слушал, не хотел слышать. Я был в панике, напуган, и никто не мог поверить в то, что я видел.
– Судя по тому, что я узнала от твоих родителей и из скудных записей, у тебя были ранние признаки депрессии, и, вероятно, именно поэтому родители обратились к врачу. Они были напуганы внезапным изменением твоего поведения, и я думаю, что у них всегда были самые лучшие намерения в отношении тебя. Они и сейчас желают лучшего, но их вера была ошибочной. Мне жаль, что именно тебе пришлось расплачиваться за это, Сайлас.
Я перевожу взгляд на Дженн, понимая, что она действительно сожалеет. Что в какой-то степени ей небезразличен я и то, что произошло. Искренняя забота о моем здоровье привела ее к такому выводу.
Это объяснение. Ответ.
Уверенность, в которой, как мне ни неприятно это признавать, я нуждался.
Когда меня поместили сюда, я верил всему, что обо мне говорили. Каждому шепоту, каждой лжи, слухам и искаженной правде.
Потому что, когда Сэйдж вернулась и приближалась годовщина со дня смерти Розмари, я начал замечать кое-какие вещи, слышать их своими ушами. Я видел их, и они пожирали меня, пока я не поверил, что они реальны. Пока я не поверил тому, что они мне говорят, и не придал значения их лживым словам.
Я подумал: святое гребаное дерьмо! Они были правы; у меня шизофрения, а я не принимал лекарств с первого года средней школы.
Мой разум стал жутким местом. Я имею в виду, что так было и раньше, но тогда все стало по-другому. В тот год из гнусных корней проросли смертоносные шипы. Мой разум был наполнен черной слизью, которая проникала в каждую пору и душила меня обманом.
Она извивалась, ползала, кишела существами, которые многие и представить себе не могли. Мой монстр, демоны, тени, которые соскальзывали со стен и принимали человекоподобные формы. Они парализовали бы людей страхом.
Несмотря на то, что они ушли и до сих пор не появлялись после моей госпитализации, я смирился с воспоминаниями об их существовании, привык к этому. Я понял, что всегда буду гораздо более страшным чудовищем, чем мой разум и зло, которое он может породить.
Я намного хуже.
Потому что я есть и всегда был настоящим.
– Ты собираешься сообщать всем в Пондероза Спрингс, что прозвище «шизик» больше не приемлемо?
Я наклоняюсь вперед, упираясь локтями в бедра, и наблюдаю, как лицо Дженнифер искажается печалью. В уголках ее глаз появляются морщинки, когда она пытается одарить меня нежной, ободряющей улыбкой.
Она, возможно, думает, как ужасно, что этот бедный мальчик пережил все это.
– Я думаю, твои друзья и семья смогут помочь сообщить эту новость, как только тебя выпишут отсюда.
Без предупреждения мое тело напрягается, я расправляю плечи, а нутро скручивает.
– Нет.
Четко и ясно, без малейших сомнений, нет.
– Сайлас, – ее брови вздергиваются от удивления. – Я могу предоставить обширные медицинские доказательства и данные, которые я собрала за время твоего пребывания здесь. Я – твое доказательство этого ложного диагноза.
В горле нарастает зуд, он раздражает кожу во рту. Ком ваты застрял глубоко в дыхательных путях, и я сплетаю руки перед собой. По привычке я постукиваю большими пальцами.
Я качаю головой.
– Я не хочу им говорить. Пока не хочу. Я не… – я хмурюсь и поджимаю губы. – Врачебная тайна. Я никому не скажу, и вы тоже.
Дженнифер молча наблюдает за мной, анализируя каждое движение и выражение лица, я уверен. Независимо от того, что говорит ей ее диплом о моем поведении, я не изменю своего мнения.
Она это знает.
– Тобой и твоей семьей воспользовались. Вы все доверились специалисту, который не поставил во главу угла твое здоровье, он воспользовался тобой, когда твое состояние было уязвимым. Это, по меньшей мере, халатность. Никакие извинения не исправят того, что он сделал. Но сегодня вы можете поработать над исцелением. Ты, твои родители, друзья.
– У меня все еще депрессия, – замечаю я, откидываясь в кожаном кресле, заложив руки за голову, чтобы смотреть в потолок. – Хроническое, мать его, расстройство. Я не полностью излечен и здоров, Тако.
Ее вздох раздражения по поводу моего упрямства заставляет мои губы подрагивать. Прошел целый месяц, прежде чем я заговорил с ней, и даже тогда мне потребовалось время, чтобы давать ей больше, чем односложные ответы. Она знает, что если я не хочу что-то делать, то и не буду.
Однако это никогда не мешало ей пытаться, и я всегда восхищался этим в ней. Такая волевая, жесткая леди.
– Психическое здоровье – сложная штука. Вопросы длиною в жизнь, на которые мало ответов, и много моментов одиночества. Тебе позволено иметь надежду, – говорит она мне. – Тебе позволено начать с чистого листа и двигаться в новом направлении, Сайлас.
Я прикусываю язык и скрежещу коренными зубами, мышцы на челюсти подергиваются. Я прожигаю взглядом дыру в серо-пурпурном потолке.
– Они мне не поверят, и я их не виню, – говорю я вслух, хотя не собирался озвучивать эту мысль.
Надежда.
Сколько раз я пыталась рассказать родителям, надеясь, что они мне поверят. Пока однажды я не сдался.
В те моменты я хотел рассказать ребятам, надеясь, что они меня выслушают, но что-то всегда останавливало меня.
Впервые я почувствовал надежду, когда встретил Розмари, зная, что на этой чертовой Земле есть хоть один человек, который знает правду, а теперь что у меня осталось от этой надежды?
У меня осталась только боль от ее потери.
К черту надежду, потому что она давно меня заебала.
– Если ты не дашь им шанса, у них не будет возможности удивить тебя.
Я киваю, просто потому, что спорить с ней бессмысленно. Она не поймет. Нет такой степени, которая помогла бы ей постичь то, чему я научился в очень юном возрасте.
Всегда было лучше промолчать, чем рисковать, произнося слова, в которые никто не верит.
1. ТУСКЛЫЕ ЗВЕЗДЫ
Коралина
Восемь месяцев свободы
Ноябрь
Лист бумаги в моей руке потрепан.
Помят от того, что его засунули глубоко в пару ярко-оранжевых Vans, которые стоят в глубине моего шкафа. Удивительно, что он сохранил свой белый цвет с того времени, когда был вручен мне.
Я провожу большим пальцем по нацарапанным цифрам, и лунного света достаточно, чтобы четко их различить. Прислоняюсь спиной к стене родительского дома, белые рейки впиваются мне в спину, а покрытие крыши трется о бедра.
Ночное небо сегодня прекрасно. Многие люди даже не знают, что из-за полного отсутствия световых помех с Орегонского побережья открывается один из лучших видов на звездное небо и Млечный Путь.
Было время, когда я часами лежала на спине на этой крыше, пускала кольца дыма и размышляла о том, насколько огромна наша Вселенная. Улыбалась себе, когда звезды подмигивали мне, как бы весело дразня: Ты никогда не узнаешь всех наших секретов, но ты можешь восхищаться нашими истинами.
Слезы текут по моим щекам так небрежно, что я их даже не замечаю, пока не дует легкий ветерок.
Обычно я не такая. Плаксивая и грустная. Я нечасто вваливаюсь пьяной на крышу родительского дома, чтобы поплакать о том, что со мной случилось, пожалеть себя. Жизнь – это постоянный маятник боли. Каждый испытывает ее, и я не особенная.
Так что, возможно, это дорогой коньяк моего отца, который я украла из его кабинета, или запах дождя, приносимый ветром, вызвал эти эмоции, которые я тщательно хоронила.
Я продолжаю думать, что если я просто продолжу делать все так, как делала раньше, если я стану такой, какой была до похищения, жизнь вернется в нормальное русло. На прошлой неделе я тусовалась со школьными друзьями. Мы сидели в кафе, в которое часто ходили по четвергам во время летних каникул. Вчера мои мачеха и отец потребовали, чтобы я сходила на художественную выставку, и я пошла. Сегодня вечером я сижу на крыше и смотрю на звезды.
Чай в кафе «У Луки» был горьким и холодным. Друзья, которых я когда-то знала, оказались незнакомцами, их жизни движутся вперед, а моя застыла. Искусству, в котором я всегда находила радость, не хватало живости. И звезды уже не кажутся такими яркими.
Когда я стою перед зеркалом, выгляжу все так же. Я – та самая Коралина, которую узнают мои родные и друзья, но теперь я совсем другой человек. Раньше я никогда так не боялась. Дышать, двигаться, жить.
Внутри я все еще Цирцея5.
Я покинула этот подвал физически, но мысленно все еще живу в нем.
Ненавижу его. Презираю себя за то, что живу в страхе, в застое и не двигаюсь по жизни дальше. Меня похитили, избили, изнасиловали. И что? Есть миллионы людей, которые испытывают подобное. Мне повезло. Я не должна чувствовать себя такой чертовски несчастной.
Моя кровать, на которой я сплю с первого года средней школы, слишком мягкая. Здесь всегда слишком солнечно и шумно. Еда на вкус не похожа ни на что, кроме еды для поддержания жизни, а радость стала для меня недостижимой мечтой.
Жизнь не должна быть такой тяжелой.
Ветер треплет маленький листок бумаги между моими пальцами. Дрожащей рукой я набираю семь цифр, которые никогда не рассчитывала набирать. Обещала себе, что не буду. Но я в безвыходном положении. Ведь хуже не станет от этого звонка?
Когда раздается гудок, я сразу же хочу повесить трубку. Это глупо. Я выжила, вышла на другую сторону, где меня ждет моя богатая семья, готовая сделать меня блестящей и обновленной. Могло быть и хуже.
Палец замирает над кнопкой завершения вызова, но тут в динамике раздается хриплый голос.
– Коралина.
Мое имя слетает с его языка. Он не спешит. Он произносит его медленно, не торопясь и не сокращая, удерживая его во рту, пока не вырывается последний слог.
– Как ты узнал, что это я?
Мое сердце громко стучит о ребра, бешено колотится в груди от нервного напряжения. Я не ожидала, что он ответит. Возможно, какая-то часть меня надеялась, что гудки будут до тех пор, пока я не услышу его голосовую почту.
– Я наследник фирмы по кибербезопасности, – говорит он прямо, как будто это очевидно. – Ты в порядке?
Это просто три слова, которые я слышала на повторе в течение последних восьми месяцев, но когда они звучат из его рта, от него самого? От этого на глаза наворачиваются слезы, а грудь сжимается.
Боже, я ненавижу это.
Не знаю, как это объяснить, но я знаю, что он действительно имеет в виду именно это. Что он спрашивает не просто из вежливости, зная, что я совру и скажу, что со мной все в порядке. В его голосе, который звучит как ночь и потрескивающие угли, звучит искреннее беспокойство.
Из моей груди вырывается всхлип, и я зажимаю рукой рот, чтобы не выдать себя. Мои глаза плотно закрываются, а тело сотрясается. Я чертовски ненавижу плакать. Ненавижу показывать эту слабость, эту уязвимость, которой нет места ни в моей жизни, ни в этом городе.
– Где ты...
– Нет, не надо, я в порядке, – я тороплюсь со словами, трясу головой, чтобы никто не видел, и слышу в трубке шорох, словно он встает, чтобы прийти мне на помощь.
Совершенно к незнакомому человеку, которого он даже не знает.
Я прикусываю нижнюю губу, чтобы она не дрожала.
– Я тебя разбудила?
– Нет, – просто отвечает он.
До этого момента у меня не было никакого плана. Я даже не уверена, что знала, зачем полезла в дальний угол шкафа, чтобы выудить этот номер из забытой пары кед.
Когда он приехал ко мне в больницу, мне было горько.
Я думала, что ненависть и злость к себе будут толкать меня по жизни. Они подпитывали мою потребность жить, но за несколько месяцев ярость сдулась. Как проколотый воздушный шарик. Теперь у меня осталась только пустота в груди, которая ощущается как ножевые раны, пропитанные воспоминаниями.
Психотерапевт, к которому я ходила некоторое время, сказал, что это горе. Я скорблю о той девушке, которая умерла в подвале, и пытаюсь загладить свою вину перед той, которая осталась. Думаю, я просто устала.
Сон редко обходится без кошмаров, и дни наполнены тревогой, я постоянно оглядываюсь через плечо, все жду и жду того дня, когда мой монстр выполнит свое обещание.
Давление само по себе слишком велико. Тяжесть сломила мои плечи, и я устала задыхаться. Я не могу дышать. Почему никто этого не видит? Неужели они не видят, как я багровею? Руки моего разума душат меня?
Потому что каждый раз, когда я смотрю в зеркало, я вижу это.
– Ты сказал мне, что знаешь, каково это – сражаться с демонами, которых не видишь, – начинаю я, не зная, к чему веду, но надеясь, что конечный пункт имеет смысл. – Что ты имел в виду?
Слышится шум, скрип кровати и шорох одеяла. Приглушенные голоса затихают в ночи. Мои щеки краснеют, когда я качаю головой. Это было глупо.
– Прости, ты, наверное, занят...
– Я имел в виду каждое слово, – выпаливает он, прерывая мое стремление положить трубку.
Я прислоняюсь головой к стене дома и смотрю на звезды, гадая, где бы он ни был, он может заметить, насколько тусклым стало обычно яркое небо, или это лишь побочный эффект того, что со мной произошло.
В нашем разговоре воцаряется тишина, и все звуки на его стороне телефона затихают, когда в моем ухе раздается щелчок открываемой двери. Там, где он сейчас находится, тихо. Это заставляет меня задуматься, что он делает, способен ли он продолжать жить после всего, что случилось, или я, единственная, блядь, кто все еще застряла.
Он нарушает тишину голосом, похожим на гравий.
– Зачем ты позвонила?
Я бы рассмеялась, если бы могла. Такой же вопрос я бы задала, если бы девушка, которую я почти не знаю, позвонила мне в час ночи. Серьезно, зачем я ему позвонила? Кто он вообще такой для меня?
– Я…
– Не лги, – перебивает он. Не жестоко, не требовательно. Наоборот, это похоже на суровую правду, как будто он знал, о чем я думала, прежде чем я заговорила. – Я просто голос в телефоне. Не думай обо мне как о человеке. Только голос, только ухо.
Он ничего мне не должен. Ни унции доброты, ни секунды больше на этот нелепый телефонный звонок, но он все равно здесь. И это нежное добродушие что-то во мне ломает.
У меня никого нет.
Меня окружают люди и добрые пожелания, но я совершенно одинока со своими мыслями. Мне не с кем поговорить о переживаниях, которые преследуют мои сны и медленно подпитывают их.
Никто не понимает ни страха, ни стыда. То, что эти чувства не ушли просто так, когда меня спасли, что они существуют прямо на поверхности моей кожи. Тем не менее, никто не заботится о том, чтобы снять первый слой, все они слишком боятся того, насколько темной будет моя кровь, которая прольется на них.
Все они хотят знать об ужасах, произошедших в подвале. Новостные каналы хотят получить эксклюзив, газеты – прямые цитаты, чтобы подпитать человеческое любопытство, но никого не волнуют последствия того, что это сделало со мной.
Я всего лишь заголовок для Пондероза Спрингс. Трофей для моих родителей.
– У меня больше никого нет… – я проглатываю комок правды в горле. – Мне кажется, никто не понимает, что со мной происходит.
– Они не могут видеть демонов, да?
Я качаю головой, мои слова вырываются с трудом, пока я пытаюсь ответить.
–Нет.
Никто не видит ничего из этого. Как в одну минуту я чувствую себя сильной, а в следующую – ломаюсь. Как я ненавижу себя за то, что произошло, и чувство вины за свою слабость гложет меня. Это позор, которого я никому не пожелаю.
– Сегодня годовщина моего похищения.
Он позволяет молчанию затянуться, ничего не говоря. Я знаю, что это потому, что он хочет дать мне пространство, возможность набраться храбрости, чтобы я могла продолжать говорить. Наконец-то произнести вслух слова, которые я похоронила вместе с прежней Коралиной.
Восемь месяцев свободы, восемь месяцев заточения в новой тюрьме, и в этот раз я – надзиратель. Я никому об этом не рассказывала, ни полиции, ни психотерапевту, ни своей семье. Этот склеп внутри меня, и я говорю себе, что если буду держать его под замком, то в конце концов оно исчезнет.
Но он не человек, с которым я разговариваю.
Он просто голос.
– Я уходила с вечеринки, – я плотно закрываю глаза, надеясь, что когда я их открою, то снова окажусь в той ночи и не выйду из дома. – Это была первая вечеринка в колледже, на которую я пошла. Первая из многих.
Беззлобный смешок вырывается у меня изо рта, когда я вспоминаю текилу, которую мы с друзьями выпили.
– Ничего плохого не случается, когда ты только начинаешь жить, верно? Ни с богатыми, ни со мной. Никогда со мной.
