Текст книги "Упавшая звезда (ЛП)"
Автор книги: Джессика Соренсен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
Джессика Соренсен
Упавшая звезда
Глава 1
В дебрях темного леса, преследуемая зимним холодом, я бежала от собственной жизни. Ноги погрязали в плотном снегу, а сзади меня подгонял оглушительный рев черных монстров со светящимися глазами.
Я беспомощно проталкивалась среди хрупких сосен, чьи безликие ветви цеплялись за мое тело. В кроссовки набился снег, и джинсы с каждым шагом все выше и выше становились мокрыми. Сердце яростно колотилось в груди. Легкие напрягались, словно вот-вот их разорвет. Воздух становился холоднее. Со всех сторон меня окружил туман. Монстры близко. Слишком близко. И холод – их проделка. Они понизили температура настолько, что в воздухе появились кристаллики льда. Если эти твари меня поймают, я покойник. В одно мгновение этот холод доведет меня до гипотермической смерти.
Бросив безумный взгляд через плечо, я изо всех сил пыталась удержаться на онемевших ногах. Между деревьями мелькали желтые огоньки. Под ногами затрещала корочка льда. Я оторвала взгляд от происходящего позади и заставила себя бежать быстрее.
– Джемма, нет смысла убегать, – разорвал темноту ночи мужской голос. Тот голос, который я слышала каждый раз перед тем, как на меня нападали монстры. – Как бы сильно ты ни старалась, тебе не убежать.
Мышцы немели все сильнее, не оставляя мне выбора, кроме как замедлить свой бешенный бег. Холодный ветер окутал мое тело, и шею словно обхватили ледяными пальцами и дернули меня назад так, что кости затрещали в знак протеста.
Я замычала, потом открыла рот, чтобы закричать, но из меня вырвался лишь шепот. Перенеся вес вперед, я извивалась, пиналась и сражалась за свободу каждой каплей силы, что во мне осталась. Но все было бесполезно. Руки и ноги двигались словно в замедленной съемке. Кровь в жилах застывала, вены потемнели, прорисовываясь на коже голубовато-фиолетовыми линиями.
– Я же говорил, что все твои усилия напрасны. – Передо мной появился высокий крепкий мужчина в черном балахоне и еще сильнее впился костяными пальцами в мою кожу. – Как я и говорил, тебе не сбежать.
Он ухмыльнулся и, если бы я еще не замерзла до смерти, по моему позвоночнику пробежал бы озноб.
Льющийся с ночного неба лунный свет подчеркивал белый шрам, пересекающий его левую щеку. Темные волосы сочетались с темными пустыми глазами.
– Кончайте с ней, – приказал незнакомец.
С деревьев соскочили черные монстры, их желтые глаза блестели жаждой убийства. Я снова попыталась закричать, но тело сковало льдом. Я услышала таинственный смех, а затем почувствовала, что падаю. А потом все стало черным.
Глава 2
Я проснулась от того, что задыхаюсь. Мой сбитый с толку разум по-прежнему считал, что я валяюсь в зимнем лесу, замерзшая до смерти от ледяных прикосновений монстров. Что песочно-коричневые стены моей комнаты – лишь вызванная воображением иллюзия, призванная успокоить меня перед смертью.
Я резко села на кровати. Мой пульс участился, пока я выпутывалась из простыней. Капли пота стекали по спине, футболка прилипла к коже. Я потерла глаза и несколько раз моргнула, проверяя, на месте ли моя комната. Все осталось на своих местах, и я успокоилась. Это был сон, такой же, как прошлой ночью, и позапрошлой.
Медленно вдохнув, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце, я выбралась из постели, ощущая босыми ступнями прохладу ковра. Завернувшись в одеяло, я неторопливо подошла к окну. Над снежными горами разливалось мягкое розовое свечение рассвета и целовало верхушки сосен. Тех сосен, между которых я только что петляла и буду петлять каждую ночь во сне, потому что не важно, что я делаю, от ночных кошмаров я не избавлюсь.
Естественно, ночные кошмары были лишь малой частью охватившего мою жизнь безумия. После пробуждения мне приходилось иметь дело с проблемами посерьезней. С настоящими проблемами, от которых нельзя просто так отмахнуться.
Все началось еще до того, как мне начали сниться слишком реалистичные сны. До того, как мне стали сниться сны. Да, вы все правильно поняли – раньше сны мне не снились.
Так вот, вы, вероятно, думаете, я чокнутая. Но, прежде чем делать поспешные выводы, позвольте все объяснить. Понимаете, я не всегда была такой, как сейчас. Мир для меня абсолютно ничего не значил и это пугало. На самом деле, ничего в этом мире не вызывало у меня никаких эмоций. Мой разум был словно чистый лист, а внутри пустота. Не подумайте, я могла ходить, говорить, дышать, существовать, просто совершенно ничего не чувствовала. Совсем. С ума сойти, я знаю. Но тогда мне было все равно.
А примерно месяц назад внутри меня что-то изменилось. День начался как обычно. Я занималась утренней рутиной, собиралась в школу, как вдруг ощутила покалывание в затылке. Перепугавшись, я подбежала к зеркалу проверить нет ли на моей бледной коже каких-нибудь синяков или царапин. Но кроме обычных веснушек на коже не было никаких отметин.
Списав все на разыгравшееся воображение, я схватила рюкзак и направилась вниз, позавтракать. Именно тогда я почувствовала самое странное, что когда-либо испытывала – нарастающую во мне всепоглощающую грусть. Секундой позже, я осознала, что плачу. У меня потекли настоящие слезы.
Это было странно.
Насколько я себя помнила, такое со мной никогда не случалось. С тех пор моя жизнь уже не была прежней. Стоило ощутить покалывание, и – бац! – я подпрыгивала от счастья. Или кипела от злости. Или... ну, вы поняли. И как только я чувствовала эмоцию, то не могла от нее избавиться. Сначала я действительно изо всех сил старалась держать все свои вновь обретенные чувства под контролем. В школе произошел один ужасный инцидент, когда от внезапного прилива чувств я начала реветь прямо посреди лекции мистера Белфорда о теории тектонических плит. Одноклассники смотрели на меня как на ненормальную, что вполне объяснимо. В смысле, только ненормальный может расплакаться из-за сдвига тектонических плит.
Но, как бы там ни было...
Я перерыла весь интернет, пытаясь выяснить, что со мной происходит, но не нашла ничего хоть сколько-нибудь похожего на то, что я испытывала. Судя по всему, мой случай оказался уникальным. Замечательно. Просто замечательно. Мне было бы намного легче, если...
Зазвонил будильник, и я так сильно испугалась, что буквально подпрыгнула и развернулась.
Боже, из-за ночных кошмаров я стала дерганой.
Я нажала кнопку выключения. Пора в школу. Фу. Учеба стала самой нелюбимой частью дня. Моя прошлая жизнь без эмоций отгородила меня от всех и вся, и теперь, в нынешней жизни друзей у меня не было. Когда я ничего не чувствовала, все было прекрасно, ведь я понятия не имела, чего мне не хватает. Но сейчас... ну, давайте скажем прямо, что не имея друзей ходить в школу – все равно, что размахивать куском бекона перед мордой собаки, то есть сущая пытка. Меня бесило, что все разбиваются на маленькие группки, пока я в одиночестве стою в сторонке.
Бросив одеяло на кровать, я надела джинсы и черную футболку. Расчесала длинные, спутанные каштановые волосы и собрала их в хвост. Затем подошла к зеркалу в полный рост, которое располагалось на двери моей спальни, и быстро оглядела себя с ног до головы. Мои ноги были слишком длинными, кожа – слишком бледной, а глаза... были фиолетовыми. Да, странно, я это знаю. Но зато они хорошо сочетались со всем остальным в мое жизни.
Внизу, на кухне уже хлопотали София и Марко – мои бабушка и дедушка, которые настаивали, чтобы я называла их по имени. София стояла у плиты, в сковороде у нее шкворчал бекон, аромат которого наполнял воздух. Марко с утренней газетой сидел за столом.
Кухня была маленькой и светлой, отчего желтые стены казались ослепительными. В добавок ко всему там стояли бирюзовые шкафчики, которые, по утверждению Софии, были небесно-голубыми, но кого она пыталась одурачить. Это место походило на комнату из балагана.
Я достала из буфета тарелку и села за стол.
Марко посмотрел на меня поверх газеты, его очки в черной овальной оправе съехали вниз по слегка искривленному носу.
– Джемма, – буркнул он, едва заметно кивнув.
Я натянуто улыбнулась.
С Марко и Софией я жила с тех пор, как мои родители трагически погибли в автокатастрофе. Все, что я о своих родителях знаю – это лишь причина смерти. Несколько недель назад после того, как странное покалывание появилось в моей шее, я начала о них расспрашивать Марко и Софию. Сказать, что они испугались – ничего не сказать. Она начали беситься и кричали, чтобы я никогда больше о своих родителях не заикалась. А когда я начала плакать и кричать, все стало только хуже. В итоге, я просто убежала в свою комнату. С тех пор наши и без того напряженные отношения стали еще хуже. Мы почти не разговаривали друг с другом, что, по сути, не изменило наше сосуществование, потому что мы и раньше редко беседовали.
Последние несколько недель я пыталась понять, почему они отказались говорить о моих родителях. Все, до чего я смогла додумать – это то, что разговоры о моих родителях до сих пор приносят им боль. Либо они меня просто не любят. И не только вопрос о моих родителях сводил Марко и Софию с ума. Каждый раз, когда я оказывалась рядом, то чувствовала, как они съеживались, и атмосфера давила как воздух при сильной влажности. Однажды я спустилась к завтраку в хорошем настроении, и когда София увидела меня, то уронила чашку, а Марко стремительно вышел на улицу и захлопнул за собой дверь. По-видимому, вместо меня они предпочли бы пустоту. И я не знаю причину. И никогда не знала. Они даже никогда не спрашивали о моей внезапно появившейся способности чувствовать. Я о том, что если ваш ребенок, который на протяжении большей части своей жизни был эмоциональным зомби, вдруг делает оборот на 180 градусов, разве вы бы не праздновали это событие вместо того, чтобы злиться?
Я бы поступила именно так.
Но с того момента, как Марко и София выбрали игру в молчанку, я решила оставить неприятное ощущение при себе. К тому же, я беспокоилась о том, что, если скажу им правду, то куплю себе билет в один конец в психиатрическую лечебницу.
– Хочешь бекон? – вывел меня из раздумий голос Софии.
Бекон шкворчал, а она постукивала ногой по полу. София напоминала мне женщин из сериалов 50-ых годов: каштановые волосы стянуты в тугой пучок, поверх платья в цветочек белый накрахмаленный фартук.
– Конечно, – ответила я, поднимаясь на ноги.
Думаю, мы могли бы быть ближе. Знаю, что мне следовало быть более благодарной за то, что у меня есть бабушка и дедушка, которые меня вырастили и дали крышу над головой. И, кстати говоря, я им за это благодарна. Но было бы неплохо, если бы они общались со мной чаще. Ну, или улыбались время от времени. Неужели это такая большая просьба?
– Но сначала мне нужно прогреть машину.
– Марко уже это сделал, – сухо сообщила она.
– Ох, – я повернулась к Марко, – тогда...
Меня прервал скрежет ножек стула по полу. Марко поднялся на ноги. Он все еще был высоким и могучим. Сложив газету, он спрятал ее подмышку.
– Я собирался... – он замолчал и быстро вышел из кухни.
Марко часто так делал – бормотал что-то себе под нос или уходил посреди недосказанной фразы. Он был продавцом на пенсии, во что трудно поверить, когда он не мог поддержать разговор длиной более минуты.
София бросила лопатку на столешницу.
– Возьми тарелку и подойди сюда, – ее тихий тон был сигналом, чтобы я поторопилась и поскорее покинула кухню.
Поэтому я так и сделала. Поспешно положила несколько кусочков бекона и яичницу на тарелку и принялась за еду так быстро, что едва не подавилась.
Закончив, я оделась и пошла по заснеженной дорожке к своему бледно-голубому Митсубиси Мираж, который каждый раз, когда я нажимала на педаль газа, издавал звякающий звук. Забравшись в машину, я поехала в школу.
Марко и София подарили мне машину полгода назад, видимо решив, что устали отвозить меня на остановку и обратно, что составляло около десяти миль в одну сторону.
Понимаете, я жила в маленьком и разобщенном городке под названием Афтон, и поездка куда-либо занимала довольно много времени. Город был знаменит благодаря двум вещам: печально известной арке из настоящих рогов лосей и способностью накапливать снег девять месяцев в году. Понятия не имею почему, но я никогда не была фанатом снега и морозов, и жизнь здесь походила на попытку полярного медведя жить на Гавайях – невыносимо и непрактично.
Через несколько месяцев, когда я выпущусь из школы, тут же начну паковать чемоданы и уеду в теплые края. Туда, где сто процентов нет гор.
Сегодня и без того плохие погодные условия были еще хуже из-за минус 20 градусов на улице. Все в моем поле зрения было затянуто морозным узором. Да, минус 20 градусов, я не шучу. Плетясь со скоростью улитки, я успела прослушать компакт-диск группы «Taking Back Sunday» – одной из моих любимых групп всех времен – до прибытия в школу. Я припарковала машину именно в тот момент, когда раздался звонок на занятия. Схватив сумку и выскочив из машины, я поскользнулась на стоянке, словно на ледовом катке. Я бы не стала спешить, но за последний месяц заработала рекордное количество опозданий.
Добравшись до тротуара и приготовившись к спринтерской дистанции, я остановилась, ощутив в затылке покалывание, пронзающее голову словно игла для татуировки. Затаив дыхание, я начала ждать. Каждый такой опыт напоминал открытие подарков. Я никогда не знала какое чувство меня охватит.
Прошло несколько секунд, но новых ощущений так и не появилось. По крайней мере, кроме чувства, что я здесь не одна. И рядом действительно были люди. Несколько человек сидели в машинах, и девушка в неоново-розовом пальто бежала, как сумасшедшая, к стеклянным входным дверям школы. Очевидно, она пыталась не опоздать, чего и следовало сделать мне. Но я не могла пошевелить своими чертовыми ногами, как будто ступни в черно-розовых кроссовках от DC прилипли к тротуару. А потом внезапно я увидела его – парня, который неторопливо пересекал стоянку так, будто у него было все время мира.
Мое сердце сделало эту маленькую паршивую вещь, которую я раньше никогда не ощущала. Ух-ты. Даже на расстоянии я могла сказать, что парень безумно красив: темно-каштановые волосы небрежно уложены; ярко зеленые глаза, словно клевер или молодая листва весной. Он был в темно-синих джинсах и темной толстовке. Я бы предположила, что он высокий, но трудно сказать, пока не подойду ближе. Должно быть, он новенький, потому что, если бы я его хоть раз увидела, то никогда бы не забыла. Нет, точно новенький. Я бы определенно его запомнила.
А вот он-то меня, похоже, совсем не заметил. И походу это хорошо, потому что я стояла на месте и как идиотка пялилась на то, как он мимо меня идет по тротуару.
Опять появились эти покалывания. На этот раз они наполнили меня диким желанием бежать за этим парнем. И, должна признать, я бы побежала, если бы меня из транса не вывел звонок для опаздывающих.
Я вздрогнула и покачала головой. Какого черта я стою на холоде и пялюсь на незнакомого парня вместо того, чтобы быстро тащить свою задницу в класс.
Я бросилась ко входу в школу и нагнала новенького, когда он открыл дверь. Он отошел в сторону и придержал ее для меня. Совсем как джентльмен. Я нервно прикусила нижнюю губу, когда проходила мимо парня. Клянусь, мое сердце стучало так громко, что тот, наверное, его слышал.
В общем, не знаю, почему я поступила так, когда обычно так не делала. В смысле, обычно я держала голову опущенной, весь школьный день смотря в пол. Но сейчас я испытала порыв взглянуть на парня и сделала это. И он вызвал у меня шок. И я говорю не об эмоциональном шоке, а о буквальном. Электрический разряд пронесся по моему телу, будто я сунула пальцы в розетку. Я застыла, мои зрачки расширились. Какого черта? Я сошла с ума? Похоже, так и есть. Сначала покалывания, потом это. Что со мной происходит? Если бы я не была осторожной, то точно загремела бы в психушку.
Я снова почувствовала себя энергичной и вздохнула. Меня мгновенно накрыло этими ощущениями, пока я не осознала, что стою посреди прохода и пялюсь на новенького с открытым ртом. Я бы почувствовала себя униженной, вот только, к моему удивлению, его ярко зеленые глаза расширились и застыли на мне, и, похоже, парень ощущал то же электричество.
Мой пульс участился, разряды статического напряжения покалывали кожу. Чем дольше мы смотрели друг на друга, тем сильнее разгоралось электричество, и мне казалось, что кожа едва не тает. Меня одновременно переполняли противоречивые чувства: смятение, желание, напряжение... Я не могла нормально мыслить. Ощущала какой-то невидимый рывок, подталкивающий меня к незнакомцу, и прежде чем я осознала свои действия, я сделала шаг к нему.
Как по щелчку выражение его лица стало хмурым.
– Не возражаешь? – спросил он, обходя меня и позволяя тяжелой металлической двери больно ударить меня по локтю.
– Ай, – вскрикнула я, потирая руку, – какого черта?
Он бросил на меня свирепый взгляд, и в его красивых зеленых глазах вспыхнуло напряжение. И жгучая ненависть. Я едва челюсть не уронила, когда он повернулся ко мне спиной и, не оглядываясь, пошел по коридору.
Глава 3
Я никогда не влюблялась. Впрочем, я даже не уверена, что мои чувства к новенькому можно назвать влюбленностью. Если влюбленность – это когда ты ощущаешь странную смесь эмоций, не переставая думаешь о парне и том странном напряжении, которое рядом с ним испытываешь, то, да, я влюбилась.
На протяжении первого и второго урока я изо всех сил пыталась осознать, что, черт возьми, произошло и вызвало во мне такие чувства. Вот только попытки в этом разобраться ни к чему не привели. Мои ощущения оказались так же непостижимы, как и покалывание. И мои вновь приобретенные эмоции. И мой повторяющийся кошмар.
Неужели с каждым днем мой список безумия растет?
На утренних занятиях я чувствовала себя довольно рассеяно, но, как обычно, мне удалось остаться незамеченной. И это хорошо, ведь я ни черта не слышала из того, что говорили преподаватели. Мне казалось, что я вот-вот приду в себя, но и перед третьим уроком моему мозгу по-прежнему не хватало концентрации и из-за этого я сомневалась, что вообще когда-нибудь снова начну ясно мыслить.
Вы спросите, почему третий урок был для меня таким важным? Третьим уроком была астрономия – мой любимый предмет. Даже в те времена, когда я не испытывала никаких чувств, ночное небо оставалось прежним, полным мерцающих серебряных звезд, и я могла оценить красоту этого зрелища. Хотя, теперь, то, как я смотрю на звезды и как смотрела раньше – две большие разницы.
Раньше, я как будто просто смотрела на них снизу вверх, словно какая-то невидимая сила неконтролируемо заставляла меня это делать. А сейчас я смотрела на звезды с желанием... ощущать и быть частью ночного неба. Похоже, это лучший способ описать то притяжение, которое я испытывала. Лежа в своей постели, смотря в окно и наблюдая, как сияют звезды, настолько гармонично сочетаясь между собой, я впервые в жизни почувствовала себя счастливой. Покалывание прошло, и я внезапно ощутила, что улыбаюсь. Во мне начали разливаться тепло и счастье. А на следующее утро, когда я вошла в класс астрономии, который являл собой небольшой планетарий, я ощутила то же счастье. С тех пор, я всегда приободряюсь, как только мне предстоит урок астрономии.
Вот только сегодня я чувствовала себя не в своей тарелке и мне казалось, что найти в себе хоть каплю счастья будет непросто – слишком много всего происходило у меня в голове.
Как это обычно происходило, я вошла в класс астрономии намного раньше начала урока, потому что мне не с кем было поболтать в перерывах между занятиями. По лестнице я поднялась на самый верх мини планетария и села на свое обычное место в самом дальнем углу, где сидели одиночки. Я достала учебник и повесила черную сумку на спинку стула. Я начала листать учебник, чтобы убить время и попытаться сосредоточиться на чем-то еще, помимо новенького парня. С тех пор, как он ударил меня дверью, мы с ним больше не пересекались. Я решила бегло просмотреть заданную на сегодня главу, вот только попытка оказалась неудачной. Все, о чем я могла думать – это о том, насколько он красив, сколько ненависти было в его ярко-зеленых глазах, когда он от меня уходил, и о том электрическом напряжении, которое испытывала, пока парень находился рядом. Клянусь, я все еще ощущала это искрящее чувство.
Наконец прозвенел звонок и урок начался. Мистер Стерлинг приступил к своим обязанностям. Я едва обратила внимание и даже не подняла голову, отвечая, когда назвали мое имя на перекличке.
Покончив с формальностями, мистер Стерлинг перешел к презентации. Обычно это занятие было довольно утомительным, но сегодня все пошло не так.
– Что ж, ребята, прежде чем мы перейдем к уроку, нам нужно кое-что обсудить. – Мистер Стерлинг прочистил горло, пытаясь заглушить шепот, внезапно поднявшийся среди всех присутствующих. Я по-прежнему не отрывала глаз от учебника и слушала его вполуха. – Прежде всего, я хотел бы объявить, что сегодня к нам присоединились два новых ученика.
Он что-то сказал про новых учеников?
Я резко подняла голову. Мистер Стерлинг в мятом сером костюме и галстуке в красную полоску стоял за трибуной. А рядом с ним, черт возьми, собственной персоной стоял тот новенький парень, на лице которого застыло скучающее выражение, руки были скрещены на груди, ярко-зеленые глаза сверкали в свете люминесцентных ламп.
При виде него мое сердце замерло. Я невольно ахнула и тут же прикрыла рот рукой, испытывая желание стукнуть себя по лбу за столь нелепую реакцию.
Келси Мэрритт, она же капитан группы поддержки, которая сидела за столом передо мной, обернулась и бросила на меня один из своих жутких взглядов «ты-такая-неудачница». Еще пару месяцев назад она даже не знала о моем существовании. И, честно говоря, я бы предпочла, чтобы так все и оставалось, ведь теперь она бросала на меня косые взгляды и неприятные комментарии. К счастью, у меня это не вызывало никакой реакции. По крайней мере, внешне. А сегодня я даже внутренне не отреагировала, потому что у меня в голове роились миллиарды разных мыслей, смысл которых я не понимала. Например, почему то, что я снова увидела этого парня, вызвало у меня такую реакцию? Потому что прямо сейчас я могла думать лишь о том, какие у него красивые глаза и как сильно мне хотелось запустить пальцы в его темно-каштановые волосы с идеальной модной укладкой. И о том, как он...
Внезапно он посмотрел прямо на меня. Его глаза были полны той же ненависти, которую я заметила ранее. Я моргнула и откинулась на спинку стула. В уголках глаз скопились слезы, которые вот-вот грозили политься по щекам. Я медленно вздохнула. Не позволю какому-то парню довести меня до слез. Ни за что.
– Это Эйслин Эйвери. – Мистер Стерлинг указал на девушку, стоявшую по другую сторону от него, на которую я не обратила внимание. Она была невысокой и стройной, с золотистыми светлыми волосами, волнами спускавшимися до плеч. И у нее были такие же ярко-зеленые глаза, что и у новенького парня. Эйслин была одета в блестящий розовый свитер, джинсы и отороченные мехом сапоги. У меня моментально появилось ощущение, что она очень быстро подружится с Келси Мэрритт. Что ж, довольно предвзято с моей стороны.
Не стоит так судить о людях.
– А это ее брат, Алекс Эйвери, – продолжил мистер Стерлинг, указывая на парня.
Алекс Эйвери? Имя показалось мне смутно знакомым. Но почему? Я ведь не из тех, кто постоянно сталкивается с огромным количеством людей, чтобы потом не помнить их имена. Да даже если бы и было так, этого парня я уж точно бы запомнила. И все же... его имя вызвало во мне ощущение дежавю.
– Теперь нам нужно найти вам места, – проговорил мистер Стерлинг, оглядывая класс в поисках свободных стульев.
За моим столом было два свободных места, но я даже не знала, как бы отнеслась к тому, если бы их заняли эти брат и сестра.
Не знаю, как вообще отнеслась бы к тому, если бы кто-то сел рядом со мной.
Келси Мэрритт подняла руку.
Мистер Стерлинг вздохнул.
– Слушаю, Келси.
Она сверкнула рядом жемчужно-белых зубов и накрутила на палец прядь платиновых волос.
– Я как раз собиралась предложить Алексу сесть со мной.
Как мило с ее стороны. Келси сидела за столом со своими лучшими подругами, Анной Миллер и Сарой Монро, которые могли сойти за ее клонов, и свободных стульев за ее столом не было. Я нахмурилась, глядя в ее светлый затылок, внезапно ощутив собственнические чувства по отношению к Алексу. И да, я понимала, что не имею на него совершенно никаких прав, но, видимо, когда дело касалось его, я не могла контролировать свои действия.
– Келси, в этом нет необходимости, – ответил мистер Стерлинг, и я практически услышала, как он закатил глаза. – За столом Джеммы есть два свободных места. Алекс и Эйслин могут сесть там и не придется никому пересаживаться.
Он указал на меня пальцем и велел Эйслин и Алексу:
– Проходите и занимайте места вон там.
Именно в этот момент люди, с которыми я ходила в школу последние двенадцать лет, внезапно решили обратить на меня внимание. Я чувствовала недоумение в их глазах, и мне захотелось иметь способность временно становиться невидимой. Покалывание на шее дало понять, что я впервые ощущаю тревогу. Я съежилась на стуле и сосредоточила взгляд на столе.
Я не поднимала глаз, пока на стол с глухим стуком не упала небольшая стопка книг.
– Привет, – улыбнулась девушка, присаживаясь за стол. – Я Эйслин.
Я выдавила улыбку. Кстати, я уже рассказывала о том, что разговоры с людьми – не мой конек?
– Джемма.
Она снова улыбнулась, расстегнула молнию на сумке и достала ручку и блокнот.
Стул рядом со мной отодвинулся и на него сел Алекс. Я затаила дыхание, нервно ожидая, когда снова ударит током. Я ждала. И ждала. Еще немного ждала. Но напряжение так и не появилось.
Странно.
Мистер Стерлинг начал свою лекцию о составлении небесных карт. Я сделала несколько заметок, но мое внимание было все время приковано к Алексу. Он ничего не делал, даже не записывал. Просто сидел, откинувшись на стуле, заложив руки за голову, полуприкрыв глаза. И при этом выглядел так, будто ему наплевать на урок и не важно провалит он потом экзамен или нет.
Пока я его разглядывала, Алекс повернул голову в мою сторону и приподнял веки. Наши взгляды встретились, и я застыла, не в силах дышать. И затем… выражение его лица стало сердитым.
Я бы с удовольствием поведала вам о том, что именно в тот самый момент я перестала вести себя как идиотка из-за парня, явно меня презирающего, и в ответ на его полный ненависти взгляд посмотрела на него столь же презрительно. Но это была бы полнейшая ложь. Потому что я всего лишь отвернулась и притворилась, что полностью поглощена изучением своего учебника по астрономии.
Что ж, я та еще трусиха.
Урок тянулся так медленно, что это стало невыносимо. Меня не покидало напряжение, и я уже начала сомневаться, не показалось ли мне все это с самого начала. Может, эти ощущения сегодня утром были вызваны моей крайней усталостью, и мой разум сыграл со мной злую шутку. Я очень плохо спала из-за того, что снова и снова переживала свою смерть в ночных кошмарах.
С другой стороны, возможно, я просто схожу с ума. Казалось, со мной действительно происходило такое, что меня спокойно можно считать полоумной.
Но как только у меня мелькнула мысль, что я, возможно, просто схожу с ума, я почувствовала ту самую искру. Сначала нежную, едва ощутимую на кончиках пальцев, но становящуюся все сильнее по мере того, как она поднималась по моим рукам и спускалась по спине. Мне пришлось перевести дыхание и напомнить себе, что нужно продолжать дышать, пока мое тело гудело от жара.
Я украдкой взглянула на Алекса. Мне было любопытно, не проявляет ли он каких-либо признаков того, что тоже чувствует напряжение. Он выглядел скучающим. Абсолютно, на сто процентов, скучающим. Алекс лениво уставился на доску, где мистер Стерлинг бормотал что-то о звездах и их расположении, и... Мне показалось, его слова звучали будто откуда-то издалека.
Алекс казался таким расслабленным и спокойным, что мне подумалось, он никак не мог чувствовать это напряжение. Наверное, это странное ощущение касалось только меня. Конечно, так и было. В конце концов, речь идет обо мне – королеве фриков.
Но, с другой стороны... когда я присмотрелась к Алексу повнимательнее, то заметила, что его руки сжаты в кулаки, а линия челюсти выглядела так, словно он сильно стиснул зубы. Так что, возможно, в этом ощущении я была не одинока. Что ж, либо так, либо ему было больно слушать лекцию мистера Стерлинга.
Алекс напряженно провел рукой по волосам и поймал мой взгляд. Мне следовало отвернуться. И сколько раз он должен заметить, как я на него пялюсь, прежде чем сочтет меня прилипалой? Но как только наши глаза встретились, отвести взгляд стало невозможно, словно невидимая сила тянула меня к нему.
Мое сердце оглушительно забилось в груди, когда я уставилась на Алекса широко раскрытыми глазами. Он тоже не отводил взгляда. И даже не моргал. На его лице было такое наполовину серьезное, наполовину испуганное выражение, как будто он не был уверен, что думать о сложившейся ситуации.
Я тоже не была уверена, что думать об этой ситуации.
Казалось, время остановилось. Электрическое напряжение пронизывало мое тело, заставляя кожу пылать. Я чувствовала, что парю и одновременно задыхаюсь. Я едва могла дышать. На самом деле, почти не дышала. Комната начала раскачиваться из-за недостатка кислорода. И тут я поняла, что задерживаю дыхание.
Ой.
Я сделала глубокий вдох.
Алекс моргнул, отвел взгляд и тут же переключил свое внимание на мистера Стерлинга. Я наблюдала за ним, смущенная и немного грустная. Почему я это чувствовала, не понимаю. Ну, по крайней мере, что касалось грусти. Остальная часть была вполне понятна. Между двумя людьми возникло притяжение. Что может быть более непонятным, чем это?
Но кто из нас стал этому причиной? Если бы нужно было угадать, я бы сказала что я, поскольку странность, похоже, стала моим вторым именем. Хотя, если все дело во мне, то почему я чувствовала это только оказавшись рядом с Алексом?
– Ладно, давайте приступать, – раздался голос мистера Стерлинга, прервав мои мысли.
Отлично. А к чему мы должны приступить?
Я незаметно посмотрела на Эйслин, пытаясь понять, что, черт возьми, мне сейчас нужно делать.
– Ну, что ж, – она открыла учебник, – и как нам это сделать?
Я непонимающе на нее уставилась. Сделать что?
Почувствовав мое замешательство, она пояснила:
– Предполагается, что мы вместе будем работать над вопросами контрольной.
– О, – отозвалась я, сделав себе пометку быть внимательнее. – Хм... думаю, мы могли бы разделить вопросы на нас троих.
