Текст книги "Спасая Куинтона (ЛП)"

Автор книги: Джессика Соренсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Несмотря на то, что я не в настроении совершить что-то сумасшедшее, я поддерживаю ее и соглашаюсь пойти, надеясь, что, может быть, я смогу повеселиться, несмотря на то, что мои мысли сейчас заняты Куинтоном и мамой. Не хочу, чтобы она сильно волновалась. Она все, что у меня есть, и последнее, что я когда-либо хотела сделать, это чтобы она грустила.

Но я также не могу забыть грусть и боль в глазах Куинтона, которые я видела раньше в других глазах. Кто-то, о ком я заботилась. Кто-то, кого я не пыталась спасти, и, в конце концов, я потеряла его. И я больше не хочу никого потерять, чего бы это ни стоило.

Глава 9

21 мая, шестой день летних каникул

Нова

После того, как мы с Леа проводим веселую ночь, гуляя по Стрип, наблюдая за яркими огнями, слушая музыку и поглощая атмосферу этого города, я чувствую себя гораздо лучше. Мы так и не добираемся до караоке, но договариваемся выйти снова через несколько дней и повторить попытку.

Проснувшись в довольно хорошем настроении на следующее утро, зная, что мама попытается дозвониться до отца Куинтона, и настраивая себя на позитивный лад, я добираюсь до дома Куинтона, чтобы увидеть его, но никто не открывает мне дверь. Хотя я слышу, что внутри кто-то есть, и он игнорирует мой стук. Это напоминает мне о том времени, когда я спрашивала Лэндона, все ли в порядке у него, он ответил да, и на этом все закончилось. Я не смогла ничего изменить.

Моя надежда начинает потихоньку угасать, пока я тащусь обратно к своей машине, чувствуя себя такой беспомощной, потому что независимо от того, что я делаю и с кем разговариваю, Куинтон, на самом деле, единственный, кто имеет власть над этой ситуацией. Он может закрыться от меня, да и от любого другого, и никто с этим ничего не сможет поделать. Ко всему прочему, я переживаю. Увидев, что этот парень Трейс сделал с Тристаном, я боюсь, что они могут оказаться в большой беде. Не знаю, как исправить это, и могу ли я что-то исправить вообще. Сколько проблем может решить один человек?

Боже, хотела бы я все исправить.

Возвращаюсь к своим видео, чтобы немного успокоиться, вынимая телефон из кармана, и нуждаясь в некой отдушине.

– Мне приснился сон, в котором Куинтон и я снова в пруду, целуемся и прикасаемся друг к другу, и я серьезно подумываю о том, чтобы позволить ему проскользнуть внутрь, взять меня, овладеть мной, – говорю, глядя на себя на экране, на фоне заднее сиденье, черная кожа заставляет меня выглядеть бледной. – И на этот раз моя голова в правильном положении, и когда он приближается, я обнимаю его, готовая отдать всю себя. И вдруг он останавливается, как и в первый раз. Но вместо того, чтобы отстраниться и уплыть к берегу, он начинает погружаться под воду. Я хочу помочь ему, но не могу оторваться от скалы, и просто остаюсь там, в воде, наблюдая, как он беспомощно тонет, его медово-карие глаза смотрят на меня все время, пока не исчезают под водой, и я их больше не вижу. Затем сон плавно перетекает на крышу, где он стоит весь мокрый с удавкой в руке и белым порошком на носу. Он кричит мне, чтобы я помогла ему, но я просто стою и наблюдаю, как он подходит к краю и готовится к прыжку. Когда он начинает падать, я начинаю кричать, и тогда я резко просыпаюсь, хватая ртом воздух и задыхаясь...

Отрываю взгляд от телефона, когда замечаю движение у лестницы, надеясь, что, возможно, кто-то вышел из квартиры, но это просто женщина, которая разгуливает в халате, куря и разговаривая по телефону.

Итак, я продолжаю запись своего видео-дневника, чтобы отвлечься во время ожидания. Всегда, когда чего-то ждешь, ничего не происходит. – Сон снится мне каждую ночь с тех пор, как я увидела его нюхающим порошок, а я просто стояла и позволяла ему это делать. Это один из тех моментов, которые хочется отмотать назад, где я хочу вернуться, вырвать порошок из его рук и сказать ему, чтобы он остановился, даже если это его разозлит. Но я знаю слишком хорошо, что нет такой кнопки, чтобы отмотать жизнь назад, и иногда вы просто должны признать свои ошибки, учиться на них и делать лучше в следующий раз... если этот следующий раз будет... – делаю паузу, прогоняя образы Лэндона, наполнившие мою голову. Не могу отвлекаться на них сейчас. – Я пытаюсь сделать лучше... моя мама до сих пор не дозвонилась до отца Куинтона, но она пытается. А попытка это многое, да? – я не слишком убедительна в том, что говорю. На самом деле я запуталась и потеряна.

Моя надежда начинает сгорать, и я стараюсь разжечь ее снова и снова, хотя у меня нет запала.

Мне нужна искра, но я не знаю, где ее найти.

Куинтон

22 мая, седьмой день летних каникул

Я стараюсь избегать Нову, даже когда она подходит к моей квартире и стучит в дверь. Уже два дня подряд она это делает, два дня с того момента, как она и Тристан ушли вместе. Я честно думал, что она сдастся, особенно после того, как Тристан рассказал, что они встретили Трейса, который угрожал ему и избил. Я думал, что это напугает ее достаточно, чтобы держаться подальше, как я и хотел. Но этого не произошло.

Я борюсь со своим беспокойством за нее, а также тем фактом, что пытаюсь притворяться, что меня не волнует ее встреча с Тристаном, даже если это не так. И довольно чертовски жаль, поскольку я чувствую раздражение, несмотря на принятую дозу мета. Это заставляет меня хотеть принять еще больше. Но в то же время хочу сохранить баланс между кайфом и тем, чтобы окончательно не сойти с ума и потерять самообладание, потому что последнее, что мне хочется сделать, это обидеть кого-то. Но сохранить баланс намного сложнее, поскольку легче переборщить, чем недобрать.

В последнее время я выхожу из квартиры немного чаще, и мне кажется, что это помогает, заставляя меня отвлекаться, двигаться, а не оставаться на месте, смотря на это тупое водяное пятно на потолке. С тех пор как Тристан сообщил мне, что Трейс потребовал назад свои деньги, мы делаем все возможное, чтобы их раздобыть. Мы проникли в соседние дома и украли все, что смогли, что имеет ценность, чего обычно немного, поскольку никто из нас не владеет чем-либо, кроме наркотиков, а они долго не хранятся, потребляемые тут же.

– Не хочу это говорить, но я немного боюсь, что мы не сможем найти достаточно денег, – говорю, пока Тристан роется в ящиках комода. Мы в одном из немногих домов на нашей улице, хотя его с трудом можно так назвать. Крыша вся в клейкой ленте и повсюду плесень, гипсокартоновые стены, а задняя дверь – это кусок пластика, который позволил нам легко прорваться и проскользнуть внутрь, проверив окна и убедившись, что никого нет дома.

Тристан смотрит на меня ищущим взглядом, который у него появляется, когда он не кололся какое-то время. – Похоже на то... но я знаю, что мы что-нибудь да придумаем, мы достанем деньги, чтобы вернуть долг, как тогда с Диланом, – он делает паузу, колеблясь. – Мы могли бы занять у Новы, если понадобится.

– Мы этого не сделаем, – отвечаю ему жестко. Это все еще раздражает меня так же, как и два дня назад, когда он сказал мне, что она предложила помощь. – Ей не нужно ввязываться в это.

– Отлично, – Тристан берет что-то из ящика комода. – Иисус, почему бы тебе просто не расслабиться? Каждый раз, когда я упоминаю ее имя, ты становишься сумасшедшим. – Он смотрит вниз на небольшой пластиковый пакет в руке, в котором около грамма порошка. – Черт, это хреново. В нем почти ничего нет.

Щелкаю пальцем по пакету. – Ты мог бы выручить от пятидесяти до семидесяти пяти баксов, продав его.

Нахмурившись, он качает головой. – Хотя этот способ помогает в решении проблемы с долгом Трейсу, он все равно не поможет все исправить.

– Это тоже, – говорю я. – Ты можешь взять немного себе и продать остальное.

– Это не то, чего я хочу, – его пальцы скручиваются вокруг пакета, крепко сжимая его.

Мне слышится звук подъезжающей машины, и я быстро отхожу от окна, нервничая, что нас могут поймать. Но она проезжает вверх по улице. Мне все равно становится как-то неспокойно.

– Ты должен прекратить принимать это дерьмо, – натягиваю капюшон куртки на голову. Здесь жарче, чем в аду, но я хочу остаться в тени на столько, на сколько это возможно, если вдруг кто-то вернется в дом, у меня будет шанс остаться неузнанным. – Я серьезно. Слезь с гребаного героина, Тристан. – Я лицемер, и я знаю это. Но я чувствую, что должен попытаться защитить его, хотя это никак не сотрет убийство его сестры. – Это только приведет еще к большим проблемам.

Он смотрит на меня, пока проверяет следующий ящик, наполненный одеждой и пустыми пачками от сигарет. – Почему ты так уверен, что принимать мет лучше, чем героин? – он оставляет ящик и поворачивается к лежащему на полу матрасу. Протягивает мне пакет с порошком, а затем опускается на колени на пол и смотрит под матрас.

– Я не думаю, что он лучше – ничто из этого не лучше. Я просто думаю, что героин намного опаснее, чем мет. Ты посмотри, что он делает с Диланом, – сводит его с ума, – говорю ему, когда он бросает матрас обратно на пол, отряхивая руки. – Ты вводишь всё это дерьмо в свои вены с иглой – и это плохо, к тому же ты полностью перестаешь себя контролировать и находишься в полной отключке, – следую за ним, когда он встает на ноги и идет обратно в гостиную/кухню/ванную, через которую мы проходили, когда впервые вошли в дом. – Любой может выбить из тебя дерьмо, и ты даже не узнаешь, пока не проснешься с синяками по всему телу. А кое-кто хочет выбить из нас все дерьмо уже сейчас.

– Я все это знаю, – настаивает он, возвращаясь назад к торшеру рядом с несколькими опрокинутыми ведрами и большим пластиковым контейнером, который выступает в качестве кухонного стола, расположенного в углу комнаты. – Дилан сходил с ума еще до того, как начал употреблять героин. Ты же знаешь, что у него много проблем.

– Каких это? – спрашиваю, немного отстав и заглядывая под мусорный бак, проверяя, есть ли что-то ценное под ним.

– Не уверен, что знаю обо всех из них, – говорит он, копаясь в коробке на полу, в которой находит несколько лампочек, лист бумаги и зажигалку. – Но, когда мы только познакомились, он был нормальным, он говорил о том, какие сумасшедшие у него мать и отец. Хотя он никогда не рассказывал никаких подробностей, у меня создалось впечатление, что это действительно повлияло на него.

Я просматриваю и под ведрами тоже, ища в любом месте, где, я думаю, люди могут прятать наркотики или еще что-нибудь ценное. – Ну, я немного волнуюсь... что он потеряет контроль, и мы не сможем с ним справиться.

– Ты всегда волнуешься.

– Зато тебя никогда ничто не беспокоит, – говорю ему, роняя ведро обратно на пол, увидев мертвую мышь под ним. Стряхиваю гадость, удаляясь от ведра. – Порой я задумываюсь, понимаешь ли ты в полной мере, в каком дерьме мы окажемся, если не сможем достать деньги, чтобы заплатить Трейсу.

– Мы придумаем, где взять чертовы деньги... у нас уже есть две сотни, – он кивает на сумку в моей руке. – Плюс пятьдесят, если мы сможем продать это, – он убирает пакет в карман. – Если будет нужно, я найду, где Дилан прячет все свое дерьмо на продажу. Так что есть простой способ достать деньги.

Качаю головой. – Пока не время. Не сейчас, когда он съехал с катушек и размахивает пистолетом, – говорю я. Когда он никак не реагирует на мои слова, встаю перед ним, добавляя. – Тристан, обещай мне, что ты не наделаешь глупостей. Это не решит проблему, а только усугубит ситуацию.

Он хмурится, но говорит, – Хорошо. – Наклонившись, он смотрит вниз под абажур, потом протягивает руку и дергает за цепочку, чтобы включить свет, но ничего не происходит. – Знаешь, тебе нужно перестать постоянно беспокоиться о том, что я делаю.

– Я не могу перестать беспокоиться о том, что ты делаешь, – говорю, пока он, размышляя над чем-то, снимает абажур и сбрасывает его на пол. – Я чувствую, что это мой долг.

– Почему это твоя забота?

– Потому что ты здесь из-за меня... потому что я убил твою сестру. – Черт, кажется, я сболтнул немного лишнего. Либо это, либо Нова, может вывести меня из равновесия, несмотря на то, что я пытаюсь отгородиться. Все это заставляет меня говорить о всяком дерьме вслух, а я не уверен, что Тристан, да и я к этому готовы.

Он делает паузу, вывинчивая лампочку, и ищет мои глаза. – Чёрт, сколько ты принял сегодня?

Смотрю на сумку в своей руке и пожимаю плечами. – Не знаю... может немного больше, чем обычно, но не так много.

– Ты все еще злишься из-за Новы? Потому что я уже говорил тебе, между нами ничего не было. На самом деле она просто спрашивала о тебе.

– Я знаю, что... речь не об этом... я просто беспокоюсь о тебе и немного перебарщиваю.

Он щурится, осматривая меня внимательно, а потом хлопает меня по руке. – Просто расслабься, ладно? То, что я делаю, не твоя вина.

– Я в этом не уверен, – бормочу, когда он возвращается к лампочке. Мои руки нервно дрожат, ладони вспотели. Я не могу поверить, что я говорю эти вещи вслух, но чем дальше, тем сложнее мне заткнуть рот.

– Ты действительно должен перестать винить себя за все, – он вынимает лампочку, откручивает ее нижнюю часть, и его глаза загораются, когда он достает то, что было внутри. Небольшой пластиковый пакет вываливается из нее, но в нем почти ничего нет. Он чертыхается и выбрасывает лампочку на пол, где она разлетается.

– Черт! – кричит он с досады, битое стекло хрустит под его кроссовками, когда он начинает расхаживать по комнате. – Я думал поживиться с этой находки.

Снаружи небо начинает темнеть. Мы пробыли здесь слишком долго.

– Давай просто заберем то, что есть и уйдем. Последнее, что нам сейчас нужно, это чтобы нас застукали, и мы попали еще в чей-то дерьмовый список»

Тристан смотрит на меня, взглядом затуманенным тягой к новой дозе, но он сдается и кладет пакет в карман. – Хорошо, но я продам только один из этих пакетов, и я собираюсь найти кого-нибудь, кто обменяет мне второй пакет с этим на то, что я хочу.

– Нам нужны деньги, – напоминаю ему, следуя за ним к куску пластика, прикрепленному к дверному проему в задней части дома. – И кроме того, я против того, что ты принимаешь это дерьмо.

– Хорошо, мамочка, – он закатывает глаза, протискиваясь через пластик и выходя на улицу.

– Я просто пытаюсь присматривать за тобой, – опускаю голову и прохожу за ним, убрав пакет подальше в карман, пока мы пресекаем двор, решая срезать через забор.

Он продолжает идти, петляя вокруг полыни, и слегка озадачивает меня, бросая через плечо. – Знаешь, ты всегда был странным в том, что касается героина, но на прошлой неделе ты получил дозу нравоучений, и я начинаю задумываться, что это не просто совпадение, а итог твоей встречи с Новой.

В его глазах появляется неприкрытый намек, когда он оборачивается и идет по песку на заднем дворе к пустырю.

– Она здесь не причем. – Я маневрирую вокруг кактусов, глядя на наш дом, желая побыстрее вернуться, чтобы прекратить уже этот разговор и просто принять мет.

– Это было бы разумно, будь это так. – Он идет вперед, увязая в песке. – Ее поведение пай-девочки похоже заразно, поскольку вы проводите время вместе... Я вижу, как это влияет на тебя.

– И как же?

– Не знаю... ты совсем другой, – он пожимает плечами. – Меньше решимости отказаться от жизни, потому что ты хочешь жить и хочешь, чтобы она была рядом.

Я напряженно массирую заднюю часть шеи, когда мы достигаем границы нашей стоянки. – Я не хочу ее. Она сама решила приехать.

– Ты хочешь ее так же, как и прошлым летом. Вот почему ты продолжаешь рисовать ее даже после того, как вы двое не виделись почти год, и это объясняет почему ты сорвался на следующий день после нашей с ней встречи, – решительно говорит он. – По какой-то причине ты просто противишься своей потребности.

Хочу снова не согласиться с ним, но ложь застревает у меня в горле, потому что я хочу Нову. Сильно.

– Хочешь и заслуживаешь – две разные вещи, – откидываю капюшон, солнце и тепло окутывают меня. – Просто потому, что ты хочешь что-то, не значит, что ты это получишь. Поверь мне... – я начинаю заводиться, думая о том, насколько хочу, чтобы Лекси и Райдер были живы, как я умер бы снова и снова, если бы они смогли быть живы прямо сейчас. – Кроме того, Нова слишком хороша для меня, и я ее не заслуживаю, поэтому весь этот разговор даже не имеет значения... – пинаю камни, пока я тащусь, наклонив подбородок. – Ничего, блядь, не имеет значения.

На некоторое время он успокаивается, потянувшись за сигаретами в карман. – Знаешь, я часто задаюсь вопросом, что такого ты увидел в тот день, когда умер, что заставляет тебя чувствовать, что ты ничего не заслуживаешь.

– Я ничего не видел, кроме того, что мне пришлось вернуться, потому что какой-то идиот-врач решил сохранить одну бесполезную жизнь, – говорю я более жестче, чем планировал.

– Иисус, расслабься, – он сдается, поднимая руки вверх, натягивая маску виноватого, зная, что он нажал не на ту кнопку.

Качаю головой. – И кроме того, то, что я тогда умер, не имеет никакого отношения к тому, почему я ничего не заслуживаю. Это потому что погибли два других человека.

Он начинает замедляться, и этот странный взгляд появляется на его лице. Он открывает рот, как будто пытается сказать что-то сверхзначимое, что потенциально сможет освободить меня от этой внутренней убогости. Не уверен, что такие слова вообще существуют. Возможно, я просто надеюсь на что-то.

Он ничего не говорит, вместо этого предлагая мне сигарету. Но странно, что в тот короткий момент я увидел что-то – почувствовал. Надеясь, что, возможно, есть шанс все изменить.

Я понятия не имею, откуда, черт возьми, возникло это чувство, независимо от того, принял ли я слишком много наркотиков в течение одного дня, или Нова запала мне в голову даже больше, чем я предполагал. И действительно ужасная часть меня хочет вернуться к ней, начать отвечать на стук в дверь.

Позволить ей достучаться до меня.

Но другая часть меня хочет разбить эту возможность на тысячу осколков и продолжать идти к смерти, позволить себе быстро гнить, пока я, наконец, не перестану дышать навсегда, как я должен был сделать два года назад.

Глава 10

23 мая, восьмой день летних каникул

Нова

Время начинает размываться. Каждый новый день похож на предыдущий. Прошло четыре дня с тех пор, как мы виделись и общались с Куинтоном, и я чувствую, что скоро взорвусь от отсутствия движения вперед. Пытаюсь скрыть упадническое настроение от Леа и моей мамы, но это довольно тяжело, когда они могут читать меня, как открытую книгу.

– Ты уверена, что не хочешь пойти с нами на обед? – спрашивает Леа, забирая свою сумочку с компьютерного стола в комнате для гостей. Сегодня выходной, она и ее дядя уходят, чтобы что-нибудь поесть. – Мы могли бы пройтись по магазинам позже.

Качаю головой, лежа на кровати и положив руки за голову. – Я очень устала. Думаю, мне просто нужно немного вздремнуть.

– Возможно, ты устала, потому что продолжаешь просыпаться посреди ночи, – говорит она. – В последнее время ты чертовски неспокойно спишь.

Потому что мне продолжают сниться мертвые и те-кто-скоро-могут-быть-мертвы, если я так и не смогу найти способ помочь Куинтону. – Да, я знаю... у меня столько всего в голове.

Она смотрит на меня подозрительно, как будто может прочитать мои мысли и знает, что как только она уйдет, я отправлюсь к Куинтону второй раз за день посмотреть, может кто-то мне ответит. – Нова, я знаю, что ты пересматриваешь видео Лэндона.

Не уверена, как реагировать на ее слова, и, к счастью, мне не приходится, потому что ее дядя заглядывает в комнату, прерывая нас.

– Девочки, вы готовы? – спрашивает он. Он мужчина среднего роста, с редеющими волосами и приветливыми глазами. Довольно дружелюбный на вид. Обычно он носит деловой костюм, когда я его вижу, но сегодня он одет в джинсы и старую красную футболку.

– Нова с нами не едет, – отвечает ему Леа, перекидывая ручку сумки через плечо. – Она устала. – Она бросает на меня взгляд, дающий понять, что нас ждет разговор по ее возвращении домой.

– О, это очень плохо, – огорчается он, входя в комнату. – Я собирался пригласить вас в «Бейкер и Нэнси». Слышал, они готовят отличные стейки.

– Может, в следующий раз, – с сожалением вторю я ему. – Думаю, мне нужно немного поспать.

– Ладно, но, если передумаешь, позвони Леа, и мы встретимся, – говорит он, отступая к порогу.

– Хорошо, звучит неплохо, – улыбаюсь на прощание, а затем отворачиваюсь, приклонив голову к подушке.

Слышу, как дядя Леа что-то говорит ей, когда они уходят, и это звучит похоже на: – Ты уверена, что она в порядке? Она выглядит действительно измотанной. – Я не могу не задаться вопросом, насколько погано я смотрюсь, если незнакомый человек может это заметить.

Спустя несколько минут в доме становится тихо. Кондиционер мерно пощелкивает. Солнце светит через окно. Я начинаю любить тишину, потому что она устраняет все обеспокоенные взгляды и вопросы, которые преследуют меня. Будь моя воля, я бы не разговаривала с мамой, пока не разберусь во всем этом дерьме, но как будто прочитав мои мысли, внезапно звонит телефон, и я, даже не глядя, знаю кто это.

Вероятно, я бы не ответила на звонок, но у нее может быть информация об отце Куинтона, поэтому дотягиваюсь до тумбочки и беру трубку.

– Привет, – говорю я, перекатившись на спину и уставившись в потолок.

– У тебя усталый голос, – обеспокоенно отвечает мама. – Ты высыпаешься?

Интересно, говорила ли она с Леа по поводу моего недосыпа или, что еще хуже, если Леа рассказала ей о моих просмотрах видео Лэндона, хотя я думаю, что это, наверное, первое, что моя мама спросила бы меня, если бы знала.

– Да, но я думаю, что это из-за разницы во времени, – это всего лишь отговорка, поскольку разница всего час, и я к этому уже привыкла.

– Надеюсь, ты достаточно отдыхаешь, – она тяжело вздыхает. – И прошу тебя, не перенапрягайся.

– Хорошо, – чувствую, как ложь жжет мою грудь. – Есть какие-нибудь новости от отца Куинтона?

– Да... – отвечает она нехотя, и я чувствую неладное. – Все прошло не очень хорошо.

– Что случилось? – спрашиваю ее, садясь в постели.

– Я просто не знаю, сработает ли это, – говорит она. – Сделает ли он что-нибудь, чтобы помочь сыну.

– Почему нет? – я так расстроена, что почти кричу.

– Дорогая, я думаю, это все намного сложнее, чем мы представляли, – говорит она мягким материнским тоном, который использует, когда знает, что я на грани срыва. – Я имею в виду, что, поговорив с ним несколько минут, у меня сложилось впечатление, что у них много проблем. Не только между ними, но и у самого Куинтона, и что его отец предпочел бы избежать всего этого.

– Я знаю, что у него проблемы, – поднимаю свою задницу с кровати и оглядываю комнату в поисках сумки. – Вот почему я здесь, я пытаюсь помочь ему.

– Да, но... его отец был так расстроен по телефону и совсем не по тем причинам... – она затихает, а затем прочищает горло, немного прокашлявшись. – Послушай, милая, я знаю, что ты действительно хочешь помочь ему, но, возможно, ему нужно больше помощи, чем ты сможешь дать.

– Как ты думаешь, его отец приедет сюда, чтобы помочь ему? – спрашиваю, сняв сумочку со спинки компьютерного стула и вынимая из нее ключи от машины. – Если ты поговоришь с ним еще раз?

– Я не уверена... но попробую постараться, пока ты там, – говорит она настойчиво. – Пожалуйста, Нова, возвращайся домой.

– Не могу, пока точно не буду знать, что его отец поможет ему, – выхожу из комнаты, направляясь к двери. – Слушай, мам, мне надо идти. Я позвоню тебе позже, ладно? – я не жду, пока она ответит. Знаю, что становлюсь грубой, переживая за нее. Но моя надежда на отца Куинтона только что угасла.

Мне нужно увидеть Куинтона прямо сейчас. Нужно убедиться, что он в порядке. Нужно спасти его.

Каким-то образом.

***

Я начинаю ненавидеть эту дверь. Ту, что вся в трещинах. Ту, что держит Куинтона с одной стороны, а меня с другой. Разделитель. Если бы я была достаточно сильной, я бы выбила ее, но это не так, и поэтому все, что я могу сделать, это стучать в нее.

– Кто-нибудь откройте эту чертову дверь! – кричу, чувствуя, как силы покидают меня, пока я стучу кулаком. – Пожалуйста! – Мой голос эхом раздается на многие мили, словно это единственное, что существует.

Разочарованно опускаюсь на землю, чувствуя себя изможденной. Я хочу сдаться, но продолжаю видеть лицо Лэндона той ночью, когда мы лежали на склоне холма в нашу последнюю встречу. Что-то было в его глазах, и я видела это. Грусть. Боль. Внутренние страдания. Этот взгляд будет преследовать меня до конца моей жизни, неважно, сколько времени пройдет. Я не хочу учиться с этим жить снова, но, если оставлю Куинтона сейчас, мне придется, потому что я вижу тот же взгляд в его глазах. Я не позволю ему умереть, как позволила Лэндону.

Поэтому я сижу на разгоряченном бетоне, который ошпаривает кожу, уставившись на дверь – единственный барьер между правдой и мной. И я отказываюсь сдвинуться с места, пока она не откроется. Что в конце концов и происходит. Уже довольно поздно, и солнце исчезает за горизонтом за моей спиной, дверь открывается и появляется Тристан, одетый в клетчатую рубашку с расстегнутыми пуговицами и длинными рукавами и джинсы, как будто здесь совсем не жарко. Он вздрагивает, когда видит меня, но, кажется, не особо удивлен. Ероша свои грязные светлые волосы, он зевает, растягивая руки и ноги.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает он спокойно, опустив руки.

Его спокойствие раздражает меня, и я хмуро смотрю на него, голод, жажда и усталость – плохое сочетание. – Я стучала в дверь. Почему ты не отвечал?

Его глаза поднимаются к небу, как будто он размышляет над тем, что я сказала. – Не слышал, чтобы кто-то стучал... Куинтон врубил свою музыку. Может быть, поэтому я не слышал.

До меня доносится звук музыки, играющей где-то внутри, но все же. – Могу я поговорить с Куинтоном? – спрашиваю я. Его рот открывается, и я поднимаю руку, заставив его замолчать. – И не говори мне, что его нет, потому что ты только что проговорился, что он слушает музыку.

Его губы поднимаются в полуулыбке. – Я собирался сказать да, заходи. В любом случае ты не должна находиться здесь одна. Это небезопасно, – он протягивает мне руку. – Особенно, когда солнце зайдет за горизонт.

– Оу, – я хватаю его за руку и позволяю ему поставить себя на ноги, неуверенная, будет ли мне действительно безопаснее внутри. – Звучит так, будто здесь живет куча вампиров, и они собираются выйти и выпить мою кровь после заката, – шучу я, запинаясь, потому что устала и хочу есть и пить. Я сидела снаружи, наверное, пару часов и думаю, что шея сзади успела загореть.

Голубые глаза Тристана постепенно скользят вверх по моим длинным ногам, шортам, обтягивающей белой майке и останавливаются на моих глазах. – Не вампиры, но я уверен, что здесь многие захотели бы попробовать тебя на вкус, – говорит он, закрывая за нами дверь. У него этот взгляд в глазах, стеклянный и бессвязный, как будто он здесь, в теле, но не в уме, и я думаю самое время мне взять себя в руки.

Мне требуется минута, чтобы вернуть голос. – Даже не знаю, что на это ответить, – говорю я, неловко переминаясь.

– Тебе не нужно отвечать. Я просто пошутил, – он пожимает плечами и поворачивается к кухне, спотыкаясь о края своих джинсов, когда случайно наступает на них. – Хочешь выпить или еще что-нибудь? У нас есть водка и... – он просматривает шкафы, но все они пусты. Закрывая последний, он подходит к тумбе и берет почти пустую бутылку водки – ...и водка.

Я улыбаюсь с опаской. – Нет, спасибо. Я больше не пью. Помнишь, я говорила тебе в баре.

– Ах, да. Извини, я забыл. – Он отвинчивает крышку бутылки и нюхает ее содержимое, но не пьет. – Трудно порой за всем уследить, знаешь ли.

Несмотря на то, что пол покрыт липкими лужами, обертками и даже использованными шприцами, я решаюсь зайти на кухню. – Знаю каково это слишком хорошо, потому что я чувствую это каждый день с тех пор, как приехала сюда. Мне кажется, что это место начинает влиять на мою психику. – Я устала и слишком раздражена.

Он закручивает крышку, на секунду на его лице появляется досада, но быстро исчезает. – Ладно, не хочу гнуть свою линию или что-то навязывать, но я даже не знаю, что сказать.

– Тебе не нужно отвечать, – говорю я, когда он бросает бутылку обратно на грязную столешницу слишком сильно, и кажется, она разобьется, но этого не происходит. – Ты меня знаешь. Я просто говорю то, что чувствую.

– Говоришь то, что чувствуешь. Как мило с твоей стороны поделиться этим со мной. Такая честь для меня, – он закатывает глаза и возвращается в гостиную, на диван, покрытый кусочками алюминиевой фольги и зажигалками. Его внезапный перепад в настроении выбивает меня из колеи, и я гадаю, стоит ли мне открывать ящик Пандоры или нет.

– Что случилось? – спрашиваю, следуя за ним в гостиную. – Ты ведешь себя грубо. Что-то произошло? Что-то с этим парнем – Трейсом? – я замечаю, что у него нет никаких синяков или чего-нибудь похожего на то, что его избили, но мне нужно проверить, чтобы убедиться, что он в порядке. – Потому что мое предложение остается в силе, если тебе нужна помощь.

Он смотрит на меня, как на идиотку, засунув руки в карманы. – Ничего не случилось. И то, что произошло с Трейсом не твое дело, а мое. – Он поднимает зажигалку с кофейного столика и чиркает ей. – И я не веду себя по-хамски – я такой всегда, Нова.

– Нет, ты ведешь себя как-то холодно сейчас... ты был довольно милым в прошлый раз, – говорю я. – Или хотя бы держал нейтралитет, но теперь...

Он бросает зажигалку через всю комнату, и начинает крутиться вокруг дивана, бросая на меня косые взгляды. – Я не был с тобой мил. Ты попросила поговорить с тобой, мне нечем было заняться, и я согласился. Проще простого. – Он поднимает еще одну зажигалку и начинает нервно ей щелкать. – Если ты перестанешь приходить сюда, тебе не придется терпеть перепады моего настроения, но ты, кажется, на какой-то бессмысленной спасти-наркомана миссии, с которой явно не справляешься, но не можешь этого признать.

Его слова вспыхивают под моей кожей и наряду с гневом и истощением, я говорю то, о чем сильно жалею, как только слова слетают с моих губ. – Я не собираюсь терпеть перепады твоего настроения, поскольку я приехала сюда, чтобы увидеть Куинтона, а не тебя.

Ярость поглощает его, и внезапно он делает шаг ко мне, мгновенно сокращая пространство между нами. – Ну, если тебе насрать на меня, тогда убирайся, – рычит он. Он так близко, что я вижу свое отражение в его глазах и вижу свой страх.

– Мне жаль, – мой голос дрожит, пока я отступаю, чтобы получить пространство. – Я не это имела в виду.