Текст книги "Спасая Куинтона (ЛП)"

Автор книги: Джессика Соренсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

Он бледнеет, и начинает быстро подходить ко мне. – Это неправда. Куинтон, я...

Я поднимаю руку, стоя так близко к краю, насколько это возможно. – Не подходи, или клянусь Богом, я прыгну.

Как только я это говорю, Нова начинает плакать. Нет, не просто плакать, а истерично рыдать. Сначала я не могу понять, что я сделал, но потом, не смотря на мой воспаленный мозг, я вспоминаю. Ее историю. Ее боль. И тот факт, что я собираюсь заставить ее пережить это снова.

– Пожалуйста, просто прекрати это, – говорит она, вытирая слезы с глаз, которые не могут остановиться. Она продолжает плакать, и Тристан выглядит так, как будто хочет успокоить ее, но немного остерегается. Наконец она перестает пытаться вытереть слезы и позволяет им течь, опуская руки. – Если ты меня любишь, тогда ты отойдешь с проклятого края этой крыши! – кричит она, ее внезапная волна гнева тревожит меня. – Потому что я не могу больше это терпеть... – Ее плечи содрогается от рыданий. – Клянусь Богом, если я потеряю еще одного человека, которого люблю, это меня убьет. – Еще больше слез. – Пожалуйста, просто спустись с крыши и прими помощь.

Ее слова и слезы сильно ударяют меня в грудь. Я не уверен, что именно, слова Тристана, моего отца, слезы Новы, гнев, просьба или факт, что она сказала «люблю», что заставляет меня отойти от края. Возможно, это комбинация всех этих вещей. Или, может быть, я просто так устал и выжат, что не могу найти силы, чтобы сделать что-нибудь еще. Как только я делаю шаг вперед, мои ноги подкашиваются. Я падаю на колени, не зная, что делать, что сказать, что думать или чувствовать. Как реагировать на все это. Часть меня думает, что это нереально. Что я мертв. Или под наркотиком. Что ничто из этого не происходит.

Хватаюсь за голову, пытаясь свернуться калачиком и исчезнуть. Не могу дышать. Не могу думать. Я могу только чувствовать. Все. Это слишком. Я тону в эмоциях. Сожаление. Печаль. Вина. Боль. Гнев. Страх. Я так боюсь. Того, что ждет меня впереди. Невидимое будущее, которое я только что выбрал, отступив от края.

Независимо от того, насколько я сражаюсь, я начинаю плакать, беззвучные слезы заставляют мое тело дрожать. Даже не знаю, откуда они, черт возьми. Накопленные годами, наконец, они разразились. Через несколько секунд я чувствую, как меня обнимают чьи-то руки. Как только запах и ее тепло доходят до меня, я узнаю, что это Нова. Моя инстинктивная реакция – отпрянуть, но я слишком устал, поэтому наклоняюсь к ней и плачу, а она обнимает меня, пока я разрушаюсь.

Нова

Я держусь за него, как будто нет ничего важнее в мире, отказываясь отпустить его даже когда мы уходим с крыши и садимся в машину. Обнимаю его на заднем сиденье, поглаживая его спину, когда он уткнул лицо мне в шею, а моя мама везет нас в отель. Слезы перестают течь из его глаз к тому времени, когда мы добираемся, и по нему видно, что он почти без сознания от истощения. Тристан говорит, что он сломан и вероятно, заснет, когда мы отправимся в аэропорт сегодня вечером, что облегчит его отцу перевозку в реабилитационный центр в Сиэтле. Если нет, то Тристан говорит, что это будет та еще заноза в заднице, и нам, возможно, придется дать ему что-нибудь успокоительное, иначе он может взбунтоваться.

Кажется, что мы добираемся до гостиничного номера целую вечность. Тристан и отец Куинтона помогают ему, беря его под руки и двигаясь по обе стороны от него. Не уверена, сколько времени прошло с тех пор, как он ел или пил что-нибудь, но он в очень плохом состоянии, обезвоженный, с сухой кожей и потрескавшимися губами. Язвы по всему телу.

После того как мама открывает номер, они вносят его, и я ложусь на кровать вместе с ним. Думаю, что он не в себе, но потом он приближается ко мне и опутывает мои ноги своими. Затем он прижимает голову к моей груди, ровно дыша.

– Пойду соберу сумки, – говорит мама, забирая ключи и сумочку. – Вы не хотите спуститься вниз в кафе и взять немного еды и воды? – спрашивает она отца Куинтона, которому, похоже, немного неловко от родительских обязанностей, в отличие от моей матери. Она кивает на Куинтона. – Он выглядит так, что ему нужна пища и вода.

Отец Куинтона кивает и направляется к двери. – Они будут в порядке здесь?

Мама смотрит на меня. – Все будет хорошо, если мы оставим вас на минутку?

Я киваю, затем она нерешительно выходит из комнаты, и отец Куинтона следует за ней. Она выглядит более обеспокоено, чем когда-либо. Я не виню ее. Куинтон выглядит реально плохо. Как будто он достиг точки, где дальше уже смерть. Он грязный, потерял много веса, на нем нет обуви и рубашки, а глаза впалые. Но хорошо, что он здесь и все еще дышит, и мы собираемся ему помочь.

– Я выйду покурить, – говорит Тристан, направляясь в сторону раздвижных стеклянных дверей, которые выходят на балкон. Он выглядит изможденным, думаю, что он не спал по дороге в Лас-Вегас. Ко всему прочему, я уверена то, что произошло на крыше, было тяжело для него. Увидеть Куинтона в подобном состоянии. Вновь очутиться в этой среде. Почувствовать накал эмоций. Мне самой было трудно. Больно.

– Ты в порядке? – спрашиваю его, положив подбородок на макушку Куинтона и притягивая его поближе.

Он кивает, вынимая сигарету из пачки, и открывает раздвижные двери. – Да, просто тяжело вернуться сюда... слишком много воспоминаний... – он берет сигарету в рот, начиная выходить на улицу. – Я рад, что завтра мы возвращаемся. – Он останавливается, извлекая зажигалку из кармана. – И что он все еще с нами.

Я рисую линию вверх и вниз по спине Куинтона. – Следы на руках... что это значит? Я имею в виду, я знаю, что это означает, но... насколько сложно ему будет бросить?

Он бросает на меня грустный взгляд, поджигая сигарету. – Честно? – спрашивает он, и я киваю. – У него будет гребаная адская борьба внутри себя, после всего, что случилось. Возможно, это одна из самых трудных вещей, через которую он когда-либо проходил... он будет чувствовать, словно сходит с ума. Плюс, его тело будет ломать от отказа. Но это возможно преодолеть. – Он жестом показывает на себя, а потом начинает закрывать дверь, чтобы дым не попадал в номер.

– Тристан, – окликаю я его.

Он останавливается. – Да?

– Спасибо, – говорю я тихо.

– За что?

– За то, что приехал сюда и помог ему, – говорю я. – Я уверена, что это было не просто для тебя.

Он смотрит на меня вопросительно, держа сигарету между пальцами, а затем выражение его лица расслабляется. – Спасибо. – Он закрывает дверь и идет к перилам, чтобы покурить и посмотреть на казино, светящиеся вокруг нас.

Я лежу с Куинтоном на кровати, боясь пошевелиться, дышать, сделать что-нибудь, что может разорвать этот момент. Я просто хочу держаться за него и никогда не отпускать. Хочу знать, что он будет в порядке. И хочу плакать, потому что он здесь, а Лэндон не здесь. Потому что на этот раз я сделала что-то вместо того, чтобы стоять в стороне. Как бы я ни боролась, слезы текут из моих глаз. Стараюсь сдерживаться, но со временем их становится слишком много, и я начинаю всхлипывать. Не уверена, проснулся ли он или просто движется во сне, но его хватка становится крепче.

Позволяю слезам стекать, чувствуя себя немного свободнее, чувствуя, что я снова могу дышать.

Эпилог

23 августа, девяносто восьмой день летних каникул

Куинтон

Я чувствую, что умер. Как будто я похоронен заживо под землей, но по какой-то чертовой причине мое сердце еще бьется, а легкие дышат. Мой отец продолжает говорить какое-то дерьмо о поездке, где мне окажут помощь, но я не уверен, что это возможно. Я бы мог в это поверить, когда Нова держала меня в своих объятиях, но сейчас все кажется таким невозможным. Я опустошен. Мое тело слишком истощено от уколов, и я чувствую все, от жара солнца до дуновения ветра. И это все причиняет мне боль, как будто мое тело медленно разрывается на части, и я на грани рвоты, дрожи, чувствую, как медленно сгораю.

– Мы сделаем тебя лучше, сын, – говорит отец, ведя машину вниз по дороге, окаймленной деревьями. Я знаю, что мы в Сиэтле. Что я прилетел сюда с ним, но последние двадцать четыре часа все размыто и почти ничего не помню, даже как прощался с Новой. Думаю, они могли дать мне успокаивающее, но его действие уже проходит, и я просто хочу вернуться к наркотику. Хочу снова попробовать его на вкус. Почувствовать нечто другое, чем то, что чувствую сейчас. Эту гложущую боль глубоко в груди, ниже шрама.

После того, что показалось мне часами, отец, наконец, останавливает машину напротив здания с несколькими окнами и только одной дверью. Деревья ограждают небольшой двор и голубое небо выше.

– Где мы? – спрашиваю нетвердо, поднимая голову к окну, тошнота подкатывает к горлу.

Он выключает двигатель, достает ключи и выходит из машины, ничего не сказав. Затем он огибает машину и открывает мою дверь. Как раз вовремя. Я наклоняюсь вперед, и меня рвет прямо на землю. Мой живот сворачивается от каждого движения, и мне кажется, что это никогда не закончится. В конце концов это происходит, но я не чувствую себя лучше.

– Выходи из машины, сын, – говорит отец, держа дверь открытой для меня. – Мы поможем тебе.

– Как? – я почти рычу, вытирая подбородок рукой. Я не понимаю ничего, кроме того, что мне кажется, что мои вены горят, и я плавлюсь. – Что происходит?

Он не отвечает мне, отступая назад и указывая мне выйти. – Просто выйди из машины.

Я полагаю, что он хочет избавиться от меня, поэтому выбираюсь, спотыкаясь немного, когда холодный воздух бьет меня. Я так привык к изнуряющей жаре, что теперь чувствую холод все время.

– Где мы? – повторяю свою вопрос, обхватив себя руками. На мне куртка, но мне все равно холодно.

Он смотрит на меня с жалостью, закрывая дверь. – Я уже говорил тебе, мы поможем тебе.

Не знаю, почему он продолжает говорить это, но потом я смотрю на вывеску на здании, и все понимаю. – Я не пойду в клинику, – говорю я, хватаясь за дверную ручку. – Увези меня отсюда.

Он качает головой и кладет руку на дверь. – Нет, я не могу.

– Почему, черт возьми, нет? – спрашиваю я, дергая дверь, мое тело начинает бесконтрольно дрожать.

Он нажимает на нее, чтобы закрыть. – Потому что я больше не позволю тебе разрушать свою жизнь.

Я почти смеюсь над ним. – Больше? Почему ты передумал? После всех этих лет?

– Потому что это то, чего хотела бы твоя мать, – говорит он нетвердым голосом, но, похоже, он что-то скрывает, не говоря мне все причины. – И я должен был понять это давным-давно.

Он не заговаривал о моей маме почти двадцать один год, что я его знаю и теперь вдруг на него что-то снизошло. Шквал эмоций обрушивается на меня, и я все чувствую, потому что не под наркотиком. Прошло очень много времени с последнего приема, и я чувствую себя потерянным и дезориентированным. Болит живот. Разбит. Может, из-за всего этого я иду внутрь. Или, может быть, из-за того, что, когда я смотрю вниз по дороге, которая привела меня сюда, она выглядит такой длинной, что я чувствую себя чертовски уставшим и избитым. Но я вхожу в это здание с нулевыми ожиданиями, потому что не могу даже думать о будущем. Двигаюсь вперед на полшага за раз, и иногда мне кажется, что я двигаюсь назад. Но мне удается пройти регистрацию. Они забирают все мои вещи, которых практически нет. И дают мне то, что, якобы, поможет мне, но я знаю, что это не поможет, потому что это не укол героина, единственное, что может сделать весь этот процесс менее болезненным.

Я захожу в маленькую комнату с кроватью и комодом, а потом опускаюсь на кровать, чувствуя слишком много в этот момент. Это невыносимо, огонь в моих венах горит жарче и жарче. Мне хочется разодрать мою кожу, удариться головой о стену, что-нибудь, чтобы вытащить огонь – эмоция из меня. Я начинаю отчаянно умолять, крича в дверь, в потолок, надеясь, что кто-то услышит и поможет, но все что у меня есть – четыре стены, окружающие меня. Никто мне не поможет. Никто не заберет у меня эту боль.

Так что все, что я могу – это сделать следующий вдох, а затем еще один.

Плейлист:

Clint Mansell & Kronos Quartet – Requiem for a Dream

Unwritten Law – Save Me

Alkaline Trio – Help Me

The XX – Infinity

Nickelback – Leader of Men

Bryan Adams – Heaven

PJ Harvey – OneLine

K's Choice – Not an Addict

Примечания: 

 

[1] «Никогда не забывай»

[2] бонг – устройство для курения наркотических веществ. Представляет собой стеклянный сосуд.

[3] «Проживи жизнь без сожалений»

[4] По тексту «Ridiculousness» – американское комедийное реалити–шоу, в котором обсуждают самые прикольные, дикие и уморительные видеоролики, найденные на просторах интернета.

[5] ОКР (Обсессивно-компульсивное расстройство) – психическое заболевание, характеризующееся развитием навязчивых мыслей, воспоминаний, движений и действий, а также разнообразными патологическими страхами (фобиями).

[6] Спидбол – смесь кокаина с героином или морфином, вводимая внутривенно либо ингаляцией паров. Является чрезвычайно опасной для жизни. Вызывает сильный прилив удовольствия и эйфорию, суммирует эффекты двух веществ, но без ощущения тревоги и оцепенения.

[7] – алкогольный коктейль на основе ликёра Егермейстер и энергетика Ред Булл

[8] – известный мировой бренд, компания по продаже женского белья и аксессуаров

[9] Not an Addict – «Не наркоман»

[10] «Вмешательство»– американское шоу о наркозависимых