Текст книги "Серая книга призраков (ЛП)"

Автор книги: Джесси Миддлтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

   А когда запел петух, завернулся в плащ, громко пропел:

   – Вот плащ, а вот капюшон,

   Больше ледяного мальчика из Хилтона никто не увидит, -

   и растворился в воздухе.

   Он, в самом деле, больше не возвращался, чтобы помочь слугам на кухне, но и по сей день, как гласит легенда, его голос слышен в залах и коридорах Хилтона, поющий странную песню:

   – Вот плащ, а вот капюшон,

   Больше ледяного мальчика из Хилтона никто не увидит.

   Так гласит легенда, но она, вне всякого сомнения, имеет под собой некоторые основания, помимо традиции, о чем свидетельствует следующее.

   Согласно историческим документам, подлинность которых не подлежит сомнению, 3 июля 1609 года был проведен осмотр тела Роджера Скелтора, случайно убитого косой Робертом Хилтоном, из Хилтона, сквайром, каковой Роберт Хилтон был оправдан 6 сентября 1609 года.

   Согласно другой версии легенды, с пареньком, служившим в доме, жестоко обращались и держали его в шкафу. Предполагается, что он получил свое наводящее на размышления прозвище от того состояния, в котором был найден. Не подлежит сомнению, что в замке одна из комнат долгое время называлась «комната ледяного мальчика» и всегда пустовала, за исключением случаев, когда замок посещался многочисленными гостями. Шкаф в этой комнате показывали гостям как «шкаф ледяного мальчика».

   Замок Хилтон расположен в низине и почти незаметен (отсюда его первоначальное название Хелтан) в речной долине, неподалеку от него разыгрывались сцены из легенды о Ламбтонском черве.

   Он расположен в графстве Дархэм, неподалеку от Сандерленда, в трех милях к западу от Вермутского моста на дороге в Ньюкастл. Первым известным Хилтоном был Романус, рыцарь Хилтона, который дарением получил в 1166 году земельный участок – на поселение.

   Один из Хилтонов был убит в Фейверсхэме, один – в Нормандии, один – в Метце, три – в крестовых походах, один при Азенкуре, два – при Сент-Олбани, и четыре у Флоддена.

   Фамилия Хилтонов по мужской линии прекратилась. Когда последний барон умер, поместье перешло во владение его племянника, сэра Ричарда Масгрэйва, принявшего имя Хилтон, и оставившего единственную дочь и наследницу, Элеонору, вышедшую замуж за Уильяма Джоллиффа, члена парламента от Петерсфилда. Их внук, сэр Уильям Джоллифф, баронет, стал бароном Хилтон в 1866 году.

   Замок Хилтон, частным актом парламента, был продан вскоре после смерти сэра Ричарда Хилтона, и в настоящий момент принадлежит семье Бриггс.

МЕЛЬНИК ИЗ ЗАМКА СПЕДЛИНГ

   Странная история мельника из замка Спедлинг передается в семье Джардин со времени Карла II; предлагаемая читателю версия была составлена по информации, полученной от сэра Уильяма Джардина, баронета, из Эпплгирта, отредактировавшего ее, сделавшего ряд интересных дополнений и исправлений, придав истории особую ценность, приведя ее в соответствие с семейными документами и преданиями.

   В царствование Карла II, замок Спедлинг, мощная крепость на левом берегу реки Эннан, в Дамфрайсшире, принадлежал могущественному сэру Александру Джардину, из Эпплгирта, баронету, правившему в своей земле подобно королю феодальных времен.

   История гласит, что некий мельник, по имени Порту, живший в приходе Эпплгирт, был обвинен (справедливо или нет, неизвестно) в поджоге своей мельницы, арестован и заключен в глубокое подземелье башни замка Спедлинг.

   Вскоре после заключения мельника, лорд Эпплгирт был неожиданно вызван в Эдинбург по какому-то важному делу, и в спешке прихватил с собой ключ от темницы (он всегда держал его при себе, где бы ни находился), в которой был заключен Порту.

   Массивная железная дверь темницы была надежно заперта, и по прошествии некоторого времени несчастный узнак начал ощущать страшные муки голода. Наступила ночь, тюремщик не являлся, чтобы облегчить его страдания. Крепкая железная дверь лишала какой бы то ни было надежды на помощь, и вскоре несчастный мельник понял, что он, случайно или намеренно, брошен на произвол судьбы. Не в силах вынести страданий, он постоянно кричал, самым жалостливым образом:

   – Выпустите меня! Выпустите меня! Я умираю от голода!

   Но к нему никто не шел, и только эхо под сводами башни повторяло его крики.

   Когда сэр Александр Джардин добрался до Эдинбурга, проезжая через городские ворота, увидев связку ключей на поясе стражника, он вдруг вспомнил о своем беспомощном пленнике.

   Он сразу же отправил обратно курьера с ключом в Эпплгирт и наказом нигде не останавливаться, и передать его приказ немедленно выпустить заключенного.

   Курьер тотчас отправился в путь и ехал со всей возможной поспешностью, ибо знал, что это вопрос жизни и смерти. Но, прежде чем он добрался до замка, несчастный Порту умер от голода, перед смертью начав рвать зубами собственную руку.

   С этого времени призрак мельника стал преследовать замок Спедлинг, и семья Джардин не знала покоя от его посещений ни днем, ни ночью. Сэр Александр, виной которого стала забывчивость, но не умышленная жестокость, был крайне встревожен и, согласно старой традиции, обратился к семейному капеллану с просьбой изгнать незваного гостя, чей мучительный крик: «Выпустите меня! Выпустите меня! Я умираю от голода!» постоянно раздавался в башне и делал жизнь совершенно невыносимой.

   Капеллан с подобающей торжественностью совершил мистический обряд экзорцизма, использовав для этой цели большую Библию с черными буквами, хранившуюся в замке.

   Обряд, по всей видимости, возымел действие, поскольку призрак прекратил крики, не покидал пределов своей темницы, ставшей свидетельницей его предсмертных мучений, больше не тревожил рыданиями и причитаниями обитателей замка, так что семья вздохнула свободно. Однако, с капелланом, изгнавшим призрака, случилось несчастье: он внезапно умер, загадочной смертью, вскоре после совершения мистического обряда.

   Все шло хорошо до тех пор, пока Библия, которая использовалась для изгнания духа (и с тех пор, каждый день, для семейной молитвы) не потрепалась и не была отправлена в Эдинбург на реставрацию. В тот момент, когда она покинула замок, дух Порту, воспользовавшись ее отсутствием, снова проявил себя чрезвычайно шумным образом. В подземелье он издавал звуки, словно огромная птица хлопала крыльями, временами железная дверь тряслась так, что едва не слетала с петель. Он избавлялся от любой затычки в замочной скважине и постоянно кричал: «Выпустите меня! Я умираю от голода!» Испуганная семья молча страдала, пока восстанавливалась Библия; но в тот момент, когда она вернулась в Эпплгирт, дух снова успокоился и перестал шуметь и издавать ужасные крики.

   Семья убедилась, что Библия не должна покидать пределы замка ни при каких обстоятельствах, и было решено поместить ее в каменную нишу, и в наши дни видимую в стене древней лестницы.

   Это было сделано, и с тех пор дух Порту больше никогда не тревожил семью Джардин.

   Джардин Холл, старая резиденция семьи Джардин (продана вместе с поместьем Эпплгирт в 1886 году), расположена на противоположной стороне реки, ее окна выходят на старые стены замка Спедлинг. Последний в свое время был мощным укреплением, с круглыми башнями, но теперь представляет собой руины, хорошо сохранившиеся, но без крыши, что придает им жутковатый вид, вполне соответствующий замку с привидениями.

   Библия, играющая столь важную роль в этой истории, до сих пор принадлежит семье нынешнего баронета, сэра Уильяма Джардина из Эпплгирта. Это старинное издание с черными буквами, напечатанное Робертом Бейкером в 1634 году и, конечно же, она является одной из самых ценных семейных реликвий. Она переплетена в телячью кожу и заключена в массивную шкатулку, сделанную из бруса башни Спедлинг и обитую бронзой. Некоторые ступеньки лестницы, ведущей в подземелье, где несчастный Порту был найден курьером, прибывшим слишком поздно, чтобы избавить его от ужасной смерти, еще видны.

   Джардин Холл, тесно связанный с историей башни замка Спедлинг, был отнюдь не свободен от посещений призрака мертвого мельника в то время, пока Библия находилась в Эдинбурге на реставрации; выбравшись из подземелья, призрак перебирался через реку и являлся в новом доме (куда переселилась семья), и устраивал там страшный шум, поднимая по ночам баронета и его жену из постели. Некоторые утверждают: его поведение было настолько ужасным, что владелец Джардин Холла не стал дожидаться, пока Библия будет отреставрирована полностью, и поспешил забрать ее, чтобы присутствие Священного Писания утихомирило беспокойного духа и удерживало его в его темнице.

   Любопытно отметить, что основой многих знаменитых старинных семейных легенд была, в той или иной форме, жестокость. Большинство являющихся призраков королевских кровей, были в свое время обезглавлены или умерщвлены иным насильственным образом. «Серый человек из Беллистера» был растерзан собаками; «Ледяной мальчик из Хилтона» – убит его хозяином; «Светлый мальчик из Чиллингэма» – найден замурованным в стену; «Леди Кнайрсдейл Холла» была задушена собственным братом; призрак маленького лорда Дакра, по всей видимости, упал и убился с игрушечной лошадки, что было специально подстроено его охранником; «Ведьма из Ирбидэйла» была растерзана собаками; «Серая Леди из Рейнхэма» была насильственно выдана замуж; «Барабанщик из Эйрлиса» – сброшен с крепостной стены; «Мельник из башни замка Спедлинг» – уморен голодом; все в соответствии с нравами, царившими в старое доброе время.

ЛЭМБТОНСКИЙ ЧЕРВЬ

   Вряд ли в Британии найдется древняя, благородная семья, у которой не имеется какой-нибудь странной старинной легенды, связанной с ее ранней историей; вряд ли какой средневековый замок или поместье не имеют своей истории о призраках. Эти легенды передаются от отца к сыну, и многие поколения восхищаются рассказами о странных событиях в их родовых гнездах. Как правило, они полны романтики. Представляю на суд читателя историю о проклятии, лежавшем на девяти поколениях Лэмбтонов. Повествование это особенно интересно тем, что граф Дарем, нынешний представитель семьи Лэмбтонов, был достаточно добр, чтобы не только прояснить неколько темных моментов в легенде, но также прочитать и внести правки в представленную ниже версию.

   "В течение девяти поколений по прямой линии,

   Никто из них не умрет в своей постели;

   Кто-то падет на войне, кто-то погибнет в море,

   А некоторые – от своей собственной руки".

   Старинная баллада

   Давным-давно, в те дни, когда Лэмбтоны были настолько сильны и смелы, что не боялись ни Бога, ни человека, молодой наследник отправился на рыбалку, на реку Вэар, в воскресенье, в соответствии со своим дурным обычаем, и, поскольку рыба не ловилась, он сыпал проклятиями, приводившими в ужас благочестивых людей, шедших к мессе мимо места, где он ловил.

   Наконец, почувствовав резкий рывок, он с радостью принялся вытаскивать свою добычу на берег; но, к своему удивлению и разочарованию, обнаружил, что подцепил отвратительного червя, которого поспешно сорвал с крючка и бросил в соседний колодец.

   Он продолжил рыбачить, и вскоре к нему приблизился странник, почтенного вида.

   – Как улов? – спросил он.

   – Думаю, мне удалось поймать самого дьявола, – ответил молодой Лэмбтон, – иди и взгляни сам; он там, в колодце.

   Незнакомец долго и молча рассматривал червя.

   – Никогда не видел ничего подобного, – наконец, сказал он. – Это не к добру. У него по девять отверстий с каждой стороны рта.

   Лэмбтон рассмеялся и продолжил удить рыбу, а незнакомец отправился своим путем.

   Оставленный в колодце, червь стал расти. Он все рос и рос, до тех пор, пока колодец не стал для него слишком мал, и тогда он выбрался из него, и пополз, чтобы отыскать себе новое убежище.

   Вскоре он обнаружил в Вэаре скалу, вокруг которой лежал днем, свернувшись кольцами, а вечером девять раз свертывался вокруг подножия соседнего холма, по сей день называемого Холмом Червя. Он стал ужасом всей деревни, опустошая землю, травмируя скот, пугая жителей, пожирая ягнят и высасывая молоко из коров.

   Тем временем, молодой Лэмбтон раскаялся в своей нечестивой жизни, и, окропив себя святой водой и совершив крестное знамение, присоединившись к крестоносцам, отправился в далекие земли. Поэтому он совершенно не знал о том, что пойманный им червь опустошает окрестности вокруг его дома, земли его предков. Его отец, старый лорд, согбенный горем и печалью, все еще жил в Лэмбтон Холле; червь обосновался на холме, располагавшемся в его владениях.

   Обитатели Лэмбтон Холла собрались на совет, и старый слуга предложил наполнить молоком большое корыто, лежавшее на дворе, чтобы умилостивить червя. Так и поступили. Червь приполз, выпил молоко, и снова удалился на холм; с этого дня он требовал каждодневно корыто молока от девяти коров, и если не находил такового, то безжалостно разорял и убивал, вырывал деревья в саду единым взмахом своего хвоста.

   Конечно, такое положение вещей было невыносимо, и многие доблестные рыцари намеревались покончить с червем, но каждый из них был побежден, лишаясь жизни или приобретая увечья, ибо едва червя разрубали на куски, он тут же снова срастался и возобновлял битву.

   Через некоторое время никто больше не отваживался тревожить его на его холме.

   Прошли годы, из крестового похода вернулся Лэмбтон. Он сражался с сарацинами, ступил на Голгофу и запечатлел поцелуй на могиле Спасителя. С ужасом выслушал он рассказ о злодеяниях червя; глазами, полными слез, озирал земли, принадлежавшие его предкам, обратившиеся в пустыню. Нежно приветствовав своего отца (который считал своего сына мертвым и был очень рад его возвращению), он отправился к реке, чтобы увидеть чудовище, ставшее причиной запустения, которого не смогли одолеть самые храбрые рыцари.

   "В свете раннего утра,

   Тот лежал на своем обычном месте.

   Его голова покоилась в водах реки,

   А туловище обвивало скалу".

   На следующее утро он посоветовался с сивиллой, мудрой женщиной, которая согласилась помочь ему одолеть червя, но, прежде чем дать совет, рыцарь, – сказала она, – должен принести торжественную клятву, что в случае успеха принесет в жертву первое живое существо, встреченное им после боя. Если он этого не сделает, его род будет проклят, и ни один лорд Лэмбтон в течение девяти поколений не умрет в своей постели.

   Лэмбтон согласился, и сивилла велела ему надеть кольчугу, прикрепив к ней наконечники копий, взять в руку свой самый верный меч и атаковать червя в реке, прежде чем тот выползет из Вэара на холм, для своей обычной утренней трапезы.

   Лэмбтон сказал своему престарелому отцу, что если победит червя, то трижды протрубит в рог. Это будет сигналом выпустить его любимую борзую, которая поспешит на звуки рога; таким образом, она первая встретится с ним и будет убита, в соответствии с клятвой, данной сивилле. Отец обещал выполнить этот наказ, и рыцарь, дав торжественный обет в часовне Бригфорда, вооружившись с головы до ног, отправился к реке.

   Он встал на камень, держа в руке меч, и когда червь увидел его, то оставил холм, вокруг которого обвился кольцами, и спустился к реке, чтобы напасть на рыцаря.

   Начался страшный бой. Рыцарь бил и рубил изо всех сил, в то время как червь обвивал его своими смертоносными объятиями и пытался задушить. Но острия копий на броне делали свое дело, и чем сильнее прижимался червь, тем большие раны себе наносил. Но, даже истекая кровью, он не уступал. Наконец Лэмбтон, призвав на помощь Святых, взмахнул мечом и сильным ударом разрубил червя надвое. Половинки унесло течением, и они не смогли вновь соединиться.

   Одержав победу, рыцарь трижды протрубил в свой рог, подав тем самым сигнал выпустить борзую, но его старик-отец был так рад, узнав о победе своего сына, что, в нетерпении обнять его, забыл обо всем остальном и поспешил ему навстречу.

   И Лэмбтон столкнулся лицом к лицу с ужасной альтернативой. Либо он должен стать отцеубийцей, либо причиной проклятия, которое падет на его потомков. Он снова приложил к губам рог, борзая бросилась к нему и была принесена в жертву еще обагренным кровью червя мечом; но это было напрасно, ибо клятва предусматривала, что умереть должно первое встреченное им существо, а потому на Лэмбтонов пало проклятие, и предсказание сивиллы сбылось.

   "Ни один христианин не может убить своего отца,

   Ибо этому нет прощения;

   И ни один из Лэмбтонов, за девять веков,

   Не умер в своей постели".

   Народная традиция связывает проклятие с Робертом Лэмбтоном, умершим в 1442 году*, оставившим 100 марок своему брату, Джону Лэмбтону, родосскому рыцарю. Любопытная старинная рукопись, принадлежащая Миддлтонам из Оффертона, содержит следующую запись: «Джон Лэмбтон, убивший червя, был рыцарем Родоса и лордом Лэмбтона, после смерти четырех братьев, не избежавших проклятия». Оно было снято смертью в 1761 году Генри Лэмбтона, до этого преследуя семью в течение девяти поколений. В течение его жизни многие любопытствовали, сбудется ли проклятие; к «облегчению» веривших в его существование, сэр Генри скончался в своей карете, переезжая мост в миле от Лэмбтон Холла. Говорят, его брат, генерал Лэмбтон, боялся, что кто-нибудь из его слуг вознамерится сам исполнить древнее проклятие, и во время болезни на всякий случай держал возле кровати хлыст.

   –

   * Крестовые походы, в которые, согласно легенде, ходил Джон Лэмбтон, велись гораздо раньше. Седьмой и последний крестовый поход состоялся в тринадцатом веке. Но впоследствии было предпринято много других экспедиций, меньшего масштаба, и он, возможно, присоединился к одной из них.

   Лэмбтоны, на которых пало проклятие, умерли преждевременно и не своей смертью. Сэр Уильям Лэмбтон был убит при Марстон-Мур, когда выступил на стороне Карла I, а его сын Уильям получил смертельное ранение в битве при Уэйкфилде. Роберт, сын Джона Лэмбтона, убившего червя, утонул в Ньюбиге, и все прочие: «кто-то пал на войне, кто-то погиб в море, а некоторые – от своей собственной руки».

   Руины часовни Бриджфорд, в которой Лэмбтон принес свой опрометчивый обет, все еще были видны в 1820 году; холм Червя расположен рядом с Фэтфилдом, примерно в полутора милях от старого Лэмбтон Холла. Колодец Червя находится между холмом и рекой Вэар; когда-то он имел репутацию исполняющего желания, а в канун дня летнего солнцестояния около него устраивались церемонии.

   В Лэмбтон Холле, резиденции нынешнего графа Дарема, сохранились два каменных изваяния, точная дата создания которых неизвестна. Одно из них представляет собой рыцаря, вооруженного мечом, с поднятым забралом и кольчугой, с закрепленными на ней наконечниками копий. Вокруг его ног спиралью обвился червь, изображенный не как обычный червь, а как существо, схожее с драконом, столь дорогое сердцам сочинителей баллад четырнадцатого века. Другое, – женская фигура, – должно быть, изображает сивиллу.

ЧЕРНАЯ ПОВЯЗКА

   Старинные легенды наших древних семейств дошли до нас через века с очевидными дополнениями и преувеличениями, делающими их интересными, и, в то же время – невероятными. Но в отношении истории призрака Бересфорда, это не так. По прошествии более чем двух столетий, он остается одним из тех, найти материальное объяснение которым не представляется возможным. Настоящий вариант истории был составлен по семейным записям и заверен покойным маркизом Уотерфордским.

   Каррехмор, прекрасное поместье маркиза Уотерфорда, считается обиталищем духа Бересфорда, – одним из самых известных в истории, – и в него верят по всей Ирландии без исключения.

   Ирландские Бересфорды – очень древнее семейство, происходящее от сэра Маркуса Бересфорда, женившегося на Кэтин, баронессе де ла Пур, единственной наследнице де ла Пура и Каррехмора. На одном из семейных портретов изображена одна из леди Берресфорд, облаченная в живописное платье второй половины семнадцатого века, с повязкой из широкой черной ленты на правом запястье

   Рассказывают следующую историю.

   В октябре 1693 года сэр Тристрам и леди Бересфорд были гостями леди Макгилл, в Гилл Холле, сегодня принадлежащем лорду Кленуильяму.

   Однажды утром сэр Тристрам проснулся рано и отправился на прогулку перед завтраком, оставив леди Бересфорд спящей в постели.

   Когда он вернулся, семья села завтракать. Леди Бересфорд отсутствовала; по мере того, как время шло, сэр Тристрам начал беспокоиться; на ее поиски был послан слуга. Через некоторое время она вошла в столовую, и, взглянув на нее, все сразу поняли, что случилось что-то серьезное.

   Сэр Тристрам поинтересовался причиной ее волнения, а затем, заметив на ее правом запястье широкий кусок ленты, спросил с тревогой, не поранилась ли она.

   Леди Бересфорд шепотом умоляла его ни словом не упоминать о ленте, добавив:

   – Вы никогда более не увидите меня без нее снова.

   – Хорошо, – согласился сэр Тристрам. – Если это секрет, то я больше не буду об этом спрашивать.

   Затем леди Бересфорд осведомилась, нет ли для нее каких-либо новостей, и сэр Тристрам спросил, есть ли у нее какая-нибудь особая причина задавать такой вопрос.

   – Да, – ответила она. – Я ожидаю услышать о смерти лорда Тайрона, случившейся во вторник.

   Поскольку лорд Тайрон, близкий друг семьи, должен был здравствовать, сэр Тристрам сделал вывод о том, что леди приснился дурной сон, пока еще не выветрившийся окончательно из ее разума. Однако почти сразу же ему было вручено письмо с черной печатью, и, увидев его, леди Бересфорд воскликнула:

   – Это значит, что он умер!

   Письмо, написанное управляющим лорда Тайрона, действительно, содержало печальное известие о смерти его сиятельства. Леди Бересфорд, хотя и глубоко опечаленная, заявила, что теперь ей стало немного легче, ибо она узнала пусть и тяжелую, но правду. Затем она сообщила мужу, что ребенок, который скоро родится у нее, будет мальчиком, в чем, по ее словам, она была уверена так же, как в известии относительно лорда Тайрона.

   В июле следующего года у нее родился сын, а спустя шесть лет умер сэр Тристрам. Леди Бересфорд оставила общество и с двумя детьми удалилась в одно из семейных поместий в графстве Дерри, где в уединении жила простой, неприхотливой жизнью.

   В числе ее соседей была семья, мистер и миссис Джексон, имевшие дом в Колрейне. Миссис Джексон в девичестве была мисс Горджес, дочерью мистера Роберта Горджеса, и ее брат, Ричард Горджес, часто останавливался у нее. Во время одного из таких визитов к сестре он влюбился в молодую и миловидную леди Бересфорд, и в 1704 году они поженились.

   Их брак оказался несчастливым. У четы родились двое сыновей и дочь, но вскоре после рождения второго сына они расстались. Все эти годы леди Бересфорд продолжала носить повязку из черной ленты на своем запястье, и никто никогда не видел ее без нее.

   Когда ее старшему сыну, сэру Маркусу Бересфорду, было около двадцати лет, его мать пригласила его, а также свою дочь, леди Риверстоун, присутствовать на торжествах в честь дня ее рождения. Присутствовали также доктор Кинг, архиепископ Дублина, и старый священник, крестивший леди Бересфорд. Последняя была очень рада его приходу, и в ходе беседы сказала ему:

   – Вы же знаете, мне сегодня исполняется сорок восемь.

   – Нет, – ответил тот, – могу заверить вашу светлость, что вам всего сорок семь.

   – В таком случае, – сказала леди Бересфорд, – вы огласили мой смертный приговор. Немедленно пришлите ко мне сына и дочь, ибо мне многое нужно сделать перед смертью.

   Оставшись со своими двумя детьми наедине, леди Бересфорд сказала, что у нее для них есть нечто очень важное, и поведала им тайну черной ленты, рассказав следующую странную историю.

   По ее словам, она и лорд Тайрон воспитывались вместе, будучи детьми, а потому они доверяли и любили друг друга. Оба были воспитаны деистами, но имели склонность к христианству, и, пребывая в сомнении, дали торжественное обещание: тот, кто умрет первым, должен, если это ему будет разрешено, явиться другому, чтобы объявить, какая религия наиболее угодна Господу.

   Однажды ночью, когда она спала в Гилл Холле, то проснулась и увидела лорда Тайрона, стоявшего у ее кровати. Страшно перепугавшись, она собиралась закричать и разбудить мужа, но, наконец, собралась с духом, и обратилась к пришедшему.

   – Скажите мне, почему вы здесь, в такое время?

   – Разве вы забыли уговор, заключенный нами друг с другом много лет назад? – ответил тот. – Мне было позволено явиться, чтобы сказать вам, что христианство – та религия, благодаря которой вы получите спасение.

   Затем призрак сообщил ей, что ее ждет благословение долгожданным сыном, что она переживет мужа и выйдет замуж во второй раз, и что она умрет в возрасте сорока семи лет.

   – Сам я, – добавил он, – умер во вторник, в четыре часа.

   Леди Бересфорд попросила призрака подать ей знак, чтобы утром она знала, – все увиденное ею не было сном.

   – Протяните руку, – сказал призрак.

   Леди Бересфорд повиновалась, после чего он положил свою холодную, словно мрамор, ладонь ей на запястье. И сразу же нервы и сухожилия сжались, оставив широкий красный шрам.

   На следующее утро леди Бересфорд обвязала запястье черной лентой; с течением времени все пророчества исполнялись самым чудесным образом, за исключением, по всей видимости, предсказания относительно ее смерти, ибо, когда она полагала, что ее сорок седьмой день рождения миновал, старый священник разочаровал ее, сообщив, что это не так.

   Леди Бересфорд добавила, что хотела бы, чтобы ее сын и дочь развязали черную ленту после ее смерти. Они оставили ее, совершенно спокойной, и собирались лечь спать, но через час зазвонил колокол, возвещая об ужасном событии.

   Прежде, чем уложить тело матери в гроб, сэр Маркус Бересфорд и леди Риверстоун, благоговейно опустившись на колени возле ее постели, сняли черную ленту, как и обещали. Они обнаружили на ее запястье точно такой шрам, как она описывала.

   Примечание автора. Любопытно, что совсем недавно мне довелось столкнуться с аналогичным случаем, но все события, рассказанные о нем, произошли в Девоншире. Привожу эту историю в том виде, в каком она стала известна мне.

ДЕВОНШИРСКАЯ ИСТОРИЯ О ПРИЗРАКЕ

   Двое детей, мальчик и девочка, воспитывались атеистами, поскольку их родители, будучи неверующими, хотели воспитать их в соответствии со своими светскими взглядами.

   Дети продолжали исповедовать себя атеистами еще долго после того, как достигли возраста благоразумия, но не чувствовали себя полностью удовлетворенными отрицанием существования Бога, поэтому они заключили договор, что тот, кто умрет первым, должен, – если существуют Бог и вечная жизнь, – явиться живому в течение двадцати четырех часов после смерти.

   Когда они выросли, между ними сохранились близкие отношения. Брат умер первым; на следующую ночь сестра проснулась от легкого прикосновения ко лбу и увидела брата, стоящего рядом с ней.

   Он коротко сказал ей, что Бог и вечная жизнь существуют, и он пришел к ней, чтобы она восприняла эту истину и отказалась от атеистических взглядов.

   Сестра была очень впечатлена, но сказала брату:

   – А если завтра утром я подумаю, что это видение – всего лишь сон? Я могу обмануть себя, полагая случившееся плодом воображения. Дай мне знак, чтобы я знала, что это действительно твой дух говорит со мной.

   На что он ответил:

   – Протяни мне свою руку.

   Она так и сделала; он приложил свои пальцы к ее запястью, после чего исчез.

   До самого своего смертного дня, она носила на запястье ленту из черного бархата, чтобы скрыть незгладимый отпечаток, оставшийся на нем.

   Эту историю я узнала от своей близкой подруги, чья двоюродная бабушка была подругой дамы, которой и явился брат; она рассказала эту историю своей внучатой племяннице, уверяя ее, что случившееся – абсолютная правда, и что она сама видела ленту черного бархата и слышала от носившей ее дамы, почему та так поступает.

СЧАСТЬЕ ЭДЕНХОЛЛА

   Ниже приводится любопытная старая легенда о «счастье Эденхолла», резиденции семьи Масгрейв. «Счастье», как считается, неразрывно связано с целостностью кубка или чаши, сказочного происхождения. Этот рассказ имеет особую ценность, поскольку был прочитан сэром Ричардом Джорджем Масгрейвом, нынешним владельцем Эденхолла, который был настолько любезен, что добавил некоторые интересные факты относительно настоящего местонахождения чаши.

   "Если чаша разобьется или пропадет,

   С ней счастье Эденхолла навеки уйдет".

   Эденхолл, поместье семейства Масгрейв, живописно расположено на западном берегу реки Эден в Камберленде. Оно перешло во владение Масгрейвов в царствование Генриха VI, посредством брака Томаса Масгрейва со второй дочерью Уильяма Степлтона, и с тех пор принадлежит этой могущественной и знатной семье, чьи предки пришли в Англию вместе с Завоевателем, и первыми поселились в Масгрейве, в Вестморленде.

   Большинство знакомы со знаменитыми строками, приведенными выше, и с тем, что «счастье» связано с чашей или кубком; но при этом существует много различных версий легенды Эденхолла, в основном, в форме баллад. Сами члены семейства Масгрейвов предпочитают верить, а вместе с ними, и местные традиции, – в сказочное происхождение кубка; все другие версии проистекают из богатой фантазии их сочинителей, и не имеют ни малейшей основы в бытующем фольклоре.

   Легенда о чаше, передаваемая из поколения в поколение владельцами Эденхолла, такова.

   В давние времена, Хьюго, дворецкий Эденхолла, отправившись однажды ночью, в соответствии с обычаем, набрать воды из колодца Святого Катберта, находившегося на территории особняка, к своему величайшему удивлению, услышал смех и веселье; а посмотрев в том направлении, откуда они раздавались, увидел славную компанию фэйри, танцевавших вокруг своей королевы на зеленой лужайке.

   Дворецкий застыл в изумлении и даже ущипнул себя, чтобы проверить, спит он или бодрствует; а фэйри так нравилось танцевать, что они продолжали веселиться, не замечая присутствия смертного, кружась вокруг своей королевы так быстро, что глаз едва мог следовать за ними. Дворецкий завороженно наблюдал за ними и увидел, как Королева Фей поднесла к губам чашу. Едва она это сделала, некоторые фэйри заметили нарушителя, пестрая толпа начала рассеиваться с криками ужаса, тая над зеленой лужайкой, подобно звездам на небе, скрываемым набегающими облаками.

   Однако, убегая, фэйри оставили чашу у колодца Святого Катберта и, увидев это, дворецкий схватил ее и спрятал, решив любой ценой сохранить ее в качестве доказательства существования сказочного народца в Эденхолле. Тем не менее, фэйри обнаружили пропажу своей чаши, прежде чем он успел уйти, и, вернувшись, во главе со своей королевой, сердито потребовали, чтобы она была им возвращена. Дворецкий отказался наотрез, хотя народец принялся умолять его; затем королева, разгневавшись, приказала отобрать чашу силой, но безуспешно. Наконец, видя, что ничего не помогает, она повернулась, чтобы уйти, но прежде чем исчезнуть, произнесла зловещую угрозу: