Текст книги "Погоня за «оборотнем»"

Автор книги: Джерри Остер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Глава 13

– Теперь что делать?

«Наркоман» передал Кэрри зажигалку.

– Держи ее под трубочкой, понятно?

Она взяла зажигалку осторожно, словно та жгла огнем, и сразу же вернула ее обратно.

– Я не хочу, ясно?

– Эй, это же здорово. Тебе понравится.

Она положила трубочку.

Дженифер хмыкнула:

– Гены папаши-полисмена.

– Да пошла ты, Джен.

«Бритоголовый» подхватил трубочку:

– Теперь моя очередь.

«Наркоман» ударил «бритоголового» по руке:

– Твоя очередь уже прошла, засранец. Сейчас черед Кэрри.

– Может, хватит, а?

Дженифер наклонилась и посмотрела в упор в глаза Кэрри.

– Гены…

Кэрри вся сжалась.

– Я не хочу, понятно? Все, что я про это читала…

«Бритоголовый» заржал:

– Ну, конечно, правильно. А ты что ожидала? Ты думаешь прочитать в газетах, что это здорово? Ты думаешь, что козлы, которые выпускают газеты, расскажут миру, что эта штука вообще ни с чем не сравнима? Подумай, что было бы с табачными компаниями и ликеро-водочными заводами, которые рекламируются в газетах.

– И авиакомпаниями, – добавил «наркоман».

«Бритоголовый» снова заржал:

– Точно. Я хочу сказать, зачем летать на Гавайи или куда-нибудь еще, если можно добраться туда при помощи этой штучки?

– Гены, – поддразнивала Дженифер.

– Отвали, Дженифер, понятно?

– Тогда нюхай.

– Не хочу.

– Потому, что в тебе гены полицейского.

Кэрри встала с матраса, служившего постелью «наркоману», и пошла к окну. Квартира находилась на Сто третьей улице и выходила окном на кирпичную стену, на которую падали солнечные лучи, проходя на своем пути бесчисленное множество падений и отражений. В комнатах стоял специфический запах взрослеющего мальчика, пахло остатками еды, купленной в забегаловках; спермой, вынужденно изверженной, не нашедшей естественного применения. Экземпляры «Хастлер», «Инсайдер». Одна книга – «Две мисс Гренвиль». Пластинки и магнитофонные кассеты, и ничего, на чем все это можно было бы прослушать. Видеокассеты с глупейшими фильмами также валялись где попало.

* * *

– А теперь запиши адрес и номер телефона Дженифер, – сказала Боб-2, – рабочий телефон ее матери.

– Хорошо, бабушка. – Кэрри записала адрес Дженифер и номер телефона, что было лучше, чем сказать о том, что она и не думала идти к Дженифер домой. На самом деле она собиралась сесть на поезд железной дороги «Лонг-Айленд» по авеню Атлантика, там встретиться с Дженифер и поехать в Манхэттен. Номер телефона она взяла из головы, что было лучше, чем сказать о том, что она не знает рабочего телефона матери Дженифер, которая к тому же и не работала, а жила на содержании у дружка – главаря бруклинской группировки «Ангелы тьмы», с которыми вместе ошивалась в одном из баров в Кэрол-Гарденз.

– Обязательно позвони, когда приедешь к Дженифер.

– Хорошо, бабушка.

– На кино денег хватит?

– Да, бабушка.

– И еще. Не ходи на фильмы, запрещенные для просмотра тринадцатилетним.

– Ну, бабушка. Мне ведь пятнадцать.

– Кэролин.

– Ну, хорошо, бабушка.

– Поцелуй меня, дорогая.

Кэрри осторожно поцеловала ее так, чтобы у Боба-2 не треснула пергаментная сухая кожа.

– Иди поцелуй и дедушку.

– Он заснул, глядя бейсбол по телевизору.

– Я передам ему, что ты перед уходом заходила к нему.

– Хорошо. Пока.

– Желаю хорошо развлечься, Кэрри.

– Ладно.

– Свитер брать не будешь? Иногда в этих кинотеатрах бывает так холодно.

– Не замерзну, не волнуйся.

– Не хочешь взять фрукты в поезд?

– О, бабушка, великолепная мысль!

– Может, еще и сосиску возьмешь с белым хлебом и майонезом?

– Нет, спасибо.

– Не ешь слишком много еды из закусочных.

– Не буду.

– Когда будешь возвращаться, позвони, и мы тебя встретим на станции.

– Спасибо, но я дойду сама, ладно?

– Ты уверена в этом?

– Ну, пока, бабушка.

– Пока, Кэрри.

– Счастливо.

– Счастливо.

* * *

– Ну и чем займемся? – спросил «наркоман». Его звали Роб, Рон или Ник, или что-то вроде этого. Такое же имя было и у «бритоголового». «Наркоман» стоял к ней слишком близко. Даже если он и мылся совсем недавно, ему не следовало бы так близко к ней подходить.

– Балдеть будешь или нет?

– А?

– Если не будешь, то тогда тебе следует, знаешь ли, совокупляться, потому что мы будем веселиться, а если не будешь, тогда…

– Я хочу, хочу веселиться, понял?

Он подошел еще ближе.

– Ну, давай.

– Я не…

– Что не?

– … я не решилась.

Он обхватил руками ее плечи и повернул лицом к матрасу.

– Посмотри на Дженифер. Ей уже хорошо.

Кэрри посмотрела и отвела взгляд, который зафиксировал Дженифер, лежащую на спине в комбинации, которую она носила вместо платья, задранной до пояса. Ее колготки сеточкой были спущены до лодыжек. Ботинок «Док Мартенс», черный высокий мокасин и трусики были не сняты. «Бритоголовый» пытался залезть на Дженифер.

– Вот видишь?

– Что?

– Ей уже хорошо. Нам тоже может стать хорошо.

– Здесь есть?..

– Что есть?

– Другая комната?

– Нет.

– Ну, тогда…

– Ну, что тогда?

– Ну…

– Послушай, ты что, стесняешься или что?

– Нет. Да. Нет. Просто…

– Что?

Кэролин украдкой посмотрела в сторону Дженифер, чтобы увидеть, насколько далеко та зашла. Изменений в том, что она уже видела, не произошло. Джен по-прежнему была обута и в трусиках.

– Балдеют, да?

– Не знаю. Наверное.

Мальчик убрал руки с ее плеч, достал трубочку из кармана и чиркнул зажигалкой.

– На вот. Попробуй.

– Я не… Я не…

– Попробуй просто. Не понравится – тогда фиг с ним.

– А это не…

– Что?

– А не надо будет потом увеличивать дозу?

Он заржал:

– Тебя никто не принуждает увеличивать ее. Хочешь увеличивать – увеличивай, но тебя никто не заставляет это делать.

– Честно?

Он опять заржал.

– Честно? Что ты имеешь в виду – «честно»? Я что, похож на козла? – Теперь у него стал враждебный вид.

– Нет.

– Тогда что ты заладила: «честно, честно». Если я говорю что-то, то говорю прямо, и не надо переспрашивать, честно или нечестно.

– Ладно.

– Ладно?

– Я сказала ладно, понял?

Он стал подогревать чашечку трубки.

– Но…

Он протянул ей трубку.

– Я только… Я не…

Он взял ее подбородок и повернул лицо к себе, к трубке, Кэрри ударила его ногой в пах и побежала – прочь из квартиры, вниз по лестнице, из подъезда, из дома, на улицу. Там тоже было не лучшее место для нее. Потому что и там, в дверных проемах, на ступеньках, прислонившись к стенам, не в силах сдвинуться с места, были люди такие, как и он: мужчины, мальчики, одна-две девочки, зашипевшие на нее, насмехаясь и бросая злобные взгляды.

Глава 14

В Аспене и Вейли, и в Скво-Вэлей, и даже в Зурсе и Курчевале шутки были пропитаны духом города Спруса. Почему жители обратились в городской Совет с петицией заменить часы на городской ратуше? Потому, что эти часы были золотыми и изготовлены фирмой «Ролекс Ойстер». Кто одет в шубу и спускается с горы на коленях? Лыжник из Спруса. Сколько понадобится спрусян, чтобы приготовить мартини? Двое. Один смешивает джин и вермут, а второй летает за оливками на юг Франции.

Тед Скэлли ненавидел Спрус. Он ненавидел магазины и рестораны на Мейн-стрит, где в меню отсутствовали цены; магазинчики для гурманов, фуникулеры, с подогревающимися кабинками и сотрудницами в костюмах дня фигурного катания; полицейских, одетых в кроличьи шапки и с белыми высокими воротниками, в ярко-голубых лыжных куртках и джинсах.

Единственное, что Скэлли нравилось в Спрусе, так это аэропорт, оставшийся последним признаком тех дней, когда он любил этот город. Тогда это место знали пара сотен лыжников во всем мире, из них туда приезжали кататься на лыжах пара десятков; Мейн-стрит была в то время единственной улицей с одним баром и кафе (с ценами в меню, и шутили тогда всего лишь по поводу блюд, проставленных в нем), универсальным магазином и заправочной станцией; в городе был один-единственный полицейский, носивший шапку, джинсы «Левис», фланелевую рубашку, парку, выданную из армейских запасов. Летом парку сменял жакет из бараньей кожи, а шапку – кепка. Тогда на гору можно было добраться на подъемнике, который ломался по два-три раза на день. Принцы и виконтессы, шейхи и сенаторы были его подопечными, о них писали газеты, и он мог прочитать эти статьи.

* * *

Скэлли сидел на перилах забора за так называемым терминалом, сдирал облезавшую кожу с левой руки и наблюдал, как самолет «Хавиланд Оттер» летел над долиной. Опаленная солнцем рука от предплечья до кисти и боль в заднице были сувенирами, полученными от поездки из Мексики в автофургоне «Додж». Вез он три палки салями, два батона итальянского хлеба, мешок разной зелени, шесть кварт «Гаторады», аудиокассеты и девятьсот фунтов кокаина.

Удовольствием было даже пересечение границы. Особенно – пересечение границы, поскольку его сопровождал сам начальник полиции штата Халиско, имя которого так и осталось для него неизвестным.

«Оттер» коснулся взлетно-посадочной полосы, подпрыгнул, снова коснулся и снова подпрыгнул, опять коснулся полосы, уже не отрываясь от нее, задирая хвост все выше и выше. Пилот делал все, чтобы затормозить (разве что не делал этого ногами) и не выехать за пределы полосы, аэропорта и поля рядом с ним. Наблюдать за посадкой в аэропорту Спруса всегда было захватывающим зрелищем. Для него было наслаждением рассматривать лица пассажиров, выходящих из самолета. Существует шутка по этому поводу: «Кто изобрел валиум?» – «Первый пассажир, летевший на „Оттере“ в Спрус».

Сошли четыре пассажира. Очень тепло одетые для по-летнему теплого послеобеденного времени, ибо Спрус был облагодетельствован климатическими причудами в виде не тающего даже в июне снега на склонах гор. Выделить из прибывших нужного человека не составило труда: высокая и худая (свидетельство отсутствия аппетита) женщина, в жилете и Докинсах, которые, вероятно, стирались в «Перьере» или шампанском для придания им линялого цвета. Казалось, что ее голова не наклонялась совсем, так прямо она ее держала. Вся сочная и неистовая, она посылала сигналы – «укроти меня, укроти меня».

Скэлли соскочил с забора, обогнул почерневший бумажный плакат с надписью «Международный аэропорт Спрус», подал знак через стеклянную дверь и вошел внутрь. Здоровенный хмырь за стойкой оторвал глаза от «Наггет» и снова опустил их.

– Вы Скэлли, не так ли?

– Нет. – Он прошел в следующую стеклянную дверь.

Женщина, отмеченная им среди пассажиров, шла прямо на него.

– Скэлли?

– Тед. – Он улыбнулся.

В ответ ни имени, ни рукопожатия, ни улыбки.

– Добро пожаловать в Спрус.

Легкий вздох, говоривший о том, что она либо была здесь тысячу раз, либо очень хотела уйти отсюда.

– Хочется чего-нибудь поесть. Поехали в «Модз».

Она здесь не впервые. Из всех ресторанов и кафе, в меню которых отсутствовали цены, «Модз» (не имевший таблички на двери и номера телефона в телефонной книге) был тем местом, где цены казались более-менее приемлемыми для кошелька.

– Конечно.

Он взял из ее рук мягкую сумку «Виттон» и придержал для нее дверь. От незнакомки исходил приятный запах, ее собственный, а не запах духов.

Здоровенный хмырь вышел из-за стойки.

– Точно. Вы – Скэлли. Я видел вас один раз в Солнечной долине. Должна была быть ничья. Вы были на последнем этапе и растерялись – не прошли двое «ворот» и проиграли.

– A-а. Вы о том Скэлли? Так я его брат.

Мужчина скривил физиономию:

– Не знал, что у него есть брат.

– Понимаете, я был его сестрой, но потом сделал одну из тех операций.

Он был чудаковатым парнем, этот тип, – он даже не осмыслил критически ответ.

– Вы ее сделали некоторое время назад, не так ли?

– Верно. После того, как убил управляющего одного маленького аэропорта.

Мужчина отступил на шаг назад.

– А потом изнасиловал его в извращенной форме.

Теперь тип вернулся назад за стойку.

Она уже стояла у второй стеклянной двери, придерживая ее ботинком из шкурок ящериц.

– Эта сцена разыграна для меня?

Скэлли принял вес двери на себя и пропустил женщину вперед.

– Голубой фургон.

Она встала на некотором расстоянии от машины, положив руки на бедра, пока он открывал заднюю дверцу и ставил сумку внутрь. Затем она подошла ближе, пнула ногой по заднему колесу, проследив, как пыль оседала на землю.

– Я не возражаю против некоторого местного колорита, Тед, но это уже чертовски смешно.

Он расхохотался.

– Куда ты на нем ездил? В ад?

Он снова рассмеялся. Она была забавной.

– Ну, то туда, то сюда.

– К черту, – послала его она и обошла фургон, чтобы сесть рядом с водителем. Скэлли также сел в машину и стал возиться с проводами зажигания под приборным щитком. Заведя машину, он улыбнулся:

– Когда-то у меня был ключ, но я его потерял.

Она выставила локоть в окно и, подперев рукой голову, посмотрела на него.

– Это случилось тогда, когда ты потерял все?

Еще одна богатая стерва, знающая его подноготную.

– Вот этот кусок веревки – ремень безопасности. Обвяжи его вокруг этой ручки, и он вполне будет тебя удерживать. Тебе придется его надеть – по этим дорогам только дерьмо возить. Тебе-то это известно – ты была в «Модз».

Она проигнорировала веревку и поставила ногу на щиток.

– Я говорила Кельнеру, что не хочу связываться с тем, кто не очень соображает в делах. Он уверял меня, что ты профессионал.

Скэлли был наказан за то, что упорно пытался убедить Кельнера в серьезности желания стать стопроцентным плохим парнем и в том, что шесть месяцев, проведенных им в тюрьме, были случайностью. Больше он не проронил ни слова, пока не выехал на хорошую асфальтированную дорогу.

– Кельнер сказал, что ты ищешь оптовика на восточном побережье.

– Значит, он меня не понял.

– Ладно, он так не говорил. Он сказал…

– Послушай, Скэлли. Я хочу поесть и выпить, а потом поговорим. И не надо пороть чушь, предаваться воспоминаниям. Делай, что я тебе говорю, и держи свой рот на замке. Какого черта?

Он выехал на бордюр и резко затормозил. Ее встряхнуло, и она ударилась подбородком о колено. Она прижала ладонь к губам, но он притянул ее к себе, поцеловав крепко в губы, действуя зубами и языком, после чего оттолкнул и дал по газам, оставив за фургоном сизый дым и запах горелой резины.

Она ударила его по уху кулаком. В голове у него зазвенело, но он продолжал вести машину.

Скэлли ощутил, что такой удар мог быть смертельным, если бы она приложила всю силу.

– Стерва.

– Засранец.

– Яйцеколка.

– Мудозвон.

Она рассмеялась. Скэлли резко развернул машину на сто восемьдесят градусов:

– К черту «Модз». Поедем в «Мэгги Реноз».

Это было заведение, находившееся не в самом Спрусе, а в месте, граничащим с ним, хотя никто не знал и не помнил, с чем именно там граничил город. По этому поводу также шутили, говоря, что если бы планете пришлось ставить клизму, то лучшего места не нашлось бы. «Мэгги Реноз». Он удивился тому, что произнес эти слова. Он не был там, не вспоминал это место и старался не думать о нем с того времени, когда они ходили туда почти каждый день с Орнеллой.

В отделе легендирования Сюзан ничего не сообщили о месте под названием «Мэгги Реноз», но дня нее оно звучало привлекательно, так же, как приятным было ощущение от поцелуя Скэлли, хотя соприкосновение с его губами и вызвало в ней бурю. Его лицо выглядело неплохо даже после недельного общения с людьми, сделанными из замешанного на ненависти и отчаянии теста. Он был не только красивым, но и чертовски напоминал Джо Кука.

* * *

– Значит, когда ты говоришь «выпить», то имеешь в виду газированную воду?

Сюзан отпила из стакана немного газировки.

– Кельнер рассказывал, что ты из Сан-Франциско. Ты жила в Пасифик-Хайтс?

– В Хилзборо.

– Я жил там в семьдесят втором Она посмотрела на него так, как горы смотоят на долины.

– Кельнер сказал, что ты жила некоторое время в Европе.

– Пять лет.

– Где?

– Везде.

– Ты там была по делу или просто так, ради удовольствия?

Она рассмеялась.

– Чем занимается твой старик?

– Ты имеешь в виду отца? Он давно умер. Понятия не имею, в чем заключался его бизнес.

– Ты просто стрижешь купоны, – подытожил Скэлли. – Лыжным спортом в Европе не занималась?

– Зимой?

– И зимой, и летом.

– Я предпочитаю лежачий образ жизни.

– Ты была с одним мужчиной или с разными?

– Не помню.

– Но ты ведь говоришь, что ведешь лежачий образ жизни.

– Скэлли, полегче.

– Просто Тед… Рэчел тебе понравится.

– У меня нет никаких намерений понравиться ей. С ней я хочу заниматься только бизнесом.

– Вы с ней птицы одного полета.

– Боже, какое избитое сравнение.

– А я сам битый парень.

– Оно и видно.

– Но тем не менее я тебе нравлюсь. Рэчел тоже. Вам, собственно, нравится ощущение страха. Вы обе меня побаиваетесь оттого, что я вижу будущее, а в нем вас нет.

Сюзан от души рассмеялась. Он был вылитый Джо Кук.

– Давай, валяй. Расскажи мне о нем, – предложил Скэлли, – о человеке, которого ты знала и который был похож на меня. Ты сейчас об этом подумала?

Джо Кук был таким же – врывался в ее сознание даже тогда, когда она находилась дома с включенным повсюду освещением.

– Не помнишь песенку, популярную пару лет назад? Она называлась «Плохой парень», – он напел ее даже более чем сносно.

«Будь осторожна, Сюзан. Будь очень, очень осторожна».

– Вот тебе адрес в Окленде, – она написала его на бумажной салфетке, дала ему прочитать, затем скомкала салфетку и бросила ее в стакан для воды. – Маршрут и время выберешь сам. На месте тебя будет ждать человек каждый день с десяти до двух ночи. Здесь я останусь до субботы, остановилась в отеле «Бойд». В Нью-Йорке я остановлюсь в «Пьере». Доберешься туда – позвони и организуй встречу со своими людьми. Вопросы есть?

– На товар взглянуть не желаешь?

– Чтобы ты потом таскал понемногу содержимое на пути к Окленду? Там будет фармацевт. Он и посмотрит.

Он улыбнулся. Она была хороша. Очень хороша. По всем статьям. Не разменивалась на ничего не значащие детали. Не вмешивалась в его план действий, оставляя полную свободу для импровизации. Она была осторожной там, где следует, и не очень осторожна там, где это не требовалось. У них будет взаимная антипатия друг к другу, у нее и Рэчел. Рэчел, в отличие от нее, вмешивалась во все, что ее не касалось, и вела себя с подозрительной осторожностью в совсем неподходящих случаях. Тогда же, когда следовало поберечься, она вела себя бесшабашно.

Глава 15

– Сюзан вступила в игру, – сообщил Барнс. – Она не даст о себе знать какое-то время.

Рита закурила.

– Этот Скэлли своеобразная загадка.

Рита промолчала.

– Он был на пути к завоеванию Олимпийской медали по лыжам, пока сам не сжег за собой все мосты: нарушал режим тренировок, вызывающе вел себя с тренерами, оскорблял членов Национального Олимпийского комитета, отделился от членов команды и, в конце концов, нарушил закон. – Барнс листал страницы дела желтого цвета Департамента исследований, которое ему принесла Полли. Та Полли, что работала с Сюзан. Барнс и Полли поссорились накануне. Это произошло в стиле классических ссор: она хотела сделать стереозапись трансляции «Лебединого озера» в исполнении Кировского балета, передаваемого по тринадцатому каналу, а он попросил ее повременить буквально несколько минут, чтобы дослушать песню Джорджа Горогуда из группы «Дестроерз» под названием «Один бурбон, виски и пиво». Перестраиваясь на другой канал, Полли сбила настройку. Она обозвала его стареющим битником, а он ее – пиратом, незаконно копирующим записи.

– Его арестовали за ряд уголовных преступлений: бандитское нападение, вооруженное ограбление и другие. Был осужден за кражу автомобилей. К наркотикам не имел отношения, и не было сведений о том, что он их употреблял. Любитель пива, о чем он открыто похвалялся в газетных интервью.

Когда речь заходила о выпивке, то Барнс сам становился снобом. Если начинаешь пить, то пей то, что, по крайней мере, крепостью не менее восьмидесяти градусов.

Рита нарисовала безобразного человечка в записной книжке, лежащей на коленях.

– Есть опосредованная связь с наркотиками через его бывшую подружку, участницу Олимпийских игр, лыжницу по имени Орнелла Витти. Она умерла как раз незадолго до того, как Скэлли сел в тюрьму. Есть какая-то связь между совершенным преступлением и трагедией, происшедшей с его подругой, хотя, очевидно, отношения между ними к тому времени прервались. Он жил в Лос-Анджелесе, когда она погибла при странном стечении обстоятельств в графстве Суффолк. Она была найдена выброшенной на берег, но причиной смерти послужила чрезмерная доза героина, введенного внутривенно. След от укола на руке был единственным, а из опубликованных интервью с ее тренером и членами команды явствует, что Витти ранее не применяла стимуляторы.

У нее была рана, нанесенная металлическим предметом, и следы от веревки на запястьях, как если бы ей связывали руки. Есть предположения, что металлическим предметом было «что-то похожее на пику», но это максимум, что определила полиция, не в силах точнее выяснить орудие убийства. В результате они остановились на гипотезе, по которой, независимо от того, кто с ней находился в момент принятия смертельной дозы наркотиков, он решил избавиться от тела, сбросив его в океан и связав веревкой руки на запястьях, чтобы ее было легче перемещать. Когда ее выбросили за борт, тело ударилось о какой-то «полузатопленный предмет». «Что-то похожее на пику» совпадает довольно хорошо – или слишком хорошо? – с историей о копье Ван Митера.

Рита прикурила новую сигарету от старой, растерев окурок в пепельнице Барнса.

Барнс закрыл папку и сел в кресло.

– Что предпримет Скэлли? Он приблизился к Гарри Кельнеру, с которым вместе работал ради участия в заключительном звене доставки наркотиков, особенно их доставки на северо-восточное побережье. Почему для него важно именно это место, если он родился и вырос на Западе? Может, смерть этой женщины, Витти, оказала на него такое влияние? Может, он твердо решил мстить? Кому? Контрабандистам наркотиков вообще или?… Если люди, к которым переметнулся Ван Митер, коллекционируют мечи и копья, то не применяют ли они их время от времени на практике? И известно ли это Скэлли?

Рита так и не прекратила курить.

Барнс вздохнул. Еще одна женщина, недовольная своим статус-кво. После того, как Полли вышвырнула его, он позвонил Миа и спросил, может ли он заглянуть к ней.

Рита достала новую сигарету.

– Почему ты задействовал Сюзан в этом деле?

– А не?..

– А не меня?

– Как в старые добрые времена? Вы начинали все вместе: ты, Сюзан и Пол. Именно благодаря тебе Сюзан вернулась на оперативную работу – ты за моей спиной рассказала ей о том, что ее не касалось.

Рита сморщила нос.

– Ты слишком поглощен стратегией и планированием…

– И политикой, не забывай.

– … чтобы изо дня в день курировать агента. Ты – администратор.

– Я справлюсь. Кураторство над Сюзан – это способ не утонуть в бумажной работе.

– А что, если тебя не будет в конторе, а Сюзан подаст сигнал опасности?

– Именно поэтому у нас и существуют дежурные офицеры, Рита. Меня можно найти где угодно и когда угодно.

– Вчера ночью я с тобой не смогла связаться.

– Ты стерва, Рита. Язва ты.

– Сразу после полуночи. Ты не ответил по сигнальному устройству вызова и не оставил номер телефона дежурному офицеру.

Не оставил потому, что человек, добивающийся поста директора, не мог оставить телефон женщины в Джерси, которая жила там в нарушение инструкций и иногда прятала кокаин в пустотелых сережках, которым могла быстро воспользоваться в офисе, в кино, на вечеринках.

Человек, претендующий на пост директора, не мог позвонить дежурному офицеру после того, как его отвергла еще одна женщина, и оставлять номер телефона другой, незаконно проживающей в стране, неграмотной и, более того, курящей марихуану. Он не мог позвонить после того, как она отвернулась от него, оставив номер телефона в баре в Виладже, куда он ездил с намерением прикрыть его.

– Должно быть, сломалось устройство вызова.

– Согласно инструкции мы обязаны оставлять номер телефона независимо от того, есть устройство или нет.

В баре он познакомился с девушкой из Хикори, штат Каролина. По ночам она работала официанткой, а днем посещала актерские курсы в студии НВ.

– Что ты хотела мне сказать, Рита? Или это проверка?

Рита вытянула шею:

– Аронсон вышел на связь.

– И?

– Лорка разорвал отношения с «Невозмутимым Д». У него теперь соглашение с новым игроком – женщиной, замочившей человека «Невозмутимого Д». Она ухлопала и Пола.

Девушка из Хикори – провинциалка из захолустного городка – пошла вместе с ним в студию на Девятой улице, но и она ушла от него вся в слезах после того, как увидела его взгляд, полный безнадежного отчаяния, когда она сняла бюстгалтер, и ее груди отвисли чуть ли не до пояса. Не мог же он позвонить дежурному офицеру и сообщить ему об этом.

– Этого следовало ожидать.

– Аронсон полагает, что «Невозмутимый Д» нанесет ответный удар.

– Если он пришьет Лорку, то с ним сделают то же самое. Конфликт между ними сыграл бы нам на руку.

– Речь идет об ответном ударе против женщины.

– А-а-а.

Рита достала еще одну сигарету, зажгла спичку и, прикуривая, спросила:

– Почему ты играешь в молчанку, Джон?

Он улыбнулся:

– Потому что я немой. Больше ли знает «Невозмутимый Д» об этой женщине, чем мы? А Аронсон? Она сильна, она неуловима и не оставляет после себя следов. Мы все немы в сравнении с ней.

– Для Аронсона представляется трудным получить ее описание от «Невозмутимого Д» и его людей, не вызывая подозрений. Она блондинка, носит короткую стрижку, почти в мужском стиле, и, очевидно, необычайно привлекательна.

Барнс подался вперед:

– Короткая стрижка? У женщины, которую видели с Полом, была пышная шевелюра, – он старался не выдать голосом, что информация Риты небезынтересна.

– Возможно, она сделала стрижку.

– И что ты предлагаешь? Обойти всех парикмахеров Нью-Йорка?

– Не всех. Женщина, которая покупает очень дорогие солнцезащитные очки для избранных, ходит в парикмахерскую для таких же. – Рита спешно продолжала, опасаясь, что он может напомнить ей об ограниченности возможностей, которыми они располагали. – Я проанализировала список, подготовленный Полли, касающийся очков.

Полли, которая работала с Сюзан.

– Некоторых покупателей из списка можно исключить по той причине, что они живут за пределами страны, часть не соответствует предполагаемому возрасту и полу. Необходимо исходить из того, что очки не были куплены в подарок, хотя и могли быть подарены. Из двухсот пятидесяти пар лишь двадцать были проданы женщинам в возрасте от двадцати до сорока лет.

– Есть ли среди них блондинки с короткой мужской стрижкой?

– Полли все еще собирает фотографии.

У Полли были фотографии, проявленные как раз перед тем, как они поссорились, – автопортреты в разнообразном нижнем белье, снятые камерой «Пентакс» в режиме таймера. Зачем она их отдавала проявлять и печатать? А почему бы и нет? Ей в голову не приходило, что техперсонал лаборатории может сделать копии. Он мог бы заполучить столько отпечатков, сколько захотел, чтобы возбуждаться, когда они не были вместе. Он представил, как эти фотографии переходят из рук в руки в Джорджтауне, сожалея, что она плохо настроила резкость. Если уж его будут дискредитировать, то пусть улики будут самого высокого качества. Он пожалел, что не взял несколько фотографий, так как она оказалась принципиальной стервой, не пожелавшей пойти на примирительный поцелуй. Как бы поступила Миа? А провинциалка из захолустного городка?

– Есть еще один момент – надежность информации свидетеля, обнаруженного Сюзан, этого бездомного. Очки могли свалиться и с неба, кто знает? Я отправил Сейлеса в город переговорить с бродягой, если это еще возможно.

Рита стряхнула пепел вращательным движением сигареты и изучающе посмотрела на него, прежде чем снова начала говорить.

– Аронсону пришлось рассказать «Невозмутимому Д» о преднамеренной дезинформации, подкинутой нами газетчикам.

– Пришлось?

– Он почувствовал, что этой информации они ждали от него.

Барнс потер глаза, которые реагировали на сухой, кондиционированный воздух. От речей Риты, говорившей в ритме отрывистого стакатто, у Барнса отяжелели веки.

– В следующий раз, когда Аронсон выйдет на связь, организуй нам встречу.

Рита выпустила струю дыма.

– С какой целью?

– Я хочу выслушать, что скажет он по поводу хода операции. Внедренный агент и его старший офицер, или ее; как парочка влюбленных они могут быть близоруки. Я не критикую, Рита, это факт. Я хочу убедиться, что операция развивается. Мы слишком много вложили в легенду Аронсона и хотим получить соответствующий результат.

В этот момент зазвенел спецтелефон Барнса.

– Извини, это Никс. – Утром он уже разговаривал с Никсом, и звонить тот не мог. Это было сказано специально для Риты, которая Барнсу уже порядком надоела.

Рита вышла, оставив за собой шлейф сигаретного дыма.

* * *

– Барнс слушает.

– Это «Красный», Джон, – сказал Сейлес, – Наш бездомный свидетель больше не бездомный.

Барнс ждал продолжения.

– Он отправился в большую ночлежку на небесах.

Барнс вздохнул:

– Когда это произошло?

– Вчера ночью или сегодня утром.

– Как это случилось?

– Мне пришлось выяснять это с большой осторожностью. Толстозадые из отдела самоубийств очень любопытны. Они хотят знать, почему я заинтересовался этим пропойцей. Похоже на то, что он основательно перебрал, обрыгался и захлебнулся блевотиной. В его, гм, «доме» нашли четыре бутылки из-под шотландского виски. Бутылки из-под «Катти», представь себе. Не знаешь, ему Сюзан давала деньги? При нем было тридцать долларов, что достаточно много для алкоголика, даже если он пьет «Катти». Как ты считаешь, это наши деньги?

– Она не упоминала про деньги, но даже если она ему их дала, то полиция на нас не выйдет.

– Тогда, как я понимаю, мне надо держать язык за зубами и не распространяться, что мы намеревались задать несколько вопросов этому парню?

– Не вижу причин сообщать об этом. Это только запутает дело.

– Тут ошивались несколько алкашей из тех, что знали его. Один из них поведал, что бродягу звали Хью Морган, родом он из Калифорнии, раньше занимался разработкой компьютеров. Компания, на которую он работал, решила не запускать в производство изобретенный им компьютер, и Морган начал бродячую жизнь. Бросил жену и двоих детей. Складывается же иногда жизнь, а, Д. Б.?

– Да, – подтвердил Барнс. – Да, бывает.

– Вся штука в том, Джон, что приятель Моргана утверждает, что Морган ненавидел шотландское виски. Он пил вино, а если мог позволить себе что-нибудь получше, то предпочитал водку. А может, я здесь напрасно торчу, и все это выяснение обстоятельств смерти ни к чему не приведет?

– Мне кажется, что это тупик.

– Ладно. Хотя тут есть еще кое-что. Приятель Моргана говорит, что тот опасался за свою жизнь, говорил, что его кто-то хочет убить.

– Мне кажется, это тупик, «Красный».

– Он называл его человеком-аллигатором.

– Возвращайся в контору, – приказал Барнс.