Текст книги "Погоня за «оборотнем»"

Автор книги: Джерри Остер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

– Я попыталась вызвать рвоту, но он не давал засунуть пальцы в рот. Я пронзительно закричала, и он меня отпустил. Но это Нью-Йорк. Здесь кричат постоянно. Крик даже является одним из университетских видов спорта. До меня дошло, что сопротивляться бесполезно, и я согласилась сделать все, что он захочет, при условии, что он отвезет меня к врачу. Мы поехали в Бруклин. Мне показалось, что в Бруклин я ехала с закрытыми глазами, так как боялась, что, открыв их, окажусь на том свете. Он привез меня не в кабинет врача, а в простую клинику с кирпичными стенами, где врач прочистил мне желудок. Он не был американцем, может, индийцем, а может, пакистанцем.

Замечательный рассказ, Грейс. Очень замечательный. Ты подошла к главному моменту.

– Когда Кенни прослышал о Чарли (тот парень так назвался), он чуть с ума не сошел от страха и немедленно улетел во Флориду или еще куда-то. С его отъездом мне стало проще устроиться к Киту, парню из Хэмптон-Бейз, для которого я стала возить товар. Думаю, Кит – это уменьшительное имя от Кристофер. Он богатый парень, имеющий дело с состоятельными людьми. Я трахалась с ним, его друзьями. С Чарльзом я тоже трахалась.

Меня арестовали на прошлой неделе. Какой-то хмырь наехал сзади на фургон. От удара двери у меня вылетели, и весь порошок рассыпался по дороге. Половина зевак, должно быть, сразу окаменела от наркотического облака. Неоднократно я пыталась объяснить разным полицейским, что я работала на одного из ваших людей. Наконец, когда я объяснила все тому, с кем вы работаете, – кажется, его Сейлес зовут, – он заверил, что агента по имени Чарльз не существовало. Я описала его внешность, и когда Сейлес показал его фотографию, я сразу же опознала Чарльза. Сейлес сказал, что Чарльз мертв, и теперь я не знаю, откуда мне ждать помощи.

* * *

– Сюзан?

– Мне в самом деле надо идти, Рита.

– Я хочу тебе еще кое-что сказать.

Сюзан прислонилась к дереву, как будто оно могло спрятать ее от участников траурной церемонии, удивлявшихся ее отсутствию.

Рита ступила на траву, высоко поднимая колени, как породистая лошадь.

– Я даже не успела выразить тебе свое соболезнование.

Сюзан, резко оттолкнувшись от дерева, выпрямилась.

– Спасибо, – сказала она.

– Пол обычно носил часы для подводного плавания, так? – спросила Рита.

Сюзан хотела рассмеяться:

– Знаешь, я не помню марки часов – он купил их в фирме «Товары – почтой».

– У него не было часов марки «Кортье»?

– Нет. Ничего иностранного. Он был американцем.

– Он когда-нибудь носил часы на правой руке?

Сюзан долго не отвечала. Нет, она знала ответ на этот вопрос, но раздумывала над тем, чем вызван вопрос Риты.

– Нет.

– А прическу Пол не менял? Без пробора, например? Скажем, в выходные, или когда вы ходили в гости? Может, во время отпусков?

– Нет. Никогда, сколько я его помню. Он был консерватором и придерживался одного стиля.

– А контактные линзы он носил?

– Нет. Он считал… Нет.

– Что он считал?

– Что контактные линзы предназначались в большей степени для женщин, тщеславных женщин. Что, Рита? Что ты говоришь, Рита? Что у Пола часы были надеты на правую руку вместо левой, была другая прическа, да еще контактные линзы? Что это могло бы значить?

Рита фыркнула, удивляясь непониманию Сюзан:

– А ты как думаешь?

– … Он подавал нам сигнал опасности.

Подведя Сюзан к логическому выводу, Рита утвердительно кивнула головой:

– Наверное.

– Кого он предупреждал об опасности, если он стал «оборотнем»? И о чем хотел предупредить?

– Трудно сказать.

– Барнс ничего мне не сказал о линзах, часах, прическе.

Рита от удивления приподняла брови:

– Вот как?

Боб Ван Митер был бывшим морским пехотинцем и экс-полицейским. Роберта (известная как Боб-2) Ван Митер была женой бывшего морского пехотинца и экс-полицейского. Они же были и родителями тайного агента по борьбе с наркотиками (тоже бывшего морского пехотинца), а также свекром и свекровью его жены, которая занималась тем же, чем и ее муж, или почти занималась. Обязанности, возлагавшиеся на них со смертью сына, не были для них обузой, и они поняли с полуслова, что Сюзан будет выполнять тайное задание, а также почему она собралась это делать, и что требуется от них.

– Вот-вот наступит лето, Сью, – сказала Боб-2. – Занятия у Кэрри закончатся, и мы будем более чем рады взять ее к себе.

– Более чем рады, – подтвердил Боб-1. – У нас здесь клуб, бассейн, теннис. Кэрри здорово проведет время. Даже не думай, что она будет по тебе скучать, Сью. Она понимает, что тебе обязательно надо найти этого сукиного сына, убившего ее папу.

Ее папу. Не твоего мужа, не моего мальчика, не нашего Пола. Он был хорошим полицейским, Боб Ван Митер, десять лет прослуживший патрульным полицейским и двадцать – детективом. О его профессионализме говорили встречавшиеся на каждом шагу в доме медали, дипломы и почетные награды. Как же он оказался таким доверчивым, чтобы поверить в то, что в центре забитой машинами улицы, в центре Манхэттена, в середине недели, средь бела дня кто-то решил свести с его сыном счеты, выстрелив из пистолета 22-го калибра в окно такси, в котором он ехал? Ее муж. Папа Кэрри. Их Пол. Или статьи в газетах были слишком убедительными, отметавшими всякие подозрения в том, что все произошло далеко не так?

Или ему позвонил его бывший шеф до того, как случай получил огласку в газетах, и передал ему ту же версию?

Да. Боб Ван Митер был не в курсе темной стороны дела. Нью-Йоркское управление полиции тоже не имело об этом понятия. В Джорджтауне наглухо закупорились, притворившись, что ломают головы над загадкой и стирают коленки в поисках к ней ключа вместе с полицией.

Почему они так поступили? Куда делось старое доброе межведомственное соперничество? Куда делось здоровое недоверие к парням, чьи задницы, были замараны, но которые все еще пытались прикрыть их? Куда подевалась мелочная, но естественная зависть к людям с большими деньгами, которые те могли с большим размахом потратить на Ямайке, например? Неужели ни у кого не возникло подозрения в том, что играющий грязью да замарается?

Почему он продался, сукин сын? Пол. Черт возьми! Ради денег? Ради секса? Власти? Ради грудастых девиц. Девиц с шикарными бюстами. Классическими. Как в то время, когда… Наплевать. Она пыталась забыть его. Хотела ли? Почему же тогда не переставала думать о нем, думать с волнением и любовью? Как в то время, когда…

* * *

Монтаук. Февраль. Пол получил короткий отпуск после выполнения задания, а Сюзан взяла несколько выходных дней, положенных по контракту. Они оставили пятилетнюю Кэрри его родителям и укатили на три дня в середине самой холодной недели зимы. Порывы ветра захватывали дух, но небо было чистым, и им даже удалось немного позагорать под защитой дюн. Ночью на небосклоне высыпало столько звезд что у них начинала кружиться голова.

В мотеле на Дюн-роуд где они остановились, больше никого не было. В мотеле была столовая, и они предупредили хозяина, что будут обедать после полуночи. Они направились в свою комнату и занялись любовью, затем уснули и пробудились ото сна, когда на землю опустилась ночь…

– Они думают, мы им соврали, когда сказали, что женаты, – сказала Сюзан. – Только любовникам приходится выдумывать небылицы.

– Хочешь, я пойду узнаю, имеется ли у них что-нибудь поесть? – предложил Пол.

– Не надо.

– Хочешь спать?

– Нет.

– Что же ты тогда хочешь?

Сюзан зарычала и, как львица, бросилась на Пола.

Затем они поехали к маяку и, как сговорившись, стали пристально вглядываться в горизонт на востоке, а потом стали спорить, что находится в той стороне – Англия или Франция. На обратном пути они заехали в библиотеку, чтобы выяснить, кто из них прав, и были удивлены, узнав, что там находится Португалия.

Около киоска мотеля они задержались, сравнивая карту Соединенных Штатов с атласом. Штаты, где они родились (Сюзан – в Висконсине, Пол – в Нью-Йорке), были в нужном месте и более-менее правильных пропорций.

– Ты меня любишь, несмотря на то, что я неуч в географии? – спросил Пол.

– Я люблю тебя именно поэтому, – парировала Сюзан.

Утром в день отъезда перед завтраком они занимались любовью, на обратном пути слушали радиоприемник и пели вместе с исполнителем в стиле кантри, хотя и не знали слов. Подъехав к дому родителей Пола, Сюзан положила руку на его плечо в тот момент, когда он собирался выходить из машины.

– Да, милая. Это было просто необыкновенно, – склонился Пол, чтобы поцеловать Сюзан.

– Знаешь, это были самые лучшие моменты в моей жизни, и вполне вероятно, что они больше не повторятся. Кто знает? Я тебе благодарна за это, вот и все, спасибо тебе.

– Ну, что ты, это я тебе благодарен.

– Тебе спасибо.

* * *

Кэрри уже порядком надоел клуб, крошечный бассейн, теннисный корт. Ее переполняли сомнения, ей казалось, что она вообще ничего не понимает.

– Что, если тебя убьют?

– Не убьют.

– А все-таки, если убьют?

– Кэролин, мне это просто необходимо сделать.

Кэрри внезапно вышла из состояния апатии и приняла позу, полную торжественности.

– «И месть хоть сладкою была – вернулась горечью полна», – продекламировала Кэрри.

Сюзан прошиб холодный пот. Казалось совершенно невероятным, что ее собственная непредсказуемая дочь декламирует ей стихи.

– Это из «Потерянного рая», слышала? Мы сейчас проходим. В школе. Эта фраза означает…

– Я знаю, что под этим подразумевается, но я не собираюсь действовать безрассудно, Кэр. Я руководствуюсь чувством ответственности.

– По отношению к кому? К папе? Я бы сказала, что в данный момент твоя ответственность должна быть обращена ко мне. Твоя ответственность заключается в том, чтобы тебя тоже не убили, слышишь?

У ее непредсказуемой дочери была голова на плечах.

– Но ведь меня может сбить автобус, Кэр. Я могу поскользнуться в душевой.

– Конечно, если ты не будешь осторожна.

– Я буду осмотрительной.

– Мне кажется, что ты просто хочешь от меня избавиться.

– Не говори глупостей.

– В последнее время мы много боролись.

– Людям необходимо постоять за себя.

– Ты отправляешь меня к бабушке с дедушкой, потому что знаешь, что они не разрешат мне курить.

– Надеюсь, что так оно и будет.

– Я буду как в тюрьме, да?

– В тюрьме, моя милая, заключенные и курят, и пьют, и трахаются, и колются. Вдобавок ко всему еще и смотрят телевизор.

– У бабушки с дедушкой я не смогу видеться с Дженифер.

– Она может навещать тебя время от времени.

– Бабушка и Дженифер? Это будет потрясно.

– Тогда ты будешь приезжать к ней.

– Если я поеду, то можно мне будет курить? Можно? Дженифер курит, и мне нужно курить. А что еще делать?

– Ты могла бы прислушаться к тому, что я говорю. Сейчас мы остались только вдвоем, Кэр. Нам нельзя без поддержки друг друга.

– … Мне страшно, мама.

Сюзан прижала дочь к груди. Сама она не боялась. «Страх – это потеря ориентации», – напутствовал своих подопечных Барнс. Сюзан совершенно определенно знала свое местоположение: она находилась рядом со смертью.

Глава 8

Сюзан некоторое время постояла у ресторана «Опушка», затем дошла до угла и купила в киоске две пачки сигарет «Мальборо», любимый сорт сигарет Риты, поскольку теперь Сюзан, некоторым образом, играла в игру по правилам Риты. После этого вернулась к картонной упаковке из-под холодильника. Она сложила пачки и коробку спичек горочкой на тротуаре и слегка отступила в сторону.

На улице стало теплее, и человек был без головного убора. На нем было надето только пальто песочного цвета. Сидя на корточках, он изучал сигареты, как если бы они были переносчиками болезни.

– Воевал во Вьетнаме? – спросила бродягу Сюзан.

Бродяга протянул руку и, нащупав сигареты, опять исчез в коробке.

– Служил десантником.

Сюзан кивнула понимающе головой:

– Мой муж служил в морской пехоте.

Бродяга вновь протянул руку из коробки, словно его прервали, не давая завершить процедуру, и взял пачку, лежавшую сверху, большим и средним пальцами руки. Он сорвал целлофановую упаковку, открыл пачку, оторвал фольгу и, постучав пачкой по ладони, протянул сигареты Сюзан.

– Он погиб?

– Нет-нет, спасибо, я не курю. Да, он погиб. Не хотите ли выпить чашечку кофе или что-нибудь поесть?

Бродяга, прикрывшись ладонями от ветра, прикурил.

– Вы из полиции?

– Нет.

– Здесь на днях полиции была тьма. Полицейские, детективы.

– В самом деле? А улица кажется тихой.

Человек загасил спичку.

– Они были в ресторане. В «Таймс» эта статья проходила под двумя звездочками. Для дела излишнее количество полицейских может принести только вред. – Он задумчиво курил некоторое время. – Они осмотрели всю улицу. Искали место, где предположительно могло остановиться такси, с какой стороны сел в него тот парень, где находилась женщина и все прочее.

– Неужели?

– На улицу высыпали официанты и вели себя так, будто все видели.

– Есть что-то смешное в том, как люди ведут себя в таких ситуациях. Им не хочется говорить, что они ничего не видели. Конечно же, они порой говорят, что абсолютно ничего не видели, хотя дело было как раз наоборот.

– Они осмотрели все канавы в поисках пуль и гильз.

– Официанты или полицейские?

– Все бесполезно. Они знают, что он мертв, это значит, что они нашли тело. Это значит, что они вытащили из него пулю. Можно было вообще не изображать здесь поиски.

Он еще немного молча покурил.

– Ты похожа на женщину из полиции. Я чувствую это. Но тот парень не был полицейским. Он был слишком… – Бродяга приподнял подбородок, провожая взглядом струю дыма, как будто она продолжала его фразу.

Сюзан проследила за дымом.

– Ты ее хорошо рассмотрел?

Бродяга снова затянулся:

– Она из тех женщин, которые сейчас выглядят так, а в следующий раз уже выглядят по-другому. Женщина как день – один не похож на другой.

Сюзан поджала губы:

– Видимо, с такой будет трудно сладить.

Он отшвырнул сигарету и исчез, нырнув в свою картонную упаковку так ловко, что Сюзан показалось, что он повиновался какому-то волшебному слову. Когда он вновь появился, то держал в руках кожаный футляр для очков:

– Она уронила вот это. – Он протянул Сюзан футляр.

Сюзан осторожно взяла его в ладонь, как бы взвешивая.

– Она уронила?

– Когда доставала из сумочки пистолет.

Сюзан открыла футляр и достала пару солнцезащитных очков. Она взяла их за носовую дужку и рассмотрела со всех сторон.

– Изготовлены не по рецепту. Они ни о чем не говорят.

Ее собеседник спрятал сигареты в надежном потайном месте своей одежды и произнес:

– Таких очков наберется всего двести пятьдесят штук.

– Ты это серьезно?

Он вспылил:

– Во всем мире только двести пятьдесят пар таких очков!

Сюзан подняла успокаивающе руку:

– Мой друг, я определила в тебе надежного свидетеля убийства, как только увидела тебя, и поэтому решила задать несколько вопросов. У тебя здесь хорошее место для наблюдения, все практически перед глазами. Но, черт возьми, откуда ты можешь знать количество пар этих очков?

Он снисходительно улыбнулся:

– Видел рекламу в журнале.

Сюзан расхохоталась, а бродяга продолжал:

– Тут ниже по улице есть зубоврачебный кабинет. Время от времени медсестра приносит мне старые журналы. Вот я и увидел рекламу. Элис.

– Элис?

Он опять вздохнул:

– Так они называются.

Сюзан рассмотрела дужки.

– Действительно, «Элис».

Он фыркнул:

– Тоже мне, полиция.

– Если ты видел, как она достает пистолет, то почему ты ничего не сделал, ничего не сказал?

Он опять фыркнул.

Сюзан положила очки в футляр, а футляр в свою сумочку, достала бумажник и отсчитала три десятки. Она согнула их пополам, присела и, взяв его руку, сунула банкноты в ладонь и сжала кулак.

– Вот, возьми.

Бродяга припрятал деньги туда, куда ранее перекочевали сигареты.

* * *

«Что будет хуже, – размышлял Барнс, – для человека, метившего на пост директора: его связь с Миа, девушкой, нелегально проживающей, малограмотной иностранкой и курильщицей марихуаны, или с Полли – никотино-кофеино-кокаиновой триатлонисткой, тоже своего рода незаконным, чуждым элементом, поскольку жила она в Хобокене в нарушение закона о государственных служащих, согласно которому эта категория должна была жить в пределах городской черты»? Она назвала Барнсу свой адрес под строжайшим секретом (ему!), затем предложила наркотик на серебряной ложечке, а когда он отказался, то посмотрела на него так холодно, что ее взгляд, казалось, предупреждал его о том, чтобы он не вздумал читать морали и говорить о незаконности ее действий.

Полли позвонила ему как раз в тот момент, когда он вернулся в контору после похорон Пола. Она сообщила, что до субботы свободна и поинтересовалась, не передумал ли он пригласить ее в самый лучший ресторан Хобокена.

Они встретились на станции ПАТ в Торговом центре. Полли поцеловала Барнса в губы и в вагоне прижимала его руку к своей груди на протяжении всей поездки.

Внутри ресторана свисали изогнутые папоротники, звучали грамзаписи пятидесятых годов, что все вместе составляло соответствующую атмосферу; завсегдатаями были недавние выпускники колледжей, а шеф-повар пользовался микроволновой печью. Официантка, итало-американка, дергала плечами под музыку, одновременно принимая заказы. Звучали песни: «В тишине ночи», «Канзас-Сити», «Жизнь без тебя»… Барнс знал наизусть слова всех этих песен. Как он мог знать слова? Он был студентом Йельского университета, учебного заведения весьма престижного и со своими специфическими традициями.

Барнс подумал: ему следует завербовать Полли, живущую полулегальной жизнью. Она снимала апартаменты на первом этаже особняка напротив церкви адвентистов седьмого дня, где проповеди велись на испанском языке. Полли сказала, что иногда по средам она ходила туда, чтобы «не выпадать из правил, принятых среди обитателей квартала». Хотелось бы Барнсу знать, как Полли поступила бы, если бы жила напротив мечети.

– Тебе это хорошо удалось, – простонала Полли, когда Барнс поднял голову, ранее находившуюся между ее ног. Как цель секс он практически отрицал. Он уже давно не тот, каким был раньше: по его мнению, женщины всегда путали вульгарность с эротикой (постоянным желанием Джоанны было: «потри своим членом мой клитор»). Разговаривать ему не хотелось. Еще в колледже он посмотрел французский фильм о глухонемой красавице. Барнс полюбил ее тогда, и до сих пор она оставалась для него идеалом.

Но самым худшим из всего было то, что в своем воображении он представлял себе связь с агентом, которая хотела вернуться к оперативной работе после многих лет, проведенных за рабочим столом; с женщиной, ставшей вдовой, и ставшей совсем недавно, вдовой агента, сделавшегося «оборотнем» и затем убитого. А может, самым худшим было то, что Сюзан хотела вернуться к работе не из-за своего мужа, а совсем по другой причине? Человек, стремящийся занять пост директора, должен строить свои замыслы, пряча их в дыму «Мальборо».

– Это тебе не езда на велосипеде, Сюзан. Наши инструкции претерпели множество изменений с того времени, когда ты занималась оперативной работой. Требования к стрелковой и физической подготовке ужесточились в значительной степени… Присядь, пожалуйста. Ты мне на нервы действуешь.

Именно поэтому Сюзан продолжала стоять, а еще для того, чтобы Барнс не смог подойти к ней сзади, что он обязательно сделал бы, сядь она на стул: стал бы позади нее, одной рукой опершись на спинку – провоцирующе, надменно.

– Ты пытаешься меня от этого отговорить? Не вместе ли с Ритой вы стараетесь это сделать?

Барнс быстрым движением повернулся к окну.

– Рита и я… – Как подобрать глагол к существительному, значение которого было бы расплывчато и не раскрывало бы сути предмета? – Рита и я чувствуем, что Пол вышел на что-то большое, что требует особой тщательности. Мы имеем дело с особого рода игроком – у нас нет данных на него. Это игра по новым правилам. Заниматься розничной торговлей наркотиками не так уж и выгодно, этот бизнес грязен, ненадежен, и эти факторы препятствуют его росту. Есть потенциальные клиенты, которые не хотят навлекать на себя неприятности, покупая наркотики на улице, и которых не встретишь в притонах наркоманов. В Вест-Сайде, в Вилидж, Сохо, в Бруклин-Хайтс и Парк-Слоуп найдется сотня квартир, где о них могут позаботиться. Врачи, актеры, биржевые маклеры, писатели – каждый из средних слоев общества, кто захочет, может стать мелким торговцем наркотиками и продавать их таким же, как он.

Барнс посмотрел пристально на Сюзан и откинулся на стуле, вновь чувствуя себя ловким и сосредоточенным. Если она вернется к работе, то он будет руководить, а потом, в конце концов, она будет принадлежать ему.

– Но есть еще один вид клиентов. Существует рынок, и достаточно огромный для торговцев, продающих порошок в хрустальных графинах вместо полиэтиленовых пакетов по заказу с приватным обслуживанием на дому. В других сферах это срабатывает, почему же это не может сработать и с наркотиками? Единственным препятствием для развития этого вида услуг является то, что люди, которые могли бы этим заниматься, сами похожи на своих потенциальных клиентов – они нигде не привыкли работать.

– Детки богатых родителей, – конкретизировала Сюзан. – Никогда не поверю, что кучка испорченных лоботрясов может просто так расхаживать и «грохать» нарков.

– Кто-то «грохает» нарков и самих игроков. – Барнс передал Сюзан папку с делом со своего стола. – Лайонел Лерой Джеймс, застрелен в Парк-Риверсайд вечером в пятницу или субботу утром из пистолета 22-го калибра, того самого пистолета, из которого был убит Пол тридцатью шестью часами ранее. Джеймс был помощником крупного торговца наркотиками Дуайта Уильямсона, как ты знаешь, более известного, как «Невозмутимый Д». Поговаривают, что «Невозмутимого Д» прощупывают, но кто это делает – неизвестно. Однако точно установлено, что это делает тот, кто претендует на часть пирога «Невозмутимого». Не его мелюзга, торгующая в розницу, а, видимо, его поставщик. Это убийство, возможно, даст нам зацепку.

Сюзан внимательно всмотрелась в фотографию приятного черноволосого мужчины, склонившегося в благородной позе над желтым листом бумаги. Он подвергался аресту бесчисленное множество раз, но суд, однако, рассматривал его дело лишь трижды, приговорив всего один раз к двум годам тюремного заключения.

– А кто такой Кит? Кит, о котором рассказывала очаровательная Грейс?

Барнс расплылся в улыбке. С Сюзан он получал больше удовольствия, чем с Ритой. Если он станет директором, то он обязательно продвинет Сюзан на свое место, а Риту задвинет куда-нибудь подальше, с глаз долой. В Макронезию, например. Когда это случится, он будет в Джорджтауне, а Сюзан – в Нью-Йорке. Вместе с Миа и Полли через реку.

– Отделение по борьбе с наркотиками в графстве Суффолк разыскивает друзей Грейс по морским перевозкам наркотиков и ищет их следы в барах и супермаркетах в Хэмптон-Бейз, но дело выглядит так, будто операция была свернута. Единственная надежная привязка по соучастникам Грейс, которой мы располагаем в настоящий момент, пришла от твоих коллег из Отдела исследований. Они проверили по компьютеру имена и клички возможных подозреваемых. Гарри Кельнер, одна из певчих птичек в Калифорнии, рассказал своему полицейскому в конце этой зимы, что какие-то ослы с Восточного побережья искали там деньги. Человек, скрывавшийся за этими деньгами, называл себя Кит. Полиция Лос-Анджелеса составила его портрет со слов Кельнера. Грейс подтверждает, что это именно ее Кит.

Барнс надеялся, что в Джорджтауне отметят его непорочность в том, что он не дошел до связи с преступными девицами типа Грейс Льюис, насколько привлекательными бы они ни были.

Сюзан положила дело на стол:

– Женщина, бывшая с Полом, уронила солнцезащитные очки – дорогие очки, выпущенные ограниченной партией, если можешь представить себе такое, как и часы, которые Пол носил на руке в момент гибели.

Барнс часто заморгал:

– Откуда тебе известно про часы?

– Мне рассказала Рита. В мире всего двести пятьдесят таких очков.

– Каких очков, Сюзан?

– Их подобрал уличный бродяга, человек, который живет рядом с рестораном «Опушка».

– Он передал их полицейским?

– Он передал их мне.

– Почему?

– Он наблюдатель. Я спросила его, видел ли он что-либо интересное.

– Нет, Сюзан, я имею в виду, почему ты расспрашивала именно его? Ведь полицейские опросили свидетелей в ресторане и поблизости?

– С ним они не говорили, да это и бесполезно. Он социопат.

Такую характеристику Джоанна иногда давала ему. Закончит ли он свою жизнь на улице? Нет. Он будет доживать ее вместе с бывшими полицейскими и пожарниками, характерной приметой которых был развитый торс и кривые ноги, и прочими бывшими из тех, кто околачивается у бейсбольной площадки к югу от Шип-Медоу в Центральном парке, давая непрошеные советы, поджариваясь на солнце на открытой трибуне, вспоминая случаи из военной жизни, делая догадки и комментируя действия всех и вся, а в сумерках уходят в свои квартиры, чтобы возвращаться вновь и вновь к своему прошлому.

– И этот… социопат является экспертом по солнцезащитным очкам, причем выпущенным ограниченной партией? – Барнс от души расхохотался.

Теперь Сюзан было понятно, почему Рита употребила фразу «вот как».

– У меня список покупателей, приобретавших очки у фирмы-производителя.

– Под каким предлогом ты его получила?

– Ни под каким. Я федеральный агент.

– Который никогда не делал того, что не было приказано сделать.

– Полли сейчас проводит перекрестную проверку по разным каналам.

Барнс не на шутку встревожился:

– Полли?

– Она мой ассистент.

Барнс был теперь менее испуган, но страх все же остался. Он поскреб ногтем пятнышко на пестром галстуке.

– Если ты решила вернуться к работе, то тебе нужно хорошо уяснить одно – мы не занимаемся вендеттой.

Кто это сказал? Ах, да, это он сам говорил Рите. Что ему тогда ответила Рита? «Если Пол стал „оборотнем“, то он предал и Сюзан, и работу. Она захочет отомстить Полу и сделает это, приведя нас к тому, кто его купил». А что сказала бы Сюзан?

– Пол стал «оборотнем», – как бы предвидя вопрос Барнса, сказала Сюзан. – И если, конечно, ты от меня ничего не скрываешь, то я хочу выяснить, кто его купил.

Барнс стал серьезным. Человек, претендующий на директорское место, должен быть серьезным.

– Сюзан, ты еще не в работе. Я ничего не обязан тебе говорить.

Сюзан подалась вперед:

– Тебе не кажется, что Пол предупреждал нас об опасности?

– Каким образом?

– Контактные линзы. Прическа. Часы на правой руке. Часы редкие, и это говорит нам о том, что он продался. Тот факт, что они были на правой руке, говорит нам о чем-то еще. О чем? Или ты не почел за труд причесать Пола в его обычной манере, чтобы при идентификации я не смогла заметить разницы?

Барнс поднес руку к груди:

– Я не делал этого, нет… Итак, ты хочешь вернуться в команду.

– Именно.

– С пониманием того…

– … что мы не занимаемся вендеттой.

– И еще.

– Да?

– Ты добровольно отказалась от шанса стать действующим агентом пятнадцать лет назад – от шанса стать пионером. Ты, наверное, сожалела о принятом решении в отдельные моменты. И было бы вполне понятно, если ты раскаивалась в этом. Пол, да и я тоже, принадлежим к поколению, которое услышало призыв феминисток и поверило, что, по существу, он заслуживает внимания, но все же было убеждено, что основное бремя должны нести мужчины. Смысл того, о чем я говорю, Сюзан, заключается в том, что нам не нужны фанатики. Если хочешь сделать заявление, то найди для этого другой форум. Если желаешь упорно и усердно работать – добро пожаловать в команду. С возвращением тебя.

Сюзан удостоила его речь кивком головы. В мире, услышавшем призыв феминисток и поверившем, что, по существу, он заслуживает внимания, и все еще верившем в то, что основное бремя должны нести мужчины, в мире, где ставился знак равенства между пионером-первопроходцем и фанатиком, могла ли женщина выполнять свое дело добровольно?

Барнс достал папку из центрального ящика своего стола и открыл ее.

– Твоя легенда – я предугадывал твой визит – состоит в том, что ты сама из Сан-Франциско. Деньги заработала на торговле строительными материалами и на банковских операциях. Родители умерли. Твои родители, гм… Они умерли?

– Да, умерли.

– Извини за вопрос.

– В следующем месяце будет уже три года. Они оба умерли в июне.

– М-да. – Барнс не успел воспользоваться возможностью утешить Сюзан. В следующем месяце исполнится три года, как он спал с Дебби, барменшей, и пять лет его связи с Крис, инструктором по аэробике. – На некоторое время ты сходила со сцены: путешествовала, избегала встреч с обществом…

– … Так, как может избегать встреч человек с такого рода деньгами?

Это уже граничило с нарушением субординации. Рита себе такое позволяла, и с этим он как-то мирился, но у Сюзан это граничило с чем-то другим.

– Встретишься по поводу деталей со специалистами, разрабатывающими легенды. Они натаскают тебя по вопросам высшего общества Западного побережья. Для начала встретишься с Кельнером. Он введет тебя в курс дела по твоим родственникам. Он сведет тебя с нужными людьми. Ты ищешь острых ощущений. До настоящего времени ты занималась наркобизнесом в мелких масштабах. У тебя есть старый дружок в фармацевтике, связанный с наркотиками, и он может обеспечить доступ к неограниченным поставкам «В» и «Э», – ты уже владеешь уличным жаргоном?

– Валиум и элавил. Лекарства, помогающие уменьшить зависимость от джумбо.

– Джумбо. Неплохо. Крэк – это джумбо. Хорошо.

– Я неплохо подготовлена, Джон.

– Я помню. – Он занимался ее подготовкой.

– Ты меня готовил – ты об этом сейчас думаешь? – Он учил также и Пола. – У тебя это от Бога.

Барнс что-то для вида записывал на листке бумаги и затем положил его в папку.

– Тебе понадобится имя по легенде. Ну, что-нибудь такое аристократическое.

– Святой Михаил, – не колеблясь, сказала Сюзан.

Барнс поджал губы:

– Неплохо. Откуда ты его откопала?

– Это моя фамилия. Девичья фамилия.

– Точно. Напомни-ка мне, как оно звучит по-венгерски? Жиж…

– Жентмихалий.

Барнс потер руки:

– Значит, в переводе это будет Святой Михаил.