Текст книги "Дурная кровь (ЛП)"
Автор книги: Дженнифер Линн Барнс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)
– Прогуляйтесь по саду, притворитесь, что наслаждаетесь весенним днём, и
подумайте о том, что вы узнали, – посоветовала она.
Вы не хотите, чтобы мы спешили. Не хотите раскрывать карты.
Я подчинилась. Зверобой. Тысячелетник. Ольха. Боярышник. Прогуливаясь около
растений, я разбирала своё первое впечатление. Моя интуиция подсказывала мне, что
старик прожил в Гейтере всю свою жизнь. Вдовий Мысок беспокоился о нём – и о музее.
Тебе не нравятся туристы, но ты работаешь в музее. Это говорило либо о
противоречивом характере, либо о недостатке рабочих мест.
Я повернула и вернулась по тропинке к железным воротам. Когда я добралась до
них, я снова ощутила дэжавю, как и когда я впервые увидела сад.
Я что-то упускала.
Оглядывая улицу, я заметила пару туристов, а затем перевела взгляд на
выгуливавшую собаку местную жительницу. Она свернула за угол и исчезла из виду. Я
собиралась всего лишь последовать за ней за угол и увидеть, что находилось в следующем
квартале, но начав шагать, я не могла остановиться.
Я что-то упускаю.
Я что-то…
Меня догнал Дин. Остальные не отставали. Краем глаза я заметила
сопровождающих нас агентов.
– Куда ты идешь? – спросил Дин.
Я больше не преследовала женщину с собакой. Она пошла в одну сторону, а я – в
другую. Историческое очарование Гейтера осталось далеко позади. Теперь нас окружали
дома – большинство из них было небольшими и нуждалось в ремонте.
– Кэсси, – повторил Дин, – куда ты идешь?
– Не знаю, – ответила я.
Нас догнала Лия.
– Враньё.
Я не осознавала, что лгу, но когда Лия сказала об этом, всё прояснилось. Я знала,
куда я шла. Знала наверняка.
Ощущение дэжавю, беспокойство, одолевавшее меня с того мига, как мы приехали
в этот город, превратилось во что-то основательное.
– Я знаю это место, – произнесла я. Гейтер не казался мне подозрительным. Он
казался мне знакомым.
Знаю, – прошептала моя мама в моих воспоминаниях . – Тебе нравился город и
этот дом, и наш маленький двор…
За все эти годы мы сменили столько домов и дворов, так часто переезжали. Но
остановившись перед причудливым домом с голубой обшивкой и огромным дубом,
отбрасывающим тень на газон, я почувствовала себя так, словно кто-то плеснул мне в
лицо ледяной водой. Я почти видела, как стою на крыльце и смеюсь с того, как моя мама
пытается перебросить веревку через ветку дуба.
Я подошла к дереву и коснулась висящей на нём качели.
– Я здесь уже бывала, – хрипло произнесла я, оборачиваясь к остальным. – Я
здесь жила. С моей матерью.
ГЛАВА 30
Найтшэйд родился в Гейтере. Десятки лет спустя здесь жила моя мать. Возможно,
это было совпадением.
Чувствуя, как кровь бежит по моим венам, я заставила себя взглянуть на мир
глазами Владык. Каждый из вас сам выбирает себе ученика. Но кто выбирает Пифию? Я
шагнула к дому. Стук моего сердца заглушал все остальные звуки.
– Твою мать выбрал не Найтшэйд, – голос Дина прорвался сквозь царившую в
моей голове какофонию. – Если бы это был он… Если бы это был я, – Дин
переключился с третьей особы на первую, – я бы не стал ждать, пока дочь Лорелеи
присоединится к «Естественным». Я бы представился ей раньше.
Я замерла между воспоминанием и кошмаром, размышляя о Найтшэйде – о том,
как во время допроса его плечи дрожали от смеха, и о его неподвижном, посеревшем
трупе. Если мою мать выбрал не ты, возможно, вас с ней выбрал один и тот же человек.
– Это всё меняет, – агент Стерлинг достала свой телефон. Мы приехали сюда в
надежде найти информацию о Мэйсоне Кайле – кем он был, прежде чем стал
Найтшэйдом, как давно он исчез из этого города. Агент Стерлинг не ожидала найти
прямую связь между Гейтером и Владыками.
Я заставила себя дышать, заставила своё сердцебиение замедлиться. Мы ждали
этого прорыва. Это – наш шанс. И, судя по сверхъестественному спокойствию в голосе
агента Стерлинг и по тому, как она в миг превратилась из человека в агента – она это
понимала.
– Вероятность того, что вы звоните агенту Бриггсу, составляет девяносто восемь
процентов, – Слоан оценивающе взглянула на агента Стерлинг. – А вероятность того,
что вы попытаетесь увезти нас из Гейтера – девяносто пять целых и шесть десятых
процента.
Вы не можете, – у меня пересохло во рту, и я не могла произнести эти слова
вслух. – Я вам не позволю.
– Мы приехали сюда в поисках иглы в стоге сена, – жутковатое спокойствие в
голосе Стерлинг не дрогнуло. – Но только что мы нашли меч. Мы должны пересмотреть
риск нашего пребывания в Гейтере. Если мы с Джаддом решим, что вы уезжаете, вы
уедете – без споров, без вторых шансов, – видимо, на звонок ответил автоответчик. Не
сказав больше ни слова, агент Стерлинг повесила трубку.
– Вы пытаетесь совладать с приливом адреналина, – Майкл принялся читать
агента Стерлинг. – Вы в смятении. Напуганы. Но за маской агента Вероники Стерлинг вы
выглядите, как любитель экстрима, замерший на вершине американских горок за миг до
крутого спуска.
В ответ на его слова агент Стерлинг и глазом не повела.
– Мы должны пересмотреть риск, – повторила она. Я знала, что она думала о
Лорел. И о Скарлетт Хокинс. О случайных жертвах и истинном значении слова «риск».
– Я никуда не поеду, – в моём голосе было столько же напряжения, сколько в
голосе Стерлинг – спокойствия. Столько лет я ругала себя за провалы в памяти – за то,
что я не могла вспомнить половину тех мест, где мы жили, и рассказать полиции хоть что-
то, что могло бы помочь им найти похитителей. Я не уеду из Гейтера без ответов – о моей
матери, о Найтшэйде, о том, что их связывало.
– Если понадобится, я уйду из программы, – сказала я агенту Стерлинг. – Но я
останусь здесь.
– Если остается Кэсси, – в порыве бунта произнесла Слоан, – останусь и я.
Не стоило даже и говорить, что останется и Дин.
– Я считаю Кэсси более или менее сносной, – обыденно произнесла Лия.
– Было бы досадно бросить более или менее сносного человека, – Майкл
улыбнулся. Его кожа натянулась на местах, где когда-то были синяки.
– Джадд, – полностью контролируя свой голос, агент Стерлинг обернулась к
нему в поисках поддержки. Я гадала о том, слышит ли Майкл эмоции, скрытые под этим
контролем. Я думала о том, как близко Вероника Стерлинг подошла к тому, чтобы снова
стать такой, какой она была до убийства Скарлетт – женщиной, позволявшей себе
чувствовать. Женщиной, сначала делавшей и только потом думавшей.
Джадд посмотрел на меня, а затем – на всех остальных, и мельком взглянул на
агента Стерлинг.
– Первое правило воспитания детей, Ронни? – его голос напомнил мне о том, что
когда-то он приложил руку и к её воспитанию. – Не запрещай им что-то, если знаешь, что
они всё равно это сделают, – проницательный взгляд Джадда вернулся ко мне. – Пустая
трата времени.
Часом позже агент Бриггс всё ещё не ответил на звонок агента Стерлинг.
Сегодня – дата Фибоначчи, а Бриггс не отвечает на звонки. Я гадала о том,
находится ли он на месте преступления. Возможно, всё уже началось.
– Нам нужны основные правила, – мы с агентом Стерлинг заселились в
единственный отель Гейтера. Пока агент Старманс продолжал пытаться дозвониться
Бриггсу, она провела для нас небольшой инструктаж. Четкими движениями она один за
другим опустила на кофейный столик несколько металлических предметов.
– Следящие маячки, – произнесла она. – Они небольшие, но их можно
отследить. Всегда носите их с собой, – она подождала, пока каждый из нас возьмет себе
по маячку – размером не больше, чем мятный леденец – и продолжила. – Вы никуда не
ходите в одиночку. Только по двое или больше, и даже не вздумайте сбегать от того агента,
который вас сопровождает. И наконец… – агент Стерлинг достала из своего чемодана два
пистолета и убедилась в том, что они стоят на предохранителях.
– Знаете, как обращаться с оружием? – агент Стерлинг взглянула на Дина. Он
кивнул, и она перевела взгляд на Лию. Я размышляла о том, обучали ли их стрелять до
того, как я вступила в программу, или же агент Стерлинг выбрала их из-за того, что они
пережили в прошлом.
Лия протянула руку за одним из пистолетов.
– Знаю.
Джадд забрал у агента Стерлинг оба пистолета.
– Повторяю один раз, Лия. Доставать оружие можно, только если вашим жизням
что-то угрожает.
В кои-то веки остроумного ответа не последовало. Джадд вручил Лие один из
пистолетов и обернулся к Дину.
– И, – негромко продолжил он, – если вам что-то угрожает, и вы достали
пистолет? Будьте готовы выстрелить.
Я перевела значение слов Джадда: вы уже похоронили свою дочь. Вы нас не
потеряете, чего бы это не стоило.
Дин сжал пистолет, и Джадд взглянул на нас с Майклом и Слоан.
– Что касается вас, хулиганы, в таких городках существует два типа людей: те,
кому нравится разговаривать, и те, кто это ненавидит. Общайтесь только с первыми, а не
то я тут же увезу вас из этого города.
Этот приказ не терпел возражений. Я слышала в голосе Джадда военные нотки.
– Это миссия по сбору информации, – перевела Слоан. – Если увидим
противника…
Не вступаем с ним в контакт.
ГЛАВА 31
Лучшим местом для поиска тех, кто был не прочь поговорить, был один из местных
баров. Наш выбор быстро остановился на закусочной. Она находилась достаточно далеко
от исторической части города, чтобы большее количество её посетителей составляли
местные жители, но достаточно близко, чтобы туда время от времени забредали туристы
– идеальный вариант.
«Не-закусочная Мамы Ри». Табличка над дверью рассказала мне всё, что мне нужно
было знать о владелице заведения.
– Но, Кэсси, – прошептала Слоан, когда мы зашли в ресторан. – Это ведь
закусочная.
Из-за барной стойки на нас взглянула женщина чуть старше пятидесяти. Она
внимательно оглядела нас, словно она расслышала шепот Слоан.
– Садитесь за любой столик, – закончив изучать нас, сказала она.
Я выбрала столик у окна, между парой пожилых горожан, игравших в шахматы и
четверкой старушек, сплетничающих за завтраком. Слова Слоан о том, что средний
возраст горожан Гейтера шел на спад, явно не были шуткой.
Лия и Слоан сели за столик рядом со мной. Дин с Майклом выбрали места
напротив, а Стерлинг с Джаддом решили сесть у барной стойки.
– У нас нет меню, – женщина, сказавшая нам садиться – предположительно,
Мама Ри – опустила на наш столик пять стаканов воды. – Сейчас завтрак. Где-то через
десять минут будет ланч. На завтрак мы подаем еду для завтрака. На ланч мы подаем еду
для ланча. Могу приготовить всё, что придёт вам на ум, но не ждите чего-то модного.
В её исполнении слово «модный» звучало так, словно оно было ругательством.
– Я бы не отказался от лепешек с подливкой, – южный акцент Дина заставил
женщину улыбнуться.
– С беконом, – добавила она. Это был не вопрос.
Дина было не провести.
– Да, мэм.
– Мне французский тост, – попросила Лия. Ри фыркнула – что-то подсказывало
мне, что «французский тост» слишком уж походил на что-то модное. Но всё же она
записала заказ Лии и повернулась ко мне. – А тебе, милочка?
Эти слова напомнили мне о чём-то. Я была в Не-закусочной не впервые. Я почти
видела себя за столиком в углу с горкой цветных мелков.
– Я буду блинчик с голубикой, – сама того не ожидая, произнесла я. – С
клубничным соусом и молочным коктейлем с «Орео».
Мой заказ заставил невозмутимую женщину замереть, словно это сочетание
показалось ей знакомым, как мне показался знакомым Аптекарский сад.
Вы не из тех, кто станет сплетничать с чужаками, – подумала я. – Но
возможно, вы расскажете что-то интересное одному из своих.
– Наверное, вы меня не помните, – произнесла я, – но когда-то я жила в Гейтере
с моей матерью. Её звали…
– Лорелея, – опередила меня Ри. Затем она улыбнулась. – А ты, значит, Кэсси.
Совсем взрослая, – она снова внимательно осмотрела меня. – Ты похожа на мать.
Я не была уверенна в том, было ли это комплиментом – или предупреждением.
Разговори её, – подумала я. – Пусть расскажет о маме. О городе. О Мэйсоне
Кайле.
– Я не очень хорошо помню, как мы здесь жили. Знаю, что не больше пары
недель, но…
– Пары недель? – брови Ри взлетели так высоко, что они едва не исчезли в линии
роста её седеющих волос. – Кэсси, вы с мамой жили здесь больше года.
Год? Я почувствовала себя так, словно она ударила меня в живот. Я могла простить
себе пару забытых недель своего детства, проведенного в постоянных разъездах. Но год?
Целый год моей жизни, который мог бы дать полиции зацепку в деле моей матери, если бы
я вспомнила хотя бы название города?
– Ты была крохотной, – продолжила Ри. – Где-то шесть лет. Тихой. Хорошо себя
вела, не то что моя Мэлоди. Ты её помнишь?
Стоило мне услышать это имя, у меня перед глазами мелькнула маленькая девочка
с собранными в хвостики волосами.
– Ваша внучка. Мы дружили.
У меня никогда не было друзей. Никогда не было дома. Такова была правда моего
детства.
– Как поживает твоя мама? – спросила Ри.
Я сглотнула и опустила взгляд на стол.
– Она умерла, когда мне было двенадцать.
Ещё одна правда моего детства, оказавшаяся ложью.
– О, милая, – Ри протянула руку и сжала моё плечо. Затем, в деловой манере
женщины, вырастившей не одно поколение детей, она обернулась к Слоан с Майклом и
приняла их заказы.
Вы знаете, что такое скорбь, – подумала я. – Вы знаете, когда стоит
поддержать человека, а когда – не вмешиваться.
Когда Ри отправилась на кухню, Майкл озвучил свои наблюдения.
– Ей нравилась твоя мать, но в ней есть и злость.
Если мы с мамой жили здесь почти год, что заставило нас снова уехать? И какие
проблемы моя мать могла оставить после себя?
Получив еду, я могла думать лишь о том, как заставить Ри заговорить. Я должна
была узнать подробности – о жизни моей матери в Гейтере, о Мэйсоне Кайле.
Как оказалось, мне не пришлось уговаривать Ри. Когда мы закончили наш завтрак,
она пододвинула к нашему столику стул.
– Что привело тебя в Гейтер? – спросила она.
Убийство. Похищения. Столетия постоянных пыток.
– Мы приехали развеять прах матери Кэсси, – ответила за меня Лия. – Тело
Лорелеи нашли несколько месяцев назад. Кэсси говорит, что её мать хотела бы упокоиться
именно здесь.
Хоть я уже признала, что почти ничего не помню о Гейтере, Лия была Лией, так что
Ри поверила каждому её слову.
– Если я чем-то могу помочь, – напрямик сказала Ри, – Кэсси, милая, дай мне
знать.
– Есть кое-что, – я ждала этого шанса. – Если мы с мамой провели здесь год,
значит, мы жили здесь дольше, чем где бы то ни было. Я почти ничего не помню. Знаю,
что маме здесь очень нравилось, но, прежде чем я развею её прах… – на несколько
секунд я закрыла глаза, позволяя своему настоящему горю выбраться на поверхность. – Я
хотела бы вспомнить, почему.
Я не была и близко такой же хорошей лгуньей, как Лия, но я знала, как
использовать правду.
Мы жили здесь дольше, чем где бы то ни было. Я почти ничего не помню. Я хотела
бы вспомнить, почему.
– Не знаю, что я смогу тебе рассказать, – Ри была удивительно прямолинейной.
– Лорелея была не из общительных. Она приехала в город с каким-то вздорным
представлением, заявляя, что она медиум. Она помогала людям «связаться с духами их
близких», предсказывала судьбу, – Ри фыркнула. – Городской совет не позволил бы ей
остаться надолго, но Марцела Уэйт обожает такие штучки. В этом городе она известна
благодаря трём вещам: своей болтливости, мертвому богатому мужу и тому, что она
изводит членов городского совета до тех пор, пока не получит желаемое.
Пока что история казалась мне знакомой.
– За первую пару недель твоя мама приезжала сюда дважды или трижды, вместе с
тобой. Она была молода. Упряма, хоть она хорошо это скрывала, – Ри сделала паузу. – Я
предложила ей работу.
– Официантки? – спросила я. Прежде чем Бриггс завербовал меня в программу
«Естественных» я работала официанткой в закусочной. Я гадала о том, могла ли какая-то
часть меня помнить, что когда-то этим занималась моя мать.
Ри сжала губы.
– У меня есть плохая привычка нанимать на работу официанток, которые многое
повидали за свою жизнь. Большинство из них от чего-то бежали. Я никогда не знала, от
чего бежала Лорелея – она не рассказывала, а я не спрашивала. Она приняла
предложение о работе. Я выплачивала большую часть её арендной платы.
– Голубой дом с большим дубом, – мягко произнесла я.
Ри кивнула.
– Моя дочь недавно съехала из него. Мэлоди и Шэйн жили со мной, так что я не
хотела, чтобы дом пропадал.
Съехала. Тон, которым Ри произнесла эти слова, открыл мне их смыл: она сбежала
и бросила своих детей с вами.
Это объясняло, почему Ри могла пожалеть молодую мать одиночку, которая
пыталась прокормить свою дочь.
Дом – это не место, Кэсси. Слова моей матери были со мной годами, но теперь я
слышала их иначе, ведь – хоть и ненадолго – но однажды у нас был дом.
– Моя мать была с кем-нибудь близка? – спросила я у Ри. – С кем-то
встречалась?
– Твоя мама всегда знала толк в симпатичных мужчинах, – Ри пыталась быть
тактичной. – Но ещё она знала толк в проблемах.
Не так уж и тактично.
Прищурившись, Ри взглянула на Дина.
– От тебя есть проблемы? – спросила она.
– Нет, мэм.
Она обернулась к Майклу.
– А от тебя?
Он одарил её очаровательной улыбкой.
– На сто процентов.
Ри фыркнула.
– Я так и подумала.
Дверь открылась, и в закусочную зашел Вдовий Мысок из Аптекарского музея.
Увидев его, Ри улыбнулась, как тогда, когда Дин заказал лепешки с подливкой.
– Ты помнишь Шэйна? – спросила у меня Ри. – Мой внук.
Шэйн. Я чувствовала, как воспоминание зависло на грани досягаемости. Ри
поднялась на ноги.
– Моя мать знала мужчину по имени Мэйсон Кайл? – спросила я, прежде чем
она успела уйти.
Ри уставилась на меня.
– Мэйсон Кайл? – она покачала головой, словно стараясь выбросить из головы
воспоминания. – Я не слышала это имя двадцать пять лет. Он уехал из Гейтера, когда ему
было сколько? Семнадцать или вроде того? Задолго до того как твоя мать приехала в
город, Кэсси.
Когда Ри зашагала к барной стойке – и своему внуку – одна из старушек за
соседним столиком цокнула языком.
– Как жаль, что такое случилось с семьей Кайлов, – произнесла она. – Самая
настоящая трагедия.
– Что произошло? – спросила Слоан, разворачиваясь на сидении.
Игравший в шахматы старик по другую сторону от нас обернулся и взглянул на неё.
– Их убили, – проворчал он. – Один из этих людей.
Каких людей?
– Бедному малышу Мэйсону было не больше девяти, – сказала женщина,
цокнувшая языком. – Большинство местных считают, что он всё видел.
Я вспомнила маленького мальчика с фотографии, а затем подумала о чудовищном
убийце, которым он стал.
– Довольно, – судя по тону Ри и мгновенной реакции окружающих здесь её
слово было законом. Кивнув, она снова обернулась к своему внуку. – Шэйн, что тебе…
Прежде чем она успела закончить, Шэйн увидел что-то за окном. Он напрягся и,
хлопнув дверью, выбежал на улицу.
Я выглянула в окно и увидела, как он бросился к группе из дюжины людей. Они
шагали рядами по четыре человека. Люди разных возрастов и разных рас. Каждый из них
был с ног до головы одет в белое.
Шэйн попытался подойти к девушке, стоявшей за другими, но мужчина с густыми,
иссиня-черными волосами с намеком на седину преградил ему путь.
– Рискну предположить, – не сводя глаз с приближающейся стычки, произнесла
Лия, – что «эти люди» – разведчики из местной дружелюбной секты.
ГЛАВА 32
«Эти люди». Такими словами игравший в шахматы мужчина описал тех, кто убил
семью Мэйсона Кайла больше тридцати лет назад.
Майкл бросил на стол три купюры по двадцать долларов, и мы пятеро вышли из
закусочной.
– Мэл, – Шэйн попытался обойти седеющего мужчину. – Мэлоди.
– Всё в порядке, Эхо, – сказал мужчина девушке, которую Шэйн называл
Мэлоди. – Выскажи свою правду.
Девушка, которую я почти узнала – как я почти узнала Шэйна – сделала шаг
вперед. Она не отрывала взгляда от земли.
– Я больше не Мэлоди, – её голос был чуть громче шепота. – Я не хочу быть
Мэлоди. Моё второе имя – моё истинное имя – Эхо, – она посмотрела на брата. —
Сейчас я счастлива. Ты не можешь за меня порадоваться?
– Порадоваться? – переспросил Шэйн. – Мэл, ты даже не можешь поговорить
со мной, не оглядываясь на него, чтобы убедиться, что ты всё говоришь правильно. Ты
променяла колледж – колледж, Мэлоди – на опустошающую секту, которая украла у нас
мать, когда мы были детьми. – Руки Шэйна сжались в кулаки. – Так что, нет, я не могу
за тебя порадоваться.
– Ваша мать была потеряна, – глава секты почти ласково обратился к Шэйну. —
Мы пытались дать ей покой, простую жизнь. Когда она выбрала другой путь, мы скорбели
не меньше вас.
– Это из-за вас она уехала из города! – взорвался Шэйн.
Его собеседник не дрогнул.
– Ранчо Покоя – место не для всех. Мы не можем помочь всем, но помогаем тем,
кому можем, – он мельком взглянул на Мэлоди – так быстро, что я бы и не заметила,
если бы не ждала этого.
– Я нашла покой, – без каких либо эмоций в голосе и со стеклянными глазами
произнесла Мэлоди. – В покое я нашла равновесие. В покое я нашла мир.
– Ты что-то употребляешь? – спросил Шэйн, а затем снова обернулся к мужчине,
с которым он спорил. – Что вы ей дали? Что вы ей даёте?
Несколько секунд мужчина глядел на и сквозь Шэйна, а затем он опустил голову.
– Нам нужно идти.
– Ещё три секунды и этот Драко Малфой ударит его, – негромко произнёс
Майкл. – Три… два…
Шэйн ударил мужчину. Утирая кровь с губы тыльной стороной ладони, лидер секты
взглянул на Шэйна с улыбкой.
Агенту Стерлинг не понадобилось много времени, чтобы раскопать информацию о
Ранчо Покоя. Лидера секты звали Холлэнд Дарби. За последние тридцать лет местные
органы власти не раз расследовали его деятельность, но не нашли доказательств каких
либо правонарушений.
Первые жалобы появились, когда община Ранчо Покоя обосновалась на окраине
Гейтера больше тридцати лет назад. Судя по документам, которые нашла агент Стерлинг,
Холлэнд Дарби подбирал бродяжек и бездомных, но за годы ему удалось переманить на
свою сторону и множество молодых, впечатлительных местных жителей. Все они были
совершеннолетними. И все они были женщинами.
Вот и всё, что мне нужно было знать о Холлэнде Дарби. Он всегда ставил точки над
«І». Если бы ты принимал несовершеннолетних, у тебя могли бы начаться проблемы с
законом. И чем бы ты не занимался на Ранчо Покоя, последнее чего ты хочешь – это
копы на твоей земле. Твоими последователями становятся и мужчины, и женщины, но,
когда дело касается местных, ты предпочитаешь девушек – чем младше, тем лучше.
– Он привёл Мэлоди в город в качестве проверки, – по тону Лии было
невозможно догадаться, что это было для неё чем-то личным; что Холлэнд Дарби разбудил
воспоминания, которые она давно похоронила. – Дарби хотел, чтобы Шэйн увидел свою
сестру. Он хотел, чтобы Мэлоди дала ему понять, что теперь они – её семья.
Чем меньше Мэлоди контактировала со своей семьей, тем проще было ею
манипулировать. Но с каждым разом, когда она смотрела им в глаза и выбирала тебя,
шансы на то, что они простят её, становились всё меньше. Они не смогут простить её,
и, даже если она захочет уйти с Ранчо Покоя, она не сможет вернуться домой.
– Судя по всему, – поднимаясь на ноги, произнесла Лия, – отель «Гейтер» не
слишком хорошо знаком с нормальными кондиционерами, – она убрала свои волосы с
шеи. – Я переоденусь во что-нибудь полегче.
Выражение лица Лии призывало нас рискнуть и поспорить с тем, что её желание
переодеться было как-то связано с температурой воздуха. Сидящий рядом со мной Майкл
наблюдал за тем, как она уходит. Не важно, как хорошо она умела скрывать свои эмоции,
он мог их прочитать. Он знает, что ты чувствуешь. И ты знаешь, что он знает.
Через несколько секунд Майкл последовал за ней в спальню. Я знала, как всё
пройдет – Майкл попытается высвободить её эмоции, а Лия припомнит ему фиаско с
Селин.
– Думаю, – Слоан нарушила тишину, – существует примерно восьмидесяти
семи процентный шанс того, что в итоге Майкл с Лией начнут целоваться или как-то иначе
взаимодействовать в акте физического…
– Давайте вернемся к делу, – вмешалась агент Стерлинг. – Приступим? – она
переключилась в режим лекции. – Тридцать три года назад, когда Холлэнд Дарби начал
выкупать большие земельные участки на окраине города, последовало множество жалоб.
Думаю, большая часть жалоб была необоснованна или сфабрикована – никто не хотел,
чтобы на месте семейных ферм обосновались бродяжки, бездомные и бывшие наркоманы,
– агент Стерлинг отложила жалобы и взяла папку потолще. – Примерно через девять
месяцев после открытия Ранчо Покоя местное управление шерифа начало расследование
о причастности этой группы к убийству Анны и Тодда Кайлов.
– Родителей Найтшэйда? – спросила я. Стерлинг кивнула. Следующий час мы с
ней, Дином и Слоан провели, просматривая сведенья о каждой улике, которую удалось
обнаружить в ходе расследования.
Улик было не много.
Анна и Тодд Кайлы были молодой супружеской парой с девятилетним сыном. С
ними жил отец Анны – Малкольм Лоуелл. Читая между строк, я поняла, что Малкольм
был богат – это он был владельцем дома и именно он отказался продавать свою землю
Холлэнду Дарби, когда тот стал скупать земельные участки их соседей. Между этими
двумя состоялось какая-то стычка. Они ругались. Угрожали.
В ту же ночь кто-то вломился в дом Малкольма Лоуелла, зарезал его дочь и зятя,
жестоко напал на Малкольма, семнадцать раз ударив его ножом и бросив его умирать на
полу. Согласно полицейскому отчёту, всё это время девятилетний Мэйсон находился в
доме.
Ты слышал их крики? Ты спрятался? Старушка из закусочной сказала, что по
мнению большинства жителей Гейтера Мэйсон Кайл видел, как убили его родителей, но в
отчёте об этом не упоминалось.
Полицию вызвал Малкольм – дед Найтшэйда. К приезду скорой помощи он был
при смерти. Старик выжил. Его дочь и зять – нет. Малкольм Лоуелл не смог описать
нападавшего, но подозрения сразу же пали на жителей Ранчо Покоя.
– Я поработала над временными рамками, – Слоан одну за другой вырывала
страницы из предоставленного отелем блокнота и раскладывала их на полу, делая на
каждом листе пометку. Она указала на лист бумаги, лежащий левее других. – Тридцать
три года назад Холлэнд Дарби основывает свою общину на окраине города. Меньше чем
через год убивают Анну и Тодда Кайлов. Двадцать семь лет назад Владыка ядов, который
однажды выберет себе в ученики Найтшэйда, убил девятерых людей и вступил в ряды
Владык.
Я проследила за логикой в вычислениях Слоан: Найтшэйд совершил своё
посвящение – девять убийств – шесть лет назад. Секта действовала с периодичностью в
двадцать один год. А значит, Владыка ядов, предшествовавший Найтшэйду, прошел
посвящение через два или три года после убийства Анны и Тодда Кайлов.
Какова в этом связь?
– Первый сценарий, – сказала я. – Владыка, который позже станет учителем
Найтшэйда, жил в Гейтере, когда Кайлов убили. Мы знаем, что Владыки предпочитают
Пифий, которые в прошлом пережили насилие – возможно, убийц они выбирают по тем
же критериям, – на миг я закрыла глаза и уцепилась за логику. – Предыдущий Владыка
знал, что увидел и пережил Мэйсон, и поэтому выбрал его.
Взгляд Дина встретился с моим.
– Второй сценарий: я – Владыка, завербовавший Найтшэйда. А ещё я убийца
Анны и Тодда Кайлов. Меня так и не поймали, но дело привлекло достаточно местной
прессы, чтобы заинтересовать Владык, которые предложили мне превратить мой
потенциал во что-то намного большее, – он провёл кончиками пальцев своей провой руки
по моей левой ладони. – Я принял предложение и научился убивать без следа, без
жалости.
Слоан поёжилась.
– Годы спустя, – негромко произнес Дин, – когда мне было пора выбирать себе
ученика, я вспомнил Мэйсона Кайла. Возможно, я не знал, что он был в доме, когда я
убивал его семью. А может, – его голос звучал так, словно он принадлежал кому-то
другому, – тогда я позволил ему выжить. Так или иначе, он мой.
В комнате повисла тишина. Если родителей Найтшэйда убил один из Владык, то
раскрыв убийство Кайлов, мы можем найти того, кто завербовал Найтшэйда.
Найти одного Владыку и идти по следу.
– Третий сценарий, – агент Стерлинг молчала, пока мы с Дином озвучивали свои
теории, но теперь она заговорила. – Н.О. в деле Кайлов убил родителей Найтшэйда,
чтобы однажды маленький Мэйсон Кайл и сам стал убийцей, – она поднялась на ноги и
принялась измерять комнату шагами. Я ещё никогда не видела её такой напряженной. – Я
знаю дело Найтшэйда вдоль и поперек. Мы искали гениального нарцисса, который обожал
побеждать и иметь преимущество. И всё же, во время последнего допроса Найтшэйд
смирился с тем, что Пифии придется приговорить его к смерти. Он не сопротивлялся. Не
надеялся, что другие Владыки его спасут.
– Верность, – перевела я.
– Вы считаете, что верность может уходить корнями в детство, – Дин поднял
глаза к агенту Стерлинг. – Вы думаете, что наш Н.О. с детства растил Найтшэйда так,
чтобы он присоединился к Владыкам.
Слоан нахмурилась.
– Родителей Найтшэйда убили за тысячу восемьсот восемьдесят семь дней до
того, как Владыка, выбравший Найтшэйда, совершил свои девять убийств, – объяснила
она. – Без учета аномалий в пространство-временном континууме, кажется
маловероятным, что кто-то мог думать об ученике, который займет его место, ещё до того,
как он сам получил это место.
Руки Слоан дрожали – явный призрак тревоги. Она успокоилась и вернулась к
остатку временного отрезка.
– Через девять лет после убийства родителей Мэйсона Кайла, Мэйсон навсегда
уехал из Гейтера. Примерно двадцать четыре года назад. Где-то через двадцать лет после
этого в город приехали Кэсси и её мать, – голубые глаза Слоан метнулись к моим. Я
знала, что она пытается просчитать вероятность того, что её следующие слова сделают
мне больно.
Я опередила её.
– Через шесть лет после того, как мы с мамой уехали из Гейтера, Найтшэйд убил
девять человек, и занял место за столом Владык. Меньше чем через два месяца после
этого похитили мою мать.
Моя мать и Найтшэйд жили в этом городе с разницей больше чем в десятилетие.
Но, скорее всего, впоследствии один или несколько владык следили за ними. У вас
хорошая память. Вы знаете толк в потенциале. И вы умеете быть очень, очень
терпеливыми.
– Если предположить, что на семью Кайлов напал человек не младше
шестнадцати лет, – сказала Слоан, – мы ищем Н.О. чуть младше пятидесяти – а может
и намного старше.
Я подумала о пожилых горожанах в закусочной и старике, который приглашал нас в
Аптекарский музей.
– Нам нужно узнать, что полиция не внесла в официальные документы, —
произнёс Дин. – Сплетни. Теории.
– Вам повезло, – возвращаясь в комнату, произнесла Лия, – что сплетни – одна
из моих специальностей. – Она облачилась в длинную черную юбку и многослойную
