Текст книги "Дурная кровь (ЛП)"

Автор книги: Дженнифер Линн Барнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

важно, что они с тобой сделали – ты моя.

– Ты знаешь число семь, – пробормотала я. – Ты умница, – голос застрял у

меня в горле. – Но Лорел? Ты больше не обязана играть в эту игру. Больше никогда. Ты не

должна быть Девяткой. Ты можешь быть просто Лорел, на веки вечные.

Лорел не ответила. Её взгляд замер на чём-то, чуть выше моего правого плеча. Я

обернулась и увидела, как мальчик катает свою сестру на карусели.

– Колесо крутится, – окаменев, пробормотала Лорел. – Круг за кругом…

Ты

Скоро.

Скоро.

Скоро.

Владыки приходят и уходят, но Пифия живёт в комнате.

ГЛАВА 19

Благодаря моему разговору с Лорел, я узнала две вещи. Во-первых, какую бы

позицию не занимала моя мать, и какой бы не была её власть над Владыками, она

оставалась пленницей. Её «браслеты» были достаточным тому доказательством. А во-

вторых…

– Кровь принадлежит Пифии, – я повторила слова своей сестры вслух. – Кровь

принадлежит Девятке.

– Тук-тук, – у Лии была привычка произносить это вслух, а не стучать на самом

деле. Не дожидаясь ответа, она не спеша вошла в комнату, которую мы делили со Слоан.

– Маленькая птичка нашептала мне, что существует вероятность в семьдесят две целых

три десятых процента, что тебя нужно обнять, – сказала Лия. Она изучила моё лицо. —

Но я не обнимаюсь.

– Я в порядке, – сказала я.

– Вранье, – сразу же ответила Лия. – Попробуешь ещё разок?

На кончике моего языка вертелись слова о том, что после ссоры в доме Майкла, она

и сама была не в порядке, но я знала, что заговори я об этом, всё плохо кончится.

– Ты не обнимаешься, – вместо этого, сказала я. – А как относишься к

мороженому?

В итоге мы с Лией оказались на крыше. Между нами стояла упаковка мороженого с

белым шоколадом и малиной.

– Хочешь, чтобы я сказала тебе, что твоя мать всё ещё та, кого ты помнишь? —

спросила Лия, облокачиваясь на оконную раму за нашими спинами.

Если бы я попросила её об этом, Лия заставила бы слова прозвучать абсолютно

убедительно. Но я не хотела, чтобы она мне лгала.

– Несколько недель назад Найтшэйд сказал нам, что Пифия руководит Владыками

вместо своего ребенка, – слова казались горькими на вкус. – Но Лорел сказала, что ей

сковывают запястья.

Частично – королева, частично – пленница. Бессильная и могущественная. Как

долго человек может выдерживать такую двойственность, прежде чем он сделает что-то —

что угодно – чтобы вернуть себе свободу воли и контроль?

– Моя младшая сестра называет цепи браслетами, – я смотрела прямо перед

собой, крепко сжимая ложку. – Она думает, что это игра.

Я замолчала.

– Ну, пока что мне не скучно, – Лия взмахнула в мою сторону ложкой,

показывая, чтобы я продолжала.

Так я и сделала.

– Такое чувство, что в Лорел живет два разных человека, – через несколько

минут закончила я. – Маленькая девочка и… кто-то ещё.

Что-то ещё.

– Она сжала мою щеку до боли. Сказала, что хочет увидеть мою кровь. Но как

только Слоан высвободила свои руки из цепей, как будто выключатель щелкнул. Лорел

снова стала маленьким ребенком. Она спросила у меня… – слова застряли у меня в горле.

– Спросила, умница ли она, как будто…

– Как будто по сигналу она должна становиться совершенно жуткой, на грани

безумия? – подсказала Лия.

– Возможно, так и есть.

Лия выросла в секте. Однажды она сказала мне, что кто-то дарил ей подарки, если

она хорошо себя вела. Лия распустила волосы и вытянула ноги к краю крыши. Перемена

во внешности, перемена в позе. Я поняла, что так Лия пыталась отбросить эмоции,

которые она не хотела чувствовать.

– Когда-то давно… – небрежно и легкомысленно произнесла Лия, – жила-была

маленькая девочка по имени Сейди. Она должна была учить слова. Играть роль. И чем

лучше у неё получалось… – Лия сжала губы и улыбнулась мне. – Но это история для

другого раза.

Лия нелегко раскрывала части своего прошлого, и даже когда она это делала, нельзя

было наверняка сказать, были ли её слова правдой. Но я собирала частички и обрывки —

например то, что на Сейди – её настоящее имя.

Учить слова. Играть роль. Я гадала о том, что общего было у Сейди и Девятки. Я

знала, что мне не стоит профилировать Лию, но всё равно сделала это.

– Чтобы тогда не произошло, – мягко произнесла я, – это произошло не с тобой.

В глазах Лии мелькнул намек на чувства, словно блик на темной воде в глубоком

колодце.

– Так говорила Сейди её мама. Просто притворись, что это происходит не с тобой,

– на губах Лии мелькнула резкая улыбка. – Сейди хорошо умела притворяться. Она

играла роль. А я научилась играть в игру.

Отмахиваясь от своей старой личности, Лия возвращала себе власть. Её «игра» – в

чём бы она не заключалась – скорее всего, мало походила на игру, через которую

пришлось пройти моей матери, и которую Лорел считала нормальной. Но между этими

двумя ситуациями было достаточно сходств, чтобы я задумалась о том, говорила ли мама

моей младшей сестре провести черту между «Лорел» и «Девяткой».

– Что было с матерью Сейди? – спросила я. С твоей матерью, – я мысленно

уточнила. – Она последовала собственному совету? Создала часть себя, которой не могло

коснуться ничего и никто?

Наверняка Лия понимала, что я спрашиваю не только о её матери, но и о своей.

Была ли вырастившая меня женщина Пифией? Или это была всего лишь роль? Возможно,

она отделила часть себя и глубоко похоронила её? Если я найду её, будет ли кого спасать?

– Ты профайлер, – беззаботно произнесла Лия. – Ты мне скажи…

Лия запнулась, не закончив предложение. Я проследила за её взглядом к тропинке,

ведущей к нашему дому – и к девушке, шагавшей по ней так, словно тропинка была

подиумом, а она – звездой шоу.

– Селин Делакруа, – тон Лии был совсем немного менее настораживающим, чем

жутковатая улыбка, мелькнувшая на её губах, когда она поднялась на ноги. – Будет

весело.

ГЛАВА 20

– Разве я не могу навестить лучшего друга детства в день его рождения?

Мы с Лией спустились на первый этаж и услышали, как Селин объясняет Майклу

своё появление. Рядом с ним с упрямым и озабоченным лицом стояла Слоан. Я гадала о

том, кого она хочет защитить – Майкла или Лию.

– Ты следила за нами, – Майкл не звучал слишком уж удивленным.

– Следила, – повторила Селин. – Или подкупила несколько человек, чтобы они

присмотрели за вами. Без разницы, – затем она обернулась к Слоан. – Должно быть, ты

одна из друзей Майкла. Я Селин.

– Ты подстроила собственное похищение, – на языке Слоан это было

приветствием. – Насколько я понимаю, такое поведение абсолютно ненормально.

Селин пожала плечами.

– Разве я подделала записку о выкупе? Или позвонила в полицию?

– Ты пытаешься сказать, что не делала ничего незаконного, – Дин зашел в

комнату и вмешался в разговор прежде, чем это смогла сделать Лия.

– Я хочу сказать, что, если человек хочет разнести собственную студию и на

недельку уехать в один из своих загородных домов, он не виноват, если кто-то подумает,

что случилось преступление.

– А я хочу сказать, – вмешалась Слоан, – я хочу сказать… – она умолкла,

пытаясь подобрать ответ. – Я хочу сказать, что среднестатистический карликовый ослик

живет от двадцати пяти до тридцати пяти лет!

Селин широко улыбнулась.

– Она мне нравится, – напрямик сказала она Майклу. – Она говорит то, что

думает. Нашему кругу общения не помешало бы побольше таких людей.

Твоему кругу общения, – мысленно поправила я. – Не кругу общения Майкла.

Больше нет.

– Раз уж мы говорим то, что думаем, – вмешалась Лия, – если ты приехала,

чтобы отметить день рождения Майкла, может нам стоит начинать вечеринку?

Майклу хватило ума выглядеть встревоженным.

– Думаю, стоит сыграть в игру, – продолжила Лия.

– Игру? – Селин изогнула бровь. – Какую игру?

Лия посмотрела на Майкла и лукаво улыбнулась.

– Как насчет «Я никогда не…»?

Я не была уверенна в том, как Майкл планировал провести свой день рождения, но

не думаю, что в его планы входило сидеть у бассейна на заднем дворе с Лией по одну

сторону от него и Селин – по другую.

– Правила простые, – произнесла Лия, свешивая ноги в бассейн. Не смотря на

подогрев, вода была холодной.

– Сначала все поднимают десять пальцев. Если кто-то говорит о чём-то, что вы

делали, вы опускаете палец, – она позволила нам усвоить правила и эффектно начала

игру. – Меня никогда не похищал, мне не угрожал или в меня не стрелял Н.О..

Я видела подтекст: какой бы мир не делили Селин с Майклом, Лия пыталась

показать этой девушке, что теперь она ничего о нём не знала.

Я опустила палец. За мной повторили Дин с Майклом.

Селин и глазом не повела.

– Я никогда не использовала слово «Н.О.», словно это абсолютно нормально.

Мы с Дином, Майклом и Лией опустили пальцы. Лия кашлянула, призывая

внимание Слоан.

– Я ничего не говорю так, словно это нормально, – объяснила Слоан. —

Девяносто восемь процентов времени я совсем не нормальная, – она сделала паузу. – Я

никогда не знала первую сотню цифр в числе Пи.

Майкл застонал. Все, кроме Слоан опустили по пальцу. У меня оставалось всего

семь, а ведь прошло только три раунда.

– Твоя очередь, – сказала мне Селин. – Придумай что-нибудь хорошее.

Я взглянула на Лию.

– Я никогда не жила в уборной музея Метрополитен.

Лия фыркнула и медленно опустила средний палец на левой руке.

– Серьезно? – спросила Селин.

Лия взглянула на девушку с опасным блеском в глазах.

– Серьезно.

Судя по всему Дин почувствовал, что взгляд Лии не сулил ничего хорошего – ни

Селин, ни Майклу, ни самой Лии – потому что в этот момент он присоединился к игре.

– Я никогда, – медленно произнёс он, – не целовался с Майклом Таунсендом.

– Однажды, здоровяк, – подмигнув, сказал ему Майкл. – Если будешь хорошо

себя вести.

Я уставилась на Дина и опустила палец. Почему он это сказал? – гадала я. Но

когда Лия опустила палец, я поняла, почему Дин выбрал именно этот факт.

Селин не пошевелилась.

– Я никогда, – через несколько секунд произнёс Майкл, – поспешно не

предполагал, что моя вторая половинка влюблена в девушку, которую я никогда не

встречал.

Лия загнула палец и перегруппировала пальцы так, чтобы поднятым оставался

только средний.

– Я никогда не употребляла словосочетание «вторая половинка», – парировала

она.

– Технически, – заметила Слоан, – ты только что это сделала.

Селин фыркнула.

– Я никогда не имела слабости к блондинкам, – произнесла она. А затем, не

отводя взгляда от Слоан, она одарила нашего эксперта по статистике ослепительной

улыбкой и опустила собственный палец, показывая, что она имеет слабость к блондинкам.

Ты никогда не целовалась с Майклом, – осознала я, – потому что Майкл не в

твоём вкусе.

– Я никогда не хотела завести карликового ослика, – произнесла Слоан, понятия

не имея о том, что Селин с ней флиртовала.

Снова подошла моя очередь.

– Я никогда не подстраивала собственное похищение из-за чего-то, что сказал мне

Тэтчер Таунсенд.

Отец Майкла отрицал, что он спал с Селин, виделся с ней в день её исчезновения

или угрожал ей. Но, как сказала Лия, правдой могло оказаться и всего один факт из трёх.

Возможно, он с тобой не спал, но всё равно виделся с тобой. Возможно, он

угрожал тебе из-за чего-то другого.

Селин – порывистая и бесстрашная – опустила палец.

– Мне никогда не угрожали из-за бизнеса моего отца, – предположил Дин, но

прогадал.

Селин обернулась к Майклу.

– Становится скучно, – сказала ему она. Судя по всему, что бы ей не сказал

Тэтчер Таунсенд, она не хотела этим делиться.

На несколько секунд повисла тишина, а затем Лия произнесла:

– Я никогда не позволяла кому-то избивать меня.

Майкл перевел взгляд с Селин на Лию.

– Подловила, – сказал он, указывая на свою разбитую губу. – Очень

проницательно.

Вместо ответа Лия опустила левую руку. Через несколько секунд я поняла, что

таким образом она опустила средний палец. Вдруг я поняла, что так Лия пыталась сказать

Майклу, что когда-то она была на его месте.

После долгой паузы заговорила Селин.

– Меня никогда не признавал мой собственный отец, – голос Селин звучал

хрипло, словно для неё слова Майкла и Лии тоже что-то значили.

Слоан уставилась на Селин. Так как мой отец признал меня, я загнула палец. Как и

Дин. Как и Майкл. Как и Лия.

Но Слоан не пошевелилась.

– Ты тоже родилась вне брака? – спросила она у Селин. В её голосе не было

осуждения. Она не знала, что обычно люди не задают такие вопросы.

Майкл повернулся к Селин, изучая черты её лица.

– Си-си?

Если Селин и была рождена вне брака, Майкл явно не знал об этом. Я подумала об

эмоциях, которые он увидел на лице своего отца, когда Селин исчезла. Ярость.

Оскорбление. Личная обида.

Жажда.

Тэтчер Таунсенд был человеком, жаждущим заполучить всё, чем он не мог

обладать. То, что ему не позволяли забрать. То, что принадлежало тебе по праву.

Внезапно, я взглянула на ситуацию с другой стороны – почему Тэтчер решил

увидеться с Селин, почему Селин так отреагировала, почему она последовала за Майклом

сюда, почему Тэтчер Таунсенд с самого начала решил участвовать в расследовании.

С характером, как и её отец, – слова Элиз Делакруа обрели новый смысл. Не

Рэми Делакруа. Её отец. Отец Майкла.

Майкл отвернулся от секретов, которые он видел на лице Селин.

– Как именинник, я имею право потребовать вечеринку достойную мультика

«Там, где живут чудовища». И так уж получилось, – продолжил он, скрывая свои эмоции

так, как мог только тот, кто умел их читать, – что у меня, с недавних пор приёмника

трастового-фонда, есть несколько идей.

ГЛАВА 21

В представлении Майкла, вечеринка означала арендованный парк аттракционов.

– Я хочу знать, сколько это стоит? – спросил Дин.

– Сомневаюсь, – ответил Майкл. – Я хочу знать, почему ты боишься добавлять

в свой гардероб цветную одежду? Почти наверняка нет!

Когда мы встретились впервые, мне казалось, что Майкла сложно профилировать.

Но теперь я поняла. Чтение эмоций не было его единственным средством выживания. Он

научился не чувствовать, превращать всё в шутку, не обращать внимания на правду,

которая изменила весь его мир.

Мельком взглянув на Селин, я поняла, что они разделяли эту черту. Уголки её губ

приподнялись в безмятежной улыбке.

– Неплохо, – сказала она Майклу, глядя на горящие вдалеке огни колеса

обозрения.

– Что я могу сказать? – ответил он. – Хороший вкус – это семейное.

В его словах звучал оглушающий подтекст.

Слоан нахмурилась.

– Количество вкусовых рецепторов человека действительно передается по

наследству, но, насколько я знаю, это не влияет на эстетику или предпочтения в

развлечениях.

Селин не стала медлить.

– Интеллектуалы, – важно произнесла она. – Одобряю.

Несколько секунд Слоан молчала.

– А большинство людей – нет.

Моё сердце болело от сухого тона, которым Слоан произнесла эти слова.

Селин на удивление ласково взяла Слоан под руку.

– Как тебе идея попытаться выиграть мне золотую рыбку?

Слоан явно понятия не имела, как ответить, так что она выбрала самый простой

путь.

– У золотых рыбок нет желудков и век. А их устойчивость внимания в состоянии

покоя в одну целую девять сотых раз больше, чем у среднестатистического человека.

Когда Селин повела Слоан в сторону ярморочны игр, я хотела было последовать за

ними, но Майкл удержал меня.

– С ней всё будет в порядке, – сказал он мне. – Селин… – он замолчал, а затем

сменил тактику. – Я ей доверяю.

– Хорошо, когда есть, кому доверять, – тон Лии не был резким, но это ничего не

значило. Она прекрасно умела скрывать резкость за сладостью.

– Я никогда не говорил, что ты можешь мне доверять, – возразил Майкл. – Я

сам себе не доверяю.

– Возможно, я пытаюсь сказать, что ты можешь доверять мне, – Лия играла

кончиком своего темного хвостика, заставляя эти слова звучать не более чем шутливо. —

А может, я пытаюсь сказать, что ты не можешь верить, что я не стану мстить тебе

оригинальными и ужасно абсурдными способами.

После этого настораживающего заявления, Лия взяла Дина под руку, точь-в-точь

как Селин взяла Слоан.

– Я вижу американские горки, которые просто созданы для меня, Дин-о. Ты

готов?

Лия редко о чём-то просила Дина. Он не мог ей отказать. Когда они вдвоём

отделились от группы, я подавила инстинкт последовать за ними.

– И тогда, – пробормотал Майкл, – их осталось двое.

В итоге мы оказались в доме кривых зеркал.

– Ты очень сильно пытаешься меня не профилировать, – прокомментировал

Майкл, пока мы пробирались через лабиринт.

– Что меня выдало? – спросила я.

Он постучал по моему виску двумя пальцами, а затем указал на наклон моего

подбородка. Мы миновали несколько кривых зеркал, искажающих наши отражения. Они

растягивались и сжимались, смешивая цвета моего отражения с цветами отражения

Майкла.

– Можешь не напрягаться, Колорадо. Я хочу того, что не могу получить, просто

для того, чтобы доказать себе, что не заслуживаю того, чего хочу. И, для человека с моими

способностями, я обладаю невероятным умением не замечать того, что у меня прямо под

носом.

Я уловила скрытый смысл его слов.

– Ты даже не догадывался. О Селин. О том, кто на самом деле её отец.

– Но как только она сказала мне об этом, всё обрело смысл, – Майкл сделал

паузу, а затем опробовал слово, которого он избегал. – У меня есть сестра.

Краем глаза я увидела себя в ещё одном зеркале. От искажения мое лицо стало

круглее, а моё тело – меньше. Я подумала о глядящей на качели Лорел. У меня тоже

есть сестра.

– Уголки губ опущены вниз, шея напряжена, глаза не сфокусированы, словно ты

видишь не то, что находится здесь и сейчас, – Майкл сделал паузу. – Сегодня ты

виделась со своей сестрой, и даже Драма Детей и Родителей Таунсендов не заставит тебя

забыть о том, что ты видела.

Мы добрались до выхода из дома кривых зеркал и вернулись на улицу. Я увидела,

что нас поджидает Селин, и проглотила свой ответ на слова Майкла. Она держала в руках

аквариум.

– Слоан выиграла тебе золотую рыбку, – прокомментировал Майкл.

– Слоан выиграла всех золотых рыбок, – поправила его Селин. – Она до ужаса

хороша в этих играх. Что-то связанное с «расчётами».

Я и сама произвела кое-какие расчеты и решила, что, хотел этого Майкл или нет,

ему нужно было поговорить с Селин. А мне нужно было убраться подальше от зеркал,

воспоминаний и внезапного напоминания о том, что до следующей даты Фибоначчи

оставалось меньше тридцати шести часов.

Слоан сидела неподалеку от колеса обозрения в окружении аквариумов с золотыми

рыбками. Я села рядом с ней. О чём бы не говорили Селин с Майклом, музыка от колеса

обозрения заглушила их разговор.

Колесо крутится, – произнёс детский голосок в моих воспоминаниях, – круг за

кругом…

Сидящая рядом со мной Слоан напевала что-то себе под нос. Сначала мне

показалось, что она подпевает музыке, но затем я осознала, что она снова и снова напевает

одни и те же семь нот.

Песенка Лорел.

По моим рукам пробежали мурашки.

– Слоан… – я хотела попросить её остановиться, но что-то в выражении её лица

заставило меня запнуться.

– Семь нот, шесть из них не повторяются, – Слоан уставилась на колесо

обозрения, наблюдая за тем, как оно крутится. – Ми-бемоль, ми-бемоль, ми, ля-бемоль,

фа-диез, ля, си-бемоль, – она сделала паузу. – Что, если это не песня? Что, если это код?

ГЛАВА 22

Семерка. Я знаю семерку. Пока мы сворачивали на подъездную дорогу, слова Лорел

вертелись в моей голове. Я заметила, что у дома было припарковано несколько машин.

Свет горел не только в кухне, но и на всём первом этаже.

Что-то было не так.

Я вышла из машины ещё до того, как Майкл затормозил. По пути к входной двери я

миновала трёх агентов. Агент Вэнс. Агент Старманс. Я не сразу узнала третьего мужчину

– один из агентов, охранявших Лорел.

Нет.

Я распахнула дверь и увидела Бриггса с ещё одним агентом. Со спины я не видела

его лицо, так что я сказала себе, что слишком бурно реагирую. Я сказала себе, что не

узнаю его.

Сказала себе, что с Лорел всё в порядке.

А затем мужчина обернулся. Нет. Нет, нет, нет…

– Кэсси, – агент Бриггс заметил меня и прошмыгнул мимо мужчины. Агент

Моррис. Я вспомнила его имя. Агенты Моррис и Сайдс. Двое агентов, охранявших мою

сестру.

Это слишком опасно, Кэсси, – сказала мне агент Стерлинг, объясняя, почему моя

встреча с сестрой должна была стать последней. – Для тебя. Для Лорел.

– Где она? – спросила я. Всё моё тело дрожало от напряжения. На каком-то

уровне я почувствовала, как Бриггс опустил руку мне на плечо. На каком-то уровне я

знала, что он ведет меня в другую комнату.

– Здесь оба агента, охранявших Лорел, – сжав зубы, произнесла я. – Они

должны скрываться. Вместе с ней.

Я осмотрела комнату, словно Лорел могла быть здесь. Словно, если я хорошенько

поищу, я смогу найти её.

– Кэсси. Кассандра, – Бриггс сжал моё плечо чуть сильнее. Я почти этого не

почувствовала. Я даже не понимала, что отбивалась, лихорадочно отталкивала его, пока он

не обнял меня.

– Что произошло? – спросила я. Мой голос словно не принадлежал мне. Слова

казались мне чужими. – Где Лорел?

– Её нет, Кэсси, – это Бриггс завербовал меня в программу. Из всех взрослых в

нашей жизни, он был самым сосредоточенным, целеустремленным и больше всех раздавал

приказы.

– Она исчезла? – внезапно, я замерла. – Или она мертва?

Бриггс ослабил хватку, но не выпустил меня.

– Исчезла. Несколько часов назад нам позвонили охранявшие её агенты.

Состоялся план перехват, перекрыли все ближайшие дороги, но…

Но это не помогло. Вы не нашли её.

– Она у них, – я заставила себя произнести это. – Я пообещала ей, что ей

никогда не придется туда возвращаться. Пообещала, что она в безопасности.

– Ты не виновата, Кэсси, – сказал мне Бриггс, опуская ладонь на мой подбородок

и заставляя меня посмотреть ему в глаза. – За эту программу отвечаю я. Я отвечаю за

тебя. Я принял решение привлечь Лорел, – даже не спрашивая, я знала, что он думал о

ссоре между ним и агентом Стерлинг случившейся в Нью-Йорке. О Скарлетт Хокинс и

Найтшэйде, о жертвах, на которые мы шли ради победы.

– Где Стерлинг? – спросила я.

– Ищет зацепки в штабе ФБР, – ответил Бриггс. – Пытается понять, как, черт

возьми, это произошло.

Это произошло, – слова тисками сжали моё сердце, – потому что я встретилась

с Лорел.

Это произошло из-за меня.

Ты

Твой ребенок без сознания лежит на каменном алтаре, вытянув свои крохотные

ручки и ножки в форме креста. Такая маленькая. Такая хрупкая.

Каждого проверяют. Каждый должен быть достоин.

Твоё горло покрыто ссадинами и синяками. Твои руки дрожат.

Но Пифия не может показывать слабость.

Пифия не может колебаться.

Твои руки сжимаются на шее твоего ребенка. Ты усиливаешь хватку. Девочке дали

наркотики. Девочка спит. Девочка не почувствует боли.

Но работа Пифии не заключается в защите девочки.

Ты ослабляешь хватку на горле малышки.

– Ребенок достоин.

Один из Владык – ты зовешь его Пятеркой – протягивает руку и опускает

ладонь на лоб девочки. Остальные один за другим следуют его примеру.

– Вашего внимания, – по окончанию ритуала произносит Пятерка, – требует

ещё один вопрос.

К тому времени, как на алтаре просыпается малышка, они прижали твоё тело к

стене. Ты не сопротивляешься, когда они сковывают твои лодыжки и запястья.

Пифия – это судья. Пифия – это присяжные. Без порядка, появится хаос. Без

порядка, появится боль.

ГЛАВА 23

Я рванула в свою комнату. С каждым шагом я всё глубже и глубже погружалась в

сознание Владык. Лорел никогда не будет в безопасности. Вы всегда сможете её найти.

Вы создали её с великой целью. Она – Девятка, и вы отпустите её, только если она

провалит ваши испытания. Найтшэйд сказал мне, что Владыки не убивают детей. Но это

не помешало им оставить одного из предшественников Лорел умирать от жажды и жары,

когда ему было шесть – он был всего на два года старше Лорел.

Каждого проверяют, – слова Найтшэйда эхом отдавались в моих воспоминаниях.

– Каждый должен быть достоин.

Будь я нормальным человеком, я бы не смогла представить, какие именно

испытания эти чудовища уготовили ребенку. Но я могла – я могла представить каждую

ужасающую деталь.

Вы не просто причините ей боль. Вы заставите её причинить боль кому-то

другому.

– Кэсси? – Слоан застыла в дверном проёме, словно силовое поле не позволяло

ей зайти в комнату.

– Ты расшифровала его? – спросила у неё я. – Код?

Слоан отрывисто вдохнула.

– Я должна была найти его быстрее.

– Слоан…

– Семерка – это не просто число, – она не позволила мне сказать, что она ни в

чём не виновата. – Это человек.

С грохочущим в груди сердцем я думала о том, что этой песенке Лорел наверняка

научила моя мать.

– Семерка – это человек, – повторила я. – Один из семерых Владык, —

внезапно у меня пересохло во рту, а на моих ладошках выступил пот. Лорел была в

безопасности ровно до встречи, во время которой она передала мне эту информацию. —

Ты знаешь, кто он?

– Я знаю, кем он был, – поправила меня Слоан. – Ми-бемоль, ми-бемоль, ми,

ля-бемоль, фа-диез, ля, си-бемоль. Это не просто ноты. Это числа, – она достала из

кармана лист бумаги. На нём она нарисовала восемь клавиш пианино. – Если сесть за

пианино и пронумеровать клавиши, начиная со средней «до»… – она записала числа.

– Ми-бемоль, ми-бемоль, ми… – произнесла я. – Четыре, четыре, пять?

– Именно, – сказала Слоан. – Из семи нот получается девять чисел – по

двузначному числу для ля и си-бемоль. 445-97-1011.

Через несколько секунд я поняла, как эти числа были связанны с тем, что Слоан

узнала личность одного из Владык.

– Это номер социальной страховки.

– В этом-то и дело, – ответила Слоан. – Это не номер социальной страховки —

по крайней мере, больше нет. Я пыталась понять, что ещё могут означать эти числа, но

потом я решила не искать номер страховки в современных базах данных, а исследовать

архивы.

– Для чего-нибудь из этого понадобилось нелегальное хакерство? – из дверного

проёма раздался голос. Я подняла глаза и увидела Лию, а за ней – Майкла с Дином.

– Почти для всего, – без запинки ответила Слоан. – Я нашла его в архивах

давностью в несколько десятков лет. Этот номер социальной страховки принадлежал

мальчику, родившемуся в Гейтере, штат Оклахома, сорок три года назад. Его звали Мэйсон

Кайл.

Я едва слышала собственные мысли за грохотом моего сердца.

– Мэйсон Кайл, – повторила я.

– Почему ты не нашла Мэйсона в современной базе данных? – спросила Лия. —

Он мертв?

– В том-то и дело, – ответила Слоан, опускаясь на кровать рядом со мной. – Не

считая номера социальной страховки в сети нет никаких подтверждений того, что Мэйсон

Кайл когда-либо существовал. Ни свидетельства о рождении. Ни свидетельства о смерти.

Ни сведений о работе. Кто бы не уничтожал информацию о нём, он стёр всё. Я смогла

найти номер социальной страховки только потому, что взломала архив давностью в

несколько десятков лет.

Вот, что мы узнали от Лорел. Ради этого я рискнула её безопасностью. Из-за этого

она снова попала в руки Владык.

Чтобы стать Владыкой, ты должен оставить старую жизнь позади. Ты должен

стереть все свои следы до единого. Когда-то ты был Мэйсоном Кайлом, – подумала я,

обращаясь к фантому, – а теперь ты – призрак.

– Это всё? – спросила я у Слоан. Я чувствовала тяжесть в желудке, а в моих

ушах стоял гул.

– Когда я узнала, что Лорел исчезла, я продолжила искать, – произнесла Слоан.

– Я искала и искала и…

Она прикусила губу и открыла на коленях свой ноутбук, развернув его экраном ко

мне. С фотографии на нас глядел маленький мальчик. Ему было где-то шесть или семь лет.

– Это – Мэйсон Кайл, – произнесла Слоан, – около тридцати семи лет назад.

Это единственное фото, которое мне удалось найти.

Фотография была блеклой и размытой, словно её отсканировал человек, не очень

хорошо разбиравшийся в работе сканнера, но мне удалось различить черты лица мальчика.

На его щеках красовались ямочки. В его улыбке не хватало одного из передних зубов.

Он мог оказаться кем угодно.

Мне следовало оставить Лорел в покое. Вместо этого, я привела их прямиком к ней.

Мысли о том, что Владыки следили за нами – что они могли быть кем угодно и где

угодно – заставили меня вспомнить о леденящей кровь улыбке Дэниела Рэддинга.

Хотел бы я увидеть, что эти люди сделают с тобой за то, что ты их

преследовала.

– Существуют программы для состаривания фотографий, – мягко произнесла

Слоан. – Если я смогу привести снимок в порядок и найти правильные параметры,

возможно, мы сможем…

Я встала.

– Кэсси? – Дин позвал меня по имени. Когда он шагнул ко мне, я сделала шаг

назад.

Прямо сейчас я не заслуживала его поддержки. Я подумала о том, как агент

Стерлинг сказала, что Скарлетт Хокинс была принесена в жертву на алтаре амбиций.

Подумала об обещании, которое я дала Лорел.

Я солгала.

ГЛАВА 24

Не считая света, исходящего от бассейна, на заднем дворе стояла кромешная

темнота. Я пришла сюда, чтобы побыть в одиночестве, но подойдя к воде, я обнаружила,

что не я одна искала уединенное местечко.

В бассейне плавала Селин Делакруа.

Подойдя ближе, я увидела, что она включила инфракрасное освещение. Как и весь

остальной дом, бассейн был создан для нашего обучения. На его дне светился силуэт тела.

Брызги – видимые только под инфракрасным излучением – виднелись на кромке

бассейна.

Много месяцев назад Дин показал мне это. Он пытался убедить меня покинуть

программу «Естественных». Он сказал, что убийства и хаос – не тот язык, на котором

стоит говорить человеку.

Осознав, что она не одна, Селин обернулась ко мне.

– Не обижайся, – сказала она, – но у вас совершенно не выходит скрывать то,

что вы работаете на ФБР.

Эта девушка была сестрой Майкла. Здесь она была в безопасности. Но если она

здесь задержится, это может измениться.

– Ты должна уехать отсюда, – сказала ей я. – Вернуться в университет.

Селин подплыла к краю бассейна и выбралась из него. По её телу стекала вода.

Наверняка ей было холодно, но она не поежилась.

– Я не очень-то хороша в том, что я должна.

Я не единожды слышала, как Майкл говорил эти же слова.

– Ты в порядке? – спросила Селин.

– Нет, – я не стала вдаваться в подробности и задала ей тот же вопрос. – А ты?

Она присела на краю бассейна, свесив ноги в воду, и закинула голову к небу.

– Я тут решила попробовать кое-что новое, – сказала она мне. – Абсолютная

честность. Никаких секретов. Никакого вранья, – вот она, девушка с картины – девушка,

нарисовавшая собственный автопортрет ножом. – Так что я отвечу на твой вопрос, Кэсси.

Я не в порядке. Я невероятно и, скорее всего, бесповоротно запуталась. Вот, что

происходит, когда в семь лет ты узнаешь, что твой отец – вовсе не твой отец, а его

лучший друг. Вот, что происходит, когда в четырнадцать твоя мать по пьяни рассказывает

твоему биологическому отцу, что ты – его дочь. А, в конце концов, этот биологический

отец понимает, что ты знаешь, и загоняет тебя в угол в твоей собственной студии, чтобы