Текст книги "Дурная кровь (ЛП)"

Автор книги: Дженнифер Линн Барнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

– Я тебя люблю, – мягко произнесла Лия. В её голосе мелькнула нотка

напряжения, нотка ранимости. Ни суматохи, ни суеты. – Даже когда я не хочу этого, я всё

равно тебя люблю.

Сам того не желая, Майкл обернулся к ней.

Ресницы Лии дрожали.

– Я люблю тебя, как утопающий любит воздух. Люблю, как океан любит песок. Я

люблю тебя, как арахисовое масло любит желе, и хочу родить тебе детей.

Майкл фыркнул.

– Да ладно?

Лия ухмыльнулась.

– На секунду ты поверил.

Майкл изучал выражение её лица – то, что скрывалось за этой ухмылкой, за

маской.

– Возможно.

Понять эмоции Лии всегда было сложно, ведь вне зависимости от того, что она

чувствовала, она говорила те же слова с всё той же ухмылкой. Она сказала бы это, если бы

влюблялась в него. Она сказала бы то же самое, если бы просто пыталась его поддразнить.

– Вопрос, – Майкл поднял указательный палец. – Я знаю, почему Лия выглядит

в особенности довольной собой, а Кэсси – так, будто она профилирует. Могу

предположить, почему Рэддинг выглядит так, будто он страдает запором, каждый раз,

когда Лия меня касается. Но почему Слоан постоянно избегает моего взгляда и переносит

вес на подушечки пальцев ног, словно она так сильно старается не говорить что-то вслух,

что может взорваться?

Слоан, как только могла, постаралась не выглядеть подозрительно.

– Существует больше ста девяноста семи широко используемых сленговых

выражений, обозначающих мужские половые органы! – выпалила она. А затем она

ничего не смогла с собой поделать и продолжила. – А ещё Бриггс, Стерлинг и Джадд

сейчас не обсуждают идею взяться за дело твоего отца.

На миг повисла тишина.

– Как бы больно мне не было это говорить, давайте ненадолго отложим

обсуждение неприличного сленга, – Майкл перевёл взгляд от Слоан к нам с Дином и

Лией. – И кто-нибудь уточнит, в чём заключается дело моего отца.

– Директор Стерлинг не вдавался в подробности, – Дин спокойно ответил на

вопрос Майкла. Он явно был готов вмешаться, если Майкл захочет сделать что-нибудь

глупое. – Он сказал только, что что-то случилось с дочерью делового партнера твоего

отца.

Майкл моргнул.

– Селин? – на несколько секунд имя застыло на его губах. – Что с ней

случилось? – видимо, взглянув на наши лица, Майкл понял, что мы не знаем ответа на

этот вопрос, потому что в следующий миг он метнулся к двери подвала. Каждый мускул в

его теле был напряжен.

Дин поймал его за руку.

– Подумай, Таунсенд.

– Я думаю, – парировал Майкл, шагая лицом к лицу с Дином. – А конкретнее, я

думаю о том, что у тебя есть три секунды на то, чтобы убрать свою руку, а потом я

заставлю тебя её убрать.

– Майкл, – я попыталась заставить его посмотреть на меня, но ничего не

получилось.

– Один, – сказал Дину Майкл.

– Надеюсь, сейчас он скажет «два», – задумчиво сказала Слоан Лия. – Ничего

так не подчеркивает зрелость мужчины, как неуместный гнев и счёт до трёх.

Это поубивало спесь Майкла настолько, что он действительно остановился.

– Селин Делакруа – единственный человек из моей жизни до программы,

которому было на меня не плевать, и единственная, кто видел, каким человеком на самом

деле является великий Тэтчер Таунсенд, – сказал он Дину. – Если у неё проблемы, я

поеду. И если для этого мне придется разобраться с тобой, я так и сделаю.

– Мы все поедем, – прямо произнёс агент Бриггс, спускаясь по лестнице в

подвал. Именно он завербовал Майкла в программу. Он прекрасно знал о том, каким

человеком был Тэтчер Таунсенд.

Так зачем ему посылать к нему Майкла? Как Джадд мог на это согласиться? Тот

факт, что с Бриггсом не было агента Стерлинг, заставил меня задуматься о том, что она

могла с ними поспорить.

– Хотите сказать, мы просто всё бросим и полетим в штат Нью-Йорк? – Лия

взглянула на Бриггса и прищурилась. – Из доброты душевной?

– Нет, не из доброты. И не потому, что директор Стерлинг считает, что Таунсенд-

старший может быть для нас полезен, – Бриггс посмотрел на Майкла. – И даже не

потому, что пропала девятнадцатилетняя девушка, хоть мы и не должны забывать о

подобном, как бы сильно мы не были сосредоточены на деле Владык.

Слово «пропала» заметно ударило по Майклу.

– Тогда почему? – спросил он.

Почему директор Стерлинг принёс нам это дело? Почему Бриггс и Джадд

согласились вернуть Майкла в окружение издевавшегося над ним отца? Почему мы

бросали всё, ради поисков одной девушки?

Инстинктивно я знала ответ ещё до того, как Бриггс сказал:

– Потому что полиция считает, что Селин похитили восемь дней назад.

Моё сердце грохотало в груди. Восемь дней с последней даты Фибоначчи. Пять

дней до следующей.

– Двадцать первое марта, – слова застряли у Слоан в горле. – 3/21.

– Она исчезла в дату Фибоначчи, – видимо, Лия почувствовала, что Бриггс что-

то не договаривал, и склонила голову на бок. – И?

Последовала долгая пауза.

– Девушка исчезла в дату Фибоначчи, – повторил Бриггс, – а всё место

преступления пропитано керосином.

Ты

Запах горящей плоти никогда тебя не оставит. Прах рассеивается. Кожа

покрывается рубцами. Боль утихает. Но запах навсегда остается с тобой.

Отталкивая его, ты концентрируешься. Ты знаешь этот медленный и

болезненный танец. Ты знаешь правила. Но с оборотами колеса меняется музыка. Ты это

слышишь. На этот раз ты знаешь что-то, чего не знают другие.

Ты знаешь её.

ГЛАВА 6

Возможно, Селин Делакруа была всё ещё жива. Возможно, её не облили керосином.

Возможно, человек, похитивший её из её же дома, не сжег её живьем двадцать первого

марта.

Но мы не могли так рисковать. Вся команда – плюс агенты Старманс и Вэнс —

села на самолет. До прибытия в штат Нью-Йорк оставалось меньше часа.

В передней части самолета Бриггс посмотрел на часы. Через проход от него агент

Стерлинг листала папку с документами о деле, словно она ещё не успела выучить её

наизусть. Не будь я так сосредоточена на том, что Селин Делакруа может оказаться первой

жертвой из девяти, я бы задумалась над тем, почему эти двое так сильно старались

избегать взглядов друг друга.

Я почувствовала, как на меня давят мысли о девяти жертвах, как они душат меня.

Сидящий рядом со мной Дин коснулся моих пальцев своими.

Каждый раз, когда он потянется к твоей руке, – я слышала слова Дэниела

Рэддинга в своих воспоминаниях, – каждый раз, когда ты коснешься его шрамов…

Я отдёрнула руку.

– Кэсси?

– Я в порядке, – сказала я и, вернувшись к детской привычке, принялась изучать

других пассажиров самолета. Майкл сидел один, через проход от него сидели Слоан с

Лией. В передней части самолета, за Стерлинг и Бриггсом, дожидались приказов агент

Вэнс – невысокий, плотно сложенный, дотошный мужчина чуть младше сорока – и

агент Старманс – недавно разведенный мужчина, явно испытывающий неудобство при

виде подростков, которые знали больше, чем им полагалось. Эти двое были в команде

Бриггса ещё до того, как я присоединилась к программе, но начали путешествовать с нами

только после Вегаса.

Только после того, как каждый из нас стал потенциальной мишенью.

Оставался только Джадд. Судя по его позе, Джадд был вооружен. Прежде чем я

успела задуматься об этом, самолет достиг крейсерной высоты полёта.

Агент Стерлинг встала и, отложив папку, открыла электронную версию документов

на плоском экране монитора в передней части самолета.

– Селин Элоди Делакруа, девятнадцатилетняя дочь Рэми и Элиз Делакруа, —

агент Стерлинг начала инструктаж, словно в любой другой день – словно это было любое

другое дело. – Рэми – менеджер хедж-фонда. Элиз руководит семейной

благотворительностью.

Агент Стерлинг не упомянула о Владыках – или о связи семьи Делакруа с

Майклом. По её примеру я отбросила свои догадки и сосредоточилась на фотографиях на

экране. На первый взгляд мне показалось, что Селин Делакруа была из тех девушек,

которые заставляли всё выглядеть элегантно, при этом всем своим видом показывая, что

элегантность переоценивают. На первом снимке её волнистые темные волосы были

подстрижены художественной «лесенкой». Самые длинные пряди доходили ей до груди, а

самые короткие едва доставали до подбородка. Черное коктейльное платье облегало её

фигуру, а золотой медальон – скорее всего, винтажный – подчеркивал богатый оттенок

тёмной кожи. На втором фото волосы Селин окружали её голову бесконечным морем

кудряшек. Черные брюки. Белая блуза. Красный туфли на высоком каблуке. Запомнив

детали, я обратила внимание на последнюю фотографию. Кудри Селин были собраны в

свободный пучок у неё на макушке, а её белая футболка целенаправленно соскользнула с

её плеч, открывая взгляду белую майку под ней.

Ты носишь одежду чистых цветов, без принтов. Ты всегда знаешь, что тебя

фотографируют.

Агент Стерлинг продолжила:

– Соседка Селин по комнате заявила об её исчезновении, когда она не вернулась в

колледж после весенних каникул.

– Что за колледж? – спросил Майкл. Я гадала о том, почему он спрашивал об

этом. Если они с Селин были так близки, почему он этого не знал?

– Йель, – на вопрос Майкла ответил агент Бриггс. – Полиция допросила друзей

Селин. Судя по всему, они думали, что на каникулах она поедет с ними в Сент-Люсию, но

в последний момент она передумала и вместо этого поехала домой.

Почему? – гадала я. – Кто-то попросил тебя так поступить? Что-то

произошло?

– Об исчезновении нашей жертвы сообщила соседка по комнате в колледже, —

Слоан подняла ноги на сидение и опустила подбородок на колени. – По статистике

маловероятно, что она могла сообщить об этом сразу же после исчезновения. Процент

студентов, которые с опозданием возвращаются с каникул, увеличивается по

криволинейной с приближением окончания учебного года.

Агент Стерлинг услышала в озвученной Слоан статистике вопрос.

– Об исчезновении сообщили вчера утром. Соседка Селин не могла связаться с

ней на протяжении трёх дней, а мистер и миссис Делакруа подтвердили, что они не

получали от неё никаких известий уже несколько недель.

На подбородке Майкла дернулся мускул.

– Они даже не знали, что она приехала домой, да?

– Нет, – ровно ответил агент Бриггс. – Похоже, в это время родители Селин

были за границей.

Я добавила этот факт к тому, что я знала о неожиданной поездке нашей жертвы

домой. Ты знала, что там никого не будет? Твои родители хотя бы потрудились сказать

тебе, что уедут?

– Если об её исчезновении заявили только двадцать восьмого… – Слоан

подсчитала дни и озвучила главный вопрос. – Откуда мы знаем, что она исчезла двадцать

первого?

Агент Стерлинг перешла к следующему слайду своей презентации.

– Запись с камер наблюдения, – объяснила она, когда на экране включилось

несколько видеороликов.

– Двенадцать камер, – сразу же отметила Слоан. – Судя по их зонам охвата и

длине коридоров, по моим подсчётам площадь дома составляет не меньше тысячи

квадратных футов.

Стерлинг

увеличила

запись

из

комнаты,

напоминающей

домашнюю

художественную студию. Мы увидели Селин Делакруа – прямо по центру кадра. Запись

была датирована двадцать первым марта.

Ты что-то рисовала. Наблюдая за Селин, я старалась взглянуть на происходившее с

её точки зрения. Ты рисуешь всем телом. Движешься так, словно танцуешь. Ты рисуешь

так, словно дерешься. Запись была черно-белой, но отличного качества.

Ты утираешь пот со лба тыльной стороной ладони. На твоих руках и твоём лице

краска.

Ты делаешь шаг назад и…

Без какого-либо предупреждения запись переменилась. В один миг Селин рисовала,

а в следующий повсюду виднелось разбитое стекло. На полу валялся сломанный мольберт.

Студия была разгромлена.

А Селин исчезла.

ГЛАВА 7

Остаток полета Стерлинг и Бриггс показывали нам снимки с места преступления и

рассказывая нам о деле. Одно было ясно: наша жертва сопротивлялась.

Она оказалась сильнее, чем ты ожидал. Я перешла от точки мыслей о Селин к

Н.О.. Возможно, ты потерял контроль над собой, а может, у тебя его и не было. Ты не

был готов. Не был достоин.

Я скорее угадывала, чем профилировала. Мне нужно было увидеть реальное место

преступления. Мне нужно было оказаться там, где стояла Селин. Мне нужно было узнать

её – увидеть её спальню, изучить её картины, понять, каким именно бойцом она была.

– Мы организуем базу в ближайшем конспиративном доме, – когда самолет

начал снижаться, агент Бриггс озвучил наш план. – Агент Старманс и Джадд поедут в

конспиративный дом с естественными. Агент Вэнс останется с нами.

С нами – с Бриггсом и Стерлинг. Прежде чем нам разрешат даже близко подойти к

месту преступления, они разведают его и допросят ключевых фигур.

– Сейчас не подходящее время, чтобы напомнить, что мне почти исполнилось

восемнадцать? – спросил Майкл. Он заговорил впервые с тех пор, как агент Стерлинг

закончила вводить нас в курс дела. Для Майкла это могло оказаться рекордом. – Рэддингу

восемнадцать. Бог знает, когда настоящий день рождения Лии, но, думаю, мы все можем

согласиться в том, что её не стоит держать в ежовых рукавицах.

– Не могу не заметить, что ты не упомянул нас с Кэсси, – нахмурившись, сказала

Майклу Слоан. – Меня не волнуют какие-либо рукавицы. Варежки сохраняют до

двадцати трёх процентов больше тепла.

– Никто из вас с нами не поедет, – агент Бриггс привык отдавать приказы. – Вы

пятеро поедете в конспиративный дом. Мы расскажем вам всё, что вам нужно знать, после

того, как обезопасим место преступления.

– Я так понимаю, – ответил Майкл в тоже время, как самолет приземлился, —

сейчас самое время напомнить вам, что здесь только я знаком с Селин, семьей Делакруа и

местным отделением полиции?

– Могу представить, откуда Таунсенд знает местную полицию, – пробормотал

сидящий рядом со мной Дин.

Мы принялись выходить из самолета. Спор продолжался до тех пор, пока Бриггс не

сорвался.

– Майкл, каковы шансы на то, что я передумаю?

– Практически нулевые? – легкомысленно предположил Майкл.

– Бесконечно маленькие, – поправила его Слоан.

Пожав плечами, Майкл спустился по ступенькам и ступил на взлетно-посадочную

полосу.

– Каковы шансы на то, что я сделаю что-нибудь глупое, если вы не позволить мне

поехать туда, агент Узкие-штанишки?

Бриггс не ответил, а значит, угроза Майкла попала в цель. Прежде чем Майкл успел

сказать что-нибудь ещё, к нему шагнула агент Стерлинг.

– Бриггс понимает больше, чем ты думаешь, – мягко сказала она. Она не стала

уточнять, но я задумалась о том, как прошло детство Бриггса и не походили ли его

родители на Тэтчера Таунсенда.

Повисла долгая тишина, за время которой Майкл пытался проигнорировать те

эмоции, которые он увидел на лице Стерлинг.

Агент Старманс, охранявший нас не один раз за последние десять недель,

прочистил горло.

– Мне бы не хотелось, чтобы всё утро мне пришлось заставлять тебя оставаться

на месте, – сказал он Майклу.

Майкл одарил его ослепительной улыбкой.

– А мне бы не хотелось, чтобы вы не посещали сайты знакомств с рабочего

телефона, – он подмигнул сгорающему от стыда агенту. – Расширенные зрачки, легкая

улыбка и заметное волнение о том, как написать подходящее сообщение? Выдают вас

каждый раз.

Старманс закрыл рот и отошел к агенту Вэнсу.

– А вот это было грубо, – прокомментировала Лия.

– Кто? – ответил Майкл. – Я?

Я знала его достаточно хорошо, чтобы понимать – если он решит сделать что-

нибудь глупое, Старманс не сможет его остановить. Когда тебе больно, ты ранишь себя. Я

хотела остановиться на этом, но не смогла. Я знала, откуда у Майкла появилась такая

наклонность к саморазрушению. Если не можешь заставить кого-нибудь прекратить

бить тебя, приходится напрашиваться на удары. Тогда ты хотя бы готов. Тогда им не

застать тебя врасплох.

Я отвернулась от Майкла, прежде чем он успел прочитать выражение моего лица, и

увидела на краю частной летной полосы несколько сверкающих черных внедорожников

«Mercedes». Четыре машины. Взглянув на них поближе, мы обнаружили в машинах ключи

зажигания и огромное количество газировки и свежих фруктов.

– Здесь нет жареных орешков? – сухо прокомментировала Лия. – И это они

называют гостеприимством?

Майкл улыбнулся самой беззаботной из своих улыбок.

– Уверен, мой отец возместит любые разочарования. Мы, Таунсенды, гордимся

нашим гостеприимством.

Твой отец позаботился о транспорте. Четыре внедорожника, хоть нам хватило

бы и двух. Я постаралась не слишком сильно задумываться о том, что на словах Майкл

объединил себя со своим отцом. Словно, как бы далеко они не сбежали, все Таунсенды

будут в первую очередь Таунсендами, а всё остальное останется на далеком втором месте.

– Мы не чиновники, которые приехали погостить, – ровно произнёс Бриггс. – И

не клиенты, которых Тэтчеру Таунсенду нужно задобрить. Это федеральное

расследование. Местный штаб вполне может предоставить нам машину.

Слоан подняла руку.

– В этой машине будет три ряда подушек безопасности, семиступенчатая коробка

передач и двигатель на пятьсот пятьдесят лошадиных сил?

Лия подняла руку.

– В этой машине будут жареные орешки?

– Довольно, – произнесла Стерлинг. Она обернулась к Майклу. – Думаю, я

выражу всеобщее мнение, сказав, что мне плевать на гостеприимство твоего отца. Оно

всего лишь показывает, что он напыщенный человек с наклонностью к излишним жестам.

И кажется, он очень кстати забыл о том, что мы уже знаем, что за человек скрывается за

этой завесой. Мы прекрасно знаем, кто он.

– За завесой? – высокомерно произнёс Майкл, шагая к ближайшему

внедорожнику. – Какой ещё завесой? Мой отец обязательно скажет вам: с Таунсендами

что видишь, то и получаешь. – Он достал ключи из зажигания и подбросил их в воздух, а

затем лениво поймал одной рукой. – Судя по тому, как агент Стерлинг сжимает губы, не

говоря уже о невероятно глубокой надбровной дуге агента Бриггса, предположу, что ФБР

не станет принимать жест доброй воли старого доброго папочки. – Майкл снова

подбросил ключи. – Но я приму.

Его тон призывал Стерлинг и Бриггса с ним поспорить.

– Переднее сидение занято, – Джадд умел расставлять приоритеты. Инстинкты

подсказывали мне, что на каком-то уровне он знал, что принимая подарки своего отца,

Майкл принимал его удары.

Ты берешь всё, что он бросает тебе. Ты берешь, берешь и берешь – потому что

можешь. Потому что люди ждут, что со злости ты откажешься от его подарков.

Потому что ты заберешь у него всё, что можешь.

Майкл поймал мой взгляд. Он всегда мог увидеть, что я его профилирую. После

долгой паузы, он заговорил.

– Кажется, мы едем в конспиративный дом. Джадд на переднем сидении. Лия? —

он бросил ей ключи. – Ты поведешь.

ГЛАВА 8

Езда с Лией чем-то напоминала русскую рулетку. Она обожала скорость и, как

истинный лжец, не обращала внимания на ограничения. Нам едва удалось добраться до

конспиративного дома целыми и невредимыми.

Майкл поежился.

– Думаю, я выражу всеобщее мнение, если скажу, что мне нужна либо выпивка,

либо прямая трансляция расследования Стерлинг и Бриггса.

Агент Старманс открыл было рот, но Джадд поспешно покачал головой. Мы здесь.

Мы под вооруженной охраной. Мы в безопасности. Джадд не хуже меня знал, что

предоставь мы Майкла самому себе, обо всём это можно будет даже не мечтать.

Из последней поездки домой ты вернулся в синяках и едва не потерял контроль.

Пока Джадд настраивал видео и аудиосвязь, я не могла удержаться от размышлений. А

теперь знакомая тебе девушка пропала. Возможно, один из так называемых Владык сжег

её живьем.

Через несколько минут на планшете Джадда появилось видео со значка Бриггса.

Мы видели то же, что и он. Пока Бриггс и Стерлинг выходили из предоставленного ФБР

внедорожника, я могла думать лишь о том, что, если это дело окажется не очевидным,

никто из нас не сможет остановить Майкла.

Дом семьи Делакруа был современным и огромным. Вскоре обнаружилось, что

кроме всего этого, он был пуст. Родители Селин решили встретиться с агентами ФБР на

более нейтральной территории.

– Дом, милый дом, – через несколько минут после того, как на экране появился

дом по соседству от дома Делакруа, произнёс Майкл с ноткой сарказма в голосе.

Огромный, – подумала я. – Традиционный. Богато украшенный.

– Большинство людей называют его домом Таунсендов, – беспечно произнёс

Майкл, – но я предпочитаю слово «усадьба».

Чем больше шутил Майкл, тем сильнее стучало моё сердце. Ты должен был

покончить с этим местом. Ты должен был освободиться.

– Это башня? – спросила Лия. – Люблю мужчин с башнями.

Раз уж Майкл решил отпускать шутки о своей личной преисподней, Лия найдет

способ его переплюнуть. На протяжении многих лет эти двое научились делать самые

весомые вещи абсолютно незначимыми.

На экране Бриггс и Стерлинг подошли к крыльцу. Бриггс позвонил в дверь. Один

Миссисипи. Два Миссисипи. Массивная дверь из красного дерева открылась.

– Агент Бриггс, – дверь открыл мужчина с густыми волосами цвета древесного

угля и привлекающим внимание голосом: богатым, теплым баритоном. Он протянул руку

и хлопнул агента Бриггса по плечу.

– Я знаю, что вы не были рады тому, как далеко я зашел, чтобы вы сюда приехали.

Но я бы никогда не простил себя, если бы не сделал всё, чтобы помочь Рэми и Элиз в

такое время, – он повернулся от Бриггса к Стерлинг. – Мэм, – произнёс он, протягивая

ей руку. – Тэтчер Таунсенд. Очень приятно познакомиться.

Стерлинг пожала его руку, но я знала, что она не удостоит мужчину даже намёком

на улыбку.

– Прошу, – плавно произнёс Таунсенд, делая шаг назад, – проходите.

Это – отец Майкла. Я постаралась осмыслить это. Я видела в нём уверенность

Майкла, его харизму и неукротимое очарование. Я ждала, что что-то спровоцирует моего

внутреннего профайлера. Ждала намёка – хоть крохотного – на то, что открывший дверь

мужчина был монстром.

– Пока что он не врал, – сказала Майклу Лия.

Майкл одарил её резкой улыбкой.

– Это не враньё, если ты веришь в каждое своё слово.

Я ожидала увидеть Тэтчера Таунсенда заносчивым человеком, который хотел

владеть, обладать и контролировать. Я ждала кого-то вроде отцов Дина или Слоан. В

крайнем случае, я ожидала увидеть человека, чьи демоны будут незаметны для простых

людей, но не для меня.

Ничего.

– Что ты можешь рассказать нам о бизнес-партнере своего отца? – спросил у

Майкла Дин, пока на экране происходило знакомство.

– Рэми Делакруа? – Майкл пожал плечами. – Ему нравятся красивые вещи и

красивые люди. Ему нравится контролировать ситуацию. И, бог его знает почему, ему

нравится мой отец. Эти двое работали вместе ещё до моего рождения. Рэми хмурится,

когда он несчастен, срывается, когда зол, и флиртует с каждой юбкой.

Что видишь, то и получаешь. Чуть раньше Майкл произнёс эти слова, подражая

своему отцу. И он лгал. Тэтчера Таунсенда было сложно разгадать. Если бы читать отца

Майкла было так же просто, как читать Рэми Делакруа, Майкл никогда не стал бы

человеком, умеющим считывать эмоции человека в мгновение ока.

– Хочешь сказать, мы сразу поймем, если Делакруа как-то причастен к

исчезновению его дочери, – я сосредоточилась на этом, надеясь, что Майкл последует

моему примеру.

– Хочу сказать, что Рэми не тронул бы и волоска на голове Селин, – Майкл

пристально смотрел на экран. – Как я уже сказал, ему нравятся красивые люди, а Си-си

была красивой с дня своего рождения.

Лия не замерла, не повела глазом, даже не отодвинулась от Майкла. Но она могла

услышать в этих словах правду. Могла услышать привязанность, когда Майкл называл

Селин Делакруа Си-си.

– Вы получите всё, что вам понадобится, – слова Рэми Делакруа заставили меня

снова обратить внимание на видео. Он походил на тень отца Майкла: чуть ниже, с чуть

менее вкрадчивыми чертами лица и куда более нервный. – Мне плевать, чего это будет

стоить. Плевать, какие законы вам придется нарушить. Верните мою малышку домой.

Агент Стерлинг не стала говорить ему о том, что ФБР не нарушает законы. Вместо

этого она начала допрос с довольно легкого вопроса.

– Расскажите нам о Селин.

– Рассказать что? – возмущенно ответил Делакруа. – Ей девятнадцать.

Студентка чертова Йеля. Если вы хотите сказать, что она сама навлекла это на себя…

Его жена коснулась его руки своей ладонью. Из документов о деле я знала о том,

что Элиз Делакруа была старше своего мужа. Бывший профессор экономики в Лиге

Плюща с соответствующими связями. Гневная тирада Рэми пошла на спад, а Элиз

мельком взглянула на отца Майкла. Через несколько секунд Тэтчер отправился налить

своему деловому партнеру выпить.

– Что ты видишь? – спросила я у Майкла.

– На лице Рэми? Беспокойство. Немного блефа, немного страха, немного

справедливого негодования. Никакой вины.

Я задумалась о том, многие ли родители чувствовали бы вину, узнай они о том, что

их дочь отсутствовала почти неделю, прежде чем кто-нибудь это заметил.

– Селин независимая, – сказала агентам Элиз Делакруа, когда в руке её мужа

оказалась выпивка. Она была элегантной афроамериканкой, высокой и грациозной, как и

её дочь. Её плечи всегда были расправлены. – Пылкая, но рассеянная. С характером, как и

её отец, и моей напористостью, хоть её она старается скрывать.

Я обратила внимание на то, что женщина упомянула характер своего мужа перед

ФБР. Ты должна знать, что в таких делах всегда подозревают родителей. Либо тебе

нечего скрывать, либо ты не против подставить своего мужа.

– Элиз всегда всё контролирует, – сказал мне Майкл. – Своего мужа, свои

эмоции, семейную репутацию. Селин – это единственное, над чем у неё нет контроля.

– Она скучает по дочери? – не отрывая взгляда от экрана, спросил Дин.

Довольно долго Майкл молча наблюдал за Элиз Делакруа. Тон её голоса не

изменился. Черты её лица не дрогнули.

Майклу удалось ответить на вопрос Дина.

– Она сломлена. В ужасе. Чувствует свою вину и отвращение – к себе и своему

мужу.

– К Селин? – негромко спросила я.

Майкл не ответил.

На экране агент Бриггс занялся установлением временных рамок, а я постаралась

поставить себя на место Селин. Она росла с отцом, отвечавшим на вопросы о своей

дочери словами, что о ней нечего рассказывать, и матерью, первым делом решившей

упомянуть её характер и напористость.

Независимая, – подумала я. – Пылкая. Упрямая. В фотографиях Селин я видела

призрак Элиз. Чистые цвета, без принтов. Ты рисуешь так, словно танцуешь, словно

дерешься – и смотришь в камеру так, словно знаешь тайны всего мира.

На заднем плане видео Тэтчер Таунсенд приготовил ещё два напитка: для себя и

для Элиз. Я впервые задумалась о том, куда подевалась мать Майкла. Затем я подумала о

том, почему Рэми и Элиз решили пообщаться с ФБР в доме Таунсендов.

– Что чувствует твой отец? – я ненавидела себя за этот вопрос, но понимала, что

мы должны относиться к этому делу, как к любому другому.

Майкл принялся изучать лицо своего отца. Тэтчер держал в руках стакан бурбона

со льдом, но не пил его. Всего через несколько секунд Майкл уже писал сообщение агенту

Бриггсу.

– Хочешь знать, что я вижу, когда смотрю на своего отца, Колорадо? – в голосе

Майкла не было абсолютно никаких эмоций, словно то, что он прочитал на лице Тэтчера

Таунсенда, заставило что-то внутри него онеметь. – Под этим печальным выражением

лица, он в ярости. Оскорблен. Лично обижен.

Обижен чем? – гадала я. – Тем, что кто-то похитил Селин? Тем, что в его доме

находится ФБР?

– И каждый раз, когда кто-то произносит имя Си-си, он чувствует то же, что

чувствовал глядя на Селин Делакруа с тех пор, как ей было четырнадцать, – слова

Майкла заставили мой желудок скрутиться. – Жажду.

Ты

Ты знаешь семерых почти также хорошо, как они знают тебя. Их сильные

стороны. Их слабости. Владыки жаждут власти. Они увешивают тебя бриллиантами –

по одному за каждую жертву. Каждое жертвоприношение. Каждый выбор.

Бриллианты и шрамы, шрамы и бриллианты. Мужчины, превратившие тебя в эту

прекрасную, смертоносную вещицу, выходят в мир. Они проживают свои жизни. Они

процветают.

Они убивают.

Для тебя.

ГЛАВА 9

Жажда – это не эмоция. Это нужда. Укоренившаяся, биологическая, примитивная

потребность. Я не хотела даже думать о том, почему взрослый мужчина мог так смотреть

на девочку-подростка. Почему Тэтчер Таунсенд был лично оскорблен похищением дочери

друга его семьи.

– Перчатки, – агент Стерлинг протянула каждому из нас по паре. Они с агентом

Бриггсом не ответили на сообщение Майкла. Вместо этого через какое-то время агент

Старманс сообщил нам, что нам позволено посетить место преступления.

Ты решила приехать домой на весенних каникулах. Натягивая перчатки, я

постаралась снова забраться в голову Селин. Ты должна была хотя бы заподозрить, что

твоих родителей здесь не будет. Я стояла на пороге студии Селин. Вход на место

преступления перекрывала сигнальная лента. Судя по её виду, когда-то студия была

небольшим коттеджем или гостевым домиком. Она стояла в стороне от дома, неподалеку

от бассейна.

Даже стоя в дверном проёме, я чувствовала ошеломляющий запах керосина.

– Признаки взлома, – Слоан подошла ко мне и осмотрела дверь. – Небольшие

царапины вокруг замка. Существует девяностошестипроцентная вероятность того, что

дальнейший анализ покажет царапины внутри замка.

– Переведешь? – спросила Лия. Стоящий рядом с ней Майкл закрыл глаза,

заставив меня пожаль о том, что я не умела читать его эмоции также хорошо, как он умел

читать мои.

– Над замком поработали. Кто-то его вскрыл, – Слоан нырнула под сигнальную

ленту и принялась методично изучать комнату своими голубыми глазами.

Ты заперла дверь на замок. Ещё несколько секунд я стояла в дверном проёме,

стараясь представить Селин. Ты пришла сюда, чтобы порисовать, и заперла дверь на

замок. Я гадала о том, было ли это лишь привычкой или же у неё была на то причина. Не

торопясь, я шагнула в студию, стараясь не наступить на помеченные желтыми табличками

улики.

Разбитое стекло. Сломанный мольберт. Я сопоставила увиденное на фотографиях

с места преступления с табличками на полу. Перевёрнутый столик у дальней стены.

Изорванная занавеска. Капли крови на полу и кровавый отпечаток ладони на дверной

раме.

Ты сопротивлялась.

Нет, – подумала я. Сердце грохотало в моей груди. Используя слово «ты», я

оставалась в стороне. Но я хотела не этого. Не это было нужно Селин.

Я сопротивлялась. Я представила, как стою в центре студии и рисую. Сама того не

желая, я приняла ту же позу, в которой находилась Селин за миг до того, как прервалось

видео с камер наблюдения. Я подняла правую руку, сжимая воображаемую кисть, и слегка

повернулась в сторону. Я подняла подбородок и взглянула на воображаемую картину.

– Дверь была заперта, – произнесла я. – Возможно, я услышала, что снаружи

кто-то есть. Или негромкое царапанье. Возможно, волоски на тыльной стороне моей шеи

встали дыбом.

А может быть, я была так поглощена рисованием, что ничего не слышала.

Возможно, я не видела, как повернулась дверная ручка. Не слышала, как открылась дверь.