Текст книги "Как поцеловать своего врага (ЛП)"

Автор книги: Дженни Проктор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Я смотрю на Перри.

– Он случайно не переписывается с Лайлой?

– Они не прекращают, – фыркает Перри. – Он шлёт ей новые каламбуры минимум дважды в неделю.

– Это не просто каламбуры, – заявляет Броуди. – Это подкатки… с лаймом!

Флинт стонет от смеха, а Перри только хмурится. Видимо, только каламбуры Лайлы способны вызвать у него улыбку.

– Но если серьёзно, – говорит Флинт. – Держи нас в курсе, как пройдёт ужин. Даже если ты оставишь меня последним одиноким братом, я не обижусь.

– Назови так свой следующий фильм, – бросает Перри.

Я смеюсь над его шуткой, но мысленно отмечаю, что надо будет позже написать Флинту. Это уже второй раз за разговор он проговорился о чём-то важном – о том, что думает о возвращении домой и что ему одиноко. Это стоит обсудить подробнее.

– Ладно, держу вас в курсе, – говорю. – Но только не вздумайте рассказывать маме, ясно? – Поднимаю палец, словно предупреждая. – И папе тоже. Они сразу начнут про свою всеобъемлющую счастье-жизнь, а мне это ни к чему.

Счастье всей жизни – это такая семейная формула Хоторнов, придуманная нашими родителями и используемая как показатель того, как у нас на самом деле идут дела. Деньги и успех тут вообще ни при чём – только настоящие, важные вещи.

Другими словами, пока я не обзаведусь женой, детьми, а в идеале ещё и собакой, мои родители не поверят, что я по-настоящему счастлив.

В дверях гаража появляется Кейт.

– Не хочу тебя расстраивать, но твоя мама уже регулярно говорит о твоём счастье всей жизни. И, предупреждаю заранее, Тэйтум ей очень нравится.

Я вздыхаю. Напомните, зачем я вообще переехал обратно?

Кейт переводит взгляд на Перри.

– Снег усилился. Лайла только что написала, что пора тебя выпроваживать.

– Уже бегу, – говорит Перри. Он хлопает меня по спине, проходя мимо. – Ты ведь не собираешься открываться сегодня?

Я качаю головой.

– Не хочу, чтобы кто-то рисковал, добираясь на работу.

– Тогда отдохни. Похоже, тебе это нужно. – Он кричит последнее «пока» младшему брату и исчезает за дверью.

– Ну всё, я тоже отваливаю, – говорит Флинт. – Жду обновлений, Лен!

Когда Флинт отключается, Кейт уходит обратно в дом, и я остаюсь один с Броуди. Он молчит, пока я натягиваю футболку, потом толстовку.

– Слушай, а нам стоит беспокоиться за Флинта? – спрашиваю я, просовывая голову в капюшон и взъерошивая волосы. Быстро приглаживаю их. – Думаешь, он серьёзно о переезде?

Броуди пожимает плечами.

– Не думаю. Он слишком неспокойный для жизни в Сильвер-Крике.

Я беру ключи.

– Может быть. Но ты же раньше говорил то же самое про меня.

– Это правда.

Он выходит со мной на крыльцо. Вокруг стоит та самая тишина, которая бывает только во время снегопада, когда всё словно замирает. Земля уже почти скрылась под белым покрывалом. Броуди засовывает руки в карман худи и сжимается от холода.

– Так вот, насчёт Тэйтум, – говорит он, внимательно меня изучая. – У тебя с ней всё… по-другому?

– По-другому как?

Он пожимает плечами.

– Не знаю… Просто… – Он запинается и прочищает горло. – Просто мне кажется, что Тэйтум – это не просто случайная девушка, с которой ты познакомился в баре. Она будто…другая.

– То есть мне лучше не играть с ней? – спрашиваю я, озвучивая то, что он сам не говорит вслух – слишком уж он добрый парень, чтобы прямо это высказать.

Он кивает – с облегчением, будто рад, что я сам это признал.

– Если всё пойдёт наперекосяк и это повлияет на её работу, тебе придётся иметь дело с Оливией. Так что я бы на твоём месте был осторожен.

Я не чувствую, что играю с Тэйтум, но от слов Броуди по груди словно ударяет ток – беспокойство пульсирует в рёбрах. Его опасения вполне обоснованны. Потому что моя репутация в этом плане… ну, скажем так, далеко не образцовая.

Я никогда особо не умел говорить с братьями о своих чувствах – особенно с Броуди, который влюблён в одну и ту же женщину с тех самых пор, как понял, что такое любовь. Он для этого и создан – быть преданным, верным, настоящим. Поэтому он никогда не понимал, зачем я столько лет прыгал от одних отношений к другим. Хотя на самом деле я всегда был с женщинами честен – говорил, что не ищу ничего серьёзного. Ни обязательств, ни ожиданий.

Но теперь, когда я снова живу в Сильвер-Крике, такой подход уже не кажется таким уж жизнеспособным. И дело не только в том, что местная сцена знакомств – унылое зрелище. Просто вокруг меня всё время мои братья и сёстры со своими идеальными браками, и на фоне всей этой стабильности мои причины для поверхностных связей начинают казаться откровенно слабыми.

Разве я и правда хочу быть один вечно?

– Это просто ужин, – говорю я Броуди, глядя ему прямо в глаза. Я сам не до конца уверен, кого сейчас пытаюсь убедить – его или себя. – Но я понял.

В этот момент открывается входная дверь, и Кейт высовывается наружу, взглядом выискивая мужа, а потом переводит глаза на меня.

– О. Ты всё ещё здесь, – говорит она так, будто слегка разочарована.

– Уже ухожу, – протягиваю я, медленно, как будто очевидное надо ещё и проговаривать.

Поворачиваюсь к Броуди.

– У тебя какие-то планы?

– Скорее дела, – отвечает за него Кейт.

– Прямо сейчас? – переспрашивает Броуди. – Вот прям-прямо сейчас?

– Прям-прямо сейчас, – с улыбкой повторяет она и исчезает в доме.

Броуди устремляется к двери, но перед этим бросает на меня взгляд с виноватой усмешкой.

– Мы пытаемся завести ребёнка.

– Ух ты. Серьёзно?

Он кивает.

– Знаю, вроде рано, но… не ощущается, как рано.

– Вы ведь друг друга с детства знаете, – говорю я и провожу рукой по лицу. – Я рад за вас, правда.

– Спасибо. Только не рассказывай никому, ладно? Мы не хотим, чтобы все начали радоваться раньше времени – никто же не знает, сколько это займёт.

– Конечно, – отвечаю я.

Броуди берётся за ручку.

– Осторожно добирайся домой. Если вдруг нужно будет куда-то ехать – возьми мой грузовик.

– Спасибо, дружище.

Он исчезает в доме, а дверь за ним громко щёлкает в оглушительной тишине падающего снега.

Броуди пытается завести ребёнка.

Перри спешит домой, потому что его жена переживает за него из-за дороги.

А я стою один на пустом крыльце.

Ну кто теперь самый одинокий брат?

Прошло уже десять лет с тех пор, как у меня были серьёзные отношения. И тогда всё закончилось настолько плохо, что до сих пор могу почувствовать, как горько было после предательства Хейли.

Если между мной и Тэйтум действительно что-то намечается… смогу ли я быть с ней другим?

А если нет – разве справедливо, что ей придётся пройти через всё это?

Я не знаю ответа.

Но я знаю одно: Броуди прав. С Тэйтум всё действительно по-другому.

А значит, я должен хотя бы попробовать.

Глава 12

Тэйтум

На улице идёт снег.

Самый настоящий снег! Ну ладно, не то чтобы я никогда его не видела. Я бывала на горнолыжных курортах, путешествовала в места, где снег – обычное дело. Но я никогда не жила в месте, где он может просто взять и пойти. Так что всё это кажется мне почти волшебным.

И при этом адски холодно.

В моей крошечной квартире отопление включено на полную, но вчера на работе сразу несколько человек предупредили: когда в этих краях идёт снег, частенько вырубается электричество – из-за поваленных деревьев и оборванных проводов. Жена Броуди, Кейт, уже заверила меня, что у них дома есть печка на дровах, и если отключат свет, она пришлёт Броуди за мной и Тоби. Но всё равно на ночь я стелю себе лишние одеяла – вдруг посреди ночи станет совсем холодно.

В окно гостиной ферма Стоунбрук выглядит как открытка – снежная сказка. Я достаю телефон, делаю пару кадров и думаю, выложить ли их в инстаграм.

С тех пор как я переехала на другой конец страны, мой аккаунт почти не обновляется. И меня это вполне устраивает. Большинство подписчиков – люди, которым интересен не я, а мой отец, так что страница никогда не казалась мне по-настоящему моей.

Пара друзей из Лос-Анджелеса всё ещё числятся среди подписчиков, но кроме пары сообщений после переезда я почти ни с кем не поддерживала связь. Чем дольше я отсутствую в той жизни, тем яснее понимаю: там почти ничего не принадлежало мне по-настоящему. Даже дружба.

Я убираю телефон в задний карман джинсов и решаю, что фотографии с фермы останутся только для меня.

Пусть я пока не на все сто уверена в том, что хочу заниматься кейтерингом, но Стоунбрук я начинаю по-настоящему любить. И в период, когда я только-только собираю заново свою жизнь, это место хочется беречь. Держать ближе к сердцу.

Перехожу в маленькую гостиную, где Тоби растянулся на диване, и достаю из холодильника остатки ужина.

Я наконец-то решилась и заказала еду из ресторана Леннокса. Не смогла выбрать между двумя блюдами и, очевидно, поступила мудро – заказала оба. И теперь особенно рада, что так сделала.

Вчера я почти доела филе миньон, но на свиную вырезку места уже не осталось, так что разогреваю её сейчас. Даже в доставке – а это, скажем так, испытание не для каждого блюда – всё оказалось невероятно вкусным. Закуска из жареных зелёных помидоров тоже была потрясающей. Яркие, сбалансированные вкусы, идеальные текстуры, соусы, подчёркивающие блюдо, а не забивающие его. Хороший соус может многое скрыть, но в этом случае ничего скрывать не пришлось – всё и так было безупречно.

Леннокс умеет использовать каждый ингредиент на полную мощность. Я заметила это ещё в кулинарной школе. У него просто дар – видеть еду особенным образом. Я всегда ему по-хорошему завидовала.

Сажусь за кухонный стол, беру вилку, отрезаю кусочек вырезки. От первого же укуса у меня вырывается тихий стон – настолько богат вкус. Яблоки, бренди, сливочное масло. И это блюдо разогрето на второй день! Но, честно, это лучшее, что я ела за последние недели.

А ещё вкуснее оно становится, когда я представляю, как Леннокс сам всё это готовил. Его сильные руки, внимательный взгляд, пробегающий по заказу – даже если он не знал, что еда была для меня. А вдруг знал? Сделал ли бы он что-то иначе? Постарался бы особенно?

Щёки начинают пылать, и я отгоняю эти мысли. Вот такие размышления доведут до сумасшествия, если дать им волю. Вполне возможно, Леннокс просто усмехнулся бы и плеснул лишнего лимонного сока назло.

Тоби подходит, кладёт голову мне на бедро – его фирменный ненавязчивый способ попросить кусочек. Я отрезаю маленький кусочек свинины и протягиваю ему.

Тот факт, что еда у Леннокса настолько хороша, несмотря на хаос, творящийся в его кухне, – лишнее подтверждение того, насколько он талантлив. Или, может быть, насколько он сейчас на пределе. С тех пор как я приехала, он ни разу не брал выходной.

Наверняка он сейчас кайфует от снежной бури. Ресторан закрыт на сегодня и, скорее всего, на завтра тоже. Кейтеринг – тоже, все мероприятия на неделю отложили из-за погоды.

Я с удовольствием наслаждаюсь неожиданным отдыхом, но мне кажется, Ленноксу он нужнее.

Телефон в кармане вибрирует. Достаёт уведомление от погодного приложения – предупреждение о минусовых температурах и совет всем владельцам домашних животных не выпускать их на улицу.

Я оглядываюсь на Тоби – он уже снова развалился на диване и посапывает.

Меня настигает лёгкая тревога. Не страх, нет. Просто чувство, что сидеть взаперти во время метели было бы куда приятнее, если бы рядом был кто-то, кроме собаки.

Включаю последний альбом Гарри, он всегда поднимает настроение, и убираю со стола, потом иду к шкафу в прихожей за дополнительными одеялами. Забросила их на самую верхнюю полку, когда переезжала. Протягиваю руку, пальцами нащупываю край, и тут же тихо ругаюсь – я не такая уж и миниатюрная, метр шестьдесят четыре, но всё равно чуть-чуть не хватает.

Подпрыгиваю, цепляю угол одеяла и дёргаю. Всё летит вниз – не только оно.

Прямо мне на голову с глухим стуком падает коробка из-под обуви. Я впервые её вижу. Она раскрывается, рассыпая содержимое по полу в прихожей. Видимо, кто-то из прежних жильцов забыл её.

Я присаживаюсь, начинаю собирать всё, пока не поднимаю одну фотографию – Леннокс. Присаживаюсь уже на пол, вытягиваю ноги к двери, и разглядываю снимок.

Это точно он. Только моложе – примерно такой, каким я его помню по кулинарной школе. У него рука на плечах женщины, которую я вроде бы узнаю… но не совсем. Она точно тоже училась с нами, но не помню, чтобы закончила курс. Кажется, её звали Кэйли? Или что-то похожее. Но как она на него смотрит… ясно одно – он был для неё не просто парнем с соседней скамьи.

Подбираю ещё несколько снимков. Все – с Ленноксом и той же женщиной. Тут же – билетики, программки с постановок, какой-то квиток из химчистки.

Ну ясно.

Такая вот коробка.

Дата на квитанции даёт мне отправную точку – наш первый год учёбы в кулинарной школе.

Тогда я едва знала Леннокса. Мы по-настоящему начали сталкиваться лбами только на третьем курсе, когда из-за одинаковых учебных программ нас стали записывать на одни и те же занятия. В Южном кулинарном институте много разных направлений и степеней, но мы с Ленноксом учились по одной программе – получали степень бакалавра в области кулинарного искусства и пищевых наук.

Я перебираю содержимое коробки, интерес всё больше подогревает, пока я не натыкаюсь на пару записок, написанных размашистым женским почерком. Я тут же роняю письма обратно, будто они обожгли мне пальцы – стало как-то не по себе от этого странно личного окна в прошлое Леннокса.

Мне не стоит этим заниматься. Роюсь в его воспоминаниях, как будто они ничего не значат.

Хотя... может, и правда ничего. Вон где они оказались.

Я поджимаю губы и уставилась на коробку.

Мне бы не хотелось, чтобы Леннокс читал мои старые любовные письма.

Я не должна их читать.

Не должна.

Но мне очень-очень хочется.

– Я не буду читать эти письма, – вслух говорю я, будто обращаясь ко Вселенной, надеясь, что теперь уж точно устою.

Но, разворачиваясь, чтобы убедиться, что подобрала всё, что выпало из коробки, я замечаю открытку, распахнутую на коврике в прихожей.

Её даже разворачивать не нужно – текст видно сразу.

Любопытство берёт верх. Я поднимаю открытку и смотрю, кто подписал.

Хейли.

Фамилия всплывает в памяти мгновенно. Хейли Стэнтон. Она жила в паре дверей от меня, но мы почти не общались. Мой взгляд скользит по строчкам, цепляясь за отдельные слова и фразы.

Это письмо о расставании.

На одной странице не меньше десятка «прости». И «я не хотела тебя ранить», и «надеюсь, ты сможешь меня простить», и моё любимое – «дело не в тебе, а во мне». Не слишком оригинально, но хотя бы не по смс. В груди поднимается волна защитного инстинкта. Кто она такая, эта Хейли, чтобы вот так бросать Леннокса? Да, прошло уже много времени, но мне всё равно хочется как-то загладить эту рану. Смягчить её.

Хейли не вернулась после первого курса. Теперь я точно это помню, хоть это и не редкость. Многие меняют направление, уходят с программы или вообще бросают учёбу. Но теперь я думаю: может, её расставание с Ленноксом и стало причиной её исчезновения?

Я закрываю открытку и бросаю её обратно в коробку, потом накрываю крышкой, желая, чтобы под рукой оказалась изолента – заклеить и больше никогда не открывать.

Как она вообще здесь оказалась? Леннокс жил в этой квартире до меня?

В принципе, не так уж и странно – это ведь ферма его родителей. Возможно, он жил здесь, пока готовился к открытию ресторана.

Меня накрывает жар, как только я представляю Леннокса в этой квартире. В моей кровати. В моём душе. Развалившегося в гостиной после длинного дня. Это опасная мысль, потому что в ней слишком легко представить и нас двоих вместе – и именно таких мыслей я стараюсь избегать.

За дверью слышны шаги на лестнице, и у меня ускоряется пульс. Я встаю, поднимаю коробку и отступаю на шаг от входа.

Тоби тут же вскидывает голову, уши насторожены.

Кто может прийти ко мне в такую погоду? В самый разгар снежной бури? Ну ладно, в её начале, но всё равно. Час назад на парковке стояла только моя машина. Так что мысль о том, что я не одна, внезапно становится очень неуютной.

В дверь стучат.

– Тэйтум? – раздаётся голос Леннокса. – Не пугайся, это всего лишь я.

О. О. Ну ладно, убийцу в маске можно вычеркнуть из списка страхов. А вот как перестать паниковать из-за того, что Леннокс стоит у меня на пороге?

Я бегом подхожу к двери, пытаясь за три шага хоть как-то привести себя в порядок.

– Привет, – легко говорит он. Он весь укутан – в зимней куртке и шарфе, в руках деревянный ящик из-под молока. – Прости, если напугал.

– Да уж, ничего так ощущение, когда кто-то с тяжёлым шагом поднимается по лестнице в полной тишине, – отступаю в сторону, впуская его. – Что ты здесь делаешь? Разве стоит ездить в такую погоду?

Он заходит, я закрываю за ним дверь.

– Я взял у Броуди его пикап, – говорит он. – И дороги пока не так уж плохи.

Его взгляд опускается на коробку у меня в руках.

Эту коробку.

О, нет.

И что теперь делать?

Отдать ему? Запихнуть обратно в шкаф и сделать вид, будто она моя?

Коробка из-под кроссовок – оранжевая с белым логотипом Nike. Ничего особенного. Если он не запомнил все царапины, может подумать, что это просто моя коробка.

Я разворачиваюсь и ставлю её на кухонный стол так, будто ничего не произошло. Будто мне не нужно её прятать. Будто я не провела последние полчаса, ковыряясь в обломках его личной жизни.

– Ты фанатка Гарри Стайлса? – спрашивает Леннокс. Альбом Harry's House всё ещё играет на фоне, сейчас – одна из не самых известных песен. Меня удивляет, что Леннокс его узнал.

– А кто сейчас не фанат Гарри Стайлса?

Он усмехается.

– Знаешь, он с Флинтом дружит.

– О-о-о, не говори мне такие вещи, я и так могу с ума сойти, если подумаю, сколько рукопожатий нас отделяет. Это жестоко.

Он улыбается.

– Учту. В общем... – он прочищает горло, словно вдруг занервничал. – Я принёс тебе кое-что, чтобы ты легче пережила бурю.

Он ставит ящик на стол, недалеко от коробки.

О, только бы он не спросил про неё. Пожалуйста. Пожалуйста.

– Фонарик, пару свечек. Немного еды, – перечисляет Леннокс. – И дополнительное одеяло. На всякий случай.

О, Господи. Он принёс мне закуски?

Я наклоняюсь и заглядываю в ящик. В углу вижу термос. Нет, два термоса.

– В одном – суп, – говорит Леннокс. – А в другом – тот самый кофе, который тебе, кажется, понравился.

Он прячет руки в карманы пальто, и я понимаю: он нервничает.

Хотя не должен. Если он хотел меня очаровать – у него получилось. Безоговорочно. Полностью. Без остатка.

У меня до сих пор дома его термокружка, которую я «позаимствовала» на прошлой неделе, когда он застал меня на улице в пижаме. И его шарф тоже. Я всё собиралась вернуть их, но каждый раз забывала. Наверное, потому, что, если быть честной, мне нравится, когда рядом есть вещи, которые ему принадлежат.

Мой взгляд скользит в сторону обувной коробки.

Лучше уж шарф и кружка, чем это.

Леннокс, кажется, замечает, куда я смотрю, и тянется к коробке, подтягивая её ближе к себе.

– Это то, о чём я думаю? – спрашивает он медленно.

Я хмурюсь, а потом слова вылетают из меня, как вода из прорвавшейся плотины:

– Прости, Леннокс. Я не знала, что это. Потянулась за одеялом, а коробка упала с верхней полки, всё из неё рассыпалось. Но я ничего не читала. Точнее, не всё читала. И я всё вернула на место.

Он приподнимает крышку и достаёт одну из фотографий.

Его лицо остаётся непроницаемым. По выражению ничего не понять.

– Ты жил здесь? В этой квартире? – спрашиваю я просто чтобы нарушить тишину, ставшую невыносимо неловкой. Вопрос, конечно, не по теме, но я готова сказать что угодно, лишь бы не обсуждать содержимое коробки. И уж точно не факт, что я копалась в его вещах.

Леннокс кивает, не отрывая взгляда от фото.

– Несколько месяцев. До открытия ресторана.

Если бы я могла отмотать время на пять минут назад и засунуть коробку обратно в шкаф до того, как открыла дверь, – я бы это сделала.

Леннокс принёс мне суп. И кофе. И одеяло, чтобы я не замёрзла ночью. А теперь стоит здесь и смотрит на снимки со своей бывшей, не глядя мне в глаза.

Прекрасно.

Если бы у меня был камин, я бы сожгла эту коробку с воспоминаниями о Хейли на месте.

Ну, знаешь… если бы Леннокс сам этого захотел.

– Если что, её письмо было полной ерундой, – говорю я.

Он наконец поднимает глаза, и лёгкая улыбка на его губах снимает тяжесть с моего сердца:

– Кажется, ты говорила, что ничего не читала.

– Но потом я уточнила, что не всё. Я кое-что прочитала. Достаточно, чтобы понять – ещё одно «дело не в тебе, а во мне», и я бы выколола себе глаза вилкой для устриц.

Леннокс усмехается и кладёт фото обратно в коробку.

– Даже не верится, что я всё это хранил. Совсем забыл, что она вообще здесь.

Я внимательно смотрю на него. Он говорит легко, как будто ему всё равно, но по напряжению в глазах понимаю – внутри что-то шевелится. Значит, не всё так просто.

Может, это и к лучшему. Может, пора ему отпустить это прошлое.

– Эй, – толкаю его локтем. – Не хочешь устроить костёр?

– Отличная идея, – усмехается он. И я уже сомневаюсь, не показалось ли мне его прежнее замешательство. Но тут он бросает взгляд на дверь: – Мне пора. Надо навестить Миссис Спринклс. Не хочу долго оставаться на дорогах.

Он говорит правду? Или просто хочет сбежать и переварить свои Хейли-драмы в одиночестве? Хотя… Миссис Спринклс?

– Прости, кого ты там навестить собрался?

– Она была моей учительницей математики в седьмом классе. Живёт одна недалеко отсюда. Хочу убедиться, что её генератор работает, на случай отключения электричества.

– И… ты серьёзно? Её правда зовут Миссис Спринклс?

Он смеётся, подходя к двери.

– Повтори это несколько раз, и привыкнешь.

Окей. Похоже, это не отговорка. Значит, он и правда в порядке. Мы в порядке?

– Это очень мило, что ты о ней заботишься, Леннокс.

Он пожимает плечами, будто это неважно.

– Мне не сложно.

Я, может, и привыкну к имени Миссис Спринклс, но вот к нему – никогда.

Только подумать, сколько лет в кулинарной школе я считала его высокомерным, самовлюблённым бабником. Талантливым – да. Но всё равно придурком.

А он оказался совершенно другим. Парнем, который кормит свою маму, выращивает овощи и заботится о пожилых женщинах, живущих в одиночестве. Тем, кто принёс мне еду, кофе и одеяло – и не разозлился, даже когда понял, что я рылась в его прошлом.

Он смотрит на меня долго, его зелёные глаза светятся. Потом он протягивает руку и мягко сжимает моё плечо.

– Не мёрзни, ладно?

Я киваю. Но, когда он уже собирается уходить, я хватаю его за запястье.

– Леннокс, подожди.

Он замирает. Вторая рука опускается с дверной ручки.

У меня возникает отчётливое чувство, что если я попрошу его остаться – разделить со мной суп, посидеть рядом во время снежной бури – он, скорее всего, согласится.

Если бы не миссис Спринклс и её генератор, я бы, может, и попросила.

– У меня всё ещё нет твоего номера, – говорю я вместо этого. – Если что-то случится… могу я тебе позвонить?

Снаружи ветер трясёт ставни, и мы оба оборачиваемся к окну.

– Он на стикере, приклеенном к коробке с крекерами, – отвечает он. – Напиши мне, чтобы у меня тоже был твой номер.

– Хорошо. Береги себя, ладно?

Он кивает и исчезает за дверью.

Я бегу к окну и выглядываю через жалюзи, чтобы увидеть, как Леннокс садится в грузовик Броуди и медленно выезжает с парковки. Я не отрываю от него глаз, пока он не съезжает с главной аллеи и не исчезает из виду.

Ну вот.

И как мне теперь расслабиться после такой встречи?

Я сразу хватаю телефон, набираю ему короткое «привет» и сохраняю его номер в контактах, ощущая лёгкий трепет от этой новой связи.

Потом достаю одеяло – оно пахнет Ленноксом так сильно, что у меня буквально подкашиваются колени – и чашку кофе, которую он принёс, и устраиваюсь на диване с Netflix.

Нужно найти что-нибудь совершенно бессмысленное и лёгкое, чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о нём. Я выбираю романтическую комедию, которую уже смотрела раз сто, – ничего сложного, и это прекрасно, потому что, честно говоря, мой мозг сейчас совсем не работает.

Как бы я ни старалась, не могу перестать думать о том, насколько мне здесь начинает нравиться.

Пейзажи. Вся семья Хоторнов.

Леннокс.

В глубине души всё ещё живут тревоги. Неуверенность в будущем и сомнения, вижу ли я себя в сфере кейтеринга – вообще в кулинарии – в долгосрочной перспективе. Мои отношения с отцом. Готова ли я по-настоящему оставить Калифорнию.

Но хоть на мгновение я позволяю себе отпустить тревоги и просто плыть по течению мыслей.

Может быть… мне и не нужно быть настолько хорошей, чтобы вести собственное шоу или управлять пятизвёздочным рестораном.

Может, ничего страшного, что моя сильная сторона – это организация, а не креатив.

Может, я просто могу остаться здесь, жить в этом крошечном городке в горах – и быть довольной.

Может, Ханна Хоторн была права, и то, что я ищу, всё это время было прямо у меня под носом.