Текст книги "Как поцеловать своего врага (ЛП)"
Автор книги: Дженни Проктор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)
Когда братья отходят, Леннокс подходит ближе и тянется за ближайшей коробкой. Но мои руки уже на ней, так что я притягиваю её к себе.
– Я понесу, – говорит он и пытается выдернуть коробку из моих рук.
Коробка эта, между прочим, вовсе не тяжёлая. Потому что в ней моё нижнее бельё и подушка с Гарри Стайлсом, которую сестра подарила мне в шутку.
Спасибо, Леннокс Хоторон, но нет. Эту коробку я понесу сама.
Я прижимаю её к груди.
– У тебя нет дел поважнее?
Он цокает языком.
– Ой, ну ты и чувствительная. Знаешь, я вообще-то согласился помочь братьям с разгрузкой, потому что подумал – вдруг представится хороший момент, чтобы извиниться. Но теперь? Передумал.
Я с притворной театральностью бросаю коробку на край трейлера и кладу руку на сердце.
– Леннокс Хоторон извиняется? Дожить бы до такого дня.
Он тут же использует момент, хватает коробку, будто только что одержал победу, но я тут же хватаюсь за другой край и тяну на себя.
– Серьёзно, Леннокс. Иди лучше на свою кухню и наведи порядок.
– На моей кухне уже порядок. У меня очень эффективный персонал.
Я закатываю глаза и дёргаю коробку сильнее, но он не отпускает. Клянусь, я буду бороться с ним хоть весь день, лишь бы не дать ему дотянуться до моего белья.
– У них там, надеюсь, хорошо поставлен процесс уборки после коз? Это часть обучения у вас тут, в глубинке?
Его глаза прищуриваются.
– Советовал бы сначала попробовать еду, а уже потом критиковать ресторан, Тэйтум. Иначе выглядишь просто… завистливой.
– Ха! Завистливой. Отлично сказано. – И больно попал в точку.
– Просто дай мне понести коробку, – говорит он тем самым мягким голосом, от которого у меня всё внутри сворачивается.
– Всё нормально. Я справлюсь. – Я киваю в сторону другой коробки. – Та, вон там, тяжелее. Её и неси.
На лице Леннокса появляется выражение понимания – он, кажется, догадался, что я тяну время. Он склоняет голову набок, слегка поворачивает коробку, чтобы прочитать перевёрнутую надпись сбоку.
И, конечно, ухмыляется.
– Боишься, что я увижу твои бабушкины трусы, Тэйтум?
Я фыркаю.
– А тебе, небось, не терпится узнать, какие трусы я ношу?
Я резко дёргаю коробку к себе – и, конечно, из-за этого крышка срывается, и (вы уже догадываетесь, к чему всё идёт?) моё бельё разлетается во все стороны.
Я стою и тупо смотрю на всё это секунд пять, прежде чем соображаю, что надо двигаться. Но и Леннокс не двигается.
Что, возможно, объяснимо. У него на плече – кружевной чёрный стринг.
И, о господи, это что, мой бюстгальтер, свисающий с куста азалии рядом с грузовиком?
Этого. Не. Может. Быть.
Погони за козами было мало? Вселенная решила добить меня, разбрасывая моё бельё на всеобщее обозрение?
Леннокс прочищает горло, вырывая меня из ступора, и я бросаюсь собирать всё, что можно. Срываю стринги с его плеча, хватаю бюстгальтер с куста и принимаюсь собирать всё остальное с земли.
Боже мой. Они везде. Как маленькие кружевные флажки позора.
Слушайте, мне приходится носить одно и то же каждый божий день. И пусть это мелочь, но красивое бельё – один из немногих способов чувствовать себя привлекательной, когда рабочая форма такая унылая. Я ношу его для себя. Но, честно говоря, меня не может не радовать тот факт, что нижнее бельё, которое увидел Леннокс, – это точно не бабушкины панталоны.
Он держит крышку коробки, пока я возвращаюсь с последней охапкой белья.
– Нравится, что видишь? – с вызывающей улыбкой спрашиваю я, закрывая коробку и забирая её из его рук. На этот раз он отпускает её легко, и я направляюсь к лестнице.
– Осторожней, Тэйтум, – говорит он, поднимаясь следом с тяжёлой коробкой в руках. – А то звучишь слишком флиртующе.
– Это я флиртую? Это ты – тот, кто...
Но на пороге перед нами появляется Перри, и слова застревают у меня в горле.
Я бросаю взгляд на Леннокса. Во время собеседования Оливия объяснила мне структуру управления фермой – она будет моим непосредственным руководителем. Но Перри – финансовый директор, её правая рука. Впечатлить его так же важно, как и её.
А я тут препираюсь с его братом, как школьница с давней обидой и отсутствием самоконтроля. И теперь мы, на минуточку, обсуждаем моё бельё?
– Всё в порядке? – спрашивает Перри, его взгляд скользит от меня к Ленноксу.
– Отлично! – выпаливаю я слишком громко. – Мы просто, эм... обсуждали кулинарные книги. Я их коллекционирую.
Леннокс усмехается, проходя мимо и поднимаясь по лестнице.
– Самые сексуальные кулинарные книги, что я когда-либо видел, – бормочет он себе под нос.
– Серьёзно, Леннокс? – говорю я ему вслед.
Поворачиваюсь и вижу, как Перри внимательно на меня смотрит. Он это слышал? Мне нужно как-то объясниться?
– Перри, я… Леннокс просто сказал… а я…
Перри поднимает руки, прерывая меня.
– Нет-нет, не говори ничего. Сегодня я не начальник. Просто парень, который помогает разгружать коробки. – Он делает паузу, прежде чем двинуться к грузовику. – К тому же я знаю, какой Леннокс. Забавно видеть, как он сталкивается с кем-то, кто умеет ему давать отпор.
– Это ещё что должно значить?! – доносится с лестницы голос Леннокса. – Что значит, какой я?
Перри бросает на меня многозначительный взгляд – мол, вот, сам только что подтвердил мои слова, – и идёт за очередной коробкой.
Одна только мысль о том, чтобы «давать отпор Ленноксу», вызывает у меня новый прилив жара в щеках. Я торопливо поднимаюсь по лестнице, молясь, чтобы румянец успел сойти, прежде чем мне придётся снова обернуться и встретиться взглядом хоть с кем-то из братьев Хоторон.
Я не понимаю, что со мной происходит. Я же профессионал. Я приехала сюда работать.
Прошло меньше пяти часов с момента, как я приехала на ферму, а Леннокс уже настолько сбил меня с толку, что это замечают даже окружающие – включая моего босса. И пусть Перри только что дал понять, что не держит зла, – это точно не то первое впечатление, которое я хотела произвести.
Мне приходится собрать всю силу воли, чтобы игнорировать дразнящие взгляды Леннокса, пока мы вместе затаскиваем вещи наверх. Через двадцать минут после того, как мы начали, прицеп пуст, а гостиная моей квартиры представляет собой море из коробок. Дел ещё много, но самая тяжёлая часть позади – в одиночку я бы возилась втрое дольше.
Броуди предлагает сам отвезти прицеп обратно в прокатный пункт на выезде из города – говорит, знает парня за стойкой, и тому всё равно, кто именно вернёт его. Это больше доброты, чем я ожидала, но у меня уже складывается впечатление, что для Хоторонов это норма.
Я наблюдаю, как трое братьев отцепляют прицеп от моего внедорожника и цепляют его к пикапу Броуди. Они двигаются вместе, будто одно целое – видно, что не в первый раз работают в паре. Не обязательно именно с прицепами. Просто очевидно, что они привыкли действовать слаженно. Что логично – они ведь выросли на ферме, наверное, и за заборами следили, и на тракторах гоняли, и за козами ухаживали.
Мелькает в голове образ Леннокса – не в поварском кителе, а в старых джинсах и выцветшей футболке, с запылённым лицом и каплями пота на шее после дня на солнце. Я сглатываю – во рту пересохло, а по лбу проступает испарина. Я с досадой вытираю её ладонью.
– Ладно, – говорит Перри, хлопнув в ладони, возвращая меня в реальность. – Если что-то случится, у тебя есть номер Оливии. А Леннокс почти всегда где-то рядом с рестораном. Уверен, он будет рад помочь, если что-то понадобится, – он бросает на брата выразительный взгляд. – Правда, Леннокс?
– Прям весь сияю от счастья, – бурчит Леннокс с такой густой иронией в голосе, что хочется швырнуть в него ещё одну коробку. – Просто до небес доволен.
Я хмурюсь. Леннокс слишком уж наслаждается тем, как сильно он меня раздражает.
Перри смотрит на меня, потом на Леннокса, потом снова на меня.
– Ну, ясно. – Его голос звучит с таким непониманием и весёлой растерянностью, как будто он вообще не может понять, что между нами происходит.
Что ж, добро пожаловать в клуб, Перри. Я и сама не понимаю.
И всё же… несмотря на то, что заявку на эту работу я отправила поздно ночью, под действием вина и эмоций, не буду врать – тот факт, что Леннокс был здесь, тоже сыграл свою роль. Я только что страшно поругалась с отцом, и мысль о том, чтобы уехать на другой конец страны, показалась настоящим облегчением.
Но, пожалуй, я просто устала. Устала от того, что вся моя жизнь была… не знаю. Фальшивой? По сценарию? Будто я просто реквизит, который отец передвигает по своему усмотрению.
Когда мы учились в кулинарке, Леннокс был единственным человеком, которому, казалось, было наплевать на то, что мой отец – знаменитость. Он никогда не боялся говорить правду, и сейчас я нуждаюсь в этой самой правде, как в воде посреди пустыни без фляги.
Перри направляется вверх по холму к большому белому дому, возвышающемуся вдалеке – судя по всему, именно там находятся главные офисы. Он оставляет меня наедине с Ленноксом.
– Спасибо ещё раз за помощь! – кричу я вслед Перри, снова надеясь, что ещё не успела окончательно испортить себе репутацию в глазах будущего начальства.
Леннокс тоже уходит, обходит здание и направляется ко входу в свой ресторан. На полпути он оборачивается и делает несколько шагов назад, идя спиной вперёд.
– До встречи, Эллиотт, – бросает он.
Эллиотт?
Я словно снова стою в кухне Южного Кулинарного Института, наблюдая, как он удаляется в закат с очередной девушкой, пока я остаюсь и до поздней ночи шлифую технику фламбе до идеала.
– Только если я тебя раньше увижу, Хоторон! – кричу я ему в спину.
Он разворачивается.
– Хоторон? Звучит знакомо. Почти как название очень успешного ресторана.
Он нарочито смотрит вверх на вывеску из дерева и металла, на которой имя Hawthorne сияет в лучах предвечернего солнца.
– Ах да. Это ведь и есть название ресторана. – Широко ухмыляется. – Приходи на ужин, я угощаю. Говорят, у нас божественное филе.
Он исчезает за дверью, а я с трудом сдерживаюсь, чтобы не сжать кулаки и не взвыть от злости.
Наглость этого мужчины. Самоуверенность. Эта идиотская, до ужаса привлекательная самоуверенность.
– Нет, – бормочу я, яростно шагая к задней двери. – Он не привлекательный. Совершенно точно, абсолютно НЕ сексуальный.
Глава 3
Тэйтум
Я хожу кругами по огромной кладовой в глубине кухни и дышу медленно, ровно – глупая и абсолютно неэффективная попытка успокоить бешено колотящееся сердце. За дверью собирается моя команда – они готовы встретиться со мной впервые.
До пяти минут назад я стояла в самой кухне, но внезапный прилив паники заставил меня метнуться в то, что я по ошибке приняла за свой кабинет.
Честно говоря, мой настоящий кабинет всего в паре шагов отсюда, так что ошибка понятная. Но здесь уже столько народу, что выбираться неловко. Остаётся только сделать вид, что я зашла сюда специально.
В этой комнате есть что-то умиротворяющее – знакомые, землистые запахи заполняют всё пространство. Я никогда не работала в ресторане с такой кладовой, но учитывая, что её делят две кухни, это имеет смысл. Ящики со свежими овощами занимают всю стену: картофель, лук, лук-порей, грибы. Побеги брюссельской капусты ещё на стеблях свисают с полок рядом, а пучки чеснока украшают крючки у двери. Орехи и крупы на любой вкус. Масла, уксусы, специи – какие только можно себе представить.
Есть что-то волшебное в этом помещении, полном возможностей. Может, это и правда неплохое место, чтобы спрятаться.
Я беру в руку идеально спелый помидор, провожу большим пальцем по нежной кожице. Я ещё не успела осмотреть огороды, но по словам Оливии, почти все продукты, которые используются на ферме, выращиваются прямо здесь – либо на огромном огороде за рестораном, либо в теплице на другой стороне фермерского дома, либо на одном из многочисленных полей, обеспечивающих оптовую часть деятельности Стоунбрук.
Наверное, в этом и суть «от фермы к столу». Только большинство ресторанов, заявляющих об этом, на ферме не расположены. Думаю, в этом весь шарм Hawthorne. Ну и в его невероятно раздражающем шеф-поваре.
Раздражающем.
Выводящем из себя.
Самоуверенном.
Сексуальном.
Последняя мысль снова врывается в голову без приглашения, и я с усилием отгоняю её прочь. Опять. Я здесь как профессионал. Чтобы построить карьеру на своих условиях. Романы с бывшими соперниками в этот план не входят.
Но это не мешает мне хотеть попробовать его еду.
У Леннокса в меню с десяток блюд, которые я хотела бы попробовать. Но после его ехидного приглашения на ужин я решила держаться подальше столько, сколько позволит сила воли. Ни за что не подарю ему это удовлетворение. Да, зрелости в этом немного – особенно учитывая, что я в данный момент прячусь в кладовой, – но, похоже, зрелость вообще не моя сильная сторона.
В итоге я поехала в супермаркет, закупилась основами, вернулась домой слишком уставшей, чтобы готовить, и с удовольствием поела хлопья перед тем, как завалиться спать. Не то чтобы ужин чемпионов, но, по крайней мере, вкуснее, чем пирог из собственного эго. Так что жаловаться не на что.
Телефон завибрировал, и я вытаскиваю его из кармана, улыбаясь, увидев сообщение от старшей сестры.
Бри: Эй! Ты доехала? Всё в порядке?
Мои сестра и брат старше меня на восемь и десять лет, так что мы никогда не были особенно близки. Когда слава папы начала набирать обороты, они уже почти выросли и разъехались, так что в каком-то смысле кажется, будто у папы было две жизни. Одна – с мамой, Бри и Даниэлем. Вторая – со славой… и со мной.
Но в последнее время мы с Бри переписываемся чаще. Особенно после того, как я решила уйти из папиного ресторана и переехать на другой конец страны. Когда я позвонила, чтобы рассказать о планах и спросить, можно ли заехать к ней в Сент-Луис по пути, она взвизгнула, будто я сказала, что выиграла в лотерею.
– Давно пора выбраться из-под его пятки, – сказала она. – Он слишком долго тобой пользовался, Тэйтум. Я так горжусь тобой.
Её слова заставили меня задуматься. Неужели она действительно так видит мою жизнь? Что папа мной пользовался? Наверное, она просто не понимает. У нас с ним особые отношения, особенно потому, что мы оба повара. Снаружи это, может, и выглядит иначе, но между нами было что-то настоящее.
Или… было.
До того, как я сорвалась, убежала и переехала через всю страну. Но кто тут вообще ведёт счёт?
Пока я открывала и читала сообщение от Бри, пришли ещё два.
Бри: Хочу всё узнать про ферму. Тебе нравится? Какие впечатления?
Бри: Кстати, ты видела этот пост в Instagram вчера?
Вслед за сообщением приходит скриншот поста от @therealTylerMarino. На фото – та самая коза в бандане, за которой Тоби гонялся по кухне Леннокса. Подпись гласит: «Обычный вторник Пенелопы: прогулка до ресторана на ферме, немного пугающая погоня с собакой и обед с шефом. #особыепривилегии»
От того, что Тайлер уже знает про погоню, у меня неприятно сжимается живот. Очень надеюсь, что это Оливия рассказала мужу, а не Леннокс. Потому что если именно он пересказал эту неловкую историю – про меня или про мою собаку – это ощущается в сто раз хуже.
До того как я успеваю ответить, приходит ещё одно сообщение. Я уже начинаю привыкать к таким односторонним диалогам – и это приятно. Мне нравится, что Бри уверена в нашей связи настолько, что продолжает писать, даже если я пока молчу.
Бри: Когда я прочитала про погоню с собакой, сразу подумала о Тоби. Скажи, что это он! Я хочу, чтобы твоя собака гоняла самую знаменитую козу в мире!
Я смотрю на счётчик лайков под постом – уже больше миллиона. И посту, наверное, нет и суток. Возможно, Пенелопа и правда самая известная коза в мире, что, признаться, делает то, что Леннокс вчера назвал её по имени, чуть менее странным.
Тэйтум: Это был Тоби. Он получил очень серьёзный тайм-аут.
Бри: Эм, ПРИВЕТ. Ты обязана посадить его в угол и выложить фотку! И отметь Тайлера. Уверена, он сделает репост! Тоби тоже может стать интернет-звездой! У него идеальная мордочка для этого.
У Бри диплом по маркетингу в соцсетях, так что такой совет – не сюрприз. Я провела у неё два дня на диване, когда ехала сюда, и она тогда же составила целый план по запуску моего собственного бренда – без тени Кристофера Эллиотта.
Я ценю её усилия, правда. Но чем дальше, тем больше я понимаю: мне куда больше понравится жизнь, в которой никто и не вспомнит, что у Кристофера Эллиотта вообще есть дочь. Всю жизнь я думала, что хочу ту самую жизнь отца – телешоу, контракты, бренд. А теперь? Теперь я не уверена.
Тэйтум: Я не хочу, чтобы моя собака была звездой интернета. И вообще, странно, что ты так много знаешь про семью Леннокса.
Бри: Я знаю только про Тайлера. И только из-за Пенелопы. Ты же знаешь, как я реагирую на милых животных в интернете.
Да, я знаю. И за последние месяцы, пока мы с ней начали общаться чаще, я узнала ещё кое-что – например, что её особенно трогает видео, где усыновляют собак, от детей с неожиданно сильным вокалом и от котов, которые едят странную человеческую еду. (Не спрашивай.)
Бри: Ну так что? Как ощущения? Было странно снова увидеть Леннокса?
Тэйтум: Очень странно.
Бри: Он всё ещё горячий? Ну, я помню фотку, что ты мне показывала. А вживую?
Я колеблюсь. Как на такое вообще ответить? Он был горячим ещё в кулинарке. А теперь, с этими широкими плечами, аккуратно подстриженной бородой, окружённый живым доказательством собственного таланта и успеха? Горячий – это мягко сказано.
Но я же не скажу это сестре.
Тэйтум: Разве это имеет значение?
Бри: КОНЕЧНО, ИМЕЕТ. Просто ответь и не строй из себя дипломатичную взрослую тётю.
Тэйтум: Ладно. Да. Он невероятно привлекательный. И одновременно невероятно раздражающий. Причём, судя по всему, он думает то же самое обо мне.
Бри: Не смеши. Ты такая милая. Если он этого не видит – он просто с ума сошёл.
Тэйтум: Не думаю, что «милая» – это слово, которым Леннокс когда-либо описал бы меня.
Через секунду после того, как я нажимаю «отправить», телефон загорается входящим видеозвонком – на экране лицо Бри.
– Что? – ворчу я, принимая звонок.
– Даже слушать не хочу, как ты себя так принижаешь, – говорит она в своём новом, неожиданно начальственном тоне старшей сестры. – Ты самая милая, Тэйтум. Самая настоящая. Кстати, ты где? Это что, брюссельская капуста висит у тебя сзади?
– Ты предвзята, – говорю я. – И да. Я в кладовке.
– Почему ты в кладовке?
– Потому что я подумала, что это мой кабинет, а оказалась здесь. А потом стало слишком людно, и… знаешь что? Забей. Суть не в этом. Ты ведь в детстве называла меня «наглая штучка». Так что я теперь – милая или наглая?
Она фыркает.
– В детстве ты была самой настоящей наглой штучкой. А сейчас? Не верю я тебе.
– Вот в том-то и беда. Как только я вчера увидела Леннокса – сразу превратилась обратно в «наглую штучку». А ведь совсем не так я хочу, чтобы он меня воспринимал.
– Это легко исправить, – говорит Бри. – Просто покажи ему, что ты выросла.
Я косо смотрю на дверь. Оливия придёт только минут через десять, но я всё равно не хочу, чтобы кто-то вломился в кладовку во время такого разговора. Особенно этого разговора.
– И как мне это сделать?
Бри почти захлёбывается от смеха.
– О, детка, это как раз просто. Ты ведь живёшь прямо над его рестораном, да? Так вот – подожди, пока все уйдут, а он останется, весь в муке и в делах, например, колдует над тестом для хлеба. И тогда спускайся за стаканом воды… в своих самых сексуальных пижамках. Короткие шортики. Лёгкая маечка. Грудь свободна и в полёте...
– Бри! – перебиваю я, одновременно краснея и озираясь – за спиной что-то глухо стукнуло, будто кто-то пнул стену. Я резко разворачиваюсь – никого. Но всё равно понижаю голос. – Я думала, ты собираешься дать мне настоящий, вменяемый совет! Такого точно не будет. Никаких «свободно и в полёте». И с чего ты взяла, что он месит тесто?
– Всё это в моей голове, детка. Ужасно, правда? – она ухмыляется. – Кстати, ты уже познакомилась с его братьями? А с Флинтом?
Я закатила глаза.
– Флинт здесь не живёт. Но остальные братья помогли мне разгрузить трейлер с вещами.
Она вздыхает.
– Каждый раз, когда я смотрю фильм с Флинтом Хоторном, мне хочется немного описаться от смеха, потому что я вспоминаю, что ты живёшь на его семейной ферме с его чертовски сексуальными братьями.
– Серьёзно. Такая генетика – я никогда ничего подобного не видела. – Я бросаю взгляд на часы, понимая, что пора заканчивать разговор, чтобы быть полностью готовой к приходу Оливии. – Слушай, мне пора. Оливия вот-вот придёт, чтобы познакомить меня с персоналом.
– О, круто. У тебя всё получится. Но вообще-то я не просто так звонила.
– А, хорошо. Что случилось?
– Мне только что пришла посылка с мамиными вещами. Кажется, её брат прислал их из Франции?
Грудь сжимает от внезапной волны грусти. Мы с мамой не были особенно близки. Она уехала в Европу, когда мне было двенадцать – сразу после развода с отцом. С тех пор я видела её раз в год, а после школы и того реже. Когда она умерла в прошлом году – рак груди, агрессивный и устойчивый к лечению, расстояние между нами усложнило моё горе. Потому что вместе с печалью пришло глубокое чувство сожаления.
– Что за вещи? – спрашиваю я.
Бри пожимает плечами.
– Эм, всякие кухонные штуки, кажется. Скалка, штопор, куча каких-то странных приборов, названий которых я даже не знаю. А ещё набор деревянных ложек – просто загляденье. Больше не помню. Может, пара кулинарных книг? В общем, я подумала, вдруг ты захочешь их себе.
– О. Эм, ну, да, наверное. Конечно. Но только если вы с Даниэлем не хотите.
Бри фыркает.
– Ты же знаешь, какая я на кухне. Я уже спросила у Даниэля – он со мной согласен. Ты ведь любишь готовить, как и мама. Думаю, она бы хотела, чтобы всё это осталось у тебя.
– А не у папы? – спрашиваю я, и в ответ слышу насмешливый смешок Бри.
– Точно не у папы. – Она замолкает, а потом тихо говорит: – Жаль, что вы с мамой не успели узнать друг друга лучше, Тэйтум. И что она не успела узнать тебя.
Я пожимаю плечами.
– Да, мне тоже жаль.
– Ты очень на неё похожа, знаешь?
– Правда?
– Безусловно. У тебя её характер. И грудь – я до сих пор считаю, что тебе стоит использовать это в борьбе за одного особенно раздражающего шефа. – Она хихикает в трубку, а я снова закатываю глаза.
– Боже. Сколько тебе лет, Бри?
– Семнадцать. И так будет всегда. – Она раскидывает руки. – Это единственно правильный подход к жизни.
– Мне правда пора.
– Окей. Не забудь дышать. У тебя всё получится. И пришли мне свой адрес, я отправлю тебе коробку!
Я завершаю звонок и медленно выдыхаю, решив, что хотя бы этот совет Бри стоит принять.
Я провожу руками по переду поварского кителя и направляюсь к двери. Заворачиваю за угол в узкий коридор и резко останавливаюсь: прямо передо мной стоит Леннокс, прислонившись к стене, скрестив руки на груди и с дьявольской ухмылкой на лице.
Моя рука взмывает к груди.
– Боже! Ты меня напугал.
– Прости. Я услышал, что ты говоришь по телефону. Не хотел мешать.
Я замираю. Он услышал, что я говорю по телефону? То есть он услышал просто приглушённый разговор? Или услышал услышал? Очень надеюсь, что первый вариант.
– А, ну… спасибо, – говорю я как можно непринужденнее. – Я разговаривала с сестрой.
– Ага.
Ага? Это ага, я уже знаю, потому что подслушал? Или ага, ну и ладно, что сказала? Вот бы я знала этого человека настолько хорошо, чтобы понимать, что значат его звуки.
Мы просто стоим и смотрим друг на друга, словно участвуем в каком-то молчаливом поединке взглядов, пока он наконец не поднимает бровь. Между нами будто пробегает ток – как в те времена, когда мы сталкивались на студенческой кухне SCI. Только теперь что-то изменилось. Появилось новое – сексуальное напряжение, которого я раньше не чувствовала. А может, оно всегда было, просто я тогда была слишком неопытной, чтобы распознать его.
– Можно мне пройти в кладовку? – наконец спрашивает Леннокс.
Я отхожу в сторону, слишком растерянная, чтобы возразить. Когда он проходит мимо, его пальцы слегка касаются моего локтя, а потом он бросает на меня привычную ухмылку.
– Эй, Тэйтум. Если вдруг захочешь пить, я сегодня допоздна. Знаешь, как это бывает – раб на дрожжах.
Ох, ненавижу свою сестру.
Леннокс скрывается за дверью кладовой, а я зажмуриваюсь и прижимаю ладонь ко лбу.
Потому что да, это точно поможет – просто стоять как дура, не двигаться, не говорить, не…
– Тэйтум! Вот ты где, – говорит Оливия. Она откидывает на плечо пышные рыжие волосы. – Эй, ты в порядке?
Я открываю глаза и резко выдыхаю через нос, стараясь стереть с лица раздражение.
Возьми себя в руки, женщина, – приказываю себе и прочищаю горло.
– Ага! Всё отлично. Пойдём.
Леннокс снова появляется – с огромным мешком басмати в руках. Оливия смотрит сначала на него, потом на меня, потом снова на него, нахмурив лоб так, будто решает сложную задачу.
– Леннокс, – говорит она медленно.
– Что, Лив? – отвечает он с обычной невозмутимостью, но я вижу, что Оливия ему не верит. Её лоб по-прежнему нахмурен. – А ты что здесь делаешь?
– Пришла познакомить Тэйтум с её персоналом. – Она смотрит на меня и улыбается. Я пока плохо её знаю, но глаза у Оливии Марино очень выразительные. Сейчас они спрашивают: Ты в порядке? Он что-то сказал? Надо врезать моему брату?
Её забота даёт мне нужный импульс, чтобы забыть о Ленноксе и нырнуть с головой в работу.
Но где-то глубоко внутри не покидает ощущение, что Леннокс Хоторн только что взял верх.
