Текст книги "Как поцеловать своего врага (ЛП)"

Автор книги: Дженни Проктор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

И ещё: Леннокс умеет стрелять из ружья.

Слушайте, я ведь не та, кто мечтает быть спасённой бедняжкой. Но сегодня я была в беде. И когда Леннокс пришёл и спас меня? Это был тот опыт, о котором я даже не знала, что он мне нужен – до этого самого момента.

И мне кажется, я уже не буду прежней.

Я медленно поднимаю голову и встречаюсь взглядом с Ленноксом.

– Как… – слова застревают у меня в горле, я сглатываю, прочищаю горло и пытаюсь снова. – Как ты узнал, что я здесь?

Его руки всё ещё на моей спине, медленно поглаживая, будто пытаясь успокоить. Пусть они останутся. Хотя бы просто чтобы я не упала.

– Не знал, – отвечает он. – Пока не вышел сюда. Перри увидел медведя на камере и позвонил мне.

Я киваю, принимая объяснение, но вопросов у меня всё равно остаётся.

– Ты сказал, что медведей не будет, Леннокс. Ты обещал.

– Знаю. Прости. Обычно их правда не бывает.

– Но ты обещал, – повторяю я, чувствуя, как на смену страху приходит истерика – адреналин медленно отступает.

– Я знаю, что обещал, – резко отвечает Леннокс, – но я тебя спас, разве не так? Я здесь. И не дам никому причинить тебе вред.

Я резко выдыхаю – от его слов, от этого неожиданного признания сквозь которое проходит волна жара.

И по выражению его лица ясно, что для него это тоже стало неожиданностью.

Эти слова повисают между нами, как будто воздух стал плотнее. Леннокс чуть ослабляет хватку.

– Ты точно в порядке? – спрашивает он, мягко.

Я киваю, и он отступает на шаг, пряча руки в карманы.

Вот так просто – забываем, что только что он вёл себя как настоящий рыцарь, пообещав защиту с такой уверенностью, что мне почти стало тяжело стоять на ногах.

Ну и ладно. Есть другие вопросы. Например, когда именно Леннокс стал каким-то супергероем лесного масштаба?

– Ты выстрелил из ружья, – бормочу я, будто это не было очевидно.

– Выстрелил, – кивает он, и в его голосе звучит лёгкое веселье.

– А с чего ты вообще умеешь стрелять? Ты же повар!

Он усмехается.

– Повар, выросший на ферме.

– Ну, да. Но всё равно. Я тут, медведь тут – и вдруг ты просто… появился. С ружьём.

Он кивает, уголки губ чуть поднимаются.

– Оно у меня в офисе.

– В офисе?! – я моргаю. – Зачем?!

Он пожимает плечами.

– В основном, чтобы пострелять по мишеням с братьями. Ну и… отпугнуть медведя, если что.

Я кладу ладони ему на грудь и слегка толкаю. Мы уже обсуждали это, но, похоже, надо повторить.

– Почему ты не сказал мне тогда?

Он хмурится.

– Прости, что не подготовил тебя лучше. Но если бы у медведицы не было медвежат, Тоби, скорее всего, сам бы её отпугнул.

С точки зрения логики это вполне объяснимо – я и сама это понимаю. Я медленно выдыхаю.

– Ты бы выстрелил в неё?

Леннокс качает головой.

– Это запрещено без специального разрешения. Я просто хотел её напугать.

Я не отрываю от него взгляда, вдруг остро желая, чтобы он всё ещё держал меня в объятиях.

– Ты спас меня.

Он усмехается:

– Скорее, твою собаку.

Я опускаю взгляд на Тоби, который сидит у моих ног, высунув язык и глядя вокруг, как ни в чём не бывало. Мысль о том, что с ним могло бы что-то случиться, заставляет меня похолодеть внутри.

– Ты спас моего пса, – повторяю я.

Леннокс наклоняется и поднимает ружьё.

– Мне надо возвращаться. Думаю, медведь не вернётся, но на всякий случай надень на Тоби поводок и держись поближе к ресторану.

– Да. Хорошая идея, – киваю я, подбираю поводок с деревянной ступеньки беседки и прищёлкиваю его к ошейнику Тоби. Леннокс ждёт меня, и мы идём обратно к ресторану вместе.

Я удивляюсь, когда он тянется к моей руке и слегка сжимает её, словно успокаивая.

Я ещё больше удивляюсь, когда он не отпускает.

Но в этом жесте нет намёка на флирт – только тепло. И от этого по моей руке поднимается волна уюта, добираясь прямо до сердца.

Мы останавливаемся у лестницы, ведущей к чёрному входу на кухню.

Леннокс отпускает мою руку и переступает с ноги на ногу.

Внезапно это начинает напоминать свидание. И вот мы стоим в неловком моменте, когда не знаешь, как попрощаться – пожать руку? Обнять? Поцеловать в щёку? Или устроить настоящую страстную сцену прямо у двери?

– Не хочешь закончить прогулку? – спрашивает Леннокс. Мгновенно весь романтический туман у меня в голове рассеивается.

– Думаю, Тоби на сегодня хватит эмоций, – отвечаю я.

Мне. Мне точно хватило.

– Логично, – говорит он. А потом просто стоит и смотрит на меня, будто пытается что-то понять.

– Вот так, гляди-ка, – говорю я, стараясь звучать легко. – Первая беседа, в которой мы не спорим.

Он морщит лоб, губы искривляются в полуулыбке.

– А мы разве не спорили про медведей?

– Это на твоей совести, – отвечаю я. – Но… – я прикусываю губу, колеблясь. – Прогулка обратно была приятной.

Щёки заливает жар – зачем я так прямо сказала? – но Леннокс просто легко улыбается, будто не заметил.

– Не привыкай, – говорит он. – Завтра всё возвращается в обычный режим.

– Леннокс? – останавливаю я его, когда он уже собирается уходить. – Прости за тот вечер. Мне не стоило вмешиваться в то, как ты ведёшь свою кухню.

Он прячет руки в карманы.

– Великая Тэйтум Эллиотт извиняется? Да доживу ли я до этого дня?

Он практически цитирует то, что я сама сказала ему в день переезда – и с той же самой интонацией.

Я ахаю, но не могу не улыбнуться.

– Я не заслужила это! Я ведь правда извинилась от всей души!

– Ты права. Это было искренне. И я это ценю.

Но тебе не за что извиняться. Ты просто хотела помочь.

Я всё ещё хочу помочь. Но я больше не скажу об этом ни слова, пока он сам не попросит.

– Значит, мы в порядке?

Он кивает.

– Увидимся, Эллиотт.

– Если только я не увижу тебя первой, Хоторон, – говорю я ему в спину. Но шепчу так тихо, что не уверена, услышал ли он.

Я разворачиваюсь и поднимаюсь по ступенькам, а в голове уже пускает корни новая, тревожная мысль:

Леннокс сказал, что завтра всё вернётся в норму.

Но это просто невозможно.

Потому что, похоже, я и правда начинаю влюбляться в Леннокса Хоторона.

Глава 8

Леннокс

– Ты же понимаешь, что стоять вот так и пялиться – это странно? – Зак облокачивается на стену рядом со мной, скрещивает руки на груди и переводит взгляд туда, куда я уже давно смотрю – в сторону кухни Тэйтум.

Технически, я не в её кухне. Я стою снаружи, в проходе, где, в принципе, мог бы находиться, если бы шёл, скажем, к кладовой.

– Я не пялюсь.

– Ты определённо пялишься.

– Я наблюдаю. Это другое. К тому же, я занимаюсь инвентаризацией. Готовлю заказ. – Я киваю в сторону кладовой, в которой, если быть честным, я ничего не инвентаризирую.

– Ага. Потому-то ты ещё ни одной строчки не записал.

Я смотрю на пустой лист бумаги на планшете.

Да ну и ладно. Пусть Зак и дальше меня поддевает.

Я киваю подбородком в сторону Тэйтум.

– Её команда её правда любит, да?

– А, так значит, дело в Тэйтум. Ну, теперь всё становится куда интереснее.

– Заткнись и просто ответь.

– Я бы сказал, они её боготворят, – говорит Зак. – Постоянно в восторге от неё.

– Почему, как думаешь? – Я и сам это стал замечать. Её команда работает слаженно, гораздо больше, чем до её прихода. А она тут всего шесть недель.

Зак пожимает плечами.

– Она хорошо чувствует людей. Умеет сделать так, чтобы каждый чувствовал себя замеченным. А ещё я слышал, как Джесси рассказывала про какие-то изменения, которые Тэйтум внесла в их процессы. Говорит, это серьёзно помогло. Я слушал в полуха, но думаю, если спросишь Джесси – она всё расскажет.

Или я могу спросить об этом у самой Тэйтум.

Я провожу рукой по волосам. Да, моё самолюбие до сих пор ёрзает, но по факту – мне нужна помощь. Прошлая ночь не была катастрофой, но и далека от идеала. С Гриффином всё ещё проблемы, и по дурацким причинам три блюда вернулись на кухню с претензиями.

Одно – уже слишком. Три – абсолютно неприемлемо.

Я сказал своей семье, что справлюсь. И я справлюсь. Но не настолько гордый, чтобы не попросить о помощи, если она мне нужна.

Почти настолько гордый, чтобы не просить Тэйтум Эллиотт, но ради Хоторона я могу переступить через себя.

Тэйтум здесь. И сама предложила. В худшем случае мне не понравится ни одно её предложение, я ничего не поменяю и останусь там же, где и был.

Тэйтум направляется в сторону кладовой. Наверное, именно туда и идёт. Проходя мимо, она поднимает бровь:

– Ты уже минут десять глаз не сводишь с моей кухни, Леннокс. У тебя есть какая-то цель, или ты просто решил, что я сегодня чертовски милая?

Зак хохочет, а я тянусь рукой, не давая ему увязаться за мной, когда я следую за ней в кладовую. Я останавливаюсь позади, пока она перебирает яблоки, откладывая те, что подходят для пирога.

– Тебе чем-то помочь? – спрашивает она, не глядя. – У меня тут немного дел. Яблочный пирог не испечётся сам, а масло вот-вот дойдёт до нужной температуры.

Она бросает через плечо игривый взгляд и что-то внутри меня подскакивает.

– Как ты себя чувствуешь после вчерашнего? – спрашиваю я.

– В смысле – после того, как меня чуть не съел медведь? – Она хмыкает. – Не очень спала. Мозг гонял все возможные страшные сценарии. Но, надеюсь, скоро успокоится.

Когда я закрыл ресторан и пошёл домой, мне пришлось изо всех сил удержаться от того, чтобы не написать Оливии и не попросить номер Тэйтум. Я хотел убедиться, что с ней всё в порядке. Что после встречи с медведем она не слишком потрясена.

Если честно, меня это потрясло. А я здесь вырос.

Но если бы я выпросил у сестры её номер, она бы что-то не так поняла. А потом передала это маме. И вот уже вся семья обсуждает то, чего вообще может и не быть.

Может не быть. А может… я хочу, чтобы было?

– Я рад, что с тобой всё хорошо, – говорю я. Потому что это правда. И потому что так безопаснее всего. Как коллеге по ферме Стоунбрук – я правда рад, что она в порядке.

Она поднимает глаза.

– А я рада, что ты оказался рядом и смог это обеспечить.

Образ Тэйтум в моих объятиях всплывает в голове, и мне становится жарко в затылке и шее.

Нужно сменить тему. Срочно. Но мозг меня подводит.

Я обязан сказать хоть что-то. Я ведь сам зашёл за ней в кладовую. Наверное, можно было бы и правда начать считать запасы, но что-то подсказывает – Тэйтум это сразу раскусит.

– Твоя команда правда тебя любит, – вываливаю я.

Ладно. Значит, так и будет.

Она бросает ещё пару яблок в ящик.

– Надеюсь, что так.

Я чешу подбородок.

– И кухня у тебя… работает чётко. Организованно.

Она упирает руки в бока.

– Спасибо.

– И я к тому, что… если у тебя есть какие-то идеи, как наладить процессы на кухне Хоторона, мне бы не помешала помощь.

Она склоняет голову.

– А как же «спасибо, не надо»?

Я вздыхаю.

– «Спасибо, не надо» – это говорил самоуверенный парень, который не хотел признать перед своим старым соперником из школы, что ему нужна помощь. А потом у него снова выдался тяжёлый вечер на кухне, и он понял, что бизнес важнее гордости.

Она поднимает бровь.

– Продолжай.

– Я не могу позволить Хоторону провалиться. Но, похоже, у меня есть слепые зоны. А если я чего-то не вижу, я не могу это исправить.

Она сжимает губы, делает шаг-другой ко мне – достаточно близко, чтобы я мог дотянуться до неё рукой. Улыбается с лукавством.

– Тебе тяжело было это сказать, да?

Я выдыхаю, чуть усмехнувшись. Благодарен ей за то, что она почувствовала, как важно сейчас разрядить обстановку.

– Ты себе не представляешь.

– И ты хочешь услышать мои идеи вот прям с ходу?

Я киваю.

– Валяй.

– Во-первых, тебе нужно больше пространства для поваров на соте, – говорит Тэйтум, даже не поднимая головы. – Они мешаются друг другу, а с твоим меню, где половина блюд идёт через соте, ты должен сделать их зону максимально удобной и эффективной. Гриль ты не перенесёшь, но вот соусье можно было бы сдвинуть. Освободишь локти – сэкономишь нервы.

Я киваю, пока она говорит. Это относительно простое изменение, но я уже вижу, как оно может повлиять на ритм кухни.

– Это... на удивление хороший совет.

– Ты серьёзно сейчас? – в голосе у неё насмешка.

– Ладно-ладно, виноват. Что дальше?

– У тебя же модульный стол для заготовки? Его можно разъединить, передвинуть?

– Да. В целом, да.

– Я бы развернула его на девяносто градусов. Так ты расширишь проход от заготовки до самых загруженных станций. И люди перестанут сталкиваться друг с другом. – Она нагибается и поднимает ящик с яблоками. – И уволить Гриффина. Он грубый, тебя не слушает, и вечно болтает гадости. Я слышала, что он говорил на парковке на днях – поверь, это было мерзко. Если бы он был каким-то гением на кухне – может, имело бы смысл попытаться поработать с его характером. Но он не гений. Я бы его отпустила.

– Вот это да. Кто бы мог подумать, что Тэйтум Эллиотт такая беспощадная?

Она замирает в дверях и оборачивается.

– Эм… ты вообще помнишь, как всё было в кулинарной школе?

Ладно. Попадание в цель. Но тогда всё ощущалось не совсем настоящим. Мы были изолированы, тренировались в учебных кухнях, и тратили кучу сил на то, чтобы друг друга переплюнуть. Это было ради понтов.

А сейчас – настоящая жизнь. И она только что за пять минут выдала мне три абсолютно практичных способа, как улучшить мою кухню.

Наверное, я не должен удивляться, но в первый раз весь ум Тэйтум работает на меня, а не против.

– Спасибо, – наконец выдавливаю я. – Я ценю это. Не обещаю, что не попрошу ещё.

Она прижимает ящик с яблоками к бедру, а свободной рукой слегка хлопает меня по груди, проходя мимо. И я клянусь, её рука задерживается на долю секунды дольше, чем надо. Её пальцы будто вжимают это касание прямо в меня.

– Всегда пожалуйста, Лен.

Лен. Обычно так меня зовёт только семья. Но из её уст это звучит… правильно.

Когда мы выходим из кладовой, Зак всё ещё стоит на том же месте.

Он поднимает брови, но тут Тэйтум отвлекает его внимание.

– Зак, как мама? Ей лучше? – спрашивает она на ходу.

– Гораздо лучше. Спасибо, что спросила, – отвечает он ей вслед.

Она машет рукой, не оборачиваясь.

– У меня ещё остался суп, если вдруг понадобится!

Мы с Заком направляемся обратно в кухню Хоторона.

– У твоей мамы что-то серьёзное? – спрашиваю я.

Он кивает.

– Она прилетела погостить и, похоже, подхватила что-то в самолёте. Тэйтум сварила для неё куриный суп.

Я… даже не знаю, что на это сказать. Я думал, что знаю, кто такая Тэйтум. Но последние пару недель каждая встреча с ней, каждое «случайное» пересечение или разговор – это ещё один повод понять, как сильно я ошибался.

– Кстати, – говорит Зак, когда мы подходим к моему офису, – давай уже признаем, что Тэйтум тебе нравится, у тебя на неё «пунктик», и когда ты сказал мне держаться от неё подальше, ты буквально это имел в виду?

Я захожу в офис и разворачиваюсь, перекрывая ему путь внутрь. Преимущества быть шефом – хоть какие-то.

– Мы не будем об этом говорить. – Поднимаю палец. – Но правило «руки прочь» остаётся в силе.

Я захлопываю дверь прямо перед его смеющимся лицом и, наконец, оказываюсь один. Перед началом вечернего собрания с командой хочется хоть пару минут тишины.

Я рад, что поговорил с Тэйтум. Думаю, её советы помогут. Но мне всё равно надо будет обсудить ситуацию с Перри и Оливией – особенно если решусь уволить Гриффина.

Они должны быть в курсе.

Я опускаюсь в кресло и замираю, заметив маленькую коробку с бантом на закрытом ноутбуке. Развязываю ленту, поднимаю крышку – и вижу вырезанного вручную медведя из тёмного дерева, размером с ладонь. Оттенки дерева перемешиваются, как мрамор, поверхность отполирована до блеска. Работа – безупречная.

На дне коробки – записка, написанная от руки:

Тому герою, о котором я не знала, что он мне нужен. Спасибо, что спас меня. Я это никогда не забуду.

Я ставлю медведя на стол и долго смотрю на него.

Мне нравится Тэйтум.

Мне нравится, что она внимательная. Что она знает людей. Что она умная, проницательная. Что она замечает детали, которые другие пропускают. Что она видит людей по-настоящему.

И это меня пугает.

Я редко позволяю себе по-настоящему кого-то узнать, прежде чем всё закончится.

Но Тэйтум здесь. Она рядом каждый день.

Я не могу это просто вычеркнуть.

Да и, если честно… я не хочу.

Так… что теперь делать?

Глава 9

Тэйтум

Я подпрыгиваю на носочках, холод от бетонной площадки за рестораном проникает сквозь пушистые носки и пробирает до самых костей.

Я не свожу глаз с Тоби, наблюдая, как он бродит по маленькому газону рядом с рестораном. В такое раннее утро он обычно не убегает далеко, да и до леса отсюда приличное расстояние – по крайней мере, я на это надеюсь.

Когда Леннокс сказал, что медведи не вернутся, он имел в виду «никогда»?

Скажем, да. Иначе я вообще больше не выйду из дома.

Порыв ветра бьёт в лицо, и я растираю руки по голым рукам. Надо было прихватить худи, когда спускалась вниз. Но Тоби торопился на улицу, а я всё забываю, насколько здесь холодно, пока не окажусь снаружи. Я до сих пор не привыкла, что больше не в Южной Калифорнии, где худи – это опционально триста шестьдесят пять дней в году.

Хорошо хоть никого нет поблизости.

Потому что на мне микрошорты для сна, которые почти полностью скрываются под огромной футболкой, а пушистые носки завершили образ идиотки, которая не умеет одеваться по погоде.

А ещё хуже то, что этот наряд подозрительно напоминает то, что Бри советовала надеть при Ленноксе, чтобы якобы привлечь его внимание. Эта мысль только усиливает моё желание поскорее спрятаться внутри – вдруг он и правда появится и увидит меня.

Вот только последнего я бы точно не хотела – чтобы он решил, что я нарочно надела это при нём. Пусть чувства у меня к нему и крепнут, соблазнять его таким образом я точно не собираюсь.

Позади хрустит гравий, и я оборачиваюсь – чёрный седан Леннокса въезжает на парковку.

Прекрасно. Просто идеально. Прямо как по заказу – стоит мне не захотеть его видеть, и он тут как тут.

Вселенная, похоже, либо шутит, либо просто меня ненавидит.

Скорее второе.

Я бросаю взгляд на свой идиотский наряд и мрачно хмурюсь.

Что он вообще здесь делает так рано? Он никогда не приходит на кухню в такое время.

– Тоби! – зову я и бегу к ступенькам. – Пойдём! Завтракать хочешь? Пойдём завтракать!

Тоби лает и несётся к краю парковки, припадая к земле, будто охотится. Он игриво виляет хвостом, а потом прыгает вперёд, ловя опавший лист.

– Тоби! – снова зову я, но уже поздно. Леннокс вышел из машины и идёт ко мне.

Я скрещиваю руки на груди – на голой груди, между прочим, и мне чертовски холодно, потому что «девочки» сигналят вовсю.

Я делаю вид, будто всё в порядке, будто мне совсем не холодно стоять тут на ветру в пижаме.

Леннокс смотрит на меня, приближаясь, лицо у него нейтральное. Он полностью выбил меня из колеи вчера, когда попросил помощи. Когда пошёл за мной в кладовую, я ожидала саркастического замечания, но вместо этого он попросил моё мнение и поблагодарил по-настоящему.

Я чуть в обморок не грохнулась от такого.

Теперь, когда между нами не летают колкости, я вообще не понимаю, чего от него ждать.

Будет ли он всё так же подкалывать меня? Если я начну открыто флиртовать, он ответит?

А я вообще хочу, чтобы он отвечал? Хочу ли я на самом деле чего-то с Ленноксом Хоторном?

Не ради этого я приехала в Стоунбрук. Но глядя, как хорошо он выглядит – даже в такую рань – и вспоминая, как безопасно я чувствовала себя в его объятиях, я начинаю забывать, зачем вообще сюда приехала.

Он останавливается напротив и делает глоток из термокружки. Я улавливаю запах кофе, и мой желудок жалобно урчит.

Пахнет божественно.

– Тэйтум, – говорит он в качестве приветствия. Его взгляд скользит по моему наряду, губы дрогнули, словно он борется с улыбкой, но ничего не говорит.

Я поднимаю подбородок и смотрю на него с наигранным высокомерием.

– Леннокс.

Он смотрит на себя – простые джинсы и тёмное пальто из шерсти. Ничего особенного, но всё сидит на нём безупречно.

Как же ему всё идёт. Хоть форму повара на него надень, хоть пижаму – всё будет выглядеть чертовски привлекательно.

– Прохладно сегодня, – замечает он.

Я пожимаю плечами.

– Да ну, нормально. Мне вполне комфортно.

В этот момент дует особенно сильный порыв, поднимая мои волосы, и я чуть не вздрагиваю от холода.

– Тэйтум, брось. Ты же мёрзнешь, – говорит он и протягивает мне кружку. – Держи.

Я беру её – она такая тёплая, пальцы будто начинают оживать.

Пока я не успела понять, что происходит, он снимает с себя шарф и делает шаг вперёд – ближе, чем нужно, так близко, что я ощущаю его тепло и аромат – чистый, мужской, до мурашек.

Он накидывает шарф мне на шею и небрежно завязывает.

– Не знаю, как у вас в Калифорнии в марте, – тихо говорит он, – но у нас это, как правило, холодно.

О, Господи. Что сейчас вообще происходит?

Какие там шарфы, мне бы просто его голос – и я согласна стоять на морозе хоть весь день.

– Видимо, я не получила этот меморандум, – отвечаю я. – Надо попросить Оливию дописать это в корпоративный справочник.

Окрылённая его вниманием, я подношу кружку к губам и делаю медленный глоток. Кофе божественный – тёплый, нежный, идеальный.

Леннокс следит за мной, приподняв брови, но не отнимает кружку. Наоборот, по его взгляду понятно, что ему это даже нравится.

И я совсем не понимаю, как на это реагировать. На него.

Ещё месяц назад я была уверена, что Леннокс Хоторн будет меня избегать, как чуму, когда я появлюсь на ферме его семьи. А сейчас он смотрит на меня взглядом «из спальни», пока я пью его кофе, и мне становится тепло во всём теле.

Что он на самом деле думает о том, что я теперь в Стоунбруке?

Что он на самом деле думает обо мне – не как о шефе, а как о человеке?

На краю поля зрения я замечаю, как Тоби снова бросается за листом, подхваченным ветром.

Леннокс прослеживает мой взгляд.

– Похоже, ему здесь действительно нравится, – говорит он.

Я фыркнула от смеха.

– То есть если не считать медведей?

Он усмехнулся.

– Кстати о медведях. Спасибо за подарок.

Я прикусила губу, внезапно смутившись.

– Надеюсь, он тебе понравился.

Он долго смотрит мне в глаза.

– Он идеален.

Нет. Он идеален. До смешного, до абсурда совершенен.

Снова подул пронизывающий ветер, и Леннокс взглянул в небо.

– Говорят, на следующей неделе будет снегопад.

Я обнимаю себя за талию и ещё глубже кутаюсь в его шарф, который, о господи, пахнет им – немного травяной аромат с нотками цитруса и сандала. Я могла бы дышать этим весь день и ни капли не устать.

– Снег в марте – это нормально? – спрашиваю я, желая продолжить разговор, несмотря на то, что мои ноги покрываются мурашками размером с мячик для гольфа. Я переминаюсь с ноги на ногу и делаю ещё один глоток его кофе. – На яблонях уже появились цветы – я видела, когда гуляла с Тоби. Я подумала, что весна уже вот-вот.

– Снег для марта поздноват, но бывало и такое, – отвечает он, подходя к двери и кладя руку на ручку. – Пошли. Даже с моим украденным кофе, чтобы согреть тебя, твои зубы начнут стучать, если мы не отведем тебя внутрь.

Я не упускаю, как он сказал «мы», и это «мы» заставляет у меня внутри всё перевернуться. Мне безумно нравится это «мы».

– Кофе восхитительный, спасибо.

– Да, – усмехается Леннокс. – Я знаю.

Я свищу Тоби, который, будто специально, выбирает путь подлиннее и в завершение справляет нужду в огороде Леннокса.

Леннокс смотрит на меня с сомнением.

– Да ладно тебе, он же не на овощи мочится, – говорю я. – Просто на землю. Что он может повредить?

– Дело не в овощах, – возражает Леннокс. – Со временем он повлияет на кислотность почвы, а это будет важно, когда мы начнём посадки в следующем месяце.

– Мы, да? Сам сажаешь? – с лёгкой колкостью спрашиваю я. Хотя на самом деле меня бы это нисколько не удивило. Особенно после того, как он появился с ружьём, как какой-то местный Джек Райан в лесах. Он же вырос здесь. Разумеется, умеет садить.

Но Леннокс не успевает ответить – на парковке останавливается ещё одна машина, и Тоби, как настоящий представитель Стоунбрука, бросается встречать.

– Ох, только не это, – бормочу я и снова смотрю на себя. – Я вообще не хочу, чтобы кто-то ещё меня в таком виде видел. Почему сегодня все приходят так рано?

– Сегодня день генеральной уборки, – отвечает Леннокс. – Скоро придёт вся моя команда. – Он открывает мне дверь. – Иди, я приведу Тоби.

Я даже не колеблюсь – срываюсь с места и почти бегом мчусь по лестнице. Леннокс закрывает за мной дверь. Я уже на середине пролёта, когда слышу, как он смеётся прямо у входа. Замираю. Если только никто не заглянет наверх, меня не заметят. Но мне очень хочется узнать, кто это заставил его так смеяться.

Проходит ещё пара секунд, и дверь скрипит – кто-то входит, и до меня доносятся голоса.

Женский голос. Определённо не моя сотрудница, значит, она из команды Леннокса.

Она смеётся – легко, кокетливо, и у меня сжимаются челюсти.

Я вскакиваю и бегу вверх по лестнице, врываюсь в квартиру и захлопываю дверь, прижимаясь спиной к тёплому дереву.

Я ревную.

Это чувство такое же отчётливое, как и раздражающее.

Я не хочу ревновать. Я только-только начала привыкать к мысли, что, возможно, возможно, мне нравится этот мужчина.

Одно дело – восхищаться его внешностью, наслаждаться теплом его шарфа, вдыхать его запах, флиртовать над мешками с овощами.

Это всё – на поверхности.

Но настоящая ревность?

Это что-то гораздо глубже. Значимее.

А от того, как она с ним разговаривала, как смеялась – у меня только одно желание: спуститься вниз и врезать этой хихикающей мисс прямо в её миленькое горлышко.

Раздаётся стук в дверь, и у меня внутри всё сжимается от паники.

Я не могу сейчас разговаривать с Ленноксом.

Не сейчас.

Не после того, как поняла, что действительно к нему чувствую.

Я ещё вчера сомневалась, когда он меня спас от медведя – или от «встречи с медведем», как правильнее? – но теперь уверена. Иначе с чего бы мне так сходить с ума?

Я ставлю кружку Леннокса на кухонный стол и отступаю подальше от двери, увеличивая дистанцию между собой и этим проклятым стуком.

– Заходи! – кричу я, ненавидя, как дрожит мой голос.

Дверь распахивается, и Тоби весело вбегает, язык набок, тут же прыгает на диван. А за ним – Леннокс, застывает в дверях, его глаза округляются, как только он замечает выражение моего лица.

– Эй, ты в порядке?

Я упираюсь руками в бока, забывая, что это единственное, что хоть как-то прикрывает мою довольно свободную ситуацию под футболкой.

Глаза Леннокса на секунду опускаются – черт, зачем я так встала – но, к его чести, он тут же возвращается к моему лицу. Молниеносно.

Но то, что секунду назад он смеялся с какой-то женщиной, а теперь рассматривает меня, только подливает масла в пылающий костёр внутри меня.

– В порядке. Абсолютно в порядке, – говорю я с фальшивой непринуждённостью. – Ты закончил флиртовать?

Я театрально машу рукой.

Он хмурится, смотрит в сторону лестницы, потом заходит в мою квартиру и закрывает дверь.

– Я ни с кем не флиртовал.

– Флиртовал. Я слышала. И её слышала.

– Тэйтум, – спокойно говорит он. – Не знаю, что именно ты услышала, но на кухне я соблюдаю профессиональную дистанцию. Я не перехожу границ. Мы просто перекинулись парой слов с Бриттани – которая, между прочим, замужем и у неё двое детей – и всё. После этого я поднялся сюда.

– Тогда почему она звучала так... ну... так трепетно и взволнованно?

Он пожимает плечами, будто сам не верит, что мы вообще ведём этот разговор.

Честно говоря, я и сама не понимаю, зачем продолжаю. Осталась только уязвлённая гордость – и, ей-богу, я бы с радостью выбросила её в мусоропровод.

– Наверное, она просто нервничала, – наконец говорит Леннокс. – Она новенькая. Мы пока почти не знакомы.

– Нервничала потому, что ты такой пугающий?

О боже. Кто я вообще такая? Что я несу?!

– Да, – отвечает он с полной уверенностью. – Моя семья владеет всей фермой. Иногда людей это напрягает.

Это первый раз, когда он хоть немного повысил голос. Он, конечно, совсем не кричит, но эмоции слышны отчётливо. И, надо признать, звучит это чертовски сексуально.

Леннокс упирается руками в бока, отворачивается, будто взялся обдумывать мировые проблемы, и несёт их все один на своих плечах. Расстёгнутое пальто распахивается, и я вижу тёмно-синюю футболку с длинным рукавом – она выглядит такой мягкой, что её хочется потрогать. Я вдруг вспоминаю, что всё ещё в его шарфе, и подношу руки, чтобы обхватить его. Слабая, но хоть какая-то опора. Потому что это уже не похоже на привычную пикировку.

Это… чувства.

– Я понимаю, что ты, возможно, смотришь на меня сквозь призму того, каким я был в школе, – говорит он. – И я не виню тебя. Но это уже давно не про меня. Я изменился. И буду признателен, если ты не станешь кидаться обвинениями – иначе у других сложится неправильное мнение.

Он говорит на полном серьёзе, и у меня внутри всё сжимается от вины.

Он думает, я набросилась на него с обвинениями. Что я его осуждаю.

– Ты прав, – спешу я сказать. – Прости, я погорячилась.

Это можно исправить, да? Надо просто признать, что была не права.

– Я видела, как ты ведёшь себя с командой. И правда, ты всегда профессионален, – я пожимаю плечами. – Извини, что устроила сцену.

Всё. Готово. Видишь? Легко же.

Леннокс внимательно на меня смотрит, чуть наклоняя голову.

– А теперь скажи честно – что на самом деле происходит? – Он делает медленный шаг вперёд. – Что ты мне недоговариваешь?

Я отступаю назад, стирая дистанцию, которую он только что сократил, и нервно усмехаюсь.

– Ничего. Я уже всё сказала. Я была не права, признаю это. Разговор окончен.

– Нет уж, – говорит он, делая ещё шаг ближе и скрещивая руки на груди. – Хочешь узнать, что я думаю?

Я отступаю ещё на пару шагов и врезаюсь в стену гостиной. Прижимаю ладони к гладкой поверхности, зажмуриваюсь и одним глазом поглядываю на Леннокса, который надвигается, как хищник на добычу.

– Что-то мне подсказывает, что не хочу, – выдыхаю я.

Он усмехается, кладёт руку на стену рядом со мной и наклоняется ближе.

– Думаю, ты вспылила, потому что приревновала.

Я фыркаю. То, что он прав, ещё не значит, что я должна это признавать. Но, если уж на то пошло, играть в эту игру умею не только я одна.

– Как ты тогда, когда я разговаривала с Заком?

Он ухмыляется, совершенно не смущаясь.

– Возможно, не настолько сильно.

Ого. То есть он правда приревновал к Заку.

Что это значит?

Что я хочу, чтобы это значило?

– Так вот, – говорит Леннокс, голос его звучит мягко, почти обволакивающе, и внутри у меня тает всё. – Я тут подумал…

Я скрещиваю руки на груди, одновременно прикидывая пути к отступлению:

– Правда? О чём?

Я бы с удовольствием постояла в лучах его обаяния весь день, но, учитывая отсутствие лифчика, моя поза – единственное, что сейчас прикрывает ситуацию с «девочками», и, скажем так, они очень активны в холодную погоду. В общем, надо заканчивать, пока я ещё могу думать.

Леннокс не отводит взгляда.

– Подумал, может, стоит попробовать узнавать друг друга без споров.