Текст книги "Как поцеловать своего врага (ЛП)"

Автор книги: Дженни Проктор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Дженни Проктор
Как поцеловать своего врага

Глава 1

Леннокс

Тэйтум чёртова Эллиотт. Из тысяч поваров по всей Америке моя сестра нанимает именно её.

Хочется думать, что за эти годы я повзрослел – что с тех пор, как окончил кулинарную школу, оставил за спиной все мелкие соперничества и детские разборки.

Но, наблюдая, как чёрный внедорожник медленно катится по центральной дороге нашей фермы Стоунбрук, а в животе начинает завязываться узел, я начинаю сомневаться.

Я готовился к этому моменту. Обсуждал всё с братьями. Уговаривал сестру – раз за разом – что, несмотря на мою первоначальную истерику по поводу того, что она наняла саму Тэйтум Эллиотт на должность кейтеринг-шефа в коммерческом хозяйстве и центре мероприятий, принадлежащем нашей семье, я справлюсь.

Справлюсь с большой буквы. Потому что я совершенно спокоен. Взрослый человек, который вполне способен оставить прошлое с Тэйтум в прошлом и вести себя как зрелый, цивилизованный мужчина.

Я провожу рукой по бороде, затем засовываю палец под воротник поварского кителя, оттягивая ткань от кожи. Он всегда был таким тугим? Таким жёстким? Будто я снова натянул тот самый малюсенький лыжный костюм, который бабушка подарила мне на Рождество в семь лет. Мне он снился в кошмарах целыми неделями.

Снаружи чёрный Мерседес S-класса наконец останавливается. Ну конечно, у неё всё ещё Мерседес. В кулинарке у неё тоже был.

Слепящий зимний свет отражается от лобового стекла, мешая разглядеть водителя, но тут и гадать нечего – это Тэйтум. Прицепленный к машине трейлер U-Haul (*U-Haul – это американская компания, предоставляющая услуги аренды грузовиков, прицепов и складских помещений для переезда.) и калифорнийские номера говорят сами за себя.

Не верится, что она действительно приехала.

Хотя у меня нет права жаловаться. Оливия предложила мне поучаствовать в собеседованиях и высказать своё мнение насчёт кандидатов, которые могли бы вписаться в культуру Стоунбрука.

Но я был идиотом, слишком занят своими делами, чтобы прийти. А откуда мне было знать, что именно та девушка, которая девять лет назад ехидно подписала мою выпускную открытку словами «так радa, что больше никогда тебя не увижу», подаст заявку на работу здесь, из всех мест?

Какие бы у неё ни были причины устраиваться на работу, не соответствующую её уровню, ферме нужен кейтеринг-шеф, и Оливия выбрала Тэйтум. Она с Перри, нашим старшим братом, управляют Стоунбруком вместе, и у них это отлично получается. Так что мне остаётся только смириться и держать своё недовольство при себе.

– Что варится, шеф? – рядом появляется мой су-шеф Зак, его взгляд тоже устремлён на внедорожник. – Кто это?

Я снова провожу рукой по челюсти и слегка вращаю плечами – жалкая попытка снять напряжение.

– Новый кейтеринг-шеф, – наконец отвечаю я. – Сегодня заселяется.

Решение добавить квартиру над кейтеринг-кухней было принято моими родителями двадцать лет назад – они надеялись, что бесплатное жильё привлечёт хороших поваров в Силвер-Крик.

Сомневаюсь, что они рассчитывали на такую звезду, как Тэйтум Эллиотт. Ну, звезду – это громко сказано, но всё же. Интересно, что она подумает о месте, которое явно уступает её прежнему образу жизни.

Когда я только вернулся домой, эта квартира была свободна, и я жил там несколько месяцев. Неплохое жильё. Маленькое, но чистое и недавно отремонтированное. Я бы, может, и остался подольше, если бы не одно «но» – оно находится прямо на территории семейной фермы. А жить на работе, когда работа – это семейный бизнес? Ну, скажем так, это слишком много общения.

Проходит ещё минута, а Тэйтум всё не выходит из машины. Я на секунду задумываюсь, не выйти ли и не поздороваться с ней, но тут же отбрасываю эту мысль. Это дело Оливии, а не моё.

Я пообещал сестре не мешать Тэйтум выполнять свою работу, но это не значит, что я обязан устраивать ей тёплый приём. Это потребовало бы притвориться, будто я рад её видеть.

Часы на запястье завибрировали – пришло сообщение. Я опускаю взгляд.

Оливия: Тэйтум приехала! Уже иду встречать её. Проверь, пожалуйста, готова ли кухня.

Я не отвечаю – только потому, что это типичная Оливия, которая всегда переживает. На кухне всё в порядке. Вчера её прибрали после того, как Зак с остальными приготовили прощальный завтрак для группы йогов из Эшвилла, которые арендовали ферму на три дня. Сегодня никаких мероприятий, так что Тэйтум застанет кухню чистой и точно в том виде, в каком её оставили сотрудники.

Вот за это я действительно могу быть спокоен. Мы с Тэйтум не будем делить кухню, даже если работаем в одном здании. Единственное пересечение между её кейтеринг-кухней и моим рестораном с концепцией «от фермы к столу» – это огромный холодильник, немного общего пространства на складе, погрузочная зона с мусорными контейнерами сзади и раздевалка для персонала.

Снаружи дверь машины наконец открывается, и Тэйтум выходит. Она в повседневной одежде – джинсах и светло-голубом свитере – и это сразу кажется странным. В моей памяти она всегда в кителе. Её волосы распущены, тёмные кудри свободно спадают на плечи – ещё одно отличие от того, какой она была раньше. В кулинарке она всегда собирала волосы в тугой, деловой пучок.

Зак свистит рядом.

– Новый кейтеринг-шеф – огонь!

Я фыркаю, услышав это, но он не так уж и далёк от истины. Всё та же Тэйтум, но выглядит по-другому. Более зрелой. Более красивой. Меня неожиданно охватывает вспышка влечения. Если бы это была не Тэйтум Эллиотт, если бы я не знал, кто она, я бы уже придумывал, как пригласить её на свидание.

К счастью, я знаю, кто она.

– Снаружи, может, и да, – бормочу себе под нос.

Не поймите меня неправильно. Я не ненавидел Тэйтум в кулинарке. Просто мы были из разных миров. И до сих пор из разных. Она не отсюда. Ей не место на ферме Стоунбрук.

Зак смотрит на меня с любопытством.

– Это ты о чём? Ты её знаешь?

Он снова переводит взгляд на Тэйтум – так, будто не может оторваться. В его лице читается жадный интерес, и у меня внутри что-то первобытное откликается. Я с трудом сдерживаю желание встать между ним и окном, чтобы закрыть ему обзор.

Это нелогично. У меня нет на неё никаких прав. И я не хочу, чтобы были. Зак может смотреть сколько влезет.

– Мы вместе учились в кулинарной школе, – говорю я, гордясь тем, как нейтрально прозвучали мои слова.

Оливия подъезжает на одном из Gator фермы – здоровенном утилитарном вездеходе, на котором персонал перемещается по сотням акров фермы. Она вылезает из машины и кидается обнимать Тэйтум, как будто они давно потерянные подруги.

Они болтают пару минут, потом Тэйтум открывает багажник своего внедорожника. Из машины выпрыгивает огромная чёрно-белая собака, весело виляя хвостом. Тэйтум приседает, чтобы почесать псу уши, широко улыбается и что-то говорит Оливии через плечо. Обе смеются.

– Ну да, теперь я понял, шеф, – сухо произносит Зак. – Эта женщина, конечно, прямо чудовище.

– Я не говорил, что она чудовище. Просто я… – я прикусываю язык. Я обещал сестре, что не стану настраивать сотрудников против Тэйтум. Пусть им и не придётся с ней работать напрямую, уважать её они обязаны. А значит, я уже сказал Заку больше, чем стоило.

– В общем, – прочищаю горло. – Она, можно сказать, кулинарная знать.

– Это как?

Оливия с Тэйтум направляются к зданию, пёс идёт рядом с ней, и у меня внезапно возникает непреодолимое желание исчезнуть. Заняться хоть чем-нибудь, только не стоять тут, уставившись в окна зала, когда Оливия приведёт её на экскурсию.

– Это значит, что её отец – Кристофер Эллиотт, – бросаю я, разворачиваясь и направляясь к своему кабинету.

По пути прохожу мимо поваров, уже занятых на кухне. Гриффин и Уиллоу стоят у станции соусов, и, судя по тону, спорят, но я не вмешиваюсь. Ещё через полчаса у нас будет планёрка перед ужином, и я уверен, что они сами поднимут свои вопросы, не требуя, чтобы я носился за ними по кухне.

Зак идёт следом, почти по пятам.

– Подожди-ка. Ты хочешь сказать, ты учился в одной школе с дочкой Кристофера Эллиотта? Ты его встречал? Он какой?

Я сдерживаюсь, чтобы не сказать то, что первым пришло в голову. Мои чувства по поводу отца Тэйтум точно не помогут сохранить её авторитет в глазах персонала.

Пожимаю плечами с видом безразличия.

– Он именно такой, каким и должен быть звёздный шеф-повар.

Судя по сияющим глазам Зака, его представления явно не совпадают с моими.

– Блин. Кристофер Эллиотт. Да он же легенда.

Ну да. Легенда, если под этим словом понимать самодовольного, надменного и высокомерного человека.

Зак заходит в мой кабинет и останавливается в проёме, пока я плюхаюсь в кресло.

– Всё равно не понимаю. Где подвох? – Он облокачивается на дверной косяк, скрестив руки на груди.

Я поднимаю брови.

– Да ладно тебе, – говорит он, будто это очевидно. – Дочка Кристофера Эллиотта? В глуши, где она руководит кейтеринг-кухней на свадьбах и семейных посиделках?

Меня раздражает, что он так быстро задел за живое – ровно тот же вопрос грызёт меня с тех пор, как Оливия её наняла.

– Не забывай про корпоративы, – бурчу я.

Зак качает головой.

– Она хоть толковая?

– Достаточно, чтобы работать в главном ресторане своего отца в Лос-Анджелесе.

– Она работала в Le Vin? – удивляется Зак.

Я киваю.

– Там она была до того, как приехала сюда.

То, что она начала карьеру под крылом одного из самых известных шефов страны, только подчёркивает, насколько мы с ней разные. В кулинарке она всегда была моим главным соперником. Каждый экзамен. Каждое задание. Будто нас в классе было только двое, и вся борьба происходила между нами. Но чувствовалось это всё как-то… несправедливо.

Пока она бесплатно стажировалась у лучших поваров Атланты, я вкалывал в сетевых забегаловках, чтобы оплатить учёбу – мыл посуду, резал овощи, хватался за любую работу на кухне. На любой кухне.

У неё были не только ножи получше – а они действительно были круче, – у неё вообще всё было лучше. Больше ресурсов. Больше возможностей. Больше времени с преподавателями. Больше доступа к опыту.

А у меня – только упорство.

Родители помогали немного, но нас в семье четверо детей, и тогда ферма только начинала развиваться. У них не было таких возможностей, как сейчас, и всем нам приходилось пробиваться самим, добиваться всего своими руками.

А вот Тэйтум Эллиотт упорство не требовалось. С таким отцом, подписывающим кулинарные книги и появляющимся на ТВ, зачем ей вообще искать такую работу, как эта?

Зак подходит ближе и опирается на край моего стола.

– Всё равно не понимаю, но и не жалуюсь. Вряд ли плохо, что рядом будет такая женщина с такими связями. Тем более, с такой внешностью. – Он толкает меня в плечо, ухмыляясь. – Ну, скажи честно. У вас с ней было что-нибудь? Она явно в твоём вкусе. – Он поднимает руки и показывает формой, что имеет в виду. – И под вкусом я имею в виду её…

– Прекрати, – говорю я с самым суровым выражением лица. – У нас с ней ничего не было, и не нужно пускать слухи, будто было.

– Эм, шеф? – Уиллоу появляется в дверях, глаза у неё удивлённые.

Я был бы рад отвлечься и прекратить дурацкие намёки Зака, если бы не выражение её лица. Она выглядит так, будто только что проглотила целую луковицу.

– Что случилось?

Она бросает взгляд через плечо, нервно сжимая руки.

– Эм… на кухне коза.

Я тупо уставился на неё, пытаясь осознать, что она только что сказала.

– Что?

– Коза. Белая. В красной бандане. Похожа на ту, которую твой шурин всё время выкладывает в TikTok. Похоже, кто-то оставил чёрный ход открытым, как раз приезжал поставщик морепродуктов, и она просто прошла по погрузочной рампе. Мы пытались выгнать её обратно, но ей, похоже, всё равно.

Я выдыхаю. В моей кухне – коза.

Иногда я правда задаюсь вопросом, зачем вообще уехал из Шарлотты. Там была ночная жизнь. Культура еды. И никогда не было скота в кухонном помещении, если только он не был в меню.

– Уверен, это Пенелопа, – говорю я. – Тайлер уехал. Она всегда начинает бродяжничать, когда его нет.

Муж Оливии по профессии видеограф, так что его ролики в TikTok с козлёнком, которого он спас после того, как мать её отвергла, просто на другом уровне. У Пенелопы подписчиков больше, чем у моего младшего брата Флинта, а у Флинта между прочим номинация на «Золотой глобус».

Но как бы популярна ни была Пенелопа, ей не место в помещении.

Тем более – в моём ресторане.

Я уже на полпути по коридору, когда слышу цокот копыт Пенелопы, за ним – громкий лай, а потом грохот.

Я срываюсь с места и бегу к кухне. Успеваю как раз вовремя, чтобы увидеть, как Пенелопа наматывает круги вокруг большого серебристого острова посреди кухни, а пёс Тэйтум мчится за ней следом.

На кухне паника. Гриффин держит над головой поднос с чем-то, что похоже на свиные отбивные, а другой повар прижимает к груди охапку капусты. По всей кухне – еда, ножи, персонал в панике, животные скачут и толкают всех на своём пути. Мой шеф-суп повар едва удерживает кастрюлю, когда пёс влетает в плиту, не вписавшись в поворот.

Я замираю, пытаясь охватить взглядом весь хаос.

У меня в кухне – коза.

У меня в кухне – собака.

И они играют в догонялки.

Я вообще уже не понимаю, что происходит в моей жизни.

Но ясно одно: это нарушает с десяток санитарных норм, так что действовать надо немедленно.

Пенелопа издаёт встревоженное блеяние, резко поворачивает направо и убегает по коридору в сторону моего кабинета.

Я машу Заку, чтобы он шёл за козой, а сам огибаю кухню с другой стороны, через обеденный зал, надеясь перехватить пса, пока он не увязался за ней.

Но пёс даже не думает сбавлять темп. Весь его фокус на Пенелопе, и ничто его не остановит.

Я уже перед дверью в обеденный зал, когда в неё влетает Тэйтум. Я не успеваю отступить, и она врезается в меня с глухим звуком. Её руки упираются мне в грудь, я отшатываюсь, но успеваю обхватить её за талию, чтобы мы не упали.

Наши глаза встречаются, и на долю секунды весь хаос исчезает – я тону в серо-голубых глубинах её взгляда.

Но потом из коридора раздаётся крик Зака, Тэйтум моргает и отступает на шаг. Она подносит пальцы ко рту и свистит так громко, что уши закладывает.

Пёс тут же замирает, потом спокойно трусит к ней, будто ничего и не произошло. Где-то хлопает дверь, Зак кричит:

– Козу поймал!

И всё. Хаос сменяется тишиной.

Тишиной… и полным разгромом.

Опрокинутый мусорный бак. Приборы валяются на полу. Противень с маринованным куриным филе вверх дном лежит на плитке – хотя, судя по всему, большая часть маринада попала на грудь Уиллоу, прежде чем стечь к её ногам.

Оливия уже рядом с Тэйтум, и её взгляд ясно даёт понять: если я сейчас сорвусь, она мне это не забудет. Да, она младше, но начальник из неё грозный.

Тэйтум делает шаг вперёд.

– Леннокс, прости. Я правда не знала... Похоже, он никогда раньше не видел козу. Он никогда так себя не вёл.

Она опускает руку на голову псу, язык у того свисает вбок, и он выглядит так, будто улыбается. Это зрелище почти заставляет меня рассмеяться, но не в смысле «ха-ха, как смешно». Скорее – истерично, на грани.

Приезд Тэйтум сам по себе уже стресс. А тут ещё внезапная волна влечения и теперь эта разруха в моей кухне – это чересчур. Я чувствую слишком много.

Мой китель уже не просто неудобный костюм, а настоящий смирительный. И мне срочно нужно выйти.

Оливия прочищает горло.

– Это был несчастный случай, – говорит она Тэйтум мягким голосом. – Я уверена, Леннокс это понимает.

– Несчастный случай, – повторяю я. Провожу рукой по волосам и делаю глубокий вдох. – Посмотри на мою кухню. Курицу нужно мариновать минимум шесть часов, а теперь она на полу. Придётся вычеркнуть блюдо из меню, а это…

– Я могу придумать тебе новое блюдо с курицей, – перебивает Тэйтум. Она делает шаг вперёд, взгляд у неё искренний. – Я помогу.

Поможет? Потому что она такая умная и опытная? Лучше меня?

Во мне снова поднимается желание просто исчезнуть – уйти из ситуации. Уйти от неё.

Я поднимаю руки.

– Думаю, ты уже достаточно сделала. А теперь извини, у меня кухня, которую нужно приводить в порядок.

– Леннокс, мне правда жаль.

Я приближаюсь к ней почти вплотную. Доносящийся от неё лёгкий цветочный аромат напоминает мне о яблоневых садах Стоунбрука осенью. Она поднимает на меня глаза, и я задерживаю взгляд. Я говорил Оливии, что постараюсь, что смогу повести себя как взрослый. Но уже чувствую, будто снова оказался в прошлом – с теми же неуверенностями, тем же ощущением, что я всегда недостаточно хорош рядом с Тэйтум.

Всё, что до этого держало меня, теряет силу.

Мне не нужна помощь Тэйтум на кухне.

Я не хочу её помощи.

– Просто держись подальше от моей кухни, шеф, – говорю я холодно. – А я буду держаться подальше от твоей.

Глава 2

Тэйтум

Я поднимаю коробку из трейлера U-Haul и тащу её к чёрному входу ресторана, подталкивая Тоби вперёд.

– Пошли, малыш. Сюда.

Вот бы можно было привязать коробку к нему – тогда он бы хоть немного помог, а не путался под ногами. Если бы он был хотя бы наполовину таким же полезным в переноске коробок, как в разрушении кухни, мы бы уже всё закончили.

Но всё нормально. Я сильная, независимая женщина. Перетаскать все эти коробки в одиночку – вообще не проблема.

Я же сама загружала прицеп – правда, тогда меня грело калифорнийское солнце и подстёгивала здоровая доза праведного негодования. Забавно, как сильно может мотивировать нежелание казаться слабой. Когда отец стоял рядом, ожидая, что я в любой момент передумаю, у меня просто не было другого выбора, кроме как быть сильной.

Несмотря на холод, по щеке скатывается капля пота. Я заставляю себя не обращать внимания, хотя нос начинает дёргаться от усилий. Коробка слишком тяжёлая, чтобы её перехватить поудобнее, и если я остановлюсь и потеряю инерцию, мне уже не подняться по этой узкой лестнице.

Сколько тут вообще ступенек? Восемьдесят? Восемьсот? Она точно длиннее обычной лестницы. Когда мышцы рук уже вот-вот сдадутся, я наконец оказываюсь наверху, на маленькой площадке рядом с Тоби. С глухим стоном опускаю коробку к ногам и достаю ключ из кармана.

Оливия собиралась показать мне квартиру, но её срочно вызвали обратно на ферму, улаживать конфликт с какой-то недовольной невестой, и она оставила меня разбираться самой, пообещав вернуться завтра, чтобы познакомить меня с персоналом и устроить полноценную экскурсию по ферме.

Хотя после сегодняшнего утреннего представления я не спешу снова видеть кого-либо из Хоторнов.

Я вставляю ключ в замок, и по телу пробегает волна тревоги. Впервые в жизни я делаю что-то сама. Без отца рядом.

– Я здесь, – шепчу я себе. – Я здесь, и всё в порядке.

Если повторять это достаточно долго, может, я в это поверю.

Я делаю глубокий вдох, и Тоби поднимается, будто чувствует, насколько важен этот момент.

Дверь скрипит на петлях и медленно открывается. Я осторожно переступаю порог.

Крошечное пространство могло бы уместиться в моей прошлой квартире раз пятнадцать, но в целом оно совсем неплохое. Кухня выглядит недавно отремонтированной, мебель – пусть и немного устаревшая – зато чистая. Всё оформлено в деревенском, горном стиле, от которого неожиданно становится уютно, даже несмотря на то, что всё здесь так непохоже на то, к чему я привыкла.

Над диваном – двойное окно, из которого открывается вид на холмы фермы Стоунбрук и, чуть дальше, – на голубые хребты Аппалачи, растворяющиеся в дали. Вид потрясающий. Хотя, мне кажется, на Стоунбруке вообще не бывает плохих видов. Всё тут словно из фильма.

Я упираюсь ладонями в поясницу и выгибаюсь назад, наслаждаясь тем, как приятно тянет уставшие мышцы. Тоби прижимается к моей ноге, а потом тычется носом в ладонь, пока я не начинаю чесать ему уши.

– Опять этот трюк, да?

Он подаётся ближе, и я запускаю пальцы в его мягкую, шёлковистую шерсть. Ему срочно нужна стрижка, я едва вижу его глаза из-за отросших прядей, но у меня просто не было времени отвести его к грумеру перед отъездом. Я уехала из Калифорнии в спешке, даже толком не собравшись.

Медлить было нельзя. Отец умеет убеждать, и если бы я не рванула резко, пока не передумала, я бы вообще не уехала.

Хотя, после утренней встречи с Ленноксом, я начинаю задумываться – может, стоило немного сбавить темп? Так ли плохо было бы, если бы папа всё-таки уговорил меня остаться?

Дома было спокойно. Предсказуемо.

Но это была не моя жизнь. По крайней мере, не та, которая ощущалась моей в два часа ночи, когда я вдруг на эмоциях отправила заявку на эту работу – и с тех пор тысячу раз в себе усомнилась. По инерции я просто продолжала двигаться вперёд, но всё же… Есть что-то утешительное в том, что если я вернусь в Калифорнию, отец встретит меня с распростёртыми объятиями.

Наверное, он даже этого ждёт. И именно поэтому мне так важно всё-таки остаться. Я люблю своего отца. Благодарна ему за всё, что он сделал. Но это невероятное ощущение – делать что-то самой. Без чьей-либо помощи.

Даже если это «самостоятельное» начало пока что не самое удачное. Честно говоря, хуже первого дня на Стоунбруке и представить сложно.

Я оставляю Тоби растянувшегося на диване – как будто он король этой квартиры – и снова направляюсь вниз за очередной коробкой из трейлера. На полпути спускаюсь и замираю: мне навстречу движется огромная коробка.

– Служба бесплатного переезда от Хоторнов идёт, – раздаётся глубокий голос.

Я пятюсь назад, возвращаюсь в квартиру, широко распахнув глаза, пока коробка входит следом, надёжно удерживаемая в руках… это что, Леннокс?

Нет, не он. Просто кто-то очень на него похож. Та же линия подбородка. Те же глаза. Только этот немного худощавее, волосы посветлее, и бороды нет – в отличие от Леннокса. Но явно брат. Тем более что он сам назвал себя Хоторн и сказал про «переезд».

Он ставит коробку на стол, но я не успеваю ни поблагодарить, ни даже поздороваться, как в дверях появляется ещё один мужчина – тоже с коробкой.

Если это вообще возможно, он ещё больше похож на Леннокса, чем первый. Черты лица немного темнее, и он будто бы… мрачнее? Хотя, может, я просто замечаю контраст с другим братом, который с тех пор, как вошёл, не перестаёт улыбаться.

Как бы там ни было, гены у Хоторнов явно мощные.

С появлением столь внушительного количества тестостерона в моём крошечном пространстве, Тоби тут же оказывается рядом, напряжённый, настороженный.

Я опускаю руку ему на уши, почесываю и шепчу, чтобы он понял – всё под контролем, волноваться не о чем.

– Прости, что ввалились без предупреждения, – говорит первый парень. – Оливия сказала, что ты переезжаешь, и подумала, что тебе может пригодиться помощь.

Он протягивает руку.

– Я Броуди Хоторн. А это мой брат Перри.

Я улыбаюсь.

– Точно. Братья Леннокса.

Трудно не почувствовать себя немного потерянной под натиском такой концентрированной мужественности, внезапно заполнившей мою крошечную кухню. Оба мужчины женаты – обручальные кольца на пальцах видны отчётливо, но это не мешает мне отметить, что оба они чертовски хороши собой.

Такие, что их хоть сейчас на календарь и … вуаля … украшение моей кухни.

Почти такие же привлекательные, как Леннокс.

Ну, вы понимаете. Чисто с визуальной точки зрения, без какого-либо интереса. Потому что это было бы полнейшим бредом.

Когда-то, в кулинарной школе, я мельком допускала мысль, что между нами с Ленноксом может быть что-то большее, чем официальная вражда. Хотя… может, «вражда» – это громко сказано. Мы скорее были соперниками. Оба стремились быть лучшими, и я стояла у него на пути, а он – у меня.

Он был таким же привлекательным и тогда. И, надо признать, обаятельным, до раздражения умным и, очевидно, активно интересующимся свиданиями – вокруг него всегда крутились девушки. Он никогда не был один.

Но довольно быстро стало ясно, что смотрит он на меня совсем не так, как на этих девушек. Я могла бы быть роботом с руками-скалками и пальцами-лопатками – и всё равно это не изменило бы ничего. Он просто не замечал меня как женщину.

Сейчас, оглядываясь назад, думаю, именно это и подливало масла в огонь – его равнодушие подогревало во мне злость и упрямство, заставляло ещё яростнее хотеть его обойти.

А потом, сегодня днём, на секунду, когда я влетела в его кухню и врезалась в него, наши взгляды встретились, и что-то вспыхнуло. Что-то горячее, пульсирующее, растекающееся по моим венам, будто неведомая сила.

Теперь эта мысль кажется нелепой. Особенно после того, как в ушах звенит его фраза:

«Просто держись подальше от моей кухни, шеф. А я буду держаться подальше от твоей.»

Я и Леннокс?

Ха. Отличная шутка, Тэйтум. Просто блестящая.

На лестнице раздаются шаги, и на этот раз это Леннокс. Рукава кителя закатаны, предплечья напряжены от тяжести – он тащит огромную коробку. Она больше тех, что несли его братья, и на боку жирным маркером выведено: КНИГИ.

Я сразу понимаю, что он выбрал именно эту коробку нарочно.

Чтобы показать, что может. Чтобы дать понять: если бы это было соревнование, я бы сама с такой коробкой не справилась.

А эта его самодовольная ухмылка… Я помню её. Вижу её перед собой каждый раз, когда он набирал баллов больше меня или получал высшую похвалу на практике. Это тот самый взгляд: «Ты мне не ровня, Тэйтум Эллиотт.»

Я рефлекторно стискиваю челюсти. Значит, вот как он собирается играть.

Когда я соглашалась на эту работу, я надеялась, что мы сможем оставить прошлое в прошлом. Надеялась, что сможем вести себя как профессионалы. Даже, возможно, посмеяться над тем, какими глупыми и соревновательными мы были тогда.

В те времена, если бы мне предложили выбор – быть второй после Леннокса или десятой перед ним одиннадцатым, – я бы без раздумий выбрала десятое место. Потому что главное было не победа. Главное было обойти его.

Но сейчас я не могу себе позволить такие игры. Я ушла из жизни, которую строила годами – со всеми связями, всеми возможностями. Да, я не сожгла за собой мосты, но и возвращаться, поджав хвост, не собираюсь. А ведь именно на это рассчитывает мой отец.

Хочешь не хочешь, а мне нужно, чтобы эта работа сработала. Хоть на время.

Если Леннокс всё ещё хочет войны, мне придётся просто… реагировать по-другому.

Потому что я теперь другая. Более зрелая. Более осознанная.

Я почти сама себя в этом убеждаю, пока Леннокс с видом победителя не опускает коробку на пол, будто она набита перышками, а не книгами. И снова – этот взгляд. Уголки губ поднимаются в ленивой, дразнящей усмешке.

И именно в этот момент мой рот снова выдаёт нечто глупое.

– То есть мне нельзя в твою кухню, а ты, значит, спокойно вваливаешься в мою квартиру без приглашения?

Понятия не имею, откуда это вырвалось. Видимо, старые привычки живучи.

Леннокс приподнимает бровь.

– Так же, как твой пёс ввалился в мою кухню без приглашения?

Я фыркаю.

– А что ты хочешь? Может, ты просто воспринимаешь концепцию «от фермы к столу» чересчур буквально, Леннокс.

Он ухмыляется и скрещивает руки на груди.

– Может, дело в том, что у нас тут всё по-другому… тут, в провинции.

Последняя фраза сказана с намеренным акцентом, и я сразу вспоминаю, сколько раз в прошлом отпускала колкости про то, откуда он родом.

«У нас, в городе», – говорила я, напыщенно, снисходительно. Будто у меня было так уж много опыта.

И всё же ирония в том, что даже при всём моём опыте, даже с моими возможностями после выпуска – именно у Леннокса та карьера, которой я завидую.

Я видела пресс-релизы про его ресторан. Я перерыла весь интернет, когда согласилась на эту работу. Перечитала его меню раз двенадцать.

Но я не была готова увидеть всё это вживую.

До того как Тоби превратился в демона и разнёс кухню Леннокса, я стояла у бара с открытым ртом. Hawthorne – идеален. Стены из дикого камня, элегантность без пафоса в зале. И, судя по отзывам на OpenTable, дело не только в атмосфере.

Я качаю головой, злясь на себя за то, что до сих пор злюсь на его успех. Давно пора бы это отпустить. Я думала, что уже отпустила.

И всё же... в этом есть что-то захватывающее. Адреналин стучит в висках – всё как в те времена, когда мы пикировались в школе.

Я делаю шаг к нему.

– Хочешь сказать, коза на кухне – это тут обычное дело?

Он тоже делает шаг. Теперь нас разделяют всего пару сантиметров.

– Хочу сказать, что с Пенелопой всё было в порядке... пока не появился твой пёс.

Я фыркаю от смеха.

– У козы есть имя? Всё становится только лучше и лучше. И как, скажи на милость, я должна была к этому подготовиться? «Минутку, Оливия, мне лучше взять поводок для моего обычно идеально воспитанного пса, на случай если в салатной зоне Леннокса вдруг будет прохлаждаться крупное рогатое животное».

Челюсть Леннокса напрягается, в глазах вспыхивает огонь. Он делает ещё шаг ближе, и теперь его скрещённые на груди руки находятся так близко, что я чувствую исходящее от него тепло. Он гораздо выше меня, и чтобы продолжать смотреть ему в глаза, мне приходится задирать голову – в этом, конечно, весь смысл того, что он подошёл так близко.

– Могла бы оставить собаку на улице, – произносит он, его глубокий голос льётся, как тягучая карамель с деревянной ложки.

Я закатываю глаза.

– Но я-то живу внутри. А значит, и он тоже. Как, по-твоему, мне его в квартиру затащить?

Броуди прочищает горло и делает шаг вперёд, в глазах пляшет смех.

– Нам, может, выйти? Дать вам немного уединения… для чего бы это ни было?

Леннокс переводит взгляд на братьев, и напряжение, нараставшее между нами, резко лопается. Он отступает на добрый шаг назад, выражение лица становится закрытым, осторожным.

– Мы с радостью продолжим таскать коробки, если вам нужно… догнать упущенное, – говорит Перри, в его словах сквозит двойной смысл, а ухмылка на лице ясно показывает, что он считает наше с Ленноксом препирательство чем-то вроде флирта.

Что совершенно не так. Верно?

Лицо вспыхивает, и я прижимаю ладони к щекам, чтобы их остудить.

Что это только что было? И что всё ещё происходит?

– Нам всем стоит взять ещё коробки, – выпаливаю я чересчур бодро. – Прямо сейчас. Я первая.

Я выскакиваю за дверь, даже не оглядываясь, идут ли братья Хоторон за мной.

На полпути вниз по лестнице слышу, как они шушукаются за спиной, шаги такие же громкие, как и шёпот.

Я далеко, но всё же улавливаю, как Леннокс шипит кому-то из них.

– Прекратите. Даже не думайте об этом.

Я не знаю точно, о чём они говорят, но сам факт, что, возможно, обо мне – переворачивает у меня внутри всё вверх дном.

Когда мы доходим до трейлера, я отхожу в сторону, пока Перри и Броуди поднимают единственный предмет мебели, который я привезла – своё любимое, массивное кресло для чтения. Квартира уже меблирована, но Оливия заверила, что под окном в гостиной будет место. Теперь, увидев квартиру, я понимаю, что будет тесновато, но всё равно рада, что привезла его.