Текст книги "Ожог за ожог (ЛП)"
Автор книги: Дженни Хан
Соавторы: Вивиан Шиван
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)
Уверена, Кэт за такое разозлилась бы на меня, но она ведь все равно ничего не узнает. Ренни благодарит меня около сотни раз, что очень мило с ее стороны.
Мы в ее джипе заезжаем на паром и паркуемся на грузовой палубе. В основном все пассажиры выходят из машин и поднимаются наверх, но только не мы. Мы с Ренни остаемся в джипе, слушаем радио и просматриваем журналы, которые я взяла с собой для поиска подходящего образа платья на бал. Ренни хочет что-нибудь облегающее и, возможно, с блестками. Я же хочу платье без лямок, с лифом в виде сердца. Белое или, может быть, розовое.
Никто не ходит по магазинам так, как Ренни. Для меня заблудиться – плевое дело. А вот Ренни, несмотря на то, что здесь мы бываем довольно редко, знает, где расположены лучшие магазины и как быстрее всего пройти от одного к другому. На покупку платьев у нас всего пара часов, потом перекусить, вернуться на причал и успеть к последнему парому на остров.
В первом магазине ничего нет, во втором выбор не намного лучше. В обоих продается куча свитеров и вельветовых штанов, потому что сейчас осень, но почти нет платьев. По крайней мере, достаточно модных, чтобы пойти в них на бал. Может, для младших классов и сойдет, но выпускницы всегда появляются разодетыми в пух и прах. Это как бы репетиция выпускного бала.
В третьем магазине нам наконец-то улыбается удача, и мы, набрав кучу платьев, заходим в смежные примерочные кабинки.
– Ты знаешь ту новенькую десятиклассницу? – спрашивает Ренни.
Практически надев платье, я замираю. Мэри. В голове проносится миллион мыслей. Могла ли Ренни увидеть, как мы разговариваем в коридоре? Вряд ли, я была осторожна. Но, может, она заметила, как я киваю ей на футбольном матче? Круто будет, если вся история с Алексом рухнет у меня на глазах, когда мы уже почти закончили.
Я опускаю взгляд на бежевый ковер. Красные ногти на ногах Ренни направлены в сторону разделяющей нас перегородки.
– Какую?
– Уверена, ты ее видела, Лил. У нас не такая уж большая школа. В любом случае, некоторые десятиклассники говорят, что она така-а-ая сексуальная. – В том, как Ренни растягивает слово «такая», слышится сарказм. – Они все хотят выбрать ее королевой бала. Хотя мне она не кажется такой уж красавицей. До королевы бала точно не дотягивает. Готова поспорить, она даже не блондинка и красит волосы.
И хотя я рада, что Ренни не заметила нашей связи, меня бесят ее слова. Мэри красивая. Немного странная, это да. Но красивая. И здорово, что другие, особенно парни, тоже это видят. У нее выдалась не самая легкая жизнь. Я до сих пор не знаю точно, что ей сделал Рив, но это явно очень сильно на ней сказалось.
До меня доносится шуршание материала, когда Ренни натягивает через голову платье.
– О-о! Оно такое милое. Ты готова показаться? – Дверь в ее примерочную распахивается, а затем закрывается.
Я спешно натягиваю платье. Оно мне даже не нравится. Цвет совершенно не мой. Но все равно выхожу из кабинки.
Ренни стоит на цыпочках на помосте и любуется собой в трехстороннее зеркало. Потом ее взгляд перемещается с отражения на меня.
– Цвет шампанского тебе не идет, – заявляет она.
– Знаю, – отвечаю я и сажусь в одно из мягких кресел возле зеркала, потому что теперь мне расхотелось мерить платья.
– Это сексуальное, но я что-то сомневаюсь. – Ее голос звучит грустно. – Надо было мерить его последним.
Платье, о котором она говорит, облегающее, серебристое и покрыто блестками. Именно такое, какое она хотела с самого начала. Клянусь, Ренни всегда получает то, что хочет.
– В смысле? – недоумеваю я.
– Оно пока единственное, которое я примерила, и мне кажется, что если я его куплю, то потороплюсь. Первое платье никогда не бывает идеальным.
Я ничего не отвечаю, просто смотрю на свои ногти.
– Лилия! – жалобно скулит она. – Что ты думаешь? Оно то самое?
Я поджимаю губы, делая вид, что раздумываю, а потом вздыхаю:
– Думаю, да. Наверное. – Хотя платье и правда смотрится на ней восхитительно.
Разочарованная моим безразличием, Ренни фыркает. Потом поворачивается к зеркалу и снова улыбается. Она знает, что хорошо выглядит. Для этого ей не нужно мое подтверждение. Что я говорю и что думаю, не имеет для нее абсолютно никакого значения.
Она поворачивается спиной и любуется своим задом.
– Наверное, мне нужно было спросить: «Понравится ли оно Риву?» Его мнение важнее всего, раз уж я иду с ним.
Я резко выпрямляюсь в кресле.
– Подожди. Разве мы идем не большой компанией?
Так было всегда, еще с девятого класса. Никаких парочек. Никто никого специально не приглашает. На выпускной – может быть, но не на бал. Мы все просто приходим большой компанией.
– Уже нет. Эш идет с Дереком, Пи Джей ведет ту милую десятиклассницу, Элли. Я иду с Ривом.
– Ты его уже пригласила?
Когда это произошло? Когда все разбились на парочки, не сказав мне?
– Пока нет. Но ясное дело, что он согласится. – Ренни возится со своим лифом без лямок, пытаясь подчеркнуть грудь. – Говорю тебе, Лил. Это будет наш вечер. Он будет выглядеть сексуально. Я тоже. Видела, что было, когда мы играли в бутылочку? Вспыхивали фейерверки.
Я чувствую, что покрываюсь испариной.
– Тогда с кем пойду я?
Она спрыгивает с помоста и говорит:
– Иди с Линди, – а потом исчезает в примерочной.
Боже мой. Она серьезно? Это так похоже на Ренни – не считаться с тем фактом, что Надя встречалась с Алексом, о чем она точно знает и до сих пор не сказала мне! Просто невероятное равнодушие. Я не пойду на бал с Алексом, даже если есть хоть малейшая вероятность, что я ему нравлюсь. И уж точно не после всего того, что я ему сделала. Это было бы ужасно некрасиво.
– Я не пойду с Алексом, – огрызаюсь я. – Просто поеду с вами в лимузине.
С другой стороны двери доносится голос Ренни:
– Мы все идем парами. Будет выглядеть странно, если ты появишься одна, в довесок к нам и без парня. К тому же Алекс тоже еще никого не пригласил. Так что вы, судя по всему, идете вместе.
Честно говоря, мне плевать, как это выглядит.
– Я сказала «нет», – повысив голос, отвечаю я.
– Ладно, как знаешь. Мое дело предложить. Поступай так, как подсказывает твое маленькое сердечко.
Я возвращаюсь в кабинку и заставляю себя примерить остальные платья. Последнее вроде ничего так, милое. Оно черное – цвет, который я даже не рассматривала, – но фасон точно такой, как я хотела. Без бретелек, с лифом в виде сердечка и короткой пышной юбкой. Модное и утонченное. Я выхожу из примерочной и интересуюсь у Ренни, что она думает.
– Со шпильками бледно-розового цвета? – спрашиваю я.
Ренни постукивает пальцем по губам, обдумывая ответ. Раньше я всегда отталкивалась от ее решения. Идет или нет мне что-то из одежды.
– Думаю, я его возьму, – добавляю я. Заберу под него волосы наверх.
Я схожу с помоста и возвращаюсь в примерочную.
Снимаю платье и вешаю его обратно на вешалку. Оно дорогое, гораздо дороже, чем, по моему мнению, может стоить простое черное платье. Я стою в одном нижнем белье и размышляю, не убьет ли меня мама, когда вижу, как под перегородкой Ренни машет мне рукой.
– Эй, дай мне примерить последнее платье.
«Ты уже нашла себе платье, – хочется сказать мне. – К тому же ты не можешь его себе позволить».
Но вместо этого я просовываю его под перегородку, а после одеваюсь и жду Ренни.
Меня совершенно не радует, что ей оно тоже очень идет. А потому решаю здесь и сейчас, что точно его куплю.
– Оно такое милое, – щебечет Ренни, любуясь собой. – Какое мне идет больше, Лил?
Мне хочется закричать. Но я молчу. Конечно же, молчу. И просто меняю тему разговора.
– Слышала, что Мелани Ренфро активно продвигает свою кандидатуру на титул королевы бала? Я видела, как она разговаривала с парнями-легкоатлетами.
Ренни закатывает глаза.
– Меня не волнует Мелани Ренфро. Говорю тебе, Лил, у меня все под контролем. – Она склоняет голову набок и кивает, принимая окончательное решение. – Серебристое. Оно больше подходит для королевы бала.
И тут меня осеняет. Я нашла самый лучший способ отомстить Ренни.
* * *
Всю обратную дорогу на пароме мне не терпится поделиться с Кэт своим идеальным планом мести – мы не дадим Ренни стать королевой бала.
Как только мы добираемся до острова Джар, я больше чем уверена, что Ренни высадит меня у дома. Но вместо этого она проезжает мимо моего района. Я поворачиваюсь к ней, и она говорит:
– Я хочу заехать к Алексу. Надо поговорить с Ривом насчет бала.
– Прямо сейчас? Разве нельзя сначала завести меня домой?
– Нет. – Она кладет руку на сердце. – У меня предчувствие, что это нужно сделать сегодня. Это займет не больше пяти минут.
И снова. То, чего хочу я, не имеет для нее значения.
– Тогда я подожду в машине.
– Пошли со мной. Составишь Алексу компанию, пока я говорю с Ривом.
Мы останавливаемся, и Ренни подкрашивает губы блеском. У нее трясется рука – так сильно она нервничает. Сложив руки на груди, я иду за ней в домик у бассейна. Уверена, вид у меня не самый счастливый, потому что так оно и есть. На самом деле, я надеюсь, что Рив ее отошьет.
Они с Алексом сидят на диване и играют в видеоигры. Видимо, то, что произошло на поле, уже забылось. Забавно. Уверена, парни даже не умеют обижаться. Рив наверняка отрицал, что имеет какое-то отношение к футболке и песне, и Алекс ему поверил. Надеюсь, он не станет искать того, кто на самом деле это сделал.
Я остаюсь возле двери, а Ренни проходит в комнату и встает прямо перед телевизором.
– Рив, – ласково воркует она, – мы можем ненадолго уединиться? Надо поговорить.
Рив пытается смотреть на экран через нее, а когда у него это не получается, ставит игру на паузу.
– Конечно.
Ренни берет его под руку и уводит в спальню Алекса.
– Лилия, я скоро вернусь!
Алекс поворачивается и видит меня.
– Привет, Лилия.
– Привет, Линди. – Я сажусь в дальний угол дивана. Лицо Алекса уже почти не красное. Наверное, он перестал пользоваться тем лосьоном. – Твоя кожа выглядит намного лучше.
Алекс разворачивается ко мне лицом.
– Ренни приглашает Рива на бал?
– Как ты догадался? – удивленно отвечаю я.
– Ну, Эшлин сегодня пригласила Дерека. Думаю, Пи Джей позовет какую-нибудь десятиклассницу. – Я замечаю, что Алекс краснеет. Румянец разливается от груди и ползет вверх, к шее. – Тебя еще никто не приглашал?
О нет. Только не это! Ренни наверняка уже подговорила Алекса пригласить меня! Я быстро встаю с дивана и подхожу к окну.
– Боже, не понимаю, почему нельзя пойти большой компанией, как всегда. Зачем что-то менять? Это глупо. Мы ведь все равно будем тусоваться вместе.
Алекс подходит и останавливается возле меня. Не слишком близко, но достаточно. Он кивает, как будто соглашаясь со мной.
– Да. Ты права.
Но я вижу, что он разочарован.
Из спальни появляется Ренни и, пританцовывая, направляется к стеклянной двери, на которую я опираюсь. У нее горят щеки, а улыбка сияет практически на все лицо.
– Ладно, Лил! Пошли! – щебечет она.
Ренни всегда получает то, что хочет. Но только не в этот раз. Когда это важнее всего.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
КЭТ
Я сижу на кровати и смотрю фильм на ноутбуке, как вдруг раздается стук в окно. На одну безумную секунду мне кажется, что это может быть Алекс. Шеп, свернувшийся на куче белья для стирки, едва поднимает голову. Дурацкая собака. Я спрыгиваю с кровати и иду открывать окно. Это не Алекс. Это Лилия.
– Что за фигня? – говорю я, поднимая створку. – У меня есть входная дверь.
Раскрасневшаяся Лилия забирается внутрь.
– Сейчас час ночи, – напоминает она мне. – Я не хотела будить твоего папу. Но знала, что ты еще не спишь. – На Лилии короткий пуховик, несмотря на то, что на улице не очень-то холодно. При виде Шепа она вскрикивает: – Шеп!
Пес вскакивает и несется к ней. Лилия наклоняется, обнимает его и принимается чесать ему спину и за ушами.
– Шеп, я так по тебе скучала!
– У него сейчас, наверное, воняет изо рта, – замечаю я. – Он только что грыз кость.
Но Лилия не обращает на меня внимания.
– Шеп, ты меня помнишь! Да, так и есть.
Моя дурацкая собака пачкает ее слюнями, часто дышит и виляет хвостом.
Лилия гладит его последний раз, а потом подходит к моему комоду, как у себя дома.
– Я ее помню! – восклицает она, хватая фарфоровую куклу, которую мне на семилетие подарила мама. – Ее ведь Нелли зовут, верно?
Да, ее зовут Нелли. И что? Я сажусь обратно на кровать и скрещиваю руки.
– Зачем ты пришла?
– Ты не могла бы сначала закрыть окно? Холодно.
Мне хочется посоветовать ей сходить к врачу, потому что с температурой ее тела явно что-то не так. Но нужно быть любезнее, поэтому я просто делаю то, что она просит.
– Спасибо, – говорит Лилия и согревает дыханием пальцы. – В общем, у меня есть идея, как тебе отомстить Ренни. Идеальный план.
То, как Лилия касается моих вещей, берет свечи и нюхает их, заводит музыкальную шкатулку для ювелирных украшений, навевает на меня кучу воспоминаний. Раньше, когда она приезжала на летние каникулы, ей нравилось обследовать наши с Ренни комнаты. Словно она хотела знать, какие события нашей жизни упустила после отъезда ее семьи в начале каждого учебного года.
Лилия разворачивается, а в ее руке болтается что-то золотистое.
– Ты все еще хранишь ее, – произносит она, удивленно распахнув глаза. Это та дурацкая цепочка с подвеской-ключиком, которую она подарила мне в первый учебный день в старшей школе.
Я вскакиваю и вырываю цепочку из ее рук.
– Хватит трогать мои вещи, – ворчу я.
– Я просто удивлена, что ты ее сохранила, – говорит Лилия, поправляя хвостик.
– Не льсти себе. Просто у меня пока не было нужды ее закладывать, – отвечаю я, убирая цепочку обратно в шкатулку и захлопывая крышку.
– С девятого класса? – шепчет она.
* * *
Мама Лилии позвонила маме Ренни и договорилась о том, чтобы мы поиграли вместе. Поиграли вместе! Боже мой, нам было одиннадцать, а не шесть. Мама Ренни согласилась, а потом Ренни упросила меня пойти с ней. Она предложила поехать на велосипедах на случай, если нам станет скучно и захочется уйти, но моя мама сказала «нет», потому что Уайт-Хейвен находился слишком далеко. Дом Лилии располагался на другой стороне острова – всего в десяти минутах езды, но тем не менее. Наши друзья жили в пределах шаговой доступности, и мы все лето, целыми днями, бегали друг к другу в гости. Дом же Лилии казался нам бесконечно далеким.
В тот первый день мы играли в бассейне. Я и Ренни тренировались прыгать ласточкой и бомбочкой, а Лилия плескалась на мелкой стороне и притворялась русалкой. Мама Лилии вывела ее младшую сестру, Надю, с надувными нарукавниками для плавания и сказала:
– Девочки, сейчас я приготовлю вам перекусить. Скоро вернусь. Лилия, присмотри за сестрой.
После того как она скрылась в доме, Надя подплыла слишком близко к глубине бассейна, и Лилия начала кричать. Надя испугалась и расплакалась, поэтому я быстро приблизилась к ней и подтолкнула обратно к Лилии, которая тоже чуть ли не рыдала. Она сказала что-то типа: «Большое спасибо».
Именно в эту минуту из дома вышла миссис Чо с подносом сыра бри, крекерами и бутылкой «Оранжины». Я сразу оживилась. Моя мама никогда не покупала бри, только американский сыр для сэндвичей и «Велвиту» для макарон с сыром.
При виде мамы Лилия выпрыгнула из бассейна и, подбежав к ней, обняла за талию.
– Надя подплыла к глубине, и Кэт спасла ей жизнь!
После этого миссис Чо начала восторгаться тем, какая я, должно быть, замечательная пловчиха, а я чувствовала смущение и одновременно гордость, хотя на самом деле ничего особенного не сделала.
Мы с Ренни заплыли на глубину, оставив Лилию сидеть с мамой, и она прошептала мне:
– Давай позвоним твоему папе. По-моему, сегодня брат Рива везет парней на лодке кататься на надувных кругах.
– Мы не можем уйти сейчас, – тихо ответила я. – Это будет грубо.
Позже, когда миссис Чо с Надей ушли в дом и нас снова осталось трое, Ренни начала говорить о том, как ждет начала учебы.
– Надеюсь, у нас обеих естественные науки будет вести мисс Харпер. Еще Пи Джей сказал, что, по словам его сестры, мистер Лопез – самый сговорчивый учитель математики.
Помню, мне было неловко, потому что Лилия молчала. Она не знала никого из этих людей. Тогда я спросила у нее:
– А как у вас в школе?
Лилия сказала, что ходит в частную школу для девочек, что им нужно носить форму и что у них скучно. Ренни скривила лицо и воскликнула:
– Не знаю, что бы я делала, если бы в нашей школе не было парней!
После захода солнца мама Лилии предложила нам остаться на ужин. Она готовила махи-махи и что-то типа ананасовой сальсы. А на десерт предложила нам приготовить сморы в уличной открытой печи. Я была обеими руками «за», но не успела сказать об этом, потому что Ренни солгала, будто ей нужно домой.
Уже сидя в машине моего отца, она заявила, что хочет поужинать у меня дома. У нас не ожидалось ничего столь вкусного, как махи-махи и сморы. Мама болела, и за ужин в те дни отвечал отец. Замороженная пицца, хот-доги и адски острый чили. Так что я была готова убить Ренни за то, что мне не удалось поесть нормальной еды.
Позже она, развалившись на моей кровати, тасовала карты для игры в «Уно». Шеп дремал у нее на коленях. Тогда он был еще щенком, и Ренни любила приходить ко мне и играть с ним. В ее квартире не разрешалось держать животных.
– Нет, ну зачем нужны три холодильника? У нее ведь не настолько большая семья! К тому же они живут здесь всего лишь три месяца в году!
– Один предназначен для корейской еды, – отозвалась я из гамака. Еще один подарок от папы. Как будто гамак и собака могли заставить меня забыть о том, что мама умирает. Но, как бы то ни было, в нем было действительно удобно. – Другой – для напитков, помнишь? Мама Лилии говорила нам, чтобы мы угощались.
– Ну, на мой взгляд, это странно.
– Она богатая. А богачи частенько покупают всякую фигню.
– Это точно. А тебе не показалось, что она слишком хвасталась? Типа «О да, у нас это есть. Мы вроде как миллионеры».
– Не думаю, что она хвасталась, – ответила я. – Это ты хотела заглянуть к ней в шкаф.
– Возможно. – Ренни почесала комариный укус на ноге. Они все время покрывали ее ноги. – Но почему мы должны разуваться перед входом?
– Мне кажется, это азиатская традиция, – предположила я. – К тому же у них дома все белое. Наверное, не хотят заносить грязь с улицы.
– Но серьезно, три холодильника?
– Дались тебе эти холодильники, Рен. – Я выпрыгнула из гамака. – Давай раздавай карты.
Когда несколько дней спустя Лилия снова пригласила нас в гости, я заставила Ренни пойти со мной.
– Дай ей шанс, – сказала я в надежде, что мы могли бы посмотреть телевизор на огромном плоском экране в гостиной или что мама Лилии снова угостит нас сыром бри и пригласит на ужин. Тем более мне нравилась Лилия. Да, она вела себя как принцесса, но не ее вина, что она богатая и хорошенькая. По крайней мере, Лилия была щедрой. В отличие от Ренни, которая зачастую жадничала. У Лилии имелся чемоданчик для косметики со всевозможными оттенками лаков, расставленных по цветам радуги. Когда я достала фиолетовый флакончик с блестками под названием «Темная волшебница», она сказала, что я могу взять его себе. Я отказалась, но тут же об этом пожалела. Особенно после того как Ренни накрасила ногти на ногах неоново-розовым цветом, а Лилия заявила, что этот цвет никогда ей не шел и та может забрать его себе, если хочет. Я думала, что Ренни так же, как и я, откажется. Но она этого не сделала. Наоборот, у нее загорелись глаза, она поблагодарила ее, а потом сунула лак в карман, будто боялась, что Лилия передумает.
Это произошло постепенно. Переход. От меня к Лилии. Большинство людей этого бы не заметило. Я даже не уверена, обратила ли на это внимание сама Ренни. Но, когда ты знаешь человека так же хорошо, как знала ее я, ты просто это чувствуешь. Раньше, когда мы ходили в «Скупс», Ренни всегда делилась со мной мороженым с шоколадным сиропом, а теперь начала делиться мороженым с клубничным сиропом с Лилией. Или когда мы ездили в кино на автобусе, в котором были двойные сиденья, она устраивалась рядом с Лилией, а я садилась перед ними. Лилия задавала мне вопросы, чтобы я не чувствовала себя третьей лишней, но от этого было только хуже. Мне не нужна была ее жалость. Это я ввела ее в нашу компанию, а не наоборот.
В конце того первого лета, когда Лилия вернулась к своей настоящей жизни, я была уверена, что все встанет на свои места. Так оно и произошло. Но с возвращением Лилии на следующее лето Ренни прилипла к ней как банный лист. Как это раньше бывало со мной. Я очень разозлилась, но к тому времени моя мама уже была сильно больна, и мне нужна была хоть какая-то поддержка от лучшей подруги. А после Лилия переехала на остров Джар насовсем, и у нас с Ренни произошла дурацкая ссора прямо перед началом учебного года. И это стало концом нашей дружбы. Мы перестали общаться.
Самое смешное, что именно я запустила этот механизм. После того первого раза в гостях у Лилии Ренни не горела желанием продолжать с ней общаться, и я могла с этим согласиться. Но не сделала этого. Именно я сказала «Дай ей шанс», и Ренни послушалась. В то время я была единственной, кого она слушалась.
А в первый учебный день в старшей школе Лилия оставила в моем шкафчике цепочку. Та была из модного магазина в Уайт-Хейвене, где нужно звонить в дверной звонок, чтобы попасть внутрь. Еще одну она купила для Ренни, а другую – для себя. Они должны были стать цепочками дружбы. Очень жаль, что уже тогда дружбе пришел конец.
Честно говоря, даже не знаю, почему я ее сохранила.
* * *
– И какой у тебя план насчет Ренни? – Мой голос звучит не слишком заинтересованно, потому что я сомневаюсь, что идея будет хороша. Да, с Алексом все удалось, потому что он чувствительный парень и его легче опозорить. С Ренни же нужно что-то помощнее и круче.
Лилия хлопает в ладоши в духе чирлидерши, коей она и является.
– Он идеален. Чего Ренни всегда хотела больше всего?
Я пожимаю плечами.
– Большую грудь?
Лилия хихикает.
– Ну, это тоже. Но я имела в виду другое. – Она замолкает для пущего эффекта. – Ренни всегда мечтала стать королевой бала. Помнишь?
Я медленно киваю.
– Да. – Когда мы учились в средней школе, Ренни говорила об этом круглые сутки. Она хотела стать королевой бала, как и ее мама. И королевой выпускного тоже. Ренни хотела получить все.
– Рен каждый год становится претенденткой. Она думает, что в этом году корона точно будет ее. Хотя она и не признается, как сильно этого хочет. Но, уверяю тебя, Ренни очень-очень хочет корону. Поэтому нам просто нужно сделать так, чтобы этого не произошло. – Лилия шутливо тычет пальцем мне в плечо. – Скажи «спасибо», Кэтрин. Эта идея для тебя.
Я смеюсь. Это так похоже на Лилию – хотеть благодарности за каждую мелочь.
– Можем завтра в школе рассказать об этом Мэри.
– Давай поедем к ней сейчас, – предлагает Лилия. Потом нагибается, гладит Шепа и что-то шепчет ему на ухо.
– Серьезно?
– Да! Почему нет? – Лилия начинает выбираться из окна, но вдруг поворачивается ко мне и спрашивает: – А твой папа так и состоит в том клубе, «лучшего попкорна месяца»?
Она вспоминает самые странные детали. Сначала о Шепе, потом о Нелли, а теперь о любимом папином лакомстве.
– Да.
– И какой вкус в этом месяце? – спрашивает она.
– Соленая карамель.
У нее озаряется лицо.
– Это же мой любимый вкус! Может, возьмем немного с собой?
– Ты ведь знаешь, что в колледже нельзя так питаться? Первый курс – пятнадцать фунтов, стерва.
Лилия фыркает.
– У всех женщин Чо очень быстрый метаболизм. – Нашла чем гордиться. – В нашей семье нет ни одного человека с лишним весом. С обеих сторон.
– Хорошо, хорошо. Я посмотрю, осталось ли что-нибудь.
Пэт сегодня курил травку в гараже, а после этого ему всегда очень хочется есть. Если попкорн закончился, я могу взять «Орео» или что-то еще.
Мы уже почти выходим из спальни, когда я кое-что вспоминаю.
– Подожди, – разворачиваясь, говорю я. А потом засовываю руку под кровать и нащупываю то, что мне нужно. Записную книжку Алекса.
Лилия колеблется, поэтому я сама вкладываю блокнот ей в руку.
– Считай это трофеем. Ты его заслужила.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
МЭРИ
У меня нет чувства времени, но мне кажется, в темноте я нахожусь уже несколько часов. Я лежу на кровати с широко раскрытыми глазами, в пижамных шортах и свободной кофте. Несмотря на усталость и ощущение, что я уже очень давно не высыпалась, у меня не получается заснуть. Я словно забыла, как это делается.
Поэтому я думаю о маме с папой, о том, почему Кэт так сильно красит глаза, когда они у нее и без того красивые, о том, что Лилия наносит на волосы, чтобы сделать их такими блестящими, о контрольной по геометрии в пятницу и, наконец, о том, что надеть завтра в школу. Я думаю о чем угодно, лишь бы выбросить из головы мысли о Риве. Но у меня никак не получается. Он будто находится здесь, в этой комнате, преследует меня.
Я переворачиваюсь на спину и смотрю сквозь темноту на балки в потолке. Надо бы спросить у тети Бетт, есть ли у нее какие-нибудь специальные свечи, травы или благовония, которые можно зажечь, чтобы избавиться от всей негативной энергии. Тетя Бетт увлекается всякими нетрадиционными штучками: окуриванием, картами таро и кристаллами. Мама считает, это глупо, однако носит кольцо с лунным камнем, которое тетя Бетт подарила ей на сорокалетие. Лунный камень должен привносить в жизнь позитив и исцеление. Мне бы, наверное, он тоже не помешал.
Но я знаю, что не могу этого сделать. Не могу попросить тетю Бетт о помощи, потому что тогда нам придется поговорить о том, что произошло много лет назад. А ни одна из нас не хочет об этом говорить. Причем обе в равной степени.
Внезапно что-то стучит по окну спальни, нарушая тишину. Я отрываю голову от подушки и не дыша наблюдаю за стеклом. Стук повторяется, но в этот раз я вижу, что от стекла отскакивает камешек.
Я встаю, нервно подхожу к окну и выглядываю из-за прозрачных белых занавесок. Снизу мне машут Лилия и Кэт.
С большим облегчением я выхожу из укрытия, улыбаюсь и машу им в ответ.
– Выходи поиграть, Мэри! – кричит Лилия.
В эту секунду я слышу, как в коридоре открывается дверь в спальню тети Бетт. Быстро показываю девочкам один палец, запрыгиваю обратно в кровать и притворяюсь спящей.
Потом чуть-чуть приоткрываю глаза и наблюдаю за тем, как тетя Бетт толкает дверь босой ногой и осматривает мою комнату. На ней ночная рубашка, а длинные густые волосы растрепаны и стоят дыбом.
Она на цыпочках проходит мимо моей кровати к окну. Надеюсь, Лилия и Кэт догадались спрятаться. Не хотелось бы, чтобы они познакомились с ней вот так. Я бы предпочла, чтобы у нее была возможность по крайней мере расчесать волосы и накрасить губы. К тому же завтра в школу. Тетя Бетт очень классная, но я не хочу испытывать судьбу.
Она внимательно смотрит в окно, от ее горячего дыхания на стекле образуется крошечное облачко. Потом аккуратно задергивает занавески и уходит в свою комнату.
Я знаю, что нужно немного подождать, пока тетя Бетт заснет, но мне не хочется, чтобы Кэт и Лилия ушли. Поэтому через минуту-две я хватаю свитер и тихонько, как мышка, спускаюсь по лестнице.
Кэт с Лилией сидят под нашим огромным кедром на заднем дворе. Обе прислонившись спинами к стволу. Кэт вытянула ноги, а Лилия прижимает колени к груди.
– Привет, – говорю я. – Простите, что так долго. Моя тетя…
– Это была она? – зевая, спрашивает Лилия. – Она похожа на… ведьму. – Кэт цокает, и Лилия быстро добавляет: – Извини.
Мне неприятно слышать от нее такое, но в чем-то она права. Я опускаюсь на землю. Я обожаю тетю Бетт, но она, по словам мамы, постоянно в депрессии. Даже не знаю почему, ведь у нее была жизнь, о которой обычно пишут в книгах. Она путешествовала по миру, продавала картины и встречалась с разными интересными людьми. В свое время она была красивой и умела играть во все возможные карточные игры. Но наступили тяжелые времена, и она превратилась в совершенно другого человека. В иные дни она едва могла встать с кровати. Вот почему однажды тетя Бетт приехала в этот дом – все лето пожить с нами.
– Моя мама говорит, что, когда они еще учились в старшей школе, тетя Бетт могла убедить любого парня на пляже купить им мороженое. Они никогда не брали с собой мелочь. – Я заправляю волосы за уши.
Кэт зажимает губами сигарету.
– Надо же, – говорит она, и от произнесенных слов пламя ее зажигалки начинает мерцать.
А потом наступает долгая и отчасти неловкая тишина.
Лилия переплетает пальцы и широко улыбается.
– В общем, мы с Кэт придумали способ, как отомстить Ренни на балу.
– О! Отлично, – говорю я, а потом через силу сглатываю. – Она вроде встречается с Ривом, да? Я слышала, как об этом говорили девчонки на футбольном матче.
Лилия мотает головой.
– Нет. Вернее, она-то точно имеет на него виды, но не думаю, что он сам этого хочет.
– О, – выдыхаю я, садясь ровнее. – Мне просто было любопытно.
Кэт наклоняется к нам.
– Ладно, давайте поговорим о деле. Бюллетени для голосования раздаются на неделе, когда проходит бал. Все голосуют, а затем бюллетени складываются в закрытый ящик, который используют для выборов студенческого совета, что довольно смешно, скажу я вам. Нам нужно взломать этот ящик и подменить определенное количество голосов, чтобы Ренни не стала королевой. – Она хихикает. – Это будет самое большое разочарование в ее унылой никчемной жизни.
Лилия прикладывает ладони к щекам.
– Мне не терпится увидеть ее лицо!
– И тогда выиграет Лилия, да? – спрашиваю я.
– Нет! – восклицает она, качая головой. – Я не хочу выигрывать.
– Почему нет? – удивленно интересуется Кэт. – Ренни сойдет с ума от зависти.
Лилия прикусывает губу.
– Мне кажется, будет даже хуже, если ее корону получит кто-то другой. Кто-то, на кого бы она никогда не подумала. Например, Эшлин.
– О да! Эшлин. Моя замена. Всегда о ней забываю. У нее вообще есть личность? – спрашивает Кэт.
– Она хорошая девушка, – вступается Лилия, осуждающе глядя на Кэт. – И будет рада выиграть.
Кэт пожимает плечами и делает затяжку.
– Ладно, как знаешь. Но нам все еще нужен план мести Риву. – Она выдыхает длинную и тонкую струйку дыма. – Мэри, у тебя есть идеи?
Я мотаю головой.
– Ладно, – терпеливо произносит Лилия. – Что ты хочешь, чтобы с ним произошло? Начнем с этого.
В размышлениях я покусываю ноготь. Внутри меня, словно цветок, распускается вся моя злость. Это одна из причин, почему я стараюсь по возможности не думать о Риве. Мои мысли похожи на ящик Пандоры. Я боюсь открыться и освободить то, что произошло. Но, может быть, это единственный способ понять, какая месть подарит мне чувство удовлетворенности, что справедливость восторжествовала.
– Что бы мы ни сделали, это должно быть серьезным, – сделав глубокий вдох, отвечаю я. – И жестоким. Это должно причинить ему такую же боль, какую он причинил мне. – Если это вообще возможно.
