Текст книги "Ожог за ожог (ЛП)"
Автор книги: Дженни Хан
Соавторы: Вивиан Шиван
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
Эшли и Ренни обмениваются взглядами. Пи Джей делает грустное лицо и начинает трястись. Я закатываю глаза и бросаю ему свое полотенце.
– Спасибо, Лил! – широко улыбаясь, говорит Пи Джей.
– Да, большое спасибо, – язвит Рив.
Эшлин отдает Дереку свое полотенце. Ренни тоже пытается вручить Риву свое, но тот отказывается. Вместо этого он проводит руками по животу, стряхивая воду, и хватается за одежду.
– В этом доме не знают, что такое гостеприимство. Поехали, Алекс?
– Ага.
– Пока, – прощаюсь я, подходя к воротам и открывая их.
Рив показывает мне пальцами пацифик[7] и, качая головой, выходит. С каких это пор Рив Табатски стал примером хороших манер? Я видела, как он вытаскивает еду из мусорного ведра. Это было у Алекса дома, но все же.
Парни уходят вслед за Ривом, а Ренни и Эшлин заходят в дом, чтобы переодеться. Я остаюсь возле ворот и прислоняюсь к забору. Неожиданно до меня доносится разговор, который происходит по другую сторону. Алекс не уехал, и его машина все еще стоит на подъездной дорожке.
– Боже, Чо такая сучка. – Слышу я голос Рива. – Как думаешь, она знает, что вы с Надей вместе ночевали?
У меня вырывается судорожный вздох.
– Уверен, что нет. Надя поклялась ей, что ночевала у подруги, Жанель. Она ни за что ей не расскажет.
– Лучше, чтобы так оно и было, – вмешивается Дерек.
А потом снова раздается голос Рива:
– Бро, зачем тебе это? Ну, общался бы себе с Дебрассио. Уважаю эту девчонку. Она знает себе цену.
Алекс заводит машину.
– Я знаю, что делаю.
Сзади ко мне подходит Ренни и кладет руку на плечо.
– Ой, а где Эш? – подпрыгнув от неожиданности, спрашиваю я.
– Она в туалете. Лил, не знаю, как еще это сказать, но... тебе нужно взять себя в руки.
– Что ты имеешь в виду?
У меня до сих пор путаются мысли. Надя ночевала у парня. И не просто у какого-то парня, а у Линди. У того, кого я считала своим другом и которому доверяла целиком и полностью. Не знаю, почему я была такой наивной. Парням нельзя доверять. Ни одному из них.
– Эти ребята – наши друзья, а ты даже не захотела дать им полотенца? Сегодня среда, и Карлота не работает. Я не собиралась уличать тебя перед всеми во лжи, но послушай. – Она осматривается по сторонам и, понизив голос, продолжает: – Лил, тебе нужно расслабиться, иначе люди поймут, что с тобой что-то не так.
Я не могу нормально думать и, чтобы не упасть, прислоняюсь к забору.
– Ты права, – через силу произношу я. Я скажу ей что угодно, лишь бы она заткнулась.
Но она не затыкается. Наоборот, ее глаза загораются.
– Боже мой! Я же не рассказала тебе, что произошло вчера у «Бабочки»!
Ну вот. Наконец-то.
– И что же?
– Мы с Ривом поцеловались! Конечно, это длилось всего секунду. Он отстранился и сказал, что я слишком важна для него, чтобы заниматься со мной случайным сексом. Ну разве это не мило? Говорю тебе, мы близки к тому, чтобы объявить себя парой. – С этими словами она кружится так, будто уже представляет себя в свадебном платье.
Я выдавливаю из себя улыбку.
– Вы идеально подходите друг другу. Правда.
* * *
После ужина я слышу, что Надя смотрит телевизор в гостиной, но не присоединяюсь к ней. Я едва могла смотреть на нее за столом, поэтому направляюсь прямиком в свою комнату, ложусь на кровать и начинаю размышлять о том, что мне делать теперь, когда доверять больше некому.
Мой телефон пиликает от входящего сообщения, я протягиваю руку и беру его с тумбочки. Отправлено с незнакомого номера.
«Это Карма. Я еще та стерва. Знаешь кого-нибудь, кто заслуживает моего удара?»
О да. Знаю. Даже нескольких.
Телефон пиликает снова.
«Если знаешь, то встретимся у «Голубоглазой Джуди» в два часа ночи. Если нет, то усаживайся поудобнее и наслаждайся шоу».
Кэт всегда говорила, что именно так назовет свою лодку, если та когда-нибудь у нее появится. В честь своей мамы. Это была любимая песня Джуди.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
МЭРИ
Это была не я. Это не могла быть я.
Что бы ни произошло в школе, что бы это ни было, я даже не хочу об этом думать. Мне просто хочется убраться отсюда. С этого острова, подальше от Рива и всего, что напоминает о нем и том, какой я когда-то была.
Вернувшись домой, я вижу на подъездной дорожке «вольво» тетушки Бетт. Потихоньку опускаю свой велосипед на газон и пячусь назад, в сторону улицы. Не нужна мне одежда и платья. Тетушка Бетт сможет их выслать позже. Все, что я хочу, – это сесть на ближайший паром до материка.
Выйдя на дорогу, я оборачиваюсь и бросаю последний взгляд на дом. Пытаюсь в точности запечатлеть в памяти оттенок серой кедровой черепицы, напоминающий мне небо перед летними ливнями. Пересчитываю количество ставней в каждом окне. Двенадцать. И пальцем повторяю в воздухе все изгибы дорожки из булыжников. Я стараюсь запомнить все, потому что в последний раз вижу этот дом. Я никогда сюда не вернусь. Никогда.
А потом, сделав глубокий вдох, я начинаю спускаться с холма в сторону пристани и всю дорогу отчаянно пытаюсь сдержать слезы. Я, наверное, сошла с ума, раз решила, что Рив когда-нибудь извинится за все те ужасные вещи, что совершил со мной. В глубине души я всегда надеялась, что имела для него значение. Что, несмотря на все произошедшее, между нами было что-то настоящее. Что ему было не наплевать на меня. Что он сожалел о содеянном.
Теперь-то я точно знаю, что ошибалась. Он никогда и не собирался извиняться передо мной или признавать то, что сделал. А значит, у меня нет причин здесь оставаться.
С гулко бьющимся сердцем я добираюсь до пристани. Из-за тяжелого дыхания мне сложно говорить, поэтому, подойдя к билетной кассе, я ненадолго останавливаюсь в стороне, чтобы отдышаться, и наблюдаю за тем, как причаливает судно и начинается посадка пассажиров на борт. Женщина позади меня занимает мое место в очереди. Она хочет купить билет, но все места на четырехчасовой паром распроданы. Ближайший – в шесть часов вечера.
Темнеет. Очередь за билетами становится длиннее, a я продолжаю стоять в стороне. Стоять, наблюдать и ждать. Мне хочется вернуться в очередь и купить билет. Очень хочется. Все внутри меня просто кричит: «Иди, иди, иди, иди!» Но я не могу. Что-то меня останавливает. Что-то меня здесь держит.
Что со мной происходит?
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
КЭТ
Небо затянуто тучами, поэтому я опустила складной верх папиного автомобиля. Часы на приборной панели показывают час сорок пять ночи.
Я проверяю свой телефон в последний раз, а потом бросаю его на заднее сиденье. Ни звонков, ни сообщений. Ничего. Она не придет.
И почему я такая дура?
Мне стоило держать планы о мести при себе. Месть – это блюдо, которое подают в одиночестве. По крайней мере, именно это я где-то слышала. К тому же я не знаю, как мне может помочь Лилия. В отличие от моего, ее мозг не способен на темные мысли. Она слишком чиста для этого. Даже несмотря на то, что происходит между ней и Ренни, Лилия никогда не предаст подругу. И зная ее, она сейчас, скорее всего, зачитывает мое сообщение вслух, а Ренни надрывает живот от смеха. Я слишком разгорячилась и посмотрите, что из этого вышло: моя месть закончится, даже не начавшись.
Да пошло оно все! Я просто поеду домой и займусь подачей документов в Оберлин. Мысль о том, что я наконец уберусь с этого острова навсегда – единственное, что будет поддерживать меня в течение этого года.
Я заезжаю на парковку причала, чтобы развернуться. Огни не горят, место выглядит пустынным, и только на бордюре, поставив локти на колени и зажав голову руками, одиноко сидит какая-то девушка. Ее светлые волосы перекинуты на одно плечо.
Я подумываю проехать мимо нее, но что-то заставляет меня сбавить скорость. Подъехав ближе, я понимаю, что это та девушка из туалета.
– Девушка из туалета, – говорю я, притормаживая рядом с ней.
– Меня зовут Мэри, – отзывается она, пожевывая прядь волос.
– Я знаю, – не моргнув глазом вру я. – Просто пошутила. – Покачав головой, я начинаю разговор сначала: – Какого черта ты тут делаешь так поздно?
– Мне нужно уехать с острова, – отвечает она, с безумным отчаянием глядя на меня.
– Ты ведь знаешь, что уже почти два ночи? Следующий паром будет только завтра, а последний ушел где-то три часа назад.
Мэри ничего не отвечает. Она просто пялится в сторону пирса. В такой темноте даже сложно разглядеть, где вода, а где небо, потому что все одинаково черное.
– По-моему, я схожу с ума.
Она так откровенно признается в этом, что я ей верю. Эта девушка очень странная. Но мне нужно ехать к яхт-клубу. Если есть хоть какой-то мизерный шанс, что Лилия появится, я должна ждать ее там.
– Тебя подвезти до дома или куда-нибудь еще? – спрашиваю я, надеясь, что она откажется.
– Я просто подожду. Может, к утру все-таки решусь уехать.
– Ты собираешься просидеть здесь всю ночь?
– До утра осталось всего несколько часов. А потом я больше никогда не увижу это место.
– А где твои вещи? Ты что, приехала сюда налегке?
– Я... я заберу их как-нибудь в другой раз.
Бред какой-то. Девчонка определенно сходит с ума.
– Это из-за Рива?
Мэри опускает глаза.
– Это всегда было только из-за Рива.
Я уже собираюсь дать ей совет, чтобы она его послала, как вдруг замечаю серебристую «ауди» Лилии, которая мчится по дороге и сворачивает в первый поворот направо – тот, что ведет на парковку возле яхт-клуба. Не могу поверить. Она приехала. Она действительно приехала.
– Вставай, – велю я Мэри. Может, я и стерва, но не могу оставить эту бедняжку одну в ночи.
– Я...
– Пошевеливайся!
На какую-то долю секунды Мэри выглядит так, будто собирается заспорить со мной. Начнет, и я уеду. У меня нет времени с ней возиться. Лилия, возможно, даже не выйдет из машины, если не увидит меня на месте. Помедлив, Мэри все же встает и пытается открыть дверцу, но ее заклинило.
– Она заперта.
– Отпусти ручку, – говорю я и жму на кнопку разблокировки, но, когда Мэри вновь пытается ее открыть, та все равно не поддается. О боже!
– Просто залезай внутрь!
– Кого ты преследуешь? – спрашивает она, когда я набираю скорость, чтобы нагнать Лилию.
Я ничего не отвечаю. Просто продолжаю ехать.
Когда мы заезжаем на парковку, Лилия уже стоит возле своей машины. На ней облегающая толстовка с капюшоном, закатанные пижамные штаны с розовыми и красными сердечками и шлепки. Волосы она собрала в длинный хвост. В лунном свете они выглядят влажными. Наверное, она только что из ванны. Это своего рода странность Лилии. Она каждый вечер, как ребенок, принимает ванну. Полагаю, некоторые привычки никогда не меняются.
– Ты опоздала, Кэт, – ворчит она, а потом замечает Мэри и крепко сжимает в руке ключи от машины.
Я выбираюсь из автомобиля и подхожу к ней. Я одновременно взволнованна и рада, что Лилия приехала, но стараюсь этого не показывать.
– Ее нужно было подвезти, – шепчу я. – Не переживай. Все нормально.
– Кэт... – Лилия со злостью смотрит на меня. – Я не стану разговаривать в ее присутствии!
Очевидно услышав нас, Мэри выкрикивает:
– Все в порядке. Я могу уйти. – И начинает вылезать из машины.
Я поднимаю руку, прося Лилию дать мне время со всем разобраться, и перевожу взгляд на Мэри.
– Что, уедешь завтра утром с острова Джар как маленькая испуганная девчонка?
– Да, я боюсь. Ужасно боюсь.
– Рива Табатски? – Теперь я уже зла. Этой девчонке не помешает выработать характер, причем как можно скорее. – Он ничего тебе не сделает. Я не позволю ему и пальцем тебя коснуться.
– Я не об этом беспокоюсь, – отвечает Мэри, прикрывая лицо ладонями. – Дело во мне. Я сама себе проблема. Я... я просто не могу со всем этим справиться. Не могу оставить все в прошлом и жить дальше.
– Понятно. Тебя замкнуло, потому что справедливость не восторжествовала, а Рив так и не получил по заслугам.
Лилия качает головой.
– Забудьте об этом. Я вне игры. – С этими словами она отключает сигнализацию на машине. Фары вспыхивают, напоминая мне маяк, и двери отпираются.
Я подхожу к водительской двери и закрываю спиной ручку, преграждая Лилия путь.
– Не уезжай. Ты бы не приехала, если бы не хотела наказать Алекса так же сильно, как я хочу наказать Ренни.
Мэри медленно приближается к нам.
– Что тебе сделал Алекс?
Немного помолчав, Лилия все же отвечает:
– Не мне, моей сестре.
Нам обеим: и Наде, и мне. Не то чтобы меня это сильно травмировало. Ничего, кроме глупых обжиманий между нами не было. Могло бы зайти дальше, но он все испортил. Я уже пережила это. Ну, почти.
– Простите меня. Я не хотела вам мешать. Я сейчас уйду, – говорит Мэри. – Обещаю, что никому ничего не расскажу. Вы можете мне верить. Я лучше любого на этом острове знаю, как могут тяготить подобные вещи. Я просто... думаю, круто, что вы решили что-то с этим сделать. – Она разворачивается и направляется в сторону парома. – Удачи вам.
Мы с Лилией обмениваемся взглядами.
– Подожди! – кричу я. Мэри поворачивается и смотрит на нас. – Хочешь поучаствовать в этом, Мэри? Помоги нам... а мы поможем тебе поквитаться с Ривом.
Я боюсь перевести взгляд на Лилию, потому что знаю, что она, скорее всего, в ярости. Но она не произносит ни слова. И не уходит.
– Зачем вам это? Вы же даже меня не знаете.
Мэри напряженно и не мигая смотрит на меня, и я сбиваюсь с мысли. Мне требуется целая секунда, чтобы взять себя в руки.
– Мне не нужно тебя знать, чтобы понимать, как ты погрязла в том, что случилось несколько лет назад. К тому же мы поможем не задаром. Тебе тоже придется запачкать ручки. Но мы это сделаем вместе. Втроем.
Мэри смотрит на меня и Лилию так долго, что я начинаю нервничать.
– Если вы поможете мне наказать Рива, я сделаю все, что захотите, – наконец произносит она.
Поджав губы, Лилия качает головой, но не уходит.
– Я не знаю.
– Ты только подумай, – говорю я ей. От возбуждения я чуть ли не подпрыгиваю на месте. – Мэри – новенькая. Ее никто не знает, а значит, не будет подозревать. К тому же еще один человек нам не помешает. – Мои слова явно не убеждают Лилию, поэтому я, всплеснув руками, продолжаю: – Ты ведь доверилась мне и пришла сюда. Тебе нужно лишь довериться мне еще немного. Интуиция мне подсказывает, что у нас все получится.
– То есть мы будем мстить Ренни, Алексу и Риву? – покусывая губу, спрашивает она. – Грубо говоря, ты просишь, чтобы я помогла наказать всех своих друзей.
«Может, тебе не стоит дружить с такими придурками», – вертится у меня на языке. Но я перебарываю себя и, кивнув, дипломатично отвечаю:
– Я все понимаю. Ты теряешь больше всех. Поэтому в первую очередь мы разберемся с Алексом. Давайте отойдем в другое место и составим план. Вон там, на причале, стоит моя лодка.
– Ни за что, Кэт! – мгновенно восклицает Лилия.
– Ты так и не научилась плавать, Лил? – подшучиваю я над ней.
– Мне просто это не нужно, – краснея, отвечает она.
– Будет безопаснее, если мы поговорим на лодке, – настаиваю я. – Там нас никто не сможет подслушать.
Лилия закатывает глаза и обводит руками вокруг.
– Кто нас может услышать?
Лилия Чо. Она всегда думает, что знает все лучше всех.
– Сюда приезжает куча богатеев со своими любовницами. А еще охрана. И копы. Если хочешь, чтобы тебя арестовали, то я...
– А может, тогда стоило выбрать место получше? – огрызается в ответ Лилия.
– Давайте пойдем на лодку, – просит Мэри. – Мы ведь все равно уже здесь.
– Ладно, – ворчит Лилия.
Повернувшись спиной к луне, я веду их через всю пристань. Мэри идет рядом со мной, а Лилия – в нескольких шагах позади.
По пути я мысленно обдумываю все возможные варианты: как мы это сделаем и с чего лучше начать. Я уже немного размышляла над этим, на случай если Лилия сегодня появится. Но теперь, когда с нами еще и Мэри, я должна внести несколько изменений. Я знаю, что ради спокойствия Лилии мне нужно выглядеть подготовленной. Эта девчонка пугливее, чем кошка во время грозы. Один раз чихнешь, и она убежит.
Когда Мэри показывает на скоростные яхты и спрашивает, нет ли среди них моей, я едва ее слышу, поэтому ей приходится повторить свой вопрос еще раз.
– Не совсем, – покачав головой, отвечаю я.
Благодаря работе в клубе я могу швартоваться на причале бесплатно. Но, понятное дело, не рядом с этими яхтами. Моя привязана позади бензоколонок, на старом причале, где босс хранит свой хлам и старые поломанные лодки, которые он купил по дешевке на запчасти.
– Будьте осторожны, – предупреждаю я. – Доски тут прогнившие, и из них торчит куча ржавых гвоздей. Мне так и не удалось вытащить занозу из пятки после того, как один придурок причалил на такой скорости, что меня смыло волной с моей лодки.
– Какой ужас! – восклицает Мэри.
Я киваю.
– И он даже не извинился. Богачи никогда не извиняются.
Лилия закатывает глаза, но не произносит ни слова.
Я снимаю брезент со своей парусной лодки, сворачиваю его и убираю в люк. Давненько я не выходила на ней в море. Наверное, где-то с июля, а все потому, что мы с Алексом тусовались на его катере: с откидными кожаными сиденьями, потрясающей стереосистемой и холодильником для напитков. По какой-то странной причине я чувствую себя немного виноватой. Потому что забыла, кем была до встречи с ним. Забыла о важных для меня вещах: о ремонте лодки и общении с настоящими друзьями. Никогда не думала, что стану одной из тех девушек, которые поступаются своими принципами ради парня. Особенно ради такого плейбоя, как Алекс Линд.
– Заходите, – приглашаю я, подключая прожектор к аккумулятору. Яркий луч света мгновенно прорезает темноту, освещая верхушки волн. Восхитительное зрелище.
Лилия ступает на борт и замирает, почувствовав качание лодки. А потом отпрыгивает назад, как испуганный кролик. Она чуть не сбивает с ног Мэри, которая тоже, судя по всему, нервничает.
– Давайте поговорим здесь, – сложив руки на груди, говорит Лилия.
– Я хожу под парусом с тех пор, как научилась поворачивать штурвал! Да я чувствую себя в большей безопасности, управляя лодкой, чем машиной, – смеясь, отвечаю я.
– Я сказала, что не поднимусь на эту штуковину, – рявкает Лилия. – Либо мы говорим здесь, либо я ухожу.
Пробурчав себе под нос «Примадонна», я отключаю прожектор и схожу на причал.
Мы садимся полукругом, и меня внезапно озаряет, что я уже одержала победу, потому что лучшая подруга Ренни сидит здесь и обещает мне помочь с ней поквитаться. Алекс тоже получит свое. Мне глубоко наплевать на Рива, но будет неплохо увидеть, как он расплачивается за свои деяния. Получается своего рода акция «три по цене одного».
– Нужно установить несколько правил, – говорю я, вытянув ноги перед собой. – Во-первых, я считаю, что каждая из нас должна участвовать во всех трех актах мести. Таким образом никто не сможет отказаться или обвинить в чем-то другого.
– Это само собой разумеется, – буркает Лилия.
Я бросаю на нее раздраженный взгляд, но все же продолжаю:
– Во-вторых, никто не должен видеть, как мы общаемся. Никогда.
– Да. Это имеет смысл, – кивает Мэри, соглашаясь со мной.
– На самом деле, мне кажется, что даже слать друг другу сообщения может быть слишком рискованно, – продолжаю я. – Лилия, что, если Ренни возьмет твой телефон и увидит мой номер?
– Не то чтобы Ренни рылась в моем телефоне, но да, я с тобой согласна, – уткнувшись взглядом в колени, отвечает Лилия. – Нам нужно соблюдать осторожность.
– И не просто осторожность, – замечаю я. – Никто и никогда не должен узнать, что мы замышляем. Эта тайна должна умереть вместе с нами. – После этих слов я прочищаю горло, потому что наступает черед самой важной части моей речи. – И если мы собираемся это сделать, то ни одна из нас не может выйти из игры на полпути. Если ты участвуешь, то должна пройти весь путь до конца. Пока мы все не получим желаемого. Если нет, то... мы откроем сезон охоты. За это время мы насобираем столько информации, что сможем использовать ее против тебя. Если вы не готовы в этом поклясться, то мы просто сделаем вид, что сегодняшнего вечера не было.
Первой кивает Мэри, а следом за ней и Лилия. Я улыбаюсь, потому что, черт возьми, мы это сделаем!
– Что ж, тогда решено, – подвожу итог я. – Теперь нужно придумать, как мы поступим с Ренни, Алексом и Ривом.
– Сначала с Алексом, – поправляет меня Лилия, и мы молча смотрим друг на друга. – Итак, каков план?
– Не думайте, что я буду делать за вас всю работу, – возмущаюсь я. – Я составила правила!
Лилия поджимает губы.
– Серьезно? Я думала, что ты уже все продумала. Что у тебя есть что-то типа записной книжки со списком всех, кого ты ненавидишь, и перечнем того, как им отомстишь. – Ее голос звучит разочарованно, но от ее слов во мне поднимается странное чувство гордости.
Я с ходу начинаю предлагать варианты:
– Хорошо. Мы знаем, что Алекс помешан на своем внедорожнике. Можно разрисовать его краской или сделать что-нибудь с двигателем...
– Это слишком просто, – перебивает меня Лилия.
– А у него есть домашнее животное? – спрашивает Мэри. – Можно его похитить и... убить! – Мы с Лилией обмениваемся шокированными взглядами, а Мэри хихикает. – Насчет последнего я пошутила. Я люблю животных!
Я продолжаю предлагать варианты:
– Можно взломать школьный компьютер и изменить его оценки. Сделать так, что его примут лишь в один-единственный колледж – в местный. Отец выпорет Алекса, если тот не поступит в университет Лиги плюща.
– Я не умею ничего взламывать, – вздохнув, отметает мою идею Лилия. – Сомневаюсь, что и ты можешь, Кэт. Как насчет тебя, Мэри?
Девушка качает головой.
– Думаю, у меня есть идея получше, – продолжает Лилия. Я начинаю злиться, но ее следующие слова все меняют: – Я предлагаю сделать так, чтобы ни одна девушка с острова Джар больше никогда не захотела встречаться с Алексом Линдом. Ну... и как это можно осуществить?
В том, как Лилия это произносит, что-то есть: подавшись в темноте вперед, с широко открытыми глазами, в которых читается спокойствие. Она определенно настроена решительно.
– Черт возьми, да! – хлопаю я в ладоши, потому что не могу удержать своей радости.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
ЛИЛИЯ
В пятницу после тренировки мы c Ренни идем по парковке, и она берет меня под руку.
– Итак, чем хочешь сегодня заняться?
– Ой, а ты разве не работаешь? – Я полагала, что работает. Надеялась на это.
Ренни качает головой.
– Терри меня подменит. Я хочу повеселиться! – Последнее предложение она произносит детским голоском.
– Гм, – протягиваю я, делая вид, что думаю. Но на самом деле мне просто хочется поехать домой, лечь на кровать и отдаться размышлениям о том, как еще можно насолить Алексу. На уроке мне удалось отключиться от всего и представить, как будет здорово, когда мы начнем претворять в жизнь свои планы насчет него. Точно бальзам на душу. Я не была так счастлива с тех пор, как... в общем, довольно давно.
Вчера во время обеда Ренни заметила, что я улыбаюсь, и спросила:
– И чему это ты так радуешься?
Я чуть не подавилась роллом с курицей. Мне еще никогда не доводилось хранить такие большие секреты. Помню, когда мама планировала вечеринку-сюрприз в честь папиного пятидесятилетия, я так боялась проболтаться, что две недели проходила с больным животом. А пока отец ночью поправлял мое одеяло, я думала: «Ничего не говори, только ничего не говори». Я переживала, что проговорюсь просто потому, что была слишком сосредоточена на том, как бы удержать этот секрет при себе.
Но мне удалось справиться с этой задачей. Я сказала Ренни, что думала о том, куда мы отправимся в мае после выпускного. Мы всегда планировали поехать куда-нибудь вместе, только я и она.
– Может, на Фиджи. Или на Мальдивы, – сказала я.
Ренни больше никогда не будет выглядеть в моих глазах как прежде. Но в какой-то степени я рада, что мне пока не нужно ничего с этим делать. Моя основная претензия направлена на Алекса, и именно на ней я сосредоточу все свое внимание.
Часть меня – наверное, тоскующая по прошлому – хочет взять и рассказать Ренни о том, что я собираюсь сделать. Ей бы это понравилось. Уверена, уж она-то придумала бы множество жутких и извращенных способов напакостить Алексу. Я бы не додумалась до них и за миллион лет. Но, конечно же, я ничего ей не рассказываю. Потому что, когда мы покончим с Алексом, следующая на очереди будет именно она.
А пока мне просто нужно сохранять спокойствие. Чем более нормальной я буду выглядеть в глазах других, тем меньше шансов, что они заподозрят о моем участии. Это очень важно. Никто не должен ни о чем узнать. Никогда.
– Поехали ко мне на ужин, там все и решим? – предлагает Ренни.
– С радостью, – улыбаюсь я.
Я оставляю свою машину на школьной парковке, и Ренни отвозит меня на джипе к себе. Комплекс, где она живет, называется «Чайки». Вывеска с его названием подсвечена софитами, a возле парадного входа красиво высажены цветы и большие кусты армерии. Но стоит вам пройти к воротам, как все становится гораздо хуже. Раньше нужно было набирать код, чтобы зайти внутрь, но ворота сломаны вот уже целое лето и теперь просто закрываются с помощью веревки. С тех пор как прошлой весной в «Чайках» было совершено несколько ограблений, моему папе не нравится, что я прихожу сюда.
– Кто-то должен починить эти ворота, – замечаю я, когда мы проезжаем через них, а потом достаю из сумочки виноградный леденец, разворачиваю и предлагаю Ренни лизнуть его первой. Она качает головой, а я добавляю: – Это ведь небезопасно. Сюда любой может войти.
Ренни пожимает плечами.
– У нас ужасная управляющая компания. Помнишь, сколько им понадобилось времени, чтобы починить душ? Мама поговаривает, что в конце этого года хочет переехать с острова.
– Серьезно? – перестав сосать леденец, спрашиваю я.
– Ну здрасьтe! Она ведь хотела переехать еще прошлой весной, когда нам подняли арендную плату.
Я помню. Мы тогда еще плакали и умоляли мисс Хольц изменить свое решение. Мы даже предложили ей, чтобы Ренни пожила у меня весь выпускной год. И когда мисс Хольц увидела, насколько решительно Ренни настроена остаться, она сдалась.
– В общем, сейчас она встречается с парнем, который живет на материке. Рик ресторатор, – скорчив лицо, произносит Ренни. – Он владеет закусочной или чем-то таким же убогим. Мама ездит к нему каждые выходные и тратит кучу денег на паром. Она уже подумывает о том, чтобы пройти курсы и стать агентом по недвижимости. Уверена, она разорвет договор аренды на свою галерею еще до начала июня.
– Но твоя мама очень любит галерею.
– Да, любит, но с недавних пор у нас стало слишком туго с финансами. Не забывай, что мне только что исполнилось восемнадцать, а это значит, конец алиментам от ПГ.
Я молчу – никогда не знаю, что сказать, когда она упоминает своего отца. Он оставил их, когда Ренни было три года, и с тех пор она видела его всего дважды. Раньше он звонил на ее дни рождения, но после того, как снова женился и завел детей, перестал. Сейчас он живет где-то в Аризоне. Ренни очень редко о нем говорит, а если делает это, то всегда называет его ПГ – папаша-голодранец.
– Кажется таким нереальным, – вздыхает она, – что, когда в следующем году в колледже у нас наступят каникулы в честь Дня благодарения, мы уже не будем жить в десяти минутах друг от друга, нас будет разделять океан.
– Но ты ведь переезжаешь не в другую страну, – замечаю я, чувствуя облегчение от того, что она больше не говорит о деньгах или своем отце. – Поездка на пароме – не такая уж и большая проблема.
– Это огромная проблема, и ты сама это знаешь, – отвечает Ренни. – Все изменится.
Я думала об этом еще до того, как между нами все пошло наперекосяк. Поступив в колледж и уехав, мы расстанемся и уже перестанем нуждаться друг в друге. Может, оно и хорошо. Если Ренни не будет тут на каникулах, все станет гораздо проще.
Жилой комплекс состоит из трех одинаковых строений, расположенных вокруг маленького бассейна посреди двора. Мы обходим его по пути к входу в здание, где живет Ренни. За все время я так ни разу и не заходила в этот бассейн. Мне кажется странным плавать под кухонными окнами сотен людей. К тому же мой бассейн все равно раза в три больше этого. Поэтому мы всегда плаваем у меня.
Ренни шарит у себя в сумке, пытаясь найти ключи, как вдруг дверь в ее квартиру открывается и появляется мисс Хольц с гладкими, красиво уложенными феном волосами. На ней серо-белое платье с запахом, крупные бусы и серебряные серьги-кольца.
– Как я выгляжу? – спрашивает она, кружась перед нами.
– Очаровательно! – прищурившись, отвечает Ренни. – Но тебе нужна другая помада. Поярче.
– А еще вы, кажется, забыли про ценник, – замечаю я, после чего подхожу к буфету, достаю из шкафчика ножницы и срезаю бирку.
– Нужно рассказать твоей маме об этом магазине, Лилия, – говорит мисс Хольц. – В нем такие скидки на дизайнерскую одежду. Только посмотри на ценник, это пятисотдолларовое платье Дианы фон Фюрстенберг я купила всего за шестьдесят баксов!
– Я же говорила, мам. Этому принту вот уже два года, – недовольно ворчит Ренни. – Правда, Лил?
– Не знаю, – отвечаю я, хотя подруга права. У моей мамы такой же принт, только на блузке, но она уже давно ее не носит. – Оно отлично на вас смотрится.
– Спасибо, милая. – Мисс Хольц притягивает меня к себе и расцеловывает в обе щеки. – Ой, девочки, вы должны заехать в галерею. Сегодня я выставляю одного замечательного местного художника, который делает витражи с изображением воды. – Наверное, ни я, ни Ренни не выражаем особого энтузиазма, поэтому она добавляет: – Я позволю вам выпить немного вина, если вы пообещаете сидеть в подсобке и не высовываться.
– Мы подумаем, – говорит Ренни, тайком бросая на меня взгляд, в котором ясно читается: «Ни в коем случае». И алкоголь тут не поможет. Во-первых, вино там отстойное. А во-вторых, у Ренни под кроватью спрятаны как минимум три бутылки ванильной водки. Ей подругу снабжают бармены из «Бабочки».
Мисс Хольц заказывает нам по половинке пиццы: с грибами и луком для Ренни и с сыром для меня. Мы уходим в комнату Ренни, чтобы, пока ждем, накрасить ногти. Я выбираю светло-розовый оттенок «Пуанты». Он настолько бледный, что кажется почти белым. Ренни делает свой выбор в пользу ярко-оранжевого «Ча-ча-ча». Когда лак на ее ногтях высыхает, она уходит в душ, а я плюхаюсь на кровать.
В комнате Ренни целая стена посвящена нашей дружбе. На ней висят также фотографии Эшлин, Рива и всех остальных, но центральное место отведено нам. Вот эти снимки мы сделали когда-то в фотобудке на выставке, а эта открытка с изображением нью-йоркского метро, куда нас возила моя мама на мой четырнадцатый день рождения. Бродвейская программка из того же путешествия. Мне грустно смотреть на эти воспоминания, которые кажутся таким далеким прошлым.
Тут в дверь просовывает голову мисс Хольц и говорит:
– Пицца уже здесь, Лил.
– Хорошо, – радостно сверкнув улыбкой, отвечаю я. – Спасибо, Пейдж. – Мне немного неловко обращаться к маме Ренни по имени, но она всегда на этом настаивает.
