Текст книги "Обман и желание"
Автор книги: Дженет Таннер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)
«Моль» в «Вандине» была еще одной загадкой.
Но сегодня не только мысли о Розе и ее безопасности не давали покоя Мэгги. Внезапное влечение к Майку, возникшее словно в насмешку, волновало ее.
«Это случайность, – размышляла она. – Все из-за того, что я выпила два бокала вина и почти ничего не ела». Но чувство было таким сильным, таким неожиданным, таким возбуждающим! «Я уже и позабыла эти ощущения», – грустно и вместе с тем радостно отметила Мэгги и поблагодарила свою счастливую звезду за то, что сумела совладать с порывом страсти. Но тепло этого ощущения искушало ее. Звучит довольно глупо, но это тепло ласкало ее, баюкало и слегка посмеивалось над ней.
На следующее утро Мэгги проснулась с жуткой мигренью. Они возникали время от времени, эти страшные головные боли. В такие моменты Мэгги казалось, что кто-то вонзает раскаленный железный прут ей в висок. Адская боль распространялась, перед глазами мелькали искры, появлялась тошнота. Иногда боль не покидала ее в течение нескольких дней, иногда, если повезет, – в течение нескольких часов.
Мэгги тяжело вздохнула. О Боже, как она ненавидела эти дни, особенно, если предстояло сделать так много! Стоило бы отложить все дела: вести машину небезопасно, да и думать о чем-то было трудно. Даже если заставить себя действовать, двигаться, от головокружения и тошноты не спрячешься. Единственное, что оставалось, – выпить несколько таблеток, положить голову на подушку, укрыться одеялом и надеяться, что к ужину, намеченному на сегодня у Дины, ей станет лучше.
Сделав над собой усилие, Мэгги опустила ноги на пол. Едва она поднялась, в висках загудело, пульс тяжелыми ударами отдавался в голове. Она добралась до ванной и нашла пилюли – слава Богу, она не забыла взять их с собой. Затем вспомнила, что ей необходимо позвонить матери. Да, этого не избежать. Но у Мэгги не было сил говорить сейчас с Дульсией.
Мэгги растворила таблетки в стакане воды, выпила его без всякого удовольствия и вернулась в постель.
Глава 8
– Дорогая, – произнес рыжеволосый, подобный изваянию мужчина, обвивая руками женский стан. – Есть ли на свете более чудесная вещь, чем занятия любовью в послеобеденное время? Ты согласна со мной? – Стив Ломакс провел рукой по ее груди, красивой и упругой. – Хотя еще лучше делать это по утрам.
Она засмеялась бархатным голоском:
– Боюсь, по утрам я тебе не смогу составить компанию. По утрам я просыпаюсь в постели рядом со своим мужем. И если меня там не окажется, он очень расстроится.
– Бьюсь об заклад, что расстроится, счастливый стервец! – сказал Стив, нажимая на последние слова.
Она просыпалась в постели рядом с мужем – факт, но это вовсе не означает, что они занимались любовью, а даже если и так, то Стив не ревновал. Утро, конечно, предпочтительнее, но его вполне устраивало и послеобеденное время, проведенное в гостиничной комнатке, два бокала вина и… Хорошая пища, хорошее вино, хорошая женщина – идеальное сочетание. После тяжелых лет, проведенных на буровой вышке в Северном море, это казалось ему раем. Кроме того, часто просыпаться рядом с одной и той же женщиной слишком банально и совсем не то, чего ему хотелось. Нет, не сейчас, а может, и никогда. Свобода и одиночество – его стиль жизни. Особенно когда легко находятся женщины, подобные Джейн Петерс-Браун.
Он повернул голову на подушке и взглянул на нее – разметавшиеся рыжие волосы, немного смазанный макияж. Он заметил, что и сейчас она выглядит довольно эффектно. Многие женщины, с которыми он спал, выглядели после «этого» ужасно: разгоряченные, помятые, с размытой тушью под глазами и размазанной губной помадой. Обычно он задавался вопросом, что заставило его лечь с ними в постель. Но с Джейн все обстояло иначе. Он смотрел на нее и хотел ее снова и снова. Она была находкой Дины как дизайнер и, несомненно, его находкой как любовница. Желание охватило его, и он притянул ее к себе, издав блаженный вздох, когда она раздвинула ноги, впустила его глубоко внутрь себя и обхватила коленями его узкие бедра.
– Маленькая колдунья, – промурлыкал он, когда она оказалась на нем и начала ритмично двигаться.
Она не ответила, а просто одарила его восхитительной улыбкой совершенных алых губ, склонилась к его лицу и слилась с ним в страстном поцелуе, который был еще более возбуждающим, чем движения ее тела.
Стив закрыл глаза и дал возможность приливу безумных эмоций, где удовольствие смешивалось с болью, завладеть им.
Вот это была жизнь! Ни за что на свете не хотел бы он вернуться в холодный, раскачивающийся на ветру ад, которым была буровая вышка. Благодаря Богу, благодаря Дине в этом необходимости не было.
Джейн Петерс-Браун взглянула на красивое лицо, искаженное агонией страсти, и ощутила жизненную силу, власть и триумф. Она была не в том состоянии, что он, она лишь читала о мультиоргазме в «Космополитене», но никогда его не испытывала. Но это значения не имело. Она уже получила свое на сегодня, Стив был чудесным любовником (хотя и не настолько хорошим, как он сам считал), но все же… Это даже к лучшему. Сейчас, вместо того чтобы отдаться во власть желаний, она полностью контролировала себя, и осознавать это было восхитительно. Джейн всегда подсознательно ощущала, что обладает этой страстно желанной властью, но до сих пор не имела возможности ее использовать.
Она была единственной дочерью управляющего каменноугольными копями в Ноттингеме. Из-за положения отца она оказалась в своего рода заточении. Для всех детей, живших поблизости от дома Коал Боард, который занимала семья управляющего, она была «дочерью босса», что отдаляло ее от них: ведь ее отец мог нанимать и увольнять их родителей, вершить их судьбами. К тому же ее дом был намного больше, нежели их домики. Но когда ее родители, стремившиеся жить в соответствии со своим положением, отправили девочку в частную школу, она и там не стала своей. С деньгами было туговато: отцу платили не так уж много, плата за обучение Джейн и ее двух братьев опустошала кошелек семьи, поэтому, в отличие от других девочек, на карманные расходы ей денег не давали, Джейн не могла ездить верхом, а для большинства ее одноклассниц «Пони Клуб» являлся центром их общения. К тому же она говорила, не замечая, что то и дело вставляет просторечия. Ее семье были присущи многие привычки людей из рабочей среды, откуда она, собственно, и вышла: ее отец был обычным рабочим на копях до того, как получил образование и должность управляющего. В дополнение ко всему, Джейн была толстушкой.
Как ни странно, полнота – это худшее преступление, в котором повинен ребенок, по мнению одногодков. Толстые дети настолько отличаются от остальных, что становятся объектом насмешек, им навешивают кучу прозвищ, таких же мерзких, если не хуже, как людям, которых дискриминируют из-за расовой принадлежности или сексуальной ориентации. Пухлые дети – неповоротливые игроки в ребячьих командах. Толстенькие всегда смешно выглядят в супермодной одежде, даже если им удается найти подходящий размер.
Джейн была в детстве не только толстой, но и слишком высокой. Поскольку братья всегда были голодны, в семье предпочитали «плотные» блюда – клецки, пироги с почечным салом, пудинги с повидлом или вареньем, яблочные пироги, в которых было намного больше теста, чем фруктов. В одиннадцать лет рост Джейн достигал ста шестидесяти пяти сантиметров, весила она более шестидесяти килограммов. Когда ей исполнилось тринадцать и у нее начала формироваться грудь, Джейн была сантиметров на восемь выше остальных девочек и прибавила в весе еще восемь килограммов.
Плохо было еще и то, что мать Джейн с целью экономии шила одежду сама. Учитывая размеры Джейн, это могло стать большим плюсом, но миссис Свини не имела ни малейшего представления о том, что носят подростки начала 70-х годов, в этом-то и была вся трагедия. Джейн одевалась очень старомодно и казалась белой вороной среди остальных школьниц. Она ходила ссутилившись, стремясь уменьшить рост, и безуспешно пыталась спрятать большие ступни и ладони.
Джейн всегда жила мечтой: однажды толстый гадкий утенок превратится в прекрасного лебедя. Она станет не только красивой, но и везучей. И никто никогда над ней не будет смеяться и обзывать ее.
Когда Джейн исполнилось пятнадцать лет, в школе появилась новая учительница, преподавательница эстетики. Ее звали мисс Мэким, и она сильно отличалась от всех своих коллег, которых только знала Джейн. Мисс Мэким в бурные 60-е годы была «хиппи» и с тех пор мало изменилась. Ее длинные волосы были собраны на затылке в пучок, на лице – минимум косметики. Она одевалась в желтоватого цвета блузки, длинные, широченные индийские хлопковые юбки и сандалии на деревянной или пробковой подошве, которые громко стучали по школьному паркету. Как художница она верила в свободу выражения, как преподавательница не отличалась дисциплинированностью, как женщина сохраняла легкодоступность и энтузиазм, свойственные поколению, провозгласившему лозунг: «Занимайтесь любовью, а не войной».
Мисс Мэким сразу отметила редкий талант Джейн, который до сих пор оставался незамеченным, поскольку для всех было трудно совместить два понятия: Джейн и красота. Мисс Мэким вдохновила Джейн, помогла ей развить дарование, а потом осознала, что хочет помочь этой стыдливой, замкнутой девушке-подростку раскрыть и другие ее хорошие качества.
– Ты должна поверить в себя, в свои силы, – твердила она Джейн. В тебе столько привлекательного! Как и во всех.
– Никто не хочет общаться со мной, раз я толстуха, – отвечала Джейн.
– Ерунда. Людей интересует то, что внутри тебя.
– Никто никогда не пытался узнать, что спрятано у меня внутри.
– Возможно, это оттого, что ты сама не считаешь такую попытку стоящей. Люди воспринимают нас такими, какими мы себя показываем. А ты очень скрытная и замкнутая. И если полнота мешает тебе высоко себя оценивать, то тебе просто надо перестать быть полной.
– Я ничего не могу с этим поделать. Мама говорит, что это из-за моей конституции.
– Но с этим нельзя мириться, что бы ни говорила твоя мама! – с вызовом сказала мисс Мэким.
Они сидели на кухне в доме учительницы: та пригласила Джейн попрактиковаться в рисунках, это было необходимо для подготовки к экзамену уровня «А» – жанровые зарисовки и наброски. Мисс Мэким настаивала, чтобы Джейн приняла участие в экзамене. Теперь, вслед за утренними занятиями, наступило время обедать.
– Что ты обычно ешь на обед? – спросила мисс Мэким.
Джейн рассказывала, а мисс Мэким слушала ее, приоткрыв от недоверия рот.
– Все это? Боже мой! Почему ты не ешь мюсли или фрукты вместо жареного хлеба и бекона? А такое огромное количество мучного и сахара просто губительно для тебя!
– А что вы обычно едите? – спросила Джейн, завистливо уставившись на хрупкую фигурку мисс Мэким.
– Ну вообще-то я вегетарианка, поэтому ем различные зерна, свежие фрукты, овощи.
– Зерна? – удивленно переспросила Джейн.
– Бобы и все такое прочее.
– Консервированные бобы?
– Нет, просто сушеные бобы. В консервированных слишком много сахара, – сурово произнесла мисс Мэким. – Слушай, у меня в духовке есть пирог из мамалыги. На обед мы съедим его и вкусный салат из свежих овощей, а потом ты скажешь мне, как это тебе понравилось.
Джейн еда понравилась, но она не была уверена, что хотела бы всю жизнь так питаться, да и мама, наверное, не разрешит.
– Измени свои привычки в еде и сразу похудеешь! – сказала мисс Мэким. – Конечно, только если совсем откажешься от бисквитов и шоколада.
Джейн покраснела. Она знала, что любит поесть как следует.
– Если ты похудеешь до четырнадцатого размера, то сможешь носить джинсы, как твои сверстницы, и почувствуешь себя намного лучше. А если наберешься терпения и достигнешь двенадцатого размера, то будешь выглядеть потрясающе. С твоим ростом у тебя будут пропорции манекенщицы.
Дружеское отношение мисс Мэким вселило в Джейн энтузиазм и веру. Она вернулась домой с твердым намерением начать худеть. Но борьба оказалась не из легких. Ужасным было то, что она постоянно испытывала голод, приходилось терпеть, когда ей до смерти хотелось съесть шоколадку или жареную картошку, и еще в десять тысяч раз хуже было бороться с мамой.
– Ради всего святого, поешь и позабудь ты о похудении, – говорила миссис Свини, ставя огромную тарелку жареной картошки и запеченной рыбы на стол перед дочерью. – Ты упадешь в обморок, если пойдешь на улицу с пустым желудком.
– Но я хочу сбросить вес!
– Зачем? Ты такая, какая есть. Твои сверстницы выглядят так, будто их ни разу в жизни как следует не накормили.
Джейн вздыхала от безысходности, а когда мать отворачивалась, перекладывала еду на тарелки братьям, а уходя к себе в комнату, ела низкокалорийные бисквиты, которые покупала для себя на карманные деньги. Хватило бы ей силы воли, чтобы до конца выдержать диету, если бы не было побудительного стимула, не ясно. Но такой стимул появился. Джейн влюбилась.
Его звали Грэм Туэй. Его отец работал управляющим на другой шахте. Мальчик был очень симпатичным, светловолосым и дружил с шестнадцатилетним братом Джейн, Мартином, его ровесником. Ребята почти не расставались, ходили вместе плавать, в кино и (хотя родители об этом ничего не знали) – в бар. Джейн была уверена, что они встречаются с девчонками, и ее сердце переполняли злость и ревность.
В те времена Джейн не могла похвастаться большим количеством ухажеров. На дискотеках она обычно отсиживалась в углу, поскольку никто не приглашал ее танцевать, а начинать выплясывать в одиночку, когда ребята подбегали и расталкивали девчонок, стоящих кучками, было бы очень глупо. Никто не назначал ей свиданий. Никто с ней не целовался, хотя на Рождество она иногда пряталась под омелами в надежде, что кто-то попытается это сделать. Она никогда не получала открытки в день Святого Валентина и всегда считала, что если кто-то и пришлет ей открытку, то это окажется злая шутка. Она с завистью подслушивала хвастливые разговоры одноклассниц об их кавалерах, но никогда не слышала подробностей об интимных деталях этих встреч, поскольку о таких вещах говорили шепотом в очень узком кругу, куда Джейн не допускалась. Но теперь она поставила себе цель – решила заполучить Грэма Туэя.
Поначалу она избегала его, стараясь не испортить дела, пока не будет готова. Она сбросила вес, похудев вовсе не на два-три размера, и ее мать подняла жуткий шум. Через некоторое время одежда висела на ней мешком, и Джейн набралась мужества купить пару джинсов, как ей посоветовала мисс Мэким. Она выбрала магазин, где продавали одежду, подходящую и для мужчин, и для женщин. Натягивая джинсы в примерочной, Джейн чувствовала себя ужасно смущенной, так как из-за своего роста она возвышалась над кабинкой. Девушка все же пересилила свой страх и приобрела не только джинсы, но и желтоватого цвета рубашку, которую можно было носить навыпуск, чтобы скрыть все еще полноватые бедра. Похожие рубашки носила и мисс Мэким. Затем Джейн посетила несколько парфюмерных магазинов и купила темную подводку для глаз, неяркую губную помаду и пару огромных, цыганского стиля клипсов.
Дома она облачилась в обновки и стала рассматривать себя в зеркало. Неплохо, но все же еще недостаточно хорошо. Карандаш для подводки глаз ей не подошел, казалось, будто она не спала несколько дней, а ведь она надеялась, что будет выглядеть хищницей. Она решила, что ее прическа старомодна. «Ах, была бы я рыжей, – подумала Джейн. – Тогда Грэм наверняка обратил бы на меня внимание».
Она отправилась в магазин за углом и купила краску для волос цвета «насыщенный каштановый». Затем провела весь остаток дня в ванной, ожидая, пока окрасятся ее светло-русые волосы, и очищая ногти от краски.
Когда она ополоснула волосы, эффект был потрясающий. Результат понравился Джейн, новый цвет волос подчеркивал бледность ее кожи и сочетался с сине-зелеными глазами. Раньше она расчесывала волосы на пробор, но теперь зачесала их на одну сторону, и это ей тоже понравилось, поскольку лицо казалось теперь овальным и привлекательным, утратив прежнюю бесцветность. Довольная своей храбростью, Джейн в джинсах и рубашке спустилась вниз.
Мать была в истерике. Она кричала, что Джейн выглядит как проститутка, и была неправа: дочь, скорее, смахивала на портрет Боттичелли – спелая и сладкая ягода. Мать велела Джейн немедленно вернуть естественный цвет волос. Джейн отказалась, солгав, что цвет перманентный: конечно, это было не так, хотя он сохранялся и после многократного мытья головы – так было написано на упаковке. Однако отец, взглянув на нее, одобрительно улыбнулся: «Мне нравится, как ты выглядишь, девушка». Джейн улыбнулась ему в ответ, а он ей подмигнул.
Грэм и Мартин катались на велосипедах. Сердце Джейн билось в предвкушении желанного момента; она отправилась в сад и расположилась на лужайке, поджидая их. Она захватила с собой журнал «Космополитен», который купила в городе и прятала от матери, чтобы та не увидела огромных надписей на обложке: «Насколько обеспечен твой парень?», «Толстеешь ли ты от спермы?», «Как обнаружить твое G-пятно?» Джейн сомневалась, поймет ли ее мать, что такое G-пятно (она сама узнала об этом, лишь прочитав статью), но остальные заголовки были не менее вызывающими и шокирующими. Джейн не спешила дочитывать журнал: ей так хотелось похвастаться перед ребятами – хороший предлог предстать перед ними в новом обличье.
Когда она услышала, как стукнула калитка, ей ужасно захотелось убежать и спрятаться. Вместо этого, набравшись смелости, она приняла кокетливую позу, подперев рукой подбородок. Желтоватого цвета тонкая рубашка облегала ее пока еще чересчур пышную грудь, но ее это не смущало.
Грэм перегнулся через руль и, присвистнув, сказал:
– Привет, красотка!
С того момента он всегда называл ее «красоткой», и всегда это вызывало ее волнение.
– Какая «красотка»? Это моя сестра, – сказал Мартин и грубо добавил: – Что, черт возьми, ты сделала со своими волосами?
Джейн проигнорировала замечание. Она поднялась и подошла к ним. Джинсы сильно обтягивали бедра, отчего ее походка стала волнующей.
– Ты никогда мне не говорил про сестру, которая выглядит так здорово! – заорал Грэм.
– Да это просто Джейн, она сделала что-то непонятное с волосами.
– А мне это непонятным не кажется, – сказал Грэм. Для шестнадцатилетнего парня у него была неплохая речь, он свободно держался, а голубые глаза по-взрослому поблескивали. – По-моему, очень хорошо смотрится.
– Спасибо.
– Хватит тут паясничать, – бросил Мартин.
Он начал выезжать на дорогу, но Грэм за ним не последовал.
– Что ты делаешь сегодня вечером? – обратился он к Джейн. Сердце бешено колотилось у нее в груди. Она пожала плечами. – Завтра будет дискотека. Ты не пойдешь?
– Возможно.
– Здорово, – сказал он. – Увидимся.
Джейн сперва испытала возбуждение, затем ужас, потом обеспокоенность. Что надеть? Она потратила все деньги на джинсы и рубашку. Но не облачаться же ей снова в свои старые, сшитые матерью платья!
На следующее утро она взяла велосипед и отправилась к мисс Мэким. Летние каникулы были в разгаре, и Джейн боялась, что мисс Мэким уехала, но вскоре нашла ее сидящей в саду и рисующей кошку, которая спала под плакучей ивой.
– Джейн! О небеса, я с трудом узнаю тебя! – воскликнула учительница.
– Я изменила прическу, – сказала довольная Джейн.
– И не только это! Похоже, диета чудесно подействовала. Каким ветром тебя занесло сюда?
Джейн рассказала ей все.
– Я знаю, это с моей стороны нахальство, но не могли бы вы одолжить мне юбку, я бы надела ее с моей желтой рубашкой?
Мисс Мэким улыбнулась:
– Думаю, смогу сделать кое-что получше. Проходи, и давай-ка займемся примеркой.
Через несколько минут содержимое гардероба мисс Мэким лежало перед Джейн на кровати. Джейн выбрала свободного покроя платье из марлевки кремового цвета с карманами в боковых швах.
– Ты выглядишь потрясающе, – заметила мисс Мэким, чувствуя и личную ответственность за преобразование. – Кто же этот счастливчик?
– Его зовут Грэм.
– Понятно. Будь осторожна, Джейн. Думаю, этому Грэму не устоять перед тобой, и я бы не хотела, чтобы ты попала в ситуацию, к которой пока еще не готова.
– Мисс Мэким! – смущенно воскликнула Джейн, хотя предупреждение показалось ей смешным. Она была готова к ситуации, прочитав «Космополитен» прошлой ночью. Она мечтала о встрече с Грэмом, как сумасшедшая, и желала бы испытать то, о чем прочитала в журнале. Подобно бабочке, появляющейся из куколки, Джейн спешила начать новую жизнь. Чувственность, так долго скрывавшаяся под складками жира, но все же развивавшаяся все это время, была готова вырваться наружу.
Ничего особенного в тот день не произошло. Грэм провел основную часть вечера с ребятами. Хотя, провожая ее домой, он обнимал ее за талию и спросил, не хотела бы она прогуляться с ним на следующий день.
– Ах да, – ответила она, едва дыша от волнения.
Он вновь приехал на велосипеде и поставил его у гаража. Мартин не подходил к приятелю, недовольный поворотом событий, но Грэм не возражал. Они с Джейн, гуляя, миновали деревню, шахту, где работал ее отец, и вышли в луга между горами выброшенного шлака и рекой. Он обнял ее и начал целовать, Джейн охотно отвечала. Никогда прежде ее никто не целовал, но ей очень нравилось. И это было вовсе не сложно, через пять минут Джейн освоилась, словно занималась этим всю жизнь. Но Грэм казался ей немного неуклюжим. Он не был застенчив, не «пятился назад», как любила говорить ее мать, но пытался сдержать пыл и действовал неловко. Неожиданно Джейн сообразила, что новичок скорее он, а не она. Эта мысль ее вдохновила.
Когда он попытался залезть ей под рубашку, она не возражала. Испуга не было, напротив, она ощутила силу, которая не покидала ее и когда Грэм попытался расстегнуть молнию на ее джинсах, уверенно перемещая руку все ниже и ниже по ее спине и одновременно с этим прижимая ее к себе весьма провоцирующим образом, хотя все выглядело естественно для поцелуев.
– Джейн! – простонал он, вновь пытаясь расстегнуть молнию. – Скорее же, дай мне к тебе прикоснуться!
И немного спустя она позволила. Он не стал заходить дальше, по крайней мере, в тот день. Было еще слишком рано, и, кроме того, Джейн забавлялась, позволяя ему довольно много, а потом останавливая, заставляя этого взрослого красавчика просить и умолять ее, дразня его, словно рыбу, попавшуюся на крючок. Именно это будоражило ее больше всего остального – ощущение власти над ним, возможность управлять его бурными эмоциями буквально одним движением мизинца.
Каждый раз, отправляясь на прогулку, она позволяла ему чуть больше, чем в предыдущий раз, и, когда поняла, что пора прекратить дразнить его, намекнула Грэму, чтобы он купил пачку презервативов.
Она не задумывалась над тем, как расчетливо звучало ее предложение, пожалуй, не вспомнила она и о своем возрасте – ей еще не исполнилось шестнадцати. Она просто знала, что отправляется в плавание, в котором ее ждет успех.
Это была катастрофа, этот первый раз, но катастрофа не по ее вине, она чувствовала себя не униженной, а, напротив, еще более сильной. Его неловкие действия, стыдливость и спешка, с которой он кончил, заставили ее еще сильнее уверовать во власть и всемогущество женщины. Никогда в своей жизни Джейн не боялась мужчин, не боялась она их и теперь. Ее мать была первой скрипкой в доме, зато одноклассницы заставляли Джейн чувствовать себя ущемленной, неуклюжей, нежеланной. Мужчины никогда этого не делали. С мужчинами она чувствовала себя королевой, крутила и вертела ими, как хотела.
– Мы увидимся завтра? – спросил Грэм.
И, ведя игру с возрастающей уверенностью, она ответила:
– Нет, не завтра. У меня очень много дел. Но в городе идет интересный фильм, вот было бы здорово его посмотреть! Может, ты заедешь за мной в субботу?
– Да, если ты хочешь… – разочарование его было очевидно.
Джейн самодовольно улыбнулась:
– Мы не будем заниматься этим очень часто, хорошо? Я думаю, только в особых случаях.
И Грэму ничего не оставалось делать, как согласиться.
К концу лета, как обычно и происходит, этот первый юношеский роман завершился. Но Джейн изменилась навсегда.
Несмотря на вечное недовольство матери, она продолжала красить волосы в рыжий цвет, но решила больше не сбрасывать вес. Ребятам она нравилась такой, с ее четырнадцатым размером. Они увивались вокруг, частично привлекаемые ее внешностью, частично репутацией. Девочки тоже изменили свое отношение к ней, возвели ее на пьедестал и подражали ей, надеясь, что и на них обратит внимание парень не хуже Грэма Туэя.
Успех у сверстников способствовал достижению и других положительных результатов. Сдав экзамены уровня «О» и «А» по искусству, она начала заниматься на отделении моделирования одежды, где стала лучшей. Карьера вела ее из одной известнейшей фирмы в другую, но она нигде долго не задерживалась. Она была неугомонна, всегда в движении, всегда в поиске перемен, новых перспектив, новых высот, которые хотела покорить.
Со временем, выйдя замуж, она сменила свою фамилию Свини на Петерс-Браун. Они встретились в школе изящных искусств. Она обратила на него внимание прежде всего потому, что его семья занимала место на высокой ступеньке социальной лестницы, это открывало Джейн легкий путь к осуществлению своей мечты.
Само собой, очень скоро последовала свадьба. Дрю был бисексуалом, предпочитал быть гомо-, нежели гетеросексуалом. В свое время он был музыкантом в популярной рок-группе и, хотя теперь хотел только творить шедевры, не утратил пристрастий, обретенных тогда: хорошие виски, дорогие старые вина, шикарнейшие рестораны и поездки за границу, не говоря уже об увлечениях, которые не афишировались. Отец Дрю, владевший состоянием, отказался помогать сыну из-за его распутного образа жизни, и содержать его приходилось Джейн, если не считать тех небольших денег, которые он выручал от продажи картин.
Ее такая жизнь вполне устраивала. Когда его склонность к мужчинам стала очевидной, она потеряла сексуальную власть над ним, но материальная осталась.
Высокий пост в «Вандине» Джейн заняла, когда после смерти Вана у Дины возникла жизненная необходимость в помощнике-дизайнере. Джейн импонировала карьера в одной из престижнейших в мире фирм. Она заполнила анкету и получила работу. Они с Дрю переехали в коттедж в отличном районе недалеко от работы, и все, казалось, чудно устроилось.
Стив оказался вишенкой на вкусном пирожном.
Она решила завладеть им, как только встретила, так же как когда-то давным-давно решила покорить Грэма Туэя, и в конце концов добилась своего. Конечно, он считал себя инициатором романа, и Джейн не разуверяла его. Не стоило развеивать его иллюзии и подрывать веру в себя.
Но он оказался более лакомым кусочком, чем она поначалу предполагала. Во-первых, он был сыном Дины Маршалл. Это уже само по себе придавало пирожному аромат. Но помимо этого, в нем было что-то такое, от чего у Джейн возникало чувство… да, так оно и было – чувство опасности.
Джейн взглянула на красивое лицо Стива, на его мускулистые плечи, ощутила его бицепсы под своими руками, сильные узкие бедра под своими округлыми и улыбнулась.
«Неплохо для простой толстушки, – промелькнула мысль. – Совсем неплохо. И это только начало».
