Текст книги "Обман и желание"
Автор книги: Дженет Таннер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)
– Мы должны обновляться. Сандалии – идеальный шанс, они недорого обойдутся нам.
– Но они отвлекут рабочую силу. Я не хочу этого, Кристиан!
– Папа, нам нужно расширяться!
– Расширяться? Зачем? У нас хорошее дело, оптимальные объемы.
– С наперсток.
– Если ты так думаешь, я предлагаю тебе отделиться. Я не хочу, чтобы мне кто-то диктовал, как управлять компанией, даже ты, мой сын.
– Извини.
– Ты сделал мне больно, Кристиан. Может быть, однажды твой сын тоже так поступит, и ты поймешь меня.
Ван вздохнул. Его родители были уверены, что доктора ошиблись, пророча Вану бесплодие. Они думали, что Дина носит его ребенка, а он был слишком горд, чтобы разъяснить недоразумение. Сейчас отец жестоко напомнил ему о ребенке. Ван не мог вынести даже мысль о том, что он будет делить дом и Дину с каким-то ребенком, чужим ребенком.
Ван думал об этом постоянно и принял решение. Решение окончательное и бесповоротное.
– Я не могу этого сделать! – говорила Дина. Она была бледна от потрясения и ужаса. – Я не в состоянии отдать своего ребенка в приют! Нет, ты не можешь говорить об этом серьезно!
– А я не могу все так оставить, – сказал Ван. – Я пытался смириться, но не могу. Прости. По крайней мере, я честен.
– Ведь это мой ребенок.
– Но не мой. И это, конечно же, разрушит наш брак.
– Ван, я не могу! Не могу!
– Дина, – Ван заговорил спокойно. – Ты должна понимать, что я чувствую. Что за жизнь будет у ребенка, когда отец его ненавидит? А если его отдать другим людям, то для них он будет желанным.
– Мне кажется, ты сошел с ума. Я не буду больше разговаривать об этом!
– Дина…
– Молчи! Молчи!
Слезы струились по ее лицу. Любовь к ней захлестнула его, потом он посмотрел на ее живот и сразу помрачнел.
– Хорошо, Дина. Так думаешь ты. Но я не могу, я не приму этого ребенка. Если ты настаиваешь на своем, считай, что наш брак распался.
Она отшатнулась, будто он ударил ее по лицу, и прижала ладонь к губам.
– Ван…
– За тобой выбор. Я или ребенок.
– Я думала, ты любишь меня!
– Я люблю тебя. – Его голос потеплел. – Я тебя очень люблю. У нас может быть прекрасная жизнь вместе, но без этого ребенка.
– Я не верю своим ушам…
Его голос опять стал суровым.
– А ты поверь, моя дорогая, потому что я уже принял решение.
Дина почувствовала себя совсем разбитой. Она только начинала постигать, что, когда Ван принимает решение, ничто и никто не в состоянии разубедить его.
А она ведь знала с самого начала: не будет выхода, не избежать такой ситуации. Поэтому она уехала тогда. Но Ван пришел за ней, и ей показалось, что она ошибалась. Но на самом-то деле она была права. Ван хотел ее, но не ее ребенка. Ни больше, ни меньше.
Она провела по лицу дрожащей рукой.
– Хорошо, но что скажут люди? Ведь твоя семья, друзья, все знают, что я беременна! Как ты им скажешь, что отдал своего ребенка в приют?
– Я думал об этом. – Он отвернулся, чтобы она не видела его лица. – Я помещу тебя в специальную клинику, и мы всем скажем, что ребенок родился мертвым. – Она судорожно вздохнула, и тут же ребенок пошевелился внутри нее. – Никто не будет задавать вопросов, чтобы не расстроить тебя. Это сработает, Дина. А потом все будет хорошо, мы будем близки как никогда.
Это был кошмар; ей казалось, что гигантское морское чудовище захватывает ее своими щупальцами, а потом съедает живьем. Совсем недавно обрести безопасность – и неожиданно получить столь ужасный ультиматум!
Действительно ли она думала, что все в порядке? Поначалу, может быть, позже… нет. Она осмыслила внезапные изменения в поведении Вана и поняла, что было тому причиной. Ее терзала нестерпимая боль. Конечно, нечего от него требовать. Невозможно требовать этого от любимого мужчины, тем более от такого, как Ван. За его внешней самоуверенностью скрывалась какая-то ненадежность. Была у него ахиллесова пята, которую Дина не могла распознать. Но, хотя его отказ принять ребенка мучил ее, чувства Вана были главнее для нее, важнее, чем ребенок, чем ее собственные чувства, важнее, чем что бы то ни было на свете. Она его обожала, восхищалась им. Она не могла потерять его сейчас, это было просто немыслимо. Если она хочет удержать его, то должна расстаться с ребенком. Как бы это ни было горько, но выбор уже сделан.
Странно, но она ни в чем не винила Вана. Она принимала его таким, какой он есть, а будь он другим, она, может быть, и не полюбила бы его. В конце концов, он был честен в своих чувствах. Пусть лучше так, чем видеть, как его ненависть к ребенку возрастает с каждым днем, лучше, чем чувствовать, как их собственные отношения ухудшаются из-за напряженности и непонимания в семье. Нет, она не винила Вана ни в чем, вину она чувствовала только за собой. Причиной всех бед была только она; Дина не могла допустить, чтобы Ван расхлебывал кашу, которую она заварила.
Да он и не смог бы уладить все. Конечно, он не справился бы сам, как хотелось надеяться Дине, но мог хотя бы попытаться разобраться в этом хаосе. Согласившись на предложение Вана, она снимала с себя всю ответственность. Он будет заботиться о ней. В глубине души она знала, что это имеет для нее самое большое значение.
Это был очаровательный младенец. Она видела его всего лишь один раз, но он навсегда останется в ее памяти. У мальчика были огромные голубые глаза, нос пуговкой и мягкий розовый ротик. Она прижала его к груди, вдыхая его младенческий аромат. Она не хотела расставаться с ним, но пути назад не было.
Когда его забрали, она не сопротивлялась, она была поразительно спокойна, хотя в глазах ее стояли слезы, так что она даже едва могла его видеть. Ей сказали, что те, другие, уже ждут ребенка, Стивена, так она его назвала. Они были в восторге от малыша, и больше она ничего не знала. Все было сугубо конфиденциально. Малыш ушел из жизни Дины, и она не ведала, куда и с кем.
Когда она достаточно окрепла, Ван забрал ее домой, там ее ожидали соболезнования родственников и всех тех, кто полагал, что у нее родился мертвый ребенок. Иногда ей едва хватало сил, чтобы сдержаться и не закричать: «Нет! Он не мертв, нет! Он жив и здоров!» Но, как правило, друзья и родственники уважали ее молчание и слезы и ни в коем случае не докучали ей разговорами и вопросами.
Дина долго думала, что боль никогда не пройдет, да она и не прошла, только притупилась и стала утихать. Но еще много ночей провела она без сна, глядя в пространство, изнывая от тоски по своему малышу. Она складывала руки так, будто держала его, укачивала, убаюкивала, а потом страдала еще больше. Временами она порывалась убедить Вана изменить решение, вернуть ей ее ребеночка, но слова так и остались невысказанными. Было слишком поздно. Невозможно было возвратить его.
Постепенно другие заботы стали заполнять ее жизнь. Ван нашел для них дом, его отремонтировали, и Дина с головой ушла в проектирование интерьера и выбора мебели. Их доходы были небезграничны, Ван получал довольно скромную зарплату, но те суммы, которые Дина теперь могла тратить на покупки, ей раньше и не снились. Воображение ее работало без устали. Лишь когда она занималась декором маленькой уютной спальни, эмоции с новой силой захватили ее: эта комната должна была быть детской. В окно постукивали ветви старой яблони, а она сидела на голом полу, думая о том, что ее ребенку не суждено ни вырасти здесь, ни испытать всю силу ее любви.
Когда дом был готов и они переехали, Дина вновь почувствовала себя опустошенной. Но ненадолго. Кристиан-старший продолжал упрямиться, Ван становился нетерпеливым.
– Чертов старик! Все, пора отделяться, – говорил он Дине.
– Как отделяться?
– Если он не хочет расширять фабрику, мы сделаем это сами, здесь!
– Где здесь? – спросила Дина, ощущая, как возбужденно начинает биться пульс у виска. Она любила в Ване эту черту – он умел зажечь своим энтузиазмом кого угодно.
– Старый сарай можно переоборудовать под мастерскую. Крыша в порядке. Если установить освещение, полки и один или два станка, будет совсем неплохо, по крайней мере для начала.
– Ты имеешь в виду производство сандалий?
– Да, и всего, на что у тебя еще хватит воображения. Аксессуары… да все, что угодно. Только не ботинки. Оставим старику его игрушки и не станем особенно давить на больную мозоль.
Дина рассмеялась:
– Если он в кендриковских башмаках, ему ничего не грозит.
Ван нахмурился – чувство юмора не входило в число его блестящих качеств.
– Он, конечно, упрям как бык, но все равно не стоит так сильно его расстраивать. Подумай над новыми проектами.
– Хорошо, я подумаю.
Она вновь почувствовала прилив возбуждения, ей казалось, что она стоит на пороге какого-то приключения. Дина пообещала себе, что все свободное время посвятит новому делу.
– Хорошая девочка. Иди-ка сюда.
Ван за руку притянул ее к себе, она положила голову ему на плечо. Так хорошо и спокойно им вместе, рядом друг с другом.
Ван, казалось, изгнал Стивена из памяти. Он никогда не возвращался к разговорам о детях.
Они с Диной часто занимались любовью, он учил ее любить каждый момент их физической близости. Она была благодарной ученицей. Дина молилась, чтобы снова не забеременеть, и молитвы ее были услышаны.
Иногда ее охватывало смутное ощущение, что у них что-то не так. Но Что – непонятно. Они были так близки, так любили друг друга, а все-таки оставался в его душе неизведанный уголок, в который не дано ей было проникнуть.
Ван попросил ее разработать новые модели, и она решила, что это не только увлекательное занятие для нее, но и прекрасная возможность продемонстрировать ему свои навыки и таланты, доказать, что она не какая-нибудь девчонка, только и способная «залететь» по глупости.
Динины модели новой обуви были хороши, но ее фантазии ограничивались критериями и условиями производства, строго контролируемыми Кристианом-старшим. Прогулочные туфли уже пользовались успехом на рынке, а «библейские сандалии» не были пределом мечтаний и возможностей Дины.
Теперь Ван предложил заняться аксессуарами, и одно это слово открыло перед нею целый мир. Да, теперь было где развернуться ее творческой натуре.
Конечно, оставалось множество ограничений, о которых следовало помнить: технологический уровень их мини-предприятия не позволял выпускать сложные, комплексные вещи, все должно было быть просто и… гениально. Дине как раз импонировали простые вещи – простые, качественные и оригинальные. И вот… очень кропотливо и осторожно она начала творческий поиск.
Так как Ван всю жизнь работал с кожей, именно из нее планировалось производить продукцию, к тому же и Дина любила натуральные материалы. Она просматривала кипы журналов и хваталась за карандаш, осененная новой идеей, независимо от того, где в этот момент находилась: в ванной ли, за приготовлением обеда или даже в постели. Постепенно она стала забывать о ребенке сначала на несколько минут, потом – часов, а потом уже могла не думать о нем и целыми днями. Она боялась показывать свои наброски Вану, не решалась поделиться своими замыслами новых моделей сумок и ремней. Однако, вспомнив, как он отнесся к ее первым проектам, все же сделала это. Вот когда она узнала, как беспощаден может быть муж. Вот когда у нее появился опыт общения с суровым, упрямым Ваном.
Его реакция оказалась хуже, чем она опасалась.
– Это никуда не годится. Совсем не оригинально.
– Постой! Это оригинально!
– Недостаточно. Такие ремни можно увидеть в любом магазине города.
– Никогда подобного не замечала!
– Попробуй съездить в Португалию или на один из греческих островов. Там иногда попадаются интересные экземпляры изделий из кожи.
Дина постаралась не принимать поражение близко к сердцу. Она ушла к себе и продолжала фантазировать. В следующий раз реакция была не более обнадеживающей.
– Боже, Дина! Что такое ты натворила?
– Ты хотел оригинальности, – пыталась она защищаться.
– Да, но это уже ни в какие ворота не лезет! Где ты, черт побери, собираешься найти покупателей на такую продукцию? Если только на Карнаби-стрит! Можешь себе представить, чтобы кто-нибудь появился с этим на улице? Запомни, нам нужно нечто простое и необычное, заявка о себе, наша торговая марка. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Дина кивнула. Она понимала. Понимала, что начинает терять веру в свои способности. Целыми днями ни одна новая идея не приходила ей в голову, она бродила в оцепенении, плакала, молилась. Ей казалось, что она сойдет с ума или у нее случится нервный срыв, а может быть, произойдет и то и другое. Она много гуляла, надеясь, что на свежем воздухе снизойдет на нее с неба вдохновение, но ничего не помогало.
«Все без толку, я просто ни на что не способна! – думала она. – О пожалуйста, пожалуйста, Господи, помоги мне придумать что-то стоящее, доказать Вану, что я могу это сделать».
Потом она долго вспоминала этот момент, каждую его деталь. Все началось тогда. Лишь секунду назад ею владела безнадежность, в следующую – она взглянула под ноги и увидела травяную змею. Стремительность, совершенная форма в совершенном движении. Мимолетное видение, но его оказалось достаточно для зорких глаз профессионального художника. Дина в волнении закусила губу. Еще не совсем оформившиеся, едва уловимые образы роились в голове.
Многие недели она не расставалась с карандашом и блокнотом, но именно сегодня их не оказалось под рукой, поэтому она опрометью кинулась домой, спеша придать замыслу четкие очертания. Когда Ван вернулся домой в шесть часов, задняя дверь была открыта, да и остальные двери в доме оказались распахнуты, за исключением двери в маленькую спальню, которая стала настоящей Дининой норой.
– Дина! С тобой все в порядке? – крикнул Ван, встревоженный.
Дина сидела посредине комнаты на полу, окруженная листами бумаги. Она подняла голову и улыбнулась той прекрасной улыбкой, от которой у Вана замирала душа.
– Кажется, получилось! – Уже по ее тону он понял, что это так.
– Расскажи.
– Пройди и посмотри, – она потянула его за собой на пол. – Видишь эту маленькую змейку? Она будет нашей торговой эмблемой. Ею можно украсить рюкзак, можно сделать из нее застежку, да все что угодно. Ты не считаешь, что это блестяще?
Он не мог не улыбнуться. Да, это было блестяще.
– Неплохо сработано, – сказал он несколько сдержанно. – Да, думаю, это подойдет.
Ван решил назвать фирму соединением их имен – «Вандина». Он только и мечтал об этом, и Дина поддержала его с энтузиазмом. Ван переманил к себе опытнейшего работника, пожилого солидного Фреда Локьера. Управление маркетингом он взял на себя. Фред привел с собой дочь и кузена. Возникла новая идея – шить перчатки. Это требовало другого оборудования, и Ван взял кредит в банке.
Теперь дни казались слишком короткими, работа кипела. Порой не хватало времени даже на сон.
Кристиан-старший сначала думал, что Ван пытается отвлечь Дину от грустных мыслей, занять ее делом. Но «Вандина» росла, развивалась, и Ван стал меньше времени уделять фабрике.
– Ты слишком поглощен дурацкими капризами Дины, – сказал однажды сыну старик.
– Эти капризы приносят неплохой доход.
– Пустяки! Подумай о своем положении!
– Как раз об этом я и думаю. Я не верю в будущее рабочих башмаков.
– Значит, ты уволен.
– Хорошо, только помни: ты принял решение, а не я.
Ван отправился к себе в кабинет и собрал вещи. Он был рад свободе.
Конечно, все было не так легко и просто, как казалось на первый взгляд.
Сарай, даже оборудованный, нельзя было превратить в солидное производство. Нужно было переходить на качественно новый уровень, в этом были уверены и Дина, и Ван. Предприятие должно расти, и расти быстро, увеличивая выпуск продукции и оборот капитала во много раз. Но главное – развиваться в нужном направлении. Товары широкого потребления? Нет, это не для «Вандины». Эксклюзивность, неповторимость, оригинальность – вот что было необходимо «Вандине», как воздух.
Много дней и бессонных ночей Ван продумывал деловую стратегию фирмы. Определилось два направления.
С одной стороны, нужно было подыскивать новые производственные помещения, с другой – расширять рынок сбыта.
Вопрос о помещениях решился намного проще, чем Ван смел надеяться. Одна местная фирма, производившая детали для электрооборудования, ликвидировалась, и Ван без особого труда смог получить право на владение ее помещениями, включая и склады.
Затем, оставив Дину разбираться с возможными покупателями, он взял в одну руку сумку с образцами продукции, в другую – книгу заказов и отправился по миру в надежде получить заказы за рубежом.
Три недели спустя он вернулся. Большинство крупных магазинов заинтересовались продукцией «Вандины». Удалось заполучить крупные заказы в Нью-Йорке, Бостоне. Наладилась связь с целой сетью магазинов на Дальнем Востоке. Вану также удалось разместить рекламу в различных журналах, в частности в американском «Вог», что подняло престиж фирмы.
Работать приходилось дни и ночи напролет. Оборот капитала должен был увеличиваться, фабрика переоборудовалась, требовалось вовремя и выгодно размещать заказы на сырье. Казалось, чем больше напряжение, тем активней становится Ван – словно неиссякаемый источник энергии, он спокойно обходился четырьмя часами сна в сутки. Дина, увы, не была на такое способна. Недостаток сна сделал ее раздражительной, к тому же она постоянно беспокоилась об удачном завершении каждого начинания. Она похудела и была на грани нервного срыва, но Вана старалась не тревожить своим самочувствием.
Были и взлеты, и падения. Иногда казалось, что вот-вот дело кончится крахом. Шаг за шагом «Вандина» утверждалась на рынке. Постепенно маленькая змейка стала уважаемым и почитаемым символом.
Через год, когда пришел успех, здоровье Дины было окончательно подорвано. Она измоталась и физически, и морально. Случился нервный срыв, и Ван сразу отправил жену на юг Франции.
Поездка была спасением для нее и дала новый импульс развитию «Вандины»! Сидя в тени на балконе, когда теплый бриз шелестел страничками ее блокнота, Дина выдумывала все новые и новые проекты. Рюкзаки и сумочки, рамки для фотографий, вокруг которых скользила неизменная травяная змейка. В конце концов Дина занялась даже шелковыми кашне, для производства которых, разумеется, требовались совершенно новые специалисты.
К тому моменту, когда она вернулась, ее идеи были полностью воплощены. В ее отсутствие Ван удвоил силы. Теперь на них работало тридцать рабочих плюс несколько человек в управлении. Ван по-прежнему сам принимал все важные решения, слушаясь больше своего внутреннего голоса, чем советов других. Теперь у него была власть, которой он всегда добивался. «Вандина» стала его жизнью, и он ни с кем не хотел ее делить, даже с Диной.
Они были женаты уже пять лет, их «Вандина» стала крупным преуспевающим предприятием, когда творческий дар Дины словно иссяк.
Надвигалось Рождество, кругом ребятня радовалась елочным украшениям, и Дина начала тосковать по маленькому Стивену. Его возвращение, конечно, исключено, но ведь у них с Ваном может быть свой ребенок. Дина ощущала одиночество, тем более что Ван с каждым днем все позже приходил с работы.
Однажды декабрьским вечером Дина завела разговор на волнующую ее тему:
– Ван, знаешь, мне кажется, теперь у нас устойчивое материальное положение, и мы могли бы подумать о ребенке… – Глаза Вана сузились, лицо потемнело. – Не смотри так на меня. Я очень хочу малыша. А ты разве не хочешь сына или дочку…
– Нет! – Его тон был суров и решителен. Он не знал, говорить ли ей правду. Это не входило в его планы. – Мне казалось, у тебя есть все: деньги, любимое занятие.
Дина отвернулась, слезы струились по ее щекам. Ей так не хотелось спорить с мужем. Она порывисто обняла его и прижалась к нему, как ребенок.
– Прости, Ван.
Держа ее в объятиях, он постепенно смягчился:
– Ну ладно, успокойся, Дина.
– Я люблю тебя, Ван. Ты прав, нам с тобой никто не нужен.
– Конечно, проговорил он.
Но он не сказал ей правду.
Первую любовницу Ван завел, когда Дина была на юге Франции.
Это приключение было коротким. Ван получил то, что хотел, и изгнал секретаршу и из своей жизни, и из «Вандины». Потом у него было много женщин. Удивительно, но Дина не замечала его измен, или не хотела замечать.
С годами «Вандина» достигла процветания, а обувная фабрика Кендриков пришла в упадок.
– Да, у тебя получилось все-таки, – сказал Вану Кристиан-старший за неделю до смерти. Впервые он признал успех сына.
Ван приобрел пилотское удостоверение по деловым соображениям, но часто летал просто ради удовольствия. Дина жила довольно спокойно. Увлеченная своей работой, она отдыхала, катаясь зимой на лыжах, а летом проводила время на юге Франции.
Она больше не заикалась о семье, о Стивене, но никогда не забывала о нем.
Ван был ее жизнью.
А потом Ван погиб. Казалось, мир рухнул. Но фортуна опять повернулась к ней лицом. Неожиданно вернулся Стивен. Как ни странно, но Дина чувствовала, что Ван все еще с ней. Живой или мертвый, Ван всегда будет с ней.
Только теперь с ней еще и Стивен.