Текст книги "Она была создана для меня (ЛП)"

Автор книги: Джен Моррис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

14

Вайолет

Возможно, мне не стоило так сильно флиртовать с Оуэном в присутствии Кайла, но это было не так уж сложно. Он был привлекательным, если не сказать слишком гладким, слишком… каким-то.

Молодой? Милый? Может, симпатичный?

Но после пары недель, в течение которых Кайл топтался на месте, возможно, это то, что мне нужно: милый, простой мужчина, которому я открыто нравлюсь и который не стесняется это показывать. Физически Оуэн гораздо больше подходит мне, чем Кайл, к тому же он уже прислал письмо с вопросом, не могу ли я как-нибудь поужинать, что не может не радовать.

Так почему же я не в восторге от этого? Почему после ухода Оуэна я почувствовала больший кайф от спора с Кайлом?

– Сегодня мы собираемся приступить к ванной комнате наверху, – говорит мне Райан, один из членов команды.

Я поднимаю взгляд от утреннего кофе, отгоняя мысли о ворчливых, лохматых прорабах. – А вы вчера закончили отделку спален?

Райан отпивает свой кофе. – В основном. Боб и Фил закончат с этим и приступят к изоляции, пока мы с Дейлом начнем укладывать плитку в ванной.

Я киваю, глядя на свою диаграмму Ганта. Пока, похоже, все идет по плану, и бригада каждое утро проверяет, все ли в порядке. Я привыкла работать с группами мужчин, но эти ребята гораздо приятнее, чем та команда, с которой я работала в Кремниевой долине.

Остальные ребята приехали и расположились в гостиной, попивая кофе и разговаривая. Я купила поднос с пончиками, которыми они угощаются, благодаря меня.

Не мешает подкупить их и сахаром.

– Как ты сегодня утром, милая? – спрашивает Дейл, его подбородок припорошен сахаром с корицей. Он милый, старомодный парень, который всегда меня проверяет. Однажды он сказал мне, что у него три дочери и он не может себе представить, чтобы кто-то из них справился с такой бригадой подрядчиков, как я, хотя все они старше меня. Мне кажется, что ему нравится быть уверенным в моей безопасности. Он немного напоминает мне моего дедушку, который умер, когда я был еще младше, и от этого я к нему немного неравнодушна.

Я улыбаюсь. – Я в порядке, Дейл, спасибо.

– Тот парень-риэлтор казался милым парнем, – говорит он, и в его глазах появляется блеск, который я притворяюсь, что не замечаю.

Фил фыркает над своим кофе. – Кайл его недолюбливал.

– Кстати, – вмешивается Райан, – а где наш бесстрашный лидер?

Я отхлебываю кофе, пожимая плечами. Я не видела Кайла со вчерашнего полудня, когда появилась Сэди и вытащила меня выпить. Я рассказала ей об Оуэне, умолчав о том, как вел себя Кайл. Не знаю почему, но я не хотела, чтобы она его осуждала. То есть я осуждаю его – то, как он вел себя, не было круто.

Это нелепо, потому что не то чтобы он мне нравился. Он был добрым и милым, когда мы впервые встретились, но с тех пор я не вижу в нем ничего подобного. А что касается его внешности… Послушайте, я не поверхностна, но если учесть грязную рабочую одежду, старую поношенную кепку и волосы, которые торчат во все стороны – и с головы, и с подбородка, – то он просто ужасен. Конечно, его рубашка обтягивает бицепсы так, что у меня сжимаются бедра, а его глаза похожи на сосны летом, и когда мы остаемся наедине, между нами проскакивает искра, которая иногда отключает логический центр в моем мозгу…

Но это не значит, что я в него влюблена. Ведь так?

– А, вот и он, – зовет Боб, и я стараюсь не смотреть в сторону Кайла. Я не хочу доставить ему удовольствие даже простым "добрым утром".

Рядом со мной Фил присвистывает. – Отлично выглядишь, босс.

– Ух ты, кто этот парень, черт возьми? – спрашивает Райан, ухмыляясь.

Я заставляю себя не смотреть, сосредоточившись на том, чтобы поправить несколько листочков на моей карте.

– Ха, ха, – говорит Кайл позади меня. – Пришло время подстричься, вот и все.

– Ты ходил в то место на Монтегю? – спрашивает Дейл.

– Ага.

– Они хороши, – соглашается Боб.

Ладно, теперь мне любопытно.

Я поворачиваюсь, намереваясь бросить случайный взгляд на Кайла, а затем опуститься к ноутбуку, но мои глаза находят его в другом конце комнаты и отказываются уходить.

О, святые угодники.

Я впервые вижу его без кепки на голове, и он выглядит… мягко говоря, по-другому. Его неаккуратные волосы аккуратно подстрижены, по бокам они ближе, а сверху длиннее, намеки на седину на висках теперь более заметны, так как они короче. А его борода – честное слово, если бы вы спросили меня вчера, я бы сказал, что ему нужно ее сбрить, но он этого не сделал, и я рад. Вместо этого ее подстригли и привели в порядок, так что она стала намного аккуратнее, но все еще остается полноценной бородой, темной с вкраплениями седины. И, скажем так, я думаю, что теперь я девушка, которая любит бороду.

Кайл пристегивает пояс с инструментами, над которым я замечаю чистую белую футболку под лесо-зеленой клетчатой фланелевой рубашкой с рукавами, закатанными до локтей. В такой же одежде я видела его много раз, но выглядит она иначе. Чище. Аккуратнее. Сексуальнее. Неужели его предплечья всегда были такими мускулистыми?

Он поднимает взгляд на меня, и что-то вспыхивает в этих пронзительных зеленых глазах. Возможно, удовлетворение, но я не могу быть уверена. Что бы это ни было, я чувствую, как меня пронзает осознание, а в животе разливается жар.

Господи.

Я отвожу взгляд, мои щеки теплеют. За одну ночь он превратился из сурового и симпатичного друга моего отца в чертового красавчика.

Черт побери. Как мне теперь сосредоточиться? Я даже не могу вспомнить, что мы должны были делать сегодня. Вместо этого я думаю только о том, как пройдусь по комнате и проведу рукой по его бороде. Интересно, какая она будет – грубая или мягкая? Интересно, как она будет ощущаться на моей шее. Между бедер.

Как же я не люблю его.

Ааа. Черт возьми.

Это проблема. Настоящая проблема. За все время, что я работала с мужчинами, ни один из них не выглядел как сексуальный плотник из какого-нибудь сериала HGTV. Кто бы мог подумать, что это мой тип?

Это не имеет значения. У тебя есть работа, которую нужно сделать.

Я моргаю, заставляя себя вернуться к задаче. Я здесь, чтобы работать, а не глазеть на бригадира. Мне нужно привести себя в порядок.

Поэтому я делаю единственное, что приходит мне в голову.

– Да, Кайл, ты выглядишь очень красиво, – сухо говорю я. – А теперь, если вы, дамы, закончили обмениваться советами по красоте, может быть, мы приступим к работе?

Это вызывает несколько смешков со стороны парней, и Кайл опускает брови. Я чувствую облегчение, когда он поднимается по лестнице, а за ним следует команда. Это дает мне шанс перевести дух.

Точно. Работа. Мне нужно работать.

Я бросаю взгляд на свой ноутбук, чувствуя нервозность. Я не хочу сидеть на месте прямо сейчас. Мне нужно двигаться. По мне пробегает странная зудящая энергия, к которой я не привыкла. Что-то, что мне нужно выработать в своем теле.

Я спускаюсь по двум ступенькам в подвал, а затем шагаю к дверям, ведущим в сад. Ну, "сад" – это слишком щедро, скорее, это заросший клубок сорняков, старых строительных материалов и того, что, как мне кажется, когда-то было мебелью для патио. Мы еще не приглашали ландшафтного дизайнера, потому что были сосредоточены на внутренней отделке, но скоро мне нужно будет его организовать. А пока я могу принести себе пользу, убрав часть этого беспорядка.

Я нахожу старую деревянную лестницу, бессистемно прислоненную к наружной стене дома, вероятно, оставшуюся после предыдущей попытки ремонта. Освободив спутавшиеся вокруг нее лианы, я подтаскиваю ее к задней стене и прислоняю к кирпичу. Этот двор выходит на заднюю стену другого здания: четыре этажа из белого кирпича, по которым стелется что-то вроде плюща. В центре двора стоит высокое дерево магнолии, последние розовые и белые цветы которого падают на землю, так как начинается летняя жара. Двор был бы красивым, если бы кирпич был вычищен, а другие сорняки не угрожали поглотить заднюю часть участка.

Я осторожно поднимаюсь по лестнице, решив убрать часть сорняков вдоль задней стены. Лестница слегка покачивается, и я приостанавливаюсь, чтобы убедиться, что она устойчива. Некоторые перекладины пережили лучшие времена, но все в порядке, и я продолжаю.

Поднявшись достаточно высоко, я хватаюсь за сорняки и дергаю. Они отрываются от кирпича с приятным щелкающим звуком, и я бросаю их на землю, хватая новые. Мне приятно работать руками. Я провожу так много времени, сидя за ноутбуком, что иногда забываю, насколько лучше я чувствую себя, двигая телом на свежем воздухе. В это время на двор падает утреннее солнце, и его тепло впитывается в открытую кожу на моих руках и ногах.

– Что ты делаешь? – вздыхаю я, услышав хрипловатый голос нашего бригадира внизу.

Начинаем.

– Приступаю к работе на этом дворе, – говорю я, не оглядываясь. – Сегодня захотелось поработать на улице.

Наступает тишина, и я думаю, что он вернулся в дом, но потом он говорит: – Больше не говори со мной так перед бригадой.

Я прекращаю свои действия и поворачиваюсь, чтобы взглянуть на него. – Прости?

– Не говори со мной так при команде.

Я раздраженно хмыкаю. – Ты серьезно?

– Я серьезно, Вайолет.

– Я сказала, что ты красивый.

Я хмыкнула, и его брови сошлись вместе.

– Я бригадир. Ты не можешь говорить со мной в таком тоне.

Гнев пылает в моем животе. – Но это нормально, что ты ведешь себя со мной как мудак, когда тебе вздумается?

Это заставляет его сделать паузу. Я бросаю на него взгляд, который говорит "да", и отворачиваюсь, чтобы вырвать еще одну травинку из стены, дергаю сильнее, чем нужно, и чуть не теряю равновесие.

– Будь осторожна. – Его голос звучит ближе. – Ты должна быть в перчатках.

– Не указывай мне, что делать, – отвечаю я, выдергивая еще одну травинку и бросая ее на кучу внизу. Я так раздражена тем, что он посмел пожаловаться на мою шутку, когда он уже несколько недель ведет себя как задница, что легко забыть, как сексуально он выглядел, спускаясь по лестнице сегодня утром. Как мое тело отреагировало на его взгляд.

Но так даже лучше. Если я злюсь на него, он меня не привлекает. Я могу сосредоточиться на работе.

– Серьезно, Вайолет, будь осторожна…

Я хватаю другую травинку и бью по ней двумя руками, вымещая свою злость на ничего не подозревающем растении. Что-то вонзается в мою ладонь, и я удивленно отшатываюсь назад, теряя равновесие. Мои руки мотаются по сторонам, лестница падает из-под ног, и я наблюдаю, как в замедленной съемке я отклоняюсь в сторону от кирпичной стены.

– Черт!

Голос Кайла звучит как далекое эхо, пока я падаю, зная, что это будет больно.

Но я не падаю на землю. Вместо этого меня останавливают в воздухе руки Кайла, проносящиеся подо мной. Моя голова ударяется о его грудь, он отступает на шаг, но держит меня.

Я вцепилась в его рубашку, сердце бешено стучит, дыхание сбивается на короткие резкие всплески. Слезы неожиданно наворачиваются на глаза, и я зарываюсь лицом в его плечо, чтобы успокоиться. Его руки крепко обхватывают меня, и на краткий миг я надеюсь, что он никогда не отпустит меня.

Когда я наконец поднимаю взгляд, глаза Кайла широко раскрыты, а грудь под ним вздымается. – Ты в порядке?

Я быстро киваю, сердце все еще колотится.

– Да, – отвечаю я. – Я в порядке.

– Хорошо.

Его беспокойство быстро сменяется хмурым взглядом, когда он ставит меня на шатающиеся ноги. – Я говорил тебе быть осторожной. На лестнице всегда должны быть три точки опоры. Ты могла сломать себе шею.

Несмотря на адреналин, все еще бурлящий в моих венах, я стиснул зубы. – Все было бы в порядке, если бы ты не пришел сюда, чтобы накричать на меня.

– Я не кричал. – Как ни странно, он сохраняет ровный голос. – Я просто попросил…

– Скорее, потребовал, – огрызаюсь я, прерывая его. Я отрываю взгляд от его каменного лица, чтобы осмотреть укус на руке. По ладони течет кровь, и я закрываю ладонь, гримасничая, надеясь, что Кайл не заметил.

Но он заметил.

– Эй. – Его голос смягчается, все следы раздражения исчезают с его лица, когда он тянется к моей руке. – Ты порезалась.

– Все в порядке, – говорю я, отдергивая руку и поворачиваясь к дому.

– Вайолет. – Кайл встает на моем пути, положив руки на бедра. – Это не нормально.

Я поднимаю взгляд и вижу, что на его лице написано беспокойство, а его глаза смотрят на мою левую руку. Что случилось с тем ворчливым ублюдком, который пришел сюда читать мне нотации?

– Тебе больно, – пробормотал он, снова потянувшись к моей руке. Я разжимаю ладонь и позволяю ему осмотреть повреждения. Его пальцы грубые и мозолистые, но они нежно касаются моей кожи, посылая мурашки по руке. Меня трясет, но я не могу понять, от его близости или от того, что чуть не упала насмерть. Каким-то образом это ощущаются почти одинаково.

Взгляд Кайла переходит с моей руки на лицо, оценивая его. В его зеленых глазах плещется беспокойство, и у меня щемит сердце.

Не будь со мной милым, – тихо прошу я. Если ты начнешь любезничать со мной в таком виде, это будет конец игры.

– Пойдем. – Он машет через плечо в сторону дома. – У меня там есть аптечка. Давай приведем ее в порядок.

– Мне не нужна твоя помощь. – Я бросаю на него вызывающий взгляд, прекрасно понимая, что веду себя как грубиянка, но слишком боясь поддаться его доброте. – Я сама справлюсь.

– Конечно, справишься, – говорит он снисходительным тоном, каким разговаривают с ребенком. – Но я все равно помогу.

Я следую за ним в дом, через подвал. Он жестом предлагает мне сесть на мой надувной матрас, который я сегодня не сдувала, потому что знала, что они работают наверху. Он протягивает мне мочалку, чтобы я прижала ее к ране, пока он сходит за аптечкой. Эту же салфетку я использовала на его лбу после того, как швырнула в него телефоном в первую ночь здесь, и я вспоминаю тот момент, его слова.

Каждый раз, когда ты смеешься или улыбаешься мне…

Боже, как бы я хотела, чтобы он закончил это предложение.

Кайл снова появляется с аптечкой и опускается на кровать рядом со мной. Матрас сдвигается под его весом, заставляя меня наклониться ближе. Мне следует отодвинуться, но я не хочу. Я чувствую его запах – сочетание землистого, мускусного одеколона и чего-то лесного, возможно, опилок. Это его запах, понимаю я. Он такой идеальный.

Мягким движением он берет мою руку в свою и поворачивает ее так, чтобы моя ладонь оказалась сверху. Я смотрю, как он осторожно очищает порез, который, к счастью, не слишком глубокий. Должно быть, это был шип или что-то в этом роде на одном из сорняков, с которыми я боролась.

Он ничего не говорит, пока работает, но сейчас слова и не нужны. Не от того, что он так нежно прикасается ко мне, не от того, что он уделяет внимание работе, не от того, что я чувствую его тепло рядом со мной, на моей кровати.

Я закрываю глаза, на мгновение представляя, каково это – сократить расстояние между нами, накрыть его рот своим и притянуть его к себе.

Пока он так бережно перевязывает мою рану, я не могу вспомнить, из-за чего я так злилась снаружи. Все, что я могу вспомнить, – это милую версию Кайла, того, кто сделал мне стол, помог убедить папу в реставрации, того, кто смеялся и флиртовал со мной в "Джо" и почти пригласил меня на свидание.

Он бы пригласил. Я уверена в этом. Я всегда была в этом уверена, несмотря на его отрицание, и всегда жалела, что папа не появился в тот момент.

Я смотрю на нежные руки Кайла, и мое сердце бьется в ровном ритме. Я обманывала себя, что не была увлечена им все это время, будь то прическа или нет. Легче было отрицать, когда он вел себя как придурок, и уж точно легче было притворяться, пока он не привел себя в порядок.

Но сейчас, когда он сидит здесь, такой добрый и заботливый, выглядит так чертовски хорошо и пахнет каким-то сексуальным лесом…

Черт. У меня большие проблемы.

15

Кайл

– Хорошо поработали сегодня, ребята.

Я закрываю дверь, когда Райан и Фил уходят, радуясь, что пора закругляться. Это был долгий, жаркий день, когда я восстанавливал дубовую лестницу на верхнем уровне, и я готов выпить.

Я вспоминаю свой дом на озере Коббосси и жалею, что не могу прямо сейчас окунуться в прохладную воду. Я не так уж сильно возражал против возвращения в Нью-Йорк, как думал – особенно здесь, в Хайтс, – но я скучаю по красоте Мэна и удобству жизни у озера летом. Я не могу искупаться в реке.

Ну что ж. Холодное пиво и хорошая еда будут кстати.

Войдя в гостиную, я застаю Вайолет за разглядыванием холодных обрезков пиццы, оставшихся от обеда, который она заказала для команды на сегодня. Я морщу нос. Это была дерьмовая пицца шесть часов назад; вряд ли она стала лучше с тех пор.

– Ты уверена, что тебе стоит это есть?

Она хмуро смотрит на меня. – Не надо меня стыдить.

Я отшатываюсь в шоке. – Что?

– То, что я ем, не твое собачье дело. Ладно, да, возможно, мне следует питаться лучше, учитывая, что это – она шлепает себя по заднице – не становится меньше. Но сейчас у меня нет времени…

– Стоп, стоп, стоп, – говорю я, поднимая руки и делая шаг назад. Черт возьми, я забрел на минное поле.

– Я не имел в виду… – начинаю я, но не знаю, как сказать ей, что я спросил, потому что беспокоюсь о ней, а не потому, что думаю, что с ее телом что-то не так. Я никогда не видел, чтобы она ела – даже за обедом с родителями она просто толкала еду по тарелке, – а теперь она думает о том, чтобы съесть что-то настолько отвратительное? Она заслуживает того, чтобы кто-нибудь отвел ее в элегантное место, а еще лучше – приготовил для нее. Она заслуживает большего, чем отвратительная холодная пицца на ужин.

А что касается предположения, что у нее слишком большая задница… просто нет. Я не могу оторвать глаз от ее идеальных пропорций с тех пор, как мы познакомились. Я бы все отдал, чтобы погладить ее великолепный зад, даже если бы я считал себя придурком. Я не могу, черт возьми, сдержаться.

Она все еще смотрит на меня, а пицца с каждой секундой выглядит все менее аппетитно. Она была не в духе всю неделю, с тех пор как мы поссорились во дворе, но, черт возьми, ей повезло, что я был рядом – она могла серьезно пострадать.

Я вспоминаю, как я держал ее на руках в саду, как мягко ее волосы прижимались к моему плечу, как она на мгновение прижалась ко мне, словно я был ее безопасным пространством. А когда я увидел, что ей больно, мое сердце бешено заколотилось. Я не стал раздумывать, а просто понял, что должен позаботиться о ней. Только когда мы сидели на ее кровати, так близко, что я мог вдыхать ее сладкий ванильный аромат, а ее рука лежала в моей, пока я очищал порез, я понял, какую ошибку совершил. Достаточно было сделать несколько шагов, и ее рот оказался бы на моем. Боже, как я этого хотел.

Я почувствовал облегчение от того, что она избегала меня весь оставшийся день и, похоже, вернулась к раздражению на всю оставшуюся неделю. Лучше, когда мы спорим, хотя иногда я представляю, каково это – затащить ее к себе на колени и хорошенько отшлепать, когда она использует этот умный рот на мне. Интересно, понравится ли ей это?

А может, она сочтет меня полным извращенцем.

Я качаю головой, испытывая отвращение к самому себе. Что, черт возьми, сказал бы Рич, если бы узнал, что я думаю такие вещи о его дочери? Да что со мной такое?

Я возвращаю свое внимание к Вайолет, нависшей над коробкой с пиццей. Может, нам и лучше быть на расстоянии друг от друга, но это не значит, что я позволю ей есть эту дрянь на ужин. Сейчас я искренне беспокоюсь о ее здоровье. Я думаю о том, что Рич просил меня присматривать за ней, и задаюсь вопросом, знает ли он, как много она работает и как мало заботится о себе. Если она не хочет этого делать, придется кому-то другому.

И хотя это противоречит моему здравому смыслу, часть меня хочет, чтобы этим кем-то был я.

Я вздыхаю.

– Нет, Вайолет. Я просто думаю, что ты заслуживаешь того, чтобы поесть что-нибудь повкуснее, вот и все. – Я отправляю коробку с пиццей в мусорное ведро, прежде чем она успевает запротестовать, а затем жестом указываю на лестницу. – Переоденься. Я знаю одно место.

Она поднимает руки к бедрам.

– Я не могу выйти прямо сейчас. Мне нужно работать.

– Работа может подождать. – Она открывает рот, чтобы возразить, и я добавляю: – Вайолет, сейчас лето. Ты молода, – я чуть не сказал "красива", но вовремя себя остановил, – одинока… и ты решила провести этот потрясающий вечер с ноутбуком и холодной пиццей.

Она кривит губы, обдумывая сказанное. – Ты говоришь об этом так грустно.

Я бросаю на нее взгляд, который говорит, что это и есть грустно.

– Ну и ладно.

Она дуется и уходит вниз переодеваться, а я усмехаюсь про себя. По крайней мере, сегодня у нее будет нормальная еда.

Вайолет появляется в гостиной через тридцать минут в красивом белом платье со свободными рукавами, низким вырезом и подолом до середины бедра. На ней те же босоножки на танкетке, что и в день нашей встречи, а ноги длинные и стройные. Не буду врать, мой член дергается при виде ее, от того, как она выглядит одновременно невинно и сексуально. Я не замечаю, что пялюсь, пока она не перекладывает свой вес с одной ноги на другую и неловко смеется.

– Все нормально? Я не знаю, куда мы идем, так что…

Я отрываю от нее взгляд и тянусь за бумажником. Пригласить ее куда-нибудь – ужасная идея. О чем, черт возьми, я думаю?

Тебе нужно успокоиться, мать твою.

– Да, – бормочу я. – Все в порядке.

Даже лучше, чем нормально – оно великолепно, и я хочу сорвать его с нее.

Все будет хорошо, пытаюсь я сказать себе. Пока ты на людях, пока ты не один, все будет хорошо. Ты сможешь контролировать себя. Ты же не животное.

Мы выходим в яркий летний вечер, воздух все еще горячий и липкий от долгого дня. Место, куда я ее отвезу, находится всего в нескольких кварталах от нас, на Монтегю-стрит, поэтому мы идем пешком. Когда мы пересекаем улицы Бруклин-Хайтс, я вспоминаю день нашего знакомства, день, когда я почти пригласил ее на ужин. Мне приходит в голову, что технически я приглашаю ее на ужин, но совсем при других обстоятельствах. Даже если мне хочется, чтобы вечер закончился так же, как и свидание.

Мы доходим до ресторана средиземноморской кухни, и я приостанавливаюсь, чтобы убедиться, что Вайолет не против такого выбора. Она переводит взгляд со столов и стульев, выстроившихся на тротуаре, на меня, и улыбка появляется на ее губах в ответ.

Клянусь, эта улыбка меня убьет.

Мы находим столик на улице, где можем наслаждаться теплым вечерним воздухом, и оба чувствуем себя немного неловко и неуверенно. Я хочу, чтобы она перестала беспокоиться о работе и расслабилась. Она заслужила вечер отдыха.

– Ты так добр ко мне, – пробормотала Вайолет, когда я пододвинул ей стул.

Хм. Может, мне стоит перестать вести себя так, будто я на свидании?

Интересно, не проносится ли в ее голове та же мысль – что это похоже на свидание, которого у нас так и не было. Наверное, нет, ведь я с самого начала отрицал тот факт, что собирался пригласить ее на свидание.

И все же. Она не дура.

Я сажусь на стул напротив, игнорируя ее комментарий, когда достаю меню. – Что ты хочешь?

Она молча изучает меню, и на секунду я задумываюсь, не было ли это место неудачным выбором. Но потом она смотрит на меня широкими, возбужденными глазами.

– Все выглядит так вкусно.

Мой рот растягивается в ухмылке, прежде чем я успеваю ее остановить. – Действительно хорошо. Давай возьмем кучу всего.

– Хорошо, – соглашается она, ухмыляясь в ответ. Сколько бы я ни твердил себе, что мне нужно оттолкнуть ее, что для нас будет лучше, если мы будем препираться в процессе работы над проектом, я не могу отрицать, как хорошо, когда мы так ладим. Хотя я не должен позволять себе даже этого с ней, сегодня я не могу остановиться.

Я подзываю официантку и заказываю гораздо больше еды, чем нам нужно, плюс пиво для меня и рислинг для нее – тот же напиток, который она пила за обедом с родителями на прошлой неделе. Она, кажется, удивлена, что я вспомнил, но я делаю вид, что не замечаю.

Она на мгновение замолкает, а потом говорит: – Прости, что нагрубила тебе раньше. Когда ты говорил мне не есть пиццу, я подумала…

Ее щеки краснеют, и она с облегчением смотрит на официантку, которая приносит напитки.

– Я бы никогда не сказал тебе, что есть.

Ее губы кривятся. – Но ты с удовольствием говоришь мне, что делать по дому.

– Это для твоей безопасности, Вай.

И немного, я понимаю, потому что мне нравится, как она на меня реагирует.

– Я не хочу, чтобы ты пострадала, – добавляю я.

– Думаю, в этом есть смысл.

Она пересаживается на свое место, опуская взгляд на стол. – Ну, в общем. Просто в последнее время я не очень хорошо себя чувствовала, вот и подумала, что ты, ну, знаешь, комментируешь мое тело.

Я думаю, как ответить. Мне почему-то кажется, что сказать, что твое тело настолько божественно, что хочется обхватить его руками, – не самый подходящий ответ.

– Почему ты чувствуешь себя плохо из-за того, как ты выглядишь? – осторожно спрашиваю я.

– Я немного прибавила в весе. Я должна находить время для упражнений или, может быть, готовить более здоровую пищу, но мне кажется, что в сутках не хватает часов.

Боже, я понимаю, что она чувствует. Я десятилетиями жил подобным образом – работал все часы, убежденный, что времени в сутках никогда не хватает, но за это всегда приходится платить. Я хочу сказать ей об этом, но не знаю, как это сделать, чтобы не показалось, что я читаю ей нотации. Если я что-то и понял о Вай, так это то, что она терпеть не может, когда ей читают нотации.

Приносят еду, и она смотрит на нее, нахмурив брови. Мне кажется, что после этого разговора ей неловко есть в моем присутствии, и я отчаянно хочу, чтобы она почувствовала себя лучше.

– Тебе не о чем беспокоиться. – Я занят своей салфеткой, чтобы не встречаться с ней взглядом. – Серьезно. Ты…

Черт, кажется, я собираюсь это сказать.

– Ты прекрасна.

Это ведь не неуместно, верно? Это наблюдение. Я просто констатирую факт.

Наступило долгое молчание, пока я доставал оливку и медленно жевал, окидывая взглядом Монтегю-стрит. Это оживленный район магазинов и ресторанов между жилыми улицами Бруклин-Хайтс, и сегодня здесь полно народу, наслаждающегося угасающим светом летней ночи.

В конце концов я не выдерживаю тишины и позволяю своему взгляду вернуться к Вайолет. Она изучает меня за своим бокалом рислинга, ее орехово-карие глаза теплятся в золотом сиянии вечера.

– Спасибо. – Ее голос приобрел хриплое мурлыканье, от которого мне стало тесновато в штанах. – Ты и сам не так уж плох, знаешь ли.

Моя грудь расширяется, а по конечностям разливается тепло. Сегодня я постарался, надел свежую футболку бордового цвета поверх чистых джинсов и ботинок и даже уложил волосы с помощью средства, которое посоветовал мой парикмахер, поскольку Вайолет, похоже, понравилось, как Оуэн носит свои волосы. Не уверен, что это было осознанное решение, но, глядя, как ее глаза с явным одобрением оценивают мои старания, я чувствую себя гребаным королем. Она смотрит на меня так, как смотрела на Оуэна, и, Боже, это самое лучшее чувство в мире.

Черт, мы вступаем на опасную территорию.

Я прочищаю горло, глядя в свою тарелку.

Не улыбайся. Не улыбайся.

– Я имею в виду… – Она двигается на своем месте, пытаясь отступить. – Ты выглядишь гораздо менее дико с тех пор, как подстригся.

Я хочу сказать ей, что я могу быть очень диким при правильных обстоятельствах, но вместо этого говорю: – Думаю, ты имеешь в виду, что я выгляжу красивым. Разве не так ты сказала?

В ее горле раздается смех. – Да. Очень красивым.

Она придает своим словам язвительный оттенок, который снимает напряжение, и я выдыхаю с облегчением.

Точно. Пора сменить тему.

– Что ж, я рад, что мне удалось оторвать тебя от ноутбука на один вечер, – говорю я, подталкивая ее тарелку к себе. Я пытаюсь легкомысленно поддразнить ее, но звучит так, будто я критикую.

Она хмурится.

– Мне нравится работать, быть занятой. Мне становится скучно, когда у меня слишком много свободного времени.

– Я не это имел в виду, но да, я понимаю, о чем ты. Раньше моя жизнь тоже вращалась вокруг работы.

– Раньше?

Я киваю, размышляя, чем поделиться. – Пока проблемы со здоровьем не заставили меня понять, что в жизни есть нечто большее.

Она поднимает обеспокоенный взгляд, как будто хочет расспросить меня о подробностях, но не делает этого, и я рад. Я не уверен, что готов поделиться с ней этой частью своей жизни. Бог знает, как бы она меня после этого воспринимала.

Я тянусь за своим пивом.

– Сейчас я более тщательно выбираю работу, с которой точно справлюсь, и сам определяю время работы, поэтому мне намного легче, чем раньше.

Она выглядит задумчивой. – Но разве ты не скучаешь по тому, чтобы бросать себе вызов?

Я обдумываю этот вопрос, крутя в руках бутылку пива. С тех пор как я вернулся в город, чтобы взяться за этот огромный проект дома, мой уровень стресса был выше, чем мне хотелось бы, но теперь, когда работа действительно началась, я чувствую себя лучше. Благодаря поддержке команды и Вайолет, следящей за всеми деталями, все оказалось не таким уж и сложным, как я опасался. Более того, я наслаждаюсь вызовом более сложного проекта.

А еще я вижу Вайолет каждый день. Это было неожиданным, иногда разочаровывающим, но очень приятным отвлечением.

– Я думаю, хорошо, когда работа приносит чувство цели и удовлетворения, – добавляет она. – Для меня это важно.

– Конечно, я понимаю. – Я макаю хлеб в оливковое масло. – Но ты заслуживаешь жизни и вне работы. Кто ты, когда не работаешь?

Она поднимает взгляд от своей тарелки и выглядит слегка шокированной. Ее рот открывается, затем закрывается, а хмурый взгляд становится еще глубже. Меня не удивляет, что у нее нет ответа на этот вопрос. Большую часть своей трудовой жизни я тоже не знал ответа.

– Ну, а кто ты, когда не работаешь? Что тебе нравится делать?

– Разные вещи.

– Например? – спрашивает она.

Меня охватывает тепло от любопытного выражения на ее лице – как будто она действительно хочет узнать обо мне больше, – но я быстро подавляю его.

– Пешие прогулки, чтение, кулинария… – Я на мгновение задумываюсь. – Зимой – подледная рыбалка. Летом я катаюсь на байдарке по озеру. Все в таком духе.

Она кивает, выражение ее лица омрачено размышлениями.

– Честно говоря, я даже не знаю, что мне нравится делать вне работы. Моя жизнь вращается вокруг моей работы. Вот почему я так тяжело восприняла, когда меня уволили из DigiSwap. Уверена, ты помнишь, что в день нашего знакомства я была не в лучшей форме.

Она нарушила наше негласное правило – не говорить о дне нашего знакомства, но я все равно киваю.

– Я помню, – пробормотал я.

– Я бы не согласилась на эту работу с папой, если бы не была в отчаянии. Как ты уже понял в самом начале, я ничего не знала об этой индустрии. И еще тот факт, что…