Текст книги "Она была создана для меня (ЛП)"

Автор книги: Джен Моррис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

20

Кайл

Хорошо, что после вчерашнего вечера я могу побыть в доме без Вайолет, это шанс привести себя в порядок и сосредоточиться на работе. Я провожу утро, помогая ребятам возводить каркас спальни на втором этаже, и не замечаю, что Вайолет вернулась, пока через несколько часов не отправляюсь на ланч.

Я нахожу ее на тротуаре, оценивающей передний фасад здания. На следующий день или около того запланирована установка строительных лесов, чтобы восстановить раствор и кирпичную кладку, и я полагаю, что она проверяет, готово ли помещение к этому.

– Привет, – говорю я, спускаясь по ступенькам на полуденное солнце. Жара обволакивает меня на тротуаре. В Нью-Йорке лето не проходит даром, и дни стоят палящие. В такие дни, как сегодня, я скучаю по своему дому у озера.

Вайолет смотрит на меня. Она снова в джинсовых шортах, свободная футболка свисает с одного плеча и завязана на талии. Это самый простой наряд, но в нем она выглядит как богиня. Чего бы я только не отдал, чтобы и она почувствовала себя таковой.

Стоп.

– Привет. – Она неуверенно улыбается мне. – Я просто проверяю, готовы ли мы к строительству лесов.

Конечно, она готова. Всегда на высоте.

– Хорошо. – У меня заурчало в животе, и я повернулся, чтобы отправиться на обед, но потом вспомнил. – Ты слышала что-нибудь от Оуэна? Рич спрашивал сегодня утром об оценке.

Она поднимает бровь. – Этим утром?

– Мы играли в рокетбол.

– Ах. – Она кивает, а затем поджимает губы, что я нахожу таким очаровательным. Она не отвечает на мой вопрос, и у меня закрадывается подозрение.

– Ты ничего не слышала о нем?

– Э-э… – Она смещается. – Да, получила.

– И? Мы получили оценку?

– Пока нет.

Я сужаю глаза, мне совсем не нравится, к чему все идет. – Тогда зачем он с тобой связался?

Она опускает взгляд на свои туфли и складывает руки. – Эм… он пригласил меня на свидание.

Я знала, что это произойдет, но это все равно похоже на удар в живот. Я сжимаю и разжимаю кулаки, стараясь не выйти из себя. Потому что почему я должен это делать? У меня нет к ней никаких претензий.

– Верно, – говорю я сквозь стиснутые зубы. У меня болит челюсть, и я понимаю, что сильно ее сжимаю. Я делаю глубокий вдох, аппетит пропал.

Я не хочу, чтобы она встречалась с ним. Это совершенно неразумно, учитывая, что я не намерен ничего с ней делать, но я все равно не хочу, чтобы она была с ним.

Я не хочу, чтобы она была с кем-то.

– Я не собираюсь говорить "да", – мягко говорит она, глядя на меня.

Хорошо. Хорошо. Оставь это.

Но по какой-то причине я чувствую необходимость сказать: – Если хочешь, можешь.

А потом я отчаянно надеюсь, что она, вопреки всему, скажет, что не хочет.

Она поднимает плечо. – Я не уверена, что хочу.

О, слава богу.

– Почему нет? – спрашиваю я себя. Решив, видимо, попытать счастья.

Она наклоняет голову в сторону и смотрит на меня. – Ты знаешь, почему.

Мне приходится напрячь все мышцы лица, чтобы сдержать торжествующую улыбку. Она не хочет встречаться с этим жирным маленьким дерьмом. Она хочет меня.

А ты, черт возьми, не можешь получить ее.

– Мне пора на обед, – бормочу я, отворачиваясь.

– Прежде чем ты уйдешь, я хотела бы тебя кое о чем спросить.

Она говорит неуверенно, и я возвращаю взгляд на нее.

– Что случилось?

– Эм… – Она трет лицо. – У тебя есть планы на вечер? Потому что Сэди получила два бесплатных билета на концерт Rogue Valley…

Я хмурюсь.

– Я думал, она сказала, что это будет на следующей неделе?

– Она перепутала дату. В общем, я хотела спросить…

Кажется, я знаю, о чем она собирается спросить, и как бы мне ни хотелось увидеть нашу любимую группу вместе, я знаю, что это не самая лучшая идея.

– Почему бы тебе не пойти с Сэди? – вмешалась я.

– Она занята. – Вайолет переводит взгляд на улицу, как будто ей невыносимо смотреть на меня, когда она добавляет: – И я хочу взять тебя.

О, Боже. Она так очаровательна, когда нервничает. Именно поэтому я должен сказать "нет".

– Вайолет, – начинаю я, в моем тоне звучит предостережение.

Ее взгляд возвращается к моему. – О, это не об этом. Это… что-то другое.

– Что ты имеешь в виду?

Ее рот несколько раз открывается и закрывается, и она вздыхает.

– Ладно, хорошо. Сегодня утром мне позвонил мой бывший босс, и в моей старой компании открылась вакансия менеджера по проектам. Она считает, что у меня есть все шансы ее получить.

Я пытаюсь сохранить спокойное выражение лица, но при мысли о том, что Вайолет уезжает, у меня щемит в груди. Я отгоняю эту мысль, когда она продолжает.

– Я сказала ей, что руковожу этим проектом, и она попросила рекомендательное письмо. Если оно будет от папы, оно не будет считаться, поэтому я подумала…, – она осекается и с надеждой смотрит на меня.

– Ты хочешь, чтобы я написал тебе рекомендательное письмо?

Я смотрю на ее лицо и вижу, что она выглядит немного неуверенно, как будто я могу сказать "нет". Это больно.

– Конечно, Вай. Я напишу тебе отличную рекомендацию.

Она выдыхает длинный выдох. – Хорошо. Круто. Спасибо.

– Но какое отношение это имеет к билетам?

– О, ну… – Она озорно смеется. – Я подумала, что мне нужно… ну, не знаю… немного подсластить тебя.

В моей груди раздается смех. – Серьезно?

Как будто я и так недостаточно мил с ней.

Она пожимает плечами. – Я не была уверена.

Боже, я бы все отдал, чтобы сделать шаг вперед и притянуть ее к себе, зарыться лицом в ее шею, гладить ее волосы и говорить ей, что в данный момент готов сделать для нее практически все.

Я провел рукой по волосам, размышляя. Значит, все решено – она возвращается на Западное побережье. А я вернусь в Мэн. Как она и сказала, все это временно, а потом мы вернемся к нашей настоящей жизни.

И вдруг мне захотелось, чтобы каждый момент, оставшийся у меня с ней, был засчитан – по крайней мере, во всех тех смыслах, которые мне позволены. Нет ничего плохого в том, что двое людей наслаждаются музыкой вместе, не так ли? А Рича не будет в городе. Он хотел бы, чтобы я убедился, что она в безопасности. Кроме того, что, если я не пойду с ней, а она пригласит Оуэна?

К черту это.

– Ну… если у тебя есть билеты, то жаль их тратить, – говорю я, надеясь на бесстрастное пожатие плечами.

Ее взгляд искрится, переходя на мое лицо.

– Так и есть. Ты сказал, что мне нужно больше времени проводить вне работы, и я бы очень хотела их увидеть. Не так ли?

Я киваю, ухмыляясь, потому что я действительно хочу увидеть их – я никогда не видел их вживую – и хочу сделать это с ней.

– Круто. – От ее улыбки у меня заныло в груди. – Тогда я с нетерпением жду этого.

У меня уходит сорок пять минут на то, чтобы подготовиться к вечеру. Не помогает и то, что я потею в своей первой рубашке, что абсурдно, потому что, как я повторяю себе, это не свидание.

По какой-то причине это заставляет меня нервничать еще больше.

Я подумываю о том, чтобы надеть рубашку на пуговицах, но потом понимаю, что это плохая идея. Это концерт в переоборудованном складе, где меня, скорее всего, будут окружать двадцатилетние. Я не хочу, чтобы кто-нибудь подумал, что я отец Вайолет.

Опять.

В конце концов я останавливаюсь на простой черной футболке, выцветших джинсах и ботинках, укладываю волосы так, как она, кажется, оценила в прошлый раз. Потом я беспокоюсь, что приложил слишком много усилий, пока Вайолет не встречает меня в прихожей с таким аппетитным видом, что мне хочется откусить от нее кусочек. На ней джинсовая мини-юбка и что-то вроде белого топа с рюшами, который разрезает грудь, обнажая плечи. Ее щеки раскраснелись от возбуждения, а светлые волосы собраны в хвост. На шее у нее несколько свободных прядей, и мне хочется смахнуть их и провести ртом по нежной, обнаженной коже.

Я хочу забыть об этом чертовом концерте и отвести ее в постель.

Остановись. Сейчас же.

– Готова? – грубо спрашиваю я, отворачиваясь.

– Да.

Она накидывает на плечи маленькую сумочку, и мы выходим на теплый вечерний воздух, ее сладкий ванильный аромат пьянит меня, пока мы идем бок о бок по Хайтс.

До места встречи всего десять минут ходьбы: через Старую Фултон-стрит – "Названную в честь парня, который запустил первый паровой паром в 1814 году", – говорит Вайолет с ухмылкой, и я чуть не целую ее прямо здесь, а затем под эстакадой Бруклинского моста к старому табачному складу на краю воды. Это двухэтажное кирпичное строение с арочными окнами и дверными проемами. Половина здания – это театр, где проходят спектакли и концерты, а вторая половина здания сохраняет кирпичный фасад с открытыми арочными окнами и без крыши. Вместо этого в стенах находится мощеная площадка и сад под открытым небом, через который можно увидеть Восточную реку и Манхэттен вдали.

– Это круто, – говорит Вайолет, когда мы проходим через сад. Большое дерево в центре увешано лампочками, и оно светится, когда солнце опускается за город. Весь сад кажется волшебным и романтичным, и если бы это было свидание, я бы уже отозвал ее в сторону для поцелуя.

– Давай зайдем и выпьем чего-нибудь. – Я выхожу из тускло освещенного сада в яркие огни театра, Вайолет следует за мной. – Как обычно?

Она кивает, улыбаясь. – Да, пожалуйста.

Я беру ей "Riesling", себе – пиво, и мы болтаем в ожидании начала выступления группы. Они не заставляют нас долго ждать, и вскоре свет гаснет, и просторный зал наполняется музыкой. Несмотря на себя, я ухмыляюсь над пивом, глядя на группу Violet, и радуюсь, что решил прийти. Мне нравится их музыка, жанр под названием "американский рок", который включает в себя традиционные музыкальные стили, такие как фолк, блюграсс, автор-исполнитель и другие. Я открыл их для себя совершенно случайно, когда переехал в Мэн, и тексты их песен напомнили мне о природной красоте таких мест, как округ Кеннебек. Их музыка всегда будет заставлять меня думать о переезде и о мире, который он мне принес.

Они отыграли отличный сет, и мы с Вайолет пристроились сзади, наслаждаясь ритмом. Я с облегчением замечаю, что здесь не все двадцатилетние; есть люди всех возрастов, и я не чувствую себя таким старым, как мне казалось. Я чувствую себя как дома, когда рядом со мной Вайолет.

– Мне нравится эта песня! – визжит она, когда начинают играть " False Floors" – песня, которая звучала, когда я напугал ее до смерти в подвале в тот раз. Она ставит свой бокал с вином на стол и хватает меня за руку, протаскивая сквозь толпу, ближе к группе. Ее рука теплая и мягкая, ее волнение ощутимо, и я двигаюсь под музыку рядом с ней, чувствуя себя более живым, чем когда-либо за долгое время. Ее энергия заразительна, ее улыбка так широка, что у меня замирает сердце в ответ. А от того, что она все еще держит меня за руку в толпе, моя кожа становится как будто наэлектризованной. Это заставляет меня кайфовать.

Когда песня заканчивается, она поворачивается ко мне, сияя. Ее взгляд падает на наши соединенные руки, и она издаёт овечий смешок, расцепляя пальцы. – Прости.

– Не извиняйся, – мне хочется наклониться и прошептать ей.

Вместо этого я улыбаюсь и поворачиваюсь к сцене, когда они начинают мою любимую песню.

Вайолет наклоняется ко мне, чтобы поговорить со мной поверх музыки.

– Так здорово наконец-то увидеть их вживую. – Она делает небольшую паузу, а затем добавляет, розовея щеками: – Раньше я была немного влюблена в ведущего гитариста.

Я дразняще ухмыляюсь. – Да?

– Да. – У нее вырывается очаровательно неловкий смешок. – Есть что-то в парне с гитарой…

– Я играю на гитаре, – пробурчал я, как подросток, пытающийся произвести впечатление на свою подружку.

Господи, мать твою.

Она поворачивается, чтобы встретить мой взгляд, и ее лицо озаряет заинтересованная улыбка. – Правда?

– Я не очень хорош, – признаю я. Теперь это я неловко смеюсь. – Но я могу играть.

Она поднимает брови, давая понять, что ей это очень нравится. И хотя я не должен поощрять это, я бы соврал, если бы сказал, что мне не нравится то чувство, которое я испытываю, когда она так смотрит на меня – как расширяется моя грудь, ускоряется пульс.

Затем чувство вины и разочарование, которые всегда следуют за этим. Осознание того, что я влюбился в девушку, к которой мне никогда не разрешат прикоснуться.

– Мне нужно подышать воздухом, – бормочу я, отстраняясь от нее. Я протискиваюсь сквозь толпу и выхожу в сад, надеясь, что Вайолет не последует за мной.

А, это ложь.

Я ожидал, что в саду будет много людей, которые хотят передохнуть от давки толпы, но это не так. Здесь только я и мои мысли, а также звуки музыки, доносящиеся из театра в сад.

Я делаю шаг в тень березы и прижимаюсь к кирпичам, уронив голову на руки. Что, черт возьми, мне делать? Рич мне как брат. Он действительно лучший друг в моей жизни – тот, кто, как я знаю, всегда прикроет меня, несмотря ни на что.

Ну, не то чтобы несмотря ни на что; если я сделаю шаг к его дочери, это изменит наши отношения, и не в лучшую сторону.

И все же…

Я вздыхаю, вдавливая ладони в глазницы. Я никогда не встречал такой женщины, как Вайолет. Кого-то, кто бросает мне вызов, кто заставляет меня смеяться, кто постоянно удивляет меня. Кто-то, кто смотрит на меня так, будто я лучшее, что она когда-либо видела, будто я могу стать всем ее миром, если позволю себе это. Кто-то, чья улыбка заставляет меня хотеть отдать ей все.

Я опускаю кулак и ударяю им в стену позади себя. Моя челюсть сжимается, когда грубый кирпич вгрызается в кожу, но я приветствую боль. Что угодно, лишь бы не врываться обратно в театр и не притягивать Вайолет к себе.

Но это бесполезно. Я замечаю, как она бродит по саду, пробираясь между деревьями, пока не находит меня. Единственный свет исходит от лампочек на дереве в центре сада, придавая этому месту потустороннее ощущение, но его достаточно, чтобы я смог разглядеть беспокойство на ее лице, когда она заходит в тень моей березы.

– Ты в порядке?

– В порядке, – бормочу я, отталкиваясь от стены. Я не могу быть здесь с ней. Мне нужно быть внутри, рядом с другими людьми, а не одному в темноте, где нас никто не видит.

– Ты явно не в порядке, – говорит она, когда я прохожу мимо нее. – И я знаю, почему.

Я замираю, затем поворачиваюсь назад, чтобы посмотреть на нее, тяжело дыша. Мы смотрим друг на друга в полумраке, не решаясь пошевелиться.

Наконец Вайолет говорит тихим голосом: – Если бы ты пригласил меня на свидание, что бы мы сделали?

Вопрос застает меня врасплох, и вопреки здравому смыслу я отвечаю. – Что-то вроде этого.

Я пожимаю плечами. – Например, ужин в тот вечер.

На ее губах появляется улыбка. – Это было весело.

– Это было не свидание, – огрызаюсь я, и все следы улыбки исчезают с ее лица.

– Я знаю.

– И это тоже.

– Я знаю.

Она выглядит обиженной моим тоном, и я ненавижу себя за это.

– Послушай, Вай, не то чтобы я не хотел… – Я кривлю лицо, потирая лоб от волнения, а затем медленно выпускаю воздух из легких. – Когда мы начали этот проект, твой отец попросил меня присматривать за тобой.

Она качает головой. – Правда?

– Он специально попросил меня убедиться, что с тобой все в порядке. Заботиться о тебе.

– Так вот почему ты меня отталкиваешь. Следишь, чтобы я не работала слишком много, чтобы я ела.

Я хмурюсь, качая головой. – Это не…

– Прекрати. – Она поднимает руку, ее брови сходятся вместе в разочаровании. – Я уже большая девочка. Мне не нужна нянька.

Трудно с ней не согласиться. Я даже сказал об этом Ричу в свое время.

Но что я не могу ей сказать, так это то, что я хочу присматривать за ней. Я хочу быть уверен, что она сама о себе позаботится. Черт, я хочу заботиться о ней.

Поэтому я ничего не говорю, а она складывает руки на груди и смотрит на меня, все больше злясь.

– Знаешь что? – с горечью говорит она. – Может, мне стоит встречаться с Оуэном? По крайней мере, он достаточно мужественен, чтобы сказать мне о своих чувствах.

У меня кровь закипает при одном упоминании о нем. При мысли о том, что он может быть лучше для нее, чем я. Я скрежещу зубами, чувствуя, как внутри меня все кипит, пока я не могу больше сдерживаться.

– Ты хочешь знать, что я чувствую, Вайолет?

Она нетерпеливо и с досадой пожимает плечами.

– Я чувствую ревность и собственничество. – Слова льются из меня без колебаний. – Я чувствую противоречие. Постоянно возбужденный. Стыд и вина. Я чувствую… Я чувствую себя чертовски сумасшедшим.

– Сумасшедшим?

Ее брови сходятся в замешательстве, и в этот момент я понимаю, что она чувствует многое из того, что чувствую и я.

– Да, – бормочу я. Она выглядит такой же потерянной, как и я, и я начинаю смягчаться. – Я без ума от тебя.

Она замирает, ее глаза расширились, когда в темноте они пробежались по моему лицу. – Ты без ума от меня?

Я издаю побежденный вздох. – А ты как думаешь?

Она сглатывает, ее взгляд падает на мой рот. – Я думаю, ты должен меня поцеловать.

О, Боже. Я бы все отдал, чтобы сделать это. Буквально все. Кроме моей дружбы с Ричем.

– Я не могу.

Мое сердце подпрыгивает, когда она подходит ближе. – Ты имеешь в виду, что не хочешь.

Я пожимаю плечами, потому что действительно, какая разница?

Она закрывает расстояние между нами. – Тогда я могу.

И вот ее рот оказывается на моем. Ее сладкий ванильный запах захлестывает мои чувства, мягкого прикосновения ее губ достаточно, чтобы я застонал, а когда ее рука касается моей щеки, мир вокруг меня исчезает. Я теряюсь в ее вкусе, в ее ощущениях. Кровь в моем теле устремляется на юг, напрягая член и заставляя голову кружиться.

Звук сирены поблизости возвращает меня к реальности, и я, спотыкаясь, отхожу от нее, мой пульс гулко бьется.

– Мы не можем, Вайолет.

Мой голос – отчаянный хрип, которого я никогда раньше не слышал, но я едва держусь. Я тянусь к единственной вещи, которую, как я знаю, хороший парень сказал бы в таком положении. – Ты пила.

Она раздраженно хмыкает.

– Я выпила полбокала вина. Я вряд ли пьяна, Кайл. – Она смотрит на мой рот, ее грудь вздымается и опускается от учащенного дыхания. – Я знаю, чего хочу, и я устала от того, что со мной обращаются как с ребенком.

Она расправляет плечи, поднимая свой темный взгляд на меня.

– Я взрослая женщина. – Ее голос становится придыхательным, а глаза умоляют меня. – Пожалуйста, обращайся со мной как с женщиной.

Я делаю шаг ближе, намереваясь положить этому конец, но не могу. Не знаю, из-за чего – романтики этого сада, тайны темноты или из-за того, что я очень слабый человек, но я снова целую ее.

На этот раз как следует.

21

Вайолет

Меня никогда не целовали до этого момента. Я думала, что целовали, но я очень, очень ошибалась.

Рот Кайла скользит по моему, его язык раздвигает мои губы. Когда он проникает в мой рот, в кровь устремляется жар, заставляя мои ноги дрожать, а бедра сжиматься от потребности.

Я обхватываю его за шею и притягиваю к себе, отступая назад, пока не оказываюсь прижатой к кирпичной стене. Из глубины его горла вырывается низкий стон, когда мои руки проникают в его волосы. Его кулак переходит на мой хвост, и я задыхаюсь от его дыхания. Ни один мужчина никогда не делал этого раньше, и мне это чертовски нравится.

Я чувствую его жар через рубашку – черная футболка идеально сидит на нем, облегая все нужные места, а на бицепсе виднеется татуировка. Не я одна думаю, что сегодня он выглядит чертовски сексуально. Я заметила, как несколько женщин разглядывали его внутри, и ненавидела каждую секунду. Я хотела занять свою территорию, отвлечь его от толпы и присвоить все его внимание себе.

Миссия выполнена. Не могу поверить, что он целует меня – позволяет себе целовать меня вот так. Как человек, который думает, что это его последняя ночь в жизни. Мужчина, чье время на исходе.

Я опускаю руки к его заднице, притягивая его к себе. Твердый член упирается мне между ног, и я стону, бесстыдно трусь о него, отчаянно нуждаясь в трении. Он такой твердый для меня, что мне хочется плакать.

Его поцелуй становится глубже, длинные движения его языка по моему, бешеный стук зубов и дыхание, когда он точит свой член об меня, одной рукой дергая меня за волосы, а другой опираясь на стену надо мной. Я не могу дышать, и меня это устраивает. Я буду счастлива умереть вот так.

К счастью, Кайл вновь обретает контроль над собой и отрывает свой рот от моего. Я задыхаюсь, когда его губы двигаются вдоль моей челюсти, вниз по шее, ниже уха. Его борода грубо царапает мою ключицу, по коже бегут мурашки, заставляя все нервные окончания загореться в моем теле.

– Я хотела этого с того дня, как мы встретились, – задыхаюсь я, дрожа, когда его губы пробираются к моему плечу.

Он мрачно усмехается, касаясь моей кожи. – Ты не единственная.

Я беру его лицо в свои руки, заставляя его взгляд перевести на меня. Надеюсь, он видит, насколько я смирилась с этим – более чем смирилась. Мои трусики промокли насквозь, я такая мокрая и готова к нему. В этом саду темно. Мы одни. Будет ли безумием с его стороны задрать мою юбку, расстегнуть молнию на джинсах и трахнуть меня прямо здесь? Сейчас я нуждаюсь в этом больше, чем в воздухе.

Словно прочитав мои мысли, его рот кривится в грязной ухмылке. Его рука скользит вниз, зацепляя мое бедро за его бедро, давая ему лучший доступ.

– Ооооо, – стону я, упираясь в твердую поверхность его ширинки, и голова кружится от желания. Каждый толчок его бедер приближает меня, мой рот находит его шею и посасывает мягкую кожу под его бородой. Его лесной, земляной запах заполняет мои ноздри, когда я прижимаюсь к нему, обхватывая руками его спину, так высоко, что мне никогда не захочется спускаться.

– Да, черт возьми, милая. – Голос Кайла – грубое рычание в моем ухе. – Кончай на меня.

Что-то в его приказе подталкивает меня к краю. – О Боже, кажется, я собираюсь…

Свет заливает сад, и Кайл отступает назад. Я натягиваю юбку на место, мои щеки пылают, пока я пытаюсь осмыслить происходящее. Я не заметила, что музыка остановилась; люди выходят из театра с напитками в руках, возбужденно переговариваясь. Должно быть, группа закончила свое выступление.

Я бросаю взгляд на Кайла, сердце бешено колотится, пока я пытаюсь перевести дыхание. Он незаметно поправляет свою промежность, его поза неловкая, он отказывается встретить мой взгляд. К счастью, никто, кажется, не заметил, чем мы занимались, но меня это не волнует. Меня волнует только то, что Кайл не хочет на меня смотреть. Темный румянец на его щеках, то, как он стыдливо опускает голову.

Вернись ко мне, – хочу я прошептать ему. Я хочу снова притянуть его к себе и уткнуться лицом в его грудь, провести рукой по его спине и сказать, что мы не сделали ничего плохого. И я могу. Мы никого здесь не знаем. Но язык тела Кайла говорит мне, что не стоит к нему приближаться.

Я замираю у кирпичной стены в нерешительности. Я не хочу его толкать, но и оставить все как есть не могу. Он наконец-то признался, как сильно хочет меня. Он довел меня до оргазма, черт возьми. Я не могу просто улыбнуться и вернуться в зал, чтобы посмотреть на группу, как будто ничего не произошло.

Я тяжело вздыхаю, отталкиваясь от стены. Сад кажется удушливым, и мне нужно пространство, чтобы подумать.

Я прохожу через арочный дверной проем и выхожу на тропинку, не обращая внимания на то, что Кайл стоит позади меня. Ничем хорошим это не закончится, потому что он не позволит. Он сам себе не позволит.

Манхэттен блестит за рекой, передо мной открытка с идеальной картинкой.

Слева от меня возвышается Бруклинский мост – внушительная кирпичная башня с тросами, которые тянутся через воду, сверкая на черном фоне ночи. Я поворачиваюсь и иду к мосту, мои мысли кружатся в голове, а тело все еще трепещет. Я никогда не чувствовала себя такой возбужденной, такой опьяненной – и это не от полбокала вина. Это от тела Кайла, прижатого к моему. Это от того, как он позволил себе потерять контроль, чтобы взять то, что хотел. Это от его слов – да, трахни меня, милая, кончи на меня, – которые заставляют меня хныкать, вспоминая их. Ни один мужчина никогда не говорил мне таких грязных слов; ни один мужчина никогда не приказывал мне получать удовольствие самой. Все всегда было только ради них.

Я дрожу, хотя мне совсем не холодно, и обхватываю себя руками, глядя на мост во всем его великолепии. Несмотря ни на что, я не могу не оценить, насколько он красив. Должно быть, в свое время это был настоящий инженерный подвиг.

Я чувствую рядом с собой чье-то присутствие, и мне не нужно приглядываться, чтобы понять, что это Кайл.

– Когда его построили, это был самый длинный подвесной мост в мире, – пробормотал он после долгой, мучительной паузы.

Я вздыхаю, на сердце тяжело. Кайл, возможно, безумно красив, как сексуальный пожилой мужчина, который покоряет комнату, но дело не только в этом. Это его любовь к истории, его страсть к старым зданиям. Он заботится обо мне, когда я в этом нуждаюсь, как, например, сейчас, когда он, скорее всего, последовал за мной, чтобы я не была одна здесь, в темноте. Чтобы я была в безопасности.

Если только…

Я поворачиваюсь к нему, изучая его лицо.

– Все те разы, когда ты заботился обо мне, когда ты сделал мне стол, когда я порезала руку, когда ты заставил меня взять отгул на работе… Ты делал все это, потому что папа попросил тебя об этом?

– Нет. – Кайл наконец-то встретился взглядом с моим. – Я делал это, потому что хотел. Ты мне небезразлична.

Я киваю. Я верю ему. Потому что он мне тоже небезразличен.

– Я также забочусь о твоем отце.

Мое сердце замирает. Я знаю, что он собирается сказать, и не хочу этого слышать.

– И если он узнает… – Кайл качает головой, окидывая взглядом воду.

– Но… – Боже, как же это раздражает. – Я понимаю, что папе может быть неловко, но мы с тобой взрослые люди. Почему ты вообще должен ему рассказывать?

Кайл переводит взгляд на меня. – Потому что я должен.

– Так ты собираешься сказать ему, что мы целовались? – спрашиваю я. – Ты собираешься сказать ему, что прижал меня к стене, что ты почти заставил меня…

– Нет, – резко возражает Кайл. – Мы остановились до того, как что-то произошло.

– Мне так не кажется. Такое ощущение, что что-то уже произошло.

Он вытирает рукой лицо, выглядя мучительно. – Ну, нам нужно притвориться, что этого не произошло.

Я недоверчиво хмыкаю. – Я не хочу притворяться, и думаю, что ты тоже не хочешь.

– Придется.

Мышцы на его шее напрягаются, когда он смотрит на Манхэттен, и я неуверенно тянусь к его руке.

– Кайл…

– Я думаю, тебе стоит пойти на свидание с Оуэном.

Его слова останавливают меня на месте. По позвоночнику пробегает ледяной холодок. – Ты что, издеваешься?

Он отворачивается, но я не замечаю глубокой хмурой гримасы на его лице.

– Нет. Я думаю… – Я слышу, как он с трудом выговаривает слова. – Я думаю, это к лучшему.

Я смотрю на затылок Кайла, во мне клокочет ярость. Одно дело – говорить, что между нами ничего не может быть, но приказывать мне встречаться с другим мужчиной – как будто я буду просто следовать его указаниям? Как будто у меня нет права голоса в отношении собственных чувств? Мои собственные потребности?

Мне хочется закричать на то, как он упрям, но я знаю, что это не поможет.

Я чувствую ревность и собственничество…

Его слова звучат у меня в ушах, и я сжимаю кулаки в раздражении. Я думаю о том, как он практически вытолкал Оуэна за дверь, о гневе, вспыхнувшем в его глазах, когда я сказала ему, что Оуэн пригласил меня на свидание. Я думаю о том, как он поцеловал меня там, как сильно он хотел меня, как ему нравилось, что я выхожу из себя. Он ошибается – мы не остановили это, нас заставили остановиться. Кто знает, как далеко все зашло бы, если бы не включили свет.

Нет. Он вообще не хочет, чтобы я встречалась с Оуэном.

Я знаю, что мне нужно сделать. Что может заставить его наконец-то вести себя как сильный, решительный мужчина, каким он, как я знаю, является.

– Хорошо, – наконец говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно. – Я ждала, не случится ли с нами что-нибудь, но раз уж не случилось… Думаю, я пойду на свидание с Оуэном. Он был симпатичным.

Он, конечно, неплохо выглядел, хотя мысль о нем не вызывает у меня никаких чувств. Тем не менее, он был достаточно милым. Провести с ним вечер будет не так уж и больно.

Во всяком случае, не для меня.

Плечи Кайла напряглись от моих слов. Интересно, ожидал ли он от меня большей драки?

Что ж, он ее не получит.

– На самом деле, я напишу ему сообщение прямо сейчас.

Я достаю телефон и открываю папку "Входящие". Письмо Оуэна все еще там, без ответа, и я делаю глубокий вдох. Я отправляю ответ, извиняясь за то, что не ответила раньше, говорю ему, что буду рада его видеть и что завтра вечером я свободна. Я прошу его написать мне сообщение. – Готово.

Кайл по-прежнему стоит спиной ко мне, засунув руки в карманы джинсов, и смотрит на реку. Его поза ничего не выдает, но это не страшно. Мне нужно будет по-настоящему вызвать его на блеф, пойти на свидание с Оуэном и заставить его понять, что я не шучу. Я не хочу играть в игры. Я бы предпочла, чтобы Кайл просто перестал сопротивляться и поехал домой со мной, но он так хочет. И я не собираюсь сдаваться, не после того, как попробовала его на вкус в саду. Мы практически трахнули друг друга. Я никогда не испытывала такой сильной потребности в ком-то, и не собираюсь забывать об этом сейчас.