Текст книги "Она была создана для меня (ЛП)"

Автор книги: Джен Моррис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

34

Вайолет

Кайл поднимает меня, раскручивает и толкает вперед, пока я не оказываюсь на коленях, упираясь руками в спинку дивана. Он всегда был ответственным парнем, когда дело доходило до секса, но в том, как грубо он обращается со мной сейчас, есть что-то такое, от чего жар проникает в мою душу. Его руки задирают мое платье, обнажая голую попку, и волнение вспыхивает в животе, когда я оглядываюсь и вижу его темный взгляд, приковавшийся к моей заднице. Что он собирается делать?

Это неважно. Важно то, что я отвлекла нас обоих после того разговора у озера. Я до сих пор не могу поверить, что он попросил меня остаться с ним в городе. Это было бы потрясающе, но пока он не готов рассказать папе правду, это не может быть реальностью. Разговор о его панических атаках, о том, как сильно папа его поддерживает, прояснил, почему он так не хочет ему рассказывать. Это не изменится. Как бы ни было тяжело это проглотить, может быть, нам с Кайлом суждено провести всего несколько недель веселой жизни. От этой мысли у меня замирает сердце, но я отгоняю это чувство в сторону. Именно поэтому я хотела отвлечься. Я не хочу думать о предстоящих трудностях. Я хочу веселиться с ним сейчас, пока это еще возможно. И было слишком легко нажимать на кнопки Кайла, как я делала раньше. Я уже почти соскучилась по его сварливости.

– Я же говорил тебе не лезть в воду, – рычит Кайл позади меня. Его рука гладит мою ягодицу, мягкая, как перышко, и по коже бегут мурашки.

– Я знаю.

Я виляю попой, понимая, что хочу, чтобы он отшлепал меня. Я чувствую себя какой-то ненормальной, жаждущей этого, но мне все равно. Я хочу, чтобы он сделал мне больно, совсем чуть-чуть, чтобы потом стало легче.

Его рука поднимается с моей щеки, и мое сердцебиение учащается в ответ. Когда она снова приземляется с громким треском, я подпрыгиваю от неожиданности. Проходит секунда, прежде чем появляется жжение, но когда оно появляется, я резко вдыхаю. Боль почти мгновенно сменяется приливом удовольствия, а между ног разливается влажное тепло.

Я снова хочу умолять. Снова.

Я смотрю на него через плечо, пытаясь дать ему понять, как мне это нравится. Должно быть, что-то на моем лице дает понять это, потому что его глаза сверкают, когда он снова поднимает руку.

– Ты не слушала, Вайолет.

На этот раз боль больше похожа на горячий ожог, распространяющийся по моей нижней части тела, как растопленный мед. Я издаю низкий стон и поднимаю попу выше. Ни один мужчина никогда не обращался со мной подобным образом, и я не могу поверить, насколько мне это нравится. Теперь я знаю, чего не хватало в моей сексуальной жизни все это время.

– Только плохие девочки не слушают.

Рука Кайла снова касается моей задницы, и я хнычу, сжимая бедра вместе. Я чувствую, как становлюсь мокрой, и мне нужно, чтобы он коснулся меня там. Он замечает это и раздвигает мои ноги, просовывая руку между ними.

– Черт, – бормочет он про себя. – Ты вся мокрая. Тебе это чертовски нравится, не так ли?

Он опускается на колени позади меня и раздвигает заднюю поверхность моих бедер, проводя языком по моим скользким складочкам.

– Это именно то, чего ты хотела, не так ли? Чтобы я отшлепал тебя по заднице и сказал, что тебе не стоит быть такой грубиянкой, если тебе не нравятся последствия.

Он прав – именно этого я и хотела, хотя и не понимала, пока его рука не ударила меня по заду. Но в остальном он не прав, потому что мне нравятся последствия. Я чертовски люблю их. Я буду его хулиганкой в любое время, если он так отреагирует.

Я хочу сказать ему об этом, но у меня кружится голова от того, как его язык гладит мой клитор и погружается внутрь меня. Его руки лежат на моих половинках, массируя, пока его язык скользит по мне. Я не готова к тому, как он лижет выше, к тому месту, к которому я никогда раньше не прикасалась. Я коротко выдыхаю от удивления, а он медлит, прежде чем снова прикоснуться языком к тугому колечку мышц, и его пальцы обхватывают мой клитор. Я не могу сдержать вырвавшийся у меня стон. Голова кружится от удовольствия, от того, как это непослушно, но чертовски приятно.

Он целует меня в спину, снимая платье через голову, и снова поднимается на ноги позади меня.

– Тебе нравится, милая? Тебе нравится, когда я трогаю тебя там?

Я слабо киваю, не в силах встретить его взгляд из-за жара, окрасившего мои щеки. Да, мне нравится, когда он прикасается ко мне в самых интимных местах, но часть меня стесняется признаться в этом.

– Я так и думал. – Он издал низкий, грубый смешок. – Ты можешь сказать мне. Скажи, что тебе нравится, как мой язык чувствует себя на твоей идеальной попке.

Господи, мать твою.

Мое дыхание сбивается от его грязных слов. Я прижимаю ноги друг к другу, отчаянно нуждаясь в трении, и чувствую, как по внутренней стороне бедер течет слизь. Я никогда в жизни так не возбуждалась.

– Скажи это, Вайолет.

– Я… я не могу, – шепчу я, мое лицо горит. Как бы мне ни нравилось каждое грязное слово из его уст, я не могу заставить себя повторять их за ним.

Он встает за моей спиной, и через секунду его рука снова опускается на мою спину, принося с собой горячее жжение удовольствия. Я издаю смущенно громкий стон.

– Все еще отказываешься делать то, что я тебе говорю, – пробормотал он, в его голосе прозвучало неодобрение. Я знаю, что мы всего лишь играем, но это задевает что-то внутри меня, и я ищу его лицо, чтобы убедиться, что он не говорит серьезно. Греховная улыбка на его губах успокаивает меня.

– Мне жаль. – Я выпячиваю нижнюю губу в знак преувеличенного раскаяния. – Как я могу загладить свою вину? Я хочу снова стать твоей хорошей девочкой.

Он хмыкает, позволяя своим глазам на мгновение опуститься, прежде чем они задерживаются на моих. Его челюсть тверда, когда он стягивает через голову футболку и снимает плавки. Опасный блеск в его глазах заставляет мое сердце биться о ребра от волнения.

– Ты можешь взять мой член, – рычит он, выстраиваясь позади меня. – И ты можешь кончить для меня.

Он обхватывает мои бедра и без колебаний погружается в мою влагу, и несколько секунд я не вижу ничего, кроме звезд, пока наслаждение от того, что меня заполняют.

– Да.

Я качаюсь на нем, уже задыхаясь от его ощущений. – Мне это нужно.

Ощущения, нарастающие в моей сердцевине, говорят мне, что я уже не за горами, и когда я чувствую, как рука Кайла проникает между моих половинок и снова касается этого запретного места, мои ноги дрожат. Он мягко надавливает, посылая новый всплеск восторга через меня, когда он входит в то место, о котором я никогда не знала, что хочу его. Нет. Он мне нужен.

– Да, черт возьми, – прохрипел Кайл, когда я застонала. – А теперь кончи на мой член, как хорошая девочка.

Это все, что мне нужно услышать. Волна обрушивается на меня, и я теряюсь в ощущениях, когда Кайл погружается в меня до упора, запустив руку мне под живот, чтобы удержать меня, пока я не теряю костей от удовольствия.

Он хихикает, когда я наконец прихожу в себя. – Я потерял тебя на мгновение.

Я качаю головой, зрение затуманено. – Я никогда в жизни не кончала так сильно.

Он издал стон, отстраняясь и отстраняясь от меня. Я тут же опускаюсь на диван рядом с ним, но он опускается на колени, усаживая меня на себя, и я перекидываю ногу на ногу, направляя его обратно в себя.

– Я хочу, чтобы ты кончила снова, – говорит он, его горячее дыхание щекочет мои губы. – Обкатай меня, милая.

Честно говоря, в этот момент я готова сделать все, что он попросит.

Я полностью опускаюсь на него, вздыхая от того, какой он твердый, как хорошо он меня заполняет. Он наклоняет голову, чтобы взять в рот мой сосок, и, когда он грубо перетягивает его между зубами, меня пронзает дрожь. Под таким углом он чувствуется так хорошо, что я не могу не торопиться, медленно двигаясь вверх и вниз по его стволу, наслаждаясь ощущением того, что он заполняет меня так полностью. Мы слились так, как я никогда ни с кем не сливалась, и прежде чем я смогла остановить себя, я сказала, – Я создана для тебя.

Взгляд Кайла встречается с моим из-под опущенных век, его щеки раскраснелись от того, что я работаю над ним. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, а затем закрывает его, проглатывая слова. Мое сердце трепещет от того, как напряженно его глаза ищут мои, от того, что он, возможно, собирался сказать. Я задерживаю дыхание, ожидая, что он найдет слова, но вместо этого он захватывает мой рот своим, изливая все свои чувства в обжигающем поцелуе. Его руки обхватывают мою голову, когда он вжимается в меня, наше дыхание смешивается с внезапным отчаянием, которого не было еще минуту назад.

Боже, все, что связано с этим мужчиной, делает меня слабой. Я влипла по уши и не знаю, как выбраться. Я не хочу выбираться. Я хочу утонуть в нем. Я пытаюсь сосредоточиться на физических ощущениях, когда наши тела движутся вместе в бешеном ритме, но моя грудь слишком сильно болит. Я не должна была падать так сильно, а теперь уже слишком поздно. Слишком поздно.

– Мне нравится смотреть, как ты скачешь на моем члене, – хрипит Кайл, его глаза затуманены, когда он входит в меня.

– Мне нравится. Мне нравится… Черт, – тихо ругается он про себя, движения его бедер затихают, муть в глазах рассеивается, когда он тяжело сглатывает, сосредоточившись на мне. – Я люблю тебя, Вайолет. Я люблю тебя так сильно, что мне больно.

Мое сердце замирает. На долю секунды мне кажется, что я представила, как он произносит эти слова, но уязвимость в его выражении лица говорит о том, что я не ослышалась.

Он любит меня.

– Я…

Слова застревают у меня в горле.

Он любит меня.

Его рука нежно гладит мои волосы.

– Тебе не нужно ничего говорить в ответ, – бормочет он, но я качаю головой, желая, чтобы он знал.

– Я тоже тебя люблю. – Я нежно глажу рукой его бородатую щеку и тихонько смеюсь. – Это не входило в мои планы, но я все равно влюбилась в тебя.

Облегчение в его глазах говорит мне все, что мне нужно знать. Он обнажил передо мной свое сердце, не зная, отвечу ли я ему тем же, но от этих слов у меня сердце забилось в груди. Как я могу не любить его?

Затем его рот снова оказывается на моем, и наш поцелуй обретает новую глубину, когда мы прижимаемся друг к другу и двигаемся вместе. На этот раз, когда я кончаю, он следует за мной, прижимая меня к себе так, словно никогда не захочет меня отпускать.

35

Кайл

Меня разбудил стук моего сердца. Мне снилось, что я снова в суде, но вместо адвоката, которым я когда-то был, на скамье подсудимых оказался я, и меня допрашивал Рич, не меньше. Я не могла говорить. Буквально, мой рот не работал, как это бывает в снах. Самое смешное, что Рич пытался доказать мою невиновность, но я знала, что виновна, и когда мне сказали, что я могу идти, мои ноги не двигались. Рич уезжал без меня, а я застряла. Паника сжимала мою грудь, пробуждая меня в холодном поту.

Я рывком села в постели, нащупывая на себе одеяло в поисках… не знаю чего. Только когда я вижу гипсовые детали на потолке надо мной, мягкий оранжевый свет соседнего уличного фонаря, падающий через открытое окно, я вспоминаю, где нахожусь.

Не в суде. Не с Ричем. Я лежу на надувном матрасе в его доме в Бруклин-Хайтс, а рядом со мной крепко спит его дочь.

Я беру паузу, чтобы успокоиться, и делаю упражнения на глубокое дыхание, которые отточил за годы работы.

Вдох: раз, два, три, четыре. Задержи: раз, два, три, четыре. Выдох: раз, два, три, четыре. Задержи дыхание: раз, два, три, четыре. Повторяй. Это называется «бокс-дыхание».

Когда руки перестают дрожать, а сердце перестает биться о грудную клетку, я достаю телефон, чтобы проверить время. Пять утра. Слишком рано для Вайолет, чтобы вставать, но я знаю, что не смогу снова заснуть. Не после того, как меня разбудило то, что, я уверен, было началом панической атаки. Первого за последние годы.

Я осторожно поднимаюсь с матраса, стараясь не разбудить ее. Она переворачивается на спину и с тихим вздохом зарывается в подушку. Мое сердце вздыхает в ответ. Боже, я люблю эту женщину.

Я шагаю по полу, чувствуя внутри себя тревожную энергию, словно свернувшуюся змею, готовую к нападению. В ушах снова звенит, как это бывает, когда я испытываю стресс. Если я чему-то и научился, так это тому, что игнорирование этого чувства приведет к еще большим неприятностям.

Есть только один выход.

Я натягиваю шорты и майку, вставляю наушники и зашнуровываю ботинки. Когда я выхожу на улицу, утренний воздух прохладен, что типично для этого времени года. Может, это и предрассветная погода, но жара прилипает к городским улицам, создавая ощущение удушья независимо от времени суток. Мне приходит в голову, что, как бы я ни хотел остаться в городе с Вайолет, я все же предпочел бы проводить лето на озере. Может быть, мы могли бы найти способ иметь и то, и другое.

Эта мысль рождается у меня в голове, когда я сворачиваю на улицу Крэнберри, направляясь в Колумбия-Хайтс. Я уже чувствую себя лучше, просто от того, что двигаюсь. На самом деле я почти забыл о том, что меня разбудило. Сон, из которого стало ясно, какой я ужасный друг. Знакомое чувство паники, когда мое тело пыталось предупредить меня, что что-то не так.

Я пересекаю Коламбия-Хайтс и прихожу к зоне отдыха на Фруктовой улице, примыкающей к Променаду. По небу тянутся первые пальцы рассвета, а на другом берегу Восточной реки колышется Манхэттен. Я опускаюсь на одну из скамеек в парке, любуясь видом, пока мое дыхание успокаивается.

Я не могу забыть сон. Я не могу игнорировать послание моего тела. Как бы мне этого ни хотелось, я знаю, что не могу продолжать жить так.

Мы с Вайолет вернулись из хижины полторы недели назад, и ничего не изменилось. После того как мы оба признались, что влюбились друг в друга, ничего не изменилось. Невозможно было покончить с этим, несмотря на то что нам обоим было неудобно врать Ричу. Вместо этого мы избегали каждой его просьбы встретиться, с головой погружаясь в работу над домом.

И вот теперь она завершена. Бригада закончила вчера, а сегодня Рич и Диана заедут посмотреть на конечный продукт. После этого… честно говоря, я не знаю, что будет дальше. Мы с Вайолет не обсуждали идею остаться в городе и работать вместе, быть вместе. Я знаю, что мы оба хотим этого, и знаю, что есть только один способ сделать так, чтобы это произошло. Мне нужно либо собраться с духом и рассказать Ричу, либо отпустить ее, но рассказать ему – значит потерять его. Мне придется выбирать между моим лучшим другом и женщиной, в которую я влюбился.

Кроме того, это может повлиять и на отношения Вай с Ричем. Я не могу смириться с мыслью, что из-за этого они могут рассориться. Я никогда не прощу себя.

Образы из моего сна снова промелькнули передо мной, и я поморщился, потирая затылок. Я испытывал чувства к Вайолет с тех пор, как мы познакомились, и сейчас у меня не больше ответов, чем тогда. А если и есть, то в миллион раз хуже.

Я бросаю взгляд на реку, и сердце мое тяжелеет, когда солнце медленно окрашивает небо в нежно-золотистый цвет. Я никогда не думал, что влюблюсь в Вайолет, и уж точно не думал, что снова влюблюсь в этот город. И все же я здесь. Оказывается, возвращение в Нью-Йорк ради этого проекта было именно тем, что мне было нужно.

Я со вздохом проверяю время. Уже шесть, пора возвращаться в дом. Нам с Вайолет нужно серьезно поговорить до приезда Рича, и ужас наваливается на меня, пока я вполсилы пробираюсь по Высотам. Я не знаю, каков будет исход этого разговора, но в любом случае это будет означать потерю того, кого я люблю.

Из окон кофейни «У Джо» льется теплый свет, и я уже собираюсь зайти внутрь, когда вижу, что табличка «Закрыто» все еще висит на двери. Нахмурившись, я поворачиваюсь, чтобы уйти, но тут замечаю, что брюнетка-бариста – Дейзи – машет мне через окно. Она подходит к двери и отпирает ее.

– Технически я не работаю еще пятнадцать минут, но вы можете зайти.

– Спасибо.

Я следую за ней внутрь, и она закрывает за мной дверь.

– Дай угадаю – капучино без кофеина и американо с тройной порцией?

– Да, спасибо.

Я расплачиваюсь за кофе, а затем обнаруживаю, что перехожу к тому месту, где я впервые встретил Вайолет, к истории этого района в рамке на стене. Я опускаюсь на стул, ожидая, пока Дейзи приготовит наши напитки, и так погружаюсь в размышления, что даже не замечаю, что они уже готовы, пока она не ставит стаканчики на стол передо мной.

– Все в порядке? – спрашивает она. – Ты выглядишь немного хмурым.

Я не могу найти в себе силы солгать, поэтому просто торжественно качаю головой.

Она смотрит на меня какое-то время, а потом неуверенно говорит: – Надеюсь, я не перехожу границы дозволенного, но… это как-то связано с Вайолет?

Мои брови удивленно взлетают вверх. – Как ты…?

Ее рот искривляется в легкой улыбке.

– Помнишь, месяц назад она ходила на свидание? Она провела со мной почти всю ночь.

Дейзи неловко смеется.

– Свидание было неудачным, а потом мы с ней пошли есть бургеры. Я заставила ее остаться допоздна, чтобы ты приревновал и сделал шаг.

Я смотрю на нее в недоумении. – Ты шутишь?

– Не-а. – Она ухмыляется. – Это сработало?

– Что сработало?

– Ты пригласил ее на свидание?

Я кривлюсь, вспоминая, как пожирал ее, прежде чем пригласить на свидание, но это определенно сработало. – Да.

Дейзи смотрит на меня с минуту, затем опускается на сиденье напротив. – Я знаю, что все немного сложно, с ее отцом и все такое.

– Она рассказала тебе о нем?

– Рассказала. У нас было много времени, чтобы убить его.

Я угрюмо усмехаюсь. – Точно.

Наступает неловкое молчание, во время которого никто из нас, кажется, не знает, что сказать, поэтому я достаю кофе и поднимаюсь, чтобы уйти, когда Дейзи снова заговаривает.

– Вайолет действительно классная. Надеюсь, у вас все сложится.

И я всем телом опускаюсь на стул в знак поражения. Мне не с кем было поговорить об этом, а выплескивать все на нашего местного бариста кажется неуместным, но слова все равно сами лезут на язык.

– Я не уверен в этом. Дела с ее отцом делают это почти невозможным.

Дейзи тихо кивает.

– Я понимаю. Но не каждый день находишь человека, который тебе действительно дорог, верно? Думаю, тебе нужно решить, стоит ли за нее бороться.

– Ее отец – мой лучший друг. Он мне как брат. Он никогда не простит меня, если узнает.

– Ну, я его не знаю, – уступает Дейзи. – Но я знаю, что нельзя предсказать будущее. Нельзя знать наверняка, как кто-то на что-то отреагирует. Если ты расскажешь ему, есть вероятность, что он поймет. Но если ты ее отпустишь, то все будет кончено.

Я изумленно смотрю на Дейзи. Почему я не подумал об этом так? Она права – я не могу с абсолютной уверенностью предсказать, что скажет или сделает Рич, но если я отпущу ее, я ее потеряю.

И вдруг ответ становится простым.

Я благодарю Дейзи за кофе и беседу, а затем выхожу на утренний воздух, точно зная, что мне нужно сделать.

36

Вайолет

Когда я просыпаюсь в пустой постели, то на мгновение задумываюсь, не прыгнул ли Кайл в свой грузовик и не уехал ли из города. Отчасти я бы его поняла. Он с самого первого дня твердил, что мы не можем ничего рассказать папе, и даже после нашего пребывания на озере он не упомянул об этом. Это значит, что мы ни на шаг не приблизились к тому, чтобы разобраться в нашем дерьме.

Мое сердце облегченно замирает, когда я слышу, как закрывается входная дверь, и через десять секунд в комнате появляется Кайл с двумя чашками кофе.

– Доброе утро, милая, – говорит он, протягивая мне одну с улыбкой. Он одет в свою беговую форму, которую я давно не видела. Большинство утренних тренировок мы проводили по-другому, но, чувствую, сегодня не один из таких дней.

– Спасибо.

Я делаю глоток крепкого кофе, гадая, как сложится сегодняшний день. Мама и папа приедут сегодня днем, чтобы осмотреть дом, и я не уверена, что произойдет после этого. Для человека, который любит все тщательно планировать, это новая территория. Я чувствую себя не привязанной к месту, но совсем не так, как после потери работы. Тогда я всегда могла планировать дальнейшие шаги, рассылать резюме, чтобы хоть как-то контролировать ситуацию, но с Кайлом… Я не могу контролировать, что он решит. Я не могу контролировать то, что сделает мое сердце.

Он снимает кроссовки и опускается на матрас рядом со мной, прижимаясь поцелуем к моему лбу.

– Я принял решение, – твердо объявляет он. – Я хочу рассказать Ричу.

Я чуть не роняю кофе. – Правда?

– Да. И я хочу сделать это сегодня.

Боже мой. Ему что, лоботомию сделали, пока он был в отключке?

– Почему ты вдруг так уверен?

Он рассеянно поглаживает рукой бороду. – Сегодня рано утром у меня чуть не случился приступ паники.

– О, черт. – Я поворачиваюсь к нему лицом. – Почему ты меня не разбудил?

Он вздрагивает, отводя взгляд. – Мне удалось остановить это, и я не хотел тебя беспокоить.

Я вспоминаю его слова на озере, о том, что Лизу стала это раздражать и в итоге все закончилось. Неудивительно, что он хотел скрыть это от меня.

Но я не она. Я человек, который знает, что такое паническая атака, и я никому не пожелаю этого.

– Эй. – Я осторожно касаюсь его руки. – Тебе никогда не нужно скрывать это от меня. Я хочу быть рядом, если это случится, хорошо? Я хочу помочь.

– У меня их не было уже много лет, – пробормотал он. – Но все это тайком, беспокойство о том, что скажет Рич…

Я сжимаю его руку. – Я понимаю.

– Потом я пошел на пробежку и заскочил к «Джо». Пока я там был, я поболтал с Дейзи…

Это заставляет меня улыбнуться. Я заходил в ««у Джо»» выпить кофе, но у меня не было возможности по-настоящему поговорить с Дейзи с тех пор, как мы ходили за гамбургерами в тот роковой вечер. Тем не менее я помню, какой милой она была, как сильно болела за нас с Кайлом.

– И что она сказала?

– Во-первых, – говорит Кайл, одаривая меня забавной улыбкой, – она сказала мне, что ваше свидание с Оуэном было не совсем таким, каким ты его представляла, и что на самом деле ты провела с ней большую часть ночи.

Я смеюсь. – Ладно, хорошо. Ты меня раскусил. Это была уловка, чтобы затащить тебя в постель.

Он наклоняет голову и прижимается поцелуем к моему рту.

– Я рад, что это сработало, – бормочет он, его дыхание согревает мои губы, а в лесных зеленых глазах пляшет любовь.

Я касаюсь его щеки. – Что еще сказала Дейзи?

Он со вздохом откидывается на спинку кресла.

– Она сказала, что мы не можем знать наверняка, как отреагирует Рич, и она права. Мы должны хотя бы попытаться.

Глаза Кайла снова встречаются с моими, и между его бровями появляются маленькие морщинки беспокойства.

– Я не могу продолжать лгать ему, Вай. Поэтому, я думаю, мы должны показать твоим родным дом, а потом, – он сделал глубокий вдох, – рассказать им о нас. Хорошо?

У меня в животе завязывается узел. Я ждала этих слов от Кайла несколько недель, но теперь, когда он наконец их произносит, мне становится не по себе. Я вложила в этот проект все, что у меня было, хотела, чтобы папа почувствовал, что я хорошо поработала, и сегодня я узнаю, что он думает, впечатлен ли он и гордится ли тем, чего мы здесь добились. Гордится ли он мной. Мысль о том, чтобы рассказать ему о том, что я сплю с его лучшим другом, заставляет мое нутро трепетать, и это еще до того, как я подумаю о том, чтобы признаться во всем этом недоразумении, касающемся моей карьеры.

Но когда я смотрю на красивое лицо Кайла, ласково смотрящее на меня в золотистом утреннем свете, в моей груди становится тепло. Я хочу будущего с этим мужчиной, а без объяснений с папой этого не добиться. Кроме того, Кайл прав – пришло время быть честной. Я не могу продолжать врать своим родителям обо всем этом.

– Хорошо.

Я прижимаюсь к Кайлу, отгоняя ноющее чувство тревоги и наливая себе горячий кофе.

Мы провели большую часть дня, убирая и приводя в порядок дом. Обычно я ненавижу уборку, но мне приятно двигаться. Мое тело дергается от нервного напряжения, и я не могу усидеть на месте. Нет ничего лучше, чем подметать, чистить и полировать, чтобы снять тревогу.

Я никогда не считала себя тревожным человеком, но, узнав об этом от Кайла, я задумалась. Я всегда чувствовала себя неспокойно, когда не работала, как будто у меня есть энергия, которую нужно направить на проект, а когда я останавливаюсь, ее некуда девать. Только в последнее время я задумалась, не является ли это нездоровым, не движет ли мной нечто большее, чем амбиции. А еще есть панические атаки на уроках.

Но я не могу беспокоиться об этом сейчас, когда все происходит сегодня.

Я откладываю метлу в сторону и улыбаюсь, любуясь задним садом. Возможно, это моя любимая часть дома. Мне нравится находиться здесь, под прекрасным деревом магнолии. Теперь, когда здесь наконец-то наведен порядок, это прекрасное место. Ландшафтный дизайнер оказался парнем, который живет через два дома от нас на Фруктовой улице, 18, и он был рад поработать еще над одним двором в нашем квартале. Он удалил оставшиеся сорняки и старую мебель для патио, расчистил большое мощеное пространство для новой мебели и добавил бордюр из небольших кустарников, а также травянистую площадку под деревом магнолии. Я так и вижу, как ставлю стулья «адирондак», как у Кайла на озере, и сижу в тени, читая. Я никогда не думала, что стану таким человеком, но поездка с ним в Мэн изменила меня. Быть рядом с ним изменило меня. Я научилась замедляться так, как даже не подозревала, что мне это нужно, и от этого мне стало намного лучше.

Я в последний раз оглядываю двор и вздыхаю. Я буду скучать по этому месту. Мне нравилось быть здесь, и на сердце становится грустно от мысли, что кто-то другой будет наслаждаться нашей работой. Что это никогда не было для нас.

Я неохотно поднимаюсь и встречаю Кайла в прихожей.

– Наверху все в порядке? – спрашиваю я. Мы упаковали наши вещи, чтобы все было чисто к приезду мамы и папы. Я знаю, что мы договорились рассказать папе, но я не уверена, где мы остановимся на ночь и каков будет следующий шаг. Собирая наши вещи, я чувствовала себя очень окончательно, и это мне не нравилось.

– Ага. – Кайл притягивает меня к себе и опускает свой рот к моему в мягком поцелуе. – Сначала мы покажем им дом, а потом расскажем.

Я киваю, сглатывая нервы, которые быстро поднимаются в моей груди. Кайл выглядит странно спокойным, как будто он смирился со своей участью, приняв решение.

– Ты хочешь рассказать им или я должен?

Я на мгновение задумываюсь над этим вопросом. – Думаю, я скажу, если ты не против?

– Конечно.

Кайл крепко сжимает меня, а затем отходит, когда за дверью раздается шум. Это папа впускает нас в дом.

– Привет, привет, – весело говорит он. При виде его у меня сердце замирает в горле. Это будет сложнее, чем я думала.

– Привет, ребята.

Я провожаю взглядом папу, когда мама входит следом.

– Привет, милая. – Она крепко обнимает меня. – Мне кажется, что я не видела тебя целую вечность.

Мы с Кайлом избегали маму и папу с тех пор, как вернулись с озера, зная, что будет слишком сложно солгать им лицом к лицу, и чувство вины терзает меня, когда я сжимаю маму в ответ. Когда она чмокает Кайла в щеку, а его глаза встречаются с моими, затененными его собственным чувством вины, я понимаю, что должна пройти через это. Даже если от одной мысли об этом мне становится плохо.

Отец разглаживает рукой галстук и смотрит на Кайла. – Время для большого открытия?

Мрачная улыбка кривит губы Кайла. – Что-то вроде этого.

Я делаю глубокий вдох, натягивая на себя уверенное выражение лица. – С чего ты хочешь начать?

– Что скажешь, Ди? – Папа смотрит между нами. – Может, начнем со спален?

Мой пульс учащается, как будто он намекает, что уже знает о нас. Что совершенно нелепо.

Возьми себя в руки.

– Звучит неплохо, – говорит мама.

Мы следуем за Кайлом, пока он ведет нас на верхний этаж. Он рассказывает маме и папе о реставрации лестницы, указывая на особенности оригинальных перил, пока мы поднимаемся. Затем он проводит нас через две маленькие спальни, одна из которых была нашей в течение последнего месяца, и в ванную комнату. Мы сохранили нейтральную цветовую гамму для спален, добавив цвет только в ванную. Изумрудная плитка, возможно, моя любимая. Цвет смелый, но плитка метро классической формы. Это лучшее из двух миров.

При виде ванной папины брови поднимаются, и я не могу понять, впечатлен он или нет. Иногда его трудно понять, и у меня сжимается живот, когда я наблюдаю за его бесстрастным лицом.

Мы спускаемся на второй этаж, где находятся две большие спальни и еще одна ванная комната, чуть больше. Кайл объясняет, как были расположены комнаты изначально, до появления водопровода, и я не могу сдержать радости, когда он рассказывает о проделанной работе, его взгляд время от времени переходит на мой, теплый и гордый.

После этого Кайл ведет нас обратно на второй этаж, через переднюю и заднюю гостиные и балкон – или «чайную комнату», – с которого открывается вид на двор.

Мама восхищается, когда мы входим в парадную гостиную, а папа потирает челюсть в молчаливом раздумье.

Я оглядываюсь по сторонам, понимая, что без мебели дом выглядит не очень, и испытываю кратковременную панику из-за того, что мы не подумали поставить дом так, чтобы показать его по-настоящему. Что, если папа не сможет представить его так, как мы? Он молчит, пока Кайл отмечает восстановленную декоративную штукатурку, включая розетку вокруг подвесного светильника в центре потолка, и то, как тщательно он содрал краску с оригинального камина из орехового дерева.

– Это, наверное, моя любимая комната, – говорит Кайл, оглядывая гостиную, в которой мы провели столько времени.

– И моя тоже, – бормочу я. Его глаза на мгновение встречаются с моими, и он посылает мне крошечную улыбку. Этого достаточно, чтобы мой пульс немного успокоился.

Все будет хорошо.

Кайл ведет нас вниз по лестнице в подвал, который представляет собой большое помещение с открытой планировкой. Кухня расположена вдоль одной стены, а обеденная зона выходит через двустворчатые двери во двор. Для кухни я выбрала абрикосовую и темно-синюю цветовую палитру, оставив остальную часть комнаты в теплых белых тонах. Мне нравится простота цветовой гаммы, ощущение свежести и в то же время уважение к историческим штрихам пространства.

Мама проводит рукой по кухонной стойке. – Мне нравятся эти цвета.

Я улыбаюсь и смотрю на папу, чтобы получить его одобрение, пока мы ведем его во двор. Он все еще погружен в раздумья, и мой желудок опускается, когда я задаюсь вопросом, не ненавидит ли он все вокруг. Он попросил нас о современном, а это не совсем то. Я могу гордиться проделанной нами работой, но это не совсем то, что он просил. По крайней мере, не то, что он просил изначально.

Мы стоим во дворе, папа все это воспринимает, а я с досадой разминаю руки. Почему я не боролась с Кайлом за всю эту историческую историю? Как я могла так подвести отца?