Текст книги "Миллиардер под прикрытием (ЛП)"
Автор книги: Джеки Эшенден
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
От жара, исходящего от его мускулистого тела, у нее пересохло во рту, а в воздухе стоял тяжелый пряный запах кедра. И все, о чем она могла думать, это о том, как сильно ей хотелось протянуть руки и положить их на твердые мышцы его груди.
Она никогда раньше так не прикасалась к мужчине. Никогда не хотела. Ее сердце всегда принадлежало и будет принадлежать ему, и это никогда не изменится. Не имело значения, что он никогда не подавал виду, что чувствует к ней то же самое. Для ее бедного сердца это не имело никакого значения. Оно билось для него и только для него.
Оливия смотрела в его синие и зеленые глаза, внезапно пораженная его близостью.
– Может, тебе лучше убраться с дороги, – сказал он голосом, полным гравия и песка. – Мне нужно принять душ.
Жар прилил к ее щекам. Поймал ли он ее взгляд? Отлично, второй раз за это утро она выставила себя перед ним полной дурой.
Она сглотнула, машинально разглаживая ночную рубашку, чтобы скрыть смущение, и отступила в сторону.
– Ты отвезешь меня домой?
– Да, конечно, – он прошел мимо нее и исчез за двойными дверями, ведущими в спальню.
Услышав, как закрылась дверь ванной, она прислонилась к стене и сделала пару глубоких вдохов, пытаясь унять бешено колотящееся сердце.
Все это утро было странным, ее слабость в коленях и нелепая женственность в его присутствии были глазурью на действительно странном торте.
Обычно она не была такой... вспыльчивой. На самом деле, она не позволяла себе слишком много, потому что ее отец предпочитал, когда она была спокойна. Может быть, это от того, что она устала. В конце концов, ее разбудили в четыре утра.
Это не усталость. Это Вульф.
Оливия вздохнула. Конечно, это было из-за Вульфа. Это был он и нелепый факел, который она несла для него в течение многих лет. И увидеть его снова впервые за много лет. В таком случае, он отвезет ее домой как можно скорее, и это будет лучшей идеей, прежде чем она успеет выставить себя еще большей идиоткой.
Оттолкнувшись от стены, она посмотрела на дверь.
Не было необходимости уходить сейчас, когда он сказал, что отвезет ее домой, но она все равно направилась к двери. Потянувшись, чтобы проверить дверную ручку.
Она была заперта.
Глава Третья
Вульф сбросил одежду и шагнул в белый мраморный душ, вздохнув, когда горячая вода заструилась по нему. Он закрыл глаза и повернулся лицом к потоку воды, пытаясь успокоить свой разум, потому что там было слишком много всего.
Он не мог понять, действительно ли Оливия ничего не знает или играет с ним. Учитывая, что она всегда казалась довольно открытой и честной в своих письмах, было трудно поверить, что она играла с ним. С другой стороны, трудно было поверить, что она ничего не знает.
Она была умной женщиной. Если она дочка своего отца, то должна иметь дело не только с его дневником и предполагаемыми «деловыми интересами». И она, конечно же, должна была знать, что ее отец чертовски подозрителен. Не может же она полностью игнорировать его истинную природу? Может быть, тогда, когда ей было шестнадцать. Но не сейчас.
Другой вариант был в том, что она защищала мудака. Что каким-то образом она почувствовала, что причины, по которым он хотел получить информацию, не были хорошими, и она пыталась сделать вид, что ничего не знает.
Черт, это превращалось в кусок дерьма. Он думал, что держать ее здесь будет легко, что он будет чувствовать себя хорошо, но, как оказалось, ему это не нравилось.
С другой стороны, его чувства к ситуации были неуместны. Он не сможет добраться до матери, пока не позаботится о де Сантисе и других его сомнительных дружках, и, откровенно говоря, все остальное не имело значения.
Ни Оливия и, конечно же, ни его собственные сомнения.
Отец учил его, что слабые чувства – это уязвимые места, и чтобы быть достаточно сильным, чтобы выполнить свою миссию, он должен избавиться от них.
«Ты меч, Вульф. Ты мой меч. И в твоем клинке не должно быть никаких изъянов, понимаешь? Я не хочу, чтобы ты разломался при первом же ударе.»
Да, и он не собирался сдаваться. Он будет безупречен. Отец гордился бы им.
К сожалению, похоже, что получить от Оливии информацию, которую он хотел, не сказав ей правды, будет трудно. И у него оставалось только два варианта. Угрожать ей или пытался каким-то другим способом вытянуть это из нее.
Господи, он не хотел ей угрожать. Он никогда не был из тех мужчин, которые причиняют боль женщинам, но угрожать им было не намного лучше. И она была его чертовым другом.
Ты чертов инструмент. Помни об этом. Единственный легкий день был вчера.
Он провел руками по лицу. Все было бы проще, если бы он сделал так, как говорил ему отец, и не привязался к ней. Но он всегда чувствовал себя немного защищенным по отношению к ней. С того самого дня, как он впервые увидел ее в библиотеке отцовского дома, маленькую, с широко раскрытыми глазами. Она прижимала к груди книгу и смотрела на него так, словно никогда в жизни не видела ничего подобного. Он думал, что она будет бояться его, поскольку люди обычно боятся.
Поэтому, когда эта маленькая девочка начала болтать о книге, которую она читала, совершенно не заботясь о том, что враг ее семьи стоит в той же комнате. Разговаривая с ним и спрашивая, что он думает, как будто его мнение стоило слушать, он не мог не ответить.
Мало кто знал об этом, но он любил читать, и мифы были его любимой книгой – и он не мог ни с кем поговорить о книгах на ранчо Тейтов.
Оттуда все пошло как снежный ком. Каждый раз, когда он встречался с де Сантисом, Оливия была в библиотеке, поэтому он часто приходил пораньше, чтобы поговорить с ней. Ему нравилось, что ее, казалось, не волновало, кто он такой, и она была счастлива говорить о том, что читала в то время. Она была рада поговорить о чем-нибудь еще, особенно о том, что его интересовало.
С самого начала он решил не говорить с ней о своей семье, потому что ему было что скрывать, а Оливия была слишком проницательна. Вместо этого он стал расспрашивать ее, заинтриговавшись ею против воли. Было ясно, что семья де Сантис была довольно испорчена, но ему все равно нравилось слышать о них, потому что часть его завидовала им.
К тому же, слушать ее было намного проще, чем лгать все время о том, что Ной Тейт был жестоким мудаком, который бил своих детей, и что сам Вульф пришел к де Сантису – врагу Ноя – за помощью, потому что он не знал, к кому еще обратиться.
Де Сантис проглотил его версию, и, хотя Вульф старался не говорить об этом с Оливией, было ясно, что она тоже.
Когда Ной услышал, что Вульф познакомился с Оливией, он посоветовал ему продолжать развивать эти отношения – на случай, если они окажутся полезными. Так что он должен был продолжать эту дружбу. Но даже так, он никогда не мог избавиться от чувства, что лгать ей было неправильно. Странно, что это никогда не беспокоило его ни с кем другим, только с ней.
Вульф выключил душ и провел рукой по лицу, чтобы вытереть воду с глаз. Он потянулся за полотенцем, когда раздался тихий, робкий стук.
– Да? – он вышел из душа и быстро вытерся полотенцем.
– Хм, это Оливия, – сказала она с другой стороны двери. – Я подумала, тебе следует знать, что дверь в коридор почему-то заперта. Я не могу ее открыть.
Интересно, сколько времени ей понадобилось, чтобы это выяснить? Он взломал карту и замок с относительной легкостью, так что он мог запереть дверь изнутри и отпереть ее только специальным кодом.
– Дай мне минутку, – сказал он. – Я посмотрю, когда выйду.
– Окей. Я подожду здесь.
Он накинул полотенце на талию, достал из кармана джинсов одноразовый телефон, попятился к ванне и сел на край. Он уставился на экран, а его мысли крутились снова и снова.
Было слишком много вещей, о которых нужно было подумать, слишком много нитей, которые он должен был связать. Он не знал, что задумали два его старших брата, и после того, что случилось с Лукасом пару дней назад, они будут очень, очень злы, что он, похоже, исчез.
Он не хотел говорить с ними ни о чем, учитывая все, что он скрывал, но он должен был убедиться, что все в порядке. Он не был так близок к ним, как когда-то – он не мог, он все еще был оружием его отца – но они все еще были его братьями.
Два дня назад он застрелил торговца оружием, который собирался убить цыпочку, которую защищал Лукас, вдову одного из приятелей Лукаса по команде «морских котиков». Это была миссия, которую дал ему де Сантис, потому что де Сантис не хотел, чтобы кто-то остался в живых и обвинил его в сомнительных сделках с оружием. У Вульфа не было с этим проблем, особенно учитывая тот факт, что этот ублюдок приставил пистолет к голове Грейс, и де Сантис сказал ему, что он справится с последствиями, но Вульф не возражал бы узнать, все ли в порядке с Грейс и его братом.
Стиснув зубы, Вульф заставил себя набрать номер Вэна. Разговаривать со старшим братом было легче, чем с холодным как лед Лукасом, хотя, будучи командиром «морских котиков», Вэн предпочитал больше командовать.
Он ответил после второго гудка, его низкий голос был полон подозрения.
– Кто это?
Конечно. Одноразовый телефон. Вэн не смог узнать номер Вульфа.
– Это я, – сказал Вульф.
– Вульф? Где тебя черти носили? – Вэн казался взбешенным. – Я пытался дозвониться до тебя последние два дня.
– Да, да. Я знаю. Я должен был связаться раньше
– Чертовски верно, – проворчал Вэн. – Ты пользуешься одноразовым телефоном?
– Да. Твой телефон под защитой?
– Должен быть. Что происходит? Ты все еще злишься на меня из-за Хлои?
Вульф тихо вздохнул. Его старший брат сошелся с их приемной сестрой, что потрясло всех до чертиков, и Вульф до сих пор не знал, нормально ли это. Хотя, откровенно говоря, отношения Вэна с Хлоей сейчас были наименьшей из проблем Вульфа. Не то чтобы он хотел вдаваться в подробности. Слишком много нужно было сказать, слишком много секретов раскрыть, слишком много лжи разоблачить, и он не мог сейчас иметь с этим дело. По крайней мере, по телефону.
– Я хочу знать, в порядке ли Лукас и Грейс, – коротко сказал он.
– Да. И пресса восприняла все как случайное нападение. Наркотики. Никто не смог тебя опознать. Но черт, Вульф. Что, черт возьми, происходит? Лукас сказал мне, что ты никак не могла знать, что случится с Грейс, и это наводит на вопрос, почему ты вообще там оказался.
Вульф хмуро посмотрел на белую мраморную стену напротив.
– Я не могу тебе сказать.
– Что? Что ты имеешь в виду…
– Я просто, блядь, не могу. Конец истории.
На другом конце провода воцарилось молчание.
– Помощь нужна? – наконец спросил Вэн.
Вульф стиснул зубы. Вэн был командиром насквозь – ни один человек не останется позади и все такое дерьмо. И если один из его братьев нуждался в помощи, то он был первым, кто предложит ее.
– Нет, – сказал он, потому что вовлечение Вэна было последним, в чем он нуждался. – Я справлюсь с этим.
Вэн фыркнул.
– Да, конечно. Слушай, что бы с тобой сейчас ни происходило, ты все еще директор «Тейт Ойл», и поскольку мы с Хлоей сейчас в Вайоминге, мне нужно, чтобы ты разобрался с этим дерьмом. Лукас…
– Я не могу, – прервал он его, зная, что это прозвучит как куча дерьма для киски, но работа в «Тейт Ойл» прямо сейчас не была в списке его приоритетов. Во-первых, он никогда не хотел быть директором, и все, о чем он заботился, – это избавиться от де Сантиса, найти свою мать и объявить Ноя своим отцом.
Это могло ослабить положение Вэна с точки зрения наследства, поскольку его приемный брат, как официальный наследник Тейта, унаследовал все состояние Ноя. Но Вульф не собирался свергать Вэна как истинного наследника. Ему было насрать. Он хотел только то немногое, что осталось от его семьи.
– Что значит не можешь? – спросил Вэн. – Ты согласился стать директором. Это означает, что ты подписался…
– Напиши мне подробности, и я посмотрю, что можно сделать, – снова прервал он его, потому что, кроме как повесить трубку, не видел другого выхода из этого разговора.
Снова молчание.
– Хорошо, – сказал Вэн, хотя Вульф и понимал, что это не так. – Но разберись со своим дерьмом или возьми себя в руки и позови кого-нибудь на помощь, потому что в любом случае ты мне нужен на борту «Тейт Ойл». Есть вещи, которые ты должен знать о де Сантисе.
Вульф стиснул зубы. Он уже знал, о чем говорит Вэн. Не то, чтобы он хотел раскрыть то, что знал прямо сейчас, не тогда, когда он был уверен, что ответ Вэна будет военным допросом, по сравнению с которым обучение морских котиков будет казаться прогулкой по пляжу.
–Да, да, – сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал как и прежде. – Как скажешь.
Его брат протяжно выдохнул.
– Вульф, я знаю, тебе было тяжело, когда умер папа, но...
О, черт, нет. У него не было времени на этот разговор.
– Извини, брат, тут такое дерьмо творится. Надо бежать, – и прежде чем брат успел ответить, Вульф отключился.
Ладно, один дерьмовый шторм прошел. Теперь время того, что в настоящее время стоит за дверью ванной.
Как по команде, раздался еще один стук.
– Вульф? Мне действительно нужно идти. Я не хочу, чтобы папа беспокоился о том, где я.
Бросив телефон обратно на туалетный столик, Вульф встал и сбросил полотенце, натянул нижнее белье и джинсы. Потом взял в одну руку термомайку, а другой открыл дверь.
Оливия стояла снаружи и, когда дверь открылась, робко улыбнулась ему. Но затем улыбка исчезла, а ее глаза расширились, пока опускались по всей длине его тела. Она моргнула и быстро отвела взгляд, но на ее щеках появился румянец.
Вот дерьмо. Он достаточно знал женщин, чтобы понять, что это значит.
Странное чувство шевельнулось в его животе, и это было не раздражение от ситуации, которое он должен был почувствовать. Словно ему понравилась ее реакция, что было странно, потому что Оливия была его другом. На самом деле он не хотел ее.
Но ты можешь это использовать.
Эта мысль пронеслась в его голове прежде, чем он смог остановить ее, и его инстинктивным порывом было отмахнуться от нее, потому что он уже выдумал слишком много лжи, и притворяться, что она ему нравится, было просто неправильно. Но мысль застряла в мозгу как заноза.
Оливия густо покраснела и пригладила волосы, ее внимание было приковано к стене позади него. В этой хлопчатобумажной ночной рубашке, с распущенными по спине темными волосами и раскрасневшимися щеками, она выглядела до смешного юной и свежей. Как школьная учительница или гувернантка.
Мгновение он изучал ее, а в голове у него зарождался план.
У нее был доступ к информации, в которой он нуждался, и, если он не собирался угрожать ей, он должен был найти другой способ получить информацию. Если бы она хотела его, это, конечно, дало бы ему рычаг, который он мог бы потянуть. Это означало бы лгать ей, притворяться, что она ему нравится, но у него не было выбора. Ему нужна была информация.
В любом случае, твоя дружба с ней не настоящая. Ты делал это для папы, помнишь?
В груди шевельнулось еще больше неприятных ощущений. Похожих на отрицание. Ему захотелось зарычать. Конечно, она ему нравилась, и он не хотел причинять ей боль, но у него была цель, и ничто не могло помешать. У него не было места для таких нежных эмоций, как сожаление и отрицание.
В любом случае, черт возьми, он был двойным агентом, а лгать – это то, что делают двойные агенты. Значит, использовать ее реакцию на него, чтобы получить от нее больше информации, не хуже, чем он уже сделал, верно?
Что-то нашептывало ему, что хуже, но он не мог позволить себе слушать этот голос.
Быть морским котиком означало игнорировать кучу неудобного дерьма, как умственного, так и физического. И он не пережил бы тренировки, если бы был киской, которая позволяла чему-то добраться до него. Черт возьми, нет, он выжил, потому что у него было все, что нужно. Правильный материал, выносливость, умственная стойкость или любое другое дерьмо, которое вы бы пожелали. У него была миссия, и для него, и для его отца цель оправдывала любые средства.
Она бросила на него быстрый взгляд, как будто боялась смотреть на него слишком долго.
– Эти татуировки, – сказала она, задыхаясь. – Когда ты их сделал?
Значит, ей понравились татуировки. Ну, женщинам часто они нравились, а он был достаточно бесстыден, чтобы наслаждаться вниманием. Особенно когда они предлагали лизать их.
Он посмотрел на чернила на груди и руках.
– За многие годы. Некоторые на заданиях, некоторые на базе, – он встретил ее пристальный взгляд и выдержал его. – Они тебе нравятся?
Она покраснела еще сильнее и отвела взгляд, заправляя прядь волос за ухо, чтобы они не лезли в глаза, и откашлялась.
– Они очень милые.
Хммм. Интересно. Они ей более чем нравились, это было ясно. Хорошо. Он мог бы использовать это, если бы собирался идти вперед с планом, который уже был в значительной степени заключен в его голове.
Медовая ловушка. И мед – это он сам.
– В любом случае, – продолжала она, неловко сложив руки на животе. – Дверь в коридор заперта, и я не могу ее открыть. И мне действительно нужно вернуться домой. Так что, если мы закончили здесь...?
Правильно, например, играть в эти игры. Рассказать ей правду о своей миссии было невозможным, поэтому ему пришлось придумать, как удержать ее здесь, чтобы не отпугнуть и дать ему время осуществить этот план соблазнения.
Может быть, сказать ей, что «это не свидание» было ошибкой.
Он одарил ее одной из своих легких, непринужденных улыбок, от которой обычно цыпочки млели, и бросил свою термомайку на кровать рядом с собой.
– Должно быть, с дверью что-то не так. Я взгляну, в чем дело, через секунду. Но, эй, куда спешить? – ее взгляд вернулся к нему, и он снова задержал его, убедившись, что улыбка прочно приклеилась к его лицу. – Не хочешь присесть и поговорить?
* * *
Он улыбался ей. Впервые с тех пор, как он поднял ее с кровати и вынес из окна, он улыбнулся ей. И Боже... это была та же восхитительная, ленивая, сексуальная улыбка, которую она помнила много лет назад. Словно восход солнца медленно ползет над горизонтом, прогоняя тени и обещая тепло.
Боже милостивый! Ты безнадежна.
О да, так и есть. Полностью. Ее бедное сердце снова и снова билось в груди, и она ничего не могла с этим поделать. Особенно сейчас, когда на нем не было ничего, кроме джинсов, скульптурных мышц, загорелой кожи и татуировок.
Он был воином. Раздетый он был как бог.
Мускулистые плечи и грудь; жесткий, рельефный пресс; мощные бицепсы. Россыпь темных волос на груди. Просто... идеальный мужской образец, созданный специально для того, чтобы сводить с ума женские гормоны и вызывать примитивные реакции. Сила, мужественность, охотник, который будет держать свою пару и их детей сытыми в холодную зиму. Который защитит их от любого, кто захочет причинить им вред.
Возьми себя в руки, идиотка. Как будто ты никогда раньше не видела голого мужчину.
Полуобнаженного. Конечно она видела. По телевизору и в кино. Что, конечно, не в счет, но все же. Это был ее выбор. Свидания никогда не занимали в ее жизни первого места, и она была более чем счастлива.
Она моргнула, не в силах отвести взгляд от него и его завораживающих татуировок. На его груди был изображен орел с распростертыми крыльями и трезубцем позади него, наряду с вьющимся, черным племенным рисунком, который окружал одну грудную мышцу. Там тоже были звезды и какие-то надписи, которые она не могла разобрать. Но это еще не все. На правом бицепсе виднелась еще одна с племенным орнаментом и множеством зазубренных краев, которые обвивались вокруг его локтя, пронзая его длинное мускулистое предплечье. Там было что-то похожее на скелет лягушки, переплетенная орнаментом, что было странно. Его левая рука представляла собой буйство красок в азиатском стиле, с водой, драконом и, как ни странно для такого мужественного парня, цветами. Хвост дракона спускался вниз и обвивался вокруг предплечья, которое, должно быть, было намеком на цвет, который она видела ранее.
Он носил цепочку на шее, и на ней, прямо между грудей, висели... жетоны. Это были его жетоны, потому что он был военным. Господи, почему это так чертовски сексуально?
Ты пялишься. Остановись.
Она снова моргнула. Он что-то сказал, не так ли? Что это было? Черт, она была смешна. Он был просто человеком, а татуировки – просто чернилами. Ничего, что оправдывало бы такую ее реакцию. Конечно, она любила его много лет, но это граничило с глупостью.
Оливия с трудом взяла себя в руки, хотя ей было трудно противостоять этой красивой, сексуальной улыбке, а в его голубых и зеленых глазах блестели веселые искорки.
Что, если он знает, почему она покраснела и уставилась на него? Что, если он догадается, что она за него готова умереть?
Думаешь, он еще не понял этого?
Ее румянец стал еще жарче. О да, он догадался. Нельзя сказать, что мужчина, который так выглядит, не знает, когда он привлекает женщину. Что было совершенно неловко. Особенно когда он не чувствовал того же.
На этот раз она заставила себя выдержать его взгляд и попыталась успокоить сердцебиение.
– Что ты сказал? Прости, я пропустила.
Его улыбка была разрушительной, давая ей понять, что он точно знал, почему она пропустила его вопрос.
– Я сказал, что спешить некуда. Почему бы нам не присесть и не наверстать упущенное?
Оливия, не обращая внимания на румянец на щеках, притворилась, что никогда не замечала, как открыто смотрит на его тело.
– Наверстать упущенное? О, но разве тебе не нужна информация?
Он пожал одним из своих массивных плеч.
– Это может подождать. Сначала я хотел бы услышать все о том, чем ты занималась все это время.
А, точно. Это казалось немного странным после того, как он был так серьезен и настаивал на том, что хотел от нее какую-то информацию. С другой стороны, они не видели друг друга десять лет, и было бы неплохо поговорить с ним.
Итак, он похитил тебя из твоей спальни в четыре утра, на бешеной скорости поехал сюда, затащил в эту комнату, требовал информацию и теперь совершенно счастлив откинуться назад и наверстать упущенное время? Тебе не кажется, что что-то не так?
Все это было немного странно, но опять же, это был Вульф. Она так давно его не видела, и если он хочет поговорить, то и она тоже. Да, она действительно хотела вернуться до того, как все поймут, что ее нет в спальне, так что им не придется долго болтать, но... Ну, когда она в последний раз сидела и болтала с другом? У нее не было много друзей, с которыми можно было бы поболтать.
Она сглотнула, пытаясь смочить пересохший рот.
– Окей. Но я не могу остаться надолго.
– Эй, сейчас пять тридцать утра. Никто не узнает, что тебя там нет, – он кивнул на дверь в гостиную. – Пойдем сядем. Не знаю, как ты, а я бы не отказался от еще одного кофе, – еще одна вспышка улыбки, от которой сводило пальцы ног. – Если только ты не хочешь чего покрепче и открыть шампанское?
Она чувствовала, как уголки ее рта приподнимаются в улыбке, потому что ничего не могла с собой поделать.
– Хорошая мысль, но нет. Это немного рано для меня.
– Ты уверена? – одна прямая темная бровь приподнялась. – Похоже на дорогое французское дерьмо. Стыдно тратить его впустую, верно?
Обычно она не пила. Иногда она выпивала бокал вина за едой, но в основном предпочитала воду. Ее мать была большой любительницей выпить в доме, и, увидев, к чему это привело, Оливия решила воздержаться от алкоголя.
– Я не любитель выпить, – сказала она. – Из-за мамы и все такое, – он знал о ее матери и ее возможном самоубийстве, когда Оливии было тринадцать. Она говорила с ним об этом на протяжении многих лет.
Он нахмурил лоб.
– Да, но ты не твоя мать, Лив. Я тебе уже говорил это. Один маленький глоток не превратит тебя в алкоголика.
Конечно, она не ее мать. Она провела последние пятнадцать лет своей жизни, убеждаясь, что она не ее мать.
– Знаю.
– Вот именно, – он прошел мимо нее, направляясь к двери спальни. – Давай сядем. Сделаешь один глоток и посмотрим, что ты думаешь.
Она последовала за ним, стараясь не замечать, как низко висят джинсы на его стройных бедрах. Или играют мускулы на его прекрасной спине. Или что у него есть еще одна татуировка на спине и между лопатками. Замысловатый черный узор из стрел и спиралей, стреляющих вверх и в стороны. Это было прекрасно, просто прекрасно.
Что они означали, все эти татуировки?
Ей хотелось прикоснуться к ним, провести пальцами по контурам, узнать историю каждого из них…
Возможно, тебе не стоит садиться и болтать с ним. Тем более, что ты не можешь мыслить здраво, когда он рядом.
Разозлившись на себя, Оливия отвела от него взгляд. Ей нужно перестать вести себя так, будто ей снова пятнадцать. Господи, ей же двадцать восемь! Конечно, она была влюблена в него, как никогда, но это не оправдывало того, что она вела себя как дура.
В гостиной она снова села на диван, а Вульф направился к ведерку со льдом. Он взял бутылку шампанского, сорвал фольгу, открутил проволоку на пробке и просунул пальцы под пробку, готовясь вытащить ее.
Она бессознательно сгорбила плечи, ожидая щелчка.
Он заметил это и усмехнулся.
– Спокойно. Ты не поверишь, сколько раз я открывал пробки от шампанского.
– Неужели? Я думала, ты больше любишь пиво.
– Я люблю и пиво. Но шампанское хорошо сочетается с ... другими вещами, – в его глазах мелькнул озорной огонек, который никак не мог успокоить ее сердцебиение, заставляя задуматься о том, к чему еще хорошо подходит шампанское. Но она чувствовала себя слишком неловко, чтобы спросить, поэтому ничего не сказала, просто наблюдала, как он откупорил пробку и плеснул немного шипящей жидкости в один из фужеров.
– Черт возьми, – пробормотал он, опуская бутылку обратно в ведерко со льдом. – Оно розовое.
Она не могла не ухмыльнуться. Массивный воин – морской котик с изящным хрустальным бокалом розового шампанского – зрелище, которое не каждый день увидишь.
Вульф поднес бокал к губам и сделал глоток. Нахмурился. Затем он бросил на нее взгляд из-под длинных густых ресниц.
– Хочешь попробовать?
Он имел в виду шампанское, конечно, он имел в виду шампанское. Но ее мозг ушел не туда.
– Нет, спасибо, – ответила она, не в силах скрыть чопорность в голосе.
Он издал мягкий, грубый смешок.
– Серьезно? Даже не попробуешь? – он сделал пару шагов к дивану, его массивная фигура возвышалась над ней, прежде чем опуститься на корточки перед ней, протягивая бокал. – Давай. Поживи хоть немного.
Он был так близко, его тело было всего в нескольких дюймах от ее колен, и она могла видеть надпись на его татуированном торсе. Похоже, это была какая-то молитва, но она не собиралась изучать ее слишком усердно, потому что его близость делала с ней то, что она не хотела, чтобы он видел.
Ее ладони вспотели там, где они лежали на коленях, а пульс участился. Его жетоны закачались, и она не могла оторвать взгляд от его груди. Он не вытерся как следует, и несколько капель воды остались на его коже, одна из них соскользнула с левой стороны груди…
На самом деле, если подумать, может быть, ей действительно нужен глоток вина. Хотя бы для того, чтобы во рту не было сухо.
– Ладно, ладно, – она взяла бокал из его рук, стараясь случайно не коснуться его пальцев своими, потому что, если это случится, она, вероятно, прольет его на себя – или, что еще хуже, на него.
Он усмехнулся, продолжая сидеть на корточках, сцепив пальцы между коленями и наблюдая за ней.
Шампанское было ледяным и вкусным на языке, не слишком сладким, но с привкусом, который ей очень понравился.
Вульф поднял бровь.
– Тебе нравится?
– Да, на самом деле нравится.
– Отлично, – он снова поднялся на ноги, его движения были плавными. – Оставь себе бокал, а я возьму другой.
Оливия понимала, что должна возразить, что выпить целый бокал шампанского в пять утра – не лучшая идея. Но во рту у нее все еще было сухо. И вообще, было приятно иметь в руках что-то, с чем можно повозиться.
– Итак, – сказала она, когда он взял бутылку, – мне было жаль услышать о твоем отце. Я имею в виду, я не знаю, скорбишь ли ты о нем, особенно учитывая то, что он делал с тобой, но я просто хотела, чтобы ты знал, что я сожалею. И если ты хочешь поговорить об этом, что ж, я здесь.
Вульф ничего не сказал сразу. Он наполнил себе бокал, повернулся и развалился в кресле, в котором сидел раньше, поставив бокал на пол рядом со стулом.
– Да, спасибо, – в его голосе не было никаких эмоций, но это ничего не значило. Люди горевали по-разному, и она была не из тех, кто может судить.
– Ты ... хочешь поговорить об этом? – нерешительно спросила она.
Он выдохнул.
– Нет. Нет, не знаю, – его губы изогнулись в еще одной улыбке. – Я бы предпочел поговорить о тебе.
Она почувствовала, что снова краснеет. Да, она должна взять это под контроль. Он был ее другом, не более того.
Опустив взгляд на стакан, который держала в руках, чтобы не видеть его великолепной обнаженной груди, она рассеянно потерла большим пальцем ножку фужера.
– Ты уже все знаешь. Мои письма были довольно понятны.
– Конечно, но я хотел бы услышать это от тебя. Ты ведь училась в колледже? Ты всегда говорила мне, что хочешь этого. Но ты говорила, что изучала не историю.
Она вспомнила их разговоры в библиотеке. О будущем и своих мечтах для себя. Она всегда хотела поступить в колледж, чтобы изучать историю, в то время как он всегда ясно давал понять, что хочет поступить на флот и стать морским котиком, как и его братья. Потом он найдет себе жену и остепенится, потому что хочет иметь собственную семью.
– Нет, не историю. Я изучала бизнес, потому что папа сказал, что это будет более полезно, и так как он финансировал мое обучение…
– Но тебе это в итоге понравилось, не так ли?
– Честно говоря, не с самого начала, – она подняла бокал и сделала еще глоток вина, позволив ему зашипеть на языке. – Но в конце концов мне понравилось. И папа был прав, в конечном итоге это оказалось полезным, – возможно, она и сожалела, что не написала кое-какие исторические работы, но деловые темы не были ей неинтересны. И у нее это хорошо получалось.
– Что случилось потом? – он склонил голову набок, глядя на нее взглядом, который она не могла понять. – Как прошли стажировки?
После получения диплома она прошла стажировку в разных компаниях, и все это было частью плана ее отца, чтобы она начала работать в «DS Corp.».
– О, это было здорово. Это был отличный опыт и прекрасная возможность расширить свои навыки. Я работала с потрясающими людьми.
Он издал один из тех мягких смешков.
– Блин, ты говоришь так корпоративно.
– Думаю, в последнее время я довольно корпоративный человек.
– Кроме твоей монашеской ночной рубашки.
Она улыбнулась, не в силах устоять перед проблеском веселья в его глазах.
– Я думаю, что надевать юбку-карандаш и каблуки в постели немного неудобно.
