Текст книги "Миллиардер под прикрытием (ЛП)"

Автор книги: Джеки Эшенден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

– В таком случае у тебя есть три варианта. Первый, ты останешься здесь и проведешь следующие несколько часов запертой в автомобиле. Второй, ты охотно пойдешь со мной наверх, где есть кровать, ванна, где ты можешь согреться и поспать пару часов. Третий, я поднимаю тебя, снова перекидываю через плечо и несу наверх, нравится тебе это или нет.

Ладно, теперь она начинала злиться из-за ситуации и из-за проклятого времени. Она не собиралась позволять ему безнаказанно шокировать ее таким образом, без каких бы то ни было объяснений. Друзья не делали этого, они… просто не делали.

Она встретилась с ним взглядом и вздернула подбородок.

– Я останусь здесь, большое спасибо.

Глава Вторая

Оливия сидела на заднем сиденье машины, одетая только в эту дурацкую белую монашескую одежду, скрестив руки на груди и решительно вздернув подбородок, что говорило ему, что она не сдвинется с места ни при каких обстоятельствах.

Он помнил это в ней. Она могла быть упрямой, когда хотела. Очень, очень упрямой. Не то чтобы она когда-нибудь поднимала много шума. Она просто упиралась пятками в землю и не двигалась с места, как гребаный мул.

У нее есть причина, придурок.

Ну, конечно. Но разве он не обещал ей все объяснить? Он просто хотел пойти туда, где было тепло и уютно, и, что более важно, где их никто не потревожит.

Черт, чем дольше они пробудут здесь, в гараже, тем больше шансов привлечь к себе внимание. И после того, как за ними довольно решительно следили из особняка де Сантиса, Вульф не был готов рисковать.

Тайник, в который он привез Оливию – отель, – сработал бы только в том случае, если бы их не заметили, и чем больше времени проходило, тем ближе становилось к обычному рабочему дню, а это означало, что служащие отеля скоро будут идти на работу и шансы столкнуться с ними будут выше.

Он должен был переместить ее, и он должен был это сделать прямо сейчас, а не ходить вокруг да около со всеми этими объяснениями. Главным образом потому, что у него не было времени подумать, какое объяснение ей дать.

Стратегия никогда не была его коньком – он оставлял это умным парням – и, как правило, уходил от инстинктов и того, что происходило здесь и сейчас. Он просто надеялся, что достойное объяснение придет ему в голову, как только он украдет Оливию, но этого пока не произошло.

Похоже, ему придется воспользоваться третьим вариантом.

Что еще больше привлечет внимание, если она закричит.

Верно, но ничего не поделаешь. Он просто должен убедить ее не кричать.

Пробормотав проклятие себе под нос, он подошел к машине, наклонился и схватил ее за бедра.

– Эй! – она запротестовала, вскинув руки и сильно ударив его по груди. Ее обычно спокойный голос стал взволнованным, и резкий свет гаража смыл все краски с ее кожи, делая ее еще бледнее, чем обычно. – Я же сказала, что хочу остаться здесь.

– Да, но я передумал. Вариант один – больше не вариант, – крепче сжав ее в объятиях, он начал вытаскивать ее из машины.

– Вульф прекрати! – руки на его груди сильно надавили, и внезапно ее колено уперлось в очень важную часть его анатомии.

Он легко мог бы избежать этого колена. Вытащить ее из машины было так же легко, как устрицу из раковины. Он мог бы схватить ее за руки, перекинуть через плечо и без проблем отнести к служебному лифту, которым собирался воспользоваться.

Но он этого не сделал. Потому что, когда он посмотрел в ее бледное лицо, его, как пуля, пронзающая Кевлар, поразило, что это Оливия. Девушка, с которой он познакомился в тот день, когда его пригласили в особняк де Сантиса, которая стала его другом, первой, с кем он познакомился.

Его отец поощрял дружбу, говоря ему, что быть как можно ближе к де Сантису означает быть ближе к тем, кого он любит, включая его дочь.

Однако Вульф не ожидал, что Оливия ему понравится. Он думал, что она будет избалованной девчонкой, принцессой высшего общества с огромным трастовым фондом в придачу к ее огромному чувству собственного достоинства. Но она была совсем не такой.

Она была серьезна и с широко раскрытыми глазами. Она интересовалась им, его мыслями и мнениями, как никто другой. Как будто он хотел сказать что-то стоящее. Она относилась к нему, как к умному, и, поскольку ему всегда говорили, что его сила не в этом, ему это нравилось. Вероятно, гораздо больше, чем было полезно для него.

Она ему нравилась.

Он также не ожидал, что она останется его другом все те годы, что он провел на флоте, усердно тренируясь, чтобы последовать за своими братьями в морские котики. По-видимому, она не обращала внимание иногда даже на месяцы тишины, когда он был на заданиях, она продолжала поддерживать с ним контакт, как напоминание о реальной жизни, когда война заставляла его почувствовать, что мир пошел в ад.

Но теперь мир не катился к черту, он держал в объятиях Оливию, и в его сознание начали вторгаться другие вещи. Например, тепло ее соблазнительного маленького тела, впитывающегося в его ладони там, где он сжимал ее бедра, и слабый запах клубники. Очень легкий намек на розовый цвет через чистый хлопок ее нелепой ночной рубашки, прямо там, где ее соски…

Ток прошел по его спине, и прежде чем он успел подумать, что, черт возьми, он делает, он отпустил ее и попятился от нее, его сердце билось странно быстро.

Темно-синие глаза Оливии расширились, очевидно, она была так же удивлена, как и он. На секунду ему показалось, что он не может смотреть ни на что, кроме хлопка ее ночной рубашки, как будто он снова пытался увидеть тот розовый оттенок. И, может быть, если он посмотрит ниже, он увидит…

Блядь. Что с ним? Это же Оливия, девушка, с которой он дружил. Которая никогда его не привлекала, ни разу.

Ты был на задании слишком долгое время.

Это точно. Шесть месяцев, а затем ему пришлось взять отпуск из-за смерти отца. Он сказал братьям, что прекратил все это, что вернулся на базу после того, как вся эта директорская фигня с «Тейт Ойл» закончилась. Но он этого не сделал. На самом деле последнюю неделю он провел в Нью-Йорке, притворяясь преданным солдатиком де Сантиса, как настаивал его отец много лет назад.

Но у него не было времени на женщин. Ни одной ночи. Господи, шесть месяцев без траха – долгий срок. Должно быть, это заставило его реагировать на нее. Не потому, что его внезапно потянуло к Оливии.

Разозлившись на себя и быстро теряя терпение от всей этой проклятой ситуации, Вульф нахмурился.

– Вылезай из машины, Лив. И к твоему сведению, ты не захочешь связываться со мной прямо сейчас.

Она моргнула, и прошло мгновение, когда он подумал, что она не собирается выходить, и понял, что не знает, что делать дальше. Но наконец она выдохнула и вылезла из машины, разглаживая свою дурацкую ночную рубашку и заправляя длинные прямые каштановые волосы за уши.

– Хорошо, – сказала она, успокоившись. – Пошли.

Не раздумывая, он схватил ее за руку, желая быть уверенным, что она следовала за ним, а не решила сбежать. И снова странный ток пробежал по его спине. Но на этот раз он стиснул зубы и повернулся к двери, ведущей к служебному лифту.

Она напряглась, когда его пальцы сомкнулись вокруг ее руки, что разозлило его безо всякой причины.

Она имеет полное право злиться, учитывая то, как ты ее таскаешь.

Да, и он не хотел, чтобы его гребаная совесть проявила себя прямо сейчас. Не тогда, когда у него были очень важные дела.

Оливия послушно следовала за ним, и, к счастью, служебный лифт был уже на их этаже, так что они смогли войти в тот момент, когда он нажал кнопку.

– Могу я спросить, где мы? – спросила Оливия, когда двери закрылись.

Он подошел к клавиатуре у двери и быстро набрал код, который ему дали. Это приведет их на нужный этаж без остановки.

– Отель. Джеймс.

Он мог бы отвести ее в другое маленькое убежище, но не хотел, чтобы кто-нибудь знал об этом, поэтому ему пришлось искать другое место, куда привезти ее. В отличие от братьев у него не было собственности в Нью-Йорке, и он даже обдумывал просто отвезти ее в какой-нибудь дешевый мотель в Бруклине. Но безопасность таких мест всегда вызывала беспокойство, так что это был не идеальный вариант. Но, к счастью, один из его приятелей-котиков, которому он безоговорочно доверял, происходил из богатой семьи владельцев отелей и предложил ему номер в семейном отеле. Конечно, Джейс думал, что Вульф хочет тайком привести девушку, чтобы провести с ней пару дней, но на самом деле он не знал, что это потому, что Вульф собирается похитить дочь Чезаре де Сантиса и допросить ее. Джейс мог бы дать ему другой ответ, если бы знал об этом.

– Джеймс, – эхом отозвалась Оливия. – Окей.

Когда лифт дернулся и начал подниматься, Вульф отступил от клавиатуры, снова окинув ее взглядом. Она стояла в задней части кабины лифта, скрестив руки на груди, и выглядела очень спокойной. Но он заметил, что она слегка дрожит.

Дерьмо. Конечно, ей будет холодно. На ней не было ничего, кроме этой проклятой ночной рубашки, даже туфель. Нахмурившись, он посмотрел на ее босые ноги. Лифт был почти из голого металла, который, должно быть, казался ледяным для ее кожи.

Тренировка приучила его к физическому дискомфорту, поэтому он без колебаний снял куртку и накинул ей на плечи. Она была огромной, подол доходил до середины бедра, но, по крайней мере, была теплой.

– Спасибо, – сказала она, и, учитывая, что она не протестовала, ей, должно быть, было чертовски холодно. – Ты очень заботливый похититель.

Он прислонился к стене лифта рядом с ней.

– И ты все это очень хорошо воспринимаешь. Кроме той штуки в машине.

Она пожала плечами.

– Какой смысл поднимать шум? Вряд ли я сейчас сбегу, не так ли? Не тогда, когда я только в ночной рубашке. И кроме того, – она тоже прислонилась к лифту, повторяя его позу, – это ты. Не знаю, зачем ты меня похитил, но вряд ли ты отправишь мой палец в спичечном коробке моему отцу в обмен на выкуп.

Его не должно было раздражать, что она относится ко всему этому так просто. Но по какой-то причине он был раздражен. Ради Христа. Он был гребаным морским котиком, который похитил ее из постели посреди ночи. Разве у нее не должно хватить порядочности хотя бы немного испугаться его? Да, они были друзьями, так что он не был для нее незнакомцем.

Но все же. На самом деле она его не знала. На самом деле, учитывая все секреты, которые он хранил, как от своей семьи, так и от нее, он мог быть незнакомцем для нее.

При этой мысли в груди у него все сжалось. Как будто он раскаивался во всей той лжи, которую наговорил ей. Глупо было это чувствовать. Отец предупреждал его об опасности привязанности, и он очень старался этого не делать. Хотя было трудно. Особенно когда она была такой искренней.

Проклятие. Он не должен думать об этом. У него не было времени.

– Откуда ты знаешь, что мне не нужен твой палец? Возможно, спичечный коробок уже готов.

Оливия бросила на него взгляд, который говорил о том, что она нисколько не боится того, что он может ей сказать.

– Конечно.

Она ведь не воспринимала это всерьез, не так ли? Что было здорово, когда дело доходило до того, чтобы убедиться, что она в безопасности, но не так здорово, когда дело дойдет до допроса ее о расписании де Сантиса. Она захочет знать, почему он спрашивает ее, и, если он скажет ей правду, она ни за что не сдастся без боя, друг он или нет.

Может, Чезаре де Сантис и преступник, но Оливия его любит. Она не хотела бы, чтобы он умер. И это сделает получение от нее информации несколько проблематичным.

Эта мысль не улучшила его настроения.

Он нахмурился.

– Не устраивайся поудобнее, Лив. Ты здесь не просто так.

– Очевидно, я здесь не просто так. Иначе меня бы здесь вообще не было, верно? И я предполагаю, что это было не просто потому, что ты был по соседству и подумал зайти и поздороваться.

В ее голосе слышалось веселье, которое проникло ему под кожу, подкалывая его. Много лет назад она ласково дразнила его – чтобы заставить улыбнуться, как она говорила, – и он находил это милым. Главным образом потому, что люди боялись его, боялись его роста и манер, и их первой реакцией было убраться с его пути. Только не Оливия. То, что у нее хватило ума дразнить его, было... освежающим.

Сейчас он не находил это освежающим.

– Нет, – отрезал он. – Это не потому, что я был поблизости. И ты должна быть обеспокоена этим больше, чем сейчас.

Уголок ее розовых губ приподнялся в улыбке.

– Ладно, я тебя поняла. Я дрожу в моих ботинках.

Иисус Христос. Неужели эта женщина действительно смеется над ним? Что, черт возьми, она думала здесь происходит?

– Между прочим, – продолжила она, явно не имея ни малейшего представления о том, как глубоко она увязла в этом дерьме. – Я ценю все усилия, которые ты приложил, чтобы привести меня сюда, поверь мне. Но если бы ты хотел спросить меня о чем-то, то мог бы просто отправить это по электронной почте, – ее улыбка, казалось, умоляла его присоединиться к шутке. – Не было необходимости похищать меня глубокой ночью и все такое.

Прошло много времени, прежде чем Вольф задумался, что, черт возьми, он должен сказать на это, потому что все, что он скажет в этот момент, изменит их отношения. И он был уверен, что как только начнет задавать ей вопросы об отце, она не найдет это и вполовину таким забавным, как сейчас.

Он смотрел на нее без улыбки, давая понять, что это далеко не шутка.

– Как ты думаешь, что здесь происходит, Лив?

Ее взгляд вспыхнул из-за его тона, и она нервно подтянула его куртку.

– Ты хотел поговорить со мной? Я не знаю, почему ты пошел на всю эту возню для того, чтобы сделать это, но я предполагаю, что у тебя есть свои причины.

– И они тебя совсем не интересуют?

Она нахмурилась.

– Конечно, интересует. Но ты сказал мне, что собираешься объяснить. Так вот чем мы сейчас занимаемся, да? Мы уже в этом отеле, а потом ты объяснишь, почему я здесь, и отвезешь меня домой.

Если бы все было так просто. Но если бы все было так просто, ее бы здесь не было. Она бы все еще лежала в постели и блаженно спала.

– Да, – сказал он, потому что это все, что он мог сказать. – Конечно. Именно это я и собираюсь сделать.

Лифт резко остановился, двери открылись.

Вульф протянул руку, чтобы удержать ее, затем высунул голову, чтобы проверить коридор. Все было чисто.

Он мотнул головой в сторону двери.

– Пошли.

Между бровями у нее залегла складка, но она, не колеблясь, вышла из лифта в коридор.

Это был типичный пятизвездочный отель с толстыми темными коврами и белыми стенами, весь шум поглощался густой тишиной роскошной мебели и дорогой звукоизоляцией.

– Следуй за мной, – приказал он, идя по коридору и глядя на номера на дверях. Оливия молча шла рядом с ним, пока он не дошел до конца и не нашел нужный номер комнаты.

Дверь номера была приоткрыта и подперта небольшой стопкой полотенец, как и обещал Джейс, так что ему оставалось только войти.

Он жестом пригласил Оливию войти первой, и только когда дверь с глухим стуком захлопнулась за ними, он выдохнул, не осознавая, что задержал дыхание.

Слава Богу, первая фаза его плана была завершена. Она была здесь. И так как он сбросил хвост, он был уверен, что никто не обнаружил, куда они направлялись, что означало, что она была в безопасности. Теперь настало время второй фазы.

Он последовал за Оливией по короткому коридору в комнату, которая оказалась огромным угловым номером с большими окнами, выходящими на Центральный парк. В гостиной были чисто белые стены и толстый ковер угольного цвета. У окна стоял диван, а рядом – низкий журнальный столик со стеклянной столешницей, заваленный журналами. Обстановка и мебель выглядели дорогими и роскошными, цвета приглушенного серебра, серого и белого, по-видимому, чтобы привлечь внимание к виду парка прямо за окном.

Потом он заметил, что рядом с диваном стоит ведерко со льдом, в котором охлаждается шампанское, а на кофейном столике стоят два бокала с шампанским и корзинка с чем-то вроде особенной еды. Свечи были зажжены – от них пахло ванилью.

Вульф никогда не был романтичным парнем, из-за чего Джейс сам решил попытаться создать настроение. К сожалению, Вульф был здесь не ради романтики.

– Ух ты, – пробормотала Оливия, подходя к кофейному столику и глядя на подарочную корзину и шампанское в ведерке со льдом. – Я..., – она замолчала и повернулась к нему. Что-то сверкнуло в ее темно-синих глазах…

Вот дерьмо. Неужели она думает, что все это для нее?

– Все не так, как кажется, – коротко ответил он, прежде чем она успела что-то понять. – Это не свидание или что-то в этом роде.

На ее лице мелькнула какая-то эмоция, хотя исчезла прежде, чем он смог понять, что это было, и она отвернулась.

– Нет, конечно, нет. Я так и не думала.

Черт возьми. Именно так она и подумала, не так ли? Что означало... Да, он не хотел думать о том, что это значит, особенно когда романтические отношения с Оливией де Сантис не входили ни в какие его планы.

Мысленно проклиная Джейса, Вульф подошел к мини-бару. На стойке стояла одна из этих причудливых капсульных кофеварок, и если ему что-то и было нужно в четыре, или в пять утра, так это кофе. Крепкий, черный и сладкий, как ад.

– Тебе сделать кофе? – он достал кружку с полки над машиной и поставил ее на стойку.

– Нет, спасибо.

Она казалась более подавленной, чем раньше, поэтому он повернулся, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Она села на диван, примостившись на самом краешке сиденья, обхватив руками колени и переплетя пальцы. Снаружи все еще было темно, и свет в глубине гостиничного номера был мягким, но даже так, он мог видеть тени под ее глазами. Теперь она выглядела усталой.

Возможно, ему не следует ее допрашивать, пока она не поспит еще пару часов.

– Ты хочешь пойти в постель? Еще немного поспать? – он кивнул в сторону спальни. – Мы можем поговорить позже, если хочешь.

Она покачала головой.

– Мне нужно вернуться домой..., – она машинально посмотрела на свое запястье, как будто там были часы, затем скривилась и оглядела комнату. – Который час?

– Уже пять часов, – он повернулся, чтобы закончить варить кофе, но все равно поставил кофе для нее, так как она нуждалась в нем. Особенно когда он сказал ей, что она не поедет домой. Потому она останется здесь, пока он не прикончит ее отца.

– О, в таком случае мне нужно быть дома к семи, – она вздохнула. – Боже, как ты думаешь, кто-нибудь видел, как ты нес меня? Не хотелось бы волновать папу.

– Никто толком не разглядел, – тот хвост был после того, как он посадил ее в машину, но, может быть, это была его паранойя, и ему показалось? Как бы то ни было, никто не видел, как они въехали в гараж, это точно.

Когда кофе был готов, он добавил немного сливок в чашку Оливии, затем пошел в мини-бар и достал маленькую бутылочку Хеннесси. Разлив бренди по двум чашкам, он взял обе, повернулся, подошел к ней и поставил чашки на кофейный столик.

Складка между ее бровями стала глубже.

– Спасибо, но я сказала, что не хочу.

Он схватил одно из кресел, подтащил его к кофейному столику и сел.

– Может, ты и не хочешь, но он тебе понадобится.

– Звучит зловеще.

Ладно, теперь пришло время поговорить серьезно.

Вульф встретился с ней взглядом. И удерживал его, пристально глядя на нее.

– Лив, ты здесь, потому что мне нужна информация. И я боюсь, что не отпущу тебя, пока не получу ее.

* * *

Оливия почувствовала, что ее сердце внезапно забилось быстрее. Странно, потому что он не сказал ничего особенно страшного. Если не считать того, что он не позволит ей уйти, но он же не может говорить об этом серьезно? Он мог быть довольно забавным парнем, когда хотел, и ей нравилось его спокойное чувство юмора, так что, может быть, это была какая-то тупая шутка?

С другой стороны, даже если он не шутил, разве он не знал, что, если ему понадобится помощь, она ее ему окажет? Не было необходимости во всем этом... похищении.

Она держала руки на коленях, онемевшие пальцы рук и ног начали наконец согреваться. Она чувствовала тепло его куртки на своих плечах, тяжелый вес успокаивал ее. Пахло чем-то темным и дымчатым, кедровым и кожей, и ей это очень нравилось. Она пахла им. Вульфом.

Он сидел напротив нее, слегка подавшись вперед, упершись локтями в колени, зажав между ними пальцы, и выражение его великолепных глаз было странно напряженным.

Она коротко рассмеялась, но тут же пожалела об этом, потому что смех прозвучал нервно в тяжелой тишине.

– Ты не позволишь мне уйти? Тогда ладно. Думаю, мне лучше рассказать тебе то, что ты хочешь услышать.

Он не улыбнулся.

– Пей кофе. Тебе не понравится то, что я скажу.

Впервые с тех пор, как он вытащил ее из теплой, уютной постели, ее охватило холодное сомнение. У нее не было времени волноваться о том, что он собирается с ней сделать, а потом, в машине, она действительно успокоилась. Потому что это был Вульф, ее друг. С которым она переписывала десять лет и который, как она знала, не причинит ей вреда.

Вульф, в которого она была влюблена с шестнадцати лет. Все это должно было быть шуткой.

Только сейчас он не улыбался и не смеялся. Его красивое грубой мужественностью лицо было совершенно серьезным, широкий рот сжат в жесткую линию. Его подбородок, потемневший от пятичасовой щетины, был напряжен, а в глазах сверкал огонек, который заставил в ней все натянуться.

И вдруг ей пришло в голову, что десять лет переписки не означают, что ты действительно кого-то знаешь.

Нуждаясь в кофеине, Оливия потянулась за чашкой с кофе. Он добавил туда сливки, что ей не понравилось, и когда она сделала глоток, то чуть не поперхнулась.

– Боже мой, что ты туда добавил? – спросила она, слезясь.

– Бренди, – он потянулся к своей чашке и сделал глоток, даже не поморщившись.

– Зачем?

– Я же сказал. Он тебе понадобится.

И снова не было улыбки, еще сильнее затягивая нить сомнения.

Она сделала еще один глоток кофе и на этот раз не поперхнулась, чувствуя, как алкоголь обжигает горло. Кроме того, она была одна в гостиничном номере с Вулфом Тейтом, и никто не знал, что она здесь.

И он не отпустит тебя, пока ты не дашь ему нужную информацию. Не забывай об этом.

Впрочем, паниковать не стоило, а она очень хорошо умела не паниковать. Отец всегда говорил ей, как он ценит ее холодную голову, так что не было причин терять ее сейчас.

– Хорошо. Ты продолжаешь это говорить. Думаю, тебе лучше сказать мне почему.

Вульф сделал еще один глоток кофе, чашка казалась крошечной в его огромной руке.

– У тебя есть доступ к расписанию твоего отца, верно?

– Да, я веду его расписание.

– А его электронная почта?

Она нахмурилась. Зачем Вульфу это знать?

– Да, у меня есть доступ. Зачем тебе это?

– Потому что мне нужна информация. У твоего отца много пальцев во многих пирогах, но есть один, который меня особенно интересует. У него есть контакт в Министерстве обороны, который смотрит в другую сторону, в то время как твой отец проделывает свои махинации с оружием через военных. Мне нужны доказательства их отношений.

Это не имело никакого смысла для Оливии. Зачем Вульфу это нужно? Разве он не должен был работать на ее отца? По крайней мере, последние десять лет.

Впрочем, это не имело значения. У ее отца не было никаких секретных правительственных контрактов, так о чем же он говорил?

– Я не знаю, что ты имеешь в виду, – она поставила чашку на кофейный столик. – Папа не замешан в махинациях с оружием. Он никогда этого не делал. И у него определенно нет контактов с Министерством обороны. Он ушел с поста генерального директора «DS Corp.» год назад. Он сейчас на пенсии, как ты знаешь.

Правда заключалась в том, что ее отец на самом деле не ушел на пенсию, его выгнали четверо сыновей, за что она до сих пор не простила своих братьев. Не то чтобы их это волновало. Ни отец, ни о она сама.

Но ее это устраивало. Они, очевидно, не знали, что такое верность семье, но она то знала. Может, ее отец и отдалился от своих сыновей, но, по крайней мере, у него есть она.

Вульф осушил чашку и со стуком поставил ее на стол.

– Я знаю только, что он занимается продажей оружия за границу. И не просто старые стандартные ракетные установки и тому подобное, а экспериментальное оружие. Он использовал военных, чтобы найти покупателей, и, как я уже сказал, он также платил некоторым правительственным чиновникам, чтобы они смотрели в другую сторону, пока он это делает.

Оливия слабо улыбнулась. Это было... безумие. В прошлом ее отец не был безупречно чистым, но это было много лет назад. Теперь он был на пенсии, проводил дни со старыми друзьями, занимался благотворительностью, играл в гольф и вообще наслаждался жизнью. У него было несколько деловых интересов на стороне, о которых она помогала ему позаботиться, но ничего похожего на то, что только что описал Вульф.

– Где ты это услышал? – она даже не пыталась скрыть удивления. – Потому что, от кого бы ты это ни услышал, это неправда. В смысле, ты работаешь на него уже десять лет, Вульф. Ты должен знать лучше.

Да, должен. Вульф вошел в семью де Сантиса в семнадцать лет, после того как ее отец предложил ему поддержку и убежище от ярости Ноя Тейта. Она до сих пор помнила, как впервые увидела его, мельком взглянув через дверной проем библиотеки, когда его проводили в кабинет ее отца.

Его присутствие в доме де Сантисов было тайной, поскольку все ненавидели Тейтов, а ее отец не хотел, чтобы стало известно, что он протянул оливковую ветвь младшему приемному сыну Ноя Тейта. Но никто не знал, что она была в библиотеке – во всяком случае, никто не обращал на нее внимания. Невероятно высокий, невероятно широкий молодой человек уже в семнадцать лет, с подбитым глазом и распухшей челюстью.

Волнение было редкостью в ее уединенной жизни, и, очарованная лишь мимолетным взглядом на закоренелого врага своей семьи и синяками на его лице, Оливия стала болтаться в библиотеке на случай, если снова увидит его. И конечно, на следующей неделе в то же время, она была там.

Через неделю после этого Вульфа провели в библиотеку, чтобы он подождал, так как у ее отца была назначена встреча, и она спряталась за дверью, чтобы никто не знал, что она там. И как только дверь закрылась, она осталась одна в библиотеке с одним из злых Тейтов. Это было страшно и в то же время волнующе. Безусловно, самая захватывающая за всю ее молодую жизнь.

Он изучал книжные полки, но как только дверь закрылась, он заметил ее, и его взгляд почти мгновенно встретился с ее. Она почувствовала это тогда, как молния ударила в грудь, зашипев от электричества. У нее перехватило дыхание, и только потом она осознала, что он не только великолепен, но и обладает самыми удивительными глазами, которые она когда-либо видела: один темно-синий, другой ярко-зеленый.

Он был удивлен, увидев ее, очевидно, не ожидая никого увидеть в комнате, и был еще больше удивлен, когда она представилась. Она пробормотала что-то о книге, которую читала, – о сборнике греческих мифов, которые любила, – не ожидая, что он поймет, о чем она говорит, или даже заинтересуется. Но он понял ее. Он спросил, какой ее любимый миф, и она ответила, что миф про Аида и Персефону. А потом он рассказал, что его любимым мифом был миф о Тесее и Минотавре. А потом они долго обсуждали различные мифы, и это было удивительно – и, вероятно, самый длинный разговор, который она когда-либо вела с кем-либо о вещах, которые ей нравились.

С тех пор она регулярно виделась с ним, когда он приходил в библиотеку повидаться с ее отцом. Он никогда не рассказывал ей о своей семье, лишь изредка упоминал о своих братьях. Только не об отце. Но она уже знала о воре Ное Тейте и о том, что он украл у семьи де Сантис. И вот Вульф пришел к Чезаре за помощью в уничтожении Ноя.

Итак, прошло десять лет, но Вульф задает ей эти... странные вопросы? В этом не было никакого смысла.

В глазах Вульфа появилось выражение, которое она не смогла расшифровать. Он ничего не сказал, лениво откинувшись на спинку стула. Он нетерпеливо провел рукой по своему короткому ирокезу, отчего у нее самой зачесалась ладонь, и посмотрел на нее с непроницаемым выражением лица.

– Значит, если у тебя есть доступ к его расписанию, ты все еще личный помощник своего отца, верно? – спросил он наконец. – Я имею в виду, то же самое ты говорила мне в своих письмах.

Ха!. Еще один странный вопрос. Она сказала ему это давным-давно.

– Да. Как я уже сказала, я составляю его расписание, помогаю ему с делами и тому подобное.

– Хорошо, хорошо, – он наклонил голову, глядя на нее, и она почувствовала себя букашкой под микроскопом. – Что ты знаешь о Дэниеле Мэе?

Неприятное чувство скрутило ее изнутри. Дэниел был деловым партнером ее отца, с которым отец поощрял ее дружбу. Она даже ходила с ним на свидание, после того как Чезаре ее подтолкнул на это. Не то, чтобы оно было очень успешным. Дэниел казался довольно милым человеком, хотя и немного старше ее, но большую часть свидания он отвечал на телефонные звонки, что немного отталкивало.

Но какое это имеет отношение к Вульфу?

Может, он ревнует?

Оливия посмотрела на свои руки, ее сердце учащенно забилось. Какая глупая мысль. Конечно, он не ревновал. После неловкой оплошности, которую она допустила, увидев свечи и ведерко со льдом, его решительная реакция, безусловно, положила конец фантазиям, о том, что он что-то чувствует к ней.

– Дэниел просто папин друг, – сказала она, чувствуя, как неловкость усугубляется. – Не понимаю, почему ты задаешь мне эти вопросы.

Нуждаясь в движении, она встала с дивана, схватила пустые кофейные чашки и отнесла их к кофейной машине.

– Прости, что не могу помочь тебе, Вульф. Мне бы очень хотелось посидеть с тобой и поболтать, но, наверное, мне пора возвращаться.

Ответа не последовало.

Она обернулась.

Он сидел в кресле, вытянув перед собой свои длинные ноги и рассеянно проводя рукой по волосам. Длинный рукав его термоводолазки задрался, открывая вспышку цвета на загорелой коже запястья. Она заморгала. Это была татуировка?

Но прежде чем она успела хорошенько рассмотреть ее, он опустил руку и встал с кресла. Он молча прошел по короткому коридору, ведущему к двери комнаты.

Она последовала за ним, ожидая, что он откроет ей дверь. Но он этого не сделал. Вместо этого он остановился перед дверью, достал из кармана телефон и помахал перед ним карточкой номера, прежде чем пропустить ее через считывающее устройство. Зазвонил телефон, и он что-то напечатал на экране.

Ничего особенного не произошло, хотя она понятия не имела, чего ждет.

Он обернулся.

Она стояла посреди коридора, довольно узкого, а он был очень, очень высоким. И очень, очень широкий.

Он сделал пару шагов к ней, не сводя с нее глаз, возвышаясь над ней. Заставляя ее чувствовать себя маленькой и хрупкой. Это было волнующе, и она не знала почему, ее сердце так сильно забилось в груди.