Текст книги " Десятые звездные войны"

Автор книги: Джек Уильямсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 35 страниц)

Старый Хабибула вдруг испуганно завопил, рука его соскользнула со скобы. Конвульсивно вцепившись в ткань огненно–желтого свитера, он полетел сквозь тусклую пещеру, кружась, как живой спутник, вокруг находящейся в отдалении серебряной сферы резервуара с ракетным топливом.

– Помогите ему, капитан! – воскликнула девушка. – Он не привык к враждебным машинам.

Я включил ракету, настиг его и подтащил к тросу. Кожа его была мертвенно–бледной, и он дрожал всем телом. Он судорожно вцепился в скобу.

– Не говорите о таких машинах! – Голос у него был пронзительным, как трубный рев. – Но не думайте, что я испугался. Я встречал и преодолевал опасности куда более смертельные, чем любая космическая аномалия. Это просто… просто… просто… – Вцепившись в скобу, он задыхался и дрожал.

– Просто я немножко ослабел от смертельного голода и жажды. Я – несчастная морская свинка в отчаянном эксперименте. Драгоценная сыворотка Лилит вернула мне драгоценные годы, но и вернула ужасный аппетит.

– Мы и летим обедать.

Лифт поднял нас к кольцу полной гравитации. Мы вошли в пустой и темный зал кают–компании, однако Жиль Хабибула с болезненной улыбкой обнаружил, что его верные машины готовы нас обслужить. Он алчно набрал на клавиатуре компьютера наименования трех блюд.

Лилит отозвала меня в сторонку.

– Капитан, – медленно произнесла она. – Не следует ли вам заняться более важным делом? В таком случае, как сейчас, не будет ли лучше, если вы примете командование станцией?

Я не мог сказать ей, что она и старый Хабибула представляют для меня такую же проблему, как сама Аномалия.

– Возможно, вы не понимаете, в каком отчаянном кризисе мы находимся, – попытался объяснить ей я. – Одно неправильное действие вызовет панику. Пока что мои люди занимаются делом. Кетцлер – хороший молодой офицер. Ему нужен шанс показать себя.

Она не сводила с меня глаз.

– Понятно.

Она двинулась к столу, где уже сидел Жиль Хабибула, дожидаясь заказанных блюд.

– Если вы сейчас действительно не заняты, расскажите нам об Аномалии.

На лице её было странное выражение.

– Обо всем, что сможете.

– Первые пионеры добрались сюда тридцать лет назад, – начал я. – Они нашли этот «снежок» и небольшой рой камней. Куски железа двух–трех миль в поперечнике. Причем не просто железо, а сплав, да потверже, чем железо–никелевый сплав, характерный для состава обычных метеоритов. К тому же, в них обильно встречались прожилки более ценных металлов.

– Я читала статьи. – Она наклонилась над столом, и свет ламп превратил её рыжеватые волосы в золото. Она внимательно слушала, словно эти несчастные астероиды представляли какую–то первостепенную важность.

– Сколько их?

– Вот это как раз необычно, – сказал я. – Даже их количество – аномалия. Разведывательный корабль Легиона нашел здесь пять железных астероидов и три «снежка» вроде нашего. Когда сюда через пять лет прибыли шахтеры, они нашли только два «снежка», но зато шесть железных астероидов.

– Выходит, разведка допустила ошибку?

– Не похоже. Просто шахтеры натолкнулись на Аномалию. Они не остались, чтобы наблюдать за ней. Железные сплавы были слишком твердыми для их техники, а затем что–то произошло с груженным рудой кораблем.

Жиль Хабибула вздрогнул.

– Что? – Глаза цвета глины выпучились в мою сторону. – Что случилось с этим жалким кораблем?

– Это не совсем ясно. Это был мощный корабль, стартовавший с одного из камней с грузом металла и семьей шахтера на борту. Он успел отправить странное сообщение по лазерной связи – что–то насчет того, что звезды становятся красными. Он не прибыл в порт, и не обнаружено было никаких его следов.

– Смерть моя! – Его хриплый голос был прерван тремя дымящимися чашками с бульоном из водорослей и тремя коричневыми пирожками из дрожжевого теста.

Он набросился на еду так жадно, как будто машина предложила ему его драгоценную икру.

– Продолжайте, пожалуйста, капитан, – попросила Лилит. – Вы говорили о количестве астероидов.

– Прошло еще пять лет, прежде чем здесь высадилась еще одна колония рудокопов. Они обнаружили только один ледяной астероид – тот, на котором мы сейчас находимся. Однако на этот раз железных астероидов было девять.

Жиль Хабибула вопросительно посмотрел на меня, затем вновь занялся едой.

– Эти рудокопы располагали мощными атомными бурами. Они углубились в твердые сплавы, и некоторые из них нашли глубокие карманы с платиной и золотом. Потом сюда прибыли космические торговцы. Даже те, кто не добывал руду, а продавал воду, сколотили состояние. Они–то и построили станцию. Маленький метрополис.

Жиль Хабибула оторвался от еды. Он сидел, глядя на меня, с болезненной бледностью на круглом детском лице и тусклым сиянием в глазах цвета ржавчины.

– Вот как? – прошептала Лилит. – И…

– Они построили индустриальный комплекс на Магнетите. Так они назвали самый большой железный астероид – порт погрузки руды. Огромную атомную плавильню. Магазины для продажи и ремонта шахтных механизмов. Лазерофонный центр для связи со всеми рудниками и с обитаемыми планетами. Затем случилось неожиданное…

– Что? – Жиль Хабибула произнес это невнятно, рот у него был полон. – Как?

– Лазерные лучи перестали доходить. Связь между астероидами оказалась прерванной. К посадочной площадке возле плавильни как раз приближался танкер с кислородом. Экипаж сообщил, что астероид покраснел, замерцал и исчез.

Жиль Хабибула съежился, поперхнувшись бульоном. Бульон разлился по столу и стал капать на его колени.

– На этом разработки прекратились, – сказал я. – Половина людей и почти вся колония исчезли. Уцелевшие разбежались. Даже этот астероид был покинут, пока здесь не появился Легион. Командор Кен Стар установил бакен.

– Я знаю Кена Стара. – На круглом лице Жиля Хабибулы появилась розовая улыбка. – Это младший сын Джона. Помню, как много лет назад он приносил мне игрушки для починки. Я тогда нес службу в Пурпурном Холле на Фобосе. У меня мурашки бегут по коже, когда я думаю, что Кен находится в этой жуткой Аномалии и сражается с враждебной машиной. Я люблю Кена Стара.

– Капитан, продолжайте, пожалуйста, – вмешалась встревоженная Лилит. – Расскажите нам об Аномалии все, что знаете.

– В штабе Легиона получили сведения об исчезновении камней. Командор Кен Стар отправился туда на разведывательном корабле. Как раз по их курсу из Края Света выскочил новый железный астероид. Кен Стар опустился на него и нашел обломки исчезнувшего грузового корабля.

Старый Хабибула вытирал пролитый бульон бумажной салфеткой. Он не шевелился, и маленькие глазки глядели на меня как два мокрых камешка.

– Во имя жизни? – прохрипел он. – Где побывал этот несчастный грузовой корабль?

– Это никому неизвестно. Кен Стар высадился на астероид. Его доклад находится в архивах станции, но он не решил ни одной загадки. Он нашел тела членов исчезнувшей семьи, замерзшие и твердые как железо. Он обнаружил дневник жены шахтера, однако тот ничего не дал.

– Что там было написано?

– Ничего интересного. Начинается он с истории семьи – у нее были предчувствия смерти и она хотела, чтобы дети знали, кем они были. Муж у нее пострадал в аварии на шахте, она пыталась вылечить его. Затем краткие сведения о полете – скорость, местонахождение, тоннаж груза, расход воды, еды и кислорода. Лишь последние записи не совсем обычны. Что–то происходило со звездами. Они гасли.

Старый Хабибула вздохнул.

– Какой смертельный ужас мог погасить звезды?

– Этого жена шахтера не знала. У нее и так хватало забот. Она боролась за жизнь своей семьи. Однако она записала, что грузовой корабль сбился с курса и дрейфует во тьме. Она записала, что они ведут наблюдения с помощью радара и обнаружили впереди объект. Объект приближался к ним. Они попытались дать сигнал, но не получили ответа. На этом записи в дневнике кончаются. Грузовой корабль не имел дюз.

Комментируя дневник в докладе, Кен Стар пришел к заключению, что объект был железным астероидом. Женщина и её семья погибли в столкновении. Однако Кен Стар даже не мог предположить, где это произошло и что случилось со звездами.

Собственные его гравитационные двигатели отказали после того, как он покинул этот железный астероид. С помощью посадочных дюз он доплелся до нашего «снежка». Аномалию он назвал Краем Света и остался для наблюдения за камнями. Спустя некоторое время его первому помощнику удалось отвести поврежденный корабль в такое место, откуда можно было послать сигнал бедствия. Когда пришла помощь, Стар отправился добывать оборудование для бакенов и обсерватории. Заинтересовать кого–нибудь оказалось трудно. Эти странные камни – не более чем крупинки пыли во вселенной, а у людей всегда хватало проблем. Но, прибегнув к помощи Легиона, он добыл оборудование. К тому времени, когда он вернулся, камень, на котором погиб грузовой корабль, исчез, а его место заняли два других. Он вытянул этот астероид из центра Аномалии, хотя не так далеко, чтобы можно было жить на нем и не думать об опасности. Установив бакен, он провел на астероиде год, после чего отправился по другим делам.

С тех пор мы здесь. Я служу здесь четвертый год. Мы обслуживаем бакен. Мы наносим на карты камни, когда они появляются и исчезают. Сейчас их девятнадцать. Мы следим за приборами. Такова история Края Света.

Жиль проглотил последний кусочек пирожка и заморгал, глядя на меня.

– И что показывают ваши приборы сейчас?

– Приборы регистрируют всевозможные явления, – сказал я, – оптические, магнитные, гравитационные. Мы держим постоянную связь с приходящими и уходящими камнями. Мы следим за звездами под определенными углами через Аномалию и видим, как их изображения меркнут, а линии спектра смещаются к красному. Когда камни появляются и исчезают, наши магнитометры отмечают сильные магнитные бури. Движение камней и станции показывает существование гравитационных полей, гораздо более мощных, чем они могут создать своей массой. Эти гравитационные поля не дают каменному рою разлететься. Ни одного из этих эффектов я объяснить не могу.

Жиль Хабибула допил последнюю каплю бульона из последней чашки. Мгновение он сидел, глядя на зеленоватый след пролитого бульона.

– Вот он, ужасный облик природы, – засопел он вдруг. – Вот почему я люблю машины. Я не верю людям, однако смертельная природа – еще более опасный враг, чем люди. Она хуже неверной женщины. Как только вам кажется, что вы узнали правила игры, она меняет их. Те, кто считает, что природа добра, – просто романтичные дураки.

Он слизнул с угла рта коричневые крошки.

– Живые существа в сговоре против нас. Им нужны пища, пространство и власть. Чем ближе они к нам, тем более жестоким бывает конфликт. Знает жизнь, что даже наши драгоценные родственники достаточно опасны. Люди могут быть опаснее самой природы, если они постигнут чудовищные тайны этой коварной Аномалии…

Как бы там ни было, каждый из нас – между природой и человечеством, как между молотом и наковальней. Вот почему я предпочитаю машины. Они предназначены для того, чтобы служить нам. Они не участвуют в смертельном соревновании с нами, как живые существа. Они ничего не таят, как это делает природа. Они делают то, для чего построены, только и всего.

– Жиль, ты ошибаешься. – Лилит Адамс сидела, выпрямившись, за столом, глядя на тусклый черный череп на своем пальце. Красивая голова её была слегка запрокинута, а белое лицо хранило рассеянное выражение. Мне казалось, что она слышала голос Кена Стара, ведущего битву с Аномалией вдали от нас. – Я люблю природу. – Она взглянула на нас. Бронзовые глаза были темны. – Я люблю моря и поля Земли. Я люблю пыльные кратеры Марса и метановые ледники Титана. Я люблю бесконечную мглу пространства, даже если она глядит на нас из Края Света. Я не могу поверить, что это природная Аномалия.

– Мы уже думали над тем, что она может быть Артефактом, – согласился я. – Но за двадцать лет наблюдения мы не смогли установить, природная она или нет.

– Я думаю, теперь у нас появилась такая возможность. Я имею в виду враждебную машину.

– Смерть моя! – прохрипел старый Жиль Хабибула. – Не говорите об этой страшной машине!

– Думаю, без этого нам не обойтись. Не все машины сделаны человеком или придуманы человеком. Если враждебная машина является причиной Аномалии, она может быть хуже, чем люди или природа.

Мы вздрогнули, когда загудело переговорное устройство.

– К–к–к–капитан Ульмар! – Голос Кетцлера дрожал от усталости и напряжения. – Мы получили новое сообщение от командора Стара, сэр. С–с–с–стар говорит, что машина опять атакует. Она повредила «Искатель Квазара». Он пытается покинуть корабль, сэр.

– Спасибо, Кетцлер. Стар еще на борту?

– Думаю, что да, сэр, хотя сигнал внезапно прервался. Большинство его людей покинуло корабль на спасательной капсуле. Стар и несколько других остались прикрывать их. Однако капсула была разнесена на кусочки выстрелом из машины. – Я услышал, как он хрипит. – Ч–ч–что будем делать, сэр?

– Нести дежурство, – сказал я. – Обслуживать станцию.

Он помолчал, и я чувствовал раздирающие его сомнения.

– С–с–слушаюсь, сэр.

Я услышал гул встревоженных голосов, донесшихся из динамика. Хотя слова были невнятны, голоса звучали резко и возбужденно.

– Свет, сэр! – послышался голос Кетцлера. – Ясный свет в пространстве! Мы видим враждебную машину! – Ужас, звучавший в его словах, отразился в моем мозгу. Хотя мы с Жилем были уже на ногах, Лилит сидела, бледная и напряженная, глядя в тусклый череп на кольце, который мерцал рубиновыми глазами, словно гипнотизируя ее.

ТЕМНЫЙ ПУЗЫРЬ

Старый Хабибула и Лилит отправились со мной в северную обсерваторию. Хотя Хабибула был полупарализован страхом, она выглядела неплохо и спешила увидеть странный свет и враждебную машину. Я позволил им идти, потому что загадка их посещения еще не была решена. Я ощущал непонятную связь между принесенной ими проблемой и угрозой снаружи, между исчезающими в черном брюхе Аномалии астероидами и сильными астронавтами, исчезнувшими из флайера Скаббарда.

Дежурная команда в куполе при нулевой гравитации выглядела перепуганной. Они, казалось, приняли нас за механических захватчиков.

– Капитан, вы меня напугали, – неестественно рассмеялся руководитель команды. Там свет! Не знаю, что это такое.

Худой, похожий на привидение в кровавом свечении лампочек, он поднял малиновую руку, указывая на небо. Я тут же увидел свет, похожий на сияние желтой звезды, висевшей в черном колодце Края Света.

– Установленная величина – 2, 3, – хрипло произнес он. – Сейчас она увеличилась до 3, 6, но она достаточно яркая, чтобы мы могли видеть эту… вещь – Ручные ракетки подняли нас к зеленоватому сиянию проекционного экрана. Мы прицепились к холодному хромированному рельсу и стали глядеть на светящийся экран, увеличивающий полученное электронным телескопом изображение.

Здесь пятнышко света превратилось в крошечный ярко–зеленый диск. Сам экран был заполнен чуть зеленоватой тьмой. Руководитель команды наладил изображение. Замерцали и рассосались туманные тени, и мы увидели враждебную машину.

Жиль Хабибула глухо застонал. Я почувствовал, как Лилит вздрогнула и напряглась. По моей спине побежали мурашки.

– Машина! – Даже сейчас напряженный сдержанный голос казался спокойным. – Человек такую никогда бы не смог сделать!

– Ужасная машина! – прошептал Жиль Хабибула. – Чудовищная машина! Не уверен, что она мне нравится!

Величина машины была огромна. Я видел выступающие из её корпуса части, однако не мог назвать их мачтами, щупальцами или башнями. Они не вызывали никаких ассоциаций. Зеленоватые тени, отбрасываемые ими, закрывали то, из чего они выпирали.

– Машины всегда для чего–то предназначены. – Голос мой, хотя я и старался держать себя в руках, звучал хрипло. – Для чего предназначена эта?

– Для какой–нибудь гадости, – прохрипел Жиль Хабибула. – Сразу ясно, что её творцы преследовали злобные цели.

– Почему ты так считаешь? – произнесла Лилит. – Что ты можешь о ней сказать?

– Смертельно много! – Вцепившись в холодный поручень, Жиль дрожал. – Можно сказать, что машина была построена, так, чтобы она могла маневрировать в пространстве, даже в этой ужасной Аномалии. Можно сказать, что она предназначена для нападения и преследования других космических кораблей. Можно сказать, что её неизвестного оружия хватило на то, чтобы разделаться с «Искателем Квазара». Мы еще многое сможем сказать, когда увидим её в действии.

Ради сладкой жизни, взгляните! – Голос его превратился в дрожащий стон.

Взглянув на экран, мы увидели, что машина метнулась к угасающей звезде. Мы увидели длинный выступ – ни руку, ни кран, ни кабель, который, казалось, вознамерился схватить звезду. Звезда потускнела и угасла. Экран стал зеленовато–черным.

– Что случилось? – прошептала Лилит. – Куда она исчезла?

– Теперь там смертельно темно, – просопел Жиль Хабибула. – Ближайшая звезда была в тридцати миллиардах миль. Теперь коварная машина её погасила, и она черна, как само пространство. Но, во всяком случае, мы видели, как она действует.

– Что теперь ты скажешь, Жиль?

– Беда! – простонал он. – Ужасная беда!

Смотреть больше было не на что, и мы покинули купол. Я проводил Лилит и Хабибулу обратно в кольцо полной гравитации, а затем обошел дежурные посты. Мои люди были напуганы.

Неведомый свет угас. Приборы уже не обнаруживали враждебную машину. Сообщений от командора Стара не поступало. Только огромная электронная карта на стене цилиндра показывала, что Аномалия по–прежнему растет. Чернобрюхое существо становилось толще, пурпурные ноги вытягивались, яркая магнитная паутина распространялась вокруг нас.

Кроме карты, ничего больше не могло показать нам Аномалию, и это, пожалуй, было самым страшным. Только расчеты нашего дрейфа показывали, что мощные гравитационные поля затягивают нас все глубже в смертоносную паутину, невзирая на полную тягу наших дюз. На станции царил страх. Все ощущали невидимую опасность, против которой у нас не было никакой мыслимой защиты. Напряжение ожидания, перспектива встретить неизвестного врага были невыносимыми.

Когда командор Стар добрался до станции, моя вахта уже кончилась. Он бежал с «Искателя Квазара» на маленькой спасательной шлюпке с двумя людьми из своего экипажа. Чтобы их не обнаружила машина, они весь путь прошли с выключенными дюзами, соблюдая радиолазерное молчание. Мы не видели их приближения, пока пятнадцать минут назад они не включили дюзы. Я поспешил в шлюз, чтобы встретить Кена Стара.

Он вышел из шлюпки с рукой на перевязи и повязкой на голове. Лицо у него было вымазано сажей. И все же он хорошо держался. У одного из его людей были сломаны обе ноги, другой умирал от болезни, похожей на лучевую. Он не позволил врачам прикоснуться к себе, пока они не сделали все возможное для его подчиненных. Хотя врачи настаивали, чтобы он отдохнул, он отказался лечь в постель. Раны были поверхностными, и он настоял на том, чтобы ему позволили спать в шлюпке. Переодевшись в форму Кетцлера, сменив повязку, он позволил мне накормить его в кают–компании. Красивый спокойный человек, немного сутулый, он был более похож на ученого, чем на солдата. Хотя врачи смыли кровь и грязь, лицо у него было изможденным. Вначале я был слегка разочарован, увидев, что сын легендарного Джона Стара столь хрупкий, невыносливый человек, но вскоре стал им восхищаться.

– Я отпустил экипаж, – сказал он, когда мы выходили из лифта. – Они погрузились в большую капсулу. С ними был мой помощник. Мы втроем пытались удержать нападающую машину, пока команда спасалась. – Он покачал головой и вздрогнул, словно от боли. – Однако ничего не вышло. Что–то похожее на микроракету разнесло капсулу в куски. Этот снаряд летел с фантастической скоростью. – Он пошатнулся, и я взял его за руку и помог вступить на движущуюся дорожку. – Точно такая же микроракета превратила «Искатель Квазара» в металлолом. – Голос его звучал хрипло, устало и горько. – У нас не было ни одного шанса. Да, честно говоря, лучший крейсер Легиона на нашем месте сделал бы немногое.

Мы увидели слабую вспышку во многих тысячах миль от нас. Выстрел настиг нас мгновенно. Он сопровождался жестким гамма–излучением. Я думаю, эти снаряды весили миллиграммы, однако они неотразимы. Их не может остановить никакое поле, никакому кораблю от них не уйти. Если бы вы только видели эту машину…

– Мы видели, – сказал я. – Она была освещена какой–то вспышкой.

– Это была вспышка «Искателя Квазара». – Усталое лицо исказилось болью. – Мы едва успели покинуть корабль, когда его поразил снаряд другого типа. Какого – мы не смогли установить. Но корпус мгновенно раскалился. Возможно, враг стерилизовал его, прежде чем захватить. Еще одно оружие, которому нет равных!

– Командор! – Я старался говорить ровным голосом. – Что это за враг?

– Если вы его видели, капитан, то вы знаете не меньше меня. – У кают–компании он сошел с дорожки без моей помощи. Хотя обедать было еще рано, мы встретили там старого Хабибулу и Лилит. Перед Хабибулой стояли открытая банка с икрой и две бутылки его драгоценного вина. Когда командор увидел их, то застыл на месте.

– Лиль! Жиль! – Он был удивлен и немного огорчен. – Я думал, вы ждете меня на базе сектора!

Они с таким же удивлением уставились на него.

– Кен Стар! – закричал старый Хабибула. – Мы думали, ты уже погиб в пространстве, уничтоженный враждебной машиной.

Лицо девушки покрыл румянец, бронзовые глаза засияли. Лилит с такой радостью заключила его в объятия, что он поморщился от боли. Я почувствовал острый укол ревности.

«Неплохо для медсестры, – подумал я, – целоваться с братом Боба Стара!»

– Кен, мы боялись ждать! – сказала она. – Ни с тобой, ни со станцией было не связаться. Мы не знали, что происходит. Мы получили сообщение о том, что сюда направляется фрахтовый корабль, и, прибыв сюда, убедили капитана Ульмара взять нас на станцию. – Она посмотрела на меня и заговорщицки улыбнулась.

Старый Хабибула подошел к Кену Стару. Он с сердечной теплотой пожал ему руку и шагнул назад, прищурив глаза винного цвета.

– Где ты был? – просопел он. – Какие чудовищные опасности ты пережил, пока мы тебя не видели?

Послышался гудок моего переговорного устройства.

– Капитан Ульмар! – Это снова был Кетцлер. – Мы только что обнаружили некую вещь. – В голосе его была неуверенность. – Что–то в самом центре Аномалии. Увидеть ничего нельзя, сэр, за исключением того, что она затмевает находящиеся за ней звезды. Она похожа на пузырь, сэр. Пузырь тьмы. Будут какие–нибудь указания, сэр?

– Следи за этим пузырем, – сказал я. – Докладывай о любых изменениях.

– Он растет, сэр. Он уже больше градуса в диаметре. И… – Он помедлил и добавил: – Вы знаете, что мы движемся к нему?

– Знаю. Продолжай меня информировать.

– Слушаю, сэр.

Переговорное устройство щелкнуло, отключаясь. Чувствуя в глубине души тревогу и беспокойство, я взглянул на Кена Стара. Он подошел к столу и сел в кресло. Он сидел, глядя на Лилит. На лице его, измученном и грустном, была бледность.

– Боюсь, что я знаю, что это за пузырь, – хрипло прошептал он. – У меня есть теория и эта теория меня пугает. Я рад, что ты и Жиль не стали ждать на базе сектора, – сказал он, взяв ладонь девушки бескровной рукой. – Я подозреваю, что ваши способности потребуются Легиону именно здесь, и очень скоро.

СТАРШЕ САМОЙ ВСЕЛЕННОЙ

Мы сидели за столом в маленькой скромной кают–компании. Я протянул руку, чтобы набрать заказ на клавиатуре компьютера, но Кен Стар покачал перевязанной головой.

– Позже, – хрипло произнес он. – Это подождет.

Старый Хабибула, чего я от него никак не ожидал, взял четыре бокала и разлил вино. Это было светлое сухое вино пятидесятилетней выдержки, однако никто и словом не обмолвился об его букете или о том замечательном факте, что солнечный свет, на котором поспел этот виноград, еще не достиг Края Света. Лилит сидела, поглядывая на Стара, Хабибулу и меня, а иногда на тусклый черный череп на своем пальце. Мне вновь показалось, что она прислушивается, словно боясь, что из пузыря тьмы, растущего в центре Края Света, появится какая–то опасность.

– Расскажи, Кен, – прохрипел старый Хабибула. – Что это за жуткая теория, которая тебя так тревожит?

Стар с рассеянным видом глотнул вина. Я увидел, что бокал дрожит в его ладони.

Аккуратно откинувшись на спинку кресла, словно на теле его было больше ран, чем он сообщил врачам, он сказал, обращаясь к Лилит и полностью игнорируя меня и старого Хабибулу:

– Я устал. – Голос его звучал слабо, но отчетливо. – Вымотался. Однако попытаюсь рассказать все, что вам нужно знать, и как можно понятней. Вы знаете, что я провел всю жизнь, занимаясь этой Аномалией. Я возглавлял первую экспедицию и помогал построить эту станцию. Большую часть времени с тех пор я провел в большой космической обсерватории на Контр–Сатурне. Именно там я и разработал эту теорию. – Он помолчал, словно собираясь с силами.

– Так что же такого страшного в этой теории? – спросил Жиль Хабибула. – Зачем ты послал за нами?

– Я всегда ожидал, что появится нечто похожее на эту враждебную машину, – сказал Кен Стар. Некий продукт технологии, далеко опередившей нашу. Я был готов встретить трудности, но не так скоро. – Он покачал перевязанной головой. – Целью полета «Искателя Квазара» была предварительная проверка. Я не ожидал, что вы последуете за мной, хотя это оказалось очень удачным. Я намеревался возвратиться на базу сектора и забрать вас. Если бы мы обнаружили, что в ваших необычных талантах есть необходимость…

Я смотрел на безволосую розовую голову Жиля Хабибулы, на красивые грустные черты Лилит и пытался понять, о каких талантах идет речь.

– Чтобы проверить теорию, – продолжал Стар, – мы измерили возраст камней в Аномалии.

– И каков он? – Старый Хабибула уставился на него рыбьими глазами. – Как вам это удалось?

– В этом случае с помощью спектрального анализа. – Усталый голос Кена Стара звучал отчетливо. – История имеет свой возраст, который можно установить. Новая планетарная материя – её элементы созданы, видимо, во время взрыва сверхновой – имеет весьма специфичный атомный состав. Она имеет весьма характерную пропорцию элементов, распадающихся со временем.

– Недолговечная вселенная, – пробормотал старый Хабибула, – в которой стареет сама материя!

– С помощью соответствующих тестов, – продолжал Стар, – мы проверили серию изотопов тория. Элемент торий имеет период полураспада около тринадцати миллиардов лет. Это означает, что через тринадцать миллиардов лет примерно половина любого заданного количества тория–232 распадется на изотопы свинца–238.

Стар помолчал.

– Выпей вина, Кен, – сказал старый Хабибула. – Оно вольет в твои жилы драгоценное тепло. – Он придвинул бокал к Стару. – Так каков же возраст камней?

– Они старые. – Он отодвинул вино, благодарно кивнув старому Хабибуле. Бросил взгляд в мою сторону. Словно нас здесь не было, он опять заговорил, обращаясь к Лилит: – Невероятно старые.

Жиль Хабибула нервно отпил вина. Стар поднял перевязанную голову. Сделав долгий вдох, словно стараясь успокоить нервы, Лилит протянула руку и схватила его за ладонь. Несколько минут он сидел безмолвно и ласково улыбался ей.

– Мы не знаем точно, каков возраст нашей вселенной. Наше солнце и его планеты имеют возраст около трех миллиардов лет. Старейшие звезды галактики всего на миллиард лет старше. Расчеты показывают, что вселенная образовалась шесть миллиардов лет назад, не раньше. Ничего более старого не существует, за исключением этих камней.

Медленно покачав головой, он устало посмотрел на Лилит.

– Никто не хочет нам верить, – сказал он. – Мы провели дополнительные проверки, эксперимент с ураном–238. Он образует другой изотоп, свинец–237, с периодом полураспада четыре с половиной миллиарда лет. Наш ответ поддерживает эту теорию.

У него были красные усталые глаза.

– Результаты нашего эксперимента показывают, что эти аномальные астероиды содержат меньше процента первоначального урана–238 и не больше 25% первоначального тория–232. Это означает, что возраст этих скал, по меньшей мере, двадцать пять миллиардов лет. Они в четыре раза старше нашей вселенной!

Лицо старого Хабибулы побледнело. Он испуганно откинулся на спинку кресла, словно возраст этих камней был смертельной болезнью, которой он боялся заразиться от Стара.

– Командор, – вмешался я, – можно задать один вопрос?

Он наклонил голову.

– Я несколько лет слежу за этими камнями, – сказал я. – Они во многом кажутся необычными! Почему вы считаете, что это остатки первичной материи? Может быть, торий и уран были привнесены в результате других процессов?

– Спасибо, капитан, – ответил он с болезненной улыбкой. – Я знаю, что эти камни необычны не только своим возрастом, но также размерами, формой и составом. Однако, я думаю, следует учитывать любую возможность ошибки. Дело в том, что мы измерили не общий состав тория и урана, а точное соотношение их с изотопами свинца. И проанализировали мы не только сплавы, из которых состоят астероиды, но также образцы пыли на поверхности. – Словно забыв обо мне и о моем вмешательстве, он повернулся к Лилит. Их пальцы сцепились на поверхности стола. – Даже эта пыль в четыре раза старше, чем самое старое вещество, известное за пределами Аномалии. Даже эта пыль подтверждает теорию, которая привела меня сюда.

Лицо Лилит было бледным и напряженным, как у него.

– Что это за теория, Кен?

Помолчав, собираясь с мыслями, он глотнул вина.

– Эта идея пришла мне в голову на Контр–Сатурне. Я изучал объекты, которые раньше называли квазарами. Это объекты звездного типа, однако способные превращаться в галактики. Самые большие бомбы во вселенной!

Один–единственный взрыв квазара заключает в себе энергию ста миллионов звезд.

– Какой ужас, – заморгал Жиль Хабибула. – По сравнению с этими чудовищными бомбами наше лучшее оружие – детские игрушки. Надеюсь, что ты не потребуешь от меня и от Лиль тягаться с таким страшным оружием?

– Я надеюсь, что мы сможем вести борьбу в других рамках, – хмуро улыбнулся Стар. – Но враг наш достаточно опасен.

– Кен, я не понимаю. – Глаза Лилит потемнели. – Что общего взрывающиеся галактики имеют с этой Аномалией или со враждебной машиной?

Усевшись поудобнее, Стар поднял ладони и потер виски под повязкой.

– У таких взрывов может быть только один источник. – Голос его звучал слабее, в нем чувствовалась боль. – Сто миллионов сверхновых, собранных воедино, и то не хватит. Единственный возможный источник – точка расширения пространства.

Вздрогнув, Жиль Хабибула залпом выпил вино.

– Вам известно, что масса искривляет пространство, – сказал Кен Стар. – Когда кривизна достигает так называемого Радиуса Шварцшильда, пространство сжимается. Это замкнутое пространство, обладающее массой, достаточной, чтобы оно было замкнутым, существует отдельно от нашего пространства–времени. Однако энергии, заключенной в нем, достаточно, чтобы уничтожить любую галактику – учитывая, что масса здесь умножается на скорость света.