Текст книги "Всемирная прачечная: Террор, преступления и грязные деньги в офшорном мире"

Автор книги: Джеффри (Джефри) Робинсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 33 страниц)

Офшорный мир не мог этого допустить. Поэтому его главный представитель в сенате Грэмм вступил на тропу войны. Не случайно он был родом из Техаса. Наиболее активные критики законодательства, предусматривающего наказание банков за работу с грязными деньгами, традиционно происходили из родного штата Джорджа У. Буша. Тамошние банки на протяжении многих лет были излюбленным местом хранения мексиканских состояний – как чистых, так и грязных. Техасские деньги и техасские избиратели не могли допустить, чтобы какой-то северянин из Айовы положил этому конец.

Конгрессмен Рон Пол, еще один республиканец из Техаса и, как и Грэмм, марионетка техасского банковского лобби, возразил оппонентам: «Это по существу силовая дипломатия ХХI столетия. Ибо ее никогда не собираются использовать против крупных торговых партнеров, ее будут применять только в отношении небольших государств».

Его возражения были подкреплены словами и деньгами нескольких заинтересованных лиц, включая сотрудников и директоров двух могущественных пограничных банков – International Bank of Commerce (Ларедо) и Laredo National Bank, а также Stanford Financial Group – расположенной в Хьюстоне компании стоимостью 14 млрд. долларов, имевшей серьезные интересы на Антигуа.

Главой Stanford Financial является Р. Аллен Стэнфорд, человек с двойным гражданством, имеющий американский и антигуанский паспорта. Он владеет онлайновым Bank of Antigua и офшорным Stanford International Bank – крупнейшим офшорным банком страны. Кроме того, ему принадлежат местная газета, местная авиакомпания и крупнейшая на острове строительная компания.

По данным организации Public Citizen, наблюдающей за деятельностью правительства, Stanford Financial, которая никогда до этого не финансировала федеральные избирательные кампании, теперь начала буквально вливать деньги в избирательные комитеты обеих партий. В период между февралем 2000 и июнем 2001 года Стэнфорд передал 208 тыс. долларов республиканцам и 145 тыс. долларов демократам. Но на этом он не остановился. Словно бы имея на это право, он направил еще 95 тыс. долларов в комитеты политических действий лидера демократического большинства в сенате Тома Дэшла, председателя комитета по выборам в палату представителей демократической партии Мартина Фроста и лидера республиканского меньшинства в сенате, также техасца, Трента Лотта. То, что Стэнфорд выступил против этих законопроектов, вполне понятно, ибо они могли поставить под угрозу статус Антигуа как налоговой гавани.

Никто ни разу не усомнился в законности действий Стэнфорда, да они и не были незаконными. Как гражданин Стэнфорд имел полное право делать финансовые пожертвования. В любом случае, Стэнфорд отнюдь не был одинок. Техасское банковское лобби не собиралось допустить принятия этого законопроекта, и, чтобы остановить его, деньги полились рекой. Некоторые из этих денег поступили «отмытыми» из офшорных юрисдикций, защищающих собственные интересы. Свой вклад внесли британские и канадские банки, а также американские финансовые учреждения, владеющие офшорной собственностью, такие как J.P. Morgan Chase, имеющий сильное присутствие в Техасе и поддерживаемый влиятельным лобби на Капитолийском холме.

В конце концов Грэмм сделал то, что ему велели: он отказался поддержать сенатскую версию законопроекта, что исключало какой-либо шанс на то, чтобы он стал законом. Поговаривали об организации в конгрессе совместного голосования по законопроекту, с помощью которого можно было бы надавить на Грэмма, но последний со своими техасскими приятелями-республиканцами – Арми и Дилэем – позаботились о том, чтобы этого не произошло. Позднее Грэмм откровенно хвастался, что уничтожил проект «голыми руками».

Тогда общественность еще не понимала, что действия Грэмма могли быть продиктованы его связью с Enron, техасской электроэнергетической компанией, в настоящее время уже банкротом. В то время еще не был известен масштаб обмана инвесторов и Службы внутренних доходов, неизвестно было и в какой степени компания была связана с офшорным миром; тайной оставалось тот факт, что Enron также финансировала эту схватку, и то, что жена Фила Грэмма Уэнди в течение восьми лет была членом совета директоров Enron. Она входила в состав того самого Комитета по аудиту, который, предположительно, должен был осуществлять надзор за офшорной деятельностью Enron. Public Citizen сообщает, что в течение этого восьмилетнего периода Уэнди Грэмм получала от 915 тыс. до 1,8 млн. долларов в год в виде заработной платы, гонораров, дивидендов и фондовых опционов.

Ее муж в 1989–2001 гг. получил от Enron на избирательные кампании 97 350 долларов наличными и в виде банковских переводов.

* * *

Более 17 лет, начиная с 1982 года, когда Антигуа стала членом офшорного мира, отрасль финансовых услуг острова оставалась абсолютно нерегулируемой. В течение трех лет в 1990-е годы Аллен Стэнфорд входил в состав Управления по урегулированию финансовых услуг Антигуа. Это давало ему возможность защищать офшорный сектор от нападок иностранных налоговых властей. Заинтересованный в том, чтобы остров оставался финансовым центром, он, несомненно, прилагал много усилий к тому, чтобы претворить здесь в жизнь свои представления о стандартах мирового класса. Но некоторые люди, стоящие близко к Лестеру Бёрду, очевидно, полагали, что потеряют слишком много, если правительство Антигуа положит конец деятельности предприятий по отмыванию грязных денег, и в 1997 году могущественные силы внутри страны организовали принятие поправок к существующим законам, касающимся отмывания денег и создания компаний. Эти поправки ограничили возможности надзора правоохранительных органов за этим сектором, усилили банковскую тайну и ослабили международное сотрудничество.

Сотрудники казначейства США критиковали «выдающегося американского офшорного банкира» за «использование финансового и политического рычагов» для захвата Управления по регулированию финансовых услуг.

Сотрудник Государственного департамента Джон Уайнер назвал эту ситуацию «рычаговым выкупом антигуанского регулирования, осуществленным частным предпринимателем».

Американцы неоднократно предупреждали, что не потерпят расширения безналогового статуса страны, и эти поправки продемонстрировали намерение Антигуа идти своим путем. После бесплодных переговоров с Антигуа американские и британские власти официально предупредили свои финансовые учреждения о необходимости особенно внимательно относиться ко всем операциям по переводу денег с или на Антигуа, а также к операциям с участием ее граждан. Даже французы, чьи собственные интересы на Карибах включали Сент-Мартинс – центр расширяющейся деятельности международной организованной преступности, – выразили свою озабоченность в связи с ситуацией на Антигуа.

В том же духе высказались министры финансов «большой восьмерки», созвав Форум финансовой стабильности и, внутри него, «Рабочую группу по офшорным финансовым центрам». Они разделили офшорный мир на три категории: группа 1 (государства, готовые к сотрудничеству в борьбе с отмыванием денег и допускающие внешний контроль), включающая Швейцарию, Гонконг, Люксембург и Нормандские острова; группа 2 (государства, потенциально готовые к сотрудничеству, но имеющие ограниченные возможности для контроля), куда вошли Бахрейн, Бермуды, Гибралтар, Мальта и Монако; группа 3 (не склонные к сотрудничеству и не предоставляющие возможностей для контроля государства), членами которой стали Лихтенштейн, Науру, Ниуэ, Вануату и большинство стран Карибского бассейна, включая Антигуа.

Вскоре был опубликован обзор FATF, в котором подверглись критике 15 юрисдикций, считавшихся не склонными к сотрудничеству в борьбе с отмыванием денег, в том числе: Багамы, Каймановы острова, острова Кука, Доминиканская Республика, Израиль, Ливан, Лихтенштейн, Маршалловы острова, Науру, Ниуэ, Панама, Филиппины, Россия, Сент-Китс и Невис, а также Сент-Винсент и Гренадины. Антигуа в этот список не попала, однако FATF включила еще 14 юрисдикций в список, озаглавленный «Неполное соответствие»: Белиз, Бермуды, Британские Виргинские острова, Кипр, Гибралтар, Гернси, остров Мэн, Джерси, Мальта, Маврикий, Монако, Самоа, Сент-Люсия и Антигуа.

Чтобы быть исключенной из этого списка, Антигуа необходимо выполнить 40 рекомендаций FATF плюс 19 рекомендаций регионального подразделения FATF, Caribbean Financial Action Task Force (СFATF). В этих рекомендациях изложена роль контролирующих органов и описаны минимальные стандарты ведения отчетности и сотрудничества с правоохранительными органами. Они способствовали созданию среды, в которой могут осуществляться серьезные меры по предотвращению отмывания денег. Однако выполнение этих рекомендаций и принятие серьезных мер в отношении отмывания денег нередко оказываются совершенно разными вещами.

Весь мир ополчился против Антигуа, ограничивая имеющиеся у острова возможности. И правительству Бёрда не оставалось ничего, кроме как уступить. Были подготовлены и приняты законы, отменяющие большинство неприемлемых поправок к законодательству 1997 года. Банковские лицензии были отозваны, владельцы международных деловых корпораций получили предупреждения, окрепло двустороннее и многостороннее сотрудничество в правоохранительной сфере, были подписаны два новых договора с Соединенными Штатами – об экстрадиции и о взаимной юридической помощи.

Затем наступило 11 сентября.

В течение месяца после этой трагедии по меньшей мере 30 стран согласились с тем, что пришло время серьезно заняться офшорным миром. По крайней мере, разобраться со средствами террористов. Администрация Буша уже откликнулась на призывы техасского банковского лобби, объявив несколько ранее, что будет смотреть на налоговые гавани сквозь пальцы. Но 11 сентября оказало настолько сильное влияние на все аспекты жизни на Западе, что Буш просто не мог игнорировать некоторых реалий офшорного мира.

Участники деятельности по отмыванию денег в Карибском бассейне находились в состоянии постоянного страха перед возможным обнаружением денег «Аль-Каиды». Лестеру Бёрду не нужно было напоминать о том, что случится, если это когда-нибудь произойдет. И он предпочел нанести удар первым. Через несколько недель после атак террористов он пропихнул антитеррористический финансовый законопроект, сделавший Антигуа первой страной, откликнувшейся в этом смысле на 11 сентября. Используя данный закон, Бёрд приказал каждому банку на острове изучить американские и британские списки подозрительных организаций и частных лиц, связанных с террористами, и предупредил, что, если какой-либо банк представит ложную информацию, его лицензия будет отозвана, а руководители отправятся в тюрьму. Получив банковские отчеты, Бёрд смог заверить американцев и британцев, что на Антигуа нет ни одной организации или частного лица, связанных с террористами.

В ответ американцы заявили, что проблемой по-прежнему остаются благотворительные и некоммерческие организации. Тогда Бёрд предпринял меры по закрытию и этой лазейки. В 2002 году на Антигуа было создано новое учреждение – Комиссия по регулированию финансовых услуг, обладающая всей полнотой власти в вопросах регулирования деятельности офшорных банков, международных деловых корпораций, страховых и трастовых компаний, а также игорного бизнеса в Интернете.

Власти Антигуа утверждают, что действительно намерены покончить с отмыванием на острове грязных денег. Хотя случаев наказания за это преступление фактически нет, страна, по крайней мере, заняла весьма определенную позицию. Антигуанские власти обвинили бывшего украинского премьер-министра Павла Лазаренко в отмывании денег, заморозили 83 млн. долларов, якобы спрятанных им в офшорном European Federal Credit Bank (Eurofed), приказали конфисковать их, а затем закрыли и сам банк.

Лазаренко, занимавший пост премьер-министра в 1996–1997 гг., был обвинен своим собственным правительством в хищении 2 млн. долларов и лишен парламентской неприкосновенности. После этого он бежал в Штаты, надеясь получить там политическое убежище, однако был арестован по обвинению в отмывании 114 млн. долларов, из которых 70 млн. предположительно отмыл через Антигуа. В соответствии с выдвинутыми против него обвинениями, деньги эти поступали от взяток, откатов и незаконной продажи нефти и газа. По иронии судьбы, в настоящее время старый веб-сайт Eurofed автоматически переключает пользователя на онлайновое казино.

Однако существует сфера, в которой, несмотря на все заявления правительства Антигуа, это государство по-прежнему не пользуется доверием. Антигуа в числе первых устремилась в игорный бизнес в Интернете, точно так же, как много лет назад первой стала создавать офшорные банки и международные деловые корпорации. Онлайновое казино и спортивный тотализатор были размещены в виртуальной зоне свободной торговли, но надо отметить, что законность существования онлайновых казино, в отличие от спортивного тотализатора, во всем мире подвергается серьезным сомнениям.

Оставив в стороне очевидный вопрос – как человек, находящийся в здравом уме, может доверять рулетке, которую видит лишь на экране компьютера, – отметим, что ряд сотрудников правоохранительных органов, отслеживающих деятельность этих казино, утверждают, что все они являются незаконными. Они говорят, что помимо 100%-ной вероятности того, что игра ведется мошеннически, существует почти такая же вероятность, что любое онлайновое казино в той или иной степени вовлечено в отмывание денег.

«С самого первого дня существования игорного бизнеса в Интернете я утверждал, – говорит сержант Дэйв Тейлор, полицейский из провинции Онтарио, Канада, – что это не что иное, как отмывание денег. Есть, конечно, люди, которые действительно играют, но в ходе многих расследований мы пришли к выводу, что онлайновые казино почти всегда связаны с организованной преступностью».

Признанный эксперт по игорному бизнесу в Интернете, Тейлор анонимно подключался к сотням сайтов онлайновых казино. Он говорит, что некоторые из них в принципе не выплачивают денег, многие не имеют законных банковских счетов, а часть их фактически проводит свои средства через так называемые дежурные магазины.

«Мы видели, как деньги от уличных операций перекачиваются в офшор, проводятся через острова, а затем возвращаются назад в качестве выигрышей. Все это должно выглядеть как честная игра, но мы знаем, что такие заведения задумывались вовсе не для этого».

Нередко, говорит Тейлор, казино предлагает новым игрокам в качестве стимула для участия кредит, который порой может достигать 500 долларов. Но такие кредиты, предполагает он, могут быть лишь еще одной формой отмывания денег.

«Что может помешать им обмануть 30 тыс. игроков? Им доступны списки интернет-пользователей, проживающих во всех частях света. Они покупают обширные базы почтовых адресов или владельцев кредитных карт и вносят в свои документы имена людей, якобы выигравших по 250 долларов. На самом же деле эти люди, может быть, никогда в жизни не прикасались к компьютеру и даже не знают, что их имена используются в сомнительных целях. Можно также залезть на хакерский сайт, за пять минут скачать списки действующих номеров Visa и Mastercard и включить их в базу данных клиентов. Эти карточки кредитуют и дебетуют, деньги перегоняют взад и вперед, и в результате у казино появляются документы, свидетельствующие о деловой активности, показывающие, что все эти люди играют. И на бумаге все выглядит вполне законным. Что же, регулирующие органы должны расспрашивать каждого человека из этого списка, действительно ли он выиграл или проиграл 250 долларов? Не думаю».

Тейлор отмечает, что каждая лицензия, которую ему приходилось проверять, приводила его к офису юриста на каком-нибудь острове. «Случалось, что один из юристов компании одновременно являлся генеральным прокурором острова. Эти группы выбирают острова лишь для того, чтобы избежать проблем с юрисдикцией. Когда их обнаруживают, они просто перемещаются на другой остров. Они переходят туда, где их меньше беспокоят».

В список наиболее часто встречавшихся ему островов вошли Антигуа, Сент-Китс и Невис. Довольно часто упоминались также Австралия и Новая Зеландия, равно как Ниуэ и Науру. Чем «туманнее» место, тем труднее проследить за деньгами. Даже в лучшие времена в этой непростой работе не обойтись без договоров о взаимной юридической помощи, так как ее успех по большей части зависит от доброй воли сторон.

«Как правило, – объясняет Тейлор – на обработку данных уходит года три. Труднее всего в этом смысле работать с Антигуа и Кайманами. Там скопились горы документов, которые необходимо обработать. Нам остается посылать запросы в соответствии с договором о взаимной юридической помощи и надеяться, но тем не менее мы не уверены в том, что в конечном счете что-нибудь получим. А за это время “плохие ребята” успевают четырежды поменять банки и юрисдикции».

* * *

В феврале 2003 года CFATF присвоила Антигуа «категорию А» за ее инициативы, направленные против отмывания денег. На острове говорят, что этот рейтинг был заработан, потому что Антигуа теперь полностью соблюдает все рекомендации FATF и CFATF.

Сэр Рональд Сэндерс представляет Антигуа в CFATF. Давнишний друг Лестера Бёрда и представитель антигуанского правительства в Великобритании, он, кроме того, руководит хором, исполняющим государственный гимн Антигуа.

Хотя реформы в духе CFATF происходили в то время, когда Сэндерс был вице-председателем группы и готовился занять пост ее председателя, он не видел в этом никакого противоречия. «Никакого конфликта интересов здесь нет. Взять хотя бы мое назначение на пост председателя этой организации. Оно должно сказать вам об отношении к Антигуа 30 стран, являющихся ее членами. Если бы они не были уверены в серьезности наших намерений, не думаю, что меня выбрали бы на эту должность».

Он также не считает выполнение рекомендаций FATF и CFATF простым переоформлением витрины. «Не думаю, что это замечание справедливо. Мы все полностью изменили. Сегодня вам не удастся просто так положить в банк Антигуа хотя бы доллар».

Сандерс слишком хорошо знает репутацию Антигуа – «бывшую репутацию», поправляет он, – и говорит, что ему стыдно за обвинения, выдвинутые против страны в 1996 году журналом US News and World Report. В журнале, в частности, утверждалось, что Антигуа является уникальным местом для отмывания денег, поскольку ни одна другая юрисдикция не предлагала таких благоприятных условий для грязных денег, создав практически не регулируемую банковскую индустрию, гарантирующую полную конфиденциальность и отсутствие требований к отчетности. Но Сандерс настаивает на том, что «ситуация радикально изменилась. Бизнес острова постепенно становится безупречно чистым. Я не утверждаю, что мы ответили на все вопросы, но мы стараемся, чтобы с каждым днем дела шли все лучше».

Примечательно, что офшорные компании «на предъявителя» здесь больше не продаются. Представление о том, что компания принадлежит тому, кто владеет сертификатами ее акций, уходит корнями в ту эпоху европейской истории, когда осторожность в финансовых делах считалась добродетелью. Современный финансовый мир в принципе не допускает использования акций на предъявителя. Единственной причиной приобретения офшорных компаний на предъявителя было желание сохранить в тайне факт владения международной деловой корпорацией.

Следуя тенденции, характерной для всего офшорного мира, Антигуа объявила такие корпорации незаконными. Они, кроме того, были запрещены на Багамах (где зарегистрировано приблизительно 47 тыс. международных деловых корпораций), Джерси (30 тыс.) и в Гонконге (500 тыс.). Юрисдикции, где они оставались законными по состоянию на 2003 год, включают Панаму (370 тыс.), Лихтенштейн (75 тыс.) и Люксембург (68 тыс.).

О своем намерении запретить регистрацию компаний на предъявителя объявил остров Мэн (24,3 тыс.), а Кайманы (45 тыс.) и Британские Виргинские острова (360 тыс.) нашли способ «парализовать» их. Они требуют, чтобы компании на предъявителя находились во владении зарегистрированной третьей стороны. Права собственности могут передаваться, но не тайно. Гибралтар (8300) также уступил этой тенденции, разрешив выпускать акции на предъявителя, но требуя, чтобы фактический владелец был зарегистрирован. Эти акции затем должны помещаться на хранение в банк Гибралтара. Передача собственности не может происходить без разрешения министра финансов и развития, что фактически сводит на нет все преимущества тайного владения акциями.

На Антигуа, где компании на предъявителя участвовали практически в каждом скандале, связанном с отмыванием денег на острове, любой покупатель международной деловой корпорации должен теперь зарегистрировать в соответствующем государственном органе имена и адреса фактических владельцев и директоров.

Но, как и многое другое в антигуанской истории отмывания денег, видимое не всегда совпадает с действительным.

Одна из проблем заключается в том, что 13 500 международных деловых корпораций уже зарегистрированы, так как закон потребовал, чтобы фактические владельцы и директора назвали свои имена. Все международные деловые корпорации, не выполнившие этих требований – возможно, потому, что фактический владелец не хотел, чтобы его имя стало известным, – лишились лицензий. Но в действительности число аннулированных лицензий невелико. В отношении остальных международных деловых корпораций остается лишь надеяться, что их фактические владельцы и директора сообщили свои подлинные имена. На случай, если выяснится, что зарегистрированные имена фактических владельцев и директоров корпораций окажутся ненастоящими, закон предусматривает их уголовное преследование, однако к тому времени мошенников уже будет трудно найти, и на Антигуа так никогда и не узнают, кем они были в действительности.

Иное дело банковские счета. Теперь власти Антигуа требуют, чтобы банки знали настоящие имена владельцев счетов, характер их бизнеса и источники средств. Поскольку фактические директора банков известны, то в случае, если банк не выполнит всех требований, директорам, возможно, придется нести за это ответственность. Достаточно сказать, что если раньше на острове было почти 60 банков, то сегодня осталось лишь пятнадцать.

«Их число так резко сократилось, – говорит Сандерс, – потому что некоторые из них были закрыты правительством, а многие просто не смогли выполнить новые требования, включающие физическое присутствие. Банки теперь должны иметь адрес, бухгалтерские книги и документы, находящиеся по этому адресу, там же должно находиться и их руководство. Люди, управляющие деятельностью банков, должны физически в них присутствовать».

Могут ли появиться новые Hanover или EUB? Сандерс надеется, что нет. «В любой юрисдикции возможно всякое, но если такое опять случится на Антигуа, эти люди отправятся в тюрьму».

«Это, безусловно, относится и к мистеру Куперу, – говорит он. – И к любому другому, кто действует таким же образом».

Он признает, что страна здорово запуталась, и объясняет это небрежностью властей. «Когда на Антигуа началось предоставление банковских офшорных услуг, не существовало никаких правил. Этим занимался всего один человек, представлявший собой вышестоящую власть. Люди обращались к нему, и он выдавал лицензию. Фактически он только и делал, что выдавал лицензии. И ничего не менялось, пока такие люди, как я, не заговорили о необходимости сделать так, чтобы мир забыл о заработанной нами репутации».

Проблема игорного бизнеса в Интернете, однако, до сих пор не решена. Несмотря на то что такой бизнес до сих пор остается незаконным в Соединенных Штатах и послужил причиной принятия закона, который окажет серьезное влияние на офшорные юрисдикции, предлагающие регистрацию онлайновых казино, сохраняется опасность отмывания через них грязных денег.

Здесь Сандерс придерживается стандартной точки зрения. «Наши правила в отношении азартных игр в Интернете строже, чем где-либо еще. Это факт».

Действительно, если раньше существовало более 100 зарегистрированных игорных сайтов в Интернете, действующих из Антигуа, то на середину 2003 года осталось лишь тридцать два. Однако говорить о том, что вы контролируете отрасль, которую в лучшем случае можно назвать жульнической, и действительно ее контролировать, особенно если эта отрасль существует лишь в киберпространстве, – две совершенно разные вещи. Антигуа уже убедилось в этом на примере EUB.

Сандерс, однако, имеет другую точку зрения. Он утверждает, что Антигуа заглядывает далеко вперед. «Я за то, чтобы положить конец отмыванию денег в любой существующей форме. Я за то, чтобы репутация Антигуа укрепилась. Мы счищаем с себя грязь не ради сегодняшнего дня офшорного сектора, а ради того, чем он станет в будущем».

Сколько офшорный сектор стоит сегодня, легко подсчитать. Пятнадцать банков платят Антигуа лицензионный сбор в размере 15 тыс. долларов. Это 225 тыс. долларов. 13,5 тыс. международных деловых корпораций платят по 300 долларов – это еще 4,05 млн. долларов. Увеличим эту сумму вдвое, чтобы учесть трасты, страховые компании и онлайновые игорные сайты, и получим что-то около 10 млн. долларов. Большая часть этих средств, отмечает он, расходуется на регулирование.

Так что же мы имеем? Занятость. Аренду зданий? После этого ничего не остается. Но я всегда был убежден, что можно заработать гораздо больше, если соблюдать законность. Нельзя поддерживать занятость или обеспечивать развитие вашей страны грязными деньгами. Какое-то время это может сходить с рук, может быть даже бум, но затем все это лопнет, а когда лопнет, люди окажутся без работы. Доходы исчезнут. Экономика пойдет ко дну. Ее нельзя будет поддерживать. Единственное, что можно поддерживать, – это честные, чистые трудовые деньги. И именно к этому должна идти Антигуа».

В 2003 году, в то время, когда Сандерс делал эти заявления, Антигуа все еще фигурировало в списке Государственного департамента США как «юрисдикция первоочередного внимания» в связи с проблемой отмывания денег. Эта оценка основывалась не на уровне сотрудничества в борьбе против отмывания денег, а скорее на оценке финансовых учреждений, участвующих в «операциях, включающих значительные суммы, вырученные от серьезных преступлений».

Таким образом, какими бы благими ни были намерения Антигуа, для того чтобы положить конец отмыванию грязных денег, требуется нечто большее.

Возможно, это государство выполняет все рекомендации FATF и CFATF, но нельзя забывать о том, что оно превратилось в зону свободной торговли обманом через Интернет.

Это тот самый случай, когда даже полное соблюдение рекомендаций данных организаций, тем не менее, еще раз доказывает справедливость старой поговорки о том, что некоторых людей можно дурачить лишь некоторое время.