Текст книги "Нелюдим (ЛП)"
Автор книги: Джефф Стрэнд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
– У него вши.
– Ага, знаю.
– Его надо помыть.
– Тебе монстр нужен или пудель?
– Монстр.
– Еще у него вся шерсть в колтунах. Я не расчесываю его, как раньше.
– А я могу?
– Не сегодня. Но когда-нибудь сможешь.
– Он мне нравится.
– И мне тоже. Ну хорошо. Пока достаточно.
Когда Гэррет отошел, Оуэн показал знаками: друг.
– Он сказал, что ты его друг, – сообщил Тоби.
Гэррет улыбнулся и показал знак «друг» в ответ.
* * *
– Почему мы не можем пойти к нему в гости? – спросил Гэррет.
– Ты знаешь, что означает «вызывать подозрения»?
Гэррет обдумал это.
– Это означает, что люди думают, будто ты делаешь что-то плохое?
– Примерно так. Если мы будем ходить слишком часто, мама будет задаваться вопросом, что мы затеяли, и тогда велика вероятность, что она узнает про Оуэна. Понимаешь, о чем я?
– Угу.
Гэррет выглядел расстроенным.
– Если бы я мог, я бы проводил с Оуэном весь день. Черт, да я бы перевез его к нам и выделил ему комнату. Но раз мы этого не можем, то нам нужно быть осторожными.
– Хорошо.
Тоби вынужден был самому себе признаться: было не слишком педагогично советовать ребенку, как избегать подозрений со стороны родителей, когда нарушаешь правила, но и ситуацию не назовешь обычной. Не было ничего лучше, чем видеть возбуждение в глазах Гэррета, когда они шли в гости к Оуэну, поэтому он не мог допустить, чтобы Сара все узнала.
– Завтра пойдем. Обещаю.
* * *
– А Ханна может пойти с нами?
– Нет, пока ей не исполнилось восемь.
* * *
Когда они приблизились к хижине, Тоби осознал, что прошло уже больше трех месяцев с тех пор, как он приходил к Оуэну один не для того, чтобы пристегнуть цепи. Это было удивительное осознание.
– Ого, да у тебя тут след, – сказал Тоби, изучая правое запястье Оуэна. – Наверное, нужно подложить что-нибудь мягкое. Как думаешь, существуют пушистые наручники твоего размера?
Оуэн либо не понял шутки, либо посчитал ее несмешной. Тоби подозревал, что второе.
– На сегодня мы один снимем. Тебя это устроит?
Да.
* * *
Оуэн держал руку, прижав к телу, как Тоби и думал.
Было издевательством вот так вот приковывать своего лучшего друга. Конечно, Оуэну нравилось общаться с кем-то, кроме Тоби (если не считать злосчастных животных, которых он убивал ради пищи), но такие условия уже начинали утомлять. Это было жестоко, словно он каждые три-четыре дня приводил сына поглазеть на какого-нибудь циркового уродца.
Несмотря ни на что, прошло еще несколько месяцев, прежде чем Тоби успокоился настолько, что разрешил Гэррету видеться с ним без цепей.
1996 год
Никакой опасности не было.
Совсем никакой.
Оуэн был аккуратен, даже когда Гэррет начал с ним в шутку драться. Да, Тоби пришлось пару раз их окликнуть, чтобы они прекратили – ну ладно, множество раз, – когда игра в салки становилась чересчур агрессивной, но его сын был гораздо грубее, чем его монстр. Оуэн играл с ним, как играл бы дедушка – забавляясь, но не забывая, что он взрослый, а Гэррет – ребенок и что он в ответе за то, чтобы мальчик не поранился.
Гэррет любил кормить Оуэна. Он бросал попкорн, куски вяленой говядины и мармелада ему в рот, а тот показывал впечатляющие способности в ловле с гораздо большей радостью, чем с Тоби. Словно ребенок заставлял монстра чувствовать себя снова молодым.
– Нужно построить ему американские горки, —заявил Гэррет.
– Ни за что. Его, наверное, так будет тошнить, что мы весь день тут все очищать будем. – Он в шутку постучал Гэррета по голове. – Думай своей головой, парень.
– А карусель?
– Не в обиду Оуэну, но если я сделаю карусель, то только для твоей сестры.
– И она могла бы на ней кататься.
– А может, сделаем ему кресло? Кресло-качалку. Ты так выматываешь беднягу, что ему нужен отдых после твоего ухода.
Да.
Гэррет был в восторге от любви Оуэна к мороженому, но ему не особо нравилось таскать наполненную льдом сумку-холодильник, чтобы сладости для его друга не растаяли. Но как только выпал первый снег, все трое набрали его в миски, добавили сиропа и сделали себе домашние коктейли.
– Я точно не могу привести его в школу?
– Никогда в жизни. Это тебе не школьный проект.
– А его зуб?
– Нет.
Оуэн потерял еще один зуб, и Гэррет вызвался положить его под подушку и разделить несомненно крупную выплату от зубной феи с Оуэном. Тоби объяснил, что процесс оплаты от зубной феи никак не зависит от размера зуба, что Гэррету нельзя класть зуб под подушку, приносить его домой и, на самом деле, даже прикасаться к нему не стоило, потому что, не в обиду Оуэну, зуб был грязный и зловонный.
– А мне когда-нибудь можно будет прийти сюда одному? – спросил Гэррет.
– Конечно.
– Когда?
– Когда я умру.
– Но это же еще так долго!
– И не надо таким расстроенным голосом говорить! Ты ведь хочешь сказать: «Папа, я надеюсь, ты будешь жить вечно, даже если это означает, что я никогда не приду в гости к Оуэну один».
– Папа, я надеюсь прийти один в гости к Оуэну завтра!
– Гэррет!
– Шучу!
– Думаешь, это смешно? Думаешь, мне приятно слышать такое? Вам обоим – и тебе, и Оуэну – будет по-настоящему грустно, если я умру.
– Я же сказал, что просто шучу! Е-мое!
– Мне плевать, шутил ты или нет. Есть некоторые вещи, о которых не шутят. Думаю, нам пора домой.
Гэррет сложил руки на груди.
– Я остаюсь.
– Нет, не остаешься. И если такое отношение продолжится, то я тебя сюда больше не приведу.
– Тогда я всем расскажу.
Тоби захотелось задушить своего сына и одновременно склониться и выплеснуть содержимое желудка наружу.
– Что ты сказал?
– Я всем расскажу.
– Расскажешь, да? Нарушишь свою клятву? Клятву на крови?
– Никакой крови не было.
– Ты знаешь, о чем я. Я понимаю, что ты всего лишь шутишь и никому на самом деле не скажешь, но с твоей стороны действительно ужасно говорить что-то подобное, даже если ты зол. Как думаешь, что сделают с Оуэном, когда найдут его?
– Не знаю.
– Убьют. Разрежут на части и станут изучать. Ты этого хочешь своему лучшему другу?
Гэррет сгорал от стыда.
– Нет.
– Тогда тебе следует извиниться перед ним.
– Извини, Оуэн, – сказал Гэррет едва слышно.
– И передо мной.
– Извини.
– Ты здесь не появишься две недели. И никакого «Нинтендо».
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
1997 год, 52 года
– А Оуэн ел кого-нибудь? Эй, Оуэн, а ты кого-нибудь ел?
Нет.
– А стал бы есть кого-нибудь? В смысле, людей.
– Конечно, не стал бы, – сказал Тоби. – Зачем ты вообще такие вещи спрашиваешь?
– Если бы я был Оуэном, я бы ел людей.
– Это все потому, что ты ненормальный мальчик. Зачем тебе есть людей? Ты бы ел только тех, кто обижал тебя?
Гэррет покачал головой:
– Я бы, наверное, с них начал. Если бы я был таким же большим монстром, я бы не стал есть только кроликов и белок.
– Он еще оленей ест.
– А я бы предпочел более сложную охоту.
– Более сложную охоту? Каких книг ты начитался?
– В той игре, которую я взял на время, ты должен охотиться на людей, потому что они – самая лучшая жертва.
– Я невероятно счастлив, что ты основываешь свое чувство нравственности на видеоиграх. Не говори с Оуэном по поводу поедания людей. Десятилетка не должен быть настолько извращенным. И хватит отлынивать от работы. Прекращай лениться.
Они делали в хижине Оуэна кое-какой необходимый ремонт, которого избегали, пока лежал снег, но с приходом весны откладывать уже не могли. Дерево в некоторых местах начало гнить, и Тоби решил, что даже создание, живущее в лесу, достойно лучших условий.
Работа в основном заключалась в том, что они ломали дальнюю стену, по одной заменяя гнилые доски на новые. Они начали снизу и были уже на полпути наверх. Энтузиазм Гэррета пошел на убыль после того, как он оторвал доску, а ему на руку высыпала целая куча муравьев, хоть, к счастью, ни один из них его не укусил.
Гэррет держал новую доску, а Тоби прибивал ее на место. Оуэн, не обладавший необходимой для данного проекта квалификацией, пристально следил за ними, словно изображая надзирателя.
Тоби слегка подергал доску.
– Думаешь, еще нужно?
Гэррет указал на точку ближе к центру.
– Вот сюда еще один.
– Да, сэр. – Тоби забил еще один гвоздь.
– Пить хочешь?
– Ага.
– Колу или «Севен-Ап»?
– «Севен-Ап»
Гэррет прислонился к стене, опершись на правую руку.
– Снова муравьи на руку заползут.
– Тут их нет.
– Ну тогда не плачь, когда они тебя покусают.
Тоби прошел к передней части хижины и поднял крышку сумки. Он покопался во льду.
– Аты что, уже весь «Севен-Ап» выпил? – крикнул он.
– Нет.
– А что ты пил до этого?
– «Севен-Ап».
– Значит, ты его весь выпил.
Тоби взял две колы. Гэррет завопил.
Тут же бросив банки, Тоби рванул вокруг хижины. Рука Гэррета провалилась прямо в дерево. Все еще крича, Гэррет вытащил руку из рваного отверстия. Она блестела от крови, а от запястья до локтя тянулась глубокая рана.
Оуэн сгреб его руками.
– Оуэн! – закричал Тоби, рванув вперед. – Отпусти его!
Гэррет молотил руками и кричал, но Оуэн крепко его держал.
«Он ему не причинит вреда, – уверял себя Тоби. – Он просто хочет помочь».
– Оуэн, дай его мне, сейчас же.
Оуэн смотрел на сопротивляющегося мальчика с беспокойством в глазах.
Затем он наклонился и облизнул рану.
У Тоби на секунду помутнело в глазах, затем все снова стало отчетливо видно.
– Оуэн!
Монстр передал ему сына. Тоби схватил Гэррета, и резкая боль пронзила его спину. Он выругался и попытался поменять положение мальчика, чтобы было удобней держать, затем покачал головой.
– Я не смогу тебя нести, – сказал он, ставя Гэррета на ноги и беря его за руку. – Пойдем, надо отвезти тебя в больницу.
Они побежали из леса.
* * *
– Что произошло? – выбегая, спросила Сара, когда Тоби вел всхлипывающего мальчика через задний двор.
– Он сильно ободрал руку, но все будет нормально.
Сара подбежала к ним и присела перед Гэрретом на корточки, чтобы осмотреть его руку.
– О боже! Смотри, как глубоко!
– Да знаю, знаю. Я посажу его в машину. Иди забери Ханну.
Тоби довел Гэррета до машины, открыл заднюю дверь и помог ему залезть на заднее сиденье.
– Все будет хорошо, – пообещал Тоби. – Рана не такая страшная, как выглядит.
Гэррет молча кивнул. Его лицо было ужасно бледным, а дыхание – частым и неровным. Сара вышла из дома с полотенцами и аптечкой. Тоби пристегнул
Ханну к детскому креслу, Сара тоже протиснулась назад и крепко прижала полотенце к руке Гэррета.
– Как это произошло? – спросила Сара, когда они выехали на дорогу.
– Он оперся на гнилую доску, а та сломалась.
– А зачем он оперся на гнилую доску?
– Мы нашли в лесу старую хижину. Заброшенную. Это я виноват, нужно было быть осторожнее.
Сара убрала полотенце от раны и поморщилась.
– Она очень серьезная, Тоби. Езжай быстрее.
– Я уже гоню на восьмидесяти. – Его сердце в панике колотилось. Не мог же
Гэррет истечь кровью до того, как они доберутся до больницы? Нет, порез был не настолько серьезным. Потребуется сделать множество швов, но это не был вопрос жизни и смерти. Дети постоянно ранятся. Так бывает.
– Гэррет, говори со мной, – произнесла Сара. – Сильно болит?
– Ага.
– Доктор тебе поможет.
– Оуэн лизнул кровь.
– Что?
– Оуэн. Когда он меня поднял, он лизнул кровь.
– Кто такой Оуэн?
– Наш друг из леса.
Тоби едва мог сосредоточиться на дороге, но он пытался успокоиться, хоть мысленно беспрерывно кричал: «Черт! Черт! Черт!»
– Тоби, о чем он? – спросила Сара.
– Ни о чем... он бредит. Все будет хорошо, обещаю.
Глаза Гэррета закрылись.
* * *
Когда доктор зашивал рану Гэррета, тот ничего не сказал по поводу монстра из леса. Когда кровь смыли, порез уже не казался... ну, он все еще выглядел серьезным, но в голове Тоби уже не мелькали разные сценарии, в том числе и с ампутацией.
Тоби мрачновато пошутил про себя, что Гэррет на протяжении всего отвратительного процесса зашивания вел себя смело, но при этом заплакал, когда ему делали прививку от столбняка «на всякий случай».
Шрам был ужасный, но Гэррет мог двигать пальцами, и, помимо поверхностных, никаких серьезных повреждений не было. С ним все будет в порядке.
Дорога домой была долгой и молчаливой.
Еще стоял день, но Гэррет измотался и захотел подремать. Сара позвонила своей подруге Бекки и попросила ее прийти посмотреть немного за Гэрретом и Ханной.
– Зачем ты это сделала? – спросил Тоби, когда Сара положила трубку.
– Кто такой Оуэн?
– Никто. Воображаемый друг. Мы просто валяем дурака.
– Когда Бекки придет, ты отведешь меня туда, где он поранился.
– Это старая хижина, которую мы нашли. Мне не стоило подпускать его к ней – вина полностью на мне. Обещаю тебе, завтра я первым делом сломаю там все, чтобы другие дети не поранились. Я был не прав. Извини.
– Нет, Тоби. Я хочу ее увидеть сегодня. Я хочу знать, какого черта вы вдвоем там делаете.
– Мы просто слоняемся! Играем в разные игры. Что тут такого? Мы не ошиваемся с каким-то там лижущим кровь Оуэном – мы любим притворяться, будто деремся с монстрами.
– Бекки придет через десять минут.
– Перезвони ей. Я не оставлю своего сына, когда он только что так поранился. Слушай, сколько мне еще извиняться за это? Думаешь, мне не стыдно?
– Мне не нужны извинения. Я хочу знать, как именно наш сын разодрал себе руку.
– Я же сказал тебе, что он оперся на доску...
– Хватит, хорошо? Если это настоящая история, то я поору на тебя за твою безответственность, и все. Но ты должен показать мне эту сраную хижину.
– Не ругайся при Ханне. Не могу поверить, что ты мне не доверяешь.
– Ты прав, не доверяю.
* * *
Тоби в отчаянии ходил взад-вперед по гостиной. Что ему было делать? Отказаться вести ее туда? Она не отстанет. Если Сара знает, что мы что-то скрываем от нее, она не успокоится.
Лучше бы он не говорил, что это хижина. Если бы он сказал, что Гэррет поранился о ветку, он просто мог бы отвести Сару куда угодно. Но он об этом уже подумал по пути в травмпункт и решил, что чем ближе к правде, тем лучше. Если бы он сказал «ветка», а Гэррет – «хижина», они были бы в заднице.
Что же ему делать? Что же ему делать?
И что сделает Сара, когда узнает об Оуэне?
Так. Расслабься. Будет...
Катастрофа. Полнейший и бесповоротный армагеддец.
Мысли позитивно.
Возможно, решение было. Нет, не решение, но способ, который мог бы сработать. Оуэн не сидит все дни напролет в хижине. По сути, именно днем он в основном и охотился. Много раз Тоби появлялся там, а Оуэна не было дома.
«Видишь, милая? Вот хижина. Ага, я вижу доски и инструменты. Мы просто хотели подремонтировать это местечко. Ага, стоило тебе сказать об этом. Нет, я не считаю, что позволять ему играть тут было ответственно, но, если честно, я все это время был рядом. Ну да, и в тот момент, когда он поранился, тоже, но он не бегал тут посреди ржавых гвоздей без родительского контроля. Согласен, я полнейший болван и плохой отец. Это больше никогда не повторится».
Вполне могло так и выйти.
Или он мог прямо сейчас рвануть в лес, сказать Оуэну, чтобы тот проваливал и не возвращался до завтрашнего дня, а затем вернуться, извиниться перед Сарой за то, что убежал, и...
Нет. Он остановится на плане, согласно которому не будет убегать, как полный псих, в лес, а просто будет надеяться на удачу. В его жизни уже произошло достаточно неудач, так что нельзя было исключать, что в данном конкретном случае все сработает в его пользу, так ведь?
Как было бы хорошо, если бы они с Оуэном имели какую-нибудь телепатическую связь и он мог отправить другу послание, чтобы тот уходил.
А может, у них и была какая-нибудь связь, а Тоби просто о ней не знал.
«Уходи, – подумал он. – Оуэн, тебе нужно уходить. Прямо сейчас. И держись подальше».
О боже, он съехал с катушек. Не то чтобы это было большой неожиданностью в такой момент, но ему нужно было собрать мозги в кучу. Все еще могло кончиться хорошо. Не было оснований позволять какой-то случайности – глупой, безответственной случайности – разрушить ему жизнь.
К концу дня у него все так же будет Оуэн и семья. Совершенно точно. Без сомнений.
Он так и ходил по гостиной, пока не услышал, как машина Бекки въехала на подъездную дорожку.
Бекки подняла суматоху из-за перевязанной руки Гэррета, хоть и не так громко, чтобы его разбудить. Она усадила Ханну к себе на колени и пообещала хорошенько за ней приглядывать. Сара объяснила, что им надо пойти в лес и отыскать сломанную доску, чтобы доктора могли исследовать ее и убедиться: там нет ничего опасного, что может попасть Гэррету в кровь.
Легенда оказалась довольно неплохой. Тоби задался вопросом: а не прячет ли она своего монстра?
Они пошли в лес.
– Извини, что поднял такой шум из-за этого, – произнес Тоби. – Мне просто не нравится оставлять Гэррета одного, когда он так травмирован.
– Он не один.
– Ты знаешь, о чем я.
– Просто веди меня к хижине.
Пока они быстрыми темпами приближались к хижине, Тоби мысленно молился, чтобы Оуэна там не было, когда они придут. Он продолжал слать телепатические послания своему другу, и плевать, насколько безумно это выглядело. Многого от него не требовалось: прогуляться и, быть может, перехватить что-нибудь пожевать по дороге.
Пожалуйста, Оуэн, пожалуйста, пожалуйста, пусть тебя не будет в хижине, когда мы придем. Сходи поохоться, сходи назад к Эсмеральде, сходи искупайся... черт, сходи в город и выпусти кишки еще какому-нибудь старикану, мне пофиг, просто пусть тебя там не будет.
Когда они пришли в хижину, Оуэн их ждал.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Одно из самых тонких наблюдений по поводу старения, которые слышал Тоби, заключалось в том, что время ускоряется, когда становишься старше. В восемь лето длится бесконечно и кажется, что Рождество никогда не наступит. В пятьдесят говоришь что-то вроде: «Как, уже август?» – и удивляешься, как такое возможно, что пора уже праздновать следующий Новый год, когда ты только что отметил наступивший.
Но момент, когда Сара в ужасе смотрела на монстра, а Оуэн, в свою очередь, смотрел на нее, длился как предыдущие пятьдесят два года жизни Тоби, и в то же время каким-то образом у него не было времени представить себе, как все это может закончиться.
Оуэн, по всей видимости, был в замешательстве, но при этом рад. Сара, казалось, была в ужасе.
– Не беги, – проговорил Тоби. – Он не причинит тебе вреда.
Сара не произносила ни слова. Он видел, как она напряжена, видел, что она вот-вот готова сбежать – так же, как с собрания группы поддержки, но в тысячу раз сильнее. Однако он не мог ей этого позволить. Оуэн догонит ее, если она побежит.
– Он не причинит тебе вреда, – повторил Тоби.
Оуэн показал знаками: кто?
– Это Сара. Ты знаешь Сару. Я тебе показывал фотографии.
Оуэн заговорил:
– Тоби.
Ужас, исказивший лицо Сары, причинил Тоби боль сильнее, чем если бы коготь монстра вонзился ему в сердце и, разбрызгивая кровь, вырвал его из груди. Она закрыла рот рукой и учащенно задышала.
Оуэн показал знаками: друг?
– Да, друг, – сказал Тоби, призывая все свои силы, чтобы голос звучал твердо. – Скажи ей, что не причинишь вреда своему другу.
Не причиню вреда другу.
– Тоби, уведи меня отсюда, – проговорила Сара. – Уведи меня от этой твари.
Она теряла контроль. Тоби положил руку ей на плечо, пытаясь успокоить, но она ее стряхнула.
– Я сказала, уведи меня на хер отсюда!
Оуэн нахмурился, явно задетый ее реакцией.
– Все хорошо, хорошо. Мы идем. Оуэн, не иди за нами. Гэррет в порядке, у него все хорошо, так что о нем не беспокойся, у всех все хорошо.
Он вывел Сару, каждые две секунды оглядываясь через плечо, чтобы убедиться, что Оуэн за ними не следует. Он не следовал. Оуэн просто стоял там, расстроенный и одинокий.
Когда хижина исчезла из поля зрения, они побежали.
Они вышли из леса на задний двор, и Сара развернулась к Тоби; ужас сошел с ее лица, уступив место чистейшей злобе.
– Что это была за херня?
– Его зовут Оуэн, он...
– Какого хера ты делаешь с нашим сыном?!
– Дай мне объяснить.
Сара дала ему пощечину – такую сильную, что Тоби почувствовал, как на глазах наворачиваются слезы.
– Твою бывшую девушку съело огромное животное – ты что, думаешь, я не сложу два и два? Ты думаешь, я чертова идиотка?
Дверь открылась, и на заднее крыльцо вышла Бекки с Ханной на руках.
– Нет, это не так. Дай мне возможность, и я помогу тебе все понять.
– Что понять, Тоби? В чем ты меня хочешь убедить? Что творится в твоей сумасшедшей башке? Я даже описать не могу, насколько все это ненормально, сукин ты сын.
– Бекки, тебе лучше зайти внутрь, – сказал Тоби.
– Может, вы, ребята, потом этим позанимаетесь?
– Бекки, зайди внутрь! – закричал Тоби.
Бекки поколебалась, но затем зашла внутрь, закрыв за собой дверь.
Сара сделала несколько глубоких вдохов.
– Хорошо. Объясняй.
– Оуэн никогда бы не причинил вреда Гэррету.
– Ты еще и назвал его? Ты назвал эту тварь?
– Да! Потому что он не какой-нибудь там дикий зверь! Знаю, что звучит безумно...
– Ты даже не представляешь себе насколько.
– Дай мне сказать, хорошо? Клянусь тебе, я бы никогда не подверг нашего ребенка опасности. Оуэн ничего ему не сделал. Это был несчастный случай, который мог произойти где угодно.
– Гэррет сказал, что эта тварь лизала его кровь.
Эту часть сегодняшних событий было сложно обойти вниманием, и Тоби планировал принять меры – возможно, даже никогда не приводить Гэррета в лес, как бы он ни умолял его позволить увидеться с другом.
– Не было такого, – сказал Тоби. – Не знаю, с чего он это взял. Ты же видела Гэррета – он потерял много крови и едва осознавал, где находится.
– Как давно ты его туда водишь?
– Не знаю. Давно.
– Как давно?
– Это не важно!
– Почему эта чертова тварь произнесла твое имя?! – завопила Сара.
– Потому что он мой друг. Мы с ним дружим со школы. Я не знал тебя, не знал мистера Линча, не знал Бекки, а Оуэна знал! Он через все со мной прошел! Знаешь, когда я нашел его в пещере? В шестидесятом! Вот почему я знаю, что он не собирался причинить вред Гэррету! Вот почему я знаю, что он не собирался причинить вред тебе! Потому что он мой лучший друг!
Сара уставилась на него ледяными от ненависти глазами.
– Зато он причинил вред Мелиссе.
– Ты не знаешь, что там произошло.
– Если ты собираешься так жить, прекрасно. – Сара больше не кричала, и ее спокойный голос тревожил еще больше. – Можешь ошиваться в лесу со своим волшебным дружком и получать удовольствие. Делай, что тебе заблагорассудится. Но жизнями детей ты рисковать не будешь.
– Я не...
– Я ухожу. Гэррет и Ханна идут со мной. Мне не нужны тут твои психические расстройства. Не приходи к нам, не звони нам, вообще, черт возьми, тебя не должно для нас существовать, понял?
– Ты не можешь забрать детей.
– Когда ты взял Гэррета туда и позволил ему находиться рядом с той тварью, ты лишился своих родительских прав. Ты исчез из нашей жизни. Я тебя люблю, но в твоей голове сидит что-то омерзительное, и я хочу увести от этого детей.
Тоби покачал головой:
– Нет. Я тебе не позволю. Хочешь развода? Прекрасно! Неси бумаги. Я подпишу, что нужно. Но Гэррета и Ханну у меня не забирай.
– Ты уже тут ничего не выбираешь.
– Я буду оспаривать.
– Ни хера ты не будешь. Только попробуй меня остановить, и я всем расскажу о твоем драгоценном дружке. Я соберу целую чертову пресс-конференцию. Они весь лес перероют в поисках этого урода и пристрелят его. Я не блефую.
В ее голосе появились жестокие, почти садистские нотки.
– Пожалуйста, не забирай их, – тихим голосом произнес он.
– Тебе еще повезло, что я прямо сейчас не вызвала полицию. Тебе стоит пойти прямо в лес, пустить пулю в лоб той твари и привести свою жизнь в порядок. Это там ты был все это время? Сколько? Сотни? Тысячи раз? Да что с тобой? Ты разве не видишь, что это безумие?
– Вижу.
– Тогда какого хрена ты потащил туда нашего сына?
– Потому что он наш друг!
– Уже нет. Мы разделим деньги и имущество, как цивилизованные люди, и распрощаемся, но, если ты хоть когда-нибудь попытаешься приблизиться к нашим детям, это конец.
– Если бы ты провела с ним какое-то время, ты бы поняла.
– Тебе лечиться надо, Тоби. Иди в отель.
Я позвоню, когда мы будем готовы съезжать.
* * *
– Убей ее, – сказал Лэрри. – Устрой вакханалию!
– Никого я не буду убивать.
– Ты что, поменял свои убеждения? Ты убил меня. А я всего-навсего ударил тебя пару раз. Эта сука украла твоих детей.
– Я это заслужил.
– Никто такого не заслуживает! Ты видел, какая она была самодовольная? Иди возьми ружье и выстрели ей в затылок, пока она упаковывает вещи. Сколько Оуэн уже не отведывал сочного человеческого мяска, а?
– Уйди.
– То есть ты позволишь ей одержать верх? Ну ты и лузер. Как был лузером в старших классах, так им и остался. Представляешь, как бы было классно, если бы ты нажал на спусковой крючок, а ее черепушка разлетелась в клочья?
– Было бы ужасно.
– Включи свою фантазию. Давай вместе себе это представим. Пуля пробивает ей череп, раскалывает его, серое вещество брызжет на стену. Посмотрели бы мы, как она украдет у тебя Гэррета, превратившись в окровавленный труп. Я бы поаплодировал, когда Оуэн принялся бы зубами отрывать сухожилия от костей.
– Да пошел ты в жопу, – сказал Тоби. – Я никогда не причиню ей вреда.
– Не надо будет постоянно прятаться. Помнишь, как было классно, когда ты съехал от родителей? Ты мог видеться с Оуэном сколько заблагорассудится. Зачем ты женился? Только лишился всей этой свободы. Ради чего?
– Я люблю ее.
– А она тебя, да? Наверное, поэтому она все у тебя забирает? Она хоть попробовала понять? Она думает, что гораздо лучше тебя и может украсть твоих детей, не дав тебе возможности рассказать свою историю?
– Да история-то херовая.
– Согласен. Тут я не спорю. Но твоя история херовая, потому что такое не часто услышишь. Знаешь, когда вы двенадцать лет в отношениях, нужно быть готовым иметь дело с херовыми ситуациями.
– Я подвергал Гэррета опасности.
– Сколько раз ты заковывал Оуэна в цепи? Сколько ты подстраховывался? И Оуэн ничего ему не сделал!
– Но мог.
– Даже если бы тебя там не было, Оуэн вынес бы его оттуда. И на всех газетах на первых страницах были бы заголовки о том, что героический монстр спас жизнь невинного мальчика. Убей эту суку.
– Нет.
– Пристрели ее.
– Нет.
– Реши разом все свои проблемы.
– Я не причиню ей вреда. Это я во всем виноват. Может... может, она свыкнется с этим и позволит мне иногда с ними видеться. Не часто. Лишь иногда.
– Ага, ну да, постоял за себя. Если передумаешь, ты знаешь, где меня искать.
* * *
В конце концов Сара сжалилась. Она позволила поцеловать Гэррета. Тоби прошептал, что все будет в порядке и он позаботится об Оуэне.
Он провел рукой по волосам Ханны в последний раз. Она была слишком маленькой, чтобы понимать, что происходит, но, когда дочь обняла его на прощание, Тоби показалось, будто она осознает непоправимость происходящего.
Когда они ушли, Тоби не плакал. Он просто сидел в гостиной в оцепенении. И смотрел в пустоту.
Не надо было вести туда Гэррета.
Но это же было очевидно с самого начала, разве нет?
Потом, когда Тоби нашел в себе силы встать, он пошел в лес к Оуэну и там наконец заплакал.
* * *
– Я был прав, – сказал Тоби. – Неважно, что происходит в моей жизни, неважно, через что я прохожу, ты – мой единственный настоящий друг.
Да.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Мельком
1998 год
Второе пиво зашло еще мягче, чем первое. У него было еще, но он сегодня рано начал, так что будет в беспамятстве до заката. Это на самом деле было довольно странно. Он так долго страдал, а решение было прямо перед ним – в паре упаковок дешевого пива.
Тоби пил, пока не достиг состояния покоя, а потом выпил еще.
* * *
– Я понимаю, что есть уважительные причины, но ведь это газетный бизнес. Прогулы неприемлемы.
Тоби пожал плечами: – Я уволен?
– Тебе нужно взять отпуск, пока со всем не разберешься.
– Оплачиваемый?
– Нет, этого я сделать не могу.
– Тогда возьми эту работу и засунь ее себе в жопу. Да поглубже, до самого конца.
– Думаю, тебе стоит уйти.
– Ага, хорошая мысль.
* * *
– Эй, малыш, как дела?
– Я скучаю по тебе, пап.
– И я по тебе, Ханна. Как там твой братик?
– Он тупица.
– Ну, как и большинство людей. С одним из них ты сейчас разговариваешь. Чем занималась сегодня?
– Тоби?
Это была Сара.
– Я еще не договорил с ней.
– Ей нужно готовиться ко сну.
– Ну же, Сара, я же не собираюсь ее скармливать гребаному монстру через телефон. Я даже не знаю, где вы.
– Мы попробуем позвонить тебе на следующей неделе.
Гудок.
Тоби хотелось разбить телефон об пол и топтать его, пока он не превратится в пластмассовый порошок, но у него не было денег, чтобы купить себе новый.
* * *
– О да, я крутыш! – сообщил Тоби Оуэну. – Теперь я работаю на за-во-де.
Мартышкин труд. Ты не поверишь, какой херней занимается взрослый человек восемь часов в день. На второй час я хочу пустить пулю себе в лоб. На третий я хочу пустить пулю в лоб всем остальным. На четвертый я уже отключаюсь. Но все еще могу выполнять свою работу. Не понимаю, почему они не заведут робота для этой работы. Наверное, из-за того, что даже робот сошел бы с ума, делая это по восемь часов в день – он бы вытащил пистолет и снес бы себе микросхемы. Я, кстати, нарисовал сегодня один комикс. По крайней мере, начал. Он оказался дерьмовым, и я его выбросил. Боже, как же болит голова.
1999 год
– С днем рожденья, с днем рожденья, с днем рожденья меня! – произнес Тоби, сидя в одиночестве в своей спальне. – Знаете, что было бы классно? Звонок от моей семьи! Я так много прошу? Я что, черт возьми, единорожку прошу? Мне не нужен торт со свечами, а вот звонок на полминуты вытащил бы мою жизнь из этой клоаки хоть ненадолго! Хорошо ты мне отомстила, бывшая ты моя! Оставить меня в одиночестве на день рождения! Отлично получилось, Сара! Ты выиграла!
* * *
– Знаешь, Сара, я понял, что сделал нечто ужасное, но серьезно, почему мне нельзя поговорить со своими детьми в свой день рождения? Ты от этого удовольствие, что ли, получаешь? Это забавно, да? Самая крутая игра в мире – «Помучай Тоби»?
– Ты уже разговаривал с Гэрретом, – сообщила Сара. – Ты его напугал, и он положил трубку весь в слезах.
– Я... – Ему нечего было возразить на это, поэтому он умолк, не закончив мысль. – Черт.
– И день рождения у тебя завтра.
* * *
– Оуэн, Оуэн, Оуэн. Нам надо сваливать из этого унылого городишки. Отправиться в путь. Найти приключения. Посмотреть на всякую хрень. Как думаешь?
Оуэн ничего не ответил. На самом деле, хоть такое и трудно было себе представить, Оуэн,казалось,чувствовал к нему отвращение.
– Что такое? Я тебя пугаю?
Да.
– Ой-ой-ой, большой ужасный монстр боится тощего пьянчугу! Извините, что причинил вам неудобство, сэр. Желаете, чтобы я удалился? Не нравится мне мысль, что ты проводишь последний год тысячелетия с пьяным хером типа меня. Если, конечно, ты не один из тех нытиков, которые думают, что миллениум закончится в две тысячи первом. В любом случае надеюсь, что двадцать первый век изменит твою жизнь к лучшему. Давай-ка выпьем за это.
