Текст книги "Год зеро"
Автор книги: Джефф Лонг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 32 страниц)
31
ОСАДА
На исходе октября
Отец отбыл, предоставив Миранде возможность вывести их к солнечному свету. Одним росчерком пера она уничтожила взращенную Кавендишем атмосферу скрытности, рассекретив все его исследования и распланировав семинары и конференции. Отныне лабораториям предписывалось сотрудничать, а не враждовать. Словно некое древнее орудие пытки, пресловутое распоряжение Кавендиша о депортации кануло в прошлое. Людьми вновь руководил разум, а не страх.
Переменой, вызвавшей бурные споры, был объявленный ею мораторий на опыты над людьми. Миранда прекратила «зачистки» и положила конец выращиванию клонов для медицинских экспериментов. Мораторий ошеломил исследователей, привыкших к человеческим «морским свинкам»: они сетовали, что без опытов над людьми вакцина ускользнет от них.
Миранда стояла на своем.
– Вакцина ускользнула от нас из-за опытов над людьми, – убеждала она оппонентов. – Цель больше не оправдывает средств. Продолжайте поиск. Все будет хорошо.
К ее требованиям поневоле приспосабливались. Ветер больше не гнал человеческий пепел.
Лос-Аламос вернулся к привычному графику «славно поработали – славно отдохнем»: к застольным беседам, искрящимся остроумием или будничным, к концертам Баха для школьников, джазовым вечеринкам в гаражах и мелким офисным интригам. Дети вставали по утрам, ходили на уроки, играли в видеоигры. Внешний мир казался далеким, как никогда прежде. Небо оставалось неизменно синим. Во время обеденного перерыва красивые самодельные воздушные змеи самых разных форм и цветов карабкались из лабораторий ввысь и реяли над лесом и белыми каньонами.
Натану Ли чудилось, что Миранда каждое утро немножко менялась. Ее изумрудные очи уже не горели в болезненно темных провалах глазниц. Упрямая линия скулы смягчилась, округлившись. Натан Ли наблюдал, как она спала или двигалась по кухне, и пытался подобрать верные слова о ней. С каждым днем она казалась ему все красивей. Но изменения были не только во внешности, а и в чем-то большем. Он наблюдал, как она бережно касается плеча молодой вдовы, выслушивает негодующего слесаря или преодолевает упрямство членов совета. Ее уважали. Раньше он видел это в «Альфе». Теперь ее полюбил весь город, демонстрируя преданность женщине, едва вышедшей из подросткового возраста.
Некоторое время беспокойство вызывал только Кавендиш. Не проходило и дня, чтобы он не порицал мягкотелость Миранды или не сыпал предсказаниями конца света. Его лицо, похожее на физиономию гнома, просачивалось в сеть кабельного телевидения и на экраны компьютеров. Он напыщенно разглагольствовал о заговорщиках в среде ученых, о приближении неисчислимой армии жертв чумы, о замалчивании и подавлении исследований. Он сеял тревогу, по крайней мере пытался делать это.
Однако тайные злоумышленники не обнаруживали себя. Подходы к Месе охраняли снайперы подразделения морской пехоты, и не было донесений ни о какой армии жертв, лишь о нескольких сотнях жалких паломников, возвратившихся в свой лагерь на ярко-оранжевом ложе долины. Что же до противодействия исследованиям, такой свободы, как сейчас, ученые никогда прежде не знали.
Люди пришли к выводу, что их бывший тиран никогда прежде не казался настолько деятельным, как сейчас, хотя внешне Кавендиш был похож на мертвеца. Болезнь иссушила его. Губы обтягивали зубы. Он внезапно возникал и исчезал, как привидение, оставаясь на экране, только пока длился звуковой фрагмент. Обильно расточал яд и через пятнадцать секунд пропадал, а все смотрели дальше «Джеопарди» или «Фрейзер».
Натан Ли вернулся к единственному занятию, о котором мог думать, – к «Году зеро», по крайней мере сделал такую попытку.
Очарованность Лос-Аламоса клонами сошла на нет. Появление в долине отчаявшихся паломников украло у «Часа “Года зеро”» привлекательность и зрелищность. Люди вновь стали опасаться всего, что связано с древностью, и клоны потеряли свой звездный статус, о котором даже не подозревали. Натан Ли не был уверен, что их племя захочет принять его после трехнедельного отсутствия. Иззи так и сказал: «Даже не думай». Двор стал слишком опасен для него и Натана Ли.
– С таким же успехом можешь броситься с утеса, – предупредил он. – Я тут наслушался с установленных во дворе микрофонов нашего приятеля Иишо. Он разболтал всем остальным, как Миранда показывала ему клона за стеклом и рассказала, что это она сотворила его. Иишо расписал увиденное как последний круг преисподней. В общем, клоны считают, что мы с тобой неким образом часть этого ада и что мы – демоны.
– Выходит, нет ни шанса? – с горечью заметил Натан Ли.
Его сожаление было связано не столько с утратой работы, сколько с потерей места. Он привык к высоким стенам и к компании плохо приспособленных к новой жизни людей, полностью разделяя теперь их чувство неустроенности. Он ощущал себя сбитым с толку и впервые после Денвера захотел очутиться в их окруженном стенами маленьком мирке. Он мечтал наполнить свою душу их невежеством – по-детски простодушным отношением к реальности. Он устал от надежд.
– Да ладно, забудь, – сказал Иззи. – Окс отравил колодец.
– Окс? – «Придет ли когда-нибудь конец этому человеку?»
– Начудил тут. Вместе с Иишо.
– Что он сделал?
– Решил воссоздать сам себя, когда ты был в карантине. Есть запись.
Иззи показал ему видеозапись разговора Окса с Иишо. Он происходил в пустом помещении с голым столом и двумя стульями. Дата встречи – 11 октября, на следующий день после вылета Натана Ли в Денвер. Камера запечатлела Иззи, сидящего рядом клона и Окса, то и дело потирающего руки. Что-то явно мучило профессора, и в то же время он был крайне оживлен, даже взвинчен. Иззи нажал кнопку быстрой перемотки, и три персонажа вдруг задергались на стульях.
– Надо промотать первые несколько часов, – объяснил Иззи. – Там одна болтовня. Окс задает те же вопросы, что и ты. И получает те же ответы. Все строго по Библии.
– Так это Окс писал ему сценарий?
– А вот и нет. Он бы не посмел. По сравнению с профессором этот верующий дурачок Росс выглядит убежденным атеистом.
Иззи замедлил перемотку, немного послушал, чуть промотал вперед.
– Ага, здесь, – сказал он.
Окс спросил Иишо о так называемых «пропавших годах» между подростковым возрастом и концом третьего десятка, не освещенных в источниках об Иисусе.
Это была одна из удивительных загадок Нового Завета. Сотни лет проповедники и теологи задавались вопросом об эволюции Иисуса от развитого не по годам мальчика до Царя царей. Теорий наплодили множество, в некоторых даже предполагалось, что он странствовал по Индии, где с помощью гуру искал пути к нирване, примерно так, как это делали «Битлз».
– И какой экспромт выдал Иишо? – поинтересовался Натан Ли.
– Говорит, подался в университет, в смысле, в храм, – сказал Иззи. – Отец якобы отдал его на воспитание Праведному наставнику. Непонятно, откуда это взялось.
– Опять свитки Мертвого моря, – вздохнул Натан Ли. – Это легенда об учителе, любимом ученике и его предательстве, вроде бы связанном с ересью. В свитках ученик фигурирует как Нечестивый священник.
– Ну, Иишо не похож на строптивого ученика, – сказал Иззи. – Он весь такой правильный.
– Тем не менее любопытно. Иишо показывает себя с другой стороны. Он, значит, уже выходит за рамки Евангелий – к свиткам.
– Так оно безопаснее, – пожал плечами Иззи. – Годы во мраке тайны. Можно говорить что угодно, оспаривать некому.
Натан Ли внимательно просмотрел запись. Оксу явно хотелось расспросить Иишо о пропавших годах, но профессор, похоже, пришел сюда избавиться от более тяжкого груза.
– А теперь праздный вопрос из чистого любопытства, – говорил Окс. – Тема чудес и исцелений. Приходилось ли тебе творить волшебство?
Иззи перевел вопрос, и Иишо ответил утвердительно, выдав еще один пересказ отрывка о хлебах и рыбе, об исцелении слепых и увечных. Ответ пришелся Оксу по душе и даже как будто вдохновил его.
– Талифа-куми, – сказал Окс.
Как видно, этим ограничивались его познания в арамейском. Натан Ли выяснил, откуда это: из Библии. Он помнил, о каком чуде говорилось в том отрывке. А в переводе те слова значили «Девица, тебе говорю, встань» [85]85
Талифа-куми – повеление встать, сказанное по-арамейски (в оригинале «талифа-кум»). Сирийское выражение, употребленное в Евангелии от Марка (5:41) и значащее в переводе: девица, встань. Такое выражение встречается у одного Марка, хотя о самом событии повествуется у Матфея (9:23–25) и у Луки (8:51–55). (Прим. перев.)
[Закрыть]. Окс забрасывал наживку – вдруг клюнет.
Иишо смотрел на него со все возрастающим превосходством.
– Это мои слова, – сказал он, – и дитя поднялось.
– А Лазарь? – спросил Окс.
Иишо выдал всем известную историю о воскрешении и этого покойника.
И тут до Натана Ли дошло, куда клонит Окс. Днем ранее в Денвере Натан Ли отказался выкапывать Лидию и Грейс. Похоже, Окс собрался просить клона выполнить работу, которую не стал делать Натан Ли.
– Так ты утверждаешь, что можешь воскрешать мертвых? – вернулся к теме Окс.
Спустя минуту Иззи перевел ответ:
– Он хочет знать, не просишь ли ты его сотворить чудо.
Окс подтвердил это.
– Ну, вы загнули… – запротестовал было Иззи.
– Он способен воскрешать мертвых? Спроси его. – Окс и бровью не повел.
Иззи неохотно задал вопрос и перевел ответ:
– «Если кто-то скажет вам: “Смотрите, вот Иисус!” – не верьте этому. Ибо восстанут лжехристы и лжепророки и дадут знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных» [86]86
Пророческая беседа на горе Елеонской. Матфей, 24:15–28; Лука, 21:20–24; Марк, 13:14–23. (Прим. перев.)
[Закрыть].
Кажется, Марк. Или Лука? Натан Ли уже запутался.
Окс застыл. Глаза блестели. Натан Ли чувствовал, что сбит с толку. Иишо, разумеется, отказывался сотворить чудо, потому что делать этого не умел. Но Окс, похоже, до дрожи боялся, что ему откажут.
– А чума? – спросил Окс. – Узнайте, может он снять с нас это проклятие?
– Вы просите меня отменить Божью кару? – ответил Иишо. – Если я скажу «нет», что тогда? Вы хулите Господа и хотите, чтобы Он вас помиловал?
– А как насчет милости Божьей?
– Все на свете происходит по милости Божьей, – отвечал Иишо. – Понимаете? А вы должны готовить себя, как человек. Каяться во прахе и пепле.
Вернулись к Ветхому Завету. Из Иова [87]87
Иов, 42:6. (Прим. перев.)
[Закрыть]. Этот человек, как кузнечик, перескакивал от одного текста к другому.
Не успел Иззи досказать перевод, как Окс вскочил на ноги. Его лицо стало застывшей зловещей маской.
– Вот оно, – пробормотал Иззи.
Окс обошел стол. Клон поднялся со своего места и попятился к стене. Окс застыл перед ним, возвышаясь на добрый фут и шире раза в два.
– Напугал его до смерти, – комментировал Иззи. – Иишо решил, что сейчас получит добрую трепку. Зря уперся – не тому отказал.
На мгновение Натан Ли подумал о том же. Иишо держатся с Оксом очень уж свысока.
– Эй, полегче, отойдите от него! – крикнул Иззи Оксу.
Но Окс вдруг рухнул на колени у ног клона. Щеки его тряслись. Руки, как два ствола дерева, вытянулись вверх.
– Да что вы творите? – прозвенел голос Иззи на пленке. – Поднимитесь, он сейчас совсем рехнется.
– Такое впечатление, будто он ждал всю сознательную жизнь, чтобы бухнуться на колени, – прокомментировал Иззи Натану Ли.
– Прости нас, – донесся из динамиков голос Окса.
Иишо опустил взгляд на Окса. Трудно было сказать, кто сейчас кого обращал в свою веру. Буквально через мгновение испуг на лице Иишо сменился недоверием. Он выглядел как человек, только что выигравший в лотерее Нью-Джерси.
– Я слышу твои слова, – заговорил Иишо. – Но не твое сердце.
С этими словами клон положил руку на лысую голову Окса и оттолкнул его. Окс завалился на бок. И зашелся в рыданиях – то ли от счастья, то ли от облегчения.
Натан Ли понял: это был момент истинной гармонии. Словно он наблюдал, как вирус находит своего хозяина-носителя. А кто из них хозяин, Натан Ли сказать не мог.
В Лос-Аламос пришел Хеллоуин. Улицы запрудили жуткие монстры и красавицы-принцессы. Тыквы были крупные и оранжевые. Луну штриховали полосы легких облаков.
Тара нарядилась Мадлен [88]88
Героиня книги Людвига Бемельманса «Мадлен». (Прим. перев.)
[Закрыть]: в голубом, прямую челку подровняли ножницами, мускулистую квадратную фигурку – платьицем. Натан Ли и Миранда, держась за руки, шли за ней следом в наступивших сумерках. Тара самостоятельно стучалась в двери и просила угощения. Если и слышала, как невдалеке дети шепчутся о ней, то не обращала внимания. Она была слишком занята подсчетом собранной дани, включая фонарик в мешочке всякий раз, когда выходила из очередного дома. Возвратившись, она пересчитала каждую конфетку, пока все угощались холодным сидром и горячим тыквенным пирогом, а потом начала заново, с первой сотни.
– Не припомню такого Хеллоуина, как нынешний, – сказал капитан. – Смотрите, какие трофеи.
– Это значит, людям понравилась наша Мадлен, – заявила его жена.
С пола, из россыпи конфет, широко улыбалась Тара.
С тех пор как она переселилась к ним, капитан с супругой словно помолодели. Фотографии в рамках их собственной дочери: принарядившейся для студенческого бала, на рафтинге по реке, с пойманной рыбой в руках, рядом с истребителем ВМФ в летном комбинезоне, – они окружили десятками рисунков Тары. Девочка наполнила их тишину песнями. Дом снова ожил.
– …восемь, девять, десять… – щедро распределяла Тара подарки среди пяти кукол, усаженных бок о бок вдоль стены.
Украдкой она все поглядывала в сторону Натана Ли. Миранда легонько подталкивала его локтем с притворной ревностью.
В этот вечер Натан Ли чувствовал себя счастливым и грустным. Он никому не открывал неотступных мыслей о том, что Лос-Аламос стоит на пороге гибели. Этот Хеллоуин в самом деле лучший, но тому имелось объяснение. Началось великое притворство. Он видел подобное в городах Америки на пути через страну прошлым летом, когда взрослые всеми силами развлекали своих детей, старались окружить их вниманием, чтобы те поверили: не будет конца добрым временам.
Пришел ноябрь. После прекращения в августе грузоперевозок горожане сильно пообносились: обшлага и воротники с каждым днем становились все более потертыми и засаленными. Магазинные полки пустели. Киоски европейского стиля торговали старыми номерами «Ньюсуика», «Обсервера» и «Сайнтифик америкэн» за 1990 годы. Букинистические магазины процветали.
Начался баскетбольный сезон. Каждую пятницу вечером на трибунах свободных мест не оставалось: две лос-аламосские средние школы сходились в яркой, порой чересчур энергичной борьбе. Город по-прежнему был залит светом благодаря собственной атомной электростанции. Уличные фонари и лампочки в подъездах на ночь не выключали.
Лос-Аламос словно плыл по воздуху.
Но как-то раз жители проснулись и узнали, что они в осаде.
За одну ночь группа в несколько сотен паломников вдоль Рио-Гранде стремительно разрослась до двадцати тысяч. Через день их стало тридцать тысяч. Жители Лос-Аламоса были повергнуты в ужас. У них на пороге стояли жертвы страшной чумы. Кавендиш любезно объявил, что это начало конца.
Странное дело: генералы не предпринимали ничего. Что еще более непонятно: такая сдержанность успокоила город. Вселила веру в их силу. Помня, что однажды пилигримов уже отгоняли, люди решили, что их толпа будет рассеяна и на этот раз. Теперь же, пока орда оставалась по ту сторону реки, ее не трогали.
Эти новые пилигримы тысячами тянулись по дну долины через винодельческий район, через старые деревни, где изображения святых все еще вырезали из сердцевины трехгранных тополей, а кладбища помнили времена испанского колониального владычества. Они шли из пустынь Техаса и Мексики, с юга – с горных лыжных курортов и заброшенных золотых шахт Колорадо и Юты, из убежищ, где люди укрывались от смерча, из ракетных шахт и железнодорожных туннелей. Где бы ни прятались – все выползли наружу. И потянулись к городу света.
Камеры дальнего обнаружения следили за ними круглосуточно. Успокоить тревогу жителей помог и тот факт, что лагерь скитальцев напоминал давнишние легендарные коммуны хиппи, вплоть до гитар, очередей за раздачей супа и агапэ [89]89
Агапэ – античное понятие, обозначающее любовь к ближнему: деятельную, одаряющую любовь, без малейшей тени своекорыстия или привязанности к какому-либо качеству возлюбленного. (Прим. перев.)
[Закрыть].
Паломники не проявляли никакой склонности к насилию. Наоборот, сигнализировали о своем стремлении к миру. Они знали, что за ними наблюдают. У кого-то в Лос-Аламосе были родственники. Пилигримы показывали камерам таблички с именами людей, с цитатами из Библии, знаки «символ мира».
Рио-Гранде стала их Иорданом. Они устанавливали палатки на земле, оранжевой от яда времен Вьетнамской войны. И совсем не скрывали своих намерений надолго поселиться здесь, вдоль берегов реки. Паломники жаждали чуда, а не крови.
Это был лагерь зараженных чумой. Спутниковые снимки обнаружили заметное красное вздутие вдоль восточных берегов реки. Показания плазменных стержней, фиксирующих наличие газов разложения, зашкаливали. Рио вниз по течению будто раскалилась от вируса.
Ко Дню благодарения лагерь был уже две мили в длину и продолжал разрастаться. Военная разведка насчитала почти сто тысяч пришельцев. В следующую неделю это число удвоилось. Аэрофотосъемка, сделанная ночью, дала самую полную информацию. Отчетливо были видны огни свечей и костров, протянувшиеся назад от реки длинными толстыми венами, которые раздваивались, истончались, вновь расходились и становились капиллярами, а в отдалении – всего лишь точками света. То были последние паломники. Америка готовилась отпраздновать Рождество.
Шли дни, но пилигримы не просили ни о чем. Ночью долина становилась красной от огней. Паломники, прибывшие здоровыми, тотчас заражались. Но их это как будто мало заботило: в Лос-Аламосе восстал из мертвых Христос.
Миранда собрала срочное совещание с генералами и руководителями лабораторий.
– Надо было эвакуироваться, пока имелась такая возможность, – причитал один ученый.
– Еще не время, – отвечал генерал.
– Чего вы ждете? – требовательно вопрошал административный работник. – Через неделю их будет больше, чем нас.
– А через четыре – вчетверо больше, – вставил кто-то. – Как мы сможем работать, когда в долине начнется мор?
– Мы отслеживаем ситуацию, – ответил сразу всем генерал.
Военные сидели рядком: руки сложены, лица непроницаемы. Они были спокойны. А Натан Ли – растерян. Похоже, им было на все плевать.
– В любую минуту они могут пойти на штурм города. А вам вроде как полагается защищать нас.
– Ситуация под контролем, – заявил генерал.
– Да их присутствие – само по себе очевидная и постоянная опасность, – возмутился кто-то.
Священник одной из местных церквей постучал пальцем по микрофону перед собой. Это был старый человек с облаком седых волос и бакенбардами шотландского горца. Он подался вперед и проговорил:
– Они – полевые лилии [90]90
Лука, 6:28. (Прим. перев.)
[Закрыть]…
Люди нетерпеливо ждали.
– Они терпят голод и жажду, – продолжил священник. – Христиане бедствуют. Им нужна помощь.
– Переносчики заразы! – выкрикнула какая-то женщина. – Они уже мертвы. И надо разогнать их, пока не поздно. Иначе как мы сможем эвакуироваться, если они блокируют шоссе?
Генералы напоминали сидящих в ряд Будд – ни малейшего признака волнения.
– Время придет, – подал голос один из них, – и мы заставим воды расступиться.
– Это вы о чем?
Генерал улыбнулся.
– Раз уж заговорили о Библии…
Других объяснений он не представил.
– Накормите их, – добивался своего священник. – У нас столько всего. Дайте им хлеб жизни [91]91
Иоанн, 6:48. (Прим. перев.)
[Закрыть].
– Чтоб привалило еще больше? – спросил кто-то.
– Они идут с миром, – ответил священник.
Он говорил как герой старого фильма «День, когда остановилась Земля».
– Может, и с миром, – сказала женщина. – Но так просто они не уйдут. Они забрались слишком далеко, и им нечего терять. Возвращаться некуда. Они заражают друг друга. Домой они не собираются. А перед глазами – вот он, Лос-Аламос.
– Проявите к ним милосердие, – мягко упорствовал священник, – и они поступят так же.
Его прервали выкриками:
– Преподобный, вы не в своем уме!
Вмешалась Миранда. Она обратилась к генералам:
– А что посоветуете вы?
Генералы накрыли руками микрофоны и заговорили между собой. Покивали головами. Наконец один из них взял слово:
– Лучше, когда они у нас на глазах, чем гадать, где прячутся. Пусть приходят. Хоть все. Пока они за рекой, мы в безопасности.
– Вы ничего не собираетесь предпринимать? – недовольно вопросил специалист по молекулярной физике. – Сбросьте на них пару бомб.
Собравшиеся неодобрительно загудели, услышав это предложение.
– Нет, я имею в виду – по краешку, – уточнил он, – с нашей стороны долины. Чтобы расшевелить их и вынудить отступить.
– Мы не станем их запугивать, – ответил генерал.
– Но надо же что-то делать!
– Приглядывать за ними и ждать. И кормить, – сказал генерал.
– Что?!
Священник прикрыл глаза, благодаря Всевышнего.
– Преподобный высказал разумную идею. Это сработает в нашу пользу, – заявил генерал. – Накормите их и дайте самое необходимое. Пусть пребывают в мире.
– Вы говорите как пацифисты из Санта-Фе, – сказал начальник лаборатории. – Любовь и милосердие. У нас под носом собирается целая армия. По камерам наблюдения я видел оружие, солдат-дезертиров. И с каждым днем они становятся все сильнее.
Генерал навалился на стол – его плечи вздернулись словно крылья.
– С каждым днем они все слабее, – парировал он. – Если посидят там еще немного – вымрут без посторонней помощи.
Обсудили и решили: милосердие станет их оружием.
И начали подкармливать своего врага.
