Текст книги "Год зеро"
Автор книги: Джефф Лонг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 32 страниц)
В Сантьяго было зафиксировано пять тепловых сигнатур с человеческими очертаниями. Выжившие находили один другого, в отдаленных землях они объединялись в племена. Так начиналась жизнь после чумы. Только бы успеть разгадать секрет их выживания, пока цивилизованный мир совсем не исчез!
– Мы не должны впадать в эйфорию, – сказал пакистанец. – Доктор Кавендиш прав. Что мы сейчас видим здесь? Что это за выжившие? – Он выставил вверх три пальца. – Третьей категории? Может, им просто повезло: удачно прятались в пещерах или подводных лодках, пока чума не прокатилась у них над головой? Или вирус пропустил их? В любом случае они для нас бесполезны. Вирус все равно найдет их. А поскольку они не защищены – тоже погибнут.
Он опустил один палец.
– Или же они из Второй категории и невосприимчивы к вирусу? Может, их тела обладают врожденным иммунитетом? Вспомните исследование проституток в Танзании. Многолетний незащищенный секс, порой с десятками зараженных мужчин за ночь, и тем не менее ни у одной из шестидесяти исследуемых женщин не развился СПИД. Более десяти лет ученые буквально ходили за ними по пятам. Теорий в результате возникло множество. Но никому не удалось разгадать секрет их невосприимчивости. Как бы там ни было, в нашей дуэли с вирусом Корфу эти люди абсолютно бесполезны.
Пакистанец поднял палец.
– Или же инфекция все-таки проникла в организм этих людей? Были ли они восприимчивы и вырабатывали ли антитела? Тогда они из Первой категории? Что, если их иммунная система начала эволюционировать совместно с вирусом? В таком случае, – он задумчиво покачал головой, – не исключено, что они спасут нас. А может быть, и нет.
– Есть только один способ выяснить это, – сказал кто-то.
– Смотаться за ними? – снова раздался язвительный голос.
Миранда пробежалась взглядом по лицам. Это была шеф лаборатории бессмертия. Она все еще не привыкла к названию своего отдела, хотя оно подходило просто идеально. Большинство вирусов уничтожали свою клетку-хозяина, лишь только прекращали ее использовать как фабрику вирусов. С Корфу все обстояло иначе. Он заставлял клетки организма-носителя продолжать делиться, не умирая, – отсюда и «бессмертие». Еще одна тайна, значит, очередная новая лаборатория.
– Это же в другом полушарии, – сказала шеф лаборатории. – С таким же успехом можно полюбоваться картинками, присланными с Марса. Мы страну-то пересечь не в состоянии, не говоря уж о межконтинентальной прогулке.
– Но ведь любой из этих выживших может стать ответом, который мы ищем, – резко возразила Миранда. – Нашим будущим.
– Если вы забыли, напоминаю, что ВМС США понесли колоссальные потери, разыскивая таких вот выживших. – Ученые повернулись к Кавендишу, сидевшему на дальнем конце стола: он напоминал тонкий стебель с горящими глазами. – Целые армады исчезли. Мы остались без крыльев.
Кавендиш показал рукой на спутниковое изображение на экране.
– Даже наши глаза отказываются нам служить. Мы получаем информацию со спутников, которые падают на Землю. Вы понимаете, Миранда? Мы больше не в состоянии планировать свои действия в этом мире. Мы растратили свой потенциал. Нам не принадлежит ни ночь, ни день. Нам необходимо снаряжать хорошо вооруженную экспедицию, чтобы всего лишь наведаться на пару часов в Альбукерке. Калькутта! – фыркнул он. Светящийся зеленый силуэт на экране подбросил в свой маленький костер еще одну ветку. – Все это лишь доказывает, что на свете существует другая жизнь, ни больше ни меньше.
Миранда почувствовала, что все смотрят на нее. В который раз она оказалась единственным голосом инакомыслия, оптимизма или чего-то еще. На мгновение ее возмутило их малодушие. Но эта трусость была ей понятна. У многих из них семьи. Они смертны, а Кавендиш беспощаден. Их работа – наука, а не мученичество.
– Значит, сдаемся, лапки кверху? – бросила она.
– Работаем с тем, что у нас есть, – сказал Кавендиш. – Когда придет время, отступим в бункер WIPP [59]59
Waste isolation pilot plant – опытная установка для изоляции отходов. (Прим. перев.)
[Закрыть]согласно плану вашего отца. А увиденное нами сейчас лишь отвлекает внимание, дает людям ложную надежду.
«Когда, – вся кипела Миранда, – а не если». Отступим. В бункер. В преисподнюю ее отца. Она пробежала взглядом по лицам, пытаясь измерить степень их уныния и страха. В убежище они верят сильнее, чем в исцеление. А его еще даже не достроили. Изначально спланированный как хранилище ядерных отходов, бункер WIPP в процессе строительства превращался в огромное убежище для населения Лос-Аламоса. В пустыне на границе с Техасом, под сводом соляного купола на глубине двух тысяч футов высекали в скале двенадцать этажей небольших комнат и горизонтальных перекрытий. Убежище оборудуют аппаратурой лабораторий. Исследование будет продолжаться, даже когда все укроются там от зараженного мира. Настанет день, возможно, десятки лет спустя, и они выйдут оттуда с вакциной.
Но Миранда с небольшой группой единомышленников считали бункер WIPP чудовищной ошибкой. Никакими средствами не создать под землей такую мощь лабораторий, какой они обладают в Лос-Аламосе сейчас. Помещения будут тесными и лишенными света – вечная ночь. К тому же обитатели бункера окажутся крайне уязвимы даже для одной нити вируса. В таком тесном контакте чума сожрет их в один присест. Разговор об отступлении вреден в любом случае.
– Нам поручена миссия, – возразила она.
– Не следует уповать на химеры, – парировал Кавендиш. – Некоторые вещи возможны, Миранда. А что-то – нет.
В этот момент пискнул телефон Мэплса. Он ответил на звонок, а затем обвел всех взглядом.
– Последние данные. Тридцать девять объектов.
– В масштабах планеты? – подала голос блондинка из Йоханнесбурга. – Бог мой, и это все? Тридцать девять человек. И это из нескольких миллиардов?
Население страны этой женщины было уничтожено уже давно. Миранде был понятен ее пессимизм, но он не объяснял насмешливость ее тона. Она и, вероятно, большинство в этой комнате своими репликами сейчас демонстрировали преданность Кавендишу. Миранда заметила, как женщина обменялась восхищенным взглядом – нет, не с Кавендишем, а с его бессловесным клоном, стоящим за креслом-каталкой. Выходит, подумала Миранда, не зря сплетничают. Клон и с ней переспал. Но кто же он такой?
– Выживших будет больше тридцати девяти, – упорствовала Миранда.
– Ну, несколько сотен, – презрительно фыркнула женщина.
– Один, два или десять на миллион, – сказала Миранда. – Это лучше, чем ничего.
– Да, но вы говорите всего лишь о возможности существования. – Женщина показала на тепловой контур «троглодита», сидящего на корточках в развалинах Калькутты. – Если это наше будущее, значит, с цивилизацией покончено.
– Нет, – возразила Миранда. – Пока Лос-Аламос жив – нет. – Открыто брошенный ею вызов звучал как неуместное бодрячество, и она отчаянно пыталась скрыть это. Но молчать не могла. – Ведь мы – твердыня на холме, – заявила она. – Город света.
«Откуда это – город света?»
Все смотрели на нее. Миранде хотелось верить, что они молчат, погрузившись в задумчивость, но она знала: им сейчас неловко. Щеки горели.
– Если мы не в состоянии отправиться на поиск выживших, – закончила она, – тогда в один прекрасный день они найдут нас.
– Значит, ждем пловца-олимпийца? – сострил Кавендиш.
Удачный укол. Океаны, как в древности, вновь стали серьезной преградой.
– И в Америке будут уцелевшие, – уверенно сказала Миранда. Она вдруг представила себя где-то далеко-далеко, будто висит, ухватившись за сук дерева, и раскачивается на ветру. – Переживут эпидемию и появятся здесь.
– Как мотыльки? – спросил Кавендиш. – Прилетят на свет?
– Я сдаваться не собираюсь, – сказала Миранда.
Вот этого говорить не стоило. Все решили, что она бросает им обвинение. Она, конечно, укоряла их, но не отталкивала, а хотела вдохновить. «Чем – упреками, оскорблениями?» Миранда вздохнула. В этом она не мастерица. Глаза их словно остекленели. Когда она подняла взгляд, Кавендиш лучезарно улыбался ей.
21
ВОСКРЕСЕНИЕ
11 августа
Всякий раз, когда она приходила сюда, стояла мертвая тишина. Но в этот вечер на глубине в пять этажей в Приюте все выло и вопило. Пока Миранда со всех ног бежала по коридору, ей казалось, будто от дикого бешенства клонов вибрируют стальные стены. Ее саму охватила ярость.
Они выли, как банши. Некоторые колотились в железные двери. Другие прятались в углах или под кроватями. Вот к плексигласовой щели со стуком прижалось лицо с обезумевшими глазами. Следующее окошко было забрызгано кровью.
В конце коридора у закрытой двери дожидались двое охранников. На пластиковой табличке значилось «01–01N». Клон номер Один. Версия Первая. Неандерталец.
– В чем дело? – спросила она.
– Натан Ли вошел, – решился ответить здоровенный тяжелоатлет. – Сел. Девчонка разоралась. А потом завыли остальные.
Миранда вгляделась в трехдюймовое оконце. Камера Безымяшки являла собой кошмар: измазанные экскрементами стены и отпечатки ладоней в виде каких-то шаманских узоров. Ребенок весь был перепачкан собственными фекалиями. Но сегодня на руках девочки и даже на стенах оказалась кровь. Миранда с облегчением поняла, что это кровь Натана Ли, а не ребенка. Мужчина сидел у ее ног. От визга Безымяшка едва не потеряла голос и сипела: звук был таким, будто со стен счищали ржавчину.
– Что он ей сделал?
– Да ничего. Вошел просто. Сел. И все дела.
Как бы не так! У девочки отняли ее комнату с осинкой за окном и радугой на стене. У нее отобрали игрушки и любимые фломастеры, закрыли в клетке глубоко под землей. Птичка со сломанными крыльями.
У ребенка отобрали мир, урезав его до размеров клетки. Она никогда не пересекала центр камеры. Ходьба по периметру – так это называлось, симптом аутизма, неустанное, бесконечное путешествие вдоль стен. И сейчас, поняла Миранда, Натан Ли осмелился вторгнуться в ее мирок, нарушить то малое, что у нее осталось. Он своим телом загородил ей привычный путь, лишил бессмысленного пешего туризма.
– Кто дал ему войти?
Охранников напугал ее гнев. Такой Миранду они никогда не видели.
– Я повернулся спиной, – сказал тот, у кого была стрижка «под горшок». – А он открыл дверь.
Миранда опять заглянула в смотровое окошко.
– Он мог заразить ее.
– Мы это обсудили. Натан Ли сказал: что хуже – быть больным или мертвым?
– Ах, вы даже обсудили?!
Охранники заметно струхнули.
– Сколько он там сидит? – спросила она.
Тяжелоатлет сверился со своими часами:
– Двадцать три минуты.
Пришел капитан. Заглянул в смотровое окошко.
– Молодец, – проворчал он. – Все-таки решился.
– Вы знали, что он собирался войти? – спросила она.
– Предчувствовал.
– А как же указание «никаких контактов»? – Прежде она не повышала голос на капитана, но сдерживаться сил не оставалось.
– Его предупреждали.
– Она и без того много перенесла. – Миранда готова была ударить кого-нибудь. – Уберите его. Слышите?
Словно со стороны, она услышала, что разговаривает сейчас как Кавендиш.
– Миранда, он на нашей стороне.
– Да откуда вы знаете?
Капитан пригляделся к происходящему внутри. Покачал головой.
– Он уже наказан.
Девочка была сильна, как подросток. Все двадцать минут, что Натан Ли сидел там, она била и царапала его. Лицо мужчины распухло. Губы и нос кровоточили. Рубашка порвана в клочья. Ни разу Натан Ли не поднял руку – отвести удары. Единственное, что он делал, – читал.
Только сейчас Миранда заметила: Натан Ли захватил в камеру свою книгу сказок. Что ж, он переступил грань. Не сумев добраться до Окса, лишенный собственной дочери, он решил похитить Безымяшку.
– Он травмировал нам всех подопечных, – сказал он. – Вы только послушайте.
– Слышу. С ними это бывает.
– Надо убрать его отсюда.
Натан Ли обманул ее. А она позволила ввести себя в заблуждение. Важность его исследования и чистота намерений убаюкали ее. Он так или иначе удрал бы: стянул кое-какие запасы, забрал свою лошадь и поминай как звали – все было лишь вопросом времени. Миранда считала это само собой разумеющимся. Но она никак не ожидала от него того, что он сделал.
– Надумали что-нибудь?
– Пошлите своих людей, – ответила она.
Капитан нахмурился:
– Она не владеет собой. Лучше послать туда кризисную команду, они уймут ее. – (То была своего рода «аварийная бригада»: здоровенные ребята неимоверной силы.) – Она может поранить себя.
– Ну тогда достаньте его стрелой со снотворным. Усыпите газом. Вот ведь ублюдок!
Никогда в жизни она так не сердилась. Натан Ли не имел права на подобное сумасбродство. Она думала, он намного сильнее, не просто еще одна искалеченная душа.
– Ее могут ранить, – повторил Капитан.
Миранда с шумом выдохнула.
– Да она скоро утихомирится, – заверил ее капитан. – Они всегда так.
Миранда уловила спокойствие в его голосе. В ее компетенции были скрытые внутри человеческой клетки процессы, он имел дело с неистовством дикарей и ребенка-неандертальца. Бедлам выводил ее из себя.
– И как часто с ними такое? – спросила она.
– Время от времени. Мы даже вводим некоторым успокоительное. Остальным даем разгуляться, так сказать, «очиститься от скверны». Это приносит им умиротворение.
Миранда сжала кулаки, пытаясь припомнить, когда в последний раз навещала ребенка. «Семь недель назад?» Она ведь так занята… Любимая отговорка. А правда заключалась в том, что этот подземный металлический мир, который она создала, чтобы скрыть изуродованных медицинскими опытами, обреченных существ, был ей невыносим.
– Что толку стоять здесь? – сказал капитан. – Можно наблюдать за происходящим на экране.
Он привел Миранду в полутемное помещение, уставленное рядами мониторов. Здесь было тихо. Вдали от преисподней она пришла в себя.
Проходя вдоль экранов, Миранда видела, что клоны кричат, зажимая уши, бьют кулаками в стены, скачут, как обезьяны, или сидят неподвижно, как отшельники. Некоторые просто лежали на спине, уставившись в потолок. Капитан предложил ей кресло перед двумя экранами с трансляцией из камеры девочки. Под ними кто-то приклеил цветок и имя. «Тара».
– Что это? – спросила она.
– Это по-тибетски, – ответил капитан. – Натан Ли говорит, это означает Мать-Богиня.
Тут Миранда заметила и на других мониторах прилепленные скотчем бирки с именами.
– А эти он откуда взял?
Ответ был очевиден. «Год зеро» прочно засел в мозгу Натана Ли. Словно ценники в продуктовой лавке, тянулись бирки с библейскими именами. Здесь были Матфей, Осия, два Иезекииля, Михей, Захария, три Иоанна, один Элеазар бен Яир и даже Лазарь. Она увидела также лежащие перед каждым экраном кости и частицы мощей, словно пожертвования на алтарях.
– Это настоящие имена. Он хотел удивить вас.
– Только не говорите мне, что он входил и беседовал с каждым из них.
– Нет, Натан Ли просто слушает, что транслируют микрофоны в камерах. Клоны иногда шепчутся сами с собой. Бывает, кричат и буйствуют. Иногда что-то вещают. Натан Ли сказал, по большей части на арамейском. Он здесь торчит целыми днями и ночами. Это заразительно: он и нас всех увлек. Порой нам тоже удается разобрать какое-нибудь имя или слово.
Кто-то пришпилил к доске объявлений коротенький словарь арамейских, еврейских, греческих и латинских слов в английской транскрипции. На книжной полке появилась небольшая подборка видеозаписей с именами, номерами и датами, а также книг по археологии и музейным коллекциям. Натан Ли превратил помещение охраны в студенческую аудиторию.
Миранда была поражена.
– Как долго он этим занимается?
– Вы же велели ему изучать этих парней. Сразу и приступил.
– Изучать их, а не ее.
– Так это ж дело времени, Миранда. Ее мониторы прямо перед глазами. Один из охранников как-то раз случайно оставил их включенными. С тех пор Натан Ли сделался малость… отстраненным.
– И вы знали, чем он тут занимается? Мне, конечно, жаль, что он потерял дочь…
Миранда вдруг умолкла. Может, Натан Ли и капитану рассказывал об этом. Вряд ли: два стоика, оказавшиеся рядом друг с другом, будут все время скрытничать.
– Дело в том, – сказал капитан, – что он нужен нам здесь.
– Нет, не нужен. И мне плевать на его гималайские приключения.
– Натан Ли рассказал мне, как нашел ее сидящей на выступе скалы где-то близ Эвереста. Она была там совсем одна. Выбрала место, которое освещалось закатным солнцем.
Миранда перевела взгляд на экран: неистовство девочки ослабевало.
– Вы заблуждаетесь на его счет, – сказал капитан. – Он вошел, чтобы развеять не свое одиночество, а ее.
Миранда отвернулась.
Капитан протянул ей наушники.
– Регулятор громкости, – показал он и оставил ее одну.
Миранда надела наушники, и сиплые крики девочки ввинтились в голову. Капитан был прав. Вспышки гнева отнимали у нее силы.
Сквозь шум Миранда слышала ровный голос Натана Ли, читавшего какую-то сказку о ветре и птице. Он перевернул страницу.
Теперь Миранда заметила, как крепко, двумя руками сжимает он книгу. Костяшки пальцев побелели. Ссадины и раны ныли. Он терпел из последних сил, но не забывал держать книгу так, чтобы Таре были видны картинки. Миранда сидела в темноте перед экраном. В конце концов девочка вымоталась. Руки повисли по бокам. Крики почти прекратились. Миранда словно читала ее мысли: «И что теперь?»
Натан Ли продолжал говорить: живо и нараспев, как будто пел песенку. Спустя несколько минут девочка осторожно подвинулась ближе – буквально на пару дюймов. Сейчас она была так похожа на обыкновенного ребенка: склонив голову набок, Тара пыталась рассмотреть рисунки. Очень-очень осторожно он потянул руку вниз.
– Не вздумай, – прошептала Миранда в экран.
Натан Ли собрался ухватить ее за руку. Это была ловушка.
И тогда это произошло. Девочка села ему на колени.
Миранда догадалась, что это не было проявлением дружеского чувства. Безымяшка опустилась на него, как на предмет мебели. Ее глаза были прикованы к картинкам. А он сейчас для нее вещь, не более.
Голос Натана Ли стал мягче. Когда он сказал: «Тсс, тише», – это прозвучало не громче шелеста ветерка, и глаза девочки распахнулись еще шире.
– Ну вот, – проговорил из-за спины капитан.
Миранда почувствовала, что и другие охранники тоже вошли и наблюдают. Особенно внушительно выглядели те, что были в шлемах и костюмах с защитными прокладками.
– Он надул ее, – сказала Миранда.
– Ловко, – сказал капитан.
Миранда потеряла счет времени. Мало-помалу Натан Ли оторвал глаза от текста и принялся медленно переворачивать страницы. Слог за слогом, картинку за картинкой, он сотворил подобие песенки. Это была песня без смысла и связных слов, скорее монотонная декламация нараспев. Миранда уловила, что продолжительные ноты его мелодии были полны вибраций: напевая Таре в спину, он словно пытался заставить ее звучать в унисон.
Миранда продолжала с недоверием наблюдать за происходящим. Натан Ли околдовывал девочку.
Она положила голову ему на плечо.
– Бог ты мой… – прошептал охранник.
Глаза ее закрылись.
Она уснула.
А песня Натана Ли не стихала. Его лицо выглядело смешно и нелепо. Один глаз заплыл так, что не открывался. Камера выхватила выкатившуюся слезу. Она скользнула вниз по щеке. Он готов был расплакаться от счастья. Миранда почувствовала это. Боясь разбудить девочку, он сдерживал себя.
Натан Ли отложил книгу. Обнял девочку, прижал к груди и стал баюкать, вдыхая запах ее волос.
И Приют затих. Миранда взглянула на другие мониторы: бунт клонов сходил на нет.
Через час Натан Ли опустил девочку на голый пол – она продолжала спать. Битва вымотала ее. На карачках он прокрался к двери. Миранда, капитан и маячившие за его спиной охранники вышли в коридор и молча ждали.
Капитан тихонько открыл дверь, и Миранду чуть не вырвало от вони свежих нечистот. Натан Ли выбрался за порог, к их ногам. Капитан бесшумно закрыл дверь. Натану Ли помогли подняться. Девочка разодрала ему щеку до кости. Один глаз покраснел и слезился. Руки его были прижаты к ребрам. Она поранила ему шею и мышцы спины.
Все молчали. Натан Ли часто моргал, словно вынырнул из темной пещеры. Они расступились, давая ему уйти. Он поплелся прочь, шаркая ногами, как старик.
– Вы не имели права, – бросила ему в спину Миранда.
– Имел. – Ему страшно хотелось пить. – Помните, вы говорили об утешении?
Миранда пошла за ним следом:
– Вы же не представляли, что творите.
– Я говорил с логопедом, – ответил Натан Ли. – И она сказала, нельзя волновать такого ребенка необдуманно. Обращаться с ним нужно предельно деликатно, иначе любые действия вызовут испуг и агрессию. Прежде я об этом не знал. Врач считает, что необходимо согреть душу ребенку. Только так можно ей помочь.
– Мне нет дела до того, с кем вы там говорили. Вам никто не разрешал… – На глаза ее стали наворачиваться слезы. – Это, в конце концов, жестоко. Вы вскрыли ей сердце. И что теперь?
Натан Ли с усилием повернулся всем телом, лицо было опущено. Малышка вырвала клок волос у него с головы.
– Давайте просто сделаем все, что в наших силах, – ответил он.
Ну да, хочет вернуть ее расположение, подумала Миранда. Она ввела его в свое окружение. А сейчас он совершил то же с ней.
Когда на следующее утро Тара проснулась, Натан Ли вновь был у нее: после душа, заштопанный, в чистой одежде. Лицо его было ужасным – в шишках и синяках. Ему было худо, но он пришел.
Глаза ее открылись – они были темно-синими. Один из молочных зубов выпал за последние недели. Что она подумала об этом, сидя здесь одна-одинешенька? «А сегодня с тобой зубная фея», – подумал Натан Ли.
– Доброе утро, солнышко, – проскрежетал он.
Ее голос тоже был хриплым.
«Эй, би, си, ди, и, эф, джи», – пела она ему.
Он распахнул руки. Она забралась к нему на колени – прямо в объятия.
– Ты никогда не будешь одна.
И все же ему придется оставить ее. Настанет время, и он уедет искать свою дочь. Но тогда в жизни Тары будет много других людей. Вот уже для нее мобилизуют и группу поддержки из социальных служб. После такого небрежения с ней будут обращаться как с полноценным ребенком.
Они съели на двоих апельсин. Зубами и ногтями Натан Ли разорвал его на дольки. Оба были очень голодны. Чуть позже принесли завтрак.
Когда вошла сестра с подносом шприцев, Тара прижалась к Натану Ли. Он сделал знак сестре подождать и начал читать. Взгляд Тары остановился на странице. Она вся окунулась в его книгу сказок и как будто не заметила пчелиных уколов шприцев.
Процесс ее мытья они превратили в игру. Камера Тары оказалась как бы зараженной, и Натан Ли перенес ее по коридору в чистое помещение. Кто-то нарисовал на металлической стене радугу. Через час прибыла врач-логопед с подарками – бумагой и фломастерами. Таре разрешили оставить себе любимую куклу.
Так, шаг за шагом, люди принялись извлекать ее из омута своих ошибок.
