Текст книги "Год зеро"
Автор книги: Джефф Лонг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 32 страниц)
27
ГОЛГОФА
Октябрь
Кто-то пробрался ночью во двор и повесил на изгибе ствола дерева распятие. Когда утром пришел Натан Ли, двор оказался пуст. Удар был нанесен. У дерева стоял Иззи.
– Клоны, едва увидели, кинулись к двери, – рассказал Иззи. – Они теперь ни за что не выйдут.
Натан Ли сорвал распятие. Маленькая статуэтка с широко разведенными руками. Мерзавец или сам был католиком, или украл у него распятие. У протестантов кресты «пустые»: перерождение не есть страдание.
– Кто ж это постарался? – Натан Ли вертел распятие в руках. – И зачем?
– Может, это подарок такой? – предположил Иззи. – Или символ: «Отче наш» как знак солидарности. От современных христиан – христианам ранним. Может быть, тут нет злого умысла.
Рассудок Натана Ли переполняла Миранда, ее худенькое тело, зеленые глаза. И так не хотелось ни о чем другом думать. Он бросил распятие в костер.
– Что делать будем?
– А давай придем к ним и скажем, – сострил Иззи, – мол, ребята, мы придумали религию о покойнике, приколоченном к дереву.
Они и раньше обсуждали это. Даже самые примитивные христиане в группе клонов не купятся на такое. Распятие не являлось предметом поклонения в течение многих веков после возникновения раннего христианства. Прежде чем появился культ распятия, должно было завершиться его фактическое применение.
– Они решили, что это предзнаменование грядущего, – сказал Иззи. – Если раньше и были у них сомнения, то теперь отпали. Это ад. Они в руках демонов.
Сверхъестественный мир клоны считали абсолютно реальным. Натан Ли постоянно слышал это в диктуемых ими письмах. Демонов винили во всем: в холодном воздухе, в головной и желудочной боли, их проклинали за плен и голоса в переговорных устройствах, за приступы депрессии и неуправляемые приливы гнева. Это было совсем не то, что могло появиться либо исчезнуть по их велению.
Существует гипотеза о том, что сознание, представление о собственном «я» начало формироваться не ранее двух-трех тысяч лет назад. До этого человек был не в состоянии провести грань между бытием и сознанием. Клоны «Года зеро» перешагнули этот психологический рубеж. Для большинства из них демоны и духи были всюду. В Библии рассказывается о гоэле, или духах-попечителях [72]72
Библейский термин «гоэл» ( евр.гоэль хадам, «искупающий кровь», «искупитель») обозначает лицо, наследующее семейное имущество и также обязанное вызволить из рабства порабощенного родственника или выкупить его проданный земельный надел; в случае убийства гоэл обязан «искупить» местью кровь убитого. У ветхозаветных народов исполнение приговора ложилось на плечи «кровника», ближайшего родственника убитого. (Прим. перев.)
[Закрыть]. Сны были альтернативной реальностью. Сокровенные мысли считались голосами невидимых созданий. В те времена – сто поколений назад – люди, глядя на охваченный огнем куст, верили, что слышат глас Божий.
– Начинаем все сначала, – вздохнул Натан Ли.
– А стоит? – сказал Иззи. – Опять тащить их через все это? Может, они хотят упокоиться с миром в своих камерах.
– Нет, не хотят.
Они с Иззи подали пример, прогуливаясь мимо открытых дверей камер клонов.
– Ну, видите? – говорил клонам Иззи. – Никакой опасности.
– Нет, – упорствовали они. – Демоны караулят нас.
Ближе к концу дня, когда тени стали багровыми, во дворе появился Бен. Натан Ли сидел на корточках у костра. Над городом проходил холодный фронт. Двор с закопченными дымом стенами выглядел неуютным, как арена. Промозглый ветер кружил хороводы листьев.
Бен остановился над ним.
– Где эта штука? – спросил он о кресте.
Меж сосновых ветвей поднимались искры.
– В огне, – ответил Натан Ли. Отгоревшая часть свалилась в грязь. Он ударил по ней палкой. – Вон.
– А ты почему не боишься?
Натан Ли поискал такие слова, чтобы соответствовали его образу писца.
– Летопись нашей жизни пишет Бог.
– Если мы дозволяем Ему, – заметил Бен.
А может, он сказал: «Кроме тех случаев, когда мы не позволяем Ему», или что-то вроде того. Арамейский Натана Ли был примитивен. Бен постоял так еще минуту. Затем опустился на корточки рядом с Натаном Ли на краю костровой ямы, подобрал палку и пошевелил ею красные угли.
В проеме двери возник Иззи и поспешил к ним, шлепая сандалиями.
– Вот вы где, – сказал он.
– Здесь, здесь… – обронил Натан Ли.
Он глазами дал знак Иззи присоединяться, и тот пристроился с другого боку.
Бен обратил внимание на ступни Натана Ли с недостающими пальцами.
– Говорят, ты пытался бежать, – сказал он.
– Как и ты, – ответил Натан Ли.
В свою очередь, он показал палкой на шрамы Бена и ухо с отсутствующим кончиком.
Бен хмыкнул.
– Сдается мне, мы похожи.
Шрамы на его лице побагровели от холода или отсветов пламени. Они вились по коже, как вены.
– Двое симпатичных мужчин? – сказал Натан Ли.
Бен хмыкнул опять.
– Пожалуй, – сказал он.
Иззи переводил взгляд с одного на другого, пытаясь поспеть за ними. Или замедлиться, отстать. Он улавливал некий ритм и выжидал.
– Я вот смотрю, ты все слушаешь и слушаешь… – сказал Бен. Он хватал рукой искры, будто насекомых. – Сам когда-то был таким. Закидывал в воздух свою сеть. И вытягивал истории из ветра.
Натан Ли молчал, вызывая Бена на разговор. Ведь тот по какой-то причине разыскал его.
– Я тоже собирал истории, – сказал Бен. – Опрашивал таких людей, как они.
– Наши несчастные братья? – уточнил Натан Ли.
Глаза Бена сверкнули.
– Проклятые люди, – сказал он. – Те, что на деревьях.
«Распятия!»
– Когда мне было пятнадцать, я оставил семью и ушел странствовать, – рассказывал Бен. – Ты знаешь, как это бывает у молодых людей. Распирают вопросы, желание познать мир.
– Спроси его, – обратился Натан Ли к Иззи на английском. – Куда он ходил?
Пришло время прибегнуть к услугам Иззи. Натан Ли не хотел упустить рассказ.
Иззи – лучший переводчик – как будто сделался прозрачным: слова собеседников свободно перетекали через него от одного к другому.
– Я странствовал по Реке, – говорил Бен. – Без всякой цели брел на юг, к Мертвому морю. Это продолжалось годы. Я порой блуждал неделю, а то и месяц в полном одиночестве, иногда останавливался подработать в деревне. Много бродяг попадалось мне на пути. Время от времени я прибивался то к одной группе, то к другой. Я учился у фарисеев и саддукеев. У еретиков и язычников. Я видел чудеса. Странствующие стоики делили со мной ночлег. Давала приют колония ессеев. Они кормили меня, учили читать и писать. Через три года я покинул их. Мой учитель уговаривал меня остаться. Он гневался, и, полагаю, не без причины. Но мне надо было искать свой путь.
Бен умолк. Натан Ли подложил новое полено и пошуровал им в огне.
– Какой путь?
– Тот, что можно сыскать, лишь пройдя через самую необжитую землю – пустыню, – ответил Бен, похлопав себя рукой по груди. – Опасное было место, кишевшее бандитами, пророками и дикими животными. Я думал, такая голая земля вряд ли может скрыть правду. Но ответов я там не нашел. И вот я выбрался из долины и отправился в землю проклятых.
Иззи торопливо перевел. Оба ждали продолжения. Когда Бен снова заговорил, услуги Иззи не понадобились.
– Голгофа.
Натан Ли почувствовал, как забилось сердце. Он поднял взгляд на стены: видеокамеры были нацелены на них. Будто со стороны он увидел на экране сидящих у костра трех мужчин.
– Ты был там? – поспешно спросил Бен.
Натан Ли встретился с его глазами.
– Очень давно. – Он решил опустить подробности.
Бен продолжил свой рассказ:
– И я остался там жить.
– В Иерусалиме?
– Нет, – покачал головой Бен. – В саду. Среди деревьев.
«Голгофа?»
Натан Ли призвал себя к осторожности. Взгляд его застыл на костре. Что Бен хотел поведать ему?
– Я жил там целый год. Спал в пустых могилах, выкопанных заранее и дожидавшихся своих состоятельных хозяев. Когда их хоронили, я перебирался в другую.
– Ты спал в могилах?
– На открытом воздухе оставаться было нельзя. Холод. И собаки. Я научился спать с камнями под рукой.
– От собак? – спросил Натан Ли.
Он вспомнил Азию.
Бен кивнул.
– И от женщин. Вдов и матерей распятых. Одержимые бесами, они бродили по ночам. Их боялись даже солдаты.
Казалось, что пламя рождает видения. Смола шипела и стреляла.
– Этот запущенный сад был особенным, – сказал Бен. Он говорил, словно выстреливал очередями. – Невдалеке проходила тропа вдоль городских стен Иерусалима. Но вам это известно.
Он вдруг замолчал.
– Только совсем не так, как ты рассказываешь, – сказал Натан Ли.
Бен хмыкнул. Легонько ударил палкой по костру.
– По ночам слышно было, как плачут дети, говорят и смеются люди. Ветер приносил из-за стен запахи еды. Костров, на которых готовили пищу, и ламп было не видно – только их отсветы, золотистые, как масло. Распятые люди думали, что они спят. Но это, конечно, был не сон. Уснуть значило умереть.
Он ничего не приукрашивал. Сквозь дымку времен трудно было себе представить, как умирали люди на кресте. Спустя столетия после прекращения этого вида казни художники стали изображать Христа в красочных позах с ладонями, пробитыми гвоздями. Даже после того, как Леонардо да Винчи провел эксперименты с трупами и установил, что в подобном случае ткани человеческого тела были бы сразу же разорваны под действием его веса, гвоздь, пронзивший ладонь, остался популярным вымыслом. Введенные в заблуждение художниками и гораздыми на выдумки священниками, люди упорно верили, что смерть наступала от потери крови, пыток или остановки сердца. Лишь в двадцатом веке один врач провел медицинскую реконструкцию, с помощью которой выяснили: казненные погибали от асфиксии. Когда ноги уже не могли поддерживать тело, висящее на руках, пережималась диафрагма и наступало удушье.
– Когда всходила луна, – продолжал Бен, – тени распятий становились похожими на лесные. Помню всполохи молний над далеким морем, собаку казненного, которая пришла, улеглась у его ног и умерла там от голода, охраняя тело хозяина. Иногда они пели друг другу со своих крестов. Деревенские песни. Молитвы. Хорошо пели…
Он вновь умолк и сощурился, будто пытаясь всмотреться в глубокую дыру.
– Зачем? – спросил Натан Ли.
Бен тотчас повернулся к нему.
– Для чего ты жил с мертвыми?
Натан Ли уже сам догадался. Ему приходилось бывать на гхатах [73]73
Место на реке, где устраивается погребальный костер и сбрасывается пепел. (Прим. перев.)
[Закрыть]по берегам рек Индии и Непала. Еще задолго до Сиддхартхи отшельники, как стервятники, собирались вокруг больного, умирающего или усопшего навеки поразмышлять о непостоянстве и страдании. Две тысячи лет назад по торговым путям текли не только специи и шелк, но и философии.
– Не с мертвыми, – поправил его Бен, – а с умирающими. Каждое утро солнце выползало из-за пустыни, над хребтом Масличной горы. – Его рука очертила в воздухе дугу. – И тогда я начинал свой круг. Я шел от креста к кресту и к деревьям, на которых были привязанные и приколоченные. Я говорил с умирающими. Они продолжали жить не один день. Если человек был силен, он мог продержаться неделю. Я садился у их ног, и мы говорили, вот так, как сейчас с тобой… О, они рассказывали мне обо всем. О своих семьях и урожае, о скоте, о неудачах и триумфах, погоде, первой женщине, сколько шекелей или динариев задолжали им соседи или остались должны они сами. Какое блаженство они испытывали, когда на солнце наползало облако. Они говорили о слабости, искушении и пороке. Они поверяли мне свои надежды.
– Надежды? – переспросил Натан Ли.
– Даже пригвожденные к дереву, усыхая заживо на солнце, они держались за свои упования. Говорили о будущем. О своих планах. Как соберут урожай и построят новую комнату в доме. Какими красивыми вырастут их дочери. Целыми днями я беседовал с ними. Когда они приближались к порогу смерти, я вставал на камень и смотрел им в глаза.
Бен поднял палец вверх, удерживая его в нескольких дюймах от лица. И остановил на нем взгляд.
– Спал в могилах, – пробормотал на английском Иззи. – Шатался среди осужденных. И на дармовщинку набирался у них опыта умирания.
– Пусть говорит, – сказал Натан Ли.
– Вам не доводилось провожать человека, распятого на кресте? – спросил Бен.
– Как это? – не понял Натан Ли.
В этот момент прогоревшее полено обрушило другие, выплеснув сноп искр. Жар костра резко спал. И сразу же они ощутили мрак и холод, лизавший спины. Подбросили дров. Натан Ли встал на четвереньки, вытянул в трубочку губы и принялся раздувать костер. Вспыхнуло пламя, и снова стало тепло. Натан Ли вернулся на свое место у края ямы. Бен опустился на корточки там, где сидел прежде. Прошло еще несколько минут, и он заговорил вновь.
– Это словно смотреть, как разводят костер.
Он обладал даром рассказчика заимствовать образы у того, что оказывалось под рукой, в данном случае – у костра.
– Путешествие человека на кресте. Поначалу дым ест глаза. Затем жар, и появляется свет. Под конец дым рассеивается.
– Не понимаю, – сказал Натан Ли.
– Сначала ты сопротивляешься, – пояснил Бен. – Борешься. И это продолжается очень долго. Но когда уже близок конец, в стене боли возникают бреши. Приходит ясность. После всей этой жестокости – покой. Так приходит Бог.
– И это ты видел в их глазах?
– Да, как в глазах новорожденного младенца. Видел Бога.
Высоко на дереве они услышали шорох. Это была птица, запутавшаяся в тенетах Иоава. Закуска Богу на утро.
– Эти умирающие, – спросил Натан Ли, – что они думали о тебе?
– Некоторые проклинали. Другие молили остаться. На кресте невыносимо одиноко. Они называли меня по-разному. В их умах я был и другом, и врагом. Я был и Божьим слугой, и дьяволом. Они называли меня братом, и сыном, и отцом, и «руу-бии».
– Таким ты себя видел? Учителем?
– Нет. Я был учеником. А они – моими учителями.
– Ты был там, чтобы спасти их? – поинтересовался Натан Ли.
– Некоторые спрашивали меня то же самое.
– Тогда зачем ты мучил их?
– А зачем вы мучаете нас?
В тоне Бена не был враждебности. Лишь проницательный ум.
«Он знает, кто мы», – подумал Натан Ли.
– Чтобы узнать вас.
Бен улыбнулся – жуткая гримаса:
– Да ведь мы остались такими же: ищем связующую нить – ту, что соединяет царей и воров, младенцев и умирающих.
Бен поводил палкой сквозь пламя, как будто выводя древние слова.
– А солдаты не прогоняли тебя? – спросил Натан Ли.
– Иногда. Большинство были рады мне. Им ведь тоже было одиноко там. Они служили на чужбине, вдали от дома. Кто-то из них жаждал похвалиться своей жестокостью. Или милосердием. О да, солдатам знакомо сострадание! За плату они могли смешать желчь с водой или дать напитанную ядом губку на палке. Некоторые делали это бесплатно. Иногда ломали распятому ноги, чтобы не затягивать пытку. Или подрезали коленные связки ножом. – Взмахом палки перед коленом Натана Ли Бен продемонстрировал, как это делалось. – После этого опираться осужденным было не на что. Через час наступал конец. Зато их избавляли от еще многих мучительных дней и ночей.
– А ты оказывал подобные милости умирающим? – спросил Натан Ли. – Желчь. Нож…
Что это было? Признание, исповедь? Был ли он убивающим ангелом?
В неровном свете костра казалось, будто шрамы ползут по лицу Бена.
– Нет. Я боялся. Вместо них солдаты могли меня самого повесить на крест. Эти тела являлись собственностью императора.
– Может, ты помогал хоронить их?
– Нет. Их оставляли висеть. Или стягивали и бросали в каменоломни на съедение птицам и зверью. Даже их имена сжирались.
– Но ведь некоторых хоронили.
– Единицы. Помню одного. Его семья подкупила солдат. В ту же ночь тело сняли. Они торопились. Надо было успеть выкопать труп раба и повесить на место казненного, иначе солдат самих бы распяли. Я тогда был совсем новичком на Голгофе. И пришел в ужас. Это казалось несправедливым: беднякам, даже мертвым, не было места в этом мире.
Заговорил Иззи:
– А знал ли ты человека, которого называли «м-шии-хаа»?
Натан Ли был удивлен и внезапностью вопроса, и серьезностью Иззи. Затем до него дошло, что тот ставит ловушку.
– Да, – ответил Бен.
– Ты видел его?
– Мессий было много…
Иззи облегченно рассмеялся. Бен как будто не обиделся. Наоборот, его удивило веселье Иззи.
– Что с тобой произошло под конец проведенного на Голгофе года? – спросил Натан Ли.
– Ушел.
– И потом вернулся.
– Не ранее чем минуло десять лет.
– Зачем вообще было возвращаться на это место?
– В самом деле, зачем? – проговорил Бен.
Он провел рукой поверх пламени.
Натан Ли глянул на Иззи. По выражению лица переводчика было видно, что он не верит в этот вздор про мессий. Бен отмалчивался добрую минуту. Натан Ли не торопил его. Пусть рассказ идет своим чередом. Но он тоже не верил.
Наконец Бен продолжил:
– Я вновь ушел странствовать. Думал, что больше никогда не вернусь в Иерусалим. Но земля словно сжалась. Тропа моя описала круг. Не знаю, как это произошло. Глаза были широко раскрыты. Ноги слушались меня. Тем не менее однажды я вновь очутился там. На этот раз и для меня нашлось дерево.
Проговорив буднично и сухо последние слова, он встал и двинулся вокруг костра, направляясь к двери.
– А ты думал, что именно так и должно было случиться? – спросил его Натан Ли.
Ясность. Покой. Бог.
– Нет. Ни минуты, – ответил Бен. – Я тогда огляделся вокруг… Сверху мир так прекрасен. Я понял, что встреча с Богом всего лишь начало. Никогда я не хотел уходить. – Сквозь пламя костра он посмотрел на Натана Ли. – Но иногда ты должен отдать свою жизнь, чтобы спасти ее.
28
ОТКРОВЕНИЕ
Октябрь
К полудню родившийся в долине шквал обрушился на столовую гору. Гроза изгнала птиц с неба, а людей – с улиц. Рокотал гром, вились по небу змеи молний. Град сыпал горохом в окно спальни.
Натан Ли и Миранда едва ли заметили ненастье. Последнее время они почти перестали выходить из ее дома. Им казалось: «Альфа» – это место для антракта, уголок, где можно перевести дух. Чтобы потом вновь находить друг друга здесь.
Сидя на нем верхом, она глядела вниз, словно с огромной высоты. Он все тянулся к ней, а она опускалась к нему, пригвождая его к месту. А он вновь поднимал ее ввысь…
А гроза бушевала в унисон с ними. Они и закончили вместе – и ливень, и они. Вскоре выглянуло низкое солнце и разбросало по долине краски.
Ночь не торопилась приходить. Натан Ли и Миранда отдыхали друг у друга в объятиях и смотрели в окно, нежно переговариваясь, с наслаждением обоняя друг друга и обмениваясь мыслями. В море он открыл для себя, насколько стремительны там закаты и восходы: будто кто-то включал и выключал освещение. Здесь же, в горах, свет мешкал. И цедил цвета, как остывший мед.
Под лоскутным одеялом их руки бродили всюду, не торопясь и не ограничивая себя, запоминая ориентиры: округлость бедер, укрытые волосами впадинки и ложбинки, холмики и бугорки. Пальцы бесконечно путешествовали вдоль позвоночников. Запретная страна теперь принадлежала им.
Вот только времени для этого не было ни у одного из них. Есть более важные приоритеты. И десять лет разницы в возрасте. Он был слишком стар для нее – на целую жизнь. Ей едва исполнилось двадцать, почти что девушка-подросток. Оба по натуре одиночки. Это временное соглашение, уверяли они друг друга. «Я оставлю тебя», – говорили оба. Но сейчас им казалось: это будет длиться вечно.
Наконец стало темно, как и положено ночью. Выглянули звезды. Они провалились в забытье, согревая друг друга.
Обоих разбудил телефон. Миранда потянулась за трубкой.
– Да, – сказала она. – Да, он здесь, капитан, – произнесла одними губами Миранда, внимательно слушая.
– Что сделал? – наконец спросила она. – Он рехнулся? Мы что, их плохо кормим?
«Их», – подумал Натан Ли. Что-то с клонами. Он припомнил разговор о побеге. Наверное, один из них полез на стену. Кто же это? Снова Бен?
Миранда бросила взгляд на часы.
– Ну что ж, ничего не поделаешь, – сказала она капитану. – Мы же знали: это когда-нибудь случится. Что сказать? Никто не примет всерьез. – Капитан продолжал говорить. Она села и нагнулась над телефоном, длинная спина была голой. – Это шутка? Как такое могло случиться?
Капитан продолжал рассказывать.
– Ладно, не берите в голову, – отрывисто сказал Миранда. – Мы выходим.
Она повесила трубку.
– Тебе понравится, – сказала она, вставая, чтобы одеться. – Один из наших заблудших возомнил себя Спасителем. – Она бросила Натану Ли его рубашку. – Слово сказано. В камере нашего подвала объявился Иисус Христос.
– Приехали, – обронил Натан Ли, когда они с Мирандой подходили к «Альфе».
Перед зданием лаборатории колыхалась небольшая толпа. Само по себе это не предвещало ничего дурного. Остряки Лос-Аламоса уже давно бились об заклад, как скоро кому-нибудь придет в голову объявить, что кости «Года зеро» принадлежат Царю царей. Город обладал своей квотой тех, кого Иззи называл «чудилами»: то были безумцы, мятежники и не в меру суеверные. Одна только преданность рациональной науке не давала гарантий против их время от времени повторяющихся иррациональных выкрутасов. Особенно в это страшное время, когда был вполне возможен всплеск истерии. Однако в собравшейся толпе не чувствовалось никакого возбуждения.
Было очень рано, темно и холодно. До восхода солнца оставалась пара часов. Люди были в парках и свитерах; несколько пожилых женщин из Восточной Европы – в платочках, наброшенных ради возможной встречи с Иисусом. Одна держала у груди закоптелую русскую икону, подвернувшуюся весьма кстати. Толпу составляли преимущественно лабораторные техники и ночные гуляки, и это немного успокаивало.
– Эй, Миранда, Натан Ли, привет! – окликнул их молодой человек.
Микробиолог из соседнего кабинета. Любитель побросать «летающую тарелку» после ланча.
– Что вы здесь делаете? – поинтересовалась у него Миранда.
Вопрос касался и всех остальных.
– Да вот, услышали новость.
Молодой человек был взвинчен.
– Вы сейчас должны находиться в постели, – сказала она собравшимся. – Или работать.
– А мы можем увидеть его?
Миранда изумленно взглянула на микробиолога:
– Вы в своем уме?
Парень стушевался и отступил в толпу.
Натан Ли взял Миранду за руку и повел внутрь.
– Нет, ты слышал? – жаловалась она. – Только посмотри на них. Они разве не знают, что это «утка»?
– Погоди, – сказал он. – Давай сначала выясним, что стряслось. Уверен, есть объяснение.
Капитан ждал их у себя. Окно его кабинета выходило на площадку перед входом, где быстро росла толпа. Двое его людей сидели бок о бок: крупный Техано и худощавый Росс. Натан Ли знал обоих. Он никогда не видел Росса таким бледным.
– Расскажите им, – велел капитан.
Он был недоволен. Черная Библия лежала на столе, заложенная желтым карандашом.
– Сидим мы в мониторной, – начал Росс и покосился на своего напарника, на лице которого отражалось явное нежелание иметь со всем этим дело. – Слышу, зовет один из пациентов. Засек время инцидента: два часа двадцать пять минут.
– Какого инцидента? – спросила Миранда.
– Он сказал «Эль-ии, эль-ии…» – Росс помедлил и смущенно взглянул на Натана Ли. – А остальное я не могу произнести. Я этих ребят не понимаю, зато хорошо знаю свой экземпляр Библии. Я проверил. Он произнес это дословно.
– Вы вообще о чем? – спросила Миранда.
– «Лаа-ма-сабок-тами», – процитировал Натан Ли.
– Точно, – кивнул Росс. – Слово в слово.
Натан Ли взял со стола Библию, распахнул ее на заложенном карандашом месте, нашел отрывок и протянул книгу Миранде.
– То, что вопрошает с креста Иисус, – пояснил он. – «Боже Мой! Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» [74]74
Марк, 15:35. (Прим. ред.)
[Закрыть]
Миранда заглянула в книгу.
– И что? – спросила она.
– Он произнес эти слова, – сказал Росс.
– Очень удобно, – заметила она, пролистав еще несколько страниц. – Я вижу, этот отрывок здесь на арамейском. – Она опустила книгу. – Его вы и прочли ему.
Росс испуганно запротестовал:
– Нет, доктор Эббот, клянусь.
Он подался вперед, чтобы взять открытую книгу.
– Сидеть! – рыкнул капитан.
Росс показал на своего напарника:
– Да спросите у Джо. Он тоже слышал.
Джо упорно таращился в угол. Но отрицать не стал.
– Так, еще раз, – повторила Миранда: – И что?
– Хотелось бы знать, – подал голос капитан, – откуда ему известны эти слова?
– Услышал, – сказала она.
– Не мог он, во всяком случае не от нас.
– Значит, от других клонов, – сказала Миранда. – Они дни напролет толкутся там, во дворе, обмениваясь идеями. Молятся, приносят жертвы и читают проповеди друг другу. Один из них процитировал отрывок из Библии, только и всего.
– Но при их жизни Библии еще не существовало, – заметил Росс.
– Она была, так сказать, в процессе написания, – подключился Натан Ли. – Во дворе есть верующие на любой вкус и цвет. Христиане, язычники, иудеи. Сюжет Священного Писания как раз в то время и складывался.
Росс перевел взгляд на Библию:
– Он произнес эти слова в два часа двадцать пять минут.
Натан Ли взглянул на капитана, который, похоже, болезненно переживал ограниченность Росса.
– Который из них? – спросил Натан Ли.
Он и сам уже знал. Наверняка Бен. Распятие напугало всех клонов, выпустив на волю их призраков. А Иззи едва не предложил Бену объявить себя Мессией, когда они беседовали у костра.
– Это один из безымянных.
– Не Бен?
– Нет, не он.
– Зато теперь у него есть имя, – вклинилась Миранда.
– Да, мэм. Он назвался. Иисус Христос. Он сказал это мне прямо в лицо.
– В лицо? Вы что, говорили с ним?
Росс промолчал. За него ответил Джо, фыркнув, как буйвол:
– Моя вина, не успел вовремя остановить его. Маленький пендехо [75]75
Pendejo (исп.) – недоумок, дурень. (Прим. перев.)
[Закрыть].
– Получается, вы заходили к нему в камеру? – строго спросила Миранда.
Росс отвел глаза.
– Именно это он и сделал, – снова ответил за него Джо.
Минуту помолчали. Натан Ли выглянул в окно. Толпа внизу ширилась.
– Итак, вы вошли к нему в камеру, – обратилась Миранда к Россу. – Что вы сказали?
– Спросил, правда ли, что его имя Иисус.
– Так это вы спросили его? – Миранда закрыла книгу. – А что же он ответил?
Росс чуть выпятил челюсть.
– Что он Иисус Христос.
– Ipso facto [76]76
В силу одного этого факта (лат.). (Прим. перев.)
[Закрыть], – выдохнула Миранда.
Натан Ли отметил про себя, что импровизация на латыни произвела сильное впечатление и заставила Росса умолкнуть. Благоговейный трепет все еще владел им, но к ним этот страх не имел отношения.
– Вы же знаете, это невозможно, – обратилась к нему Миранда, выждав минуту.
– Но ведь написано… – ответил Росс.
Натан Ли почувствовал тяжесть в животе. Поначалу-то он решил, что это ночная забава, розыгрыш, но Росс был предельно серьезен, да и толпа под фонарями парковки продолжала расти.
Миранда похлопала ладонью по Библии:
– Давайте на минутку забудем о том, что здесь написано, хорошо? Подумайте. Эти клоны родом из римской мусорной свалки. Даже если Иисус когда-то существовал, какие, по-вашему, были шансы найти его останки?
Настал черед Росса сожалеть об их ограниченности.
– Он существовал, как пить дать. Потому что иначе не было бы Библии. И ваши шансы тут совсем ни при чем, если б он не хотел, чтоб мы его нашли. Просто он таким путем решил явиться к нам. И я был там.
Миранда вздохнула:
– Хорошо, тогда поговорим об останках. Если Христос вознесся на небеса, никаких останков не сохранилось бы. Он ведь вознесся? Это написано в Библии.
Много лет назад Натан Ли слышал, как этой теорией Окс пытался разоружить хулителей проекта «Год зеро». Сейчас же проблема была в том, что Росс не являлся хулителем.
– Он не оставил костей, – сказал Росс. – Только кровь. На всем своем пути. И об этом в Книге тоже есть. Письменный факт.
Миранда принялась листать Библию вперед и назад, словно ища недостающее место.
– Читала только один раз, – призналась она. – Но такого толкования не припоминаю.
– Здесь нет, – подсказал Росс. Он кивнул на стол капитана. – Там.
Натан Ли видел папку, когда они входили. Это было его собственное произведение, одна из биографий, составленных им на каждого клона. Он потянулся за ней, продолжая чувствовать тяжесть в животе. Росса легко можно было проигнорировать, отмахнуться от него, как от доверчивого простака. Однако Росс не упустил случая бросить вызов своей вере. Да еще и подкрепить ее. Ясное дело: он отправился прямиком в Некроархив и стал рыться там в поисках доказательства. Натан Ли распахнул папку: вот оно, черным по белому.
Клон 2YZ-87 родился тринадцать месяцев назад, второй в партии из еще девяти себе подобных. Его ДНК была воспроизведена из образца № 87 «Года зеро», деревянной щепки, пропитанной кровью. «Кровяная» реликвия, в то время как остальные – кости с Голгофы. Его генетико-археологический отчет не содержал ничего из ряда вон выходящего. Существовало два метода датирования генетических образцов. Самый надежный использовал митохондриальную ДНК, которая передавалась только по материнской линии. В итоге выяснили, что мать клона родилась за пятнадцать – тридцать лет до начала первого тысячелетия. Следовательно, сам он родился приблизительно в Год зеро. Фенотип его крови был классический левантийский. Имел предрасположенность к болезни Тея – Сакса и другим генетическим заболеваниям, поражавшим семитские народы. Ни один из его девяти братьев не выжил в лабораториях Южного сектора.
– Миранда.
Натан Ли передал ей папку. Она едва взглянула на нее.
– Это не доказывает вашего утверждения, – сказал Натан Ли Россу. К сожалению, и не опровергает, что оставляло Россу больше свободы для суждений, чем им. – Да, у нас есть человек, родившийся в первом столетии, как и еще три десятка клонов, сидящих в подвале. И ни один из них не говорит, что он Сын Божий.
– Так оно и есть, – сказал Росс.
В этот момент появился Иззи, глаза сонные, волосы торчком:
– Виноват. Примчался как можно скорее. Здесь словно рок-концерт готовят. Что стряслось?
Когда ему рассказали, Иззи воскликнул:
– Что за чушь!
Челюсть Росса выдвинулась еще на дюйм.
Натан Ли зацепил стул и уселся так, чтобы видеть глаза Росса. Возможно, парень немного упрямится, вот и все.
– Давайте еще раз вспомним, как было дело, – сказал он. Нужно лишь вынудить Росса усомниться в себе. Охраннику придется немного поволноваться, но он же сам все заварил. – Вы спросили этого человека, не зовут ли его Иисус Христос?
– Нет. – Росс был точен.
– Но вы же только что говорили нам.
– Я спросил его: «Иисус»? И все.
– А он?
– Иисус Христос.
– Христос? – спросил Иззи. – Вы в этом твердо уверены?
– Он так сказал, – ответил Росс.
– Что-то еще?
– Наговорил кучу всего. Я не понял ни слова.
– А, знаю, – объявил Иззи, – суп из камня, – и обвел всех торжествующим взглядом.
– Суп из камня, – медленно повторила Миранда.
– Вспомните, есть такая сказка. Солдат без гроша приходит в деревню. Обещает каждому пир горой из своего волшебного камня. Опускает его в котелок и идет по домам, прося добавить в суп немного овощей, мяса, специй. Вскоре наедается до отвала…
Все выжидающе смотрели на него.
– Понемногу отовсюду, – развивал свою мысль Иззи. – Наш клон слышит на дворе сказки христиан, сопоставляет, компонует – и вот вам, пожалуйста: Росс нарекает его Иисусом Христом.
– Я сказал только «Иисус», – напомнил ему Росс.
– Ну, значит, кто-то подкинул ему слово «Христос». Потому что тогда так его еще не называли.
Сощурив глаза, Росс посмотрел на Иззи.
– В те времена имя Иисус встречалось так же часто, как нынче Боб или Джон, – продолжил Иззи. – Однако почтительного «Christ» [77]77
В английском языке – Христос. (Прим. перев.)
[Закрыть]не существовало. Это старинная английская сокращенная форма греческого «Христус», латинского «Христос» или в переводе с греческого на иврит – «машиах». Помазанник Божий. Имя Христос не употреблялось до написания Нового Завета – минули десятилетия после распятия. Короткая форма «Christ» явилась спустя века. Исторический Иисус не мог иметь этого слова в своем лексиконе. Не говоря уж о том, что нет в Библии ни строчки, где бы он величал себя Мессией. Понимаете? Если он называет себя Христом, значит, он не Христос. Все просто. Этот клон – самозванец. Кто-то подучил его. Фальшивка.
