Текст книги "Пучина боли"
Автор книги: Джайлс Блант
Жанр:
Полицейские детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)
15
Сержант Мэри Флауэр вошла в отдел и уселась на стол Делорм. Она всегда так поступала, когда хотела, чтобы вы побросали все дела и обратили на нее внимание. Раздражает, зато эффективно.
Делорм разговаривала по телефону с коронерской службой, безнадежно пытаясь установить местонахождение вещественного доказательства, которое коронер должен был представить по одному делу о бытовом убийстве, готовящемуся к слушанию в суде через две недели. Она прикрыла трубку рукой и подняла бровь на Флауэр.
– Явилась миссис Дорн, злая как черт, – сообщила та. – Хочет поговорить с тобой, уж не знаю почему.
– Выяснилось, что я знакома с ее дочерью.
– Хорошо. Дочка тоже здесь. Кстати, мне ужасно нравится твой топик, это «Гэп»?[24]24
«Гэп» – известная международная сеть магазинов одежды. Основана в США в 1969 г.
[Закрыть]
– Это «Бенеттон». Скажи им – я через минуту выйду.
Делорм застала их в приемной. Женщина лет пятидесяти с лишним стояла под стенными часами, скрестив руки на груди, в гневе притопывая ногой, точно отсчитывая каждую секунду откладываемого правосудия. Ее дочь Шелли сидела в кресле позади нее. Делорм и смешная рыжая Шелли были приятельницами по оздоровительному клубу, где они часто занимали беговые тренажеры по соседству друг с другом и болтали, чтобы скоротать время. Делорм она нравилась, но Шелли была замужем, у нее было двое детей, к тому же сейчас Делорм впервые встречалась с ней за пределами клуба. Она встала, увидев Делорм.
– Лиз, я знаю, что нам не надо было приходить без предупреждения.
– Ничего страшного, – ответила Делорм. – Мне так жаль вашего брата. Он был такой молодой.
– Да, он был молодой, – подтвердила пожилая женщина, и уже в этих первых словах Делорм почувствовала ее мучения, которые выходили наружу в виде гнева. – Он был почти мальчик. Он был еще студент, невероятно способный студент. Его приняли в Мак-Гилл, у него были все основания жить, и он не должен был умирать.
– Лиз, это моя мама, Беверли Дорн.
– Миссис Дорн, я сочувствую вашей потере.
– Но собираетесь ли вы нам в связи с этим помочь? Вот что я желаю знать. Что вы намерены предпринять, чтобы помочь нам исправить эту чудовищную ошибку? Перри был умным человеком, осмотрительным человеком, а теперь он мертв, этого не должно было произойти. Должно быть проведено изыскание, расследование. Мы заслуживаем ответа на свои вопросы.
– Мама, Лиз сделает все, что сможет. Не волнуйся.
– Почему бы вам не пройти со мной? – предложила Делорм. Она провела их в комнату, где часто размещали родственников, переживающих стресс. В отличие от других помещений для бесед здесь был ковер и даже почти удобный диван. На одной стене висела довольно небрежно намалеванная композиция, изображавшая мать и дитя, на другой была грифельная доска без мела. Все вошли, и Делорм закрыла дверь.
– Может быть, присядете? – сказала она.
– Я не расположена сидеть, – заявила миссис Дорн. – Я слишком рассержена.
– Мама, тебе не из-за чего сердиться на Лиз.
– Там, в прачечной, вместе с Перри находился другой сотрудник полиции. Как насчет него? Он находился непосредственно в том месте, когда это произошло. Он был там до того, как это произошло. Почему он его не разоружил, можете мне сказать? Почему он не предпринял хотя бы что-нибудь?
Делорм еще раз указала на диван и подождала, пока миссис Дорн не усядется рядом со своей дочерью. Глаза у миссис Дорн были красные и воспаленные – от того плача, что не приносит облегчения; ее перевозбуждение было состоянием человека, которого покинул сон.
Делорм села напротив них и мягко сказала:
– Да, в прачечной был сотрудник полиции. Он был в кофейне по соседству, он находился не при исполнении, когда один из сидящих рядом с ним посетителей увидел, как ваш сын входит с ружьем в прачечную. Вызвав подкрепление, наш сотрудник последовал за вашим сыном.
– Почему он не отнял у него ружье? Вот что я желала бы знать. Почему он не вырвал это ружье у него из рук? Так нет же, он стоял рядом и допустил, чтобы это случилось!
– Первой заботой нашего сотрудника была безопасность всех, кто в этот момент был в прачечной. Ведь там были другие люди. Он сосредоточился на том, чтобы как можно быстрее вывести их в безопасное место.
– Перри никогда не представлял ни для кого опасности, только для себя самого. Это же очевидно, достаточно было на него посмотреть. Он бы мухи не обидел. В буквальном смысле, между прочим. На какие только ухищрения он не пускался, чтобы выгнать какое-нибудь насекомое из дома, не причинив ему вреда.
– Наш сотрудник не знал вашего сына. Он видел перед собой лишь взвинченного человека, при оружии, в помещении полном людей. И прежде всего он добился того, чтобы они вышли. Необходимое действие.
– И допустил, чтобы мой явно «взвинченный» сын покончил с собой. Браво. Дайте этому человеку медаль.
– Мама. Пусть она скажет. – Шелли положила ладонь на предплечье матери, но миссис Дорн отдернула руку.
– Не надо меня опекать.
– Никто тебя не опекает. Ты задала вопрос, и Лиз стала на него отвечать. Дай ей договорить.
– Затем наш сотрудник попытался…
– «Сотрудник», «сотрудник»… У этого человека есть фамилия? Номер служебного значка?
– Есть. И мы с готовностью предоставим вам эту информацию, но она не изменит фактов. Он попытался успокоить вашего сына. Он спокойно разговаривал с ним, убеждая его опустить ружье. Ваш сын отказался.
– Он был еще мальчик! А у вас тренированный служащий полиции – и он не сумел воспрепятствовать тому, чтобы мальчик застрелился? Почему он не выхватил у него ружье?
Делорм сделала нарочитую паузу. С минуту вопрос висел в воздухе: скорее даже не вопрос, а обвинение.
– Думаю, вы сами знаете ответ, миссис Дорн.
Миссис Дорн энергично помотала головой.
– Наш сотрудник не хотел еще больше расстраивать Перри. И он не хотел сам получить пулю. Повторяю, он был безоружен.
– У полицейских такая работа – рисковать. Он должен был спокойно с ним поговорить, а в это время достаточно близко к нему подойти, чтобы взять у него ружье.
– И я уверена, что он бы так и поступил, если бы это было возможно. Он пытался уговорить его, успокоить его, как вы сами сказали. Они беседовали, и вдруг Перри повернул к себе ружье и выстрелил.
– И никто его не остановил.
– Миссис Дорн, с того момента, когда вашего сына увидели входящим в прачечную, и до того момента, когда он нажал на спусковой крючок, прошло меньше восьми минут. Три-четыре минуты ушло на то, чтобы вывести из помещения других людей. У нашего сотрудника и вашего сына оставалось не больше пяти минут на то, чтобы все урегулировать.
– Достаточно времени, чтобы спасти ему жизнь. Почему он его не остановил? О господи, почему он его не остановил, он ведь был совсем мальчик!
– Он старался как мог, миссис Дорн. Ему просто не хватило времени.
– Я хотела бы поговорить с этим полицейским. Прошу вас.
– Мама…
– Сегодня его нет на работе, – ответила Делорм. – Поскольку он в отчаянии после того, что случилось. Каждый сотрудник полиции, попадая в такую ситуацию, стремится к самому лучшему из возможных исходов. И в тот момент, поверьте мне, миссис Дорн, никто сильнее этого полицейского не хотел, чтобы ваш сын жил. Если бы ему удалось отговорить Перри, сегодня наш сотрудник был бы здесь, и он был бы бесконечно счастлив. Но его здесь нет, так как он чувствует себя несчастным.
– Возможно, потому что ощущает свою вину. Вот, наверное, почему он чувствует себя несчастным. Наверное, потому что он не выполнил свои обязанности.
– Надеюсь, когда вы немного успокоитесь, вы посмотрите на это иначе.
Миссис Дорн фыркнула. Она взглянула на картину, висящую на стене, потом перевела глаза на дочь.
– Что ж, мы определенно намерены требовать расследования.
– В нашем управлении больше нет должности уполномоченного по специальным расследованиям, но я дам вам телефон торонтского отдела внутренней безопасности. Если они сочтут, что закон позволяет провести такое расследование, они им займутся.
16
Это было большое облегчение – наконец удрать из офиса и вплотную взяться за дело о детском порно. Бедняга Бёрк не сумел спасти Перри Дорна, но Делорм была полна оптимизма, надеясь, что ей удастся найти эту таинственную девочку и уберечь ее от дальнейших издевательств.
Она доехала до Форельного озера и припарковалась на небольшой стоянке над Озерной пристанью. Она стала спускаться по деревянным ступенькам; с воды дул прохладный ветер. Уже сам воздух в это время года стоил того, чтобы совершить поездку. Чистый кислород, с первым намеком на заморозки. Благодаря ему у тебя появляются желания: делать разные вещи, браться за новые проекты, распутывать преступления.
В детстве Делорм учили здесь плавать – не у самой пристани, а совсем рядом, в нескольких сотнях ярдов, в доках министерства природных ресурсов. Инструкторы заставляли своих «жертв» нырять, прыгая с кромки этого дока, когда температура воды едва достигала десяти градусов, и вытаскивать друг друга из воды, отрабатывая разного рода спасательные захваты. Делать искусственное дыхание изо рта в рот ей пришлось на Морин Стегг, и, когда она об этом вспоминала, у нее как-то по-особому сосало под ложечкой.
В свежий воздух вторгались запахи пеньки, креозота, бензина. Большинство судов уже подняли на зимнее хранение, но две прогулочные яхты до сих пор стояли на якоре неподалеку от верфи, слегка покачиваясь на воде, по которой бежала мелкая рябь. Сердце у Делорм ёкнуло, когда она увидела «сессну», сверкающую на солнце; хвостовой номер был тот же, что и на фотографии девочки.
– Могу я вам чем-то помочь?
На мужчине были дорогие солнцезащитные очки и бейсболка Озерной пристани. Очевидно, закаленный: разгуливает в шортах, хотя погода для этого совершенно неподходящая.
– Интересно, сколько стоит арендовать тут место, – проговорила Делорм. У нее никогда не было яхты, и она сомневалась насчет терминологии. Может быть, следовало сказать «снять причал» или что-нибудь такое.
– Зависит от того, что вам нужно, – ответил он. Делорм увидела, как он скосил глаза на ее руку в поисках обручального кольца (которого там не было) и снова поднял взгляд.
– Нужно?
– Ну, если вам понадобится электроэнергия, освещение и прочее, это одно дело. И понятно, размер тоже имеет значение. Вы сами-то отсюда?
Делорм повернулась и указала на «сессну»:
– Вон там, у самолета. В самом конце пристани. Сколько стоит там встать?
– Боюсь, на тех местах не особо-то часто меняются арендаторы. Они самые востребованные и самые дорогие, их годами арендуют одни и те же люди. Даже если они переезжают – в Садбери, в Санридж, неважно, – они все равно не бросают свои места.
– Так что, например, этот самолет… он всегда стоит на якоре в одном и том же месте?
– Ну да. Самолеты меняются еще реже, чем яхты. Этот парень зависает тут с тех пор, как я здесь хозяин, а стало быть, уже десять лет.
– Вот как? А вы мне не покажете, что такого особенного в тех местах в конце пристани? В тех, которые как будто отгорожены?
Мужчина осклабился: крупные белые зубы на лице, еще хранившем летний загар. Делорм видела: он думает, что у него есть надежда. Он был довольно приятным, с этими его светлыми кудрями и широкой улыбкой, плюс мышцы как канаты, – и, вероятно, привык к тому, что девушки из числа отдыхающих оказывали ему внимание. Он явно не был тем растлителем детей: слишком молодой, волосы не того цвета и фактуры, к тому же чересчур худой.
Он открыл ворота и повел ее вдоль пристани.
– А сколько стоят эти яхты? – спросила Делорм. – Тысяч сорок?
– Промахнулись. Куда больше. Скорее уж семьдесят—восемьдесят, а то и повыше. Итак. Видите? – Он положил руку на синий ящичек, прикрепленный к фонарному столбу. – Эта штука соединяет вас со всеми домашними удобствами. Электричество, кабельное телевидение, спутник, все, что хотите.
– Разве не во всех доках такие есть?
– Вот уж нет. Только в этих двух. Есть еще парочка других таких штук, но они дают только электричество. И потом, в этих доках, как видите, особая система безопасности. Наверху прожектора, дополнительные камеры. Любого, кто сюда пролезет, сразу сцапают.
– А другие доки все нараспашку?
Мужчина, похоже, обиделся.
– Все наши доки безопасны. Я просто говорю, что если платишь больше, то больше и получаешь.
– А каков тут может быть страховой случай?
– Во всем, что касается страховки, разбираетесь сами, – ответил он. – Понятно, у нас тут собственная страховка от пожара, кражи и прочего. В широком диапазоне. Но если вашу лодку угонят или если ее испоганят вандалы, будет платить ваша страховая компания, а не наша.
– Понимаю. Я детектив Делорм, полицейское управление Алгонкин-Бей. – Она заранее вынула свое удостоверение и теперь предъявила ему. Она увидела, как его интерес к ней гаснет на глазах: так всегда бывало. Некоторых мужчин, может, и заводит мысль о женщинах-полицейских, но, как Делорм знала по опыту, их немного, и все они какого-то не того типа.
– Джефф Куигли, – представился он, без особого энтузиазма пожимая ей руку.
– Я провожу расследование двух противоправных актов, которые, возможно, были совершены в этом районе, и мне нужна ваша помощь.
– Конечно. Все, что могу.
Он имеет в виду – сделаю все, что могу, чтобы ты убралась из моих доков и с глаз долой, подумала она.
– Мне надо знать, кто арендует у вас эти места.
– Какие? Оба этих дока?
– Именно так. И не только на данный момент, но и за прошедшие десять лет.
– При всем желании… не знаю, есть у меня вся эта информация или нет.
– Вы же сами сказали, что наниматели обычно не меняются.
Мужчина сложил руки на груди. Теперь он смотрел не на Делорм, а вдаль, на озеро.
– Слушайте, по-моему, мне не стоит давать информацию о наших арендаторах. Не в моих это правилах, вот что. У людей есть право на частную жизнь.
– У вас пристань, а не больница. Это не закрытые сведения.
– Нет, вот смотрите. Ну, допустим, я выдал информацию: этот док арендует такой-то. А тут вдруг оказывается, что яхты этого такого-то нет на месте. И любой воришка может решить, что хозяин в отпуске, катается на своей яхте где-нибудь по Великим озерам. Или отправился водным путем в Нью-Йорк или еще куда-нибудь. А потом дом владельца яхты грабят. И кто я после этого?
– Невиновный человек. Мистер Куигли, я не вор, я сотрудник полиции, расследующий преступление.
– Ну так ведь тут еще одно. Что вы расследуете? Понятное дело, люди на своих яхтах выпивают, курят травку, но сейчас не то время года, чтобы все это выяснять, а вы вряд ли стали бы просить меня вторгаться в частную жизнь людей из-за каких-то мелких нарушений.
Делорм не хотела раскрывать характер преступления. Упомяни она сейчас о растлении детей, да еще в связи с конкретным местом, по всей округе пошла бы волна слухов. А она не хотела, чтобы подозреваемый почуял хотя бы намек на расследование до того, как она будет готова надеть на него наручники.
– Мне придется положиться на вашу сдержанность, – произнесла Делорм. – Вы не должны никому об этом рассказывать, даже упоминать.
– Нет, конечно, не буду.
– Я расследую насильственные действия.
– Вот оно что. – Он покачал головой. – Видать, что-то не особо крупное, а то я бы услышал.
– Я не имею права сообщать вам другие детали. Вы будете мне помогать? Я могу поехать и получить ордер, но это займет целый день, если не больше, а преступник разгуливает на свободе, и его надо срочно поймать.
Куигли провел ее в контору пристани. Это было захламленное помещение с подробной картой Форельного озера на одной стене и гигантской моделью «Блюноуза»,[25]25
«Блюноуз» – знаменитая канадская парусная шхуна. Использовалась и как гоночное, и как рыболовецкое судно. Спущена на воду в 1921 г. Совершала плавания до 1946 г.
[Закрыть] прислоненной к другой. Повсюду были фотографии запечатленной во всех видах рыбы и увеличенные карикатуры на моряцкие темы. Он покопался в шкафчике с документами и извлек оттуда несколько папок из плотной бумаги.
– Выписки по аренде за десять лет, – объявил он. – Но имейте в виду, порядка в них никакого нету.
17
Делорм расписала фамилии по территориальному принципу; в итоге Фрэнк Раули оказался на самом верху. Она толком не знала, чего ожидала от человека с собственным самолетом: может быть, что он окажется владельцем огромного кирпичного замка на вершине холма Бофор. Или одного из старинных викторианских особняков на Мэйн-Вест. Но, как выяснилось, Фрэнк Раули проживал в простеньком небольшом домике из белого кирпича всего в двух кварталах от окружной дороги. Делорм въехала на подъездную аллею и остановилась за желтовато-коричневым «фордом-эскортом» – скромным транспортным средством, без всяких претензий; оно как-то мало ассоциировалось в ее сознании с образом человека, который летает.
Маленький клен во дворе перед домом уже сбросил все свои листья, лежавшие живописным кругом, но аккуратная линия кустов остролиста была темно-зеленой. Еще до того как она вышла из своей машины, лишенной полицейской маркировки, она услышала визгливые завывания электрогитары. Было такое ощущение, что где-то в окрестностях вырвалось из заточения привидение.
Гитара издала вопль, умолкла и потом снова взялась за свое. Зазвучали риффы из репертуара «Битлз», но Делорм не могла определить, что это за песня.
В ответ на ее стук дверь открыл совершенно лысый мужчина лет сорока; гитару он с себя не снял. Ох уж эти мне мужчины со своими игрушками, подумала Делорм.
– Мистер Раули?
– Он самый. Чем я могу вам помочь?
Она показала удостоверение.
– Не могли бы вы уделить мне несколько минут?
Судя по пропитавшему весь дом аромату, здесь явно что-то пеклось; Делорм с одобрением отметила белый след от муки на лысой голове Раули.
Она проследовала за ним в гостиную, где куклы и мягкие зверюшки были разбросаны по пестрому ковру, точно жертвы какой-то игрушечной катастрофы. Здесь же валялся самокат; на диване и креслах были раскрыты большие яркие книги. Делорм слегка запнулась ногой о край ковра.
– Извините, – сказал Раули. – Его плохо починили, вот почему у меня хватило денег его купить.
– Я вижу, у вас есть дети, – заметила Делорм. – Сколько им?
– У нас только дочка Тара. Ей семь лет. Скоро придет из школы. Садитесь, пожалуйста.
Делорм села в глубокое кресло с ножками и ручками из поленьев. У всей здешней мебели был уютный, подчеркнуто деревенский, «живой» вид, везде было много дерева, подушечек и ковриков, не говоря уж о ковре побольше, с темно-синими и черными нашивками. И вот владелец всего этого – мужчина средних лет с гитарой, ремень которой перекинут через плечо, и с головой, которая неплохо бы смотрелась на бильярдном столе. У мужчины на тех снимках волосы были почти до плеч, и потом, у Делорм в любом случае не было никаких оснований подозревать Раули, поскольку его самолет всего лишь появился на заднем плане на одной из фотографий. Да и дочка у него слишком юная. Но она все равно смотрела на него изучающе.
– Мистер Раули, у вас есть пилотские права, это так?
– Верно. Я работаю в «Нортвинде», – ответил он. Эта маленькая авиакомпания посылала небольшие самолеты из Алгонкин-Бей в северные города – например, в Тимминс или Хёрст.
– Дела сейчас идут вяло?
– Нет, я четыре дня работаю, четыре отдыхаю, вот почему сегодня я за домохозяйку.
– И вы держите небольшой самолет на Озерной пристани, так? – Делорм прочла ему хвостовой номер из своей записной книжки.
– А что такое? С ним что-то стряслось?
– Я просто хотела убедиться, что обратилась к нужному человеку.
– К тому самому. Может, вам кофе или еще чего-нибудь? Как раз собирался сварить.
– Нет-нет, не надо. Спасибо.
– И еще у меня скоро будут готовы довольно впечатляющие маффины. Тара по ним просто с ума сходит.
Раули выключил усилитель «Вокс» и прислонил гитару к стене. Это был большой черный инструмент с множеством заклепок и хромированных деталей, и Делорм подумала, что больше он подошел бы для исполнения кантри, чем для «Битлз»; впрочем, она ничего не понимала в гитарах.
– Вы много времени проводите на этой пристани, мистер Раули?
– Смотря что вы имеете в виду под «много». Я туда прихожу, только когда хочу поднять в воздух Бесси.
– Бесси?
– Бесси, «сессну». – Он улыбнулся. – Так уж ее зовут, не спрашивайте почему. Я поднимаю ее раз-два в неделю, на часок-другой. Венди – это моя жена – хотела, чтобы я от нее избавился. Говорит, слишком уж она опасная. Но я не могу от нее отказаться. Я просто люблю летать, а когда летаешь для себя, это куда приятнее, чем когда по работе.
– Могу себе представить, – отозвалась Делорм. Раули был похож на человека, который наслаждается жизнью: печет маффины и играет на гитаре в окружении разбросанных книжек и игрушек. – Вы многих знаете на этой пристани?
– Ну, знаю Джеффа Куигли, управляющего.
– А еще кого-нибудь?
Раули пожал плечами:
– В общем-то нет, я же там не зависаю надолго. Не хожу в бар после полета, не то что большинство других ребят. Ничего такого. Если вдуматься, это местечко – что-то вроде клуба. Но не такого, где я хотел бы состоять: все эти парни думают, что хорошо провести время – значит взять ящик пива и выйти на озеро, чтобы напиться вусмерть. В двадцать лет меня это не радовало, а уж в сорок, черт возьми, это меня тем более не увлекает. И потом, у меня жена и ребенок. Не знаю, откуда у этих ребят берется свободное время.
– Расскажите мне о них. Мне нужно узнать больше о тех, кто отдыхает на пристани.
– Зачем? Что вы такое расследуете?
– Насильственные действия, – ответила Делорм.
– Ух ты. Ну, знаете, когда я говорил о посиделках с пивом, я совсем не имел в виду, что кто-то из этих людей способен на насилие.
– Нет, конечно нет. Свидетели – вот кого я ищу. Вы можете мне хоть что-нибудь сказать?
– Единственный, кого я очень хорошо знаю, – это Оуэн Гленн.
Делорм занесла это имя в записную книжку. Оно уже попадалось ей, когда она просматривала документы на пристани, но он не арендовал ни одно из мест, которые ее интересовали.
– Оуэн – мой собрат-летчик. У него маленький «пайпер», он его поднимает примерно раз в месяц. Я часто сталкиваюсь с Оуэном, особенно летом. Но мы не приятели, ничего такого. Он гораздо больший консерватор, чем я. Пару раз, когда у нас заходила речь о политике, я вынужден был вежливо откланяться, понимаете, о чем я? Он из тех, кто считает, что Майк Харрис[26]26
Харрис Майк – премьер-министр провинции Онтарио (1995–2002). Снижал налоги, одновременно резко сокращая расходы на многие правительственные программы.
[Закрыть] недостаточно далеко зашел с урезанием бюджетных расходов, из тех, кто жаждет, чтобы наши были в Ираке.
– Значит, ему не принадлежит ни одна из этих прогулочных яхт, которые там постоянно можно увидеть?
– Нет, у него только маленький «скиф», как и у меня.
– Вы знакомы с кем-нибудь из владельцев этих яхт?
– Мы просто здороваемся.
– Вот как? Но вы же проходите как раз мимо них по пути к своему самолету, разве нет?
– «Скифы» стоят там, у северной стороны пристани. Под самым причалом. Я сразу подгребаю к самолету, так что мне как-то не с руки беседовать с моими соседями, если уж вам хочется так их называть.
– Вы знаете кого-нибудь из них по имени?
– Конечно. Есть там такой Мэтт Мортон. У него прогулочная. Мы с Мэттом знакомы со школы, хотя не сказал бы, что мы друзья. Он был такой весь из себя спортсмен, а я скорее… чудик, скажем так.
– Творческая натура, – предложила формулировку Делорм.
– Творческая натура! – усмехнулся Раули. – Точно. Это про меня. Осталось найти вид творчества, где я могу преуспеть.
– Вы очень неплохо исполняли репертуар «Битлз», насколько я могу судить. Вы профессиональный гитарист?
– Просто хобби. Играю в группе, которая перепевает битловские вещи. «Сержант Штеккер», не слыхали? Обычно мы играем на свадьбах и бар-мицвах.
– А где у мистера Мортона место на пристани? – Делорм знала ответ, но детективы рано постигают, как важно получать подтверждение фактов, особенно когда сама собой представляется такая возможность.
– Мэттова посудина швартуется в конце третьего номера, по северной стороне.
– Относительно вас это где?
– Почти максимально близко. Иногда я к нему в каюту могу заглянуть. Хотя мне этого как-то не хочется делать.
– Почему? Вы замечали там что-нибудь, что вас бы обеспокоило?
– У Мэтта на яхте? Сроду там ничего такого не видел.
– Как бы вы описали мистера Мортона?
– Мэтта? Ну не знаю. Такой середнячок во всем. В старших классах играл в футбол. Волосы каштановые, сейчас седеют – как и у всех нас. Ну, не то чтоб мне особенно было о чем горевать. – Он усмехнулся и потер ладонью лысину, удивительно ловко не попав по мучнистому следу.
– Дети у него есть?
– По-моему, мальчик и девочка. Не помню, как их зовут.
– А место напротив мистера Мортона?
– На южной стороне? Я их не знаю. Хотя у них здоровенная посудина.
Из слов Джеффа Куигли и конторских документов явствовало, что место арендует некто Андре Ферье. Арендная плата всегда поступала вовремя, но на пристани он практически никогда не появлялся.
Делорм записала информацию, потом захлопнула блокнот.
– Как я уже говорила, мистер Раули, на данном этапе я просто разыскиваю свидетелей. Вы мне очень помогли.
Она дала ему свою визитку. По пути к выходу она попыталась краем глаза заглянуть в другие комнаты, но ни стены, ни какие-то предметы, ни мебель, – ничто в них не было похоже на интерьеры, снятые на тех фотографиях.
– Если еще что-нибудь надумаю, позвоню вам, – пообещал Раули. – Но, черт возьми, я совершенно уверен, что никогда не встречал там никого, кто был бы способен на какое-то насилие.
– Может быть, вы удивитесь, – заметила Делорм, – но я постоянно поражаюсь тому, какие люди оказываются на это способны.
