Текст книги "Черные псы пустыни"

Автор книги: Джастин Аллен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Урук шумно вздыхает.

–  Охоту! Мы вместе, ты и я.

–  На кого? – Она кладет руку ему на плечо. Тепло ее ладони растекается по телу и согревает душу. – Древнего ящера? Чудовище из мифов? Левиафана?

–  Я всегда мечтал об охоте на льва.

Снова улыбка.

–  Готовься! Втроем мы загоним львов во всех странах, где они обитают.

–  Втроем?

–  Ты ведь не оставишь лучшего друга?

Нахмурился Урук.

–  Кого?

Она указала рукой в сторону реки.

Пес несется к нему по траве. Вот он прыгает в поток, пьет, плывет, лает. Вот бросается к Уруку, и они катятся по песку со смехом и лаем.

Она склоняется над ними.

–  Охота!

Оба вскочили.

–  А после охоты? – спрашивает Урук. – Что после охоты?

Ее копье поднимается к небу. И Урук видит там Нуму. Звезды означили облик ее яркими вспышками света.

Глава 2
Возвращение

Солнце поднялось над восточными холмами, залило небо пурпуром и золотом.

Андер сидит на скамеечке Кишара и поглядывает на поле, где отгремело сражение. Справа от него поломанный стол, у ног пара трофейных сапог нифилима.

– Чем занят? – спросил его Изин, тяжело дыша после подъема на холм. Левая рука жреца перевязана и примотана к телу. Изин потерял в бою четыре пальца левой руки. Джаред решил, что кисть нужно поднять повыше и дать ей покой. Кровь остановилась, но рана еще долго будет мучительно болеть.

– За мертвецами слежу.

Изин покосился вдаль. Трупы были разбросаны до самого Дагонора.

– Посмотри на того. Почти как живой.

– Но у него грудь открыта.

– А глаза?

Изин не хочет смотреть покойнику в глаза. Слишком много он их видел за последнее время. Глаза, прищуры, мудрые усмешки, детские улыбки, кривые ухмылки, звериный оскал, рот, распахнутый в предсмертном крике… Мертвые скрюченные пальцы… Волосы, развеваемые ветром, – издали кажется, что покойник слегка покачивает головой.

– Откуда у тебя сапоги? – вырывался у Изина глупый вопрос.

Андер промолчал.

– С тела снял? Зачем?

– Может, понадобятся в северных горах. – Андер подобрал сапог и провел пальцем по подошве. – Говорят, там есть места, где облака от холода твердеют и белой пылью падают с неба.

– И покрывают землю? – Изин хмыкнул. – Слышал я эти сказки.

Андер пожал плечами и натянул сапог на ногу.

– Возвращайся в Кан-Пурам.

– Нет.

– Ты герой. Будешь жить в почете и достатке!

Андер поморщился.

– О тебе песни петь будут.

– Вон они, песни, – Андер кивнул в сторону трупов. – Каждый труп – песня.

– Никто не погиб напрасно.

– Может быть. – Андер потянулся за другим сапогом. – Ты это им объясни. Они не поймут.

– Что ты собираешься предпринять?

– Их следы ведут в земли дикарей. Не меньше двадцати пяти нифилимов ушли туда. Они дойдут до Ибекса и свернут на север.

– Но мы победили.

– Я не победил. Еще не победил.

Изин опустил взгляд к своим ногам, к ремешкам сандалий и грязным пальцам. Он не знал, что сказать.

– В полночь двинусь.

Андер встал, еще раз покосился на ближайший труп – женщина нифилимов, лежащая навзничь, – и направился к Дагонору.

– Постой.

Андер остановился.

– Чуть не забыл. Никаких сокровищ мы не нашли.

Андер молчит.

– Рабы о них ничего не слыхали.

– Так что же?

– Где искать?

– В шахтах, конечно. За подземной рекой. Я подсмотрел, как нифилимы таскали туда ящики.

– Воры лазили в пещеры. Бесконечные лабиринты!

Андер пожал плечами.

– Чем же я могу помочь? Ищите! Только когда найдете – или когда надоест искать, – сделайте мне одолжение.

– Какое?

– Завалите вход в пещеры.

– Почему?

– Ничего доброго из этой горы на свет не вышло.

Ламех открыл глаза и увидел над собой ветку расцветающего ивняка. Мелкие светлые бутончики окружены серыми листьями. Он закрыл глаза, а когда открыл их снова, ветка исчезла.

Его волокут по земле, под спиной перекатывается галька. Вот он проехал мимо уткнувшегося лицом в грязь трупа. Попытался вывернуть голову и увидеть, кто его тащит, но разглядел только побелевшие от напряжения костяшки пальцев.

В следующий раз он очнулся, когда солнце уже зашло. На небе звезды. Он лежит неподвижно.

– Кто… – прохрипел он.

Рядом трещит костер.

– Кто-нибудь!.. Яч… Ячмень…

– Тихо, – ответил кто-то.

– Пить…

– Сесть сможешь?

– Постараюсь.

Ламех попытался опереться на локти. Череп пронзила острая боль.

– Подожди, помогу.

Под плечи скользнула чья-то рука, и Ламех с удивлением узнал парня из рудника. Все лицо побитое.

– Пей, – сказал парень.

Ламех всосал воду сквозь шерстяную соску. Парень снова опустил его голову на землю.

– Ох-х-х… Башка раскалывается, – пожаловался Ламех.

– Спи.

Ламех попытался устроиться поудобнее… хоть бы голову пристроить.

– Еда есть?

– Нет.

– Ничего?

Раздалось шуршание.

– На.

Кусочек хлеба с палец величиной.

– Жуй как следует. Смотри, чтоб не вырвало.

– Где… Ячмень?

Ламех старательно жевал. Он вспомнил, как они вышли в овраг и увидели нифилимов. Ячменное Зерно, как всегда, впереди. Ламех за ним, как водится, не успевает, отстает. После этого – провал. Как будто над ним стоит белокурый воин с мечом, и льет дождь.

Приснилось?

– Дрыхнет твой Ячмень. Завтра наглядишься.

– Но жив…

– Живее, чем вчера. И еще безобразнее.

Ламех помолчал.

– А почему мы… не под крышей?

– Под какой крышей? Ваши дурни сожгли все, что горело. Остался только храм. Он не горит, а разрушать – слишком крепок. Но меня туда не затащишь.

Ламех закрыл глаза, надеясь, что боль в голове уймется. Желудок вел себя подозрительно, однако тошнота к горлу не подступала. Уже хорошо.

– Где народ?

Парень склонился над ним – почти нос к носу. Глаза красные. Не спал или плакал.

– Заткнись, – прошипел он раздраженно. – Нет народа, почти одни трупы. Куча раненых. Без рук, без ног, животы вспороты. Больные. У многих есть неприятности посерьезней, чем шишка на затылке. Так что помалкивай. Понял?

Ламех вздрогнул. Ему показалось, что парень ударит его, и он невольно закрылся руками. Ладонь его при этом уткнулась во что-то круглое и упругое.

Женская грудь!

– Ты… не парень? – пискнул Ламех.

Она покачала головой.

– Жаль, что не все нифилимы такие же олухи, как ты.

Из ее глаз выкатилась слеза, губы задрожали.

– Как тебя зовут?

– Ада.

Она села рядом, вздохнула и сложила руки под грудью. Конечно, она устала, понял Ламех. Ей бы выспаться.

– У больных язвы на груди? – спросил он.

Она кивнула.

– У нас от этого некоторые умерли.

– Так что ж, ты у нас особенный?

– Нет, я просто…

– Ладно, помолчи.

Ламех закрыл глаза. Заснуть бы, но боль в голове мешает.

– Спасибо тебе… Ты меня спасла.

– Случайно, – отмахнулась Ада. – Я шла мимо, а ты закашлял. Все думали, что ты покойник.

– Спасибо…

– Завтра я помогу тебе добраться до лагеря. Все в пещеры забрались, в рудники.

– Я бы лучше здесь остался.

Ада засмеялась.

– Я тоже.

– Сможешь тащить? – Ада сунула Ламеху в руки большой сверток.

– Что здесь?

– Мясо с хлебом.

– Вместе? – Ламех сморщил нос. – Зачем же портить хорошие продукты?

– Меня Урук научил. Тебе понравится, вот увидишь.

Ламех упаковал пищу, а Ада тем временем рылась в остальном барахле. Куча металлической и деревянной посуды. Ламех уговаривал бросить все это, Ада долго спорила, но наконец сдалась. Однако здоровенный мех с водой все же прихватила. Зачем? Река ведь рядом.

– Что еще? – покосился на нее Ламех. Ада полезла в кучу шкур. – Мы ведь уже договорились…

– Вот что. – Ада вынула меч. Таких Ламех еще не видел. Элегантная рукоять, а клинок вдвое тоньше, чем у потерянного им оружия. Ада закрепила меч на поясе. – Урука.

– Я думал, его похоронили с Уруком.

– Мы всем так и сказали. Но Урук бы этого не одобрил. Он не суеверен. Для него меч – инструмент, он должен служить людям.

– Теперь все готово?

– Как ты себя чувствуешь?

Ламех посмотрел на храм. Стены его покрыты телами воинов-нифилимов. Руки и ноги их прикреплены к святилищу. Один труп сильно обожжен: воры вытащили его внутренности, поджарили и засунули обратно.

– Поскорей бы оказаться отсюда подальше, – вырвалось у Ламеха.

– Уходим, – кивнула Ада. – Завтра Джаред поведет остальных, мы пойдем медленно.

– Сколько народу осталось?

– Не знаю. Несколько сотен.

– Вместе с пленными?

– Может, и больше. – Ада вертела мешок, пристраивая его поудобнее. Мех с водой она уже перекинула через плечо. – Вход в рудники замуровывают.

– Что ж, пойдем…

Ада расшевелила догорающий костер. Скоро взойдет солнце.

– Идем, идем, мы уже почти дома, – торопил Ламех.

Дорогу они одолели неплохо. Холмами вышли на равнину и через день уже были у Тигра, где Ада выкинула громадный бурдюк с водой, ругая себя за неразумность.

На пятый день пути их догнали Джаред и Ячменное Зерно с людьми.

Ламех быстро поправлялся. И все больше волновался и изнывал от нетерпения.

– Скоро увидим деревья. Зелень пышная после дождей. В роще женщины, может быть, мать с ними.

– Ты думаешь, ей понравится, что я с тобой?

– Как приблудная собака? – ухмыльнулся Ламех.

– Вот именно.

– Ну, что ты! Она всегда хотела дочку. Ты будешь для нее подарком. Сын ушел на войну и привел дочь.

Весь день они шагали, остановились лишь однажды. Вечером увидели зарево города. Ада высматривала обещанные рощи, но вокруг росли лишь маленькие деревца, кривые и изломанные. В горах над Дагонором растения выглядели внушительнее.

Ламех вдруг замолчал и осунулся. Вот они подошли к деревьям, и Ада увидела множество пней. Щепки, опилки… За пнями невысокие курганы, в воздухе висит гнилостная вонь.

– Что это? – спросила Ада.

Ламех не ответил.

На одном из пней сидит Ячменное Зерно, мрачно уставившись на самый большой курган. Сначала Ада подумала, что Ячмень их не видит. Но он улыбнулся.

– Дошли?

– Что с рощей? Где деревья? – спросил Ламех.

– Вон, – Ячменное Зерно кивнул на курган. – Срубили на костры. Жгли трупы.

– А твой дом? – спросила Ада.

– Как раз здесь он и стоял. Мои поля. Но на них теперь ничего не взойдет… При моей жизни, во всяком случае.

– Идем к нам, – пригласил Ламех. – Моя семья почтет за честь…

– Спасибо, меня Джаред уже пригласил. У него большой дом. Пока посижу здесь. – Он криво усмехнулся. – Подышу свежим воздухом. В городе тоже болезнь. Женщины из Акшура принесли… Да и мы добавили. Сами увидите.

Они шагали по пустынным улицам. Ада задирала голову к громоздившимся друг на друге домам. Два, три, четыре дома стоят один на другом!

Такого она еще не видела.

– Обычно здесь так не воняет, – заверил ее Ламех.

Они прошли мимо открытой двери. Внутри женщина рыдала над двумя телами. Старик и ребенок, оба посиневшие, иссохшие. Встретились и другие плачущие женщины, кричащие дети…

Второй дом за оставленной таверной. Ламех вводит Аду, они поднимаются по лестнице. Ступеньки трясутся при каждом шаге, пугая Аду.

Ламех открывает дверь. В комнате стол, глиняные горшки, два спальных настила, ящики. На одном из них сидит одноногий старик. Перед ним кувшин пива, но чашек не видно.

– Отец! – восклицает Ламех. Ада выглядывает из-за его плеча.

Старик тянется к костылю.

– Наконец-то пришел! Я знал, что ты вернешься. Так этой старой карге Тове и говорил. Помнишь, старуха усатая? Она не верила…

– Отец, что случилось? – Ламех обнял старика. – Где мама?

– Беспорядок тут у меня… Заболела мама…

– Где она?

– На прошлой неделе… Жрецы унесли.

Ламех опустил глаза. По лицу его потекли слезы.

Старик похлопал сына по плечу.

– А это кто с тобой?

– Я Ада.

Хозяин показал на один из ящиков.

– Присаживайся, Ада. Какой мерзавец тебя так ударил?

– Видели бы вы меня неделю назад. Сейчас уже гораздо лучше.

– Ничего, скоро ты снова станешь красавицей.

Впервые после смерти отца Аду назвали красавицей. Она сжала руку старика.

– Надо отпраздновать возвращение. Ламех, сбегай-ка за хлебом. – Отец вытащил из кармана крохотный кусочек меди и протянул сыну. – А мы с Адой познакомимся тем временем.

Ламех вышел, даже не сняв мешка.

– Далеко он пойдет? – спросила Ада.

Старик улыбнулся.

– Все равно он сейчас ничего не найдет. Время не то. Просто ему нужно побыть одному. А я уже один насиделся, видит Молох. – Он протянул девушке кувшин. – Что ж, Ада, сын мой к тебе привязан, сразу видно. Расскажи мне о себе.

– Мы с ним просто друзья.

– Друзья? А есть у тебя кто-нибудь больше, чем друг?

– Нет. – Ада пригубила пиво. Напиток ей не понравился. – Был один человек, но он был больше… Как бы это сказать… – Старик терпеливо ждал, но она так и не нашла нужных слов и пожала плечами.

– Что ж, раз вы друзья и вместе путешествовали, то можете разместиться на одном настиле. – Он указал на больший мат. – Если не возражаешь, конечно. Пока не найдешь другого.

– Я и не ищу другого, – щеки Ады вспыхнули.

Андер присел над отпечатком сапога. Четкий слепок в грязи, несколько сухих травинок вмяты в глину. Он шел по следам вверх по течению. Громадный Ибекс здесь сузился до размеров крупного ручья. Если так дальше пойдет, скоро можно будет через него перепрыгнуть.

Что дальше?

Карт этой местности никто не составлял. Может, суждено ему увидеть и засохшие облака, падающие с неба. Воздух здесь холодный, дышать трудно.

После долгих лет в руднике Андер с жадностью впитывал новые впечатления. Около полудня он вышел к заброшенному лагерю. Угли костра холодные, но все же он приближается к цели.

Нагнувшись к воде, чтобы напиться, Андер обнаружил еще один отпечаток. Меньше других, нога босая. Может быть, женщина-нифилим купалась в реке? Но нет, пальцы этой ноги никогда не сдавливал сапог, они могут даже поднять что-нибудь с земли, а при случае ухватиться за ветку. Широко расставленные длинные пальцы.

Андер углубился в траву и обнаружил множество отпечатков босых ног. Нашел длинные белые волосы, явно не с голов нифилим. Слишком толстые и грубые. Волосы дикаря. Старого, судя по цвету.

Андер тщательно обыскал местность и пришел к выводу, что не он один охотится на нифилимов.

Ночью Андер, пытаясь согреться, закутался в плащ и лежал, вспоминая истории о дикарях. Он слышал, что нифилимы заперли в сердце горы плененную королеву диких земель, дух которой Анта-Кане не смог сломить. Верить этой легенде или нет? Он представил себе громадное животное с мощными когтями и пеной на губах.

– Надеюсь, она оставит мне хоть одного-двоих, – пробормотал он, засыпая. – Хотя бы одного белоголового.

Эпилог

Догорало еще одно лето. Самое суровое за прошедшие годы. Над улицами висели тучи пыли. Стены дышали жаром. Трава выгорела. Каналы обмелели и превратились в грязные ручейки.

Но вот в лазурном небе возникли первые белые точки, сгустились в облака. В воздухе ощущалась влажность. Птицы почуяли близкую смену погоды. Свернув в проход между стенами розового камня, Ада указала на цаплю, летящую на восток, к реке.

– Видишь? – спросила она.

Ева, примостившаяся на бедре матери, уставилась вверх.

– Нет.

– Что там? – спросил Ламех. Рядом с ним с серьезным видом шагал Агассеир, держась за руку отца.

– Цапля, – ответила Ада.

– Наконец-то, – вздохнул Ламех.

Они дошли до двери в конце прохода, Агассеир постучался. Дверь весьма солидная, из кедровых брусьев, перехваченных бронзовыми полосами. Стук маленького кулака почти не слышен, хотя Агассеир колотит изо всех сил.

– Что Джаред еще задумал, – пробормотала Ада, опустив дочь рядом с Агассеиром и оправляя рубаху. Она потяжелела за последние недели, но надеялась, что никто этого не заметит.

– Игра, должно быть, – предположил Ламех. – Как обычно.

Тут дверь открылась.

– Ага, пришли, – воскликнул Мелеш, улыбаясь детям.

– Не слишком рано? – спросил Ламех. В коридоре было темно.

– Вы всегда вовремя, – успокоил Мелеш, впуская гостей.

Они миновали несколько комнат, убранных коврами и драпировками, уставленных дорогой мебелью из твердого дерева. Дом изобиловал коридорами, лестницами, взбегавшими до самой крыши и спускавшимися в погреба, где пахло пряностями и пивом. Наконец они достигли центрального зала дома. Иногда Джаред устраивал здесь приемы для своих воров, но случалось это редко. «Рог улитки» больше подходил для этих целей.

Зал этот – самый простой, но одновременно и самый торжественный в доме. Никаких излишеств, только ряды сидений полукругами. У задней стены размещен большой стол, уставленный всевозможными яствами. Птица, свинина, козлятина; жареная, вареная, печеная, копченая; хлеб разных видов, сыры и фрукты, пиво и сласти. Вытяжные отверстия под самым потолком одновременно играют роль еще и световых окон.

Джаред стоял у стола, угощая своих подчиненных. Они уписывали еду с такой жадностью, как будто только что вышли из пустыни после долгих скитаний.

– Вот и вы, – воскликнул Джаред. Он взъерошил волосы Агассеиру и пощекотал Еву, заставив крошку завизжать от восторга. – Как дела, друг?

– Мы хотим смотреть на Андеров, а мама не дает, – прогудел расстроенный Агассеир.

– Да ну?

Ада возмущенно покачала головой.

– Солома да старые тряпки, что такого! – улыбнулся ей Джаред. – Ты в их возрасте и не такое видала.

– Хватит жечь, ломать, крушить, – возразила Ада.

– Да и Андер вовсе не такой плохой, – добавил Ламех.

– Что такое Андер? – спросила Ева.

– Балда, – презрительно бросил Агассеир. – Он соломенный дядька. Его жгут, а он пугает злых духов. Правда, Джаред?

– Правда. И самый большой костер Кан-Пурама как раз на площади в конце моей улицы.

– А можно посмотреть? – взмолился Агассеир.

– Ой, мама, мама, пожалуйста! – завизжала Ева.

Дети умоляюще смотрели на родителей. Ламех не выдержал.

– Ладно, но только издалека.

– Ламех! – возмущенно воскликнула Ада.

– Мы потом им все объясним, когда подрастут, – улыбнулся ей Ламех.

– А как складывают костер, мы увидим?

– Я знаю одно местечко, – с видом заговорщика прошептал Джаред. – Видишь дверь? За ней лестница. Наверху тебя ждет лучший вид в Кан-Пураме. Мелеш вам покажет.

Агассеир и Ева рванулись к указанной двери, усатый вор устремился за ними.

– Сколько уже Агассеиру? – спросил Джаред, глядя детям вслед. – Шесть?

– Не хуже меня помнишь. И все равно каждый раз спрашиваешь.

– Он не знает, что я его наследником сделал?

Ада молча покачала головой.

– Правильно. Богатство портит молодежь. Отнимает у них соль жизни.

– Я бы не возражал, если б моя жизнь не была такой соленой, – проворчал Ламех.

– Ну-ну. Твои родители усердно трудились. И славно! Отец твой баржи водил, лодки… пока ноги не лишился. Мать сыр делала, в город носила. Разве они были несчастны?

Ламех улыбнулся.

– Когда я еще малышом был, мне нравилось ходить с матерью на рынок. Она молоко покупала… Я думал, что мы богачи.

– Вот видишь! – Джаред хлопнул Ламеха по плечу. – Труд сделал тебя таким, каков ты сейчас. А ты вовсе не так уж плох, скажу я тебе.

– Откуда ты знаешь моих родителей?

– По правде говоря, я с ними не встречался. Но когда Ада сказала, что вы собираетесь сыграть свадьбу… Я, скажем так, поинтересовался. Да-да, чего ты глаза вылупил? Должен же я знать, кому моя девочка достанется! – Джаред повернулся к Аде, прищурился и положил руку на ее живот. – Уже? Опять?

– Ш-ш-ш… – зашипела Ада. – Тихо! Сглазишь!

– Давно? – не отставал Джаред.

– Да уж не один месяц. – Она улыбнулась. – Мальчик, наверное. Бушует уже, точно как Агассеир.

– Хочу дать ему имя Утнапиштим, в честь отца. Аде больше нравится имя Ной.

– Ной, – повторил Джаред. – Хорошее имя.

– Мы еще не решили, – пробормотал Ламех. Ада сжала его руку. Джаред иногда позволял себе пренебрегать ее мужем. Ламех не жаловался, но Ада чувствовала, что он обижен.

– Давайте-ка быстро к столу, – опомнился Джаред, – пока эти разбойники его не очистили. Собственно, в кухне всегда еще что-нибудь найдется. Когда воров приглашаешь, будь готов, что они не только в живот положат, но и в карман. Привычка такая.

Ламех поблагодарил хозяина и повел жену к столу. Воры потеснились, уступая удобное место.

День клонился к вечеру, солнце через дымовые отверстия освещало восточную стену, зал заполнялся. Были здесь воры и проститутки, но пришли также городские богачи и иные влиятельные персоны. Ада не всех знала в лицо.

Вот Изин и Ячменное Зерно, вот Ниппур и новый верховный жрец храма Молоха… «Кажется, его зовут Шамаш», – вспомнила Ада. Приплелись даже старики-жрецы храма Создателя. Чувствовали они себя вне стен своего прибежища неуютно.

Ламех оживленно беседовал с людьми помоложе. Они вспоминали о довоенном Кан-Пураме. Аде эти разговоры быстро наскучили, и она отошла к Ячменному Зерну. Его неразговорчивость как раз соответствовала ее теперешнему настроению. Вскоре к ним приблизился Джаред и обнял Аду за плечи.

– Развлекаетесь?

– Да, – откликнулась Ада.

Ячменное Зерно кивнул, не раскрывая рта.

– Вот вруны, – засмеялся Джаред. – Помнишь, когда я впервые обнял тебя?

– Перед битвой. – Ада посмотрела на Яшмана. – Извини, Ячмень, ты мне тогда очень не нравился.

– Ничего страшного, – успокоил ее Ячменное Зерно. Он постарел. Углубились морщины вокруг здорового глаза. Мышцы уже утратили былую выносливость. Только шрам выглядел по-прежнему.

Джаред наклонился к уху Ады.

– Я сейчас речь скажу. И хотел бы, чтобы ты была рядом.

– Зачем?

– Совсем как в старые времена.

Он указал на возвышение, где стояли два кресла.

– Как ты думаешь, Ламех не будет возражать?

– Конечно, будет, – ответил Ада. – Но это неважно.

– Вот и молодец, хорошая девочка.

Джаред провел ее к возвышению и усадил в кресло. У ног Ады лежала подушка. Поставить на нее ноги или отшвырнуть в сторону? Ада решила не обращать на подушку внимания.

Джаред уселся рядом, и шум стих.

– Присядьте, дорогие мои, я вам хочу кое-что поведать. – Он указал на сиденья. – К сожалению, всем места не хватит. Молодежи придется постоять.

Народ принялся рассаживаться. Джаред терпеливо ждал.

– Вы, конечно, спросите, когда начнется игра, – наконец произнес он. – Видят боги, я вас не разочарую. Скоро появятся столы, Никал зальет нас пивом, – он указал на красноносого старика. – Утром у вас будет шуметь в головах.

Воры встретили последнюю фразу приветственными возгласами. Из-за двери тоже послышался шум. В зал вошел Мелеш. На одном плече у него восседал Агассеир, на другом Ева. Дети громко хохотали. Мелеш ссадил малышей на пол, они тут же понеслись к матери.

– Мама, мама, – кричала Ева. – Там так интересно!

– Мелеш нам показал костер! – вторил ей Агассеир. – Мелеш сказал, там двадцать Андеров, все намазаны маслом, чтобы шипели и трещали.

– А сколько там у Джареда игрушек! – восторгалась Ева. – Человечки, козочки, обезьянки…

– Тихо, тихо, успокойтесь, – шептала детям Ада. Джаред только улыбался, прислушиваясь к детской болтовне. Так же улыбался и Ламех, устроившийся неподалеку. Единственным, кто чувствовал себя не в своей тарелке, оказался Изин. Ему не в радость были эти игры со сжиганием Андеров. Жрецу Каллы казалось, что он уселся на куст крапивы.

Дети успокоились и устроились на подушке у ног матери. Ева замурлыкала под нос какую-то песенку, а Агассеир перемигивался с ворами.

Джаред взъерошил мальчику волосы и посерьезнел.

– Я оставляю Кан-Пурам навсегда, – заявил он.

По залу прокатился ропот. Послышались недоуменные возгласы. Джаред выждал, пока шум стихнет, и продолжил:

– Этим утром, как и в каждый День Андера после войны, из темницы извлекли троих пленных нифилимов и пытали их. Вы знаете, что с ними случилось, и я знаю, хотя я там не был. Конечно, многие считают, что они получили по заслугам. Может быть, так оно и есть. Но мне от этого не легче. – Джаред взял руку Ады. – Некоторые из нас сами пережили пытки. Некоторые жаждут мщения. Я не хочу иметь к этому никакого отношения.

Он замолчал. В наступившей тишине была слышна лишь тихая песенка Евы.

– Я создам новый город, – продолжил Джаред. – Не очень далеко. Мы построим этот город на берегу Ибекса, ближе к Уру.

– Кто еще идет с тобой? – спросил Изин.

– Тринадцать семей, большей частью небогатые. Люди, которые хотят построить новую жизнь. Царем буду я, но каждый мужчина и каждая женщина получат возможность управлять своей судьбой. Я лишь буду обеспечивать их безопасность и разрешать споры. Все, что нужно новым поселенцам, – добрая воля и желание трудиться. Следует усвоить, что никто не становится бедным из-за того, что боги его ненавидят, или богатым из-за того, что боги его любят. Кому-то везет. Кому-то не везет. Только и всего.

– А кто будет нашим царем в Кан-Пураме? – раздался вопрос из рядов воров.

– Мое место займет Ячменное Зерно. Мелеш будет его помощником.

Лысина Ячменного Зерна налилась краской.

– Как ты назовешь новый город? – спросила Ада.

– Я много размышлял над этим. Я назову его… Урук.

– Мама, что такое Урук? – спросил Агассеир.

– Это друг, – ответила Ада. – Он помог нам, Джареду и мне, когда мы были в беде.

Казалось, Агассеир хочет еще о чем-то спросить, но он только кивнул и задумался.

– Я расскажу вам о нем, когда подрастете, – пообещала Ада.

– Обязательно расскажет, – подтвердил Джаред.

– Почему ты выбрал такое название? – спросила Ада.

– Конечно, Уруку это вряд ли бы понравилось, – согласился Джаред. – Но я думаю, что принял правильное решение. Если мы спросим себя, какими мы хотим видеть жителей нашего города, то ответим: такими, каким был Урук. Мы построим город нашего будущего. Я могу только надеяться, что он будет достоин своего названия.

– Урук, – повторила Ада, погружаясь в воспоминания. – Урук.