Текст книги "Черные псы пустыни"

Автор книги: Джастин Аллен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Глава 2
Ада говорит

Урук вернулся ближе к полудню.

Пес учуял его издали. Он вскочил, часто задышал, принялся размахивать хвостом.

– Все на месте, – удовлетворенно произнес Урук, проползая сквозь прореху в стене кустарника. Он волок за собой большую корзину.

– На месте, – подтвердила Ада. Она действительно не двигалась с места. Пес оказался отменным часовым. Стоило ей вздохнуть поглубже, как он тут же ощетинивался. Она с удовольствием бы прилегла, но боялась пошевелиться. Что ж, сидеть на мягкой траве не так уж плохо. Однажды, когда она пролила ведро Анта-Кане, ей пришлось простоять целую ночь, прижавшись спиной к стене храма.

– Есть хочешь? – спросил Урук.

– Пить.

Урук подал ей небольшой бурдюк.

– Пей, сколько хочешь.

Из второго бурдюка он, сжав рукой собачью морду, принялся тоненькой струйкой вливать жидкость в пасть пса.

– Иначе все расплещет, – пояснил он.

Вода отдавала кожей, но тут уж не до жалоб.

Урук тем временем скинул рубаху и бросил ее на куст. Такой ткани Ада еще не видела. С виду мягкая, как шерсть, но блестит, будто гладкая кожа. Еще внушительнее выглядел сам Урук. Под блестящей от пота кожей играли мощные мышцы. Днем он оказался еще красивее, чем выглядел ночью. Проседь на висках и морщины на лбу его только красили.

– Воздух влажный, – сказал Урук. Он ладонями стер пот с боков и провел руками по штанам.

Ада опустила глаза на свою рубаху, тоже промокшую от пота.

– Сними, если хочешь, – предложил Урук.

У себя дома она бы так и сделала. Мать целыми днями расхаживала в одной набедренной повязке. Дети вообще голышом бегали. Но в Дагоноре рабы становились стеснительными. Им ничто не принадлежало, беречь они могли лишь собственное тело, поэтому прятали его с болезненной одержимостью. Женщины не раздевались даже друг перед другом. Мужчины вели себя так же. И Ада осталась в одежде.

– Неразговорчивая ты.

– Анта-Кане не любит разговорчивых.

– Есть хочешь?

– Конечно.

Урук отошел к дереву и вытянул из веток сверток. Осторожно развернув пергамент, он извлек на свет маленькую мясную тушку, почерневшую при обжаривании на открытом огне.

– Это что? – спросила Ада.

– Кролик.

Урук оторвал от тушки заднюю ногу и швырнул псу. Оторвал вторую и протянул Аде.

– Пес его добыл, ему и первый кусок.

Затем Урук отодрал полоску мяса от ребер и протянул псу. Тот проглотил то, что уже было во рту, и осторожно принял мясо.

Ада попыталась сделать то же самое. Она оторвала от своей порции кусочек обугленного мяса и протянула псу. Тот не обратил на нее внимания.

– Брось ему, – посоветовал Урук.

– Но он не смотрит.

– А ты попробуй.

Ада думала, что мясо упадет псу на спину, но, как только кусочек оторвался от ее пальцев, пес подпрыгнул и поймал подачку на лету.

– Спала?

– Нет. Не улечься было.

Урук глянул на нее, но промолчал. Ел он быстро, Покончив со своей порцией, закинул кости в кусты.

– Знаешь, почему я тебя сюда притащил?

Ада пожала плечами, стараясь казаться спокойной. Однако этот вопрос ее мучил все утро. Зачем она ему? Не поварихой же, ясное дело. Задавать вопросы она не решалась. Раб должен таиться все время. Многие нифилимы, особенно женщины, любили поддразнить раба, чтобы потом обмануть его робкие надежды и еще больше унизить.

– Сейчас я тебе кое-что покажу. – Урук кивнул на прореху в кустарнике. – Полезай туда.

Ада приблизилась к кустам и увидела перед собою всю долину, от сарая, в котором лежали ее метлы, до поля, на котором нифилимы устраивали учебные сражения. В отдалении возвышались Иссохшие Холмы.

– Что видишь? – спросил Урук.

– Дома… Люди…

Совсем еще ребенком Ада поднималась с отцом в горы, где росла сочная трава для коз. «Мы отсюда кажемся муравьями», – показывал отец на долину внизу. Люди внизу, однако, вовсе не были похожи на насекомых. Ада могла разглядеть очертания голов, рук и ног. Мужчин от женщин и нифилимов от рабов она, правда, отличить не могла. Все одинаковы с такой высоты.

– На кузницу смотри, – подсказал Урук.

Она посмотрела на кузницу и удивилась.

– Дыма нет. Огонь погас.

Урук кивнул.

– Почему?

За все время рабства Ада ни разу не видела кузницу бездействующей.

– Все в шахты перетаскивают. Инструменты, пищу прячут. Даже рабов. Армия Кан-Пурама на подходе.

Ада снова прищурилась на холмы, как будто ожидая увидеть толпу вооруженных людей. Но даль по-прежнему была пуста. Между небом и землей слегка покачивались лазурные волны, на армию не похожие. Не похожи они были и на зеленую траву, которая, как знала Ада, росла за холмами. Как будто вода. Океана она не видела. «Река только с одним берегом», – так отец описывал эту большую воду.

– Это море? – спросила она.

– Нет. Нет там воды.

– Отец рассказывал, что за равнинами есть большое море.

– Верно он говорил.

– Может, это оно?

Урук покачал головой.

– Я был там недавно.

– Ты видел большую воду?

– Много раз. Но она так далеко, что вряд ли я увижу ее еще раз.

– Но что это тогда?

– Может быть, небо отражается в песке. Как гора отражается в пруду. – Урук пожал плечами. – Когда я шел через пустыню, много раз замечал эти волны. Сначала спешил, думал, и вправду вода… Нет, не было там никакой воды.

– Ты и в пустыне был?

Урук кивнул.

– Откуда ты?

– С юга.

– С побережья?

Ада не встречала людей из южных городов, но слышала, что там живут и чернокожие.

– Еще дальше.

– Из-за моря? – ужаснулась Ада.

– К западу от моря.

Ада опасливо покосилась на Урука. Если бы не его спокойный тон, можно было бы подумать, что он врет или бахвалится. «Хвастун хуже вруна», – говорила ей мать. Но голос Урука звучал спокойно, в нем чувствовалась какая-то усталость. И разочарование… Печаль? Стыд? И она верила каждому его слову.

– Мой народ живет так далеко, что даже звезды там кажутся другими, – продолжал Урук. – Хотя, к сожалению, они те же, что и здесь.

– А я жила в деревне между горами Хит и Ван, – вздохнула Ада. – Ее больше нет, нашей деревни. Три года я здесь… – Она смотрела на Дагонор. Внизу группа рабов с корзинами на головах проходила мимо храма. Издали корзины казались частью огромных голов. – Они даже меня не ищут…

– Ищут, – возразил Урук. – В холмах, к юго-западу от храма. Я следы изменил. Пусть побегают.

– Зачем ты меня украл?

Урук внимательно посмотрел на нее. Никогда еще Ада не ощущала на себе такого взгляда. Ей захотелось вытереть нос. Подумала, заметил ли он след удара на щеке, изъяны кожи на лбу.

– Я ищу одного человека, – произнес он. – Его зовут Джаред. Три дня уже здесь, но пока ни следа не обнаружил.

– Я о таком не слыхала.

– Но он тут. Думаю, он в горных пещерах. Там я еще не был.

– Он пленник?

– Да.

Ада задумалась.

– Если твой друг жив…

– Джаред мне не друг, – резко перебил ее Урук. – Я с псом в долгу перед ним. У меня нет друзей.

Резкий тон предвещал побои. Ада вскинула руки к лицу и сжалась. К одному-двум ударам она готова, но вот больше…

– Извини, – пискнула она. – Я не хотела…

Урук взял ее руки, отвел их от лица. Пальцы его, мозолистые и грубые, могли, оказывается, быть очень нежными.

– Успокойся. Тебе не за что извиняться.

Ада боялась ему верить, но на всякий случай кивнула.

– Что ты собиралась сказать?

– Если Джаред новый пленник, то он еще в камере. Новых рабов нифилимы держат в отдельном помещении, пока они… не созреют. – Она передернула плечами. – Ужасное место.

– И сколько это продолжается?

– Неделю или две. Иногда месяц. Некоторые из Акшура до сих пор там, внутри горы.

Ада провела в камере четыре дня. Отец ее вообще не вышел оттуда, хотя такое случалось редко.

– Ты могла бы ее найти, эту камеру?

– Она глубоко в горе. Дверь обшита железом.

– Охраняется?

– День и ночь, хотя там разницы не чувствуешь.

– Охрана сильная?

– Четыре или пять стражников… – Ада замялась. – Может, даже больше. Не знаю.

– Вход только один?

– Да, – уверенно кивнула головой Ада. – Камера вырублена в скале, все стены каменные.

– Трудновато… – пробормотал Урук.

– Ты хочешь туда пробраться?

– Конечно. Я должен. – Он посмотрел на глодавшего кость пса. – Мы должны.

– А что ты сделаешь со мной?

– Ты мне в пещерах не нужна.

Мысли Ады путались. Она даже подумала, не отправит ли этот новый хозяин ее обратно в Дагонор. Сердце беспокойно забилось в груди. Рабство ужасно, но смерть еще хуже. Возвращение – верная смерть. Ее отрубленную голову выставят на шесте перед храмом. Она чуть не упала на колени перед Уруком. Но не станет же он рисковать жизнью, чтобы передать ее нифилимам!

– Ты оставишь меня здесь? – спросила она с надеждой.

– Ближе к рудникам. А там – иди, куда хочешь.

Ада встрепенулась. Ее переполнили восторг и ужас. Свобода! Возможно ли такое? Нифилимы в своей жизни подчинялись не менее строгим правилам, чем их рабы. Сам грозный Анта-Кане, обремененный высокой ответственностью, не смел покинуть пределов храма. Возможность жить по-своему и делать, что пожелаешь, казалась пустой мечтой. А этот странный человек предлагал ей свободу как нечто само собой разумеющееся.

– А если тебя поймают?

– Убьют.

– И ты не боишься?

– Я больше боюсь, что не смогу спасти Джареда.

Ада смотрела на Урука широко раскрытыми глазами. Непонятный человек.

– Можешь нарисовать дорогу к камере?

– Попробую, – неуверенно согласилась Ада.

Урук достал из мешка кошель. Из него вытащил кошелек поменьше.

– Вытяни вперед руки, – приказал он.

Ада протянула к нему ладони, и он вытряхнул из кошелька три маленьких кусочка серебра и два ярких желтых камня.

– Что это? – спросила Ада.

– Янтарь.

Она взяла камень побольше и подняла его к солнцу.

– Красивый… Дорогой?

– Нет, не очень. Богатая женщина может в гребень вставить. Купец за него пару-другую коз даст. Но попробуй съесть его, когда голодный, или выпить, когда вода закончилась… Или защититься им ото льва…

– Все это сделают за тебя рабы. Накормят, напоят, уберегут от льва.

– Нарисуй мне карту, и я все это тебе отдам.

– Правда?

Урук кивнул.

– Если мы с псом выйдем из каменоломен – кошелек твой. А если с нами выйдет Джаред, получишь намного больше.

– А если ты не вернешься? Или я сбегу? Или нифилимы меня поймают?

– Риск всегда есть.

– А как ты пса туда проведешь?

Урук молча показал на корзину.

– А сам?

– Попробую. У них, – он кивнул в сторону Дагонора, – кучи вещей, а рабов мало. Дотемна им не закончить. Когда стемнеет, я пристроюсь к рабам.

– Я не смогу ждать тут вечно.

– Понятно. Жди, сколько сможешь.

Урук спрятал свои сокровища обратно в кошелек.

– Пора.

Урук поднял с куста рубаху, а Ада откусила еще кусок от кролика. Мясо показалось безвкусным, и она кинула кость псу. Тот поймал подарок на лету.

– Хочешь, я понесу что-нибудь, – предложила Ада.

Урук огляделся.

– Вон, воду возьми, – указал он на мех с водой.

На дне корзины Ада заметила рубаху из грубого коричневого полотна.

– А это зачем?

– Это я надену.

Ада поморщилась. На него никакой рубахи не хватит. И корзина предназначена для двоих. Сразу заметят и схватят. Жаль парня, пропадет.

– Вряд ли эта рубаха тебе подойдет. Нет здесь таких огромных рабов.

– Шить умеешь? – улыбнулся Урук.

Глава 3
Ритуал восхождения

Пес первым подбежал к Аде. Он нашел ее по запаху. Запах Ады был довольно затхлым, но неприятным его не назовешь. Женщиной от нее, конечно, пахло, но пес научился ее за это прощать. Ада делилась с ним пищей, и это хорошо. Пес пока не разрешал ей чесать у себя за ушами, но до загривка уже допускал.

– Подъем! – Урук потряс Аду за плечо. Она перекатилась на спину, все еще с закрытыми глазами и открытым ртом. Зачем-то обстриглась. Кое-где так коротко, что сквозь волосы просвечивала кожа. А нож где? Вот он, под ней лежал. К рукоятке прилипли черные волосы.

– Просыпайся. Пора.

– Уже полночь?

– К утру идет.

– Я прилегла на минутку… Спать хотелось. – Она зевнула.

– Держи. – Урук протянул ей маленький каравай черного хлеба с куском тушеного мяса внутри. Его народ примерно так же засовывал оленину в разрезанный зеленый ямс, обматывая все листьями хлебного дерева. Урук часто вспоминал о своем племени.

Ада внимательно рассмотрела пищу. Отогнула хлеб, оторвала кусок мяса, протянула Уруку.

– Ешь, ешь. Мы с хвостатым уже наелись.

Она откусила.

– Съедобно. Суховато, но вкусно.

Пес уселся рядом. Он проглотил кусок мяса час назад, но мог бы одолеть и еще. Ада протянула ему корку хлеба. Это, конечно, не совсем то, чего ему хотелось, но он вежливо принял и хлеб.

– Они закончили, рабы идут в пещеру, – сообщил Урук. Он стянул с себя шелковую рубаху, скатал ее и запустил в кусты.

Ада вынула из корзины и протянула ему одежду раба.

– Неплохо, – похвалил Урук, натянув рубаху.

– Я рукава надставила, – показала Ада. Ниток у нее не было, пришлось выдергивать из веревки, найденной в мешке. Швы получились достаточно прочными. – В эти дырки можешь большие пальцы просунуть, чтобы рукава вверх не задрались. Я бы и воротник добавила, да не из чего. – Она показала на свою рубаху, укороченную почти до пояса.

– Молодец, хорошая работа. А зачем волосы обрезала?

– Ужасно, правда? Думала, может из них и борода выйдет, да нечем приклеить.

– Борода?

– Не получается у меня карта. Пыталась… Я ведь там только один раз была. Не могу я нарисовать, и все тут.

Урук нахмурился.

– Так что я с вами пойду, – ужасаясь собственной смелости, решительно заявила Ада. – Внутри лучше вспомню. Кроме того, я ведь язык знаю, тоже полезно.

Урук ее не отговаривал. Он нагнулся, подобрал горсть пыли и принялся натирать щеки Ады.

– Так получше. Грязный мальчишка. – Он недовольно прищелкнул языком и ткнул пальцем ей в грудь. – А это куда денешь?

– Закрою. – Ада взвалила корзину на плечо, выставив руку вперед. – Видишь?

Урук кивнул. Плохая маскировка. Любой, кто на нее глянет, сразу же заметит, что перед ним остриженная и перемазанная девица, которая вырядилась парнем. Но и сам он выглядел не лучше.

– Уверена, что хочешь с нами? Опасно ведь.

– Я боюсь оставаться одна, – ответила она с дрожью в голосе. Урук не понял, испугана она или возбуждена. Сам он никогда не был в рабстве и не мог представить, что она чувствует.

– Ладно. Придется пробежаться, а потом лезть наверх у входа.

– Я готова. Только…

– Что еще?

– А не сможем мы помочь другим рабам? Моим друзьям…

– Прежде всего – осторожность. Самим не попасться. А там видно будет.

Он подхватил корзину и начал спуск. Пес, как всегда, рванулся вперед.

– Назад! – подозвал его Урук. – Рядом! – И он повернулся к Аде. – Оба – рядом.

Андер сгреб в кучу раскаленные угли костра. Он отбросил капюшон на спину, плащ свободно болтался на плечах. Горшок с мясом стоит рядом, но Андер не обращает на него внимания. Никто не видел его за едой уже два дня. Вода, вода, и еще раз вода, но никакой пищи. Плащ болтался на нем, как на птичьем пугале, кожа обтягивала череп, из запавших глазниц сверкали воспаленные глаза. Он нагнулся к угольной горке, подул на нее. Над углями взметнулись желтые змеиные язычки пламени.

Андер и Изин сидели у последнего догорающего костра в лагере. Андер у огня – это уже легенда в войсках. Народ верил, что Андер читает будущее в пламени, что он беседует с огнем и произносит над ним таинственные заклинания. Изин был наблюдательнее. Он видел страх в глазах Андера, новый вождь не мог спать, потому что боялся остаться наедине с собственными мыслями.

– Погаснет, – предостерег Изин.

Андер подобрал две палки: длинную, тонкую и короткую, толстую.

– Которая первой вспыхнет?

Он уронил обе на угли.

– Андер, что с тобой происходит?

– Не заснуть. Тучи собираются… Ветер… В пустыне зреет буря.

– Что ж, – пожал плечами Изин. – Лето к концу идет, скоро дожди… Так всегда было в Шинаре.

– Вечный круговорот страданий. Боги ненавидят нас.

– Не думаю. Мне кажется, они просто не обращают на нас внимания. Они создали весь этот мир. Но они начали творение не с человека и не им закончили. Да и вообще еще не закончили. А мы воображаем, что все это, – он обвел рукою вокруг, – существует ради нас и для нашего блага.

– Значит, богам до нас дела нет.

Изин улыбнулся, как добрый дедушка, беседующий с внуком.

– У жрецов Молоха есть такая песенка-притча, они ее часто распевают. Парень на пороге зрелости хочет знать, для какой великой цели он появился на свет. Боги спрашивают его, кто создал молнию, ветры и потоки. Кто дал крылья соколу? Кто дал рыбе хвост? Наливается ли зерно мудростью человека, зреют ли финики его слезами? Может ли человек победить льва силою кулака или обогнать оленя силою смеха?

Андер пристально смотрел на Изина.

– Песня длинная, я всего не помню.

– Ну и в чем ее смысл?

– Килимон говорил, что это род загадки. Правда в том, что этот мир существует для забавы богов.

Андер схватил палку и принялся шуровать в углях.

– Выходит, богам до нас нет дела. К чему тогда жертвы и молитвы?

– Потому что нам есть дело до богов. Боги не слушают нас, но они слышат. Они не глухи.

– Значит, сейчас самое время молиться во весь голос. Может, услышат. – Он взмахнул дымящейся, палкой в сторону холмов. – Завтра сражение. Завтра нам понадобится помощь всех наших богов.

– Ты когда-нибудь молишься?

– Молился. Собирая камни в руднике, таская корзины, я молился о мщении. Но боги не слышали.

– Этого тебе не дано знать. – Изин потянулся к мечу. Металл нагрелся от костра. – Оружие… Подкрепление из Ура… Разве это не дары богов?

Андер рассмеялся.

– Пусть в следующий раз боги сами ломают хребет, добывают руду для этого оружия. Я-то знаю, кто ковал эти мечи. Отнюдь не боги.

– Пути богов для людей неведомы, – назидательно поднял палец Изин.

– Уж это верно. Люди работают… Люди страдают…

– Как знать, не страдания ли наши привлекают их внимание…

Андер криво усмехнулся.

– Если так, то они очень внимательно следят за нами сейчас.

– Идут, – прошептал Урук.

Ада вытянула шею.

– Ничего не вижу.

Они притаились за валуном в десятке шагов от входа в шахты. Любой, подошедший с востока, сразу заметил бы и их самих, и корзину, и пса. Но с запада, со стороны Дагонора, они были надежно укрыты камнем.

– Тихо. – Урук притянул Аду к себе. – Слушай.

Рабы тащились по склону. Впереди, очевидно, шел стражник – нифилим. Пространство вокруг него неожиданно осветилось, свет упал на то место, где только что находилась Ада. Если бы не Урук, их могли бы и обнаружить. Ада едва отваживалась дышать.

– Кто? – Гаркнул невидимый воин на языке нифилимов.

– Последняя группа. – Ответ прозвучал совсем рядом.

– Долго вы…

– Ленивые твари, что поделать.

– Заводи.

Свет пропал, возобновились топот и шарканье ног. Рабы зашевелились.

– О чем они говорили? – прошептал Урук в ухо Ады.

– Велел заводить людей внутрь.

Урук кивнул и прижал ее к себе еще крепче.

Звуки шагов затихли.

– Сиди здесь, – шепнул Урук и, не дожидаясь ответа, перелез через нее – она подивилась, какой он тяжелый, – и исчез. Пес, который не получал никаких распоряжений, исчез вместе с ним.

Все произошло очень быстро. Казалось, Урук действовал по наитию, безо всякого плана, надеясь застать нифилимов врасплох. Ада услышала какое-то сдавленное всхлипывание, падение чего-то тяжелого. Она сжалась в комок и обхватила голову руками.

– Готово, – раздался над ней голос Урука.

– Убил? – спросила она.

Урук кивнул.

– Я боялась, что убьют тебя.

– Рановато. – Он поднял ее на ноги. – Хватайся за корзину.

Они взобрались наверх, ко входу.

– Где… этот?

– Он тебе нужен?

Урук кивнул туда, где из тени торчали две обмякших ноги. Покойник полулежал, привалившись к стене, всего в нескольких шагах от Ады. Девушке приходилось раньше видеть трупы. Утопленников в их деревне. Мертвые головы на кольях в Дагоноре. Этот выглядел мирно, как будто расположился на отдых.

– Пошел, Пес!

Ада обернулась и увидела, что пес свернулся калачиком в корзине поверх меча и пояса Урука. Места для мешка не оставалось, Урук запустил его вниз по склону.

– А янтарь? – вздохнула Ада.

– Здесь. – Урук похлопал себя по бедру. Он поднял корзину.

– Подожди, – задержала его Ада. – Встань с другой стороны.

– Почему?

– Когда из тоннеля выйдем, стража слева будет.

Урук быстро перекинул корзину на другое плечо. Ада заняла свое место.

– Скоро первый поворот, – прошептала она.

– В какую сторону?

– Забыла.

Урук замедлил шаг.

– Проход сужается.

– Вдвоем везде можно пройти.

– Хорошо. Выстави локоть в сторону. Скреби по стене. Дойдешь до поворота – скажи.

Они ускорили шаг, надеясь догнать рабов. Пропустили поворот и врезались в стену с такой силой, что пес взвизгнул, а Ада испугалась, не сломала ли она нос. Проверила, но не обнаружила даже крови.

– Сюда, – прошептал Урук, огибая с Адой один острый угол, а затем другой.

Ада быстро потеряла ориентацию. Ей казалось, что они ходят кругами. Что они сбились с пути, попали в какой-нибудь заброшенный тоннель, из которого никогда не выберутся и умрут с голоду.

Она прозевала очередной поворот. К счастью, Урук, услышав, как локоть ее оторвался от камня, вовремя развернул ее и спас от нового столкновения со стеной.

Ада хотела извиниться, но увидела впереди свет. Слабый отблеск факела показался после тьмы тоннеля ослепительным.

– Почти пришли, – прошептала она.

– Спокойно. – Урук остановил шагнувшую вперед Аду. Сколько времени прошло с момента, как здесь прошли невольники? Если немного, то охрана может не обратить на них внимания. Если чуть больше, то риск повышается.

– Спокойно, – повторил он.

Ада промолчала.

Они вынырнули из прохода и почти уперлись в спину последнего раба. Как будто они принадлежали к этой группе. Чуть в сторонку, в тень, чтобы не привлекать внимания. Но никто и не обратил на них никакого внимания. Они чувствовали себя невидимками. Рабы могли услышать их шаги, но никак этого не проявили.

Впереди стояли четыре нифилима, все мужчины, с мечами и бичами, как и тот, которого убил Урук. Один из них, коротышка с пятном на носу, что-то кричал остальным, отчаянно жестикулируя. Остальные оживленно гоготали и хлопали себя по бедрам.

– Веселятся, – подумал Урук. На рабов стражники вообще не смотрели, очевидно, считая их неспособными ни на какое самостоятельное действие.

Урук ощутил мимолетное желание схватить Аду и нырнуть обратно в тоннель. Никто не мешает. Несколько шагов – и они на воле.

Но это желание тут же угасло. Долг превыше всего. Он освободит Джареда или погибнет.

Нифилимы все трепались и хохотали. Урук пожалел, что не понимает их языка. Даже в пустой болтовне можно уловить что-то полезное. Ада понимала, но спросить ее…

Она стояла рядом с ним и дрожала. «Нервы», – догадался Урук и погладил ее руку. Она ответила пожатием.

Наконец нифилимы посерьезнели. Один из них поднял факел и повел рабов во тьму. Урук и Ада двинулись следом. К удивлению Урука, никто не обратил внимания на необычный облик замыкающей пары. Незамеченными остались даже черные ноги и ее широкие женские бедра.

Шли долго. Маршрут сложный, но следовать ему легко. От факела к факелу, ни шагу в сторону – и избежишь опасностей, поджидающих во тьме.

Через четверть часа дорога стала более извилистой, поверхность неровной, идти стало труднее. Но рабы знали путь и не замедляли хода.

Урук и Ада начали отставать.

– Может, бегом? – прошептала Ада.

– Нет.

– Отстаем!

– Не страшно.

Еще четверть часа ходьбы, несколько поворотов, и тут тропа разделилась на две. Одна цепочка факелов взбиралась на холм, другая ответвлялась влево. Они видели четыре светящихся точки, отблеск пятой колыхался на стене далеко впереди. Рабы следовали по первой тропе.

– Куда?

– Не знаю.

Прошли чуть дальше. Еще одно ответвление, на этот раз вправо.

– Наверное, там есть другие тоннели и другие пещеры, – пробормотала Ада.

– Замри! – вдруг скомандовал Урук. Шум шагов впереди стих.

– Что там? – шепнула Ада еле слышно и прикусила язык. Мужской голос загрохотал в пещере, вызвав сильное эхо. Снова послышался шум шагов, но приглушенный, как будто рабы перевалили через вершину холма и спускались по противоположному склону.

– Что он там орал? – спросил Урук.

– Они идут в какую-то Черную пещеру. Он приказал всем оставить корзины перед входом в тоннель.

– Приказал – выполним, – с готовностью отозвался Урук и потащил Аду прочь с тропы.

Во тьме пришлось продвигаться медленно, неровная поверхность была усеяна множеством обломков породы.

– Отличное местечко, – похвалил Урук. – Ни зги не видно. Спрячемся здесь.

– Зачем? Джаред где-то рядом.

– Хороший охотник не прыгает в кусты, не зная, что там. Он выжидает. Наблюдает. Нужно проверить, кто еще здесь ползает.

Урук снял корзину с плеч, пес выпрыгнул.

– Пес принюхается, освоится. Если какая-то тварь в темноте затаилась, от него не скроется.

* * *

– Скоро привал? – заныл Ламех. – Мне надо…

– Что, приспичило?

Ламех с жалобным видом кивнул. Обе руки он прижал к животу, как будто боялся, что сейчас лопнет. И не он один. Не менее дюжины бойцов страдали тем же «быстрым брюхом», как определяла это состояние мать Ячменного Зерна. Некоторые жаловались на чесотку и сыпь, скребли руки и грудь. Должно быть, набрались вшей у женщин в Акшуре. Пусть чешутся, только резвей шагать будут. Но живот ждать не может.

– Ну, что ж… – И он заорал: – Всем привал на четверть часа!

Они как раз покидали ущелье, поросшее ивняком и кривыми деревцами.

Ламех тут же скинул мешок и метнулся в кусты. Его примеру со стонами последовали еще несколько страдальцев. Через мгновение стоны сменились иными характерными звуками физиологического происхождения.

Ячменное Зерно присел на валун и развязал сандалии. Ноги в пузырях, лодыжки распухли.

– Богами проклятая река, – проворчал он.

После переправы через Тигр обстановка осложнилась. Кроме поноса, вызванного плохой водой, войско страдало от кровососущих насекомых. Клещи и оводы соревновались с комарами в борьбе за кровь передвигающегося берегом отряда. Ячменное Зерно начал подозревать богов в том, что они сочувствуют нифилимам.

Растирая ноги, Ячменное Зерно рассматривал карту, нарисованную Андером. Карта была набросана неряшливо и содержала множество лишних деталей, которые мешали ориентироваться. Очевидно, они прошли два пика и один перевал. К Дагонору таким темпом выйдут к полудню следующего дня. Яшман начал вымерять расстояние вершками, но тут вернулся Ламех. Он дышал так тяжело, как будто бежал всю дорогу от Кан-Пурама.

– Полегчало?

– Даже не знаю. – Ламех устало опустился на мешок. – Внутри все горит. Пить хочется, но вода не держится.

– Из-за воды все. Все, кто в реке бурдюки наполнял, страдают.

– Что же делать? Вылить?

– Не стоит. Лучше такая вода, чем никакой.

Ламех кивнул.

– Остальные так же?

– Большинству хуже, – прошептал Ламех. – Кошмар какой-то.

– Хорошо бы найти родник, но надежды мало. Холмы сухие.

– Ох, плохо дело.

– Надо вылезать из этих ущелий. Они нас в сторону уводят.

Ламех хотел что-то ответить, но тут живот его снова громко заурчал.

– Ничего, пройдет, – утешил Ячменное Зерно и принялся завязывать сандалии.

– Уже пора? – жалобно спросил Ламех.

Ячменное Зерно кивнул и поднялся.

– Поднимаем задницы! – зычно закричал он под сопровождение раздавшихся со всех сторон стенаний.

Взобравшись на следующий холм, Ячменное Зерно заметил на западе облака.

– Странно. Жара такая, и на тебе…